Невыносимый

Алексей Ракитин

Есть предложения, от которых отказываться нужно, но невозможно. Герой романа принимает такое предложение и оказывается вовлечён в череду непредсказуемых событий, не оставляющих шансов на благополучный исход – он должен принять участие в ограблении древних захоронений. Проблема заключается лишь в том, что все они уже были ограблены много столетий назад. Книга содержит нецензурную брань.

5

Павел Михайлович Калитин сдержал обещание и позвонил мне четырнадцатого мая ровно в полдень.

— Как настроение, тонус, потенция? — весело пророкотал в трубке его голос и по интонации, с какой оказался задан этот вопрос я понял, что меня ждут хорошие новости.

— Океюшки, Павел Михайлович, — ответил я. — Готов к подвигам и безумствам плоти.

— Вот и хорошо. Завтра ровно в полдень будьте на станции метро «Московская», идите через выход, ближайший к аэропорту «Пулково». На Московском проспекте, в направлении выезда из города вас будет ждать Серёжа на своём «форде». Номер автомашины помните?

— Помню. И самого Серёжу тоже помню.

— Очень хорошо. Садитесь к нему, он вас доставит по адресу.

— Понял. Пятнадцатого, в двенадцать часов дня, на метро «Московская», выход в направлении аэропорта, отыскать Серёжу, — повторил я существенную часть задания. — С собой что-то иметь?

— Оптимизм, бодрость, пустой желудок.

— Понял.

— Тогда до встречи…

На следующий день я отыскал белый «ford» Сергея метрах в пятидесяти от выхода из метро — ближе он просто никак не мог припарковаться. Как я и предполагал путь наш лежал на юг. Через пятьдесят минут путешествия мы въехали в уже знакомые мне ворота Института Физической Химии (или всё же Химической Физики?). Серёжа, заложив крутой вираж на асфальтовом пятачке между двумя корпусами, остановился на том же самом месте, где и в прошлый раз.

— Возвращайся, Глеб, с победой, — напутствовал он меня. Почему-то мне эти слова не понравились и я огрызнулся:

— Ты тоже не хромай…

Едва я вошёл в здание, в точности повторяя свой прежний маршрут, как зазвенел мой сотовый телефон и я услышал голос Калитина: «Глеб Евгеньевич, проходите в раздевалку и далее в комнату инструктажа. Дорогу вы знаете, так что действуйте без меня…»

Действительно, Павел Михайлович меня возле будки охранника не встретил, но я спокойно прошёл через ворота металлоискателя и никто не потребовал от меня пропуска. Сквозь остекление будки я увидел лицо охранника — и это был не Алтухов, а совершенно незнакомый мне молодой человек. Мы обменялись короткими формальными кивками и я направился вглубь здания.

В раздевалке я увидел Аз и незнакомого мне бородатого мужчину довольно необычной наружности. Торс его поражал странной диспропорцией — одно плечо было явно выше другого и торчавшая лопатка придавал ему вид горбуна, хотя как такового позвоночного горба он не имел. Руки незнакомца выглядели натруженными и мускулистыми — похоже, на определённом этапе своего жизненного пути он имел близкое знакомство с лопатой и гаечным ключом — а вот тело оказалось лишено крепкой рельефной мускулатуры. На самом деле это вовсе не означало, что незнакомец слаб физически, скорее, он просто никогда не развивал свою мускулатуру в спортзале, а наработал крепость мышц трудом и напругой. Походил этот мужчина на монаха — как длинной густой бородой, так и странно сосредоточенным взглядом. Казалось, его жгла какая-то мысль, всецело поглощавшая разум.

— Меня зовут Ять, — представился я, протянув незнакомцу руку.

Тот прямо-таки отшатнулся, уж и не знаю, что его так напугало.

— Меня… я — Рцы, — промямлил он после секундного замешательства.

— Рцы обычно действует отдельно, — пояснил Аз, — но сегодня его, видимо, решили включить в нашу бригаду.

Закончив с переодеванием, мы прошли в комнату для инструктажа. Там находились уже Первый, Второй, Буки и Веди, после нас появился Павел Михайлович, но инструктаж всё не начинался. Ждали кого-то ещё. Разговор вёлся на нейтральные темы — цены на недвижимость, уплотнительная застройка. Второй рассказал анекдот в тему, про бетон и сало, все вежливо посмеялись. Наконец, появился ещё один мужчина, незнакомый мне. Одет он оказался точно также, как и все мы, из чего я заключил, что ему предстоит отправиться вместе с нами. Калитин, увидав незнакомца, сразу поднялся со своего места и заговорил:

— Что ж, господа, поскольку все в сборе, предлагаю сразу перейти к делу…

— Да, скорее сядем, скорее выйдем, — кивнул Второй.

— Сегодня бригада ваша будет действовать в расширенном составе. Это обусловлено характером задачи, которую предстоит вам решить. Для усиления вам приданы Рцы, — последовал жест, указующий на мужчину с перекошенными плечами, — и Фита. Таким образом, бригада будет действовать в составе двух стрелков-охранников — Веди и Ять, и трёх рабочих пар. — подвёл итог Павел Михайлович. — Сейчас Первый сообщит вам детальную диспозицию.

