Братство

Алексей Рудаков

Избежав смерти на костре инквизиции, вольный пилот Поп оказывается на борту Имперского эсминца, ведущего бой с превосходящими силами противника. Начав осваиваться в новом мире, он вербуется поваром на борт транспортного корабля, не подозревая, что именно этот корабль, точнее его груз, стал объектом внимания Братства – пиратского союза этой галактики. Её правитель, Император номер Двадцать Семь, задумал перекроить карту вселенной, исходя из своего видения нового мирового порядка, и не оставляя своим противникам иного выбора, кроме как вступить в борьбу с силами Имперского Флота. Иные миры, космические сражения, игры политиков и множество разных приключений – через всё это придётся пройти герою в книге «Братство», первой в новой серии «Знак Василиска».

Глава 3

Борт среднего транспорта «Бубалюс^[1]». Созвездие Весталок, пространство четвёртой звезды.

267 год правления 28 Императора.

— Семён? Ну что там — с поджаркой? — корабельный кок Вильсон появился на камбузе, держа в руках объёмистый баул.

— Да нормально всё с ней, доходит, — я кивнул на плиту, где парила чуть сдвинутой крышкой сковорода и вернулся к своему занятию — продолжил медленно перемешивать растопленное в кастрюльке масло, осторожно посыпая его мукой и следя, что бы в готовящейся смеси не образовались комочки.

Шёл третий год моего пребывания в этом мире и пока всё было нормально. Следуя советам Дока, я уволился с военной службы, благо ранения и медали помогли решить этот вопрос без особых проволочек и, получив на руки неплохое выходное пособие, которого мне хватило на полтора года безбедной жизни, стараясь освоиться в это новом для меня мире.

Ну а после… После пришлось искать работу.

Я закончил курсы поваров, устроился помощником корабельного кока на средний транспорт, где и пребывал по настоящий момент.

— Молоко приготовил? — Вильсон поставил звякнувший стеклом баул на стол.

— Угу, холодное. Сейчас заливать буду. Чего приволок?

— Да всего понемногу. Фух… Едва допёр. — Он раскрыл сумку и принялся доставать из неё разнокалиберные бутылки, расставляя их по столу в понятном только ему порядке.

— Откуда такое богатство? Всем дают? — Мой помощник, молодой паренёк только полгода как закончивший курсы поваров, протянул было руку к одной из бутылок, он кок так зыркнул на него, что Павел предпочёл не рисковать и даже отошёл от стола, принявшись изображать мойку посуды, бросая жаждущие взгляды на баул.

— И даже не думай, — Вильсон погрозил ему пальцем и занялся расстановкой бутылок. — Так. Старику нашему — пара коньяка.

Две пузатые бутылки темно зелёного стекла, украшенный золотистыми этикетками заняли место во главе стола.

— Старпом. Он много не пьёт. Ему винца лёгкого. — Наполненная рубиновой жидкостью бутылка, своей формой, больше напоминавшей винт от мясорубки, встала рядом с капитанской парой.

— Деду… Вискарь.

— Ты про его помощников не забудь. Помогают нам сильно, — я закончил заливать холодное молоко в смесь масла с мукой и прибавил газу — смесь должна была покипеть немного, выпарить лишнее, прежде чем в неё можно будет добавить молотого мускатного ореха.

— И жрут тоже, каждый за троих, — он недовольно поморщился, но потом вздохнул. — Но ты прав. Помогают хорошо. От них, в отличии от кое-кого из здесь присутствующих, — он покосился на поварёнка, но тот сделал вид что полностью поглощён вытиранием салатницы. — Ладно. Деду ВСОП дадим, а им и простого довольно будет.

Четыре бутылки ровной шеренгой отгородили долю старпома и капитана от пока ещё свободной поверхности стола.

— Штурман и его бездельники. Этим и одного пузыря много будет.

— Не жмись, — убедившись, что будущий соус ведёт себя строго в соответствии с моим планом, я повернулся к столу. — Сам же знаешь — напутают со своими расчётами и привет. И пыли не останется.

— Вот пусть и сидят трезвыми.

Черная кошка, пробежавшая между ними, была мастером своего дела. Кок и Штурман Самарин не общались уже около года. Может и больше, не знаю. Я нанялся на этот грузовоз год назад и всё это время их общение шло строго через посредников, полностью исключая прямые контакты. Согласно корабельной легенде он разругались из-за ставок на тотализаторе. Самарин проиграл, а Вильсон, наоборот — выиграл, что и привело к конфликту — с точки зрения штурмана, кок располагал некой инсайдерской информацией, которой, в силу своей природной жадности, не поделился с сослуживцем. Вильсон же, разумеется, отмёл подобные слухи и, в свою очередь, обвинил уже Самарина в поклёпе. Ну а дальше — как это и бывает, слово за слово… Вполне обычная, бытовая ситуация. Вот только мириться они ну никак не хотели. И покидать корабль — тоже, считая, что именно его уход будет расценен экипажем как признание своей неправоты.

— Да ладно тебе. — Приподняв крышку я помешал соус. — Дай им хотя бы пару пузырей.

— Пару? — он с сожалением посмотрел на бутылку в руке. — Пару, значит? Павел! — Окликнул он моего помощника. — На вот, отнеси тем господам две бутылки. — Вильсон протянул моему помощнику два джина. И смотри, — повернувшись ко мне, кок хитро улыбнулся. — Если на трапе опять упадёшь и разобьёшь обе…

— Виль?!

— Одну. Одну — разобьёшь, то я… — он погрозил поварёнку кулаком и продолжил, глядя мимо него. — Ух как ругаться! Не буду!

— Так у меня руки же заняты? Как я по трапу полезу? — Павел явно уже прикидывал свой навар.

— Разобьёшь обе, — я погрозил ему рукоятью черпака. — Ноги оторву и тебе же скормлю. Как Айсбане. Уловил?!

— Ага. Есть не разбить обе!

— Тогда беги, — Вильсон кивнул на дверь, и он тут же покинул помещение камбуза.

— Я чё я? Чё я? — повернувшись ко мне и напоровшись на мой неодобрительный взгляд он деланно удивился. — Я-то тут при чём, если твой подчинённый такой криворукий?! И вообще, займись делом!

