Серийные убийства в странах Европы. Хроники подлинных уголовных расследований

Алексей Ракитин

В книге собраны документальные очерки, посвященные расследованиям необычных серийных убийств в странах Западной Европы в XX – XXI столетиях. Автор детально разбирает как криминальную тактику преступников, так и ход оперативно-розыскных мероприятий по их разоблачению. Книга рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся криминологией и историей криминалистики и уголовного сыска.

Флорентийский Монстр. Просто Монстр

Барбара Лоччи в свои 32 года по-прежнему горячо любила мужчин. Как мужчин вообще, так и вполне конкретных. Она не то чтобы была проституткой и брала за свою любовь деньги — нет, она была из категории тех любвеобильных женщин, о которых принято говорить, что они «слабы на передок». В свои 32 года Барбара была замужем вторым браком и, безусловно, любила своего мужа Стефано Меле. Одновременно с ним она любила Кармело Кутрону, Антонио Ло Бианко, братьев Винчи — Джованни, Сальваторе и Франческо — всех трёх. Кроме того, она не отказывала себе в случайных сексуальных развлечениях, если возможность таковых выпадала на её долю. Ибо мужчин, напомним, она любила всяких и по-всякому, просто за то, что они мужчины. Хотя её 6-летний сын Наталино носил фамилию Меле, мужа Барбары, ни сама Барбара, ни её муж не знали в точности, кто именно является отцом ребёнка. По той простой причине, что ровно за девять месяцев до рождения мальчика его формальный папа, Стефано Меле, лежал в больнице с тяжёлыми переломами, полученными в автокатастрофе, и будущая мама была предоставлена сама себе.

Такая вот жизненная коллизия. Бывает, конечно, и хуже, но реже. Да и не со всеми.

Так бы и жила Барбара в тихой сельской местности к западу от Флоренции и дальше, доставляя удовольствие самой себе и многочисленным друзьям-любовникам, если бы цепь загадочных событий не поставила её волею случая в эпицентр очень необычной и неоднозначной криминальной истории.

Об этом-то и пойдёт речь.

Тёплым, даже жарким вечером 21 августа 1968 г. Барбара Лоччи (Barbara Locci) пожелала отправиться в кинотеатр, и компанию ей составил Антонио Ло Бианко (Antonio Lo Bianco), один из многочисленных любовников, упомянутых выше. Если всех их расставить в хронологическом порядке, то Антонио был одним из последних «завоеваний» Барбары на сердечном фронте. Поскольку сына оставить было не с кем, парочка взяла с собою и Наталино, благо места в автомашине Ло Бианко — белом «alfa-romeo Giulietta» — хватало на всех. Примерно в 23:30 тёплая компания покинула кинотеатр и вышла на автостоянку; Барбара несла уснувшего сынишку на руках. Эту сцену наблюдали и запомнили работники кинотеатра. За полчаса до полуночи, возможно, чуть позже, автомашина Антонио Ло Бианко покинула автостоянку.

Далее начинаются странности. Около часа ночи 6-летний Наталино постучал в дверь дома в сельской местности в районе Ластра-э-Сигна в 10 км западнее Флоренции и сообщил, что его маму и дядю убили возле местного кладбища. Кладбище в этом районе действительно имелось, но находилось примерно в двух с половиной километрах от дома, так что разбуженный посреди ночи крестьянин не очень-то поверил мальчишке. Тем не менее, ребёнок выглядел настолько жалко, а рассказ его звучал до такой степени дико, что фермер без колебаний бросился к ближайшему телефону вызывать полицию.

После чего принялся ждать блюстителей закона.

Те появились примерно в половине второго часа ночи. Некоторое время патрульные потратили на осмотр района. Надо сказать, что изначально полицейские довольно скептически отнеслись к рассказу мальчика, полагая, что тот выдумал страшную историю только для того, чтобы его впустили в дом и накормили. Но всё прояснилось, как только в указанном шестилетним малышом месте у кладбищенской ограды оказался найден белый «alfa-romeo» с пулевыми отверстиями в лобовом стекле и двумя трупами на передних сиденьях — мужским и женским. Женщина была одета частично — её футболка и бюстгальтер явно были сняты добровольно, аккуратно свёрнуты и находились у неё на коленях, мужчина же лишь собирался раздеваться — он расстегнул «молнию» на джинсах и частично их приспустил. Картина случившегося читалась, как говорится, «на раз»: парочка, видимо, намеревалась предаться быстрому сексу в автомашине, для чего подъехала к самой кладбищенской ограде, буквально упершись в неё задним бампером, и заглушила мотор. Расчёт любовников был ясен — трудно отыскать более безлюдное место, чем кладбище в полночь, не правда ли? Парочка приготовилась к сексу, причём её не останавливало присутствие мальчика, который, видимо, спал на заднем сиденье автомашины. Ну, а дальше произошло нечто не совсем понятное — рядом с машиной появился некто, кто принялся стрелять в сидевших внутри машины взрослых людей, а после их убийства обыскал автомашину, выбросив мелкие вещи из «бардачка» и карманов обивки. После обыска салона убийца — если верить рассказу маленького Наталино — повёл его к ближайшему жилищу. А это, напомним, почти два с половиной километра!

Довольно быстро удалось установить личности погибших, собственно, с этим проблем не возникло, поскольку мальчик назвал себя, свою мать и мужчину, с которым они ездили в кино. Назвал он и адрес проживания — оказалось, что Антонио Ло Бианко не довёз Барбару и её сына до дома всего лишь пару километров. Если бы взрослые не надумали вдруг заняться сексом возле кладбища, скорее всего, поездка для них закончилась бы благополучно.

Барбара Лоччи и Антонио Ло Бианко.

В седьмом часу утра полицейский детектив вместе с нарядом полиции прибыл к дому Стефано Меле (Stefano Mele), дабы сообщить тому трагическую новость о гибели жены. Едва полицейские приблизились к входной двери, та отворилась, и из неё вышел с двумя чемоданами в руках… сам Стефано Меле. Полностью одетый, побритый и расчёсанный, явно готовый отправиться в дорогу. После мгновенной немой сцены полицейские поинтересовались, куда это Стефано собрался в столь ранний час? Оказалось, что тот хотел уехать на пару недель к другу в Неаполь. Намерение отправиться в поездку, когда дома отсутствуют жена и сын, выглядело очень странно, если не сказать, подозрительно. Меле сообщили, что его жена найдена убитой в паре километров от дома, но вдовец как будто бы не очень удивился. Меле выглядел задумчивым и спокойным, поведение его настолько не соответствовало нормальной человеческой реакции, что детектив решил не отпускать Стефано и пригласил проехать с ним в полицейское управление. Приглашение было сделано в такой категоричной форме, что Меле пришлось занести в дом чемоданы, запереть дверь и отправиться с полицейскими.

На первом допросе вдовец вёл себя предельно откровенно, чем отчасти рассеял возникшие было в его адрес подозрения. Он честно признался, что осведомлён о систематических изменах жены, перечислил известных ему любовников и заявил, что устал с этим бороться. Накануне он приболел, мучился расстройством желудка, а после того, как Барбара не явилась домой ночевать, решил, что с него хватит такой семейной жизни, и собрал вещи. Этот безыскусный рассказ произвёл определённое впечатление, в конце концов, гулящих жён и мужей-подкаблучников много больше, чем принято думать. Ничего по существу случившегося у кладбища Стефано сказать не мог, огнестрельного оружия он в доме никогда не имел и не знал, у кого из знакомых оно могло бы быть. Подозревать допрашиваемый никого не мог, поскольку Барбара Лоччи, при всей своей очевидной склонности к нимфомании, была женщиной очень доброй и дружелюбной. Врагов у неё не было, во всяком случае, так следовало из рассказа вдовца. В конечном итоге Стефано Меле был отпущен домой, разумеется, с обязательством явиться в полицию по первому требованию. Перед уходом Стефано предложили пройти парафиновый тест, призванный обнаружить частицы пороха на руках, и вдовец с лёгкостью согласился. Он выглядел как человек, которому нечего скрывать.

С восходом Солнца начался тщательный осмотр территории кладбища и подъездных дорог. Осмотр ставил целью прояснить детали случившегося и прежде всего ответить на вопрос, поджидал ли убийца жертвы на кладбище или следовал за ними на автомашине? Если Барбара и Антонио имели привычку устраивать интимные свидания на этом месте, то вполне возможно, что кто-то решил их подстеречь.

Момент этот довольно специфичен и может быть непонятен современному русскоязычному читателю, а потому требует некоторого уточнения. Италия в 60-70-е гг. прошлого столетия представляла собою страну довольно патриархальных взглядов. Хотя это может показаться удивительным, но на фоне подлинной промышленной революции и широкой евроинтеграции католическая церковь сохраняла в то время очень мощные идеологические позиции и в значительной степени влияла на поведение подавляющего большинства членов общества. Семейные ценности ставились во главу жизненных приоритетов, супружеская измена безусловно осуждалась, проституция фактически находилась на нелегальном положении и всячески маскировалась. О той свободе нравов, что существовала в те годы во Франции или ФРГ, невозможно было даже заикнуться. Ограничения на «свободный секс» и порнографию дали на итальянской почве довольно неожиданные плоды.

