Из домашнего архива. Отрывки из частной жизни в документах и комментариях

Алексей Покровский

Книга состоит из частных архивных материалов одной петербургской семьи. Большую часть составляют письма из лагеря (1931—1932 гг.), куда был сослан инженер В. П. Покровский на постройку Березниковского химкомбината.Во второй части книги приведены путевые письма из поездок в СССР следующего поколения семьи Покровских (1951—1981).

1932 год

<21.01.1932>

Дорогая Женя,

твое письмо с доверенностью я получил сегодня и, благодаря содействию начальства, сегодня же могу послать тебе ответ.

На доверенности моя подпись заверена управляющим делами Гостреста Витхима. К 1-му февраля доверенность в Америку, разумеется, не попадет, но я полагаю, что это ничего, т.к. ввиду дальности местности, в которой я живу, должны быть сделаны исключения.

Ты сообщи в бюро Амторга, что сейчас из-за снежных заносов почта к нам идет с перебоями и бывают задержки.

Я живу по прежнему благополучно, т.к. пока вполне здоров и на работе все в порядке. По-видимому в ближайшем будущем придется немного реорганизовать работу нашего отдела. Дело в том, что надо будет заниматься не только производством работ, но и проектировать. Это можно выполнить лишь при условии, что у меня будет 2 помощника, один по производству, другой по проектированию. Помощник по производству неплохой намечается, а по проектированию пока что-то не видать.

Я с нетерпением жду от Тебя американский справочник по противопожарным водопроводам — «Fire Handbook» и оксфордский словарь. Затем, пожалуйста, пришли мне Киплинга и что-нибудь Голсуорси.

У меня есть еще новость (про скидку со срока в 2 года я уже писал), а последняя новость это то, что я живу больше не в лагере. Меня перевели в роту N 50 (так и пиши письма). Эта рота расположена на полдороге от Размага до Завода. По настоящему это общежитие. Светло, просторно, много воздуха и теплого. Когда мы исполняем ночные работы, мне разрешено ночевать в конторе, чтобы десятники могли в любую минуту меня вызвать. В конторе уже не тепло, а жарко. Поэтому я больше думаю о твоих дровах и о том, что тепло ли Тебе. А здесь это хорошо обставлено.

Целую. Ловдий

<8.02.1932>

О т к р ы т к а

От з/к 50 роты Покровского В. П.

Дорогой мой Типик, как поживаешь? Я получил от Тебя словарь, мыло, платки и прочее. Очень благодарен. Я особенно рад словарю, хотя как раз сейчас так занят, что совсем некогда заниматься. Твои новости превратились в отсутствие новостей. Ты осталась на прежней работе. У меня новостей нет, кроме того, что недавно провел хороший вечер на лыжах. Когда встал на лыжи и почувствовал себя так же хорошо и удобно, как 20 лет тому назад, было здорово приятно. Похоже на это было, когда в Туркестане я после большого перерыва поехал верхом. Зима начинает проходить, т.е. сделалось заметно светлее в 5 ч. вечера, и при этом уже не страшно 48 град. мороза, как здесь было недавно. Я ходил в сапогах и совсем не мерз. Очень рад, что ПП <?> здесь.

Ловдий

<17.02.1932>

Дорогая Женя,

посылаю Тебе доверенность, на этот раз с подписью, заверенной в Поселковом Совете.

Очень надеюсь, что теперь все в порядке и что третью доверенность уже не придется посылать.

Я живу пока вполне благополучно. Здоров вполне. Работы то много, то очень много. Благодаря тому, что во время работы много ходьбы и езды на открытом воздухе, я не очень устаю.

Не понимаю, как Ты обходишься без дров. И какая же температура в Твоей комнате? И как это отражается на легких?

Вчера я получил посылку с книгами. Очень благодарен. А московской, с одеялом, о которой Ты писала, еще нет.

Целую, Ловдий

<23.03.1932>

Дорогая Женя,

я в Москве, работаю на заводе. Адрес для писем — Москва 40, Почтовый ящик 31, тов. Селезневу для инж. В.П.Покровского.

Свидания можно иметь три раза в месяц ближайшим родственникам. Очередной день 30-го марта от 1 — 3 дня. Адрес для свиданий — Ленинградское шоссе, остановка трамвая у Петровского парка, завод N 39.