— Поджарка готова, соус сейчас дойдёт. Салат Павел сделал. Суп со вчера остался.

— Вот и не отвлекай, — невпопад ответил он и вытащил сразу несколько набольших плоских бутылок, напоминавших своим видом фляги — такие удобно носить в нагрудном кармане.

— Ещё коньяк? — Не обращая внимание на его недовольное ворчание я взял в руки одну из них. — Ром? Ты чего это? В смысле — кому?

— Мелкие — парковщикам, а вот эти, — Виль вынул одну за одной три высокие картонные коробки. — Первому, второму и помощнику второго.

— А не жирно? И почему именно Ром?

— Так Вриз же говорил, забыл?

Я отрицательно мотнул головой и, засыпав молотого ореха в подошедшую смесь, принялся её перемешивать.

— Ну что он хочет с сигарой и стаканом рома посидеть.

— С сигарой? На корабле?! Где?

— Как где? — он подмигнул мне с самым заговорщицким видом. — Там, под вытяжкой, где кое-кто курит втихую. Кстати, — он ухмыльнулся и посмотрел прямо на меня. — Ты, если того нарушителя, ну мало ли, всякое бывает — увидишь, так скажи ему, что после курения неплохо было бы заборник вытяжки протирать, а то на ней пепел оседает. Скажешь?

Я неопределённо пожал плечами, не желая признавать свою вину. — Ну… Если, вдруг, увижу и не забуду — скажу.

— Вот и молодец. Кто у нас остался? — Он достал ещё штук пять бутылок и, расставив их на столе, склонился над ними, как полководец, планирующий бой на карте.

— Суперкарго со своим, — я выключил газ под кастрюлей с соусом и продолжил. — С гоблином своим.

— С гоблином, это ты верно подметил, — кивнул Вильсон. — Вот не понимаю, — он взял за горлышко поллитровку водки, и я кивнул, одобряя его выбор — со Смайсом и его помощником Жаком, отношения не сложились уже у меня. Суперкарго, как специалист, я хочу сказать, он был, не спорю, хороший, но вот как человек… Мне не нравилось в нём всё — начиная от его внешнего вида — густо напомаженная и разделённая на тонкий прямой пробор шевелюра вкупе с тонкими, какими-то крысиными усиками, постоянно бегающими глазами и заканчивая манерой общения — Смайс общался со всеми так, будто самим фактом того, что он соизволил обратить на тебя внимание и снизойти до беседы, делал огромное одолжение собеседнику. Жак, бывший его заместителем и числившийся старшим по грузовым отсекам, был, в принципе, нормальным мужиком, вот только его словарный запас состоял не более чем из двух, может трёх десятков слов, две трети из которых не подлежали цензуре. Общаться с ним, в силу этого было сложно — меня хватило на несколько бесед, в ходе которых я был послан куда-то уж слишком далеко и единственным плюсом которых, было пополнение моего словаря новыми терминами и неожиданными речевыми конструкциями.

— Не понимаю, — продолжил тем временем кок. — Как они, такие разные и уживаются вместе?

— Понятия не имею и знать не хочу. — Я залил поджарку соусом и снял сковороду с плиты. — Водки им дай, ну Жаку точно.

— Может Смайсу текилы?

— И лимон есть и соль.

— Тогда так и сделаем. А это тебе, держи. — Он протянул мне бутылку, сквозь прозрачные стенки которой виднелось светло жёлтое содержимое.

— Хм… — Я взглянул на этикетку. — Мускат? А в честь чего такая щедрость, начальник?

— А что — нельзя? — Вильсон посмотрел на меня исподлобья. — Сегодня исполняется девять лет, как я по космосу мотаюсь. Как тебе такой повод?

— Дата же не круглая?

— Не нравится, давай сюда! — Он протянул к моей бутылке руку, и я поспешно убрал её себе за спину.

— Да ладно тебе, — я отступил от стола и поставил бутылку в нишу над вытяжкой, заранее предвкушая сочетание нарушение сразу двух запретов — курения и распития на борту во время похода. Карательных мер я не боялся — наш Старик, капитан Лосев был из тех ветеранов, которые спокойно смотрели на мелкие нарушения. Команда сыта? Жалоб на самочувствие после еды нет? Камбуз чист? Ну и делайте что хотите, только со своими обязанностями справляйтесь.

Первый раз он запалил меня на второй неделе моего пребывания на борту, и я уже начал собирать свои вещи, ожидая пинка под зад в следующем порту, но его не последовало, как и хоть какого-то нагоняя или замечания от своего непосредственного начальника на борту этого среднего транспортника. Поймав меня во второй раз, это произошло спустя полгода, Лосев посоветовал споласкивать рот хвойным лосьоном, но — без усердия, тем самым негласно подтвердив моё окончательное зачисление в команду.

А стоило ему покинуть камбуз, как появился Виль, и не говоря ни слова, поставил на стол плоский флакон с именно такой этикеткой. Вот только был там не лосьон, а хороший коньяк из личных запасов капитана. Что же, на каждом корабле свои традиции и правила.

Завтрак, обед и ужин собирали в кают-компании практически весь экипаж, кроме, разумеется, находившихся в этот момент на вахте или занятых срочным ремонтом — наша коробка давно миновала годы корабельной молодости и сейчас на ней постоянно что-то выходило из строя, обеспечивая Деда и его парней постоянным фронтом работ.

Однако сегодня было сделано исключение из правил — минут за сорок до ужина, вообще-то, по порядку, это должен был быть обед, но получение груза заняло больше времени, чем планировалось, так вот — за сорок минут до ужина к нам, по трансляции, обратился сам Старик, что уже само по себе было совсем не рядовым событием:

— Прошу внимания, экипажа. — Несмотря на то, что большую часть своей карьеры наш капитан провёл на военной службе, использовать казённые фразы он не любил.

— Коллеги, буду вам весьма признателен, если через сорок минут, вы все, включая дежурную вахту, соберётесь в кают-компании. Корабль попрошу поставить на автопилот. Спасибо.

Динамики смолкли, и я озадаченно потёр лоб — чего ради кэпу вдруг потребовалось всех собирать? Дня рождения или иного, какого праздника, вроде не было, рейс был самый обычный, рядовая ходка — весело взяли груз и быстро, с улыбочкой, дотащили до получателя. Чего ради шум?