Прежде всего, практически все проститутки формально считались замужними женщинами, а их «мужья» (как правило, это были люди с уголовным прошлым) принимали на себя функции сутенёров. Профессиональных проституток было сравнительно немного, да и далеко не каждый семейный мужчина рисковал к ним обращаться — велик был риск заразиться венерической болезнью, стать жертвой ограбления или полицейской облавы. Поскольку привести постороннюю женщину в собственный дом итальянскому мужчине было практически невозможно (многочисленные соседи, дети, да и сам факт осквернения семейного ложа изрядно тормозил ретивого католика!), ищущему адюльтера горячему парню приходилось идти на всяческие ухищрения. Интимные встречи очень часто проводились в автомашинах или на природе, благо мягкий средиземноморский климат весьма этому способствовал. Всё это привело к тому, что среди значительной части итальянских мужчин стал популярен вуайеризм, т.е. подглядывание за влюблёнными во время занятий сексом. Это увлечение стало своеобразным «заменителем» дефицитной порнографии, позволяя подсматривающему мужчине пережить острое сексуальное возбуждение без физической измены супруге. Нередко один из участников «секса на природе» (как правило, профессиональная проститутка) сообщал заинтересованным лицам место, где будет происходить интимная встреча, так что «подсматривающие» успевали занять наилучшие места. Разумеется, подобное сообщение делалось за деньги и служило дополнительным доходом для одного из участников. Практически все итальянские публичные дома, действовавшие полулегально или нелегально, оборудовались таким образом, чтобы обеспечить возможность подсматривать за посетителями. Вуайеризм был очень широко распространён в Италии, причём практиковалось подсматривание не только за совокупляющейся парочкой, но и за самим подсматривающим (поскольку последний в это время обычно мастурбировал). Подобная суррогатная замена адюльтеру являлась сугубо итальянской чертой, ничего подобного в столь широких масштабах нельзя было увидеть ни в какой другой европейской стране, даже Испании, где корни католицизма также были весьма глубоки. К вуайеризму в Италии тогда относились как к невинной забаве взрослых мужчин, о подглядывании не стыдно было поговорить в кругу друзей, более того, для мужской компании это была вполне приемлемая тема общего разговора. Впоследствии мы увидим, что вуайеристы образовывали целые сообщества, где каждый знал друг друга, обменивались интересной информацией и «удачными» фотоснимками и вообще сумели создать настоящую субкультуру, в чём-то аналогичную той, которую создали гомосексуалисты. Но ещё раз подчеркнём, что речь идёт исключительно об итальянском феномене, в других странах это явление не получило такого размаха.

Именно в силу вышеизложенной причины полицейские с большой тщательностью обыскали окрестности кладбища, явившегося местом трагедии. Они вполне логично предположили, что убийцей мог явиться вуайерист, обнаруженный занявшейся сексом парочкой. Но нельзя было исключать и того, что картина произошедшего вполне могла оказаться иной — убийца приехал следом за машиной Ло Бианко, и вуайерист (если только таковой действительно находился в это время возле кладбища) мог оказаться свидетелем нападения. В любом случае, отыскать следы возможного присутствия на месте преступления вуайериста было для полиции очень важно.

Машина Антонио Ло Бианко была припаркована возле самого угла кладбищенской ограды, представлявшей собой каменную стену высотой примерно 3,5 м. С одной стороны к ограде подступали густые заросли тростника, а с другой росли старые тенистые деревья. Никакого искусственного освещения в этом месте не имелось, ночь должна была быть практически безлунной (если точнее — имело место новолуние, т.е. на небе должен был появиться узкий диск нарождающейся луны), да даже и в лунную ночь тень в месте парковки должна была быть очень густой. Поэтому автомобиль Ло Бианко всё время должен был оставаться в темноте, в то время как человек, пожелавший к нему приблизиться, должен был пересечь открытое место — грунтовую дорогу, тянувшуюся вдоль кладбищенской стены. В общем, место это для вуайериста представлялось крайне неудобным…

Тем не менее, убийцу это не остановило. Более того, как показал осмотр автомашины, проведённый 22 августа при дневном свете, убийца выбрал далеко не самый простой вариант действий. Он осторожно прокрался вдоль кладбищенской стены несколько десятков метров и оказался возле задней двери автомашины, фактически за спинами любовников, занимавших передние сиденья. Стекло задней левой двери было приопущено примерно на треть, и убийца ввёл руку с пистолетом в образовавшуюся щель. Все выстрелы были произведены в то время, когда рука, сжимавшая пистолет, находилась внутри салона — довольно необычная манера убийства и, прямо скажем, неудобная. Намного проще стрелять в упор через лобовое стекло или дверь водителя. Ан нет! убийца не стал так поступать и, видимо, имел для того серьёзное основание. На заднем сиденье машины спал 6-летний Наталино Меле, и при стрельбе через лобовое стекло пули могли задеть мальчика. А убийца этого очень не хотел, принимая во внимание его трепетное отношение к малышу в дальнейшем.

Всего убийца произвёл семь прицельных выстрелов — и все они достигли цели. Антонио Ло Бианко получил 4 пули в шею, голову и плечо и скончался на месте, Барбара Меле — 3 в голову и также умерла практически мгновенно. Убийца использовал пистолет beretta модели 73 или конструктивно близкой ей модели 74 — отличное оружие, отличающееся высокой надёжностью и кучностью стрельбы. Гильзы всех выпущенных патронов были найдены внутри салона автомашины. Далее, как уже упоминалось выше, последовал обыск салона — мелкие вещи были выброшены из «бардачка» и карманов обивки, сумочка погибшей женщины была вывернута наизнанку, оказались вывернуты и карманы одежды Антонио. Исследуя машину, полицейские нашли то, что, по всей видимости, искал убийца — толстую пачку банкнот номиналом в тысячу и десять тысяч лир. Найденная сумма в общей сложности равнялась 600 тыс. итальянских лир (при курсе 625 лир за 1$ эта пачка «тянула» на 960$ — очень немалая сумма по тем временам! Если пересчитать эту сумму через биржевую стоимость, скажем, серебра, то она окажется эквивалентна сегодняшним 17,3 тыс.$). Т.о. в первые же часы следствие вышло на серьёзный мотив двойного убийства — ограбление.

Разумеется, большие надежды следователи возлагали на показания выжившего свидетеля — 6-летнего Наталино Меле. Первоначальная версия его рассказа о случившемся выглядела путаной и малопонятной, было только очевидно, что ребёнок прекрасно понял смысл произошедшего в машине и страшно переживал из-за смерти матери. Ни о каком целостном пересказе малышом событий в тот момент не могло быть и речи. Мальчику дали снотворное, и лишь после того, как ребёнок проспался и несколько успокоился, прокурор приступил к его опросу в присутствии врача и целой следственной бригады, состоявшей из сотрудников полиции Тосканы и корпуса карабинеров.

И маленький Наталино рассказал воистину странную историю. Он помнил фрагменты японской кинокартины, которую смотрел вместе с мамой и «дядей Антонио», затем крепко уснул и не заметил, как его перенесли в автомашину после окончания киносеанса. Мальчик был разбужен грохотом и вспышками над головою — это гремел пистолет убийцы. Когда всё стихло, мальчика вытащил из автомашины… родной отец — Стефано Меле. В руке он сжимал пистолет. Отец усадил перепуганного сына себе на плечи и пошёл с ним темноту, распевая весёлую песенку. Так он и пел всю дорогу до дома, перед дверью которого оставил сына. Но даже не это было самым удивительным! Когда Наталино спросили, видел ли он кого-либо ещё возле автомашины, мальчик принялся загибать пальцы и назвал Сальваторе Винчи (затем поправился и сказал, что это был Франческо), а также «дядю Пьеро», в описании которого угадывался Пьеро Муччарини, дальний родственник Меле, работавший пекарем. Наталино, может быть, назвал бы кого-то ещё, но его неожиданно остановил один из карабинеров, в раздражении крикнувший мальчонке что-то вроде: будешь врать, отведу тебя к мёртвой матери! Перепуганный окриком ребёнок замолчал и на обращённые к нему вопросы более не отвечал.

Впрочем, и сказанного оказалось достаточно для того, чтобы выдвинуть обвинение против Стефано Меле. Тем более, что парафиновый тест, как оказалось, показал наличие микрочастиц пороха на его правой руке — как раз между большим и указательным пальцем. За вдовцом немедленно отправилась полиция и доставила его на повторный допрос.

Стефано запирался недолго.

Слева: Стефано Меле после ареста в августе 1968 г. Справа: маленький Наталино Меле, рассказавший полицейским детективам, как его отец, Стефано Меле, стрелял через раскрытое окно задней двери автомашины в его мать.

