Моя леди Зелёные рукава

Алексей Новиков, 2018

Старомодная история на современный лад с множеством флешбеков и одним флешфорвардом вместо эпилога. Главный герой влюбляется в женщину с которой вместе работает и признаётся ей в любви. Несмотря на все его старания привлечь её внимание, она его в упор не замечает и даже не разговаривает. Её странная холодность неожиданно находит своё объяснение. Несчастный влюблённый вынужден отступить, но на этом его переживания не заканчиваются. Настоящее и прошлое снова и снова напоминает ему о его возлюбленной… 18+ Содержит ненормативную лексику. В оформлении обложки использовано изображение картины Данте Габриэля Россетти "My Lady Grensleeves" 1863 года.

Объяснение

Не то чтобы я смиренно ожидал когда истечёт срок её, а следом и моего отпуска. Однажды, оказавшись почти случайно рядом с местом нашей работы, я всё же попытался прервать это мучительное для меня ожидание нашей встречи и поговорить с ней. Время было около полудня и я подошёл в сквер, мимо которого она не могла пройти, возвращаясь с обеденной прогулки.

Ждал я совсем недолго, да и погода была солнечная, но меня то и дело пробирал озноб от прохладного ветерка уже предвещающего конец короткого питерского лета. Или так проявлялось моё волнение. Сидя на скамейке в сквере, метрах в пятидесяти от тротуара по которому она должна была пройти, я успел увидеть с десяток знакомых сослуживцев, да и не очень знакомых, а известных мне только внешне, проходящих в обе стороны. У кого-то обед заканчивался, у кого-то только начинался. Одни торопились по своим делам, другие неспешно, зная что не опаздывают уже возвращались.

Я увидел её издали, угадав по джинсовому костюму и походке, а не по лицу, которого нельзя было разглядеть на таком расстоянии. Она ходит широкими шагом, наступая слегка поворачивает ступню наружу, при этом руки двигаются вдоль тела не задевая одежду локтями и чуть отставляя в бок кисти рук. Она не торопилась, у неё было достаточно времени чтобы спокойно дойти. Я вскочил, чтобы пойти навстречу и, встретив её подальше от работы, следовать рядом и иметь возможность говорить с ней как можно дольше. Но, не успев двинуться с места, внезапно понял, что идёт она не в одиночку.

Какой-то седой мужчина в синей клетчатой рубашке с короткими рукавами шёл по её правую руку. Они о чём-то беседовали. Это было видно издали по тому как периодически кто-то из них поворачивал голову к другому, произнося свою реплику. Они были уже достаточно близко, чтобы я мог разглядеть его подробно. Седой, как я уже заметил, немолодой мужчина, возрастом уже за пятьдесят, нормального, развитого телосложения, гладко выбритый, нес в руках какой-то пакет. Наверное, помог ей донести. Он тоже с нашей фирмы — начальник отдела технической документации, кажется. Не помню фамилию. Она пересекается с ним по работе. Его белые волосы, большой нос и широкая улыбка с рядами крупных зубов, напоминали смешного, но грозного и уверенного в своём профессионализме агента Ноль-ноль-икс из мультфильма про капитана Врунгеля. Сходство усиливали его ноги, показавшиеся мне непропорциональными при сравнении с более развитой плечевой массой.

Они прошли, не заметив меня. Да, я и не хотел чтобы меня видел кто-то кроме неё. С ней надо поговорить наедине. Объяснение придётся отложить.

В следующий раз увидеть её мне удалось только через четыре дня, после окончания моего отпуска. Я, как обычно на час раньше всех, пришёл на работу и с нетерпением ждал её. Письма, оставленного мной пять недель назад на полке её стола, не было на месте, но не было и ответного послания, на которое я, будь оно даже самым неблагоприятным для меня, признаться сильно рассчитывал. Она пришла вовремя и, судя по тому как старательно избегала говорить и даже смотреть в мою сторону, тщательно подготовилась к встрече.

На обед она вышла уже разговаривая по телефону. Какое-то время я плёлся следом за ней на расстоянии достаточном, чтобы не слышать разговора. Она меня заметила, но никак не проявляла заинтересованность в общении. Телефон прижат к уху и лицо выражает внимательность к абоненту. Наконец я отстал и вернулся обратно, поджидать её на подходе к работе. Однако, и на обратном пути она вела интенсивные телефонные переговоры, сделав в задумчивости несколько проходов прогулочным шагом вдоль здания. В конце концов, уже зайдя внутрь, в коридоре у рабочего кабинета, я подловил момент когда она отняла трубку от уха, вероятно потеряв меня из виду, и быстро подошёл к ней:

— Странная прогулка получилась, — сказал я. — Похоже на военные маневры. Не находите?

