Старая переправа

Алексей Поганец, 2022

Данил знал, что вселенная – это система. Но он не мог предположить, что защита этой системы посчитает его за вредоносную программу и отправит в мир-песочницу, где будет тестировать, выявляя, есть ли в нём вредоносное ядро. Помимо Данила в этот мир для проверок копируются сотни существ со всей вселенной, причём очень часто заражённых. Хотя многие попадают просто из-за того, что умеют что-то большее, чем остальные. Но и вредоносное ядро может быть спрятано очень глубоко и просто так не выявиться, поэтому система мало кого выпускает обратно, и очень нужно постараться, чтобы вернуться назад.

Глава 2

Проснулся он оттого, что муравьи ползали по лицу. Пытаясь стряхнуть муравья и ударив ладонью по лицу, понял две неприятные вещи. Щека и часть шеи обгорели от лежания на солнце, а ещё от небольшого прикосновения голова просто взорвалась болью. Угораздило его уснуть на солнцепёке, да ещё ерунда всякая снилась. Кое-как сев, удивился тому, что «поджопник» валялся под ногами, а не под головой. Стянув рюкзак из-за спины и достав «пятюшку», жадно припал к воде. Ух, вроде напился. Теперь умыться и полить на голову. Воды всегда с запасом брал, так что можно. Как только вода охладила голову, стал немного соображать.

— Где я? — Данил пытался вспомнить, где, с кем и что он отмечал. Память медленно складывала кусочки мозаики в одно целое.

— Блин!

Данил, опасаясь боли в голове, аккуратно встал на ноги и заозирался. Он находился в абсолютно голой степи, ни одного дерева, только полынь и ковыль, ну, может, кое-где виднелись небольшие заросли кустарника. Солнце уже не жарило и склонялось к горизонту. Так это не сон? Парень резко обернулся, поморщился от возникшей боли в голове. За спиной у него стоял каменный истукан, метра два в высоту. Ветер и время хорошо потрудились над его обликом, где-то камень был выкрошен, а где-то и скульптор был недоучкой.

Вверху каменного изваяния было схематичное лицо, без бороды и вроде бы накрытое шкурой с головой волка или собаки, угадать точно было невозможно — скульптур был явно не мастер, так схематично выдолблены в камне неглубокие линии, и то истёршиеся от времени. Торс же был вообще почти не обработан, только бороздки изображали тонкие руки. А вот ниже камень был украшен различными изображениями и узорами. Это и летающая собака с хвостом русалки, причём хвост и крылья были переплетены и перепутаны между собой в причудливых узорах. Также на каждой стороне среди причудливо перепутанных узоров была изображена спираль, как главный символ. Данил посмотрел под ноги. Тут было выложено капище из камней. Круг метра три в диаметре. И с тем же символом, спиралью, которая еле угадывалась, так как камни вросли в землю.

— Эй, друг! — попытался заговорить Данил, глядя в безжизненное лицо истукана. — Эй, ты меня слышишь?!

Он прислушался, но только ветер, гоняя волны по ковылю, шуршал им.

— Эй, если слышишь, я не согласен, верни меня назад.

Снова прислушался, тишина.

— Блин, я, кажется, на идиота похож. — Ему показалось, что каменное лицо стало улыбаться. Он тряхнул головой. Или лицо улыбалось и до этого?

— Кажется, с ума схожу, а может, мне всё снится?

И парень ущипнул себя что было силы за ляжку. Тут же подпрыгнул и схватился за ущипленное место. Вот дурак, нельзя было потихоньку себя ущипнуть. Теперь синяк точно будет.

Камень улыбался ещё шире, или всё-таки кажется?

— Ты давай, возвращай, мне послезавтра на работу. А то…

Данил решил разнести всё тут до гальки. Идол продолжал улыбаться. А до копателя вдруг дошло…

— Чтоб ты заговорил, подношение нужно?

Идол не ответил и не изменился. Но парень понял, что правильно догадался, нужно что-то вкусное. Данил принялся осматривать рюкзак и карманы, вдруг конфетка где завалялась. Идол с интересом наблюдал за ним. Но ничего съестного не нашлось, даже пустая банка из-под каши была словно вылизана.

— Ладно, найду вкусняшку и приду, тогда поговорим.

Только вот где её искать? Думается, блюдом из кузнечиков идола не задобрить.

Для начала он решить выбраться из дола на возвышенность и осмотреться, где же находится. Да и вообще, куда его занесло. Судя по местности и тому, как печёт солнце, это Казахстан или юг Саратовской области.

