14 инкарнаций Саны Серебряковой

Алексей Николаевич Сысоев, 2017

Саша студент-физик, он популярен, у него много друзей, безоблачное будущее, и он не желает ничего большего, как вдруг появляется странная девчонка, заявляющая, что он – ее параллельная инкарнация, и рассказывающая о вещах, о которых он прежде никогда не задумывался. Начинаются причудливые приключения с богиней мультиреальности. Жизнь совершенно меняется: таинственные сны про рыжую девушку из Англии, которая просит ее найти и спасти, путешествия в прошлые жизни и попытки изменить реальность так, чтобы исправить некоторые ужасные ошибки человечества.

История 2. Лаура Соммерфельд.

Глава 1. Эксперимент.

— А потом, она перенесла нас в Африку… Ты веришь мне?

Дэн стоял с банкой пива в руках, облокотившись на перила, и разглядывал Сашу довольно спокойно для человека, которому только что поведали совершенно невероятную историю.

— Ты рехнулся, Саня? Ты это серьезно? Верю ли я тебе? — рассмеялся, наконец, Дэн. — Что ты куришь? Это же надо навыдумывать такое! Или тебе привиделось?

— Что значит, привиделось? Я был там наяву и в твердой памяти! Деревянная машинка из школы стоит у меня на полке дома!

— Саня, ты бесподобен. Серебрякова, я слышал, не от мира сего. Но чтобы она могла телепортироваться? Если бы ты рассказал мне, что она может поднимать предметы взглядом, я бы еще рассмотрел, как версию. Но это?

— Ладно-ладно проехали. Но, к слову, предметы она может взглядом даже творить, не то что поднимать.

— Проспись, Саня, серьезно. Тебе надо отдохнуть, физика тебя доконает.

Друг похлопал его по плечу и пошел в зал клуба, оставив Сашу на балконе. Он отпил пива, подумывая, не напиться ли как следует, но что-то ему не верилось, что это поможет вернуть сошедший с ума мир на место.

Подошел Толик.

— Ну ты-то хоть мне веришь? — спросил Саша с надеждой.

— Я всему верю, Саня, честно, Сана точно инопланетянка и эсперка. Может, и телепортируется, хотя это как-то, по-моему, чересчур… То есть… что, прямо взяла и создала светящийся голубой портал у тебя в комнате, как в мультфильмах?

— Я так и знал, что никто мне не поверит! Даже не знаю, зачем я всем разбалтываю эту дикую историю.

— Ты просто пьяный, Саня.

— Черт… надо же мне было с кем-то поделиться этим. Она и правда волшебница, кто бы мог подумать! А с кем поделится, если не с друзьями? Я знал что, меня оборжут, Толик, я совершенно был готов. Но просто… кому рассказать, если не друзьям? Это ведь самые близкие люди, которые всегда тебя понимают. Верно ведь, Толик?

— Конечно, Саня.

— Я надеялся, что хотя бы попробуют понять, прислушаться. Но нет… что у меня за друзья? Тут опять только ты, мой сраный оруженосец!

— Какие теплые слова Санёк, я, прям, тронут. Я тебя не оборжал, и понимаю, а в ответ меня опять обзывают оруженосцем, да еще и сраным!

— Ну прости, Томас, но ты и правда оруженосец. Что теперь делать?

— Это у тебя первая банка пива или уже вторая? Тебя прям на глазах растаскивает. Я не Томас, я Толик. Еще не забыл?

— Третья. На, забери, — Саша пихнул ему банку. — А то я подозреваю, что эта гребаная волшебница, не одобряет подобное времяпрепровождение и явится меня воспитывать.

— Что-то у тебя действительно случилось, никогда не видел, чтобы ты выхлестал столько пива за раз. Ты же называл его неблагородным напитком.

— Я просто опасался, что от больших доз благородных напитков я улечу в подпространство, да и мой кошелек опустеет.

— Не переживай, Саня, чтобы она с тобой не сотворила, я тебя не брошу.

— Вот, за это я тебя и люблю, Томас.

— Толик.

— Конечно, Томас. И не расстраивайся, что не выловил меня из реки в 1415 году. Как видишь, смерть, оказывается, вещь не такая летальная, как можно подумать. Да, я не увидел, как мы разгромили этих чертовых разодетых французиков, но, что ж, я могу прочитать об этом и в книгах. Тоже интересно.

— Простите, сир Джон.