— Что? Всех вот прямо с вахт? А рулить кто будет? — Павел, собравший приборы для сервировки стола потёр лоб позаимствованным у меня жестом. Для него я был не только начальником, но и авторитетом — боевые медали, полученные на эсминце, делали меня героем в его глазах.

— А чего рулить-то? Через минут двадцать уйдём в прыжок, минут пять — ну, десять, в гипере, а как вынырнем, всё одно час висеть без дела пока генераторы накопители не зарядят.

— Да, но…

— Что но? Ты лучше приборы как следует вытри, что бы народ морды не кривил, мол опять всё мокрое.

Он молча кивнул и принялся перебирать вилки и ложки, протирая полотенцем те, которые, на его взгляд, были не в должном состоянии.

— Расслабься. — Я закончил перекладывать мясо в мельхиоровую чашу и накрыв её крышкой, повернулся к нему. — Старик не первый год ходит, да и поверь — после выхода из прыжка, в рубке, я имею в виду, делать нечего. Скука. Можно, конечно, на новый курс лечь, но толку от того, что ты чуть ближе к следующей звезде сместишься — никакого. Масштаб не тот, понимаешь?

— А как же Устав? Он же предписывает…

— Так мы не на военном и не в бою. Идём стандартным торговым, пиратов тут нет, да и не нужны мы никому — наверняка в трюме опять либо руда, либо мясо. — Я хотел было добавить, что даже если бы мы были вне охраняемого торгового коридора, то и в этом случае на нас бы — с таким грузом, никто бы не позарился, но осёкся — уверенности, что груз именно такой у меня не было.

Смущала задержка при погрузке.

Такое уже было — месяца три назад. Тогда Лосев выбил фрахт на перевозку какого-то оборудования, и мы приняли на борт два отделения морской пехоты — для охраны, если кто попытается нас перехватить. Захватывать нас никто не стал и десантники, пробездельничав весь рейс, покинули наш борт в точке назначения, получив за это весьма приличную сумму денег.

Увидев мою заминку Павел вопросительно посмотрел на меня, но ответить ему я не успел — пол провалился под моими ногами и по телу прокатились чередующиеся волны жара и холода, подтверждая переход нашего корабля в гиперпространство.

— Уже? — Поварёнок озадаченно потёр лоб. — Ты же говорил, что минут через двадцать?

— Могли и раньше уйти, может Дед чего починил. — Я пожал плечами. — Ты лучше не отвлекайся. Бери тарелки и иди стол накрывать. Я тебя догоню.

— Друзья! — Лосев, облачённый в парадный мундир со всеми своими регалиями и даже с погонами капитана второго ранга, поднялся со своего места во главе стола держа в руках рюмку коньяка. — Я понимаю, что это собрание, на которое я попросил прибыть всех, вызвало у вас вопросы и хочу сделать небольшое, — он сделал паузу и обвёл присутствующих взглядом. — Сообщение.

Сейчас в кают-компании был собран весь экипаж — все двадцать четыре человека, что сам по себе было беспрецедентным случаем — на моей памяти что здесь, что ранее, такого не было, особенно учитывая, что мы не стояли в доке, а висели в пространстве безымянной номерной звезды, ожидая завершения накачки прыжковых накопителей энергией для следующего прыжка.

— Вы все помните, что несколько месяцев назад нам удалось получить удачный фрахт. Правда, большая часть оплаты ушла десантникам, но зато мы получили высокий рейтинг в компании… Впрочем, её название вам ничего не скажет — главное, что мы исполнили тот контракт строго в соответствии с договорённостями, оставив нашего нанимателя довольным.

На несколько секунд в отсеке зародился шум — все помнили тот рейс в основном благодаря морским пехотинцам, которые маясь от безделья, лазили по всему кораблю, путаясь у нас под ногами.

— Так вот, — Лосев повысил голос и шум быстро стих — все ждали сути его речи. — Вы безусловно заметили, что мы покинули станцию с задержкой. Сейчас я могу сообщить вам её причину — мы ждали новый груз от этой же компании. И, благодаря нашей репутации — мы получили новый фрахт.

По кают-компании прокатился одобрительный гул.

— Ещё минуточку. Потерпите немного и да — Жак, я понимаю, что водка греется и выдыхается, но — ещё буквально один момент. Совсем коротко — у нас сейчас полный трюм их техники. Оплата за этот рейс такая, — он позволил себе победно улыбнуться. — Что после его окончания каждый из вас получит премию, равную вашим двум годовым доходам.

— Ура! Капитану — ура! — вскочил со своего места один из парковщиков, но Лосев движением руки отправил его на место. — Самое последнее. Как это не печально, друзья, но я принял решение закончить свою карьеру капитана. После разгрузки наш Бубалюс будет продан. Выручка — разделена между всеми. Я уже провёл предварительные переговоры и могу сказать — после этого рейса вы все станете весьма обеспеченными людьми. Ваше здоровье, друзья! — Он поднёс рюмку к губам и прежде чем её опрокинул весело подмигнул нам.

Мы дружно последовали его примеру.

— Что ж. — Капитан сел на своё место во главе стола. — Приятного аппетита.

В помещении сразу стало шумно — звякали приборы, разросся и повис гул голосов — всем не терпелось обсудить с товарищами последние новости.

— Здорово! Вот уж не ожидал такого! — ко мне повернулся сидевший рядом Павел. — А что ты думаешь, а, Семён?

— Конечно… — рассеяно ковыряясь вилкой в тарелке, невпопад ответил ему я. Есть не хотелось — я нахватался кусочков, пока готовил, да и после таких новостей лично мне кусок в горло не лез. Решение капитана сильно перечёркивало мои планы.

Нет, я не был против получения приличной суммы, это было совсем не лишним, но вот мои планы, его решение перечёркивало полностью. Работая на борту Бубалюса я надеялся постепенно дойти до пилота, получая практическое обучение, ради чего весь год старательно откармливал Второго Пилота, балуя его различными вариантами копчёностей, до которых он был большой охотник и получая взамен возможность практиковаться в управлении нашего грузовичка. Под его присмотром и только в пустом пространстве, разумеется. Ещё полгода такой практики — благо всё фиксировалось в бортовом журнале и моей карте, и я мог бы попробовать сдать экзамен на оператора маневровых, от которого открывалась прямая дорога к должности помощника Второго Пилота и далее — к креслу Первого.