— Вы не видите, что я занята? — она вертела в руках телефон.

— Лиза, вы же знаете, что я хочу с Вами поговорить!

— Не поняла. Ко мне какие-то претензии?

— Нет, никаких претензий, но…

Но она уже отвернулась и пошла вдоль по коридору, изображая будто готовится сделать очередной звонок по телефону.

Зачем эти шипы? Такой короткий, холодный и не по существу разговор меня не устраивал. Если она отказывается говорить на работе, а в обед она меня избегает, придётся встретить её на пути с работы и всё-таки поговорить. Но в тот день мне не повезло и, прождав у метро почти пять часов, я её так и не встретил.

Объясниться получилось на следующий день в обеденный перерыв на улице, когда она пошла в магазин.

— Вы за мной следите что ли?

— Нет.

Она покачала головой. Было видно, что она решила, будто всё-таки я следил.

— Может это судьба? — сказал я, улыбнувшись, — Вы не верите в судьбу и фатализм?

Мы вошли в магазин. Тот самый, в котором я впервые встретился с ней взглядом. Лиза пошла вдоль лотков. Я выдернул из стопки продуктовую корзинку и увязался следом за ней:

— Вам понадобиться корзинка, — вопрос прозвучал как утверждение.

— Нет, — резко ответила она — Не надо за мной ходить.

Я не стал спорить и отошёл в сторону. Взял пару эскимо, оплатил на кассе и стал ждать у выхода из магазина, поедая один из них. Вряд ли она стала бы уходить от меня через служебный выход. Наконец она показалась в проходе одной из касс и вскоре уже шла к дверям.

— Хотите мороженого? — я протянул ей пакетик с эскимо.

— Нет.

— Я хотел с Вами поговорить.

— Я занята. Обед уже закончился.

— Ещё есть шесть минут. Этого более чем достаточно. Вы наверняка ведь уже догадались, что я хочу Вам сказать?

Вопрос риторический. Она ничего не ответила и я закончил:

— Я Вас люблю!

Мы продолжали идти и я смотрел на неё сбоку. Она слегка улыбнулась краем губ, но продолжала идти и сосредоточенно смотреть себе под ноги.

— И давно? — спросила она.

— С пятого августа…

— К сожалению, я не могу ответить Вам взаимностью.

— А чё так? — весело отозвался я, — Я же не требую, чтобы Вы тоже меня полюбили немедленно или, скажем, завтра к обеду. Со временем…

Мы уже подошли к нашей проходной, говорить на ходу было неудобно, слова плохо различались.

— Мне это не интересно, — её ответ я едва расслышал.

— Что, совсем? Позвольте Вам не поверить. Женщине, которой нравится, когда мужики в трусах бегают по футбольному полю и пинают шары вряд ли может быть не интересно.

— Не поняла.

Она уже входила в кабинет и разговор пришлось прервать.

— Потом объясню.

Вечером того же дня я ждал её у выхода из метро, надеясь всё-таки встретить её по дороге до дома и продолжить разговор. Получить ответы на свои вопросы. Почему она так резко изменила своё отношение ко мне? Обиделась? Не может же признание в любви быть оскорблением, каким бы неожиданным и неуместным оно не было? Хотя я давно и вполне явственно проявил свои чувства и неожиданным признание не могло быть. Антипатия? Но ранее нельзя было и предположить, будто я был ей неприятен в общении. Молодая и здоровая женщина не может, не должна без причины вдруг начать игнорировать поклонника. Может у неё кто-то есть? Но пусть тогда скажет, мол я другому отдана и буду век ему верна. Я же всё могу понять, но зачем изображать из себя фригидную рыбу? В чём причина столь решительного отказа? Испугалась? Да, я же не хватал её и не требовал ничего непристойного. Даже ни разу не дотронулся. А может в этом и есть причина? Нужно быть более решительным? Непонятно. “То, что говорит женщина любящему её человеку, писано на ветре и быстротекущей воде”.

Я прождал около трёх часов, но в толпе выходящих из метро пассажиров, её не было. Видимо, всё-таки опять пропустил. Надо бы уже ехать домой. Пошёл к машине, последний раз обернулся…

И тут я увидел её. Она уже ушла от метро и подходила к пешеходному переходу. Быстро метнулся к цветочным киоскам, схватил букет из красных кустовых роз, бросил продавщице купюры и побежал догонять Лизу. Я успел перейти дорогу на догорающий зелёный свет светофора, пробежал метров пятьдесят, чтобы догнать её и, от волнения, стал немного задыхаться. Она заметила, что кто-то появился рядом. Я улыбнулся и протянул ей букет.