— Что?! — опешил Саша.

— Э-э… Я не знаю, у меня просто вырвалась какая-то фигня.

— Блин, как так, Толик? У меня чуть ли не пятьсот друзей, и в Академии и везде, а лишь с тобой я могу поговорить о чудесах, что со мной приключились.

— Только не надо меня опять обзывать оруженосцем, а то я обижусь.

Саша его не слушал, продолжая сокрушаться:

— Черт, я даже не могу позвонить своей девушке, потому что из-за твоей божественной Саны, у меня теперь и девушки нет!

— Карина вряд ли стала бы слушать, про невероятные события. Тут я согласен с Саной, тебе стоило давно с ней завязывать. Правда, лучше бы ты передал эту милашку своему лучшему другу в знак благодарности за все заслуги. Если для тебя она глуповата, то, мне кажется, я бы нашел, как насладится другими ее… э-э… прекрасными качествами.

— Что? Сейчас не пятнадцатый век, чтобы награждать тебя девушками за заслуги. Охренел ты, Томас, с веками. Но что вы — сговорились? Чем плоха Карина? Я временами ее вспоминаю.

— Временами? Обычно так и делают, убитые горем парни! А ты не звонил ей еще раз, через пару дней, может она поостыла?

Саша на секунду завис.

— Черт, я забыл! — выпалил он.

Толик расхохотался:

— Да, Саня, это точно была вечная любовь!

— Как я мог помнить, когда творится такое? Да и пофиг на нее. Она же нашла себе какого-то мужика. А у меня теперь подружка, которая умеет летать и телепортироваться. Пошли из этого клуба, местная публика не доросла до чудес!

— Тебе бы надо уже домой, Саня. Пойдем-ка, я тебя провожу. А то… не ровен час, опять в реку свалишься. Сир Джон, блин.

Они вышли из клуба, узкая улица была темна и пуста. Саша почувствовал, что выпитое уже ударило в голову, и его слегка пошатывает, он неловко ухватился за плечо Толика, чтобы не упасть.

Тот подхватил его за руку и повел неровным шагом:

— О… что-то тебя совсем разморило, брат, может такси вызовем? Идти-то далековато, а если тебя так замотало… У тебя деньги есть?

— Какие деньги? Я на мели.

— Отчего так?

— А, не знаю, не рассчитал. Туда-сюда. Сейчас вот в клубе спустил прилично. Боюсь, мой друг, Томас, на такси у меня нет, это совсем создаст дыру в моем бюджете. А где твоя машина?

— Я собирался пить, какая машина? Я рассчитывал, что меня подбросят. Но мы рано покинули вечеринку.

— Ах, простите.

— Да нет, я все равно собирался проваливать, неудачно подкатил к одной девчонке, она меня чуть из бокала не облила. Пора было скрыться.

— Ты безнадежен. А у тебя что, нет денег на такси? Я тебя все время кормлю, сделай другу приятное, — начал убеждать Саша.

— Ты не поверишь, я тоже на мели.

— Да ты вечно на мели! У тебя что, деньги вообще не держаться?

— Такой уж я.

— Хрен знает что, Толик. Кем тебя не сделай, все равно ты бедный раздолбай. Надо спросить у Саны, отчего ты такой оболтус!

Сзади раздался звонкий голос:

— Водится вечно с другим оболтусом, поэтому за последние полторы тысячи лет ничему не научился.

Саша воскликнул, оборачиваясь:

— О, и правда, зачем нам такси, наша чудесная подружка нас сейчас подбросит!

За их спинами стояла Сана в коротком синем пуховичке. Впрочем, тот был небрежно расстегнут, под ним угадывалось какое-то красное платье и сверкали совершенно голые колени в сапогах.

— Ой! Как ты тут очутилась! Я не слышал, когда ты подошла! — воскликнул Толик.

Бедняга был не на шутку перепуган. Еще бы — превеликая Сана собственной персоной на расстоянии вытянутой руки от него.

— Я просто перенеслась, — сообщила Сана, улыбнувшись.

— А? Телепортировалась? — уточнил Толик с запинкой.

— Перенеслась. Телепортация — это идиотизм. Ну, если, конечно, вас развлекает, разбирать себя на атомы, а потом снова собирать, то всегда пожалуйста.

— Ты что, правда, можешь телепортироваться? Санёк, она что серьезно? — обеспокоенно переспросил Толик, вертя головой.