Я здоров, жить удобно в общежитии. Пишите мне почаще про себя. Пожалуйста, начни посылать мне книги. Прежде всего гидравлику Самуса, водопроводы Бринкгауза, расчет <нрзб> струй Лобачева и спринклерные сооружения Лужицкого.

Про следующие напишу.

Пока всего хорошего, целуй наших.

Целую, Ловдий

<2.05.1932>

Дорогая Женя, получил твою телеграмму. Я вполне здоров, а вот как Ты? Дела мои по-прежнему. Наступает лето и делается тяжеловато в русских сапогах. Когда я уезжал из лагеря, то знал, что от брата идет посылка, оставил доверенность Матвееву и Кучуку. Напиши об этом Козыреву, м.б. он вышлет ботинки, которые были мне посланы. Новых мне не покупай, пока не будешь иметь 2 пары для себя. Вот, если достанете мне ковбойку, будет хорошо. Будь здорова и толстей. Целуй наших, почему мне никто не пишет?

Ловдий

Москва

<18.05.1932>

Дорогая Женя, как поживаешь?

Я живу по-прежнему. Спасибо за присланное белье. У меня были Корнилий <брат В. П. Покровского>, а потом Анна <Радлова>. Когда будут возвращаться обратно, приблизительно в середине июня, хотели опять зайти.

Что ты думаешь про лето? Меня беспокоит твоя невозможная комната. Нельзя ли переменить? Это дело важное. И вообще пора Типик начинать тебе заботиться о себе и толстеть. Напиши мне про свои делишки.

Целую. Ловдий

Фраза «Меня беспокоит твоя невозможная комната» относится к комнате, в которой я родился в 1937 г. и жил до 1942 г. Моим отцом был не В.П., т.к. к этому времени Е.А и В.П. разошлись. Комната узкий пенал — в большой коммунальной квартире на последнем этаже дома на углу улицы Герцена (Большой Морской) и Кирпичного пер. Комната располагалась в конце коридора перед большой (как мне тогда казалось) кухней, всегда наполненной шумом примусов и чадом от керосинок. Жильцов я не помню совсем, но знаю, что играл в коридоре с детьми (латышами), которых вместе с родителями выслали перед войной.

<23.05.1932>

Дорогая Женя, почему Ты мне не пишешь? Меня беспокоят две вещи. Во-первых, то, что Ты живешь в темной комнате, во-вторых, то что Ты испортила себе отпуск. Напиши мне, не удастся ли как-нибудь исправить эти дела, а затем не начала ли Ты толстеть. Пора Типик исправляться. Может быть есть надежда на санаторию или хоть дополнительный отпуск. Целую, Ловдий. Я здоров.

<17.06.1932>

Дорогая Женя, я очень рад, что деньги дошли вовремя и Ты останешься в деревне на 20 дней лишних. Обо мне не беспокойся, я живу на всем готовом и мне денег не надо. Кроме того, Сережа, когда был у меня, еще мне оставил. И все мои деньги так и лежат в кармане. В Михайловское, я думаю, лучше не собирайся. Только устанешь и исхудаешь. Лучше живи спокойно на месте. По-видимому Ты в хорошем спокойном настроении. Если к этому прибавить фунтов 10 — 12 весу, все будет в порядке. Я по-прежнему здоров. <нрбч>

Целую. Ловдий

<23.06.1932>

П о ч т о в ы й п е р е в о д н а 65 руб

Дорогой Типик, посылаю Тебе 65 руб. на землянику с молоком или на лишнюю неделю в деревне. Напиши мне, сколько времени собираешься отдыхать. Не злоупотребляй солнцем.

Я вполне здоров и чувствую себя хорошо.

Целую, Ловдий

<24.06.1932>

О т к р ы т к а

Ст. Насва Западн. обл.

п/о Скоково

дер. Минушино

Дорогая Женя, как поживаешь? Бывает ли жаркая погода? В Москве было очень жарко, последние два дня прохладнее. Интересно, как Ты выбрала эту местность для отпуска. Наверно кто-нибудь посоветовал. Хорошо будет, если Тебе удастся побывать в Михайловском. Там ведь устроен заповедник и музей. Напиши мне, как идет поправление здоровья и как толстеешь. Вчера я послал Тебе 65 рубл. с расчетом, что это поможет немного удлинить отпуск. Жду подробных сообщений.

