Отдел

Алексей Сальников, 2018

Игорь в принципе не ждал хорошего от этой работы: заброшенная котельная в промзоне, коллеги с волчьими билетами, ну какие там могли быть цели и задачи. Надо напиться, думает Игорь, поднимаясь к вашим соседям. Раз-два-три-четыре, главное не перепутать этаж. Слышите шум наверху? Это не дети расшалились, это выстрелы. Алексей Сальников – российский поэт и прозаик. Публиковался в альманахе «Вавилон», журналах «Воздух», «Урал», «Уральская новь» и других. Его роман «Петровы в гриппе и вокруг него» вошел в короткие списки премий «Большая книга» и «НОС» и стал одной из самых обсуждаемых книг 2017 года. Содержит нецензурную брань!

Глава 3

На следующее утро, когда Игорь уже проехал половину пути до работы, позвонил Игорь Васильевич и сказал, что главный дал еще один выходной, так что можно спокойно спать.

— Какое «спать», ты позже не мог позвонить? — возмутился Игорь. — Я уже почти доехал. Так можно обратно разворачиваться? Ничего не изменится?

— Можно, можно, — успокоил Игорь Васильевич. — Кстати, ты как?

— Да не очень что-то. Вчера весь день дергался, когда проснулся. Это нормально?

— Конечно, нормально, — сказал Игорь Васильевич, — и нормально будет, если ты будешь дергаться еще с годик, это значит, что ты не совсем социопат. Вообще, нормально было бы, если бы ты, допустим, в запой ушел после такого и больше бы не вернулся к нам. Так бы нормальный человек поступил. Но ведь нас поэтому и понабрали, что мы не совсем в своем уме.

— Понятно, — сказал Игорь, при том что ничего не понял.

— Понятно, что ничего не понятно, — сбанальничал Игорь Васильевич. — Может, ко мне подъедешь? Побухаем. Я уже и Фила позвал. Правда, он отказался.

— Ты с утра уже собрался пить? — Игорь разворачивал машину в сторону дома, и досада на другие автомобили, мешающие ему это сделать, передалась голосу.

— А ты что такой злой? — спросил Игорь Васильевич. — Нет, конечно, не с утра, кем бы мы были, если бы прямо с утра? Думал, мы ко мне на дачку съездим, шашлык забабахаем. Ты ведь не был у меня на даче.

— А кто бы нас обратно повез? — поинтересовался Игорь. — Наши недофээсбэшные корочки?

— Если бы Фил согласился, он бы повез, он ведь не пьет. Он, видно, решил вечно жить.

— Но он же не согласился.

— Я хотел Молодого подключить попозже, но Молодой что-то на звонки не отвечает.

— Тухловатый план, — подытожил Игорь. — Вдвоем как-то хреново шашлыки жарить и напиваться, а третьего хрен найдешь.

— Ну да, не судьба. Молодой вроде не противник алкоголя, зависли бы там, глупо бы получилось, — признал Игорь Васильевич, и они попрощались.

Игорь позавтракал перед выходом на работу, но когда выяснилось, что никуда ехать не нужно, он почувствовал как бы второе пробуждение и тут же ощутил пустоту в желудке. Движение на дороге прибило его к какой-то круглосуточной тошниловке-пиццерии, в больших окнах которой были видны полусонные сотрудники, вытирающие столы. Парковка возле пиццерии оказалась свободна, и он свернул туда, надеясь, что когда позавтракает по второму разу, машин на дорогах поубавится.