— Что конечно? — непонимающе переспросил поварёнок, но тут же переключился на более важный для себя вопрос. — Ты как думаешь — нам за корабль, я про свою долю, сколько обломится?

— Средний грузовоз, класс Вол, — я неопределённо покачал головой. — Новый, со стапелей, лимонов так сорок пять — полста потянет.

— А наш?

— Не менее тридцатки.

— Ух ты ж… — Он быстро прикинул в уме. — Это, наверное, больше миллиона монет каждому, да?

— Ну где-то так, — я кивнул головой, разглядывая собравшихся. В основном народ веселился, во всю налегая на подаренное Вильямом спиртное. Среди всеобщего веселья островками спокойствия и даже немного какой-то отстранённости, выделялись трое — сам Лосев, который просто глушил свой коньяк стопками, игнорируя закуски, Самарин, который меланхолично крутил в руках пустую вилку, уставившись неподвижным взглядом в стоящую перед ним полную рюмку и, к моему удивлению — Виль. Кок так же не пил, предпочитая налегать на мясо. Зато его он поглощал с завидной скоростью, не забывая пополнять свою тарелку, стоило ей опустеть. Я понимающе кивнул — сладкая парочка оказалась за столом впервые за долгое время и что самое плохое — они сидели точно друг напротив друга, старательно избегая встречаться взглядами.

— Коллеги! — Старик встал и постучал вилкой по пустому стакану для воды, стоявшему рядом с ним. — Я вас покину, дела ждут, но вас прошу не обращать на это внимания. По контракту мы должны доставить груз послезавтра, но благодаря нашему штурману мы немного срезали путь и сейчас находимся в одном переходе от конечной точки. Прошу сильно не набираться, особенно это касается пилотов, — он посмотрел на хорошо поднабравшихся парковщиков. — Завтра вам придётся поработать. Так что… — Он поднял рюмку. — Спасибо вам, мужики! Спасибо и удачи!

Опрокинув рюмку, он коротко поклонился и вышел из кают-компании.

— Слышь… Это… Семё…ик…оон, — мой подшефный, после ухода Лосева, окосел просто моментально, дав мне повод подумать о роли личности капитана в плане дисциплины и придания сил экипажу.

— Ой… Что-то мне… — Он явно позеленел и я, подхватив его под мышки и поволок в сортир под смешки более крепких товарищей.

Уложив его в койку я некоторое время колебался — вернуться в кают-компанию или пойти на камбуз и посидеть там в тишине, прикидывая планы на будущее. Сам я пьяным, даже выпившим не был — моя бутылка так и осталась стоять в нише над вытяжкой — я про неё просто забыл, а выходить из отсека после того как капитан начал свою речь было бы по крайней мере бестактно, так что, всё это время, я пробавлялся яблочным соком, надеясь, что никто не попросит пробовать моего типа вина. Так, собственно, и произошло — народ принялся активно потреблять свои напитки, не обращая никакого внимания на состояние стаканов соседей.

Вернуться? Захватить пузырь и присоединиться к общему веселью?

— Что скучаешь? — Со мной поравнялся куда-то спешащий Самарин и я прижался спиной к переборке, пропуская его. Странно, но от него спиртным и не пахло.

— Да вот думаю — возвращаться или нет.

— Понятно. Как Павел?

— Да что ему будет… Спать уложил — к утру проспится.

— Молодёжь… Совсем пить не умеет. Ты бы поторопился, народ там сейчас всё подряд добивает, смотри — опоздаешь, безо всего останешься. А выпить надо, всё же такое раз в жизни бывает. — Он махнул рукой в сторону кают-компании, откуда, сквозь приоткрытую дверь доносились пьяные выкрики — народ точно пошёл в разнос.

— Иди-иди.

— А вы что?

— Забыл коррекцию учесть. Вот только вспомнил. Сейчас поправку внесу и вернусь. А утром — на свежую голову, проверю. Там встретимся, — он ненавязчиво подтолкнул меня к двери и хлопнув по плечу на прощанье, направился в рубку.

На свежую? Хм… Он же и так трезв. Чего комедию то ломать?

Покачав головой, я повернулся в сторону камбуза. Сидеть в компании конкретно пьяных мужиков мне не хотелось, и — тем более, идти туда со своей бутылкой. Выжрут же, моментом — судя по тому, что крики перешли в подобие пения народ, покорил очередную высоту на пути к полному отключению мозгов. Я уж лучше один, в тишине — с сигаретой и бутылкой, посижу. Да и завтрак приготовить надо… Хотя… Им рассол на завтрак потребуется, какая там еда — после такого-то возлияния. Или всё же приготовить чего?

Прикидывая утреннее меню я и не заметил, как ноги сами принесли меня на камбуз. Привычно активировав таймер духовки, я быстро слепил из заранее приготовленного теста два десятка плюшек и обильно посыпав их корицей, отправил в печь.

Вот теперь и самому можно расслабиться — автомат сам включится и всё сделает, так что мне только останется накрыть стол, поставить посреди него блюдо с выпечкой и ждать самых стойких.

Выпить что ли?

Я вытащил бутылку из ниши и покрутил её в руках — с ней явно было что-то не так, вот только что именно я понять не мог. Бутылка как бутылка, пробка залита сургучом, этикетка с рельефным тиснением — вроде всё было правильно, но какая-то деталь неосознанно заставляла меня напрячься. На ней явно чего-то не хватало, а вот чего именно — понять не мог. Решив разобраться с ней позже, я взял её в руки, намереваясь поставить обратно — в нишу, как мой палец скользнул в выемку на донышке, какие бывают у дорогих марок и кожу что-то неприятно царапнуло. Заинтересовавшись я уселся на диванчик и включил лампу — первое время, до появления поварёнка, я практически жил тут — Виль сразу перевалил на меня большую часть грязной работы, так что мой рабочий день заканчивался обычно в районе утра — по корабельному времени и я несколько раз засыпал прямо за разделочным столом. Появление диванчика было подарком от капитана, явно заметившего моё состояние, ну а лампу я уже сам приобрёл — для удобства чтения различной местной литературы.