Я вполне здоров. Пью довольно много молока. Поджидаю Анну или Корнилия при обратном проезде. Целую Типика.

Ловдий

<1.07.1932>

О т к р ы т к а

Дорогая Женя, как поживаешь? Как толстеешь, чем занимаешься, сколько еще осталось жить в отпуску? Какая погода? В Москве хорошая. Я встаю около 6-ти утра, делаю гимнастику в саду, моюсь под душем тоже на воздухе, ковыряюсь в саду и в огороде, на работу идем в 8 час. Здоровье в полном порядке. У меня был Сережа, около 20 июля опять зайдет.

Целую, Ловдий

<26.07.1932>

П о ч т о в ы й п е р е в о д н а 100 руб

Дорогая Женя, посылаю Тебе мое свежеполученное жалованье. Покупай масло и овощи. Пожалуйста, пошли мне почтой след. книги: Сурин — Водоснабжение, Лобачев — Расчет пожарных струй, Английский энциклопедический словарь Винстона, желат. скоро. Целую. Л.

<30.07.1932>

Дорогая Женя,

Ты, конечно, удивишься, получив от меня сто рублей и м.б. даже будешь стараться купить мне на эти деньги валенки или что-нибудь другое.

Валенок, да и других вещей, мне не нужно (за исключением ножниц), а денег почти не нужно. 50 рублей, которые мне оставил Сережа, лежат пока не тронутыми. Я еще продолжаю тратить сам и Тебе послал в деревню из денег, привезенных из лагеря. А 100 рублей, посланные тебе в Ленинград, это мое здешнее жалованье.

Напиши мне, как Ты вернулась из отпуска и как начинается твоя жизнь в Ленинграде. Потолстела ли, и если потолстела, то насколько?

Будешь ли принимать какие-нибудь меры, чтобы запастись дровами? Я думаю, что купить дрова сейчас легче, чем будет зимой. Попробуй поискать дрова на воде, лодках. А жить вторую зиму без отопления я бы не советовал Тебе. Разумеется вопрос в деньгах. Выходит, что дома с центральным отоплением лучше.

У меня сейчас приятные условия работы. Работаю в том же доме, в котором живу, в первом этаже (в доме всего один этаж), окна в сад, никогда не закрываются.

Работаю я сейчас по своей специальности, поэтому, пожалуйста, пришли мне (и желательно поскорее) Сурина — Водоснабжение, Лобачева — Расчет пожарных струй, конверт со всеми таблицами для расчета водопроводных труб, и т.к. предстоит читать журналы, английский энциклопедический словарь Винстона.

Как у тебя дела с обувью? Наверное плохо. А мне поставили новые подметки на все то старое, которое ты прислала, поэтому у меня эта часть в полном порядке. Между прочим, нет ли следов того костюма, который Корнилий с Анной посылали мне в Вишеру? Ведь я для этого дела, когда уезжал, оставлял доверенности Матвееву и Кучуку с просьбой все передавать Петру Дмитриевичу (съедобное, конечно, съедено).

Переписку заводить по этому поводу, пожалуй, не стоит, а при случае спроси у жены Петра Дмитриевича. Наверно, она летом к нему ездила.

Пока всего хорошего, целую.

Лодий

<8.08.1932>

Дорогая Женя,

очень жалею, что поздно получил твое письмо, в котором Ты писала, что только 6-го числа возвращаешься в Ленинград. Если бы я знал это раньше, то послал бы Тебе деньги не в город, а в деревню и Ты м. б. прожила бы там еще недели две-три.

Но зато сейчас у Тебя будут деньги сразу после отпуска, когда обычно их не бывает. Только много ли можно сделать на 100 рублей?

Как твои делишки и какой план на зиму? (Входит ли в план добыча дров? Мне не очень-то нравится твоя система не топить всю зиму).

Мои дела улучшились. Занимаюсь теперь самыми свежими водяными делами и в очень приятной знающей компании. В прошлом письме я писал Тебе список книг, которые прошу выслать. Прибавь к ним, пожалуйста, «Учебный гидравлический справочник» Павловского. По-моему я о нем забыл написать. Если удастся купить, то попробуй достать «Гидравлику» Бахметьева. Если не удастся найти самой, попроси помочь Ефрона, он великий мастер по розыску книг.