Изнутри кафе, чувствуя себя уже пешеходом, Игорь с удовольствием смотрел на машины, почти стоявшие в полумраке, морозной пыли, бензиновых и газовых выхлопах, и на троллейбус, сквозь морозные стекла которого была видна одна сплошная многоголовая тень пассажиров. У кассира был сиплый утренний голос и утренний несколько помятый вид, при том что корпоративная форма на нем была чиста и выглажена. Это тоже как-то доставило Игорю удовольствие, сам он уже был бодр и весел, разговор с Игорем Васильевичем стряхнул с него остатки сонливости. И вот когда он совсем уже несколько даже развеселился, заказав кофе, пиццу — а пока он все это заказывал, за ним образовалась небольшая очередь из студентов и офисных работников, желающих перекуса (это также прибавило Игорю настроения, потому что он редко оказывался сразу впереди очереди), — и вот, когда он, взяв поднос, пошел к столику в уголке, который сразу приглядел себе, ему и позвонили.

Сначала Игорь решил проигнорировать звонок, потому что звонили с незнакомого городского номера, но звонки настойчиво повторялись.

— Здравствуйте, извините, что так рано, — сказал голос на том конце провода. — Меня Олег зовут, я из вашего ведомства.

— Ага, ага, — сказал Игорь, жуя и не чувствуя подвоха.

— Ну вы, наверно, знаете, что вас немного контролируют, — сказал загадочный Олег.

— Есть такое, а в чем дело?

— Ну вы копались немного по поводу сотрудников, с которыми вы работаете. В Интернете копались.

— А, ну да, копался, я просто не хотел из служебной сети лезть. Там такой хмырь работает малолетний, — сказал Игорь, чувствуя, как настроение почему-то стремительно портится.

И сразу же понял, почему оно портится. Только что он был свободным человеком, оторванным от семьи и работы, и тут же его взяли на поводок. — А в чем дело?

— Просто если кто-то заинтересуется, сможет с легкостью связать ваше нынешнее место работы, людей, с которыми вы работаете, и результаты ваших поисков. Странно, что вы об этом не подумали, — Олег был предельно вежлив, но какой-то цепляющий за душу снобизм дергал нервы.

— Это совсем уже паранойя, — сказал Игорь.

— Если бы вы сознавали масштаб происходящего, вы бы так не говорили, но, я так понимаю, вы в тот момент еще не совсем были введены в курс дела.

— Не совсем, — сказал Игорь.

— Это можно списать на случайность, — попытался утешить Олег, — но уверяю вас, если вы продолжите в том же ключе, например, попытаетесь накопать что-нибудь про операции, проходившие в прошлом, этим вы поставите под угрозу не только жизнь нынешних сотрудников отдела и свою, но и жизнь вашей жены и вашего сына.

— Это угроза, что ли? — спросил окаменевший Игорь.

Олег вздохнул, как будто даже пропыхтел что-то, надув щеки, и сказал:

— Нет, это не угроза, по крайней мере, не от нас, это внешняя угроза, и с ней приходится считаться. Пожалуйста, не делайте так больше. Найдите левую сим-карту, я не знаю, копайте где-нибудь в местах, не связанных с вашим постоянным местопребыванием. Вот, например, в этой пиццерии, где вы сейчас сидите, есть бесплатный вай-фай, это прекрасная возможность, если не использовать ее многократно. Но опять же, что вы найдете? Бытовые убийства, не более. Влезать в это и подвергать опасности чужие жизни, по меньшей мере, безответственно.

— Хорошо, я понял вашу мысль, — сказал Игорь.

— Тогда до свидания, — произнес Олег и положил трубку.

Компания молодых людей, сидевшая через столик от Игоря и что-то обсуждавшая, грохнула от смеха, Игорь подумал, что они смеются над его отупелым видом, но они даже не смотрели в его сторону.

Игорю захотелось закурить прямо в пиццерии. Разумеется, копать что-то на коллег со своего телефона было верхом глупости, если не сказать больше. Игорю стало стыдно за свою недалекость, вместе с тем он испытывал и облегчение, что все не повернулось еще серьезнее, что его хотя бы сначала предупредили, чтобы не лез куда не просят, в отличие от прошлого раза. «Хотя в прошлый раз, кажется, тоже предупреждали», — вспомнил Игорь, поедая остывший и потому картонный на вкус кусок пиццы. Ехать домой и нагнетать паранойю в одиночестве ему не хотелось. Игорь подумал, что не поздно еще позвонить Игорю Васильевичу и согласиться на шашлыки. С другой стороны, он знал, что на шашлыки он категорически не хочет, что на Игоря Васильевича еще насмотрится на работе. Чтобы развеять тоску, Игорь позвонил жене, но она долго не отвечала, а когда все-таки подняла трубку, то злобно прошипела:

— Ты с ума сошел, у нас совещание.