Данил подобрал «поджопник», уложил его в рюкзак, подумал, сложить прибор в рюкзак или нет, решил всё-таки идти с ним, вдруг что-нибудь зазвенит. Всё равно пойдет, а так хоть с интересом. На всякий случай пробежался по капищу и вокруг него. Пусто. Ну и ладно, копатель не в обиде. Пинь-пинь. Тонкий мелодичный сигнал и шкала металлоискателя показывали, что что-то интересное есть под катушкой. Кое-как забив лопату в землю, парню удалось выковырнуть, даже не выковырнуть, а выскрести небольшой комок спрессованной почвы. Но этого хватило. Монета, серебряная! Да крупная! Таких он не видел ни разу: судя по неровному гурту — древняя. Очуметь… Рачительно полив водой находку, он очистил надпись. Ничего не понятно, не то алфавит незнакомый, не то держал он её вверх ногами. Ладно, успеем за едой сходить, сейчас стемнеет, и человеческое жильё в степи видно будет. Не раз так Данил наблюдал ночью — на горизонте небо буквально светится над человеческим жильем. Даже если селение километров за десять, его всё равно видно. А там и из Казахстана вернуться домой можно будет, банковская карточка с собой, а она по всему миру действует, банкомат бы только найти. А кстати, Данил достал телефон и включил его. Выключенный телефон — это издержки профессии, когда лазаешь по кущерям, сети всё равно нет, а телефон в поисках сигнала разряжается очень быстро. Телефон включился, показывая двенадцать минут второго. Опять настройки сбились. Очень долго крутился поиск сети, естественно, сети не было. Но проверить стоило. До темноты еще пара часов, кладоискатель в парне победил выживальщика. Нужно провести пару часов с пользой, заодно с мыслями собраться.

С мыслями собраться так и не получилось, а вот нашлись сломанная бронзовая пряжка, свистулька-птичка, но почему-то сделанная из очень мягкого свинца, который мялся в руках как пластелин, и пара медных монет. Причём одна непонятная, квадратная с дыркой посередине. Может, и не монета вовсе, надписи на всех трёх монетах, включая серебряную, кардинально отличались друг от друга: где-то вязь, где-то клинопись, а на квадратной вообще чёрточки, как будто кто-то мешки с картошкой считал. А знакомых цифр не было вообще.

Солнце склонилось к самому горизонту, стих ветер, затрещали кузнечики. Просто красота, пора бы и на бугор сходить, осмотреться, чтобы по темноте ноги не ломать. Было ещё довольно светло, и Данил шёл быстрым шагом, размахивая прибором, как клюшкой для гольфа. Всё равно сигналов не было, но надежда теплилась.

Смех. Такой заразительный и тихий «у-ха-ха», ему вторило «и-хи-хи», хором «ха-ха», «хи-хи». Такое ощущение, что куча клоунов пытались рассмешить парня, ну и у них это получилось. Он расплылся в улыбке и повернул в сторону смеха, хотя, может, крыша всё-таки уехала и ему мерещиться начинает. Человек пять смеются — не меньше. И вдруг «у-у-вуруу-у-рр» — смех сменился не то рыком, не то воем, да таким, что Данил встал как вкопанный, побледнел, даже мороз по коже прошёл. Люди так смеяться не могут, и тут, словно издеваясь над ним, вновь заразительно засмеялись с протяжным «и-и-ха-ха и-хи-хи». Только искателю было уже не до смеха, он переложил прибор в левую руку, а лопату в правую, начал медленно пятиться.

И тут он увидел их, а они увидели его, они вышли из чапыжника. Пять здоровенных собак с длинными шеями, как у маленьких жирафов, и ирокезами на голове. Гиены, что ли? Или похожие на них. Гиены вроде пятнистые, а эти имели переднюю часть туловища бурую, а задняя часть была как у зебры, полосатая, в чёрно-белую полоску. Что это за порода, парень не знал.

Бежать поздно, догонят. Вот бы спиной к чему-нибудь прижаться — к дереву или стене. Но тут вообще ничего нет в округе, кроме идола, значит, нужно отходить к нему. О гиенах он знал только, что они не нападают на высоких жертв, и то из комедии про бушменов. Тут же приложил к себе лопату и прибор, так, чтобы они торчали выше головы. На животных это вообще никак не повлияло. Они продолжали смеяться и сокращать расстояние. Данил решил, что это не прокатит.

