Судный день

Алексей Русланович Мельников, 2020

В некоем государстве грянули великие и страшные перемены. Поэтапная конституционная реформа обернулась настоящим переворотом сверху. Права человека фактически обесценились, а международное право потеряло своё былое влияние. Мировое сообщество – больше не пример. То, что раньше уважалось и защищалось, теперь осуждается и карается. Рассказчик повествует о новейшей истории своей страны, рассуждает о её конституционном развитии, вспоминает старое право и прежние ценности.

ЯПС-Пресс, 1990 г.

Традиции как ингибитор фратрицида,

или Истоки и профилактика братоубийственного конфликта

Человечество — одна семья,

Где человек человеку — брат.

Ergo homicidium est fratricidium².

Человек назвал себя разумным, но человечество — безумно.

Разумы порождают идеи, а война идей ведёт к войне людей.

И лишь общечеловеческие Традиции покончат с «войной всех против всех³» и обеспечат «мир во всём мире».

Традициям учит вера, взращивает их семья, а хранят их правители.

Корень всех братоубийств кроется, прежде всего, в глубинных конфликтах на идеологической почве. Личность, семья, нация и всё человечество — под смертельной угрозой. И пока у людей нет общих Традиций, кровопролития не прекратятся.

Масштабы и закономерности развития идеологического конфликта таковы: личностный конфликт — семейная ссора — клановая война — этнический конфликт⁴ — гражданская война — обыкновенная война — мировая война.

Личностный конфликт

Маленький ребёнок, — что глина на гончарном круге, — податливый, доверчивый, восприимчивый. Кто как воздействует на глину, таков получится и кувшин…

Индивидуальные сомнения, заблуждения и идеологические колебания — это тяжкие следствия родительской безответственности. Родители, которые пренебрегают традиционным воспитанием своих детей, лишают их главных ценностных ориентиров. Уязвимый детский разум растёт без должной родительской поддержки, без подлинной аксиологической базы, и становится беззащитен перед вредной информацией.

Нетрадиционные идеи витают в ноосфере, а хрупкая детская психика не способна к их фильтрации и критике — поэтому наиболее восприимчива к ним. В результате такие дети, обделённые родительским вниманием, обречены на болезненный внутренний конфликт, что рано или поздно выльется в тяжёлый кризис, разрушительный взрыв или иную деструктивную трансформацию.

Деструкция «в себя» приведёт к замкнутости, отстранённости, жадности, эгоизму, эскапизму, депрессии, наркомании, алкоголизму и целому ряду всевозможных психических расстройств и сексуальных отклонений. Но самый печальный исход родительского недосмотра — суицид.

В первую очередь, самоубийство — это грех. Совершая его, человек фактически играет с жизнью и смертью. Независимо от направленности умысла, он берёт на себя не просто роль судьи, а роль высшего Судии. Более того, убивая себя, человек в грубейшей форме выбрасывает бесценный, уникальный, данный ему именной подарок от Бога и от родителей. За грех следует соразмерная расплата. А ведь даже если самоубийцей двигало чувство вины за ранее совершённые прегрешения, то они могли быть искуплены и прощены в течение жизни — извинением, молитвой, исповедью, деятельным раскаянием и благотворительностью.

С социальных позиций, самоубийство, как и любое другое убийство, есть самовольное умерщвление, совершённое без суда и против божественной воли. И, в конечном итоге, важны не причина, не вина, не мотив, не цель, не способ и даже не исполнитель — важно лишь общественно опасное последствие: минус один, и всё. Причинение смерти кому бы то ни было — это и есть та потеря, которую терпят семья, общество и государство. Как побочный эффект — реальный ущерб и упущенная выгода.

Личность полагает, что «право на жизнь» — это диспозитивная норма, что одухотворённое тело — это вещь, которой можно владеть, пользоваться и распоряжаться по своему собственному усмотрению. «Я хозяин своей судьбы, я собственник себя же, поэтому я вправе», — говорит личность и убивает себя.