Узнав о рассказе сына, Меле признался в том, что действительно принимал участие в убийстве жены, но действовал не один. Да и не мог он совершить двойное убийство в одиночку, поскольку не имел ни пистолета, ни автомашины. А без пистолета нечего было мечтать об убийстве Антонио Ло Бианко — здоровый молодой каменщик был чуть ли не на голову выше оскорблённого мужа и справился бы с ним, как говорится, одной левой. Полиции стал известен случай, когда Ло Бианко, услыхав о том, что самый задиристый и хулиганистый из братьев Винчи — Франческо — иногда позволяет себе избивать Барбару, заявил без обиняков при большом количестве свидетелей, что зарежет любого из братьев — хоть порознь, хоть всех вместе. И никто из братьев Винчи не поднял брошенную им перчатку, никому из них не захотелось испытать судьбу в поединке с каменщиком ростом 190 см, разбивающим кирпичи кулаком. По словам Меле, в убийстве ему помогал Сальваторе Винчи — один из трёх братьев, упомянутых выше. Как и Меле, Винчи были выходцами с Сардинии, а все истинные «сарды» держались во Флоренции особым сообществом, своего рода землячеством. Сальваторе Винчи имел и машину, и пистолет. Узнав, что Барбара отправилась в кинотеатр с любовником, Сальваторе принялся пенять Стефано, обвиняя того в слабохарактерности и подначивая, мол, долго ли ещё ты будешь терпеть выходки жены? Поддавшись такой агитации и приняв предложенную помощь друга, Меле решился разом покончить с проблемами, для чего, по его разумению, следовало убить жену и её любовника. И Стефано отправился в погоню.

Сальваторе Винчи и Стефано Меле обнаружили белую автомашину Ло Бианко возле кинотеатра и затаились в ожидании сладкой парочки. После окончания сеанса они двинулись следом за «alfa-romeo» Ло Бианко и видели, как автомашина съехала с шоссе и остановилась подле кладбищенской стены. Любовники ничего не подозревали и явно вознамерились предаться плотским утехам. Их не могло остановить даже присутствие ребёнка на заднем сиденье! Убийца понял, что пришло время действовать — и Стефано Меле, вооружённый пистолетом друга, прокрался вдоль стены к самой машине. Дальше всё было совсем просто — пиф! паф! — греховодники ничком валятся на передние сиденья, Стефано вытаскивает из машины перепуганного сынишку и с облегчением убеждается, что тот не пострадал.

Так выглядели события вечера 21 августа 1968 г. в изложении убийцы. Разумеется, его попросили уточнить некоторые детали. Во-первых, следствие интересовало происхождение обнаруженных в автомашине денег и Стефано Меле объяснил, что его жена Барбара похитила их у его отца. Показание это чуть позже полностью подтвердили как сам отец преступника, так и три его родных сестры. Во-вторых, требовалось внести ясность в судьбу орудия убийства. Стефано, не моргнув глазом, объявил, что сразу после стрельбы вернул пистолет владельцу — т. е. Сальваторе Винчи. Однако через некоторое время, пораскинув, видимо, мозгами, вдруг изменил показания и безапелляционно заявил, что бросил пистолет в ирригационную канаву, прорытую неподалёку от кладбища рядом с дорогой.

Фотография слева: Стефано Меле после отбытия тюремного срока. Справа: Сальваторе Винчи.

Весь день 23 августа 1968 г. итальянские полицейские потратили на её осушение и тщательный осмотр. Они буквально протралили граблями и вилами дно канавы на протяжении более километра. Результат оказался нулевым — пистолета там не оказалось.

Совершенно анекдотичной оказалась очная ставка Стефано Меле с Сальваторе Винчи. Едва последний вошёл в кабинет следователя и вперился в убийцу немигающим взглядом, последний упал на колени, расплакался и признался, что оговорил невиновного. Никто не ожидал подобного исхода, Винчи так и ушёл после оформления всех документов, не проронив ни единого слова.

Довольно скоро выяснилось, что Стефано Меле был из разряда тех мужчин, кого обычно называют «первыми дураками на деревне». Он не был безумным в строгом значении этого слова, а скорее аутичным, заторможенным в реакциях и несколько задержавшимся в своём развитии. Весь клан Меле, состоявший из полутора десятков человек разной степени родства, вышел с острова Сардиния. Как уже упоминалось, оттуда же были родом и представители клана Винчи, три брата которых являлись любовниками погибшей Барбары. Для населявших Флоренцию и её окрестности тосканцев сарды — коренные жители острова Сардиния — были не вполне итальянцами — говорили они на заметно отличающемся диалекте, вели себя как настоящие дикари, были склонны к преступному промыслу. Джованни Винчи, как стало известно полиции, обвинялся односельчанами в изнасиловании собственной сестры и бежал с острова, опасаясь расправы со стороны жениха. Старший из братьев — Сальваторе — тоже был замешан в какой-то подозрительной истории: в 1961 г. его молодая жена, взятая замуж, кстати, принудительно, после изнасилования, отравилась пропаном при весьма странных обстоятельствах. Странных тем, что её ребёнок, сын Сальваторе, спавший рядом с матерью, почему-то оказался перенесён в другую комнату и выжил. Уже во Флоренции братья Винчи много и долго «тусовались» с членами сардинского преступного сообщества, и хотя ни в чём серьёзном никогда замечены не были, в целом производили впечатление не вполне благонамеренных членов общества. Сама же Барбара Лоччи вела себя, мягко говоря, не очень благонравно и флиртовала с мужчинами на глазах не только мужа, но и многочисленных любовников, пренебрегая всеми нормами этики и морали. Отец Стефано Меле, у которого чета проживала некоторое время, выгнал, в конце концов, сына и невестку, чтобы не быть свидетелем позора. А Джованни Винчи, взбешённый её приставаниями к мужчинам в баре, однажды выволок Барбару на улицу, отхлестал по щекам и сорвал одежду, заставив отправиться домой в изорванном нижнем белье. Именно после этого случая Антонио Ло Бианко и пригрозил зарезать братьев.

В общем, в глазах тосканских правоохранительных органов двойное убийство возле кладбища в Ластра-а-Сигна выглядело как «чисто сардинская» разборка. Муж поступил со своей женой-шлюхой по понятиям своего необузданного народа, сознался в содеянном, а стало быть, никакой загадки в этом деле не было и быть не могло. Следствие закончилось очень быстро, прокурор при подготовке обвинительного заключения не стал ломать голову над разного рода непонятными нюансами, а полностью принял ту версию событий, которую признавал Стефано Меле. Мол, действовал убийца из побуждений ревности и внезапно охватившего гнева, где он раздобыл пистолет и куда его подевал — не помнит, на месте преступления оказался заблаговременно, устроив там засаду с вечера. На машине Сальватора Винчи не ездил и первоначальными показаниями лишь оговорил хорошего человека. Всё настолько просто, что проще не бывает!

Психиатрическая экспертиза, хотя и признала Стефано Меле дееспособным, всё же указала на дефекты его личности, и заключение экспертизы послужило основанием для смягчения приговора. Ещё одним смягчающим обстоятельством была признана забота о ребёнке, ведь Стефано стрелял так, чтобы не задеть сына! В общем, убийца двоих человек получил всего 14 лет тюремного заключения — довольно мягкий по итальянским меркам приговор за преступление подобного рода.

На этом, собственно, история двойного убийства 21 августа 1968 г. в районе Ластра-э-Сигна заканчивается. Вернее, заканчивается первый вариант этой истории, которому в дальнейшем суждено будет претерпеть весьма необычные метаморфозы. На долгие годы — почти полтора десятилетия — гибель Барбары Лоччи и Антонио Ло Бьянко у кладбищенской стены стала хотя и трагическим, но всё же довольно заурядным примером слепой ревности и бессмысленной ярости. Это преступление было обречено на забвение и действительно оказалось надолго забыто современниками.

Шли годы. Один за другим минули 6 календарных лет — срок вполне достаточный для того, чтобы забыть о двойном убийстве у кладбищенской стены. За эти годы Италия пережила сексуальную революцию, подлинный расцвет наркоторговли, «крышуемой» всевозможными этническими преступными группировками, активизацию политической борьбы, принявшей формы крайне ожесточённого вооружённого противостояния фашистских и леворадикальных боевиков. Все эти годы в Италии много стреляли — как обычные уголовники, так и уголовники от политики, что, однако, не мешало обществу богатеть и процветать. Именно в начале 70-х гг. прошлого века Итальянская республика сделала большой шаг в росте общественного благосостояния и прочно обосновалась в ряду наиболее процветающих стран Западной Европы, где благополучно числится и поныне.

Воскресным утром 15 сентября 1974 г. крестьянин, проезжавший на велосипеде в местечке Борго-Сан-Лоренцо, примерно в 30 км к северу от Флоренции, обратил внимание на припаркованную чуть в стороне от дороги автомашину — оливкового цвета fiat 127-ой модели с государственным номером f 159 8299. На водительском месте находился мужчина, склонившийся к рулевой колонке и словно бы уснувший. При ближайшем рассмотрении, однако, стало ясно, что мужчина не спит — в его лбу зияла огнестрельная рана, а голый торс и живот были залиты кровью.

Утром 15 сентября 1974 г. уголовная полиция округа Тоскана была вызвана в местечко Борго-Сан-Лоренцо для осмотра места двойного убийства. Внутри fiat’а находился полураздетый мужской труп, а возле заднего бампера — тело полностью обнажённой женщины, исполосованное несколькими десятками ударов ножом.

Вызванные на место преступления полицейские и карабинеры сделали и другое пугающее открытие. Позади автомашины, буквально под самым задним бампером, находилось безжизненное женское тело, ужасно изуродованное многочисленными ранами, причинёнными холодным оружием. Погибшая была полностью обнажена, её телу была придана непристойная поза, ноги широко разведены, а во влагалище введена довольно толстая (~1,5 см), покрытая корой виноградная ветвь. Поза погибшей и введение в полость тела инородного предмета явственно указывали на сексуальную «игру» преступника с жертвой и вполне определённо свидетельствовали о мотиве случившегося.