На днях поджидаю Анну при ее проезде из Крыма. А может быть и Сережа тоже зайдет, т.к. теперь к нам приходят по два человека сразу.

Есть у меня еще одна просьба. Мне ни разу не писал Николай Карлович, а он меня беспокоит, т.к. после смерти жены ему вероятно плохо живется. Узнай, пожалуйста, о нем у Алексея Семеновича Карнакова или у матери Алекс. Семен., который служит в техническом отделе Ленинградского трамвая. Я бы хотел получить адрес Николая Карловича и написать ему.

Пока всего хорошего, ходи в театр и веселись.

Целую, Ловдий

<26.08 (?).1932>

Т е л е г р а м м а

МОСКВЫ

ЛЕНИНГРАД

УЛИЦА ГЕРЦЕНА 13/3

ПОКРОВСКОЙ ЖИРЯКОВОЙ

СЕГОДНЯ ОСВОБОЖДЕН НАЗНАЧЕН НА РАБОТУ МОСКВЕ

ЦЕЛУЮ ЛОВДИЙ

<4.09.1932>

Дорогой Типик, с 25-го августа каждый день все собираюсь написать, но с освобождением подвалило столько работы, что за ворота завода выходил только три раза. Приходилось просиживать все дни и вечера насквозь. (А кроме того, надо же, чтобы Тип был виноват, иначе это будет непорядок).

Москву еще не видал. Только на скачках был один раз. Скачки лучше, чем в Ташкенте, но не очень то хорошие. Кроме того, кажется, именно на скачках я простудился и болел последние дни, что сильно затрудняло работу.

По счастливой случайности в первый же свободный день я виделся с Анной и провел с ней весь вечер. Ты, вероятно, уже знаешь от нее, что у меня освобождение условное, с прикреплением на работу к определенному месту. Пока работа в Москве. Сколько времени обозначено жить в Москве пока еще совершенно сказать нельзя. Если бы дело шло к лету, вероятно, надо было бы готовиться к отъезду. Но т. к. дело идет к зиме, я думаю несколько месяцев будет городских. Я продолжаю жить собственно как и прежде, только раньше это называлось для меня ОКБ, а теперь общежитие. Вместе живут и неосвобожденные. Как будет дальше, т.е. буду я продолжать жить тут, получу комнату или должен буду сам себе найти жилье, еще неизвестно. Я думаю, пока положение невыясненное, Типику лучше спокойно жить в Ленинграде. Лучше я постараюсь поскорее получить отпуск и приехать. Провести отпуск в Ленинграде, по-видимому, можно будет. Не худо было бы, если бы Типик выяснил, можно ли ему в ноябре или декабре получить отпуск за свой счет (или устроить перерыв в службе). Тогда может поехать, надо придумать куда.

Ты молодец, что лето хорошо использовала. Сохранить вес, и даже прибавить тоже хорошо. Только вот с деньгами, как устраиваешься? Я получу жалованье только в конце сентября, но есть надежда получить аванс на днях, тогда смогу прислать не меньше ста рублей скоро. Т.к. в конце сентября пришло еще не меньше полутораста (т.е. всего за сентябрь 250), с туфлями действуй смелее.

Пока всего хорошего. Толстей, ходи в театр и учи английский язык.

Целую, Тип.

<14.09.1932 (?)>

Дорогой Типик,

почему так мало пишешь? Дня за два до твоей открытки об посылке я получил такую же от Анны <Радловой>. Я написал ей, что костюм хорошо бы получить поскорее, а сапоги и одеяло мне не к спеху. А вчера я получил от нее новую открытку с извещением, что все вещи уже с 12-го числа здесь, их привез в Москву Дмитриев. Но мне вчера некогда было сходить за ними. Вообще работенки у меня порядком. Приехала Сарра <Лебедева, сестра А. Радловой — известный скульптор>, я должен был пойти повидаться с ней, но не мог, пришлось отложить. Надеюсь, сегодня вырвусь. Третьего дня через Москву проезжал Корнилий <брат В.П.Покровского> и мы с ним пообедали в Большой Московской (помнишь гостиницу, в которую мы завозили вещи, когда ехали из Туркестана?). Т.е. пообедал, собственно, Корнилий, я не обедал, т.к. был совершенно сыт. Он зашел за мной как раз, когда я кончал ужин в общежитии. Но посидеть в хорошем ресторане всегда приятно. Даже и без музыки.