Семья переживает этот акт как неестественную и преждевременную утрату чего-то большего, имеющего личную неимущественную ценность. Но возникают и материальные убытки. Оставшиеся члены семьи вынуждены нести расходы на погребение и на поиски утешения — в лечении или в каком угодно «самолечении». Хотя и в последнюю очередь, но печалят их также непринесённый доход, непостроенный дом, непосаженное дерево, нерождённые дети. Своим поступком самоубийца обрубает целую ветвь на родовом древе. Поэтому именно на семейном уровне происходит осознание эгоистичности и братоубийственности суицида. Логика типичного самоубийцы редко забирается выше личного, если только известный акт не совершается в публичных интересах, когда речь идёт о жертвенном подвиге.

Очевидно и неоспоримо, что любая человеческая общность рассматривает самоубийство как смерть своего собрата. Жалея или осуждая, народ получает, прежде всего, ощутимую экономическую дыру в своём хозяйстве. Размеры и тяжесть потерь зависят, главным образом, от социально-экономической системы, профессии человека и его роли в экономике. При капитализме возникают сбои на рынке и простои на предприятиях, затяжные кадровые перестановки, передел капиталов, убытки от непроданных товаров и неполученных прибылей. Для социалистического общежития последствия ещё трагичнее, ведь там человеческое братство во много раз ближе и теснее, а собратья относятся друг к другу, как к товарищам. Ущерб от самоубийства велик в любой общественно-экономической формации⁵: столько непроизведённых, нераспределённых и непотреблённых благ! Кроме того, с личностью умирают её индивидуальность и далеко идущий общественно полезный потенциал: столько нерешённых проблем и непереданных знаний, непроведённых исследований и несотворённых произведений, несостоявшихся встреч и незаключённых браков, столько невоспроизведённой рабочей силы!

Государство есть политическая организация общества, и поэтому оно так же страдает от недальновидного и отчаянного братоубийственного шага. Монархия теряет одного подданного, а республика — одного гражданина. Убивая себя, человек отбирает у государства демографическую, трудовую и служебную единицу. Поэтому самоубийство — не лучше убийства. Более того, самоубийца подаёт дурной пример. Нельзя забывать, что многочисленное население любой страны — это её потенциальный кадровый резерв. Каждый вправе занять своё место в медицине и здравоохранении, в науке и образовании, на военной, правоохранительной и гражданской службе, в судейском, губернаторском или депутатском корпусе, а граждане республики в равной мере могут претендовать даже на должность Главы государства. Но далеко не все осознают свои шансы, и те люди, которые намерены покончить с собой, думают об этом в последнюю очередь. К сожалению, самоубийство нередко совершают весьма перспективные и многообещающие люди — талантливые школьники, эрудированные студенты, одарённые творческие личности.

Таким образом, суицид, как деструкция «в себя», чреват и внешними побочными эффектами. Suicidium est homicidium et fratricidium etc⁶.

Деструкция «вовне» приведёт к видимым общественно вредным и общественно опасным поведенческим отклонениям. Первой жертвой таких отклонений станет ближайшее окружение человека, и если семья не сможет ему помочь и напомнить о Традициях, то накопленный идеологический яд будет стремиться к высвобождению, пока не польётся через край, не воспламенится и не приведёт к взрыву. Человек станет опасен не только для себя, но и для окружающих. Правовой нигилизм и аморальность навсегда заглушат голос совести. Частота и амплитуда девиаций будут возрастать с каждым совершённым проступком, пока девиантное поведение не превратится в делинквентное. А это точка невозврата. Правонарушения и преступления войдут в привычку и будут восприниматься как должное.

У делинквента нет ни скреп, ни Традиций, для него нет ничего святого, и закон ему не писан. Он — беспринципный циник и безбожный экстремист, кощунник, не способный на созидание, а способный лишь на разрушение, вплоть до братоубийства. Формы и масштабы таких разрушений будут всецело зависеть от психологических особенностей человека, подверженного опасным идеям. Интроверт будет действовать в одиночку — он станет вором, насильником или серийным убийцей, а экстраверт будет искать соучастников, создавать банды и терроризировать окружающих.