Быстро установили личности погибших. Ими оказались 18-летняя Стефани Петтини (Stefania Pettini) и 19-летний Паскуале Джентилкоре (Pasquale Gentilcore). Автомашина принадлежала отцу молодого человека, тот воспользовался ею с его разрешения. Погибшие были помолвлены и готовились к свадьбе. По воспоминаниям всех, знавших погибших, Стефани и Паскуале были очень привязаны друг к другу и практически всё свободное время проводили вместе. Последний вечер они также провели вместе, резвясь на дискотеке, где их запомнило большое количество свидетелей.

Стефани Петтини и Паскуале Джентилкоре.

Осмотр автомашины и прилегающей местности позволил заключить, что салон автомобиля не являлся ареной борьбы. Скорее всего, после первых выстрелов в жениха Стефани выскочила через дверь со стороны пассажира и бросилась прочь. Преступник преследовал девушку, ведя стрельбу на ходу, тяжело ранил или убил её, во всяком случае, на расстоянии примерно 15 метров от машины Стефани упала и самостоятельно уже не двигалась. Убийца волоком подтащил тело к машине, где нанёс жертве большое количество ударов режущим орудием. К моменту нападения молодые люди собирались заниматься сексом, во всяком случае, они самостоятельно и, видимо, добровольно разделись — Паскуале по пояс, а Стефани — полностью. Снятая одежда находилась внутри машины на заднем сиденье и не имела следов крови.

Подле пассажирской двери на земле были найдены мелкие женские безделушки, выброшенные, видимо, из дамской сумочки. Сама сумочка находилась чуть поодаль, скорее всего, преступник отбросил вещь в сторону после того, как потерял к ней интерес. Некоторые мелкие вещи из сумочки преступник поначалу прихватил с собой и некоторое время нёс в руках, рассматривая на ходу, после чего также выбрасывал по мере утраты интереса. Во всяком случае, губная помада Стефани Петтини и зеркальце от пудреницы были найдены более чем в 20 м от автомашины.

Судебно-медицинское освидетельствование трупов показало, что Паскуале Джентилкоре был убит 5 выстрелами из пистолета с близкого расстояния. Смерть молодого человека была практически мгновенной, пули попали в голову, шею и плечо. Выстрелы убийца произвёл со стороны водительской двери (стекло с этой стороны было полуопущено).

Стефани Петтини получила 3 огнестрельных ранения в верхнюю часть спины и 97 порезов различной глубины, сконцентрированных в районе живота, половых губ и внутренних частей бёдер. Нельзя не отметить, что указание на точное число порезов внушает определённое недоверие к результатам анатомического исследования (в силу того, что кожа, рассекаемая ножом в разных направлениях перестаёт поддерживать форму плоти и порезы начинают «плыть», т.е. теряют прямолинейность, становятся пило — или дугообразными. Обычно судмедэксперты, когда имеют дело с многочисленными порезами на ограниченном участке тела, предпочитают оперировать приближёнными, округлёнными цифрами: «около двадцати колото-резаных ранений правой стороны грудной клетки», «тридцать-тридцать пять резаных ран в области ключиц и шеи» и т. п. То, что судебно-медицинский эксперт Джованни Морелло насчитал у Стефани Петтини 97 порезов — ни больше, ни меньше! — наводит на мысль, что эксперт был не чужд профессиональной бравады и хотел показать, что знает толк в своём деле. В любом случае, от подобной точности толку нет никакого именно в силу её недостоверности).

По мнению судмедэксперта, убийца во время нанесения девушке уродующих порезов действовал ножом, имевшим длину лезвия 10—12 см и ширину до 1,5 см. Нож был очень острым. Смерть обеих жертв сопровождалась значительной кровопотерей и разбрызгиванием крови, часть которой неизбежно должна была попасть на руки и одежду убийцы. Однако тщательное изучение предметов, к которым преступник не мог не прикасаться (например, сумочки Стефани Петтини), показало, что получить его отпечатки пальцев не удастся — убийца действовал в медицинских перчатках.

Баллистическая экспертиза также не дала ничего такого, что реально помогло бы изобличить стрелявшего. Нападавший использовал пистолет beretta модели 73 или 74. Все патроны, выпущенные из пистолета, происходили из одной пачки, произведённой в Австралии в середине 1950-х гг. В Италию они могли попасть и 10 лет назад, и даже больше. Проследить путь патронов, выпущенных два десятилетия назад на другом континенте, не представлялось возможным.

Пистолеты beretta моделей 73 (вверху слева) и 74 (вверху справа) будучи почти идентичными в конструктивном отношении пошли в серию после 1958 г. Это оружие с полным основанием стяжало славу не только очень надёжного и удобного в обращении, но и имеющего отличную кучностью стрельбы. Упомянутые модели пистолетов различались лишь прицельным приспособлением, что хорошо видно на приведённых рисунках. Обе модели использовали единый патрон 22-го калибра (5,6 мм). Немаловажным достоинством такого патрона являлась его малошумность — по этой причине berett’ы фактически не нуждались в глушителях.

Все пули, извлечённые из тел погибших, подверглись значительным деформациям и не могли быть использованы для идентификации оружия. Но для этого могли сгодиться гильзы, найденные на месте преступления. Пистолет убийцы имел дефект, делавший его не просто уникальным, но и легко узнаваемым. На зеркале затвора под углом 90° против часовой стрелки от места выхода бойка ударника имелся наплыв (заусенец), отпечатывавшийся на донышке гильзы в момент выстрела. Этот дефект присутствовал на всех 8 гильзах, найденных на месте убийства Петтини и Джентилкоре.

Фотография слева: при рассмотрении донных частей гильз, найденных на месте убийства Петтини и Джентилкоре 15 сентября 1974 г., бросался в глаза характерный дефект затвора пистолета, из которого были произведены выстрелы. Синим овалом, обозначенным литерой «Б», выделен след 4-гранного бойка, а овал с литерой «Д» указывает на наплыв, имевшийся на зеркале затвора пистолета. Теоретически для обеспечения надёжного запирания эта часть затвора должна была быть очень гладкой, так что обнаруженный дефект являлся либо заводским браком, либо свидетельствовал о самодеятельной починке (переделке) пистолета. Фотография справа: считалось, что патроны 22 калибра являются маломощными, ввиду малой массы пули (всего 2,6 грамма). Однако для убийцы, ведущего стрельбу практически в упор, эта маломощность оборачивалась огромным достоинством — пули с малой кинетической энергией расплющивались при попадании в кости, причиняя дополнительные повреждения прилегающим тканям. Практически все раневые каналы, оставленные такими пулями, оказывались слепыми, имели площадь намного больше сечения пули, что обуславливало как обширные повреждения внутренних органов, так и обильное кровотечение. В этом отношении пули, имевшие бОльшую энергию и способные пройти навылет, оставляли раненому намного больше шансов на выживание.

Таким образом, полиция без особых затруднений смогла бы узнать оружие убийцы, попадись оно ей в руки. Дело было за немногим — отыскать пистолет и отправить его хозяина за решётку на всю оставшуюся жизнь. Правоохранительные органы Тосканы приложили большие усилия для расследования этого преступления.

И надо сказать, поначалу розыск пошёл не без успеха. Перво-наперво, полиция принялась изучать «тусовку» вуайеристов, имевших обыкновение подсматривать за парочками в Борго-Сан-Лоренцо. Уж эта-то братва должна была быть в курсе того, что случилось с пассажирами fiat’а Джентилкоре! Довольно скоро, используя оперативные (т.е. негласные) методы сбора информации, полиция получила имя вуайериста, выходившего на «охоту» в этом районе в ночь с 14 на 15 сентября. Это был некто Гвидо Джованнини, довольно отвратительный типчик, задерживаемый прежде за мелкие кражи в магазинах и не раз битый разъярёнными мужчинами за своё пакостливое хобби. Будучи доставлен на допрос и узнав, в чём его подозревают, Гвидо заплакал, рассказал, что он импотент (хотя его об этом не спрашивали), после чего заявил, что в ночь убийства занимался подглядыванием совсем в другом месте.

Убогий вуайерист и в самом деле не очень соответствовал ожидаемому типажу кровавого мясника, кромсающего ножом женские гениталии. Джованнини страдал сахарным диабетом и имел вес чуть ли не на 30 кг выше нормы — не очень-то верилось в то, что такой хряк мог угнаться за молоденькой девушкой, бегущей со всех ног. Даже если предположить, что Джованнини не стал бежать за Стефани Петтини, а просто выстрелил вдогон и убил её, тем не менее, ему предстояло дотащить тело девушки обратно к машине. Такой человек, как Джованнини, вряд ли стал бы так напрягаться — он бы принялся кромсать жертву там, где она упала.

Но главная проблема с этим подозреваемым крылась даже не в его недостаточных физических кондициях, а в том, что Гвидо запомнил номер автомашины, за которой следил в ночь с 14 на 15 сентября. И это была вовсе не машина Паскуале Джентилкоре. Полицейские предприняли попытку проверить его заявление и обратились за разъяснениями к владельцу указанной машины. Тот, разумеется, полностью отрицал все подозрения в адюльтере, поскольку имел большую семью и являлся «истинным христианином». Но позже, когда узнал, что от его показаний зависит судьба человека, которого могут напрасно обвинить в убийстве, сознался в том, что в упомянутый промежуток времени действительно занимался сексом со своей любовницей в автомашине в указанном месте. Т.о. утверждения Гвидо Джованнини получили полное подтверждение, и его alibi было доказано.