— У-у… прибью… — Он замахнулся лопатой и заорал что было мочи.

Вот это прокатило, гиены перестали смеяться и отпрыгнули назад. Но ненадолго. И самое главное, они начали расходиться кругом. Сейчас они отрежут его от обелиска, и тогда точно беда. Обороной войны не выиграть, нечего ждать.

— У-у-у!

Парень поднял лопату, развернулся и побежал на ту гиену, что отрезала его от идола. Полсекунды не прошло, гиена просто ушла в сторону по кругу, не позволяя приближаться к камню. Всего лишь полсекунды он был развёрнут спиной к самой крупной особи, между ними метров пятнадцать было. Тело развернулось само — когда гиена преодолела пятнадцать метров в полсекунды, задумываться было некогда, времени ни на что не оставалось, только сунуть прибор в открытую пасть зверюге. Пластмасса катушки брызнула в разные стороны под мощными челюстями, но моток медной проволоки словно верёвка, его просто так не перекусишь, медь слишком мягкая. Гиена дернула головой, да с такой силой, что прибор вылетел из рук Данила. И гиена начала его трясти, мотая башкой. Замахиваться одной рукой было неудобно, лопата пыталась вывернуться, но замах был из-за спины очень сильный и очень неточный. Если бы гиена не трясла головой, мутузя остатки катушки, парень ни за что бы не попал, а так гиена сама подставила череп под удар.

Дон-н-н. Звон закалённой марганцевой стали полотна лопаты при столкновении с черепом гиены был такой, как будто он стукнул по рельсу. Гиена рухнула перед ним, откинув ноги в разные стороны. Парень тут же схватил лопату двумя руками и по горизонтали с разворотом хотел провести вокруг себя, отогнав гиен, которые подбегали сзади. Но полного круга прочертить не удалось.

«Дун-н» — лопата ударилась в неожиданное препятствие. Как эти гиены так быстро подбегают? Удар сбил гиену, которая оказалась позади, она полетела кубарем. Удар же вышел неожиданный и такой силы, что Данил чуть не выронил свое орудие, кисти рук просто отсушило. Ещё раз крутанувшись на всякий случай, опять почти попал, но следующая гиена была уже умнее и успела отпрыгнуть. Он крутился с лопатой и орал во всю глотку.

Свободная секунда, зверюги разбежались, он занёс лопату над головой двумя руками и теперь уже ребром, как топором, ударил по черепушке оглушенной гиены. Снова ошибка, лопата кривая, после удара вновь чуть не вырвалась из рук. Тёплые красные брызги попали на руки и лицо, мало того, красный тонкий фонтанчик брызнул в сторону с такой силой, что казалось, кровь у гиены гоняло не сердце, а насос высокого давления. Вторая подбитая тварь, прихрамывая на ногу, отбежала на почтительное расстояние и там подвывала, остальная стая, подражая ей, отошла на более значительное расстояние.

Данил крутил лопатой по кругу, отходя к идолу. Но, похоже, им уже никто не интересовался, наверное, у гиен появилась еда, и они его отпустили.

Наконец-то он дошёл до истукана. Сначала прижался спиной к прохладному камню, держа лопату на изготовку. Потом со словами «извини, брат» полез на верхушку истукана — да, наверное, это осквернение, но он чувствовал, что иначе ночь не переживёт. Верх камня был плоский и размером с сиденье табуретки. Данил очень удобно уселся, свесив ноги и положив лопату на колени.

Ха, как он сюда залез?! Словно взлетел, да ещё с лопатой в руках… И как слезать теперь?

Тут опустилась тьма, так быстро и неожиданно, как будто свет выключили. Так бывает только на юге. Да и тьма была такая, что руки вытянутой не видно. Всё сразу огласилось сотнями звуков, словно это не степь, а джунгли какие-то. Да куда он попал? В Африку, что ли? Это точно не Казахстан! Да и звёзды не те. Конечно, он не специалист по звёздам, но созвездие Большой Медведицы и Ориона знал. А значит, это южное полушарие. Ни фига себе его занесло. Да и отсветов на горизонте не видно, а это значит, что электричеством местные не пользуются. Ну точно Африка. А значит, ему предъявят за визу. И язык он не знает. Но это дальние планы. Хотя ковыль с полынью разве в Африке растёт?..

Не то от ночного холода, не то от пережитого парня начало трясти, да трясло так, что он серьёзно боялся упасть с двухметровой высоты. Звуки потихоньку стихли, и разлилась обычная степная ночь. Даже топота гиен слышно не было. Прошло ещё немного времени, и Данил начал успокаиваться, да и трясло его уже меньше, и камень, сначала казавшийся теплым и уютным, стал холодить пятую точку и впиваться углами. Нужно бы достать «пенку». Но неудобно, лопата в руках, рюкзак за спиной. Потихоньку осмелев, начал стягивать рюкзак, вот уже тот на коленках, и парень наполовину вытащил «поджопник». Он им пользовался мало, а с собой всегда таскал из-за того, что придавал жёсткость задней стенке дешёвого рюкзака, и разобранный прибор не давил выступающими частями на спину.

— А-а-а… — неожиданный, почти человеческий крик боли раздался где-то рядом. Данил дернулся, рюкзак с наполовину вытянутой «пенкой» полетел вниз. Парень жонглировал лопатой, пытаясь не уронить её и не свалиться самому. Крик на одной ноте резко прекратился, а ему наконец-то удалось поймать лопату. Он замахнулся ею и замер. Какое-то время ничего не происходило, потом с той стороны, откуда послышался крик, раздалось какое-то довольное бульканье или урчание.

— Ур-рбру-ру-рбубу.

Данил вцепился в лопату, продолжая держать её на изготовку, до боли всматриваясь и вслушиваясь в пустоту; глаза вроде привыкли чуть к темноте, но всё так же было абсолютно ничего не видно. Урчание удалялось и было уже еле слышно, а потом вновь наступила тишина. Нет, изредка были где-то далёкие звуки, иногда что-то шуршало.

Примерно часа через четыре такого времяпрепровождения парень понял, что отсидел ноги, и они покалывали и становились деревянными. Нужно было слезть, размять ноги, заодно рюкзак подобрать и сидушку под зад подстелить. Развернувшись на камне, он повис на животе и потихоньку сполз. Кровь прилила к онемевшим конечностям, и их начало нещадно колоть, да так больно, впору заорать. Стараясь не шуметь и опираясь на лопату, он танцевал, разгоняя кровь. Вроде отпустило, надел полупустой рюкзак, пусть «пенка» так и торчит наполовину. Сейчас залезет наверх, подстелет под зад и до утра досидит с комфортом. Только вот как залезть с лопатой? Без лопаты, держась обеими руками за камень, взбираться было можно. Если же лопата была в одной руке, то залезть невозможно, и вообще непонятно, как он туда запрыгнул.

Вдруг метрах в пяти раздался шорох. Стало ясно, как он залез на истукана: положил лопату наверх и пулей взлетел. Тут же взял лопату в руки, выпрямился во весь рост и застыл на пьедестале, словно девушка с веслом. Шорох приближался. Данил всматривался вниз, шорох уже под ним. Вот вроде мелькнули темные тени. Сердце стучало, готовясь выпрыгнуть из груди.

— Пи-пи-пи.

Парень шумно выдохнул. Мыши-полёвки что-то не поделили и сейчас, ругаясь на своём мышином, дрались рядом с истуканом, а может, и не дрались, может, в любви объяснялись, но пищали знатно.

Да, действительно, у страха глаза велики. Данил усмехнулся, хотел было прикрикнуть на мышей, да побоялся кого солиднее привлечь звуком. Как-то сразу заболела коленка, ударенная об истукана, и засаднили предплечья, ободранные о камень. Кое-как подстелив «пенку» под зад, уселся, свесив ноги.

Его охватила какая-то апатия. Не то адреналин из крови выработался, не то просто надоело бояться. Кто-то где-то заорал, парень лишь мельком взглянул в ту сторону; внутри ничего не дрогнуло, орут и орут, явно далеко. Сидеть на сидушке было в разы приятнее, почти комфортно. Если бы не холод, он был несильный, так — утренняя свежесть, но Данил был в майке и брюках. И прохлада потихоньку пробирала. Оказалось, что рюкзак приятно прикрывал спину от холода. А вот живот… Пришлось поджать две ноги под себя, усевшись на камне, словно горгулья. Тут вспомнился сон, которому после происшедшего не верить не было никаких оснований.

«Что, значит, я был демоном в прошлой жизни? Нет, не хочу, как так? Я же крещёный, да и среди сверстников самый набожный был. Нет, в разумных пределах, конечно. Ну не могу я к дьявольским отродьям принадлежать. И вообще, почему к плохим? Почему не к светлой стороне? — вел Данил внутренний монолог, проходя все стадии отрицания, возмущения, в итоге: — Да какая разница, в конце концов, кем я был в прошлой жизни, главное, сейчас кем являюсь», — решил он для себя. Тем более что и различной мистики не наблюдалось.