Глубинное изменение сознания приведёт к ещё более плачевным последствиям. Неизлечимо заражённая, необратимо искажённая душа будет искушать население, распространяя ложные религии и деструктивные нетрадиционные идеологии, организуя тоталитарные секты и ультрарадикальные политические партии. Преступник будет ставить перед собой и своей группировкой антиобщественные цели и находить оправдания любым, — даже откровенно братоубийственным, — средствам, которые захочет применить для их достижения. Не исключено, что впоследствии он посмеет объявить братоубийство самоцелью. Набрав армию последователей, он сможет захватить власть над телами и душами, устроить страшную «чистку» и развязать мировую войну, тем самым ввергнув человечество в преисподнюю.

Если подобные мысли бродят у кого-то в голове, то общество рано или поздно ощутит это на себе. Такого человека не вразумят ни медицина, ни лишение свободы — он неизбежно станет озлобленным и ещё более опасным рецидивистом. И, к сожалению, только высшая мера наказания сможет остановить его злодеяния.

Бдите, родители…

Семейная ссора

Семья несёт в себе, прежде всего, репродуктивные, воспитательные и социально-демографические функции. Домашний быт — это первичная социализация нового человека. Вступив в брак, мужчина и женщина обязуются друг перед другом любить, а перед обществом и государством — родить. Родив ребёнка, они обязуются: перед ним — заботиться, перед обществом — социализировать, передать Традиции и воспитать по обычаю, а перед государством — воспитать по закону.

Родители — это почётный статус, сопряжённый с великой ответственностью. Как завещали каноны древнеримского права и «Домострой», отец есть глава семьи и домовладыка, а мать — хранительница домашнего очага. Обретя родительскую и домохозяйственную власть, муж и жена становятся первичными воспитателями своих детей и проводниками Традиций. Священный долг каждого из родителей — не только вырастить правоверного, законопослушного человека, но и защитить его от вредной информации. Их первоочередная задача — не допустить личностного конфликта.

Но если враждебные идеи вторгнутся в семейную жизнь и заразят кого-либо из домочадцев, то велика вероятность развития семейной ссоры. Идеологический раскол семьи может стать поколенным или межпоколенным,

горизонтальным или вертикальным, пролечь по боковой или прямой линии родства либо выразиться в супружеской ссоре. По боковой линии возникнет горизонтальный конфликт с нарушением координации между детьми, а по прямой, — восходящей или нисходящей, в зависимости от направленности, — вертикальный конфликт с нарушением субординации между детьми и родителями. Супружеская ссора, как горизонтальный конфликт между родителями, пошатнёт семейные устои и традиции, и, возможно, этот фактический раскол приведёт к расколу юридическому, то есть к расторжению брака. Так или иначе, внешнее негативное влияние разрушит семейную гармонию и брачно-кровную солидарность. Расщеплённая семья не сможет выжить без традиционной опоры, олицетворённой в родительском биноме.

Идеологическое загрязнение домашнего очага опасно и непредсказуемо, и наихудший исход его — семейное братоубийство. Оно может быть направлено не только по боковой (собственно братоубийство), но и по прямой восходящей (предкоубийство) или по нисходящей (потомкоубийство) линиям родства, либо явить собой супружеское убийство. Крайняя форма и последняя стадия внутрисемейного братоубийства — это полная физическая гибель семьи, то есть истребление ближних, завершённое суицидом.

Никто не застрахован от опасных сигналов и мыслеконцентраций, и взрослые — не исключение. Поэтому, оберегая детей своих, мать и отец не должны забывать друг о друге и о себе.

Живите дома, взаимоукрепляясь в Традициях!