Впрочем, кроме во всём ущербного бедолаги Гвидо, полиция Тосканы очень скоро получила ещё одного подозреваемого. Некто Джузеппе Франчини заявил, что это он убил парочку в «127-ом fiat’е» за то, что их разврат оскорблял его и Бога. Именно так — сначала его, а потом Бога…

Франчини довольно уверенно описывал обстоятельства случившегося, называл некоторые существенные детали, но попал впросак, когда его попросили рассказать о том, какой предмет и для чего он ввёл во влагалище убитой им девушки? Газеты ничего не писали об использованной палке, и Джузеппе стал в тупик. Полицейские поняли, что перед ними человек, пытающийся оговорить самого себя. Франчини направили на психиатрическое освидетельствование, и специалисты без труда определили, что тот страдает тяжёлой формой шизофрении. Проверка его поездок показала, что в ночь убийства Петтини и Джентилкоре подозреваемый находился совсем в другом месте и никак не мог быть причастен к преступлению.

Так отпал второй перспективный подозреваемый.

Уголовная полиция Тосканы более года активно пыталась расследовать двойное убийство в Борго-Сан-Лоренцо, но постепенно розыск застыл на «точке замерзания». Никаких реальных зацепок у правоохранителей не осталось, никаких непроверенных связей или заявлений — ничего, что могло бы подтолкнуть расследование в нужном направлении. Двойное убийство Петтини и Джентилкоре повисло «висяком» без всяких видимых перспектив.

Шло время, и в Италии вполне хватало сенсационных криминальных новостей для того, чтобы история нераскрытого убийства молодых людей быстро позабылась. Вообще, история Итальянской республики тех лет воспринимается как один сплошной детектив, причём детектив на редкость захватывающий. Вот взятый наобум пример — громкие происшествия июля 1976 г.: 10 июля от рук террористов погибает генеральный прокурор Витторио Оккорсио; 17 июля становится известно о ночном похищении из банковского хранилища 20 миллиардов лир; 26 июля группа неизвестных совершает налёт на здание Министерства труда в Риме и похищает из кассы учреждения 450 миллионов лир, а 28 июля неизвестные обстреливают из гранатомётов окна квартиры Директора Службы безопасности МВД Италии Эмилио Сантилло. Просто криминальная феерия какая-то! Всё это далеко нерядовые преступления, каждое из них привлекало внимание газет и телевидения. В этом захватывающем калейдоскопе перестрелок, погонь и убийств Италия жила многие годы. Как тут не вспомнить хрестоматийную фразу из известного кинофильма: «Туда бежали — сами гнались, обратно бегут — за ними гонятся! Интересной жизнью живут люди!»

Утром 6 июня 1981 г., примерно в 10:30, полицейский, находившийся в отпуске, совершал вместе с сыном пробежку вдоль шоссе, известном под названием виа дель Арриго. Их путь пролегал мимо живописной кипарисовой рощи, вглубь которой уходила накатанная автомобилями грунтовая дорога — это место было весьма популярным у любителей пикников. Внимание бегущих привлекла легковая машина, стоявшая на этой дороге у самой рощи. В ярких солнечных лучах даже с расстояния в несколько десятков метров можно было рассмотреть разбитое стекло двери со стороны шофёра и сетку легко узнаваемых трещин. Угадывались очертания неподвижного тела человека, привалившегося головой к разбитому стеклу. Полицейский всё понял раньше сына и помчался звонить коллегам.

Осмотр места преступления показал, что двери и окна автомобиля — медно-красного fiat’а «ritmo» — были закрыты. Именно это обстоятельство побудило преступника выстрелить в водителя через дверное стекло.

Несколько фотографий расстрелянного fiat’а «ritmo», сделанных 6 июня 1981 года. На снимке внизу отметками фломастера показаны места обнаружения мелких вещей возле двери со стороны водителя (дамской сумочки и её содержимого — пудреницы, вышитого бисером кошелька, маникюрного набора и т.п.).

Рядом с дверью со стороны водителя на земле лежала распотрошённая дамская сумочка и вещи, извлечённые из неё. Кроме того, женская футболка и джинсы были найдены на заднем сиденье автомобиля — всё это заставляло предполагать, что в момент нападения на месте преступления присутствовала ещё и женщина.

Тело её нашли очень скоро и совсем неподалёку от автомашины, буквально в 20—25 м вглубь кипарисовой рощи, позади густого кустарника. Одного взгляда на труп было достаточно, чтобы понять неординарный характер преступления — убийца иссёк паховую область женщины и, поскольку вырезанный фрагмент найти не удалось, оставалось лишь предположить, что он унёс его с собой.

Погибшими оказались Кармела Нуччио (Carmela Nuccio), 21 года и Джованни Фоджи (Giovanni Foggi), 30 лет. Кармела работала в доме мод «Гуччи», а Джованни был рабочим местной электростанции.

Тело Кармелы Нуччио было найдено за кустами на удалении около 25 метров от автомашины. Убийца не переносил его, судя по всему, молодая женщина забежала в кустарник, рассчитывая спрятаться там, но преступник настиг её и убил. На фотографии: сотрудники криминалистического подразделения положили в транспортировочный короб (временный гроб) мешок с телом Кармелы и готовятся уносить его.

Молодые люди больше года были знакомы и уже обручились. Вечер 5 июня они провели на дискотеке, затем отправились к кипарисовой роще, куда приехали в районе 24:00. Фермер, живший через дорогу, хорошо слышал, как в автомобильной магнитоле играла песня в исполнении Джона Леннона, разносившаяся далеко окрест. Около полуночи песня оборвалась на полуслове. Звуков выстрелов фермер не слышал (вот оно — замечательное свойство патронов 22 калибра образца 1887 г. — малый шум при стрельбе!), а потому ничего плохого не заподозрил.

Расследование двойного убийства возглавил прокурор Адольфо Иццо.

Первыми под подозрение попали вуайеристы, имевшие привычку «охотиться» в этом районе, а также бывший ухажёр погибшей Кармелы, которого девушка оставила ради Джованни. Пока полиция собирала необходимые установочные сведения, патологоанатом Джованни Морелло провёл исследование тел погибших.

Полученная им информация позволила заключить, что действия преступника на месте преступления имели весьма сложный характер, в каком-то смысле даже переусложнённый. Убийца стрелял в каждую из своих жертв из пистолета с близкого расстояния, выпустив в общей сложности 7 пуль. Пулевые ранения гарантировали смерть обоих, но, не довольствуясь этим, преступник пустил в ходе нож. Умиравший или уже умерший Джованни Фоджи получил три ножевых удара — один в грудь и два в шею. Истекавшей кровью Кармеле Нуччио были нанесены многочисленные удары ножом в живот и внутреннюю часть бёдер. Кроме того, тремя быстрыми безостановочными движениями убийца иссёк паховую область девушки, которую унёс с собою. С какой целью — съесть или сохранить как трофей — оставалось только гадать. Удаление паховой области было осуществлено бестрепетно и быстро. То, как это было проделано, невольно наводило на размышления о руке мастера, привычного к разделке мяса и потрошению тел. Был ли это врач, прозектор, ветеринар, забойщик скота или просто опытный охотник — никто в точности сказать не мог, но сомнений в том, что убийца знал толк в том, что делал, не возникало.

Парочка не очень качественных фотографий Кармелы Нуччио и Джованни Фоджи, единственные, которые удалось обнаружить.

Двойное убийство было чрезвычайно жестоким и кровавым. Принимая во внимание взаимную удалённость жертв, преступник должен был совершить несколько ходок от автомашины к трупу в кустах и обратно, что, несомненно, потребовало определённых затрат времени. Даже если считать, что убийца всё делал очень быстро, преступление продолжалось не минуту и не две. Убийца явно проникал в салон автомашины и осматривал его. Учитывая, что машина Джованни Фоджи стояла на открытом месте и притом неподалёку от шоссе и жилого крестьянского дома, следовало признать, что убийца сильно рисковал быть случайно увиденным. Тем не менее, этот риск не остановил его.

Имелось и ещё одно немаловажное наблюдение. Тщательное изучение ручек на дверцах автомашины, поверхности «торпеды» и крышки «бардачка» — т.е. тех мест, к котором убийца не мог не прикасаться, показало, что тот действовал в резиновых перчатках. Преступник был забрызган кровью жертв и во время обыска автомашины его руки оставили многочисленные кровавые мазки и помарки, но ни в одном из этих следов не просматривался папиллярный узор. Несмотря на общую сложность преступления и постмортальных манипуляций, убийца умудрился не совершить ни одной явной ошибки и не оставить ни одного следа — это говорило не только о везении, но и о его хладнокровии, опыте и обдуманности действий.