Осторожно перевернув её вверх донышком и подставив под яркий свет, я пригляделся, стараясь разглядеть то, что укололо меня. Разгадка обнаружилась быстро — в воронкообразном донышке бутылки было проделано небольшое отверстие, чьи края характерно блеснули, когда на него упал свет лампы.

Странно… Заводской брак? Но тогда бы автоматика не пропустила. Да и кому надо ремонтировать бутылку — проще скинуть в переплавку и сделать новую. Кроме того — Вильсон закупал алкоголь хоть и оптом, но в хорошем месте и что бы там оказалось подобное… Не. Конкуренты сожрут моментом — за качеством всего, что можно было съесть или выпить тут следили очень строго.

Так и не найдя ответа я встал и засунул её обратно в нишу, решив отложить решение этой загадки до утра — судя по корабельным часам уже было начало третьего и до завтрака оставалось не более четырёх часов, как раз достаточно что бы слегка отдохнуть.

Продремать мне удалось не более пару часов — сначала запищала, переходя в рабочий режим плита, а затем, как мне показалось — всего несколько минут спустя, что-то, очень похожее на приглушённый пистолетный выстрел гулко бухнуло внутри корабля. И ещё! И ещё раз!

Кто-то явно стрелял из огнестрела — послышались ещё три выстрела, после чего восстановилась тишина, но спать я уже не мог и уселся на диване зевая, протирая глаза и не понимая — была ли стрельба явью или деталью моего сна.

Судя по часам, было без малого шесть утра — автоматика работала исправно, наполняя небольшое помещение камбуза ароматами свежей выпечки, отчего я машинально ткнул кнопку кофе машины, внося в душистый запах хлеба резкую нотку бодрящего кофейного аромата.

За дверью послышался какой-то шум, но я не обратил на него никакого внимания — обычно в это время вдоль коридоров корабля начинали ползать примитивные автоматические пылесосы, чьи мозги сбивались от любого чиха, заставляя тупые железки биться о переборки в поисках прохода.

Коротко пискнул кофейный аппарат и я, достав сигарету протянул руку к сенсорной панели вытяжки — утреннее кофе вкупе с сигаретой были моей привычкой, отказываться от которой я не собирался.

Вытяжка включилась с громким щелчком, похожим на приснившейся мне выстрел, отчего я поморщился — парни Деда воевали с ней уже месяца два, пытаясь устранить этот дефект, но пока они неизменно оказывались в числе проигравших.

От двери снова послышался какой-то шум, но теперь к царапанью добавился и лёгкий стук — очередной шедевр местной автоматики требовал внимания специалистов. Глотнув кофе, я положил сигарету на край плиты и подойдя к двери, чуть приоткрыл её, намереваясь отвесить доброго пинка тупой железяке.

Дверь двигалась туго, будто автомат встал на тормоз — мне пришлось ударить её плечом, отбрасывая препятствие снаружи. Это помогло — створка резко дёрнулась, открывая проход и на меня упало тело Павла, перемазанное кровью.

Рывком втянув его тело в отсек, отчего парнишка глухо вскрикнул, не открывая глаз, я захлопнул дверь и двумя поворотами блокирующих створку рычагов, заблокировал её, делая проход абсолютно непреодолимым для любого, решившего попытаться проникнуть внутрь.

Камбуз, несмотря на то, что относился к второстепенным отсекам — с точки зрения живучести корабля, но при этом имел класс опасности два, то есть был местом повышенной опасности, благодаря чему размещался в самой дальней точке жилого пространства, вдобавок гранича своим потолком с внешней обшивкой корпуса. И именно благодаря этому расположению наша дверь была рассчитана на многое — вплоть до пробоя корпуса и разгерметизации помещения — если бы подобное произошло, то давление воздуха в коридоре дополнительно бы прижало её, предотвращая возможную утечку.

— Павел? Пашка, ты жив? — Я присел перед ним на корточки и всмотрелся в его бледное лицо, прикидывая какую помощь я могу ему оказать, не покидая отсек.

— Се…мён, — он приоткрыл глаза и снова закрыл их. — А… Мне не больно.

В этот момент я порадовался, что его глаза были закрыты — иначе бы он увидел, как я прокусил себе губу, сдерживая крик — не больно!

Если не больно, то всё, отходит, может в мед отсеке ему бы и помогли, но мы то были на камбузе и помочь ему, хоть чем-то, я был бессилен.

— Зачем? Что…это он…в меня? — Что бы разобрать его шёпот я наклонился к самому его рту и невольно отпрянул, когда оттуда появилась первая струйка крови.

— Кто, Паша, кто в тебя стрелял? — Понимая, что поступаю жестоко, я слегка встряхнул его пытаясь хоть таким способом привести умирающего в чувство.

— Ой… Боль. но… — Он часто задышал — развязка приближалась, но всё же переборол себя и выдохнул. — Вильсон…

В следующий момент его голова опустилась на грудь и он, разом обмякнув, мягко завалился на бок.

С минуту я молча сидел рядом с ним, пытаясь осознать услышанное — зачем коку убивать парня? И тем более, что через несколько часов мы все должны были бы стать весьма обеспеченными людьми? Какой резон вешать на себя мокрое? С криминалом тут боролись основательно, не оставляя преступившим закон ни малейшего шанса на снисхождение и делая их пребывание в освоенных системах полностью невозможным. Вильсон… После такого, а теперь я был уверен, что вся услышанная стрельба мне не приснилась, у него был только один шанс избежать наказания — застрелиться. И в чём тогда резон? Угнать корабль? Так он же не пилот, да и без помощи парковщиков, а их восемь человек — по одному на каждый движок, ему не справиться. Если только он не в сговоре с ними… Хорошо, допустим — подкупил он их. Чем-то. Деньгами? А где их тратить? На первой же планете или станции — при контроле на выходе из порта заметут. Угрозами? Возможно — но одному запугать восьмерых? Парни они не робкие — массой бы задавили. Но — допустим. Как-то он их того.

Уболтал.

Корабль, допустим, пилотировать он умеет, а дальше что? Будет по системе мотаться, пока топливо и воздух не кончится? В прыжок кто корабль поведёт, расчёты новые — кто делать будет? Самарин? Да этот предпочтёт быть убитым, нежели с ним рядом в сортире присядет.