Клановая война

Личностный конфликт возникает в голове, а семейный — в пределах домохозяйства, в результате точечного идеологического заражения. Если же опасные идеи проникнут в семью, и она целиком усомнится в Традициях, то появятся все предпосылки для развития клановой войны. Не важно, нуклеарная ли семья или расширенная, живёт ли она разрозненно или сплочённо, внезаконный межсемейный конфликт вполне можно охарактеризовать как самую настоящую клановую войну. И прообраз её — первобытные родоплеменные конфликты. В те времена предметом раздоров были, как правило, земля и вода, но бывали и чисто идеологические войны: каким богам поклоняться, какие приносить жертвы, какие ритуалы совершать в тех или иных ситуациях. Каждая община имела свои древние традиции, зачастую — несовместимые. Были войны, были победы и поражения, а потом были затишья, но спокойствия не было никогда. Перманентную «войну всех против всех» усугубляли нечеловеческие испытания: нашествия диких зверей, пожары, засухи и потопы, болезни и некое чистое зло, которое все называли по-разному, но боялись одинаково. Уставшие и устрашённые, древние люди мечтали о мирной, безопасной и стабильной жизни. Роды объединялись в племена, племена — в союзы, а союзы — в суперсоюзы. Сближаясь и находя общее друг в друге, они укреплялись хозяйством, числом и силой. Постепенно общество обретало черты государства, но опасная идеологическая неоднородность сохранилась до сих пор.

Сейчас государство — это высшая форма политической организации общества. На Земле насчитывается около двухсот независимых стран, и в каждой из них семья — это своего рода «государство в государстве» со своими устоями, обычаями и традициями. Они издревле передаются из поколения в поколение, воспитываются с рождения и, в конце концов, прописываются в генах. Благо, если они созвучны с общечеловеческими Традициями, но на определённом этапе родовой истории в эту цепь может вклиниться инородное звено, которое заржавеет и подвергнет коррозии всю дальнейшую последовательность. Это опасно углубит недопонимание между семьями и неминуемо приблизит клановую войну.

Клановые традиции сами по себе настолько неоднородны и специфичны, что могут стать непреодолимым барьером для тех людей, которые хотят «дружить семьями». А длительная семейно-историческая рецепция нетрадиционных ценностей превратит этот барьер в настоящий «железный занавес». Игнорируя общие Традиции и следуя лишь своим собственным, клан будет руководствоваться ложным приоритетом своих порядков. Если каждый клан будет так предубеждён, то семьи никак не смогут выстраивать доверительных отношений друг с другом. А если появятся «друзья», то неизбежно появятся и «враги».

Непримиримые кланы будут жить фактически в состоянии полной боевой готовности, пресекая на корню всякие попытки взаимодействия. Самовластная семья, приверженная лишь своим правилам, под страхом наказания или изгнания запретит своим детям общаться с любыми выходцами из «враждебной» семьи. «Свои» дети будут с молоком матери впитывать ненависть к «вражеской» фамилии. Козни, происки и интриги станут нормой жизни. И если кто-то, вопреки семейной истории и наказам предков, осмелится подружиться с кем-то из «враждебного» лагеря или, не дай Бог, влюбится в кого-то из них, то для «нас» он станет предателем и позором семьи, а «им» будет в открытую объявлена война. И тогда братоубийств (независимо от принадлежности к «своим» или «чужим») не избежать. А потом закономерно последует кровная месть, вплоть до полного истребления. Подобную «семейную миссию» уже можно считать малым геноцидом.

Хранители родословной, внемлите общим Традициям и закопайте топор войны!

Этнический конфликт

Современный мир тяготеет к раздроблению и обособлению, а человечество теряет не только общий язык, но и общие Традиции. Глобальный и локальный интернационализм безвозвратно ускользает от нас. Поэтому многонациональные государства, построенные на дружбе народов, в той или иной мере подвержены опасности локального этнического взрыва. Радикальные идеи, проросшие в этнических очагах крупной национально-государственной федерации или вброшенные извне, поставят под сомнение всю дружбу и мирное сосуществование народов, расшатают территориальную целостность государства или даже приведут к его полному развалу. В искажённом национальном самосознании патриотизм выродится в примитивный национализм. Некогда братские народы ополчатся друг против друга и пойдут «защищать» своё и громить «чужое». По городам и весям прошагают вооружённые радикалы — «национально-освободительные движения» и фанатичные орды «карателей», «мстителей», «ревнителей» и инквизиторов. В умах воцарятся сепаратистские настроения и романтические мечты о народном самоопределении, свободе и независимости, но в действительности всё это обернётся уличной преступностью, массовыми беспорядками, хулиганством, вандализмом, побоями, разбоями, погромами, терроризмом, экстремизмом, бандитизмом, мародёрством и жестокой дискриминацией по признакам расы и национальности.