Ни изучение следов на местности, ни аутопсия не внесли ясность в вопрос: самостоятельно ли Кармела Нуччио убежала в кусты, или её тело перенёс туда преступник. Вопрос этот был очень важен, поскольку ответ на него позволял правильно понять логику постмортальных действий убийцы. Нападение на девушку началось, когда та находилась в салоне автомашины — именно там она получила свою первую огнестрельную рану, — но Кармела не была обездвижена и после первых огнестрельных ранений могла перемещаться самостоятельно. Вполне возможно, что часть пути вглубь рощи девушка проделала самостоятельно, и преступнику потребовалось быстро её догнать. Независимо оттого, переносил ли он тело раненой девушки в рощу или преследовал бегущую жертву, убийца продемонстрировал как отличную физическую форму, так и немалое самообладание, поскольку не мог знать наверняка, были ли слышны его многочисленные выстрелы на расположенной неподалёку ферме.

Изучая форму порезов на телах жертв, судебный медик сделал любопытное открытие — режущая часть ножа, которым орудовал убийца, имел щербину, или «зуб», превращавший его в подобие пилы. Т.е. помимо разреза (рассечения), нож немного надрывал кожу, оставляя специфичный и потому узнаваемый след. Трудно было сказать наверняка, чем обусловлено наличие «зуба» — то ли это дефект лезвия, повреждённого чем-то, то ли особенность ножа, заранее предусмотренная изготовителем. Доктор Морелло предположил последнее; по его мнению, убийца орудовал ножом, используемым водолазами для подводных работ (т.н. скуба). Строго говоря, пилы являются элементами многих специализированных ножей — охотничьих, десантных, инженерных (сапёрных).

Многие конструкторы ножей для улучшения их режущих свойств помимо равномерно заточенных кромок используют т.н. «пилы», специально изготовленные заточенные зазубрины, напоминающие зубья обычной пилы с мелким шагом. Подобный нож весьма функционален, с его помощью можно легко пилить и ломать самые разные преграды — ветки, кости людей и животных, природный камень. Класс ножей с «пилами» весьма обширен и появился довольно давно — около полутора столетий назад — но всегда можно с уверенностью сказать, что если нож имеет «пилу» — это не обычный бытовой нож, а инструмент (оружие) для решения специальных задач.

Баллистическая экспертиза позволила безошибочно установить тип огнестрельного оружия, из которого были выпущены пули. Это был пистолет beretta модели 73 или 74. А патроны были произведены в Австралии. Что-то напоминает, не правда ли?

В книге американского писателя Дугласа Престона и итальянского криминального репортёра Марио Специ «Флорентийский Монстр», сообщается, что именно Специ первым связал нападения 5 июня 1981 г. и 14 сентября 1974 г. На самом деле этому утверждению вряд ли следует верить безоговорочно. Вполне возможно, что журналист Специ первым из криминальных репортёров Тосканы провёл аналогии между схожими случаями (и это, разумеется, свидетельствует о его уме и наблюдательности), но не подлежит сомнению, что прокурорское расследование сделало тот же самый вывод без всякой помощи Марио Специ. По той простой причине, что обращение эксперта по баллистике Франческо Донато к хранилищу пуле-гильзотеки полиции Тосканы для сравнения гильз с мест преступлений в 1974 и 1981 гг. дало ожидаемый результат — оружие, из которого в обоих случаях велась стрельба, оказалось одним и тем же. С интервалом в семь лет из неизвестной berett’ы были убиты две никак не связанные между собой молодые пары.

Слева: Марио Специ, в 1981 году — криминальный репортёр флорентийской газеты «Ла нацьоне». Именно он ввёл в оборот прозвище неизвестного серийного убийцы — «Флорентийский Монстр». Справа: Франческо Донато, криминалист-баллистик уголовной полиции Тосканы. Этот человек доказал, что в двойных убийствах 14 сентября 1974 г. и 5 июня 1981 г. был использован один и тот же пистолет beretta mod.73 или 74 и патроны из одной пачки на 50 патронов, произведённые в Австралии в середине 1950-х гг. Перед нами два героя одной истории: имя одного хорошо известно, он пишет книги, даёт интервью и снимается в кино, а имя второго — ныне пенсионера — не знает и не помнит почти никто. За исключением murders.ru, конечно…

Тем не менее, Марио Специ оставил неизгладимый след в этом расследовании, придумав прозвище разыскиваемому преступнику. В своей статье, опубликованной на первой странице флорентийской газеты «Ла национе» («La Nazione») во вторник 9 июня, он окрестил предполагаемого серийного убийцу «Флорентийским Монстром». Рождение этого словосочетания Специ впоследствии объяснял аналогией со случаем «Дюссельдорфского Душителя» Питера Кюртена (очерк о котором представлен на нашем сайте); последнего, как известно, часто называли «Монстром». Честно говоря, аналогии между тем, что творили Кюртен и предполагаемый серийный убийца из Флоренции, не просматривается никакой: у них были совершенно разные объекты посягательств, убивали они по-разному и с разной целью, не существует ни малейшей схожести криминального поведения того и другого… Если уж и проводить исторические аналогии, то никак не с Кюртеном, а скорее с американским серийным убийцей Зодиаком или «Ночным Охотником» из Тексарканы (очерки о преступлениях Зодиака и «Ночного Охотника» также можно найти на нашем сайте). Сходство манеры действий с последним убийцей нельзя не признать поразительным, строго говоря, таинственный флорентийский убийца был самым настоящим «ночным охотником», но с лёгкой руки Марио Специ за ним закрепилось прозвище «Монстр» (или «Флорентийский Монстр»).

Отдавая дань исторической традиции, мы станем называть его точно так же.

Итак, баллистическая экспертиза с неопровержимой однозначностью указала на факт повторного убийства с использованием того же самого оружия. Получалось, что с разницей в несколько лет одним и тем же пистолетом были совершены два двойных убийства — а это уже позволяло предполагать существование серийного убийцы. Подобное предположение подкреплялось массой иных доводов, хотя и косвенных: стереотипностью в выборе жертв (и в 1974 г., и в 1981 г. это были молодые парочки, уединявшиеся в автомашинах для занятия сексом), использованием убийцей двух типов оружия (в обоих случаях пистолет и нож), обыском салона автомашины, осмотром дамской сумочки, сопровождавшимся вытряхиванием её содержимого возле самой машины, выбором времени и места совершения обоих преступлений (конец недели, ночная пора, ближние пригороды Флоренции). Совпадений было слишком много для того, чтобы считать их случайными.

Бывший ухажёр Кармелы Нуччио покинул ряды подозреваемых очень быстро. Выяснилось, что на пятницу и субботу он имел железное alibi и при всём желании не мог находиться на виа дель Ариго. Кроме того, в 1974 г., когда произошло первое убийство серии, он был совсем ещё мальчиком, подозревать которого в причастности к подобному деянию никому просто-напросто не могло прийти в голову.

Другое дело вуайеристы! Взрослые люди с устойчивым тяжёлым психосексуальным отклонением, которое порой маскирует другую перверсию; эти извращенцы привычны к многолетней лжи, которой они окружают себя на протяжении многих лет. Они аккуратны, осторожны и наблюдательны — из рядов такого сорта людей вполне мог выйти настоящий «охотник за головами». Полиция приложила немалые усилия по «отработке» этого специфического контингента оперативными методами, т.е. путём негласного сбора информации, и удача правоохранителям неожиданно улыбнулась.

Да притом ещё как!

Затесавшиеся в вуайеристскую «тусовку» полицейские осведомители сообщили, что некто Энцо Спалетти утверждал, будто хорошо знал медно-красный «ritmo» и погибшую в нём парочку. «Знал», разумеется, в специфическом понимании этого слова, т.е. как объект подсматривания. Кроме того, Спалетти владел красным ford’ом, а следствие уже в первые сутки установило, что какую-то красную машину видели на шоссе неподалёку от кипарисовой рощи. Спалетти работал шофёром «скорой помощи», отлично знал Флоренцию и окрестности, сам график его работы предполагал наличие больших перерывов между сменами. Подозреваемый явно тяготел к ночному образу жизни, что отмечали все, знавшие этого человека. Помимо этого Энцо был заносчив и чванлив, явно считал себя умнее окружающих, и за эту черту его характера Спалетти не очень-то жаловали соседи и коллеги по работе. Полиция установила его личность после пяти дней розысков, и 11 июня тот был доставлен на первый допрос.

Вуайериста сразу взяли» в оборот». Никаких прямых и даже косвенных улик против него правоохранительные органы не имели, но подозреваемый сыграл против самого себя. Судя по всему, это был неумный и притом весьма самоуверенный человек, который совершенно неверно истолковал интерес полиции к собственной персоне. На допросе он самодовольно подтвердил, что знал погибшую парочку, несколько раз успешно подглядывая за нею у кипарисовой рощи — там Кармела Нуччио и Джованни Фоджи имели обыкновение уединяться. Впрочем, его хорошее настроение моментально улетучилось, едва прокурор прямо заявил Спалетти, что подозревает того в совершении двойного убийства. Пытаясь убедить следствие в наличии alibi, подозреваемый опрометчиво брякнул, будто в ночь убийства предоставил свою машину другу, а сам провёл время в ресторане. «Отмаза», прямо скажем, не сработала — и то, и другое заявление не были подтверждены при проверке. Положение Спалетти ещё более ухудшилось после того, как его жена простодушно призналась на допросе, что Энцо утром 6 июня рассказал ей о парочке молодых людей, убитых возле кипарисовой рощи. Вот уж воистину, вложила муженька, так вложила!