А тогда что получается?

А то — сиди-ка ты, повар Семён тихо и жди, когда полиция объявится и вытащит.

Приняв такое решение, я начал действовать и первым делом накрыл тело Павла чёрным пластиковым пакетом для мусора. А что делать? Других материалов-то у меня не было, это всё же кухня.

Я не стал произносить над его телом никаких клятв или обещаний — чего ради зря воздух сотрясать?! Убийца был мне известен, с корабля он никуда не денется — спокойно ждём полицию и уж потом сочтёмся. Но всё же странно — чего это вдруг Вильсон, которого за год я узнал, как спокойного, уравновешенного и слегка даже подторможенного человека, станет открывать стрельбу в корабле? Заняв голову подобными рассуждениями, я обновил кофе в кружке и вытащив из отключившейся духовки плюшку, уселся за стол — делать было нечего, и я решил таким образом скоротать время до своего неизбежного освобождения.

Ждать пришлось не особо долго — две с половиной кружки и три плюшки — последние сегодня удались просто на славу и жуя их я мог только сожалеть, что сегодня вряд ли кто сможет по достоинству оценить мой кондитерский шедевр.

И вот — как раз, когда я меланхолично размышляя о превратностях судьбы, дожёвывал третью, корабль вздрогнул и послышался неприятный скрежет, который лично мне показался одним из самых, если не самым приятным звуком в моей жизни — с Бубулюсом кто то швартовался. И, что немаловажно — этот кто-то очень торопился, судя по тому, что свой корабль наш гость просто притёр к нашей обшивке, тормозя об её поверхность.

Может сделать полицаям кофе? Они такие — стук-стук, отдраивай давай! Полиция!

Ну, я открываю дверь, а тут стол, кофейник и гора свежих плюшек.

Точно!

И пузырь на стол — мне для своих спасителей ничего не жалко!

Приняв такое решение, я взялся за дело, начав с того, что привёл его в приличный вид, протерев столешницу влажной тряпкой, после чего, расставив кружки, поднос с плюшками водрузил посреди стола бутылку муската. Отойдя в сторону, я вытащил новую сигарету — предыдущая благополучно дотлела до фильтра лёжа на плите, и затянувшись, критическим взглядом окинул получившуюся композицию — ничего так. Приятно выглядит, мирно. Если бы не прикрытое пакетами тело моего помощника у стены, то картина была бы совсем идиллической. Разве что скатерти не хватало — как последнего штриха к праздничному столу.

В дверь снаружи тихо постучали, и я удивлённо хмыкнул — как-то уж слишком быстро. От шлюза, к которому можно было пристыковаться, до камбуза, было около двух сотен метров. Вообще, корабли в этой вселенной страдали гигантизмом — наш транспортник, внешне более похожий на кирпич, имел длину без малого четыре сотни метров и при этом относился к среднему классу грузовозов. Его внешность так же была принесена в жертву прагматизму — на прямоугольном корпусе выделялось всего несколько деталей — дюза двигателя на корме, небольшой бугорок ходовой рубки с другого торца и восемь маневровых по углам конструкции. Ни антенн, ни каких-либо других выступающих элементов наш Вол не нёс, являясь, по сути, просто ящиком для перемещения в космосе других ящиков. Загружали нас через откатную секцию в переднем торце кирпича, рядом с которой располагался и шлюз, чья дверь была выполнена заподлицо с поверхностью и выделялась на металлической плоскости только тем, что была окрашена в зелёный цвет. Посадочных опор здесь тоже не было — корабли либо висели в пространстве, соединяясь между собой или станциями переходными рукавами, либо просто плюхались на брюхо, позволяя погрузочной технике заезжать внутрь без помощи каких-либо дополнительных аппарелей или конструкций.

Не буду утомлять вас описанием обитаемого сегмента Бубулюса, скажу только, что посетитель, возжелавший пройтись из шлюза к камбузу, должен был сначала подняться на лифте от нижней плоскости коробки почти к самому верху — а это составляло чуть более ста метров, выйти из него в осевой коридор и пройти ещё две сотни по нему, удаляясь от ходовой, которая, по моему представлению, была куда более важной целью для полиции, нежели небольшой кухонный отсек.

Стук повторился, и я подошёл к двери:

— Кто там? — понимаю, вопрос был идиотским, но ничего другого мне в голову в тот момент не пришло.

— Светодаров? — несмотря на то, что дверь сильно приглушала звуки, я узнал говорившего. — Это Самарин. Открой.

— Вы живы? — я положил руку на рычаги блокираторов, готовясь отжать их, освобождая полотно двери. — Полиция уже тут? Они с вами?

— Кто? Полиция? — его голос дрогнул, и он замолк.

— Эй? Самарин? Вы тут? Кто к нам прилетел? Полиция?

— Семён… Полиция… Ах да, ты о полиции! Сначала не понял тебя, тут столько всего произошло! Трупы кругом — весь экипаж, представляешь?! — в его голосе появились какие-то натянутые нотки, как у человека на ходу изобретающего правдивую ложь. — Открывай быстрее! Ну?

— А зачем?

— Как это зачем? Выходи, — теперь его голос звучал уверенно. — Они здесь, тебе ничего не грозит.

К его последним словам примешался какой-то шум — там, за дверью, он был явно не один.

— Мне и тут не плохо. — Я убрал руки от рычагов и покрутил головой, прикидывая, что можно сделать — от его последних слов несло вполне явственной ложью.

На глаза попался шкаф с посудой и, припомнив детскую игру, я достал оттуда стакан.

— Светозаров! Открывайте! Это полиция! Немедленно! Разблокировать дверь — это приказ! — новый голос был мне не знаком — говоривший чётко выговаривал слова, и они выходили у него какими-то рубленными, будто этот человек был военным, привыкшим отдавать короткие и максимально понятные приказы.

— Да-да, секундочку, я сейчас!

Подойдя к двери, я приложил к ней стакан и прижал ухо к донышку. Слышно было не очень, но я всё же смог разобрать голоса стоявших за дверью людей.

— Ну что он, как думаешь, откроет? — это был точно Самарин.

— Куда он денется, — второй голос принадлежал полицейскому. — Сейчас потороплю его.