Сана устало вздохнула:

— Почему никто мне вечно не верит? Вот за этим и приходится устраивать всякие спецэффекты! Если бы я возникла во вспышке света прямо у вас на пути, этот глупыш не сомневался бы. Но я, напротив, не хотела создавать излишнего ажиотажа, тихо возникнув за спиной, а все равно фурор!

— Надо было тихо возникать в пятидесяти метрах отсюда и выйти из-за угла с видом, что ты как бы случайно прогуливалась неподалеку, — заметил Саша.

— Интересная идея, я учту.

— Вы меня разыгрываете? — все еще ничего не понимал Толик.

— Ах, малыш, я вполне могу телепортироваться, это так, — проворковала Сана, к большому удивлению Саши, протянув руку и взъерошив Толику волосы. Тот так и оцепенел в священном ужасе.

Сана, не обращая внимания, обошла его, направившись к Саше и разглядывая его как-то грустно и снисходительно, проговорив:

— Удручающее зрелище.

— О, ну вот, что я говорил, Толик? Сана не одобряет, — буркнул Саша.

Сана вздохнула:

— Да мне до лампочки, Саша, о чем ты? Бремя разумного сознания, порой так давит на вас, беспомощных созданий, поэтому вам требуется что-то, что низвело бы это думающее сознание до каких-то простых животных форм, только и всего.

Саша воззрился на Толика:

— Это она меня сейчас что, завуалировано обозвала животным?

Но друг ничего не мог ответить, глядя на Сану квадратными глазами и будто находясь на грани побега.

— Господи, Толик, выдохни уже, что ты так ее боишься? Она бывает мила, когда не обзывает концом карандаша или еще чем в том же духе.

— Ах, спасибо, Саша, — поблагодарила девушка.

— Сана, скажи ему, что-нибудь, а то он, по-моему, боится дышать.

— Не бойся, ведь ты меня подсознательно всегда помнил, не так ли?

— Я… э-э… — выдавил Толик.

— Как это — помнил? — не понял Саша.

— Не важно, — сказала Сана и положила Толику руку на плечо, мягко проговорив: — Я тебе ничего не сделаю, малыш, успокойся. Даже если я волшебница, это же не делает меня страшной, правда?

— Ну нет, наверное, — кивнул Толик неуверенно, но вроде успокоился.

— Ты в пуховике? — поинтересовался Саша.

— Ну так холодно же.

— Неужели?

— На самом деле, я не собиралась здесь появляться и читать нотации, как ты воображал. Но меня посетила одна идея, а у тебя как раз подходящее состояние для этого. К тому же вам все равно требовалась помощь.

— У меня состояние, тянущееся ко сну.

— Вот именно этим мы и займемся, — загадочно улыбнулась Сана.

Толик удивлено ахнул, но тут же стушевался, когда девушка на него коротко оглянулась.

Саша проговорил:

— Не знаю, Сана, на что ты намекаешь, но если ты телепортируешь нас с этой промозглой улочки, туда, где теплее, я на все согласен.

— Нас? Твой дружок нам не понадобится, и я бы даже сказала, будет немного лишним, я рассчитывала оставить его здесь.

Толик опять ахнул, на этот раз с некой робкой претензией на обиду.

Саша возмутился:

— Сана, имей сердце, на дворе практически ночь, холод, как мы можем оставить здесь Толика? Только не надо телепортаций, ты же повредишь ему психику!

— Я думаю, твой друг куда больше подготовлен к чудесам, чем ты думаешь. Особенно в моем исполнении, — выдала Сана загадочно и стала рассматривать Толика оценивающе, как будто прикидывая, как бы половчее запустить его в небо.

— Вы знаете, а может я лучше пойду? — сообщил Толик, очевидно, предчувствуя недоброе.

— Нет-нет, никуда ты не пойдешь. Саша прав, уже поздно, а живешь ты вообще на другом конце города.

— О… она даже знает, где я живу, — выдохнул Толик.

— Глупо было с твоей стороны не подумать, как будешь возвращаться, Саша-то мог бы и пешком дойти, здесь не далеко, — продолжила наставлять Сана.

— Прости, я не хотел! — выпалил Толик.

— Вот всегда ты так. Ну-ка закрой глаза. Сейчас окажешься дома, не удивляйся ничему, я многое умею, ты же знаешь. И просто ложись спать. Хорошо?