Когда Спалетти узнал о показаниях жены, то схватился за голову и попытался убедить следствие, будто узнал о погибших из утренних газет. Однако и с этим утверждением у подозреваемого вышел неприятный для него казус — жена твердила, что разговор состоялся в 09:30 утром субботы, а первое сообщение об обнаружении трупа в автомашине (ещё даже не двойном убийстве!) поступило в полицию лишь часом позже. Утренние газеты в субботу вообще ничего не сообщали о двойном убийстве на виа дель Арриго — обзоры, посвящённые ему, появились на сутки позже.

В общем, Энцо Спалетти попал в крутой переплёт. По всему выходило, что он либо был преступником, убившим Нуччио и Фоджи, либо свидетелем, видевшим, что происходило на месте преступления. Сам Спалетти в какой-то момент понял, что ему лучше жевать, чем говорить, и все его словоизлияния на допросах одномоментно прекратились.

Как нетрудно догадаться, подозреваемый был взят под стражу и на долгие месяцы отправился за решётку. Итальянские правоохранители не без оснований считали, что дело раскрыто. В их руках находился либо сам убийца, либо человек, который хорошо его знал. Один за другим проходили спокойные месяцы, лишь укрепляя их в этой уверенности.

Минуло лето 1981 г., за ним — сентябрь. Энцо Спалетти маялся на нарах в условиях постоянно продлеваемого ареста; его окружали внутрикамерные осведомители, ловившие каждый вздох и слово подозреваемого. Задача их представлялась довольно простой — понять, где спрятан пистолет, явившийся орудием убийства, либо патроны к нему (патроны ведь были довольно необычны, из Австралии!). Если бы полиции удалось отыскать эту «нычку», дело Спалетти можно было бы считать закрытым, а пожизненный срок для него — гарантированным.

Но всё одномоментно изменилось 7 октября 1981 г. Эта среда явилась днём всеобщей забастовки, т.е. практически выходным днём посередине недели. Итальянские рабочие профсоюзы, а также примкнувшие к ним студенты, маоисты, леваки, ну и коммунисты в тот день, как обычно, выступали с пёстрой гаммой популистских требований самого широкого спектра — от борьбы с «угрозой неонацизма» до снижения розничных цен на макароны на 4%. Пользуясь хорошей погодой, миллионы итальянцев вышли на улицы городов, чтобы пофланировать с транспарантами и флажками, посвистеть да погорланить; другие же миллионы с чистой совестью посвятили внезапный выходной досугу. Многие жители Флоренции отправились в район Каленцано, к северу от города, где на равнине были разбиты небольшие огороды. Из-за них местечко это иногда называли «полями Бартолине» или «огородами Бартолине».

Это огородное хозяйство носило стихийный характер, никем не охранялось и не имело изгороди. В принципе, любой желающий мог приехать сюда по просёлочной дороге и остановиться в любом месте — препятствий к тому не существовало.

Утром 7 октября 1981 г. появившиеся на полях Бартолине пенсионеры-огородники не без удивления обнаружили автомашину «Фольксваген» с пятью пулевыми отверстиями в лобовом стекле. Когда любопытствующие зеваки приблизились к машине, оказалось, что за рулём находится тело мёртвого полуголого мужчины, а несколько поодаль с противоположной стороны машины ничком на земле — обнажённый женский труп. «Фольксваген» явно простоял на этом месте если и не всю ночь, то несколько часов точно — двигатель машины совершенно остыл.

С этого эпизода в истории серийных убийств в окрестностях Флоренции активное участие принимали представители корпуса карабинеров. Это итальянский аналог российских внутренних войск, имеющий собственный мощный следственный аппарат и во многих ипостасях дублирующий полицейские функции (в частности, у карабинеров есть право заниматься патрулированием улиц и транспорта). Кроме того, карабинеры активно привлекались и привлекаются к борьбе с терроризмом и антиконституционной подрывной деятельностью, а потому отчасти принимают на себя функции спецслужб. Это мощная и квалифицированная правоохранительная структура, играющая важную роль в поддержании равновесного баланса в многочисленном сообществе полицейских сил и спецслужб Италии (для которых на протяжении многих десятилетий была характерна широкая вовлечённость в политическую борьбу и взаимный антагонизм; впрочем, сие уже выходит далеко за рамки настоящего очерка).

Когда в Каленцано появились следственные бригады полиции и корпуса карабинеров, они застали место преступления сильно пострадавшим от нашествия зевак, огородников и прочего сброда. В данном случае это уничижительное слово оказывается очень к месту, ибо те несколько десятков остолопов, что бродили вокруг расстрелянной машины, иначе как «сбродом» или «стадом баранов» не назвать!

Зеваки изменили положение тела обнажённого женского трупа, посчитав, что его поза слишком непристойна. Кто-то из них додумался накрыть труп то ли старой дерюгой, то ли ковром, что лишило смысла поиск на коже погибшей микрочастиц и волос убийцы. Зеваки затоптали своими сапогами все следы ног убийцы, а ведь они должны были остаться на рыхлой вскопанной земле! Апофеозом самодеятельности этой неравнодушной публики явилось украшение места трагедии… венками и букетами цветов. Эта склонность итальянцев тащить на место убийства венки из веток, цветы, ленточки, гирлянды и разного рода религиозную мишуру не поддаётся рациональному объяснению. Что поделаешь, национальная традиция! И во всех прочих эпизодах, о которых шла, либо только пойдёт речь в настоящем очерке, наблюдалась точно такая же картина. Полицейские не первыми оказывались на месте преступления, и к тому моменту, когда оцепление только приступало к контролю периметра, многие важные следы оказывались безнадёжно потерянными, а взаимное расположение предметов — изменённым. Это вмешательство зевак в немалой степени обесценивало работу криминалистов и лишало смысла анализ сцены преступления. Воистину, не на пустом месте родилась русская пословица: услужливый дурак опаснее врага.

Впрочем, вернёмся к анализу ситуации в огородном хозяйстве Бартолине.

Довольно быстро правоохранителям удалось установить личности погибших. Ими оказались Сюзанна Камби (Susanna Cambi) и Стефано Балди (Stefano Baldi), 24 и 26 лет соответственно. Автомашина принадлежала Стефано. Молодые люди были обручены и буквально через три месяца должны были сочетаться браком.

Сюзанна Камби и Стефано Балди, видимо, опасались нападения, и поэтому их машина остановилась на открытой местности. Это, однако, не спасло молодых людей от «Флорентийского Монстра». Неудержимая ярость нападавшего поразила всех, причастных к расследованию.

Накануне, т.е. 6 октября, Стефано заехал домой к Сюзанне, где поужинал вместе с нею и её родителями. После этого парочка направилась в кинотеатр, а после просмотра фильма, по всей видимости, выехала за город. Волею судьбы «фольксваген» Стефано Балди заехал на огороды Бартолине. Открытая местность, видимо, давала молодым людям ощущение безопасности, как оказалось, иллюзорное. Занятые друг другом, Сюзанна и Стефано не заметили подкравшегося убийцу, которому для того, чтобы приблизиться, явно пришлось проделать значительную часть пути пешком и притом пригнувшись.

Преступник подошёл к автомашине спереди и открыл стрельбу из пистолета 22-го калибра через лобовое стекло. Произошло это в момент времени, когда молодые люди либо собирались заняться сексом, либо уже закончили это делать — на Стефано были надеты только джинсы, а Сюзанна была полностью обнажена. После осуществления первых выстрелов преступник переместился от капота к пассажирской двери и распахнул её, после чего продолжил стрельбу, постепенно приближаясь к проёму двери. Последние два выстрела убийца осуществил, наполовину протиснувшись в салон: гильзы двух последних патронов были найдены внутри автомашины. Для ведения стрельбы ему пришлось, видимо, стать коленом (либо коленями) на пассажирское сиденье. Преступник поступил так в силу того, что в какой-то момент он, видимо, потерял из вида Сюзанну, которая с началом стрельбы перескочила назад и завалились на пол между сиденьями. Можно предположить, что девушка рассчитывала притвориться мёртвой.

Но этот трюк не сработал. Он и не мог сработать с этим убийцей.

Выпустив 11 пуль, преступник взялся за нож. Обе жертвы на момент нанесения им ножевых ранений оставались живы — на это однозначно указывало обильное кровотечение из ран (стало быть, сердце продолжало работать и поддерживать кровяное давление). Можно сказать, что смерть Стефано Балди оказалась лёгкой — как показало патологоанатомическое исследование, молодой человек получил всего одно огнестрельное ранение (причём, несмертельное) и один удар ножом в шею, после которого в течение короткого времени истёк кровью. Совсем иная участь ждала Сюзанну Камби — убийца вытащил её волоком за ноги, переместил на несколько метров в сторону от машины и принялся кромсать ножом живот, бёдра и место между ног. Паховую область женщины преступник вырезал точно так же — тремя круговыми движениями — как это было проделано в случае с Кармелой Нуччио.

Сходство нападений 5 июня и 6 октября 1981 г. до такой степени бросалось в глаза, что невиновность арестованного Энцо Спалетти стала очевидна всем, причастным к расследованию. Ни один подражатель не смог бы до такой степени точно воспроизвести действия убийцы, орудовавшего 5 июня. Преступник использовал пистолет 22 калибра, и ещё до появления результатов баллистической экспертизы мало кто сомневался в том, что 6 октября стреляла та же самая beretta, что уже давала о себе знать в июне того же года и семью годами ранее, в 1974 г. Так оно и оказалось. Патроны, использованные убийцей, происходили из той же самой коробки, что и в предыдущих преступлениях.