Поднялся Первый, прошёл к ноутбуку, поставленном на отдельном столе, и откинул крышку. Тут же осветился экран подключённого к нему телевизора, на котором я увидел сложную схему, испещрённую красными и чёрными штриховыми и сплошными линиями. В центре рисунка находился большой квадрат, пересечённый диагоналями, который, видимо, символизировал пирамиду. Вокруг него, на некотором удалении шла жирная сплошная линия, означавшая, наверное, стену теменоса. Если считать, что схема верно передавала ориентацию по сторонам света — то есть север был сверху, а юг — снизу — то с востока к стене теменоса подходила широкая дорога, вдоль которой была выстроена некая большая постройка. Красные линии означали подземелья и их тут оказалось очень много, причём распределялись они по карте как-то неупорядоченно и нелогично, как будто проектировал их некий сумасшедший.

Признаюсь, я порадовался тому, что в отличие от предыдущего раза, сумел самостоятельно понять, что же именно изображает представленная схема. Первый выдержал паузу, предоставив нам возможность как следует рассмотреть рисунок.

— Итак, господа народ, — начал он в присущей ему ироничной манере, — мы имеем весьма широкое поле для своей созидательной деятельности. Пирамида со стороной сто метров окружена квадратной стеной теменоса длиною сто восемьдесят четыре метра, так что со всех сторон имеется широкий мощёный двор. Или проход, если кому-то это слово больше нравится! Под пирамидой развитая система подземных ходов — они-то и будут нас интересовать. Подземелье, фактически распадается на две части — мужскую и женскую — в каждую из которых ведёт свой собственный вход. Нас интересует вход на западе — именно с той стороны мы и зайдём. Вход находится в самом нижнем ряду кладки и закрывается тонкой поворотной плитой облицовки. Проход перегораживает всего одна порткулиса — мы её отожмём играючи, главное пальцы размять. В подземелье нас будут интересовать три так называемые «южные» могилы — там похоронены принцессы — и два захоронения цариц к северу. Кроме того, в женском подземелье имеются по крайней мере пять помещений, которые могут оказаться кладовыми.

Первый указал курсором на нужные детали схемы и примолк, давая присутствующим возможность обдумать услышанное.

— Вопросы по тексту имеются, господа народ? — спросил он, выдержав паузу, и поскольку все промолчали, продолжил. — Отлично, тогда давайте по порядку. «Позишен намбэр ван»: наши ночные снайперы Веди и Ять располагаются на южном и северном углах стены теменоса. Вот тут и тут… Их задача — не допустить подхода посторонних с северной и южной сторон пирамиды. А посторонние там могут оказаться, поскольку хотя комплекс и представляет собою одиночное строение в пустыне, всё же с восточной его части имеется целый квартал, занятый обслугой. Конечно, в ночное время вряд ли кто-то отправится гулять по двору, но тем не менее, нам всем следует проявить максимум осторожности. Поскольку ночь будет прохладной, охранники получат на складе куртки. Остальным они не понадобятся, по крайней мере, теоретически. Ибо будет жарко! Далее, «позишен намбэр ту»…

Говорящий снова умолк, словно предлагая каждому из нас что-то сказать, но поскольку никаких вопросов у присутствующих не возникло, продолжил:

— После преодоления порткулисы в нисходящем коридоре мы — я имею в виду вошедших внутрь — разделимся на три пары. Это позволит нам осмотреть в три раза большую площадь. Как вы можете сами видеть, там будет что осматривать. Я работаю вместе с Аз, Второй — вместе с Буки, Рцы — вместе в Фита. Это понятно?

— Понятно… — отозвались несколько голосов.

— Отлично. Тогда «позишен намбэр сри», как говорят каннибалы острова Бали, вспоминая добрым словом вкусного учителя английского языка… Так вот, высаживаемся мы довольно далеко от нужного нам места, примерно в восьмистах метрах к юго-западу. Мы никак не можем высадиться ближе, поскольку там имеется ещё один пирамидный комплекс, который вы увидите. Нам надо будет его обойти. Если мы осуществим высадку по обычной схеме, то окажемся в непосредственной от него близости, что нежелательно, так как это может демаскировать нас. Вот, пожалуй, и всё. Замечания по тексту, претензии к колонтитулам, набору, гранкам, а также вопросы и пожелания по содержанию имеются?

— Какое время года? — спросил густым баритоном кривоплечий по кличке Рцы. Вопрос мне показался странным, я решил даже, что это какая-то шутка, однако, Первый отнёсся к услышанному совершенно серьёзно.

— Зима, — ответил он в несвойственной ему деловой манере, — но мёрзнуть придётся нашей охране на стене, а не тебе.

Принимая во внимание, но на дворе стояла середина мая две тысячи седьмого года, вопрос и ответ звучали, мягко говоря, необычно.

— Я не о холоде беспокоюсь, — пояснил Рцы, — а о пылевых бурях. У меня астма.

— Можешь одеть респиратор. Возьми с собой «беродуал» или «беклазон», чем ты там дышишь?

— Я немного не том. Изолирующий противогаз…

— Хорошо, возьми изолирующий противогаз, если хочешь его тащить.

Затем возник короткий спор о том, следует ли иметь при себе свистки, поскольку в глубоких, узких и извилистых подземельях радиус действия радиостанций оказывался весьма невелик. После острой полемики предложение использовать свистки для подачи разного рода экстренных сигналов было отклонено как лишающее группу всякой скрытности.

После окончания инструктажа бригада в сопровождении Калитина отправилась в подвал, на склад. Знакомый уже седой кладовщик снарядил нас также, как и прежде, только вот складные опоры-штативы, с помощью которых в прошлый раз так ловко оказалась выдернута плита мощения, сейчас не понадобились. Я получил свою ВСС и десять снаряженных обойм к ней. Некоторое время ушло на распределение полученного груза и проверку работоспособности радиостанций.

Наконец, наша бригада в количестве восьми человек покинула склад и двинулась к двери, за которой находился спуск в шахту с «яйцом». Как и в прошлый раз, Калитин своей карточкой открыл замок, передал ключ-карту Первому и остановился, не проходя далее.

Спускаясь в эту минуту под землю, я вдруг с особенной силой ощутил невозможность и абсолютную ирреальность происходившего со мной. В прошлый раз такого чувства я не испытывал, возможно, оттого, что не знал и даже не догадывался, что же именно последует дальше. Теперь цепочка событий представлялась хорошо знакомой, но от этого ощущение бреда только усиливалось. Здравый смысл подсказывал мне, что спустившись в подвал я никак не смогу перенестись в зимнюю пустыню. Однако полученный прежде опыт подсказывал, что именно и произойдёт со мною в ближайшие десять минут. Наверное, что-то подобное переживают смертники идущие на казнь: они сознают, что умрут через несколько минут, но мозг отказывается этому верить. Ибо жизненный опыт подсказывает — они не могут умереть, поскольку не умирали ранее.

Впрочем — стоп! — тут мои размышления следовало прервать. С мыслями о смерти нельзя идти на дело, примета есть такая у людей, рискующих жизнью.

Наверное, не я один подумал о чём-то нехорошем, потому что Аз, шедший впереди меня, вдруг заговорил громко и нарочито бодро:

— Слушайте анекдот, господа народ! Плывёт белоснежная яхта по океану, принадлежащая отечественному олигарху, скажем, Абрамовичу. На борту куча девиц — блондинки, брюнетки, рыжие, шатенки — с большими грудями и не очень, загорают кто топлесс, кто нагишом. Стюарды снуют, шампанское подают по пятнадцать тыщ «баксов» бутыль…

— Короче, всё в шоколаде, мы уже поняли, — подал голос Второй. — Дальше-то что?

— На баке сидит владелец яхты: в одной руке бокал шампанского, в другой — титановый спиннинг на акул. Раз в час он с самым горестным видом вытягивает удочку, снимает с крючка какую-то мелочь, типа морского ежа. Затем цепляет наживку и снова забрасывает удочку…

— Короче, рыбачит. — подвёл итог Второй. — Дальше-то что?

— Заткнись, паршивец, ты портишь мой анекдот! — немедленно парировал Аз. — Тут по океану проносится грязный ржавый траулер. На палубе мокрые от пота рыболовы, все из себя такие измученные, в рыбьей чешуе, с ладонями, изрезанными тросами. Матюгаясь, они вытаскивают трал и вываливают на палубу пару тонн рыбы. Абрамович, как увидел это, так и залился горючими слезами. Набежали стюарды, охранники, девицы — топлесс и нагишом… Короче, все начали его утешать, сопли-слюни утирать, подгузник менять и всё такое, а он слезами заливается пуще прежнего.

— Слушай, Аз, тебе бы только в Конгрессе Сэ-Шэ-А с речами о социальной политике выступать. Или в украинской Верховной Раде, там тоже такие рассказчики востребованы, — не вытерпел Второй. — Не томи душу, рассказывай, дальше что?

— Короче, одна из девиц, вытирая лицо, спрашивает, чего, мол, ты плачешь-то? А олигарх пинает своё пластиковое ведёрко с парой морских ежей или другой какой мелочёвкой и, кивая на траулер, рыдая говорит: вот так всегда в нашей сволочной жизни, одним — всё, а другим — хрен, да ни хрена!

Никто не засмеялся, видно интонация рассказчика показалась слушателям неуместной. Бригада продолжала мерно шагать, отмеряя пролёты. Уже в самом конце пути Первый, остановившись перед металлической дверью, повернулся к Аз и проговорил, точно припечатал:

— Петросян может спать спокойно. Кусок хлеба ты у него изо рта не вытащишь.

А я, проходя мимо него, тоже остановился на секунду и припечатал:

— Смешные вы мальчишки, а главное — морды у всех серьёзные!

На этот раз я нарочито расположился за спиной Первого таким образом, чтобы подсмотреть, как он открывает «яйцо». Мне это удалось; оказалось, что для этого он прикладывает к носовой оконечности аппарата ту самую ключ-карту, которую ему вручил Павел Михайлович. Получалось, что один и тот же ключ открывал сразу несколько замков — и тамбуры вверху и внизу лестницы, и аппарель «яйца». Это было против логики, против всех правил конспирации и здравого смысла. Хотя, допускаю, что ключ имел некий секрет, не позволявший использовать его постороннему.

Как и в прошлый раз я полез в «яйцо» предпоследним.

— Куда мне сесть? — спросил на всякий случай у Первого.

— Как в прошлый раз, — распорядился тот. Он влез последним, втянул за собой трапик и, используя всё ту же карту-ключ, закрыл аппарель.

Несколько минут ушли на рассаживание по местам, пристёгивания. Чувствовалось, что люди немного взволнованы, если кто-то что-то говорил, то только шёпотом и предельно лаконично. Это состояние общего напряжения, которое я почему-то не ощущал прежде, теперь передалось и мне. Чувствовал я себя немного не в своей тарелке, помнится, даже когда парашютной подготовкой занимался, то испытывал куда меньший мандраж. Может, это я к старости сделался таким мнительным?

Первый, усевшись в кресло передо мной, развернул к себе монитор и прежде чем активировать его произнёс:

— Господа народ, напоследок: первым двигается Веди, Ять — замыкающий. Вода и шоколад — под креслами, не забывайте! Ну, поехали, что ли?

Вроде бы было и не холодно, градусов десять по Цельсию, но ветер задувал колючий и неприятный. Ветер этот я сразу почувствовал, едва только соскочил на песок. Посмотрел на небо — там, как и следовало ожидать, я увидел фантастический вид: Млечный Путь через весь небосвод, тысячи звёзд, рассыпанные горстями в самых невообразимых конфигурациях. Стоп! почему же я не подумал об этом раньше? Надо сориентироваться по звёздам и я сразу пойму где именно нахожусь!

Мысль эта до такой степени поразила меня своей простотой и очевидностью, что мне потребовалось сделать над собой усилие, чтобы вернуться к реальности. Группа уже уходила от «яйца», вытянувшись колонной; впереди мигнули фонарики, пискнула рация в наушнике: «Помним про дистанцию, смотрим под ноги!» — скомандовал Первый.

Я посмотрел на то, как он закрыл раздвинутые створки аппарели, воспользовавшись всё той же ключ-картой. Проём закрылся автоматически, видимо, створки имели некий привод, сдвигавший и раздвигавший их на фиксированный угол. Впрочем, иначе и быть не могло, принимая во внимание сильный разогрев корпуса, «яйцо» необходимо было надёжно герметизировать, а сие могло обеспечить только автоматическое запирание аппарели. Пользуясь тем, что в эту минуту мы остались одни, я обратился к Первому:

— Вопрос можно?

— Валяй, — разрешил начальник.

— Если с тобой что-то произойдёт, как будет производиться эвакуация группы?

— Хороший вопрос, Ять, — усмехнулся Первый. — Кроме тебя никто покуда не додумался спросить об этом. Ответ же очень прост: эвакуацию осуществит Второй. Он полностью владеет технологией, знает, что и как делать… и чего не делать. Хм-м, в нашем случае последнее даже важнее.

Он снова усмехнулся в своей странной полуиздевательской манере. Он побежал вперёд, а я постоял на месте, предоставляя колонне возможность удалиться.

Группа находилась на пустынном всхолмленном плато. Я посветил вокруг — пейзаж оказался по-настоящему марсианским: мелкие камни, обтёсанные ветром, песок. Скорпионов на грунте я не заметил, должно быть, им сейчас было холодно и они залегли в спячку. Правда, я не был уверен в том, спят ли они. Убедившись, что группа достаточно ушла вперёд, я двинулся следом; повернул раз-два, и «яйцо» пропало из вида. Жаль, хотелось бы ещё раз посмотреть, как оно исчезнет…

Прошли мы довольно много, метров, может быть, четыреста, а может, и больше, как вдруг, в очередной раз посмотрев по сторонам, я увидел нечто воистину необычное. Впереди по левую руку движения колонны, на краю плато высилось огромное сооружение, прямо-таки настоящая гора довольно необычной формы. Я в эту минуту находился ниже и смотрел на сооружение снизу вверх, поэтому прекрасно мог видеть его очертания на фоне ясного звёздного неба. Наверное, это была пирамида, но какая-то в высшей степени необычная, я таких прежде не видывал. Её боковые грани имели излом; круто поднимаясь от земли, они примерно на половине высоты делались более пологими, отчего сооружение приобретало ещё большее сходство с горой. Рукотворность этой постройки не вызывала сомнений — уж больно ровными казались её грани, слишком точно выдерживались углы их возвышения, но вот высота пирамиды поражала. Метров сто, никак не меньше, а может, и намного больше. Темнота мешала определить расстояние до этого необычного объекта и оценить его высоту, кроме того, определённое влияние на восприятие сооружения могло оказать то обстоятельство, что я находился ниже по склону опускавшегося плато. Но никаких сомнений у меня быть не могло — пирамида являлась очень и очень большой. Огромной!

Я вскинул винтовку и включил ночной прицел. Последние сомнения рассеялись — это действительно была колоссальных размеров пирамида, я увидел ровные плиты облицовки её поверхности. Неужели такие пирамиды существовали на земле? Я ничего не знал об этом. Надо определённо последить за движением звёзд по небосводу и понять, где же именно я нахожусь?

Подняв глаза к небу, я постарался отыскать там хоть что-то знакомое. В конце-концов, мне удалось найти Кассиопею, Большую и Малую Медведицы. Что ж, сие означало, я нахожусь всё-таки на Земле и притом в северном полушарии, а не на каком-нибудь Глапидопусе возле звезды йота-Волопаса. Уже хорошо! В течение ночи надо будет понаблюдать, как станут двигаться эти созвездия.

Группа наша двигалась отнюдь не в сторону громадной кривобокой пирамиды, как поначалу решил я. Мы прошли мимо неё, причём на весьма приличном расстоянии, может в трёхстах метрах, а может, и больше. Я понял, что мы спускаемся в широкую долину, только протекала там отнюдь не река, а скорее всего канал. С высоты своего положения я мог видеть его прямые участки, прямые настолько, что вопрос их рукотворного происхождения не вызывал сомнений. Канал впадал в озеро или, наоборот, вытекал из него; я видел, как в широком водоёме отражалось небо.

В общем, пейзаж даже близко не напоминал тот, что я наблюдал в прошлый раз. Кроме того, находились мы никак не в Египте, поскольку ничего похожего на Нил я не тут не видел.

По мере того, как мы спускались ниже, ветер пустыни заметно ослаб и стало намного комфортнее. Но по этому поводу я не особенно обольщался, ясен пень, пока мне придётся пластаться на стене я ещё десять раз успею замёрзнуть. Идею одеть охранников в куртки нельзя было не признать продуктивной и даже гуманной.

Вскоре я понял, куда наша колонна держала путь. Мы направлялись к довольно высокой пирамиде, которая поначалу не привлекла моего внимания. Она выглядела гораздо меньше той, что имела ломаные грани, да и располагалась ближе к долине, в которой протекал канал. Собственно, пирамида эта оказалась построена на последнем высоком отроге плато; далее следовало резкое понижение почвы, благодаря чему визуально постройка эта выглядела намного более массивной, нежели являлась на самом деле.

По мере нашего приближения, пирамида вырастала несколько жутковатым угольно-чёрным массивом. Наведя на неё прицел и задав шестикратное увеличение, я получил возможность рассмотреть детали. Гладкие грани постройки казались отполированы до зеркальной чистоты и я не в первый уже раз поймал себя на мысли, способна ли эта пирамида отражать лунный свет? Если да, то лунные ночи здесь, должно быть, выглядят совершенно фантастически: тёмная долина, высокие отроги плато над нею, а на самом краю — призрачные треугольники пирамид, отбрасывающие громадные световые пятна на многие сотни метров перед собою.

Пирамиду окружала высокая стена. Если принять её высоту равной, скажем, восьми метрам — а это была довольно скромная и правдоподобная оценка — то используя градуировку прицела можно было весьма точно определить высоту пирамиды. Я быстро проделал необходимые вычисления и пришёл к выводу, что от подошвы до вершины это сооружение имело около семидесяти метров. Что ж, это был почти что двадцатиэтажный дом, ничуть не меньше той пирамиды, которую я видел во время прошлого путешествия.

Зашипел наушник, закреплённый на моём левом ухе, и через секунду я услышал голос Веди: «Обращаю внимание всех на свет в долине. Расстояние до источника два с половиной километра». Действительно, далеко внизу и в стороне от нас появился слабый мерцающий огонёк. источником его явно являлся открытый огонь. причём, довольно слабый — фитиль или пучок травы. Я тут же включил рацию: «Воздух чист и прозрачен, свет наших фонарей могут заметить издалека». Прорезался и Первый: «Я подумал о том же. Запрещаю пользоваться фонарями вплоть до особого разрешения!»

Последнюю пару сотен метров до стены мы прошли в полной темноте. Шагать стало крайне неудобно, я слышал, как впереди кто-то пару раз звучно матюгнулся, споткнувшись о камни, которые попадались здесь на каждом шагу.

Достигнув стены, мы двинулись вдоль неё в направлении от долины. Вспомнив схему, продемонстрированную нам во время инструктажа, я понял, что колонна наша приблизилась к пирамиде с юга. Сейчас мы двинулись на запад, а долина с каналом, стало быть, располагалась на востоке. Теперь, когда я сориентировался по сторонам света, мне будет проще понять куда же именно нас занесло.

Зашипел динамик в ухе: «Внимание всем!» — послышался голос Первого. — «Мы идём по дороге, которой пользуется караул при обходе комплекса. Снайперам — максимальная бдительность! Посторонних уничтожать без предупреждения и помнить, что в случае чего, эти люди нас не пожалеют! От прочих членов бригады требую максимальной скрытности и быстроты!» Колонна наша припустила бегом. Побежал и я, не забывая через каждые тридцать-пятьдесят метров припадать на колено и осматривать через прицел сектор, находившийся у меня за спиною.

Добежав до угла стены, все повернули и остановились, чтобы перевести дыхание. Я присел, просматривая пути подхода к нам через прицел, а Аз и Буки принялись собирать титановую лестницу. Проделали они это практически моментально, минуты не прошло; как я понял в этой лестнице не было ни одной детали, требующей свинчивания.

Первым полез по лестнице Веди. Заняв позицию на стене, он прикрывал нас сверху, пока не вскарабкались остальные. Оказавшись на гребне, я и Веди разбежались в противоположные стороны и заняли места на углах. Лестницу между тем перекинули на противоположную сторону стены и остальные шестеро членов нашей команды спустились во двор.

Заняв место на углу, я огляделся. Стена у основания достигала толщины четырёх метров, кверху она сужалась, но всё равно оставалась достаточно толстой для того, чтобы я мог лежать поперёк неё не доставая руками и ногами противоположных скатов. Несмотря на внушительны размеры, стена явно не являлась оборонительным сооружением: с внутренней стороны на её поверхности оказались укреплены внушительные панно с рельефными рисунками. Интересно, что они изображали — через прицел я не мог этого рассмотреть из-за низкой тепловой контрастности поверхности панно и стен. Верхушки стен не имели зубцов, которые могли бы закрывать защитников во время штурма. Отсутствовали и башни, с которых можно было бы простреливать «мёртвую» зону под стенами. В общем, мне стало ясно, что никто из создателей этого внушительного сооружения не рассматривал его как рубеж обороны.

Для чего же тогда их построили? Элемент декора? Хренасики себе, декор! Обнести два стадиона такой вот стеночкой просто для красоты, кто бы дачу моей мамы огородил таким заборчиком?… И очень я бы хотел знать, кто на эту красоту любуется в дневное время? Что это за музей и как сюда попасть на экскурсию? В свободное от бытового пьянства время…

Я должным образом оборудовал себе огневую позицию: смёл мелкие камушки из-под рук, вытащил из разгрузочного жилета запасную обойму и уложил её рядом, потом вторую, застегнул куртку, поискал опору под пятками для быстрого подскока. Время от времени поглядывал сквозь прицел на то, чем заняты мои коллеги во дворе.

Они времени не теряли: собрали инфракрасный прожектор, одели на глаза ночные бинокуляры, благодаря чему получили возможность перемещаться и работать как днём. Первый и Второй бегали вдоль пирамиды, что-то обсуждая и тыча пальцами в камни нижнего ряда облицовки. Затем они свинтили из двух половинок каждый три прута, которыми начали толкать эти самые камни. Впрочем, нет, не толкать. Они явно пытались их поддеть. Причём, как я скоро убедился, их интересовали отнюдь не все камни облицовки, а всего-то три или четыре, расположенные один подле другого. Специалисты явно намеревались подвинуть какой-то из этих камушков, хотя я совершенно не представлял, как же именно это можно сделать. В самом деле, ну как вытащить камень из кладки, без разрушения?

Не забывал я поглядывать и на небо. Созвездия, привлекавшие моё внимание прежде, заметно подвинулись по небосводу, хотя я пока и не мог понять, как же именно.

Суета во дворе продолжалась недолго, от силы десять минут. Затем произошло нечто такое, чего я не ожидал. Вообще-то, мне пора уже было бы привыкнуть к неожиданностям, но честное слово, пока это у меня не очень-то получалось и потому удивляться я не переставал.

Первый и Второй подвели свои металлические прутья под один из камней, нажали на них сверху вниз и камень отчётливо шевельнулся. Затем последовало несколько простых манипуляций, новое нажатие и камень явно приподнялся. Я даже увидел образовавшуюся щель под ним. Причём верхний край камня из облицовки не выходил, а отклонялся вглубь, в толщу пирамиды. Фактически плита поворачивалась на месте. Секунда-другая-третья, и вот камень оказался поставлен горизонтально, его подперли половинкой разборного металлического прута. В теле пирамиды открылся зияющий провал хода.

Любопытство — плохая черта, но тут моё любопытство преодолело сдержанность и я включил рацию:

— Первый, извини, я понимаю, что это не моё дело, но всё же объясни…

— Ну? — буркнул недовольно начальник.

–…как ты умудрился так поднять плиту? Левитация, что ли? Или бабка нашептала?

— Какая на хрен, левитация?! — засмеялся Первый. — Ну ты даёшь, разведка! Дурной фантастики начитался? Это специальная плита, она изначально сделана поворотной.

— Для чего? — я искренне не понимал этого.

— Чтобы заносить гробы в эту часть подземелья!

— Гробы?!

— Ну, а что же ещё? Не казан же с чанахами… не отвлекай меня больше глупыми вопросами!

Минуту или две все шестеро спустившихся во двор стояли перед открывшимся проходом. Часть его просвета была занята телом самой плиты, но под нею всё равно оставалось довольно много свободного места — сантиметров восемьдесят в высоту и более метра в ширину. Мужчина на корточках мог пролезть внутрь без особых проблем. Специалисты что-то обсуждали, подсвечивая внутрь фонариками, затем в зев прохода полез Первый. За ним последовали Аз и Фита. Через минуту стоявшие во дворе принялись передавать внутрь рюкзаки, после чего полезли сами.

Последним внутрь пирамиды отправился Второй. Уже усевшись на корточки, он включил радиостанцию и обратился к нам, охранникам: «Веди и Ять, мы уходим в подземелье, запирающую плиту оставляем поднятой. Смотрите, никому не позволяйте её опустить, поскольку нам изнутри будет очень трудно её снова поднять — там просто не во что упереться, подземный ход опускается круче, чем в метро. Если кто-то появится возле плиты, валите его нахрен и держите оборону пока мы не выскочим! Понятно?»

Он нырнул внутрь и я остался полностью предоставлен самому себе.

Шло время. Постепенно начинал пробирать холод. Чтобы согреться, я то отжимался на кулаках, то приседал, то садился в шпагат. Каждые четверть часа со мной по рации связывался Веди, произносил несколько общих фраз, чтобы проверить, всё ли у меня в порядке. Примерно через час с того момента, как члены нашей бригады вошли в пирамиду, Веди сообщил: «С наружной стороны стен движется ночной дозор с двумя факелами, будь внимателен.»

И действительно, я вскоре увидел, как от того угла стены, где находился напарник, в мою сторону неспешно вышагивает группа вооружённых холодным оружием мужчин. Все они оказались облачены в одежду из шкур и примитивные доспехи, головные уборы — отсутствовали. Во главе группы из двенадцати человек двигался факельщик, освещавший дорогу. Колонну замыкал другой факельщик.

Смешно, конечно…

Поскольку им предстояло преодолеть более ста восьмидесяти метров, я получил возможность хорошенько рассмотреть этот ограниченный воинский контингент. Народец, прямо скажу, выглядел жидковато — все едва выше ста семидесяти сантиметров. И никакой мужской стати. О мускулатуре особо и говорить нечего, таковая отсутствовала по определению. В общем, инвалидная команда, таким богатырям только в пейнтбол играть с врождённо-убогими девочками из начальных классов интерната-лепрозория. Потенциальный противник при ближайшем рассмотрении нисколько не впечатлил меня. Все они оказались вооружены лёгкими копьями, очевидно, приспособленными для метания, и большими ножами весьма устрашающего вида. Неужели такие, как эти калеки, построили колоссальные пирамиды?

Я тихонько лежал на стене, дожидаясь, пока мужчины пройдут мимо, внимание к себе ничем не привлёк и ночная экспедиция прошагала под стеной, даже не заподозрив о моём существовании.

Время потянулось дальше. В какие-то мгновенья я терял связь с реальностью: не то, чтобы засыпал, а просто терял ощущение времени. Такое бывает, когда сидишь в засаде достаточно долго. В принципе, это даже неплохо — тебя перестаёт мучить вынужденное безделье и ограниченность в движении.