Лицом идол стоял на восток, а парень залезал на него со стороны лица и сейчас сидел лицом на запад. Обернувшись на очередные крики, он увидел, что за спиной небо светлеет. И звезд почти не видно. Данил развернулся лицом на восток. Кстати, примерно стало понятно, где тут восток, а где север. Небо медленно продолжало наливаться красным светом, хотелось бы побыстрее, но солнышко чего-то не спешило. Было нереально красиво, весь горизонт словно горел, становилось уже светло, а солнце так и не появлялось. Где-то ненадолго заурчало, и всё стихло, наступила абсолютная тишина, даже ветерка не было.

Из-за горизонта появился краешек огненного светила, доброго, даже смотреть на него было не больно. Солнце огромным пузырём резко всплыло над горизонтом, как будто выпрыгнуло. Такого огромного солнца он ни разу не видел. Первые лучики начали приятно согревать.

Парень просидел ещё полчаса — сиди не сиди, а выходить к людям нужно. Конечно, очень не хотелось покидать относительно безопасное место, но тут его точно не найдут, следов людей он тут не видел. Вновь лёг на живот и, обдирая руки, спустился вниз. Поправил рюкзак, перехватил лопату и обернулся к идолу.

— Ну ты это, извини, если что… — И немного помолчав, всё-таки спросил: — А может, домой отправишь? Я исправлюсь. Я как домой попаду, тебе каши принесу и конфет… — Данил всмотрелся в лицо идола, ожидая реакции.

Ничего…

— Ведро каши и тонну конфет, — уточнил.

С последней надеждой он посмотрел на идола и прислушался к внутреннему голосу. Ничего. Парень глубоко вздохнул и, удобнее перехватив лопату, зашагал на запад, так как идол стоял на восточном склоне дола и ближний верх склона был на западе. Идти было страшновато, кто и откуда мог выскочить — никто не знал.

Такую странность степи, когда округа просматривается на несколько километров, а под носом ничего не видно, Данил знал. Кстати, вот и сейчас кучу пернатых он не заметил, вернее заметил, когда те в разные стороны разлетаться начали. Вроде обычные вороны и что-то похожее на грифов, хотя искатель думал, что грифы крупнее раза в три, а эти меньше ворон. Гиену собратья не съели, зря он о них плохо думал. Это нехорошо, сейчас труп будет привлекать падальщиков или ещё кого крупнее, ждать тут нечего, быстрее уходить нужно. Только остатки прибора подобрать. Там блок целый. Когда-то чуть с бывшей женой не разошелся, столько копил на него, а потом купил втайне от жены, стоит-то прилично, очень прилично. Так за эту трату получил, пришлось супруге подарок покупать, чтоб успокоилась. Прибор такой ценой достался, жалко бросать. Да и чисто для выживания трубки алюминиевые пригодятся, да и провод можно использовать.

Только вот остатков прибора не было видно, кто-то утащил, что ли? Далеко гиены утащить не могли, тут где-нибудь бросили. Данил осмотрелся, что-то непонятное маячило на горизонте, как будто огромные многометровые целлофановые пакеты замерли в воздухе метрах в пяти над землёй. Отблески оранжевого утреннего солнца отражались на них. Нужно бы до них дойти, может, плантации там. Нет, сначала с верхней точки осмотреться, а потом решить, куда идти. Вдруг за бугром дорога.

Да фиг с ним, с этим прибором, жив останусь — на новый заработаю, его и так давно пора менять. Главное решиться, не прибор держал его здесь, а страх не пускал в дорогу.

Вздохнул, решился, и как-то легче стало. Данил бодро зашагал в гору. Пернатые вновь слетелись на труп, сейчас точно кого-нибудь привлекут. Быстрее ногами нужно шевелить.

С пригорка видно было не намного лучше: степь да степь кругом. Дорог нет. Ничего не было. И где всё то, что орало и визжало ночью, тут прячется? Ровный стол.

Целлофановых пакетов с этой точки видно не было совсем, сколько он ни всматривался — пустота, может, показалось всё-таки. Далеко на запад просматривался лес, ну по крайней мере видно было деревья. Опасаясь, что в другие стороны идти — значит возвращаться через труп гиены, продолжил путь только вперёд, и там есть хоть какой-то ориентир, то есть драг нах вест.