И пропала, как будто начальник в гневе отрубил ей голову.

«Ну, совещание — так совещание», — с мрачной веселостью подумал Игорь. Словно подчеркивая его, Игореву, ненужность, худой маленький официант уже равнодушно убрал у него из-под носа пластмассовый поднос и бумажную посуду, а затем стал протирать стол. Игорь, стесняясь, встал и пошел к выходу.

Как он и ожидал, количество машин на дороге уменьшилось, они уже уехали куда-то к другим перекресткам и скопились там. Сев в машину и не зная, куда поехать и чем себя занять, он вдруг увидел, как семья, похожая на его семью — то есть муж, жена и ребенок, — повернула в заведение, которое он только что покинул. Глядя на ребенка, Игорь вспомнил, что очень любил, когда его забирали из садика пораньше, он не мог оживить самого этого чувства, но помнил его как некий факт, будто вычитанный в досье на себя самого, загруженном в память. Оттуда же, из глубин головы, всплыл факт, что он сильно завидовал мальчику, у которого был стеклянный глаз вместо одного настоящего. Следом всплыло воспоминание, что в их группе были сын участкового и дочь прокурора — и вся группа завидовала именно сыну участкового, ведь у его отца был пистолет. Казалось, что милиционер — это величина, сравнимая с неизвестным тогда Игорю Джеймсом Бондом. Слово же «прокурор» вообще тогда Игорю ничего не говорило, оно осталось в памяти только из-за своей необычности.

Игорь подумал, что шестилетние дети того времени и нынешнего мало чем отличаются, мозгов и у тех, и у других в принципе не было и нет, поэтому решил, что сын обрадуется его внезапному извлечению из лап воспитательницы и няни, как обрадовался бы в свое время и он сам.

Подъезжая к решетчатой ограде детского сада, он кинул привычный взгляд на площадку сына и увидел там его группу, выведенную на прогулку. Игорь не сразу различил сына среди хаотически двигающихся и колупающихся в снегу детей, хорошо видна и определяема была только нехуденькая воспитательница, имя-отчество которой Игорь никак не мог запомнить.

— Егоров, слезь! — орала она в тот момент, когда Игорь вылез из машины.

— Мужчина, куда? — проорала она, когда Игорь прошел в ворота на территорию садика. Игорю не понравился ее тон, но понравилась ее бдительность.

— Да я сына забрать, — объяснил Игорь, подойдя.

— Что-то случилось? — почему-то встревожилась воспитательница.

— Да нет, слава богу, ничего не случилось, — заотмахивался Игорь, — отгул внезапно выпал, вот и решил…

Его всегда поражала деятельность ребятни на детской площадке. В ней не было смысла, делать среди деревянных домиков, горок и наклоненной временем шведской стенки было нечего, но дети находили, чем заняться, — и потому казались компанией сумасшедших, видящих то, чего нет, или кататонически застопоренных каким-либо занятием, вроде сосредоточенного копания снега лопаткой, бе́га по кругу и однообразных пинков в веранду. Когда выяснилось, что Игорь забирает сына пораньше, все дети замолчали и стали смотреть на них с сыном, как зомби, прервавшие свои разброд и шатание в ответ на подозрительный звук человеческого кашля.

— Тебе ничего не надо забрать? — спросила воспитательница у сына Игоря таким приторным голосом, словно сама верила, что Игорь поверит, будто она всегда разговаривает с воспитанниками именно в таком тоне. Сын отрицательно помотал головой, из-под шапки его торчали прядки, прилипшие к мокрому от пота лбу, и волна нежности к этим прядкам подкатила под самое сердце Игоря.