В небольших национально однородных государствах возникновение этнического конфликта крайне маловероятно. Но, к сожалению, аномалии случаются везде. Например, если на такую страну хлынет неуправляемый поток агрессивно настроенных иммигрантов, их чужеродные порядки будут силой навязаны коренному населению, в результате чего национальная самобытность будет задавлена и вытеснена, а культура — умрёт. Коренные не найдут общий язык с пришлыми, и они столкнутся в кровавой борьбе идеологических противоположностей.

Независимо от предполагаемого источника аномальных идей, от зоны идеологического поражения и от того, зародится ли конфликт изнутри или будет внесён иностранным элементом, братоубийственные столкновения народов приведут к ожесточённым войнам, в которых погибнут, в том числе, и мирные жители.

Толерантность не спасёт положение и не предотвратит беды, ведь «tolerantia» означает буквально «терпимость», а под влиянием радикальных нетрадиционных идей и агрессивных враждебных сигналов это самое «терпение» может лопнуть с мощным взрывом. Поэтому люди должны не просто сожительствовать на одной территории, а изучать друг друга — обучая и обучаясь. Узнав, поняв и приняв друг друга, мы почувствуем, насколько легче нам станет жить, когда необходимость «терпеть» отпадёт даже у тех, кто всю жизнь делал это через силу. В первую очередь, нужно перерасти устаревшую «толерантность» и не быть больше «терпимыми», а быть солидарными. А солидарность, дружбу и подлинную интернациональность нам помогут найти лишь единые общечеловеческие Традиции.

Учи и учись, неся в мир свет Традиций!

Гражданская война

Явление гражданской войны означает буквально «войну граждан», и понятие это весьма обобщённое. Вероятность её развития не зависит от формы государственного правления, ведь она может вспыхнуть как в республике, так и в монархии. Именно гражданскую войну чаще всего называют в узком смысле братоубийственной: она расщепляет семьи, у человека обостряется чувство принадлежности к чему-то иному, и брат буквально идёт против брата.

Это не есть война в её обычном понимании. Если обыкновенную войну ещё можно рассматривать как природную борьбу за выживание, то война гражданская — это непостижимая социально-общественная аномалия, которая возможна только среди «людей разумных». Как правило, она возникает на пустом месте — именно по прихоти разума, по надуманной причине, без явной опасности, когда никто никому, в сущности, не угрожает. По большому счёту, «гражданские воины» просто придумывают себе друзей и врагов. Но, к сожалению, кровь льётся настоящая, и люди погибают по-настоящему…

В истоках любой гражданской войны лежит не что иное, как идеологические разногласия внутри нации, которая просто забыла о Традициях. Их подменяют ложные идеи и ценности — возникшие на месте, намеренно принесённые извне или даже случайно подслушанные и неосознанно воспринятые. Причиной разногласий могут служить разные политические, экономические, социальные и собственно идеологические взгляды, а также размышления обо всём и ни о чём — во всей их противоречивости.

Идеальное государство, личная и политическая свобода, социальная справедливость, правильное хозяйство — все эти теории порождают научные дискуссии, которые выливаются в научные же споры. Те, в свою очередь, постепенно выходят за академические рамки, адаптируются для широких масс и становятся научно-популярной темой, а потом и вовсе теряют элитарный признак научности и расщепляются на политические дебаты и бытовые семейные споры. Научно-популярное в итоге становится просто популярным или вовсе вырождается в популизм…

Популизм опасен тем, что способен беспросветно затмить Традиции. А за красивым фасадом может стоять какая угодно доктрина, вплоть до самой нечеловеческой. Над обществом без традиционной защиты нависнет угроза порабощения, раскола и гражданской войны. Если опасные идеи подомнут под себя всю политическую сферу, подчинят себе СМИ, религию и образование, то запустится перманентная обработка слабого и беззащитного общественного сознания. Население подвергнется усиленной идеологической бомбардировке с диаметрально противоположных позиций. Глашатаи примитивных популистских идей в действительности будут «глушатаями» для традиционного самосознания.

