Бог из Пустоты

Алексей Петрович Гапоненко, 2020

Минуло двадцать первое столетие. Закончился период кровопролитных войн и религиозного террора. На сцену вышли новые силы, а страны спешно принимают закон об упразднении религиозных идолов. Мир не стоит на месте и виртуальная реальность, именуемая виртуалом, получила повсеместное распространение. В этом мире рождается одинокий верующий, терпящий нападки общества и сверстников. Не зная другой жизни, он привыкает, подстраивается, но не сворачивает с верного пути. Однако, один метеорит может изменить всё…Содержит сцены жестокости и насилия.Содержит нецензурную брань.

Глава V — Грехи

Пар всё ещё продолжал валить из полицейского бота, но бандиты уже начали осторожно выбираться из угла. Отвернувшись от увиденного, я перевернулся на спину и с наслаждением начал вдыхать сладкий воздух: ветерок приятно обдувал лицо, покрытое потом. Прилипшие ко лбу волосы пришлось смахнуть рукой в сторону, чтобы не мешали:

— «До чего же я устал. Всё тело ломит от жара, а теперь ещё добавилась и новая головная боль в виде уничтоженного государственного имущества. А ведь мог спокойненько сдаться СГК, а потом сидеть у себя на кухне. Зачем они приезжали в больницу? Поговорить, зачем же ещё? Какие-нибудь тупые вопросы задавали бы. Но нет, я решил свалить, и теперь лежу, чёрт его знает где, прямо посреди антитеррористической операции. Господи, может это всё сон?..»

Но реальность не терпела, когда её называли вымыслом. Не спешила истаять под напором моих наивных чаяний и надежд. Картинка реальности вновь начала подёргиваться, расплываться: тёмные облака вращались, периодически вытягиваясь в длинные щупальца незримых тварей. Они тянулись ко мне в молчаливом крике.

Космос звал меня, умолял вернуться домой. Пустота… она искала меня…

***

Тьма беспамятства мягко отпустила моё сознание, открыв передо мной пологий склон, покрытый зелёным ковром с вкраплениями синих и розовых цветов. Он простирался на многие метры вперёд, до русла реки. Привлечённый видом живой, весёлой воды, я сделал первый шаг.

Мягкая трава примялась под моими ногами, приятно щекоча кожу стоп. Посмотрев вниз, я понял, почему чувствую её. На мне не было ни привычных ботинок, ни тапочек, подаренных олдскульным дедом. Даже носков и тех не было.

Я шёл по траве босой, собирая капли росы и по-детски улыбаясь. В памяти мелькали прогулки по парку с отцом: высокий, как гора, он крепко держал меня за руку, рассказывая о деревьях, кустах и белках. Больше всего я любил последних. Маленькие негодницы всегда норовили, что-нибудь стиснуть или вымолить у прохожих закуску пушистыми хвостами. Перепрыгивая с ветки на ветку, белочки следовали за нами, а я смеялся, следя за ними.

Но вокруг не было ни белок, ни деревьев, лишь впереди, у самой реки, виднелась одинокая плакучая ива. Погружённый в воспоминания я не заметил, как оказался рядом с ней. Вода игриво плескалась у корней, обдавая их искорками капель. Глубоко вдохнув чистый, природный воздух, я сел на берегу. Опустив ноги в холодную воду, сорвал рукой пару травинок, как в детстве, и засунул одну в рот, едва прикусив стебель:

— «Фу! Какая горькая!»

На вкус она оказалась противной. Хотя на фоне журчащей воды и тёплого весеннего ветра, это показалось лишь досадной мелочью. Выплюнув её, я лёг на травяной ковёр и вгляделся в небо… тёмное, глубокое и звездное:

— «Ого! Сколько звёзд! Никогда столько не видел…»

Не знаю, сколько пролежал на берегу, ища знакомые созвездия. Но когда тёплый ветер сменился порывом ледяного, на востоке уже загорелась заря: фиолетово-чёрное небо уступало место жёлтому, медленно поджигающему небеса.