Я успел убрать ухо от стакана, прежде чем он снова постучал в дверь:

— Чего копаешься? Светозаров, мать твою! Открывай! Хуже будет!

— Сейчас! — Торопливо пискнул я и пытаясь потянуть время немного пошевелил одним из рычагов. — Господин офицер! Заело! Я… Я сейчас, что ни будь тяжёлое возьму.

Взяв из стола молоток для отбивки мяса, я постучал им по рычагу, заклинивая его.

— Не идёт! — стукнув ещё пару раз я снова взял стакан в руки.

— Он у тебя что? Дебил? — теперь голос офицера звучал раздражённо. — Он же клинит его!

— Перепутал со страху, сейчас я с ним поговорю — успокою. — а вот этот голос услышать тут я не ожидал. Уж чей, а Вильсона я мог опознать в любом состоянии.

— Господин кок?

— А что так официально, дружище? Открывай, всё кончилось.

— Там рядом с тобой Самарин… Я с ним разговаривал.

— Ну да. И что такого? Ах да… Понял, помирились мы, Сема. Когда отбивались… — он замолк на миг, но потом продолжил с фальшивым воодушевлением в голосе. — Ты не представляешь — как это сплачивает, когда за свою шкуру бьёшься! Открывай, всё нормально.

— С кем бился-то? С Павлом? — Я бросил взгляд на тело у стенки. — Чем он тебе-то не угодил?

— Дошёл значит… Гадёныш мелкий! — из его голоса разом пропало всё напускное дружелюбие. — Слушай сюда, Семён. Дело серьёзное. Либо ты открываешь и тогда обещаю, что не убью тебя, либо…

— Что либо? Зайди сначала!

Он замолк и с той стороны послышался неразборчивый шум голосов — я быстро приставил стакан и вслушался.

— Вскрыть сможем? — с голосе лже-полицейского, а я уже не сомневался, в том, что прибывшие не имели никакого отношения к полиции, звучало сомнение.

— Долго. — тон Самарина был категоричен. — Элемент защиты. Взрезать можно — если у тебя с собой плазменная горелка есть. Есть?

— В другом кармане оставил, млять!

— Тихо, не спорить! Я его знаю, — а вот голос моего бывшего начальника, наоборот, был полон спокойствия. — Исполнителен, трусоват, расчётлив. Дожму его, только вы помолчите.

— Может через трюм? — полицай начал прорабатывать обходные варианты.

— Не пройти. Там контейнерами всё забито. Давай, Виль. Пробуй — времени мало, да ещё не дай Бог он найдёт, тогда…

— И что мне найти надо? — перебил я его, оглядывая помещение.

— Сёма… Тебе не говорили, что подслушивать — нехорошо?

— Говорили, согласился я с ним. — Но подслушивать нехороших — это же уже и не так нехорошо? Согласись, да? Особенно — когда речь о моей шкурке идёт.

— Соглашусь, Сёма, соглашусь. Давай ближе к телу.

— Давай.

— Ситуация у нас патовая. Тебе не найти то, что я на камбузе спрятал, а нам это очень нужно.

— Что прятал-то, а, Виль? — я отошёл от двери и в очередной раз внимательно оглядел помещение. Безрезультатно. Всё было на своих местах и глаз не находил ни одного несоответствия, за который можно было бы зацепиться.

— Так я тебе и скажу, — фыркнул в ответ кок. — И, кстати, не перебивай. — Он вздохнул и с деланным сожалением произнёс, обращаясь к своим товарищам. — Деградирует молодёжь, никакого уважения к старшим.

— С кем поведёшься, — так же насмешливо фыркнул я в ответ.

— Тебе не найти, это факт. Но тебе и не выйти — согласись.

— А зачем? Вода, еда есть. Я тут хоть год сидеть могу.

— Перекроем кислород — вылезешь! Но тогда уже не обессудь. Другой разговор будет. Или сдохнешь там. Выбирай.

— Мне воздуха минимум на день хватит, — парировал я, примерно представляя объём помещения. — Да и вода есть и электричество — долго что ли из неё кислород получить?

— Спасибо, что напомнил — питание мы тоже тебе отрубим. Прямо сейчас. Самарин, сбегай к щитку, а? Сделай милость.

Судя по тому, что свет пропал — штурман милость сделал. Найдя на ощупь дверь, я уселся на пол рядом с ней и зашарил по карманам в поисках сигарет.

— Газ жечь не советую, — заботливым тоном подсказал Вильсон. — И курить тоже. Воздух поэкономь.

Он был прав и я убрал сигарету назад, в пачку.

— Ну ты сиди, что уж тогда. Мы тебя потом, на станции выковырнем. Разгрузим трюм и стенку прорежем. Только — ты уже без пользы нам будешь. Я доступно перспективы описал?

— Вполне. Вот только один прокол у тебя есть.

— И какой же?

— Время. Спешите вы. А я нет. Спокойно тут дождусь полиции, подремлю на диванчике.

— Светозаров. — к коку присоединился штурман. — Ты хоть представляешь, что мы с тобой сделаем? Умирать будешь долго.

— Пугаешь?

— Нет, нервы у тебя крепкие, это видно. Считай это обещанием.

— Семён, — к беседе снова вернулся кок, разыгрывая роль хорошего полицейского. — Ну вот зачем тебе это? Молодой ты ещё, тебе жить да жить ещё!

— Тут уже лежит один молодой. Ему тоже…

— Так ты — другое дело! Сёма. Я буду с тобой откровенен.

При этих словах я саркастически хмыкнул.

— Не доверяешь?

Я промолчал.

— Сёма. Слушай сюда. Нам правда очень нужно кое-что забрать из, — он запнулся, не желая выдавать ответ, но быстро продолжил. — Из камбуза. Кое-что. Ты парень не глупый, туповатый, но не глупый.

— Спасибо. За тупого — отдельное.

— Говорю как есть, Семён. Не перебивай и слушай внимательно. Я хочу сделать тебе предложение, которое подворачивается раз в жизни. Ты не глуп — поэтому подумай хорошенько, но не долго. Времени у нас действительно мало.

— Что предлагаешь? — я снова перебил его, но нравоучения на этот раз не последовало.