Криминалист Франческо Донато, работавший с пулями, извлечёнными из тел погибших, и гильзами, найденными на месте преступления, сделал очень интересный для следователей вывод (хотя объективности ради следует признать, что именно в тот момент его информация не была оценена следователями должным образом). Дело заключалось в том, что стандартный магазин пистолетов beretta моделей 73 или 74 был рассчитан на 10 патронов. При нападении же в октябре 1981 г. убийца совершил 11 выстрелов. Донато совершенно справедливо предположил, что убийца не использовал 2 обоймы (первую полностью, а из второй — один патрон), а обошёлся одной, но при этом дополнительный патрон (одиннадцатый, сверх десяти в обойме) загодя дослал в затвор. И не остановился, пока не расстрелял все 11 имевшихся в его распоряжении патронов. Т.е. преступник буквально «долбил» выстрелами в упор свои жертвы и прекратил стрельбу лишь тогда, когда кончились все патроны. И то только для того, чтобы схватиться за нож! Интересно, кстати, как долго бы он стрелял, если бы у него в руках находился пулемёт? Особый интерес представляет то, что из 11 выстрелов только 1 был направлен в мужчину, в Стефано Балди, все остальные имели своей целью женщину. Это наблюдение весьма любопытно, оно очень важно для понимания мотивов убийцы и истинной цели его нападения. Чуть позже мы вернёмся к анализу этого любопытного факта, пока же лишь отметим, что осенью 1981 г. в итальянской полиции просто не было людей, готовых к должному анализу подобной информации. Классический уголовный сыск такими мелочами не «заморачивался», списывая разлёт пуль на случайность, волнение и аффект стрелявшего.

По мнению судебного медика, при нанесении колото-резаных ран преступник использовал очень острый нож с лезвием шириной около 3 см и длиной 5—7 см, т.е. широкий и короткий. Нож явно отличался от того, каким орудовал убийца 5 июня.

Преступник не оставил на месте преступления ни отпечатков пальцев, ни следов, которые криминалисты могли бы связать с ним. Необыкновенная аккуратность для такого сложного и кровавого преступления!

Правоохранительные органы приложили огромные силы к поиску возможных свидетелей. Собственно, вся надежда расследования была только на них. И такие свидетели вроде бы появились: по крайней мере, две пары сообщили о том, что видели красный автомобиль alfa-romeo GT, быстро удалявшийся от полей Бартолине. Там имелась всего одна просёлочная дорога, так что вероятность того, что увиденная свидетелями автомашина действительно принадлежала преступнику, была весьма велика. В салоне гнавшей по просёлку машины находился одинокий мужчина, и полиции даже удалось получить его описание, поскольку автомобиль свидетелей едва избежал лобового столкновения с лихачём. При этом в момент сближения красный alfa-romeo был освещён фарами, что позволило свидетелям неплохо рассмотреть сидевшего за рулём мужчину. Предполагаемый преступник имел жёсткие черты лица, злобный взгляд, его лицо судорожно подёргивалось. Описание, конечно, кажется несколько анекдотичным, свидетели словно бы старались доказать, что настоящий Флорентийский Монстр и выглядит как монстр! Тем не менее, по описаниям всех свидетелей, видевших водителя красного GT, полицейским художником был нарисован довольно подробный портрет. И притом узнаваемый!

Встречайте: Флорентийский Монстр… Просто Монстр! У него залысины, судорожно подёргивается лицо и очень злобный взгляд. Вы никого не узнали? Как странно, за три десятилетия в этом портрете так никто никого и не узнал. Что бы это могло значить?

Жаль только, что никто преступника по этому портрету так и не опознал. Даже за 30 минувших с той поры лет!

Во время осмотра места преступления внимание детективов привлёк странный предмет, найденный примерно в десятке метров от «фольксвагена» Балди. Это был небольшой камень, умещавшийся в мужской ладони, получивший форму усечённой четырёхгранной пирамиды в результате довольно грубой обработки. Ничего особенно подозрительного на нём не было — ни следов крови, ни отпечатка обуви, ни присохших волос — ничего вообще. Единственное, чем этот камень привлёк к себе внимание — своей неуместностью на месте преступления. Всё-таки пейзаж вокруг был сугубо сельскохозяйственным, и камней, тем более обработанных, там не наблюдалось. Именно поэтому усечённую пирамидку подобрали и приобщили к вещдокам, на долгие годы похоронив в картонной коробке. Правда, по прошествии многих лет об этом камне вспомнят и неожиданно расценят как очень важную улику, но об этом подробнее будет написано в своём месте.

Важным следствием двойного убийства, произошедшего на полях Бартолине в ночь с 6 на 7 октября 1981 г., явилось снятие всех подозрений с бедолаги Энцо Спалетти, всё ещё томившегося в жёсткой изоляции в тюрьме. О лучшем alibi для подозреваемого нельзя было и мечтать! Спалетти был освобождён, а расследование серии убийств вернулось в исходную точку — подозреваемого в совершении преступлений у следствия не было.

Примерно в это же время — т.е. в конце 1981 г. — начале 1982 г. — правоохранительные органы Тосканы озаботились составлением психологического портрета «Флорентийского Монстра». К этому времени в составе центрального аппарата ФБР США уже действовала группа вспомогательной следственной поддержки, эффективно составлявшая «психологические профили» (ещё их называли «поисковыми психологическими портретами») серийных убийц. Американцы тогда вовсю рекламировали свой опыт, действительно являвшийся новым словом в криминологии, и в скором времени к специалистам ФБР поедут учиться «профилированию» их коллеги из Канады и Мексики. В дальнейшем даже будут созданы специальные курсы для иностранных полицейских, небольшая группа перерастёт в отдел, а в территориальных подразделениях ФБР появятся офицеры — «профилёры». Итальянцы знали о новом заокеанском веянии и решили попробовать применить американскую методику на родной, так сказать, почве.

По состоянию на начало 1982 г. считалось, что «Флорентийским Монстром» совершены 3 нападения — 15 сентября 1974 г., 5 июня 1981 г. и 6 октября 1981. г. — жертвами которых явились в общей сложности 6 человек. На основании этой статистики можно было уверенно выделить существенные элементы преступного поведения. А именно:

— в качестве объектов нападения «Монстр» выбирает любовные парочки, ищущие уединения в автомашинах, припаркованных в малолюдной, малопосещаемой местности;

— все нападения совершены накануне нерабочих дней. Видимо, преступник учитывал этот момент: накануне выходных число любовных парочек значительно увеличивалось, что облегчало их поиск;

— все ночи, во время которых «Флорентийский Монстр» осуществлял свои вылазки, были безлунными. Это трудно счесть совпадением, очевидно, убийца стремился минимизировать риск, связанный с наличием естественного освещения. Данное обстоятельство указывало на его искушённость. Скорее всего, прежняя криминальная деятельность (какого бы рода она ни была) приучила преступника обращать внимание на данный фактор;

— все три эпизода «серии» имели место в непосредственной близости от Флоренции, в радиусе не более 30 км от границы города. Убийца, несомненно, был прекрасно осведомлён о наличии просёлочных дорог и свободно ориентировался на местности даже безлунной ночью. Это могло означать одно из двух: либо он являлся местным жителем, либо хорошо изучил округу, разъезжая по ней в силу выполнения служебных обязанностей;

Географическая локализация первых нападений «Монстра» в окрестностях Флоренции. Крестом обозначено место убийства Барбары Лоччи и Антонио Ло Бианка в августе 1968 года в окрестностях городка Сигна. Это двойное убийство считалось своего рода предвестником преступлений «Флорентийского Монстра», хотя связь последнего с этой расправой рождала множество безответных вопросов.

— во всех трёх эпизодах преступник приносил и уносил оружие с собою, действовал в перчатках, не оставив ни единого отпечатка пальца. Всё это указывало на высокую степень самоконтроля, присущую этому человеку;

— все три нападения протекали по схожей схеме: убийца терпеливо дожидался, пока сидевшие в машинах парочки начнут заниматься сексом и только после этого переходил к активным действиям. Возможно, подсматривание за влюблёнными его возбуждало и служило толчком к пробуждению активности, но возможно иное объяснение подобной терпеливости. Убийца просто дожидался момента, когда влюблённые займутся друг другом и тем самым ослабят контроль за окружающей обстановкой. Используя этот момент, преступник быстро приближался к автомашине спереди и открывал стрельбу из пистолета, стремясь поразить мужчину на переднем сиденье. Мужчина являлся его первоочередной целью в силу того, что представлял собою более опасный объект с точки зрения возможного оказания сопротивления. Нанеся мужчине тяжёлые ранения выстрелами из пистолета и затем добив его ударами ножа, «Монстр» быстро терял к нему интерес и концентрировал всё своё внимание на девушке. Для него не имело значение её поведение — пыталась ли она притвориться убитой в автомашине или же бросалась бежать — всё заканчивалось по одной схеме. Убийца наносил жертве большое число ударов ножом, сосредоточенных на груди, животе и бёдрах, а кроме того, в двух случаях осуществил иссечение ножом паховой области, которую оба раза уносил с собою. Как он поступал с этим фетишем в дальнейшем, можно было только догадываться;

Конец ознакомительного фрагмента.