Потревоженный холодным ветром, я приподнялся на локте и огляделся: совсем ещё недавно зелёная трава превратилась в жёлтые колосья пшеницы. Я лишь раз видел их в живую, ещё в детстве. Теперь же передо мной простиралось бесконечное море золота. Играя с ветром, колосья качались, волнами переливаясь по всему склону.

Первый луч розового солнца прожёг ночную тьму, озарив небо. Повернув голову в его сторону, я наблюдал за восходом. Вокруг летели кометы, машущие мне яркими хвостами и несущие внутри своих ледяных панцирей тайны, которые в тот момент мне очень сильно хотелось познать.

Посмотрев под ноги, я понял, что уже не лежу на берегу, а летел в космосе. Вокруг куда ни глянь, ярко горели звёзды, но даже они склонялись пред пламенем древа. Плакучая ива, что недавно росла на берегу, теперь устремилась ввысь. Огромный ствол исчезал в космической бездне, а ветви накрывали собой целые созвездия.

— Великое Древо… — слово само скользнуло на язык.

Оно пылало белым, очищающим огнём. Сердце в груди яростно билось, отзываясь истиной радостью. Я будто увидел то чего всегда искал. Нечто неописуемо могущественное, и целостное, не признающее грязь и порок. Ярчайшее пламя совершенно не пугало… всякий ищет подтверждение своей веры. И я не был исключением.

До конца не веря тому, что вижу, я ошарашено отступал назад: яркость белого огня, резала глаза и иссушала кожу. Языки пламени поджигали звёзды, а дым создавал галактики. На его фоне, я почувствовал себя полным ничтожеством. Чем-то таким, что не заслуживает даже слова. Пытаясь провалиться сквозь космос, лишь бы не видеть его, не ощущать, как оно смотрит, сквозь меня. Я отступал, пока не упёрся во что-то. Рука отца легла мне на плечо, а добрая улыбка согрела моё вырывающееся из груди сердце.

— Вот ты и пришёл ко мне… — потусторонний космический ветер принёс далёкий голос. Он казался таким глубоким и спокойным, будто вся мудрость бытия сконцентрировалась в нём. Позабыв обо всём на свете, я отвернулся от отца и весь обратился в слух.

— Тебе не нужно бояться. Знай, ты живёшь правильно. Один из немногих, что ещё остались на Земле. Последняя искра радости для меня… — космическая ива или же Великое Древо говорило со мной. Не со звёздами, такими яркими и горячими, что могли иссушить океаны человеческой скорби. Не с космосом, что вместил в себя всё сущее. Она говорила именно со мной — мелким червём, копошащимся в грязи нового мира. Белые языки пламени разглядывали человека стоящего у самого корня. Едва соображая, я задал единственный вопрос, что бился в голове:

— Что ты?

— Ты знаешь, что я, — ветер сдувал мириады звёзд, тут же разжигая новые.

— Ты Бог? — слёзы потекли по моим щекам. Даже не задумываясь, я упал на колени, склонившись перед деревом. Тогда я был сломленным погрязшем в самокопании юнцом. Новому Богу хватило одного толчка. Жалкая сгорбленная человеческая фигура перед необъятным могуществом Древа. Пожалуй, это могло быть поэтично, если бы этой фигурой не был тогдашний я. Жалкое зрелище…

— Лишь то, во что веришь! Не больше, не меньше! — гремело в ушах.

— О! Я верю! Всегда верил!!! Боже, как же я рад! Но почему ты явился мне?

Северные ветра, уже дуют.

То, что не родилось, не дышало

и не видело, уже рядом.

Ты — рождённый в пустоте, стань взглядом.

Обратись огнём иль словом,

пока тьма в одиночку воет

над долиной скорбной тени,

иссушая веру в весенний трепет.

Ты будешь глазом, ты станешь ухом,

пока не обратишься страхом.

Вернись мечом карающим

иль ветром засыпающим.

Стань одним иль многими,

но не убоись пустоты.

— Что? Я… я не понимаю! Ты выбрал меня? Для чего? — холодный ветер ударил в грудь, сорвав меня с места. Безграничное Древо отдалялось. Его пламя всё также лизало созвездия, но голос слабел:

— Слушай сердце и поймёшь! Что не… — очередной сильный порыв ветра припечатал меня к земле. Не в силах поднять головы, я всматривался в утреннее небо, но Бог уже исчез. Лишь плакучая ива качала ветвями, играя с северным ветром.

Так Стив нашёл Бога… или Бог его?.. Не думаю, что по прошествии всех этих лет это имеет хоть какое-то значение для меня.

***

Открыв глаза, я резко поднялся с земли. Как оказалось, слишком резко, слабость придавила меня, едва не уронив обратно. Испугано схватившись за первый попавшийся предмет, я сумел удержаться. Скосив взгляд в его сторону, понял, что это железный стол. Да и сам я не стоял, а сидел на рваном матрасе, прямо на полу. Так что про землю я тоже соврал.

Не понимая, где нахожусь, я огляделся. Матрас лежал в небольшой обшарпанной комнате, здесь не было ни настенных панелей, ни датчиков, ни сенсоров виртуала. В общем, ничего от современной инфраструктуры. Только голые стены с облупившимися и выгоревшими обоями. Да-да, именно обоями. Уж не знаю, в каком году их наклеили, но явно задолго до того, как познакомились мои дед и бабка. Повернув голову, заметил слева от себя окно из самого обычного стекла и пластика. За ним виднелась серая многоэтажка с такими же окнами. Просто экспресс в далёкое прошлое:

— «В каком году запретили пластиковые окна? В шестидесятых? Боже, где я на этот…» — неожиданный укол в сознании обрубил все мысли. — «Бог! Я ведь только что разговаривал с Богом!!!» — подскочив с матраса, я начал нервно расхаживать по комнате, уже не обращая внимания на окружение. Все мои мысли были сосредоточены на видении. — «Что это было? Сон или…»

Прислонившись к стене, я схватился руками за голову и, медленно съехав на пол, закрыл глаза. В мозгу мгновенно вспыхнул образ величественного белого дерева. То есть горящего дерева, конечно же. Этот огонь определённо был белым. Ведь именно этот цвет всегда ассоциируется с Богом. Удивительное совпадение, но крошечное сомнение тут же забылось.

Неожиданно скрипнула дверь, вырвав меня из ступора. В комнату заглянул и спросил:

— Уже проснулся? Хорошо, идём, тебя Билл зовёт.

— Что? Билл? — я не до конца понимал о ком идёт речь.

— Да-да, он! — тут лицо парня вытянулось, не хватало разве что вспыхнувшей лампочки над головой в сопровождении неоновой таблички с восклицательным знаком. — А! Ты ведь не знаешь, как его зовут. Тупанул, звиняй. Это парень вот такого роста, — помахав ладонью чуть выше собственной макушки, начал объяснять Томми, — с пирсингом в носу. Вечно бесится и матерится!

Последняя фраза заставила меня улыбнуться, ведь точнее Билла и не опишешь. Дёрганный друг Дика, что тут ещё сказать. Поняв, что отлично помню всю их компашку, в том числе и то, что они террористы, я заставил себя ослабить лицевые мышцы и снять улыбку. Всё это совсем не сон:

— «Что же со мной творится?»

Тяжело вздохнув, я поднялся на ноги и хотел было пойти к выходу, как понял, что не только не связан, а вообще нахожусь без охраны.

— Эй! Не знаю, как тебя зовут, — кривя душой, соврал я, — но почему меня развязали? Разве вы — не похитители?

Видимо что-то в моём удивлённом тоне, заставило парнишку сконфуженно замяться. Похоже он и сам до конца не понимал этого. В итоге он выдал следующее:

— Томми, зови меня так или просто Том, как хочешь. А насчёт этого, — он пальцем указал на мои руки со следами от верёвок, — мы у чёрта на куличиках, да и ты ведь нам помог, какой смысл тебя связывать. Давай уже шевелись, нужно поговорить.

Поддавшись на невинную улыбку парня, я откинул сомнения и пошёл следом. Выбравшись из заброшенной квартиры, мы пересекли небольшую лестничную клетку и вошли в другую. За синими дверями оказалась просторная трёхкомнатная квартира старой планировки. Как и та, в которой проснулся я, эта была полностью запущена. Весь дом был явно довоенной постройки. Уже начав догадываться, где мы находимся, я следом за парнем вошёл на «кухню». Почему решил, что это кухня? Прямо посредине комнаты стоял широкий покосившийся стол, за которым сидели все знакомые мне личности: Глор, Билл и Большой Ди. К ним же присел и Томми: протянув руку Дику, он поздоровался. Похоже, тот только пришёл.