По части музыки я начинаю делать успехи. Бетховена отличаю раньше многих. Начинаю узнавать Чайковского и Римского-Корсакова. Все это благодаря радио. Впрочем очень хвастаться тем, что Бетховена отличаю раньше многих, не следует, т.к. тут до последнего времени была компания вроде тех пьяниц, которые, помнишь, приезжали на вокзал провожать Савицкого? Худший тип человека. Вырос в русской интеллигентной семье, поэтому физически немощен. Но есть хочет больше, чем пролетарий. Поэтому при несильных руках и ногах живот у него толстый. Когда кончал высшее техническое учебное заведение, то учил математику и механику, но не умеет наточить нож; лейку с водой несет так, как будто на него навалили рояль. Чем лучше и серьезнее музыка, тем громче они говорят про новости заводского дела.

Теперь к счастью компания сильно улучшилась. А летом это просто позор был.

Оказалось, что Савицкий в Москве и оказалось, что он меня побаивается. Я хорошо слышу, как Нина Ник. ему каждый вечер повторяет «Как хочешь, но так просто Покровского не вернули бы в Москву. Правда странно, что он говорит, что служит в ГПУ, но это просто новый прием». Но офицерская жена доказывает, а старая дружба берет свое, когда он вышел меня провожать, мы решили вскоре опять увидеться.

Мне еще не удалось получить аванс, поэтому я не могу послать денег Типику. Но еще не теряю надежды первую отправку сделать до получения жалования, т.е. до 30-го сент. Во всяком случае пускай Типик смело покупает или заказывает туфли и дрова.

Пока всего хорошего, целую.

Тип

<4.10.1932>

П о ч т о в ы й п е р е в о д н а 250 руб

Дорогой Типик, я опаздываю с отправкой денег, т.к. получил с опозданием. Надеюсь, Тебе удасться завести обувь. Сарра <Лебедева> советует Макшанова. Побелку комнаты одобряю, но не забывай дрова. Я был вчера на «Кармен». Дирижер хороший, а все остальное хуже. Я переезжаю, поэтому подожди нового адреса.

Целую. Тип

<15.10.1932>

О т к р ы т к а

Дорогой Типик, что за беспокойный типик ты сделался. Я просто был очень занят, работал часто и после 12 ночи, недели 2 не виделся с Саррой <Лебедевой> и прозевал Сережин приезд.

Вчера, немного освободившись, позвонил Сарре и узнал, что здесь уже только Анна <Радлова> и то последний вечер.

Пожалуйста, как можно скорее, сообщи мне NN твоих ботинок, калош. М.б. мне удасться достать. Тогда у Типика будут для компании от Мокшанова и для улицы покупные.

Напиши мне поподробнее о себе. Главное, ешь ли Ты. Потом, чем занимаешься, кроме службы, и кого видишь? Эта открытка предварительная. Дня через два напишу настоящее письмо.

Целую, Ловдий.

<16.10.1932>

О т к р ы т к а

Дорогой Типик, т.к. мне очень важно получить от Тебя NN твоих туфель и калош, я для верности пишу вторую открытку. Напиши мне, как можешь скорее твои NN. У меня появились шансы достать Тебе и ботинки (т.е. туфли) и калоши. Очень досадная история произошла из-за моей занятости. Я прозевал приезд Сережи и Анну увидал только часа за 3 до ее отъезда. Досадно и то, что не было времени съездить за конфетами, которые я для Тебя припрятал. Напиши мне про свой вес, с кем видишься, что делаешь, кроме службы, читаешь ли что-нибудь.

Целую, Ловдий.

<22.10.1932>

О т к р ы т к а

Дорогой Типик, мой приятель и сослуживец и сосед по койке в общежитии Михаил Александрович Петров везет Тебе конфеты. Его адрес: Вас. Остров, Съездовская линия д.11. Телефон 5—2631. Как человек очень любезный, он сказал, что занесет Тебе конфеты, как только Ты позвонишь ему и назначишь, когда придти. Но, во-первых, у Типика, вероятно, еще нет стола, во-вторых, он почти на 20 лет старше Типика, в-третьих, по его рассказам судя, у него очень симпатичная и дельная жена, и мне бы хотелось, чтобы Ты с ней познакомилась. Поэтому, я думаю, лучше сходи Ты к нему. Скоро я куплю еще конфет, тогда опять пошлю. За туфлями пойду послезавтра. Все эти дни досадую из-за дров. Представь себе, я получил ордер на 10 куб. метров, а что я с ним буду делать?