— До свидания! — крикнули дети в спины Игоря и сына, Игорь обернулся и тоже попрощался, а сын помахал рукой, будто отплывая на последнем пароходе в сторону Турции в то время как садик уже занимают красные.

— Ты чего меня забрал? — негромко спросил сын.

— У меня сегодня выходной, вот и забрал, — ответил Игорь и улыбнулся ему вниз, вдоль правой своей руки, за которую сын держался красной рукавичкой.

— А мама дома? — спросил сын.

Игоря опять кольнула ревность.

— Нет, — сказал он весело, — не может же быть сразу все — и я, и мама, и пораньше уйти.

Сын рассмеялся быстрым, диким, радостным смехом, прикрывая рот второй рукавичкой (мать часто ругала его за этот смех).

— Может, в кино сходим? — спросил Игорь, потому что домой ему пока не хотелось, хотя с таким тасканием ребенка по кино или зоопарку или развлекательному центру он сам себе напомнил всех знакомых ему отцов в разводе.

— Давай лучше в кино большое ведро попкорна купим и пойдем домой, — предложил сын, ему, в отличие от Игоря, домой почему-то хотелось.

Игорь хотел сказать, что большое ведро попкорна сын растрясет по машине, пока они едут, однако сдержался.

— Ох и любишь ты пожрать, — сказал Игорь сыну, тот опять рассмеялся своим диким, быстрым смехом и снова прикрыл рот рукавичкой.

— Мне его на целый день хватит, — сказал сын.

— А со мной ты не поделишься? — спросил Игорь.

— Немного, — ответил сын.

— Тогда поехали.

Сын с готовностью полез в свое детское кресло и принялся пристегиваться.

В итоге день прошел настолько хорошо, что Игорь стал надеяться на еще один телефонный звонок, который обеспечил бы ему еще один выходной. Никто, конечно, не позвонил, однако настроения Игорю это не испортило.

Небо было ясным и лунным. Путь до работы оказался легким, как будто чем-то смазанным, Игорь добрался до места в два раза быстрее обычного; когда он заглянул к главному, того еще даже не было в кабинете.

Чтобы развеять утреннюю скуку, Игорь зашел к Филу, тот смотрел новостную передачу, и вид у него был довольный и загадочный. Игорь грешным делом подумал, не трахнул ли кого Фил, пока все отдыхали, и не прикопал ли он этого кого-то на территории конторы, но спрашивать о таком было бы странно, тем более что на все вопросы Фил отвечал рассеянно, и разговора с ним не получалось.

Игорь махнул рукой и пошел к Игорю Васильевичу. Тот был в обратном Филу расположении духа: говорить он хотел, однако ничего хорошего сказать не собирался. Без своих обычных подколок он расспросил Игоря, каково ему было на дополнительном отгуле. Видя такое настроение товарища, Игорь отвечал вяло, да и не мог он объяснить человеку, не знакомому с его семьей, что хорошего в отдыхе с этой семьей.

— Ох, пойдем лучше покурим, — сказал Игорь Васильевич, когда увидел, как Игорь плавает в своих объяснениях, — пока Ренат не пришел и Эсэс. А то набегут, и хер мы увидимся до вечера.

По пути они постучали в кабинет Молодого, не особо надеясь, что он на месте, — Молодой обычно опаздывал под разными предлогами, но всегда было видно, что он проспал. Молодой вышел с большой кружкой кофе в руке, а Игорь Васильевич сразу же выразил желание, чтобы Молодой поделился с ним этим кофе. Игорь тоже подумал, что не прочь выкурить сигарету и выпить кофе, глядя в забеленное окно и дыша свежим воздухом из щелей лестничной площадки, и выразил эту идею вслух. Молодой сказал, что все кружки, кроме его, у Фила.