Между тем правящая элита и подпольные контрэлиты⁷ всегда имели, имеют и будут иметь в своих аппаратах просвещённых теоретиков, вооружённых первоисточниками всех популизмов — своими собственными идеями, чьими-то старыми наработками или древними рукописями, которые ещё даже не до конца расшифрованы. Но они не захотят объединять свои умы для общественно полезного творчества или решения глобальных проблем человечества. Они будут думать лишь о захвате и о сохранении власти, а также о претворении в жизнь своих корыстных идей. Элита будет вести борьбу методами силы и принуждения, а контрэлиты мобилизуют интеллект, красноречие и убеждение, которые позволят им переманить на свою сторону доверчивые народные массы, получить силовой перевес и спровоцировать революцию. И люди, сами того не заметив, окажутся готовы убивать друг друга за ту или иную идею. Потеряв Традиции и позабыв семью, народ схватится в братоубийственной гражданской войне, и победа ложной идеи приблизит всеобщее поражение.

Идеи, выработанные чьими-то разумами, смертельно опасны одной лишь своей множественностью, неодинаковостью и противоречивостью. А если они заведомо противны Традициям, то их содержание несёт в себе отдельную угрозу настоящему и будущему. Любая однажды написанная рукопись рано или поздно найдёт в историческом процессе своего сочувствующего проводника и претворителя. Преступная и античеловечная теория неизбежно встретит латентного маньяка или озлобленного мизантропа, который лишь под её влиянием осмелится посягнуть на неприкосновенное и будет оправдывать ею же свои злодеяния. И даже если некая идея сама по себе абсолютно чиста и благородна, её, к сожалению, обязательно встретит личность, которая истолкует всё в корне неверно. Какая угодно идея будет многократно извращена реальностью (если она изначально — не само извращение), а обосновывающая её теория запомнится обществу кровавой практикой. Лишь Традиции — добры, правдивы и неисказимы. Благодаря им горит семейный очаг, а страны спокойно живут своей размеренной жизнью: крутятся республиканские механизмы и продолжаются монархические династии.

В развитых странах борьба идей может казаться даже цивилизованной: элиты с контрэлитами заседают в одном зале, всё предельно прозрачно, в подполье не зреют заговоры, а в политическом процессе правомерно появляются новые фигуры и новые партии, не признающие революцию, а признающие лишь эволюцию. Но опасность народных волнений сохраняется в любой идеологически неоднородной среде. Пока дебаты и дискуссии идут своим естественным чередом, электорат без Традиций и духовных скреп спорит и ссорится. Вездесущая политическая реклама и агитация лишь запутывают избирателей. Когда наступит «день тишины», люди будут вынуждены молчать и силой подавлять желание доказать свою правоту. В конце концов, независимо от результатов выборов, произойдёт взрыв в головах, и люди сцепятся в братоубийственной драке — ведь «проигравшие» захотят реванша… А такой исход мало чем отличается от гражданской войны.

Гражданин ли, подданный ли — держись ближних и сохраняй традиционную бдительность!

Обыкновенная война

Давно известно, что человек тянется к себе подобным. Люди вступают в брак и создают семью, а государства объединяются в конфедерации и даже в федерации. Осознав своё сродство, мы сближаемся — ради собственного выживания и ради общей безопасности. Это закономерный процесс, который, к сожалению, периодически прерывается враждой и войной.

Первоначально война являла собой естественную борьбу за выживание: были битвы за личную и семейную безопасность, за плодородную землю и изобильный лес, за полноводные реки и за каплю воды. Но чем разумнее становился человек, тем безумнее становилось человечество. В головах рождались первые идеи и ложные ценности, а поводов для войны становилось всё больше, и они становились всё извращённее. Теперь, отбросив Традиции, люди жаждут власти, влияния и денег. Ради вожделенных территорий, желанных выходов к морю, новых рынков сбыта и золотых жил на линию огня идут даже те, кому противна сама мысль о войне.

Но и в мирное время, когда нет видимых предпосылок для войны, глубокая разница в национальных идеях способна свести на нет все достигнутые соглашения.