— Присоединяйся к нам. Принесёшь клятву и…

— Погоди. К вам — это к кому? К бандюкам что ли?

— Да. Только мы себя по-другому называем.

— Мы не пираты, мы — благородные разбойники! Так что ли? — Вспомнив старый мультик передразнил его я.

— Да.

— Ты гонишь!

Последних настоящих пиратов, терроризировавших транспортные коммуникации, вывели лет так двести назад — чем-то они насолили нынешнему, Двадцать Восьмому, и он объявил их всех своими личными врагами, обязав флот начать полномасштабную войну. Понятно дело, чем всё закончилось — противостоять Флоту Империи они не могли и были быстро либо истреблены, либо вытеснены за пределы государства, продолжив свои криминальные карьеры у наших соседей, что, конечно, не добавило их любви к Империи.

— Нет. Приноси клятву и становись одним из нас. Тогда тебя никто пальцем не тронет.

— И стать вне закона? Поймают же.

— Нас-то не поймали. Открывай дверь — даю слово, тебя мы не тронем. А присоединишься — своим станешь.

— Ага. Я открою, а ты меня как Павла.

— Слово!

— Что?

— Здесь два свидетеля. Самарин и Рож. Одного ты знаешь, ну а со вторым, дай Бог ещё познакомишься. Я, в присутствии двух свидетелей, обещаю тебе Светозаров Семён, что тебе не будет нанесено никакого урона для твоего физического или психического здоровья, если ты откроешь нам дверь немедленно. — Он произносил эти слова медленно, тщательно выговаривая каждую букву, стараясь произнести данную формулу максимально понятно и разборчиво.

— Слово сказано! — стоило ему замолчать, как я услышал голоса Самарина и Рожа:

— Слово услышано! — подтвердили они, и по тому, как прозвучали эти слова, я понял, что за ними стоят не только звуки, а нечто большее, нечто являвшееся частью этого, всё ещё нового для меня мира. Но всё же, меня продолжил точить червячок сомнения:

— Никакого физического или психического урону?

— Верно.

— В чём засада тогда? Ты же не отпустишь меня?

— Я ничего не сказал про твою свободу. Ну? Открывать будешь?

— В камеру посадишь? На цепь? Пожизненно?

— Цепь — это уже урон. Просто закрою на какое-то время, а там видно будет. Открывай, Сёма. Время истекает.

— Свет включи. — Я понимал, что ситуация тупиковая. Да, я мог отсидеться тут день, ну полтора, а что дальше?

Обычно полиция реагировала на любое нестандартное поведение быстро — как-то раз у нас забарахлил накопитель, и мы зависли в пространстве какой-то звезды. Система была необитаема, высели мы в стороне от торгового маршрута, но даже тогда — не прошло и пары часов, как рядом с нами объявился небольшой патрульный кораблик, который, не приближаясь к нам, осведомился о причине нашего поведения и помог вызвать бригаду ремонтников с запасными частями, отсутствовавшими на борту. И всё то время, что наши механики вместе с прибывшими инженерами занимались ремонтом, он висел рядом с нами, до самого нашего прыжка на следующую точку.

А сейчас… Уже прошло часов пять — шесть, как мы прибыли сюда и до сих пор никто нами так и не поинтересовался. Или — интересовались, но их смогли убедить, что у нас всё в порядке?

Хм… Ну подлетят они к нам. Пошлют запрос — им штурман и ответит, мол всё путём, капитан праздник устроил экипажу, вам-то что? Вот чего тогда Самарин в рубку спешил — ждал, что может прилететь патруль, а он, как штурман корабля, имеет полное право находиться в рубке.

Лампы освещения вспыхнули, и я торопливо прикрыл глаза рукой, вздрогнув от неожиданности.

— Ну что?

— Открываю. — Встав, я отжал оба рычага, снимая створку с блокировки, одновременно отступая в сторону от проёма, чтобы не оказаться прямо перед ним.

Первым в помещение вошёл Вильсон — он протянул ко мне пустые ладони, показывая, что безоружен, а затем произнёс, глядя на стол:

— Ты и завтрак накрыл? Молодец! Не против? — взяв со стола одну плюшку кок откусил небольшой кусочек и расплылся в довольной улыбке. — Мммм….. Вкусно! Выпечка — твой конёк, Сёма.

За ним в помещение вошёл Самарин и незнакомый мне мужчина средних лет. Последний был облачён в простой скафандр с откинутым шлемом.

— Рож, — представился он, кивнув мне как старому знакомому. — Плюшки? Я возьму…одну?

Не дожидаясь ответа он сгрёб с подноса парочку и понюхав по очереди обе, вгрызся в одну из них, прислонившись спиной к посудному шкафу.

— Светозаров. — Самарин был единственным из них, у кого в руке я заметил небольшой пистолет. — Ты не мог бы отойти. Вон туда, — он рукой показал на дальнюю стенку, держа оружие наготове, но не наводя его на меня. Я молча подчинился — спорить с вооружённым человеком у меня желания не было.

— А вот это, — Виль взял бутылку за горлышко. — Мы выбросим. От греха подальше. — Откинув крышку утилизатора он отправил её внутрь и, подмигнув мне, запустил машину.

— Там что было? — я кивнул на жужжащий агрегат. — В дне дырка, ты что-то долил в вино?

— Да, — он подошёл к вытяжке и принялся отщёлкивать замки крепления кожуха. — Снотворное, лёгкий наркотик и яд. Я не зверь, — кок снял кожух и аккуратно положил его на плиту. — Парни уснули в отличном настроении.

— Но ты стрелял.

— Увы, да. — Привстав на цыпочки он засунул руку в потроха и принялся там что-то искать. — Сейчас найти хороший яд — знаешь какая проблема? Ага… Вот ты куда укатилась…

— А Павла стошнило — яд с наркотой вышел и тогда ты его пристрелил? — я кивнул на тело парня.

— Да. Сидел бы он себе в каюте — остался бы жив. А так… — Выудив из вытяжки небольшой конверт, Вильсон вскрыл его и показал мне пластиковую карту — с виду точь-в-точь как моё удостоверение:

— Вот… А так да. Пришлось и его. Ты прикинь — он в меня стулом бросить хотел! Так что это была самозащита.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Бубалюс — лат. Вол.