— Да, Сана.

— Вот и славный мальчик.

Толик закрыл глаза и исчез, словно его тут и не было.

Саша поглядел на Сану прищурившись:

— Что-то я не понял. Вы что, знакомы? Ты разговаривала с ним как-то… Странно…

Сана пожала плечами:

— Может и знакомы, но он все равно не помнит. Нам тоже пора, а то все вероятности указывают на то, что еще тридцать четыре секунды на этом ветру, и ты заработаешь простуду, что совсем нам некстати.

Девушка взяла его руку выше локтя, легонько подтолкнув, и Саша обнаружил, что они уже в его квартире, а свет включился сам собой.

— А где голубенький портал? — спросил он.

— Ох, да сдались тебе эти спецэффекты?

— А что будет с Толиком? Ты просто телепортировала его, оставив разбираться, что это было?

— С ним все будет в порядке. Он, с одной стороны, существо простое и не склонен зацикливаться на необъяснимых событиях, а с другой, человек куда более открытый, поэтому примет все как есть. Он давно чувствовал, что я обладаю магией.

— Толик что, какой-то особо чувствительный?

— Не отвлекайся. Раздевайся и ложись в кровать.

Саша засомневался:

— Пусть я слегка пьян, но ты же понимаешь, что я не могу не спросить — а что это ты затеваешь? Что-то мне подсказывает, ты предлагаешь лечь вовсе не затем, зачем можно было бы подумать в такой ситуации.

— Ну… — Сана задумчиво постукала пальчиком по губе, — может, я полежу рядом с тобой. Я пока не решила, как лучше сделать. Как-то, хм… мне тоже надо будет погрузиться в сон, а делать это на стуле или полу будет, наверное, не очень удобно…

— Слушай, ну ты меня вообще заинтриговала! Ты не захватила с собой пижамку? Я не пущу тебя в кровать в одежде! А если ты ляжешь рядом со мной без одежды… Ух, черт, Сана, я думаю, я не смогу уснуть. Предупреждаю, будешь приставать, я сегодня за себя не отвечаю. Сестренка ты там, не сестренка.

— Поумерь свои эротические фантазии. Могу материализовать пижамку, а могу разместится и на стуле. Существу моего уровня для вхождения в сон можно прибывать в любом положении, даже лететь по воздуху. Но в кровати, конечно, было бы естественней, и на твой мозг это повлияло бы умиротворяюще.

— Ты как-то мало имеешь представления о моем мозге, если думаешь, что девушка в моей кровати повлияет на меня умиротворяюще.

Сана пихнула его в кровать:

— Давай, раздевайся, а я схожу сделаю тебе чай.

— Даже не знаю, и за что мне сегодня такое счастье?

— Вероятно, мне надо все-таки пояснить, чем мы сейчас займемся, — сказала девушка, сев на стул перед ним.

— Точно, а то я уже почти снял штаны, а ты только вспомнила об этом!

— Я подумала о том, что стоит совершить небольшое путешествие по твоим прошлым жизням.

— Что, прямо сейчас? А что вдруг?

— А почему бы и нет? — пожала девушка плечами и, вздохнув, призналась: — На самом деле, я хочу изучить природу нашей связи. Как мы недавно выяснили, реинкарнации у нас разные. Я хочу узнать о тебе побольше и увидеть твои прошлые жизни своими глазами. Ну и тебе будет полезно, ты раскроешь свои отрицательные и положительные качества.

— Сана, давай не будем в этот чудный вечер употреблять таких мудреных слов! Может, создашь шампанское? Бокалы у меня есть.

— Знаешь что, только природное чувство такта…

— Что природное? У тебя?..

— И некоторая прагматичность удерживают меня от того, чтобы не устроить тебе экстренное протрезвление. Видишь ли, мне настраиваться на твои прошлые жизни не так легко, ты создание довольно отличающееся от меня.

— Кто бы мог подумать, правда?

— Поэтому, чтобы лучше войти в твое прошлое, стоит это делать через твое сознание, причем во сне. А то, что ты накачался низкопробным спиртосодержащим напитком, неожиданно оказалось кстати.

— Почему это?

— Если пережитое будет казаться пьяным сном, то не перевернет все в голове.

— Ты перевернула мне все в голове вчера, когда открыла здесь чертов портал в Париж, подруга. Поздно беспокоится о моем самочувствии.