— Какого вы его развязали?! — подтверждая мою догадку, выкрикнул бугай, подрываясь вскочить.

— Да сиди ты! — ухмыльнулся Билл. — Этот «андроид» замочил трёх ботов. Прямо в щепки, чувак!

Видя, что Ди не очень понимает о чём речь, он поспешил рассказать ему историю побега. Оказалось, что после того, как я сбросил рекламный плакат на полицейских роботов и благополучно вырубился, бандиты протащили меня и раненую Глор до спрятанной в ангарах тачки на левитационных панелях. И прямо на ней свалили со складов, вот только не успели улететь далеко. Полиция под предлогом антитеррористической операции перекрыла целый район города: ни выехать, ни въехать невозможно. Теперь мы сидели в заброшенном ещё в прошлом веке доме, предписанном на снос, как не подлежащего реконструкции. Как это водится, бумаги подписали давно, но дом так и продолжал стоять, сверкая облупившимися стенами и эффектным пентхаусом, захваченным голубями. Видимо корпорации, что восстанавливали страну, не дотянулись досюда, а, может, просто райончик был не самый перспективный и о нём проще всего было просто забыть.

По словам Билла, выходило, сидеть нам здесь ещё минимум пару дней. После чего полиция будет вынуждена открыть район. Тогда-то меня и повезут к боссу. Такие себе перспективы лично для меня.

— Чего?! Так вы меня всё ещё хотите куда-то везти? — справедливо возмутился я.

— Слушай, чувак. Понимаю, хреново звучит, но я замолвлю за тебя словечко. Нам нужны такие безбашенные парни, как ты.

— Подожди, подожди! Я не собираюсь дальше вам помогать, — я медленно отступал к двери. — У меня просто не было выбора, без вас я бы не выбрался, но…

— Никаких, но! — зарычал Дик, вставая из-за стола. — Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому! — с этими словами он схватил шокер, всё это время спокойно лежащий на столе, и рванул ко мне. Как ни странно, но я оказался быстрее и успел выскользнуть в коридор.

За пару секунд оказавшись на лестнице, я помчался вверх по ступенькам. Соображая на ходу, решил, что летающая тачка должна стоять там, а не внизу. Прятать её где-то во дворах, они бы не стали: глупо оставлять так далеко, если гораздо проще оставить на крыше. Молясь Богу или дереву, я даже не до конца понимал кому именно, быстро добежал до ржавой двери, ведущей на крышу.

С разбега врезавшись в неё плечом, хотел сразу же побежать дальше, но она не поддалась. Вместо этого жёсткой отдачей обрушилась на плечо, отбросив меня в сторону. Потирая ушибленную руку, я взглянул на ручку: на двери висел крупный замок с ID панелью, нечто среднее между сенсорами старых телефонов и современными ключ-панелями. Для разблокировки нужен отпечаток пальца и потожировой след — двухфакторная защита, надёжная вещь.

— Гадство! — в сердцах выплюнул я, тут же мысленно извинившись перед Всевышним за мимолётную слабость. Меня не остановил даже громкий топот приближающихся бандитов. Скорее инстинкт, чем обдуманная реакция на ругань. Как будто мне больше не о чем было думать! Билл и Дик явно не обрадовались моему решению соскочить:

— «Они реально думали, что я останусь с ними и с улыбкой дам себя увезти к непонятному боссу? Ну, уж нет!»

Поддавшись панике, я схватился за замок и начал тянуть. Естественно, это выглядело полной глупостью, но у страха глаза весьма велики. А приближающиеся шаги, не оставляли мне времени, как следует подумать. Поэтому, не отдавая себе отчёт в том, что творю, я с упоением тянул на себя металлического сторожа, пытаясь разорвать его цепкие объятия. Сначала ничего не выходило, пальцы едва не соскальзывали с корпуса, а шум за спиной становился всё ближе:

–Давай! Со щитом же получилось, значит и тут выйдет! Давай, да-авай, дава-а-ай!!!

С громким скрежетом, крепление замка вылетело из двери. Ошалело проводив взглядом так и не поддавшийся мне замок с болтающейся на нём петлей, я пинком распахнул треснувшую дверцу. От удара, та с грохотом врезалась в стену, едва не слетев с петель. Даже не пытаясь думать, как мне всё это удаётся, выскочил на крышу. Улыбка растянула губы, угадал! Прямо передо мной стояла тачка бандитов, накрытая серой тканью. Она призывно поблёскивала дисками.

Я уже собрался сделать шаг вперёд, свобода была так близка. Но всё пошло не по плану, в позвоночник воткнулся твёрдый стержень и по ушам ударил резкий жужжащий звук. Разряд, впился в тело, пронзая спину, сокращая мышцы и обжигая кожу. С надсадным криком, скорее даже воплем, я полетел на бетонный пол крыши. С трудом перекувыркнувшись через голову, каким-то чудом вновь оказался на ногах. К тому же на целых три шага ближе к машине. Разве это не успех?

— Чего?! — прокричал сзади Дик. Кажется, в его голосе слышалось удивление. Оно и понятно, ведь я смог устоять на ногах после удара его любимым шокером. Как говорится, держи сюрприз, бугай! Машинально развернувшись, я лоб в лоб столкнулся с Биллом. Его кулак воткнулся в мою скулу, но и в этот раз я не упал. В отличие от Большого Ди, он не весил центнер, так что я почувствовал лишь тупую боль в зубах. Неприятно, но более чем терпимо:

— «Всё, как тогда. Снова кто-то пытается отнять у меня крестик и смыть в унитаз! Подставь правую щёку, если получил по левой…»

Неловко отступая от противника, я старался защититься от ударов, сыпавшихся со всех сторон, но сам не отвечал. Просто не мог поднять руку на другого человека. Это было запрещено. Сейчас вспоминай это, едва сдерживаюсь чтобы не выдернуть у себя пучок волос. Как же глупо я себя вёл перед лицом явной угрозы свободы и вероятной угрозы жизни. Глупо, но зато в рамках веры, ведь проще следовать навязанным канонам, а не инстинктам самосохранения. Тогда естественно я о таком не размышлял, просто Верил. Этого хватало.

— «Они никогда не слушают», — чужеродная мысль проникла в голову. Он впервые проявил себя так явно, но я был слишком испуган и взвинчен чтобы осознать вмешательство. Принял слова, как свои собственные.

— «Да, решают всё силой или деньгами, наплевав на мораль и порядок. Душа, вера, честь — всё это скомкано и выкинуто на свалку. Треклятый мир».

Не успев уклониться, я получил коленом в живот. Сразу же сложившись пополам, чуть не выплюнул лёгкие, но всё-таки удержался на коленях. Сердце так громко билось в груди, что едва не вылетало из неё, а парень с пирсингом уже вновь замахнулся ногой. Я чудом успел подставить локоть, смягчив удар, но всё равно отлетел назад, упав на спину. Билл навис надо мной, весь взъерошенный, с раскрасневшимся лицом и потом на лбу. Он не улыбался, в глазах читалось нечто, похожее на жалость:

— Даже сопротивляться не будешь?

— Насилие — это грех, — отвечаю, сплёвывая кровь. Меня бьют, я не сопротивляюсь. Мой уклад жизни и всё что дорого в ней против жалких побоев. Я просто не мог уступить. Был слишком горд и слаб, чтобы защищаться наперекор.

– [Абсурд! Иррациональное поведение, склонность к абсорбции эмоциональных всплесков. Какой странный носитель…] — едва уловимые обрывки мыслей на грани восприятия, они даже не откладывались в памяти. Он не хотел делиться ими, просто рассуждал сам с собой, отрезав меня.

— «Как же вы меня достали! Вы все…» — на долю мгновения лицо парня исчезает, передо мной вновь появляется горящее дерево. Реальное и нереальное сливается, и вот уже Билл говорит голосом космической ивы:

— Те, что не видят истину, должны открыть глаза.

– [Мразь! Свали из его головы! Я здесь – хозяин!] — вновь огрызнулось безумие, оставшись без внимания с моей стороны.

— Не видят? Да, они и вправду слепы! Боже, как же они ошибаются! Они не слышат тебя, не видят и не верят! Они все слепы! — кричу исступлённо Богу в ответ.

Ведение рассыпается осколками стекла в пластиковой раме. Я стою на ногах, а Билл лежит на холодном бетоне. Из его рта течёт кровь, а в глазах больше нет жалости, лишь пламя гнева. Но почему он лежит?

— Грёбаный ушлёпок! — подтверждая мои мысли, кричит пирсингованный, с усилием отталкиваясь ботинками, чтобы отползти от меня. — Уже не грех, да?!

– [О! Кажется, ты мне подыграл старпёр, что же мои благодарности, идиот. Решил купить его мечтой? Ну-ну, посмотрим, чья возьмёт!] — продолжало изгаляться безумие над моими попытками удержаться за веру.

— «Не может быть! Это я его ударил? Нет-нет-нет, не может такого быть. Я никогда…» — голова раскалывается и гудит, словно церковный колокол. Мысли путаются, сливаясь в серую мглу. Прерывая мои метания, с боку подскакивает Большой Ди. Размахнувшись, он бьёт шокером прямо мне в грудь: снова противное жужжание и ослепительная вспышка электрической дуги. Твёрдый стержень врезается в рёбра, летят искры. Амбал так торопится на помощь другу, что оказывается слишком близко ко мне. Сквозь боль от ушибленных рёбер, хватаю его за руку, электрическая дуга проносится между нами.

Громкий хлопок, и мы разлетаемся в разные стороны. Я спиной врезаюсь в заднее крыло машины и оседаю на бетон: в уши, словно ваты набили, мир немного качается, но всё ещё могу двигаться. Дик же, нелепо подлетев вверх и перевернувшись прямо в воздухе, падает лицом вниз. Шокер отлетает к дверям, разбрасывая искры.

— Дик! — кричит Билл, поднимаясь. — Слышь меня, братан?! — видя, что амбал никак не реагирует, он разворачивается ко мне. — Что ты наделал ублюдок?! Да, я тебя на лоскуты…

Не дожидаясь пока парень с окровавленным ртом закончит мысль, я поднимаюсь, придерживаясь за бампер тачки. Странно, но дышится легко, немного болит плечо и рёбра, а ещё очень хочется есть, но в остальном всё отлично. Словно меня и не били два раза электрической дубиной.

Да, и разве меня било током? Когда Дик ткнул меня ей в спину, я просто споткнулся и упал, потом удар по рёбрам и тоже никакого электричества. Шокер жужжал, как бешеный, разбрасывал искры и кичился яркой дугой, но я не чувствовал ничего, кроме боли от удара палкой. Пусть железной и со штырём на конце, но всё же простой палкой.

— «Меня что не бьёт током?» — всплывает в голове глупейший вопрос, а сразу за ним мир вновь трясёт. Всё смазывается и сужается до размеров ушка иглы. Передо мной река, в ней, как рыбы, плавают сотни шокеров, весело искря и жужжа меж собой. Ветер шепчет мне:

— Время приближается… Стань ушами… Стань глазами… Стань мечом, сын мой…

– [Каким по счёту, урод?] — в этот раз безумие едва ли не изрыгало желчь. Теперь-то я понимаю о чём он тогда говорил, где-то за гранью моего сознания. Но то сейчас, а тогда я даже не услышал его, не прочувствовал всей скрытой в словах боли и обиды. Я не был ушами, глазами и чем-либо из того, что обещало Великое Древо. Новый Бог только начинал понимать меня. Как же давно это было…

Зелёные листья ивы развеваются на ветру, огибая созвездия и туша их. Вместе с ними гаснет свет в глазах Билла. Надеюсь, не навсегда, ведь насилие — это грех.

=====

Пояснения от автора: Фразы заключенные в [ ] главный герой не слышит, их может вспомнить лишь рассказчик — Стив из далёкого будущего. Если текст просто выделен жирным — это странные, чужеродные мысли, которые главный герой чаще всего принимает за свои собственные.