Снайперский дзэн…

Я вытащил шоколадку, развернул, обёртку спрятал в карман штанов. Поднял глаза к небу, чтобы посмотреть, насколько повернулись созвездия на небосводе.

И чуть не поперхнулся шоколадом. Я увидел то, чего не могло быть в принципе. Полярная звезда теперь находилась совсем не там, где я наблюдал её прежде. Она явственно описала большую дугу, а ведь этого никак не могло быть. Она потому и называется «Полярной», что висит над северным полюсом Земли, прямо на оси вращения планеты и потому в отличие от всех других звёзд по небосводу в течение ночи не движется!

Честное слово, у меня словно бомба в голове разорвалась. Я насмотрелся уже много всяческих чудес и пора бы уже было покончить с удивительными открытиями! На Земле нет такого места, глядя с которого на небо можно было бы видеть вращение Полярной звезды. Стало быть, полярная звезда в Малой Медведице в этом месте вовсе не Полярная? А значит, я нахожусь не на Земле? Но почему тогда я вижу земное небо? Пусть видоизменённое, не такое, как на широте Санкт-Петербурга, но всё же явно земное?

Я в полном замешательстве смотрел вверх, сознавая, что вопросов в моей голове копится прямо-таки неприлично много. Я немало поучился на своём веку — в школе и институте, школе оперсостава КГБ и курсах переподготовки — я получил массу полезных и не очень знаний, но никогда прежде мои представления о физических законах материального мира не подвергались такой всеобъемлющей ревизии. Во время этих двух путешествий я повидал уже несколько явлений, явно нарушавших фундаментальные законы физики — стремительно остывающее «яйцо», застывающий в воздухе изогнутый лазерный луч, теперь вот Полярная звезда, кочующая по небосводу… Следовало признать, что либо я что-то всерьёз напутал и крепко подзабыл, либо попал в такое место, где законы нашей физики почему-то перестали действовать.

Вот те, бабушка, и Юрьев день!

Первым показался из-под плиты Аз. Он уселся перед проходом и потащил верёвку, брошенную вниз. Через четверть минуты вытащил рюкзак, отвязал его и сразу же бросил конец обратно. Не прошло и минуты, как он вытащил второй рюкзак, затем третий. Таким макаром он поднял восемь рюкзаков. Все они, видимо, были тяжелы, а уклон подземного коридора слишком крут, чтобы поднимать их на спине. После того, как этот груз оказался извлечён наверх, стали вылезать остальные рабочие.

После того, как все шестеро благополучно покинули подземелье, поднятая плита была аккуратно, без единого стука, опущена в прежнее положение. Затем мои коллеги выключили и разобрали инфракрасный прожектор, сложили «по-походному» свой инструментарий, распределили рюкзаки и стали подниматься на стену.

Тут все они присели перевести дыхание. Народ, похоже, здорово устал и явно нуждался в пятиминутном перерыве для поднятия тонуса. У кого-то зашуршала шоколадная фольга, у других — зашипела вода в открываемых бутылках. Я решил воспользоваться всеобщим умиротворением и поинтересовался:

— Кто-нибудь может мне объяснить, почему полярная звезда Малой Медведицы не является здесь полярной?

Я поднял палец к небу, чтобы меня лучше поняли. Слова мои оказались услышаны — все задрали головы вверх и посмотрели в указанном направлении.

— Правда, что ли? — изумился Буки. — А что это значит?

— Как такое может быть? — не сдержал удивления и Первый. — Или это шутка?

Второй очень странно посмотрел мне в лицо — словно никогда не видел раньше, покачал головой и даже цокнул языком:

— Ай да Ять! Ты умный перец, как я погляжу. Ты знаешь… кхм-м… эти орлы (последовал кивок в сторону остальных мужчин) путешествовали намного больше тебя, но ни один из них не задумался над тем, что ты сейчас сказал. Браво, Ять! У тебя какое, вообще-то, образование?

— Я узкий специалист широкого профиля в области машинного доения козлов.

— Ну-ну, узкий специалист, ну-ну… Голова у тебя, вижу, работает. Хвалю! — проговорил задумчиво Второй, хотя мне показалось, что он не очень-то обрадовался моей наблюдательности.

Он отвернулся от меня, явно рассчитывая заняться своим делом, но тут Первый, явно сбитый с толку нашим диалогом, дёрнул его за рукав:

— Обожди, куда пошёл?! Объясни насчёт полярной звезды…

— Полярная звезда — вон!… — Второй указал пальцем куда-то в сторону от созвездия Малой Медведицы. — Это альфа-Дракона. И всё, закончили на этом астрономический съезд!

Восемь рюкзаков были распределены между восемью членами бригады, после чего Первый перебросил титановую лестницу со стороны двора наружу и мы спустились со стены. Без долгих разговоров группа построилась уже привычным порядком — Веди впереди, я — замыкающим — и со всей возможной быстротой двинулась прочь от пирамиды.

Рюкзак оказался не очень тяжёлым, может, килограммов тридцать пять, может, чуть больше. Признаться, я даже обрадовался этой нагрузке: от длительного лежания на стене кровь застоялась в конечностях до ломоты в суставах. Теперь же организм быстро пришёл в тонус и я испытал явственное физическое облегчение, то состояние, которое профессор Павлов называл «мышечной радостью». Быстрым шагом, иногда переходя на бег трусцой, мы сначала спустились с отрога плато, на котором стояла пирамида, а потом стали подниматься вверх, на то плато, где находилась пирамида с изломанными гранями.

Долина с каналом осталась далеко за спиной. Там сейчас царила полная темнота — ни единого звука не доносилось, ни единого огонька не было видно, словно место это являлось совершенно необжитым.