— Помнишь, какой эффект на тебя произвело, когда ты вспомнил себя китайской принцессой?

— Еще бы.

— А почему так? Я тебе скажу. Ты привык видеть себя парнем, двадцати лет, студентом-физиком и вдруг видишь влюбленной девушкой пятьсот лет назад, уже нужна определенная гибкость.

— Пожалуй, что так.

— Рыцарь не слишком отличался от тебя сегодняшнего, это тебе было легче принять. И в общем эти две жизни ты переварил, но что-то другое может подействовать на тебя ошеломляюще. Есть, также, вещи, которые тебе будет трудно вспомнить самому, ты слишком изменился и сейчас уже другой.

— Когда мы завалимся под одеяльце, красавица, сколько можно философствовать?

— Сон всегда остается сном. Во сне ты можешь быть хоть маленькой поющей снежинкой выписывающей круголя на поверхности гладкого озера…

— Ну ничего у тебя примеры…

— Мы уснем и во сне настроимся на твое прошлое, увидев его как бы со стороны.

— Так я и знал, что сегодня ты все сведешь к чему-то вроде совместной медитации у меня в кровати. Ты стала такой предсказуемой Сана. Но надеюсь, будет интересно.

— Будет. Продолжай раздеваться, а я схожу за чаем, уютная домашняя обстановка поможет легче ввести твой мозг в нужное состояние.

— Мне кажется, если ты в этом коротком платьишке присядешь ко мне на колени, и мы выпьем пару бокалов шампанского, мой мозг войдет в нужное состояние в два раза быстрее.

— Бокал шампанского, скорее приблизит твой мозг к отмиранию некоторых достаточно полезных групп нейронов, чем к нужному состоянию. И ты-таки напрашиваешься на лекцию. Привычка прятаться от сложностей реальности давая себе по голове, Саша, само по себе ведет к постоянному затуманиванию этой самой головы, что, ну, по меньшей мере, немного неудобно для жизнедеятельности, не так ли? Если, конечно, ты рассчитываешь вести жизнь чуть посложнее орангутанга.

— Черт, Сана, теперь мне вообще расхотелось, что-либо пить! Но я все жду, а когда ты начнешь раздеваться. Не стану скрывать, наблюдение за этим, станет для меня не менее волнующим переживанием.

— Правда? — Сана даже чему-то обрадовалась. — Я схожу за чаем, — сказала она, поднявшись со стула.

Девушка скрылась за дверью.

— Эй, а ты знаешь, где у меня, что лежит на кухне? Может тебе все-таки помочь? — крикнул Саша.

Но она неожиданно вернулась, с чашкой дымящегося чая в руке и в какой-то розовой пижаме.

Саша с недоверием разглядывал девушку, когда она подала ему чай, и спросил:

— Ты в курсе, что не прошло и трех секунд, когда ты вышла за дверь. Ты даже не успела бы дойти до кухни за это время, не говоря уже о том, чтобы подогреть чайник, сделать чай и переодеться!

— Скорее всего, так.

— И к чему тогда этот балаган? Могла бы колдовать у меня на глазах. Меня ведь уже ни чем не удивишь.

— Ну, должна же быть какая-то естественность.

— Естественность?

— Если я отвыкну хотя бы иногда изображать обычную девушку, то могу где-нибудь прилюдно напортачить, чем введу в несказанное удивление всех окружающих.

— Да ты и так вводишь. Постояла бы там хотя бы минут десять!

— Пей чай и не болтай, тебе надо успокоиться, выровнять мозговые волны.

— Ты шутишь? Не представляю, как это сделать, если ты втираешь мне заумности.

— Я помолчу.

Саша смерил ее взглядом. Лег в кровать, накрылся одеялом, стал пить чай. Открыл было рот, но девушка тут же оборвала его:

— Ни слова, просто пей чай и дыши ровно.

— Да ты шутишь, Сана, когда ты сидишь тут рядом в розовой пижаме, и созерцаешь меня, как натуралист лягушку, я должен дышать ровно?

— Я рассчитываю, что алкоголь в твоей крови начнет действовать усыпляюще, до сих пор этому мешало твое возбужденное состояние от прогулки по холоду и разговор со мной.

— Если бы, только прогулка и разговор, Саночка, меня перевозбудили.

Она не отреагировала, просто сидя и наблюдая с легкой улыбкой, как бы говоря — у меня полно времени и терпения. Саша отпил еще чая, уставившись в потолок, потом еще. И вроде бы тело стало наливаться теплом и безмятежностью.