— Ой, да не трынди, ты их столько из дома перетаскал, — сказал Игорь Васильевич, и Молодой сдался.

— Давайте только я сам вам налью, а то вы перетопчете тут все или уроните, — сказал Молодой и отдал кружку, что держал в руках, Игорю Васильевичу. — Подержи пока.

Игорь Васильевич тут же шумно отхлебнул и вздохнул:

— Ох, хорошо. Хотя бы что-то хорошо.

— А что плохо? — спросил Молодой из темных глубин своего кабинета, где отовсюду свисали провода и был разбросан технический мусор.

— Сейчас придем, расскажу, — сказал Игорь Васильевич тяжелым голосом. — Новость номер один просто.

Пока Молодой ковырялся с кружками и кофе, шумно зашел на второй этаж Сергей Сергеевич и поприветствовал их:

— О, работнички, Рината еще нету?

— Да хрен его знает, — мрачно ответил Игорь Васильевич. — По мне, так хоть и вовсе бы не приходил.

— Че злой с утра? — спросил Сергей Сергеевич, отпыхиваясь возле двери в свой кабинет.

— Сначала парням расскажу, потом тебе.

— С машиной что-то?

— С машиной, с машиной, — сказал Игорь Васильевич.

На лестничной площадке мелькнула тень, Игорь сначала решил, что это Ринат Иосифович, однако по тому, что тень не полезла к ним в коридорчик, а сквозанула на этаж выше, Игорь понял, что это Фил пошел поджидать их в курилке. Изнутри кабинета Молодого раздался смех.

— Так ты из-за машины, что ли? — спросил Молодой. — Я думал, ты по пьяни что-нибудь наворотил.

— Я вчера вообще не пил, — сказал Игорь Васильевич. — Выпьешь с вами, ага. Как девочки, бля. Один совсем не пьет, другой подкаблучник, третьего, наверно, еще от мамкиной груди не отлучили.

— Пей с Ринатом, хрена ли, — сказал Молодой. — Не нравится ему.

— Ты, кстати, почему меня не зовешь к себе на шашлыки? — спросил Сергей Сергеевич. — У тебя же все уже на даче перебывали, кроме меня.

— Я просто подозреваю, что ты все шашлыки один захаваешь, — правдивый в своей злости сказал Игорь Васильевич.

Сергей Сергеевич довольно похлопал себя по животу, но при этом ничего не сказал и скрылся в кабинете.

— Он Рината, кстати, знаешь, почему на дачу больше не зовет? — выходя с кружками и отдавая одну Игорю, спросил Молодой. — Он тебе не рассказывал?

При том что одна рука у него освободилась, Молодой шумно захлопнул дверь ногой, и все двинулись в сторону курилки. Игорь Васильевич смиренно притих.

— Васильевич не знал, что тот долбанутый на всю башку, когда хоть каплю выпьет. Ты не смотри, что Ринат такой прилизанный. Он дома вроде бухает, но там его жена сдерживает, потому что она сама отмороженная, инструктор по рукопашному бою вроде бы.

— Да никакой не инструктор, — встрял Игорь Васильевич.

— А мы тогда все там были и еще один, ты его не знаешь, а так вообще все, кроме Эсэса. Ну, короче, и вырвался Ринат на волю и упал в синюю яму, дня три не давал нам с дачи уехать. Навел каких-то шмар местных, как из фильма «У холмов есть глаза», растрепал, что Фил по пацанам угорает, так одна своего сына привела, Фил чуть не через чердак свалил от него в ужасе. Пацан это водяру хлестал и курил, как Васильич, попятил у него что-то из машины, вроде магнитолу и мобилу. Я закрылся в комнатке наверху и не высовывался, пока у них там оргия была.

— Заблевал там все, — вставил словечко Игорь Васильевич.

— Я и астры твои обоссал сверху, — продолжил Молодой. — Потому что вниз спуститься страшно — там какая-то тетка лет шестидесяти все пыталась у меня отсосать, со словами «какой молоденький». Прыгать со второго этажа стремно, у тебя все высокое, второй этаж на высоте четвертого.

— На нормальной он высоте.

Рассказ свой Молодой заканчивал куря и прихлебывая кофе — они поднялись уже в курилку, Фил ожидал их на своем обычном месте — на подоконнике. Слушая Молодого, Фил улыбался от удовольствия, то ли его радовал рассказ, то ли он был в том своем утреннем настроении.

— Не надо про нормальную высоту, — сказал Молодой, — у тебя потолки как будто пятиметровые, я сперва думал, мне показалось, а когда приехал в следующий раз — убедился. Так вот. Хотя и позвал Ринат шмар, а сил у него на них уже не хватило, его хватило только чтобы раздеться и так бродить по участку и бухать. А Васильевича они чуть не изнасиловали, благо появилась тут жена Рината и давай всех колотить без разбору — правых и виноватых. Она у Эсэса узнала адрес дачи и приехала в самый последний момент. Клочья летели во все стороны даже от Васильича. А блядей она гоняла лопатой. Ринату башку цветочным горшком разбила, когда он попытался ей ксиву свою предъявить, а оказалось, что доставать ее неизкуда.

— Ты-то откуда знаешь? — спросил Игорь Васильевич. — Ты же на втором этаже был, тебе же видно ничего не было.

— Я зато видел, как она твоих садовых гномов чем-то железным на куски ломала, сначала головы им поотбивала, потом вдребезги их перебила.

— Ренату повезло, что она на гномов переключилась, — сказал Игорь Васильевич. — У нее ни на что больше сил не хватило.

— Не только Ринату повезло, — возразил Молодой, — всем повезло, включая меня.

— Самое интересное… — начал было Игорь Васильевич.

— Самое интересное, — перебил Молодой, — что когда мы в гостях были у Рината на его день рождения, тоже на даче, ее и не узнать было. Такая русская хозяюшка с пятым размером.

— Я вот о том же хотел сказать, — сказал Игорь Васильевич.

— И наливала, — продолжил Молодой, — всех по имени-отчеству, даже меня. Дети их к нам не лезли. И закуску подавала, я обожрался как не знаю кто. И Ринат только до веселого состояния допился и тут же перестал пить, как отрезало. И погода, как по заказу, я вроде не большой любитель вашего отдыха, но даже мне понравилось.

— И как женщина ничего, — шепотом сказал Игорь Васильевич, осторожно косясь в лестничный пролет.

— Ой, ты-то откуда знаешь? — спросил Молодой.

Игорь Васильевич указал большим пальцем на Фила, Фил виновато улыбнулся.

— Я их как-то у него застукал, — тихо пояснил Игорь Васильевич.

— Зашибись, — в сердцах сказал Молодой. — Ты, Фил, прямо машина любви. Готов всем ее раздавать. Я вроде тоже готов, но что-то никто не берет.

— Ну, шмара-то с дачи готова была взять тебя целиком и полностью, тут уж ты сам момент похерил, — сказал Игорь Васильевич чуть более веселым голосом, чем был у него с утра.

— Я себе свой первый раз представлял иначе, — манерно сказал Молодой, и все засмеялись.

Игорь заметил, что его пустая кружка остыла в руке, и спросил Игоря Васильевича:

— Так что ты мрачный такой с утра?

— Я мрачный? — спросил Игорь Васильевич. — Я не мрачный, я злой, бля. Мы знаешь кого завалили? Мы моего автослесаря завалили, прикинь, поворот.

Глядя на лицо Игоря Васильевича, хотелось рассмеяться, сама же смерть автослесаря, еще стоявшая в голове Игоря во всех деталях, заставила Игоря сдержать смех. Однако же комичный элемент в этой ситуации все-таки присутствовал, этого Игорь не мог отрицать.

Конец ознакомительного фрагмента.