Мы поднялись на господствовавшее над местностью плато. Сразу же задул пронизывающий ветер пустыни, нёсший мелкий гадкий песочек, скорее даже пыль. Дело шло к рассвету, так что температура теперь стояла наименьшая из возможных. Думаю, что-то около восьми градусов по Цельсию. Мы с Веди имели куртки, а вот остальным тут стало совсем невесело. Я слышал, как Первый по рации обратился ко всем с просьбой потерпеть ещё пять минут. «Сейчас отойдём метров на триста в пустыню и я вызову „яйцо“!» — пообещал он.

Слова эти мне многое объяснили. Я понял, что за «тубус» носил с собою наш начальник — это был знак, на который наводился транспортировавший нас аппарат. Лазерный луч, направленный в небосвод, служил ему ориентиром. Луч этот как раз и излучал круглый пенал, спрятанный в узком рюкзаке за спиною Первого. Видимо, вызов «яйца» и выбор места его посадки являлся прерогативой командира бригады, что в общем-то, представлялось вполне логичным.

Минули минута-другая-третья. Я слышал пыхтенье идущих впереди, сопение, шмыганье носами, однообразный стук подошв о грунт и похрустывание щебня под ногами. Я совершенно перестал опасаться погони или какой-то случайной встречи: в такую неприветливую ночь даже самый самый злой хозяин собаку со двора не выгонит.

Наконец, Первый решил, что мы достаточно далеко удалились в пустыню. Он приказал колонне остановиться и принялся распаковывать свой узкий рюкзак. Я не сдержал любопытства и навёл на него прицел с максимальным увеличением, стремясь разобраться в манипуляциях начальника. Хотя нас разделяли не меньше тридцати метров, я прекрасно мог видеть как Первый извлёк «тубус», точнее говоря, длинный круглый металлический пенал, отомкнул два замочка на корпусе, разделил половинки и вытащил прибор, который прежде мне показался похож на подзорную трубу. Первый немного покрутил две половинки, добиваясь совмещения рисок на их боках, после чего, удовлетворившись достигнутым результатом, поднялся и направился в пустыню.

Я следил за ним через прицел. Мне хорошо было видно, как отойдя метров на восемьдесят, Первый наклонился, укрепил трубку на грунте, после чего включил прибор. Тут же из трубки ударил в небосвод тонкий лазерный лучик. Что ж, всё происходило как в прошлый раз. С той только разницей, что теперь я лучше понимал увиденное.

Прошло какое-то время, секунд, может быть, десять или двадцать, как вдруг произошло нечто такое, чего я поначалу даже и не понял. Где-то в вышине беззвучно сверкнула молния, да так, что я отчётливо увидел тени на песке, которые отбросили фигуры моих коллег, стоявшие метрах в тридцати от меня. Присев на колено, чтобы не так возвышаться на ровной местности, я запрокинул голову в безоблачное ночное небо и увидел четыре жёлтых огня, стремительно валившихся на нас сверху. Я решил поначалу, что это какой-то летающий аппарат с бортовыми сигналами, но уже через секунду сообразил, что ошибся, потому что каждый из огней двигался по своей собственной траектории, никак не связанной с другими. Прошла секунда, вторая и вот огни с явственным треском ударили в грунт, рассыпались живописными снопами искр и в их коротких вспышках я увидел фигуры людей, облачённых в какую-то немыслимую одежду. В каждом упавшем с неба огне, точно в коконе, находился один человек. Видимо, людей этих увидел не я один, потому что до ушей моих донёсся испуганный, прямо-таки нечеловеческий вопль Первого: «Ять и Веди, стреляйте в них, стреля-я-я-яйте…!»

Уж и не знаю, что так напугало Первого, да видно основания к тому имелись. Точно мощная басовая струна лопнула где-то в небесах и заревела, да с такой чудовищной силой, что у меня желудок и печень задрожали. Я не понял, что это было, мне только стало ясно, что против нас применили какое-то акустическое оружие. Уж больно сильным оказался эффект! Я повалился на грунт и перекатами стал уходить в сторону от основной нашей группы. Быстро-быстро-быстро, насколько мог быстро, а я ведь парень сноровистый! Откатившись метров на десять, я припустил дальше «крокодилом», упираясь в грунт только руками и ногами. Винтовка волочилась по земле, ударялась о камни, но за неё я не беспокоился, ВСС — очень надёжная штука, она и не такое вынесет.

Опять лопнула басовая струна в небе, но теперь намного слабее, чем прежде. Стало быть, я выскочил из эпицентра её воздействия.

Я — молодец! Я — такой! Меня вашими страхами и рёвом с неба не испугаешь! Я и сам напугать могу…

Теперь можно осмотреться… полторы секунды на обзор обеих полусфер. Я упал на живот и рывком поднял в глазам окуляр прицела винтовки. Включил ночную подсветку. И ничего в прицеле не увидел.

Ни хрена вообще! Полная засветка! Ровное зелёное поле, на нём прицельные риски — и ничего более! О-бал-деть, как же они это сделали? Я нажал кнопку рации, намереваясь спросить у Веди, как работает его прицел. И снова крякнул, услыхав мощный «белый» шум, забивавший рабочий диапазон. Я не сомневался, что и запасные частоты тоже забиты поставленной помехой. Стало быть, вырубили нашу связь. Уж и не знаю, чья эта работа, но нас явно навестили мастера своего дела. Мо-ло-дцы…

А вот всем нам, кажись, пришёл крындец. Не детский, настоящий, серьёзный. Серьёзнее не бывает!