— Я всё-таки Вас выследил, как Вы выражаетесь, — она мельком взглянула на меня и ничего не ответила, — Я подумал, что Вам это пригодится. Будете дома хвастаться, что Вам признались в любви и потребуются доказательства.

Мне казалось это весьма остроумным, но она, скривив губы, сказала:

— Прекратите меня преследовать. Это становится уже смешно.

— Да, я и не преследую. Не скажу, конечно, что я здесь оказался случайно. Скажем так… Я повышаю вероятность нашей встречи… Так, что я не слежу и не преследую, тем более, что следопыт из меня никакой. Хотите расскажу историю? Может быть она Вам и не понравится, но будет интересна.

Она промолчала, но, видимо, всё-таки её заинтриговало моё вступление и она не отказалась слушать.

— Давеча вы спрашивали давно ли я люблю Вас, а я ответил, что с пятого августа. Я хорошо запомнил тот день, когда понял это. Это была пятница. Я ушёл с работы пораньше и поехал… в Вырицу.

Услышав это, её брови слегка приподнялись — она заинтересовалась по-настоящему, но продолжала молча идти, а я продолжил рассказ:

— Помните, я просил Вас о встрече. Вы отказали, сославшись что не в городе. Помня, что до этого Вы рассказывали о даче в Вырице, я решился поехать чтобы увидеть Вас хотя бы издалека. Вот, такая странная потребность у меня возникла! Ну, конечно, хотел не просто увидеть, но и возможно объясниться, чтобы не томиться несколько недель. Я вообразил, что смогу найти Вас по приметам на фотографиях вКонтакте, тем более, что у Вас там на некоторых есть геотеги… Но, к моему сожалению, не нашёл.

Такой итог моей поездки её явно успокоил.

— Ну, всё. Можно я дальше пойду одна?

— Вы боитесь меня что ли? Боитесь, что я Вас скомпрометирую? — я надеялся, что она ответит что-то, что даст мне понять есть ли у неё кто-то.

— Нет.

— Так почему не хотите поговорить? У Вас кто-то есть? — спросил я прямо.

— Это не ваше дело.

— Так уж получилось, что моё, — усмехнулся я — Мы же нормально общались, а потом вдруг Вы стали меня избегать.

— Нам не о чем говорить.

Она уходила, не объяснившись и я в отчаянии крикнул ей вслед:

— Дайте мне хоть шанс!… Дайте себе шанс!

Вдруг она остановилась и обернулась ко мне:

— И в чём же я должна дать себе шанс?

Её лицо выражало одновременно раздражение и любопытство. Очевидно, мои слова её задели. Но я считал разговор уже законченным и её неожиданная реакция меня смутила. Я не знал, что ответить.

— Позвольте мне быть Вам чем-нибудь полезным. Быть рядом. Вы же были вполне дружелюбны пока не поняли, что я к Вам неравнодушен. Чем я Вас обидел?

— Ничем. Мы просто сотрудники. Вместе работаем. Всё.

Повернулась. Ушла. Я остался стоять с дурацким букетом, который она так и не взяла. Присел на низенькую металлическую ограду газона и сидел, наверное, около получаса, не зная что мне делать дальше. Восьмой час вечера, начинало темнеть. Собравшись, я всё же залез в машину и кое как доехал до дома. Пробок уже не было, но поездка показалась мне до странности долгой. Измученный завалился спать.

На следующее утро я принёс цветы на работу и положил ей на стол. Она, в свою очередь, поставила их в воду. Из рук в руки цветы не берёт, но всё же их принимает. Вот ведь странная женщина! Хотя может это и есть мой шанс?

Её реакция не давала мне покоя. До конца недели, при встрече на работе, я здоровался с ней и пытался уловить в её лице какие-то эмоции. Она наоборот старалась не встречаться со мной даже взглядом. Что мне делать? Почему ей не интересно? Причём ей стало “не интересно” как только она поняла мой интерес к ней. Как её заинтересовать? Что это вообще? Страх? Неуверенность? Игра?

Надо было как-то разорвать это молчание. Ничего лучше не придумал и написал дурацкое четверостишье непонятного размера:

11 сентября 2016

Андрей 21:02

"Не надо, не люблю, уйдите прочь, я не возьму цветов…" — Вы всё твердили.

Однако, оказались всё ж не столь бесчувственны как быть хотели.

Услышав"Дайте шанс себе!", спросили"Для чего?", застыли молчаливой,

Но я-дурак ответ не угадал тогда:"Чтоб просто быть счастливой!"