Целую, Ловдий

<6.11.1932>

П о ч т о в ы й п е р е в о д н а 100 руб

Дорогой Типик, посылаю только сто рублей, т.к. в этом месяце у меня денег маловато. Туфли купил, дня через два вышлю с чулками и кое-какими сладостями. Почему ничего не пишешь? Разговаривала ли с Петровым? Напиши, как у Тебя с едой? Целую, Ловдий

<16.11.1932>

Дорогой Типик, твою открытку и письмо я получил вчера, и то и другое сразу. Приходится поругать Тебя. За пять лет один раз хорошо отдохнула, набралась сил, даже потолстела капельку, т.е. не потолстела, вернее сказать, затормозила худение, и все долой. Разве можно Тебе так работать? По-моему, обязательно поезжай в деревню. Я бы на твоем месте так сделал. Конечно скучно, и время неподходящее, и жаль пропустить театры. Но можно может быть поехать недалеко. В Токсово, например. Ничего особенно Ты в отношении питания не получишь, но картошка будет и молока выпить удастся много. Молока при этом не противного, разбавленного, а прямо из под коров. Ведь езды часа 2 1/2 — 3, насколько я помню. Дней за 10, с двумя хорошими книгами и английским учебником Ты соскучиться не успеешь, а при сидячем образе жизни (конечно, не гулять и двигаться только, сдерживая свою походку и движения) пузинько наполнится. Потолстеть не потолстеешь, и ощущать себя щепкой перестанешь. Если удасться устроиться в дом отдыха и прикупать молоко, м.б. еще лучше.

Во всяком случае, смело трать все деньги, какие у Тебя есть, т.к. в начале декабря я вышлю. Сам я приеду, по-видимому, не ранее числа 10-го декабря. Если Ты будешь за городом, я смогу за Тобой съездить, так чтобы вернуться вместе, или подгадаю свой приезд ко времени твоего возвращения. Мой отпуск намечается на декабрь (намечается так потому, что больше уже откладывать невозможно, иначе пропадет). Часть отпуска я проведу в Москве, а часть в Ленинграде. Где сперва, где потом, я пока еще не распределил и думаю, что умнее будет мне приспосабливаться к твоим планам так, чтобы не сбивать их, чем Тебе к моим.

Из письма твоего я вижу, что Ты, хотя очень устала, но не в плохом настроении. Это хорошо. Вообще, когда Типик не с Типом, то Типик веселит и молодец, и знакомства поддерживает, и вообще похожа на взрослого. Я все таки опять настаиваю на Вере Леонтьевне. Типик обязательно должна иметь с ней свои собственные самостоятельные отношения.

Что до денег, то тут Типик чепуху пишет. Во-первых, 125 руб. Сереже буду я отдавать, а не Ты, Мусе — тоже, а, во-вторых, я вообще за эти полтора года много задолжал Тебе, но даже, если бы этого и не было, все равно твоя священная обязанность с самым спокойным видом получать от меня деньги и каждый раз требовать еще.

Извести, когда получишь посылку. Я отправил туфли, 3 пары чулок (из них 2 пары что-т — вроде шелка), перчатки (плохинькие), коробку конфет, мармелад, немного масла, маргарина и вафли. Проверь все это, т.к. теперь упаковывают и печать ставят на почте не на глазах, а только принимают вещи. Если недостает чего-нибудь, надо составить акт.

Напиши, как у Тебя с едой. Я так обеспечен в столовых, что не все беру в кооперативе. Уже раза три пропустил консервы и еще что-то. Если Тебе надо, я буду следить внимательнее и брать для отправки Тебе. Т.е. что надо, это я уже вижу из твоего письма, но будешь ли Ты есть рыбные и овощные консервы, вот в чем штука. Вообще же прошу разъяснить сидение на хлебе и воде, это случайные явления или частые?

Пока всего хорошего, целую Типика,

Тип

<18.12.1932>

Т е л е г р а м м а

ПРИЕЗЖАЮ ЗАВТРА ДЕВЯТНАДЦАТОГО ЦЕЛУЮ ЛОВДИЙ