Правители враждующих стран будут насаждать среди своих народов опасные политизированные идеи, внушая страшный образ «внешнего врага» и призывая остановить его любой ценой: неожиданным наступлением, превентивным ударом или даже массовым поражением. Внешняя политика сведётся к планированию боевых действий, а нападение станет приоритетнее обороны. «Вражеское общество» будет отождествляться с «вражеским государством», и все их выходцы, — от простых жителей до высокопоставленных представителей, — автоматически превратятся во «врагов», «интервентов» и «шпионов». Рано или поздно кто-то скажет, что «лучшая защита — это нападение» и «лучше начать войну на чужой территории, чем ждать, пока она придёт в дом». И тогда прольётся кровь…

Мирных жителей оторвут от семей, вооружат и обмундируют, чтобы отправить на фронт — одерживать чужую победу. И цена её, — в любом случае, — братоубийство. Но кто усомнится в правоте руководства, того обвинят в государственной измене, объявят дезертиром и предадут трибуналу.

Мировые лидеры! Помните о Традициях и откажитесь от насилия!

Мировая война

К сожалению, никто не застрахован от форс-мажорных обстоятельств и иных неблагоприятных общественных состояний. Международные заговоры, стихийные бедствия, войны, эпидемии и техногенные катастрофы порождают экономический кризис в национальных и мировых масштабах. Неокрепшие умы впадут в отчаяние и разуверятся в Традициях. А кризис веры и Традиций усугубит хаос и панику, чем сможет воспользоваться кто угодно для каких угодно целей. Играя на социальных проблемах и людских чувствах, некий политический манипулятор сможет внедрить любую идею, вплоть до заведомо ложного обвинения целых страт — сословий, классов, этносов, конфессий и социальных групп. А деморализованный и дезориентированный народ в это поверит и воспримет насаждаемую идею как спасение.

Популизм и прокламации приведут «нового человека» к власти, и не важно, будет ли это революцией или эволюцией. Воспользовавшись общим горем и разобщённостью, всенародно избранный или самопровозглашённый вождь найдёт верных соратников, построит аппарат ручного управления и запустит мощную военную машину. Опьянённый достигнутым и жаждущий большего, новый правитель вряд ли удовлетворится властью на своей собственной земле. Он пойдёт наращивать территории и сферу своего влияния, а ради новых побед не побрезгует и массовыми братоубийствами — внутренними и внешними «чистками», опустошающими вторжениями и бессмысленными жертвами. И главным его оружием станет идеология, противная забытым Традициям.

Воинствующий империалист, одержимый своей преступной идеей, будет гипнотизировать человека, мобилизуя его «древнюю силу» и «унаследованное могущество», взывая к его первобытной сущности и обещая «сплочение нации» и «расширение жизненного пространства».

Человечество неизбежно погрузится в мировую войну — кровавую, братоубийственную, всепроникающую. И безальтернативную. В конфликт будут втянуты даже самые миролюбивые страны, которые провозгласили нейтралитет и навечно отказались от войны как средства разрешения международных споров. Если кто-то и выживет, то прежнего мира больше никогда не будет, и остатки человечества очнутся в аду.

Человек! Ты живёшь на общей земле и принадлежишь к одной семье. Когда ты возглавишь свой народ, не забывай о Традициях, которые стоят на страже международного мира и безопасности!

Общество — изначально шаткая и нестабильная структура. Мы ответственны за нашу устойчивость и жизнеспособность. Не в нашей власти предотвратить конец света, но пока живы Традиции, мы в силах спастись от братоубийства.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

2

Следовательно, человекоубийство есть братоубийство (лат.)

3

Естественное состояние общества согласно теории общественного договора Т. Гоббса.

4

Зависит от национального состава населения и формы государственного устройства. Наиболее вероятен в крупных национально-государственных федерациях, а в небольших государствах такой конфликт, как правило, не возникает.

5

Этап развития общества по К. Марксу.

6

Самоубийство есть человекоубийство, братоубийство и пр. (лат.)

7

Элита и контрэлита — понятия из теории элит, разработанные В. Парето.