Сана как будто почувствовала это, поставила чашку на стол, и… осторожно перебравшись через него, легла рядом. Саша отметил, что не чувствует никакого аромата духов и вообще искусственных цветочных запахов, просто неуловимая свежесть.

— Я думал, у тебя будет пижама в мишках, — брякнул он.

— Тебе нравятся пижамы с мишками? В следующий раз учту.

Она скользнула под одеяло, шелковистая пижама прижалась к ноге и боку.

— Черт, Сана, должен тебе сказать, что я сейчас могу снова прийти в возбужденное состояние.

— В самом деле, ты что такой озабоченный? Я же практически одета, и просто лежу рядом.

— Толику бы хватило, чтобы сразу улететь в рай.

— И кровать у тебя достаточно широкая, чтобы уместиться вдвоем, так что…

— Ну так, кровать бралась в расчете на двоих-троих — жизнь студента полна неожиданностей. Правда, не ожидал, что окажусь здесь с какой-то богиней мультиреальности. Но мне кажется, если я потрогаю тебя за ляжку, ты сразу сломаешь мне руку. Вот в чем трагичность ситуации.

— Настройся на рабочий лад, Саша! Мы здесь не просто так прилегли, а для серьезного дела. Закрой глаза, дыши глубоко. Так, все задолбал, я выключу свет и тебя заодно!

Свет погас и сознание Саши, тоже вслед за ним.

Глава 2. Дикое прошлое.

Он поплыл в безбрежной разноцветной реке.

Однако, долго плыть не пришлось, кто-то будто выдернул его из этого потока за руку, прошептав на ухо:

— Нет, Саша, сегодня мы не будем барахтаться в море сновидений, у нас есть другое дело, помни о нем.

— Где мы? Куда плыть?

— Плыви назад по хронологии, в прошлое, и мы не плывем, мы летим. В ближайшее прошлое. Кем ты был, до того, как стал Сашей…

— Разве не стриптизершей?

— Не сбивай себе настройку, давай проверим, есть ли там что-то еще. Там умещается лет двадцать. Что ты видишь?

— Я стою с куклой на дороге.

— Так, сейчас, скорректирую наше движение, посмотрим. Сосредоточься на образе, ты стоишь с куклой. Ага, я вижу, ты маленькая девочка.

Саша тоже видел сквозь расступающийся туман. Заасфальтированная дорога, дома вокруг, американский частный сектор.

— Надеюсь, это не Канада, — буркнула рядом Сана.

— Это Америка, — проговорил Саша, заворожено глядя на себя самого.

Перед ними стояла девочка лет трех, засунув палец в нос и рыдая. На ее макушке торчала смешная косичка, а голубое платьишко растрепано.

Саша так же увидел, что Сана стоит рядом с ним все в том же пуховичке и красной платье, засунув руки в карманы и ежась, как будто здесь холодно, хотя на дороге царило лето и было часа четыре вечера.

Девочка перед ними ничего не замечала, заливисто рыдая и болтая каким-то изрядно поломанным пупсом, держа его одной рукой за ногу.

Вдруг, раздался трубный гудок откуда-то слева. Девочка удивленно подняла взгляд, обернулась, а в следующее мгновение огромный черный американский грузовик с блестящей хромированной решеткой радиатора, снес ее на огромной скорости.

— Интересно, — проговорила Сана.

— Интересно? — Саша прибывал в ужасе. — Что это было? Это что? Это же был я, да? Та маленькая девочка? Где она?

— Да, ты был этой девочкой, а это, похоже, семьдесят шестой год. Получается, быстрое перерождение сразу после стриптизерши, и не менее быстрый финал.

— О чем ты? Что с той девчонкой?!

— О… прости, Саша, я говорила, что могут быть шокирующие сцены. С тобой в той жизни произошла небольшая неприятность, тебе было почти три года.

— Неприятность?! Грузовик это неприятность?! — Саша схватился за голову. — Боже, я помню это! Последнее, что я видела, этот здоровый грузовик и его стремительно приближающуюся решетку радиатора! А потом темнота.

— Послушай, Саша, тебе надо научиться реагировать на такие вещи без истерик. Мы сегодня не раз полюбуемся на твою смерть, если ты каждый раз будешь так переживать…

— Да меня же размазал по своему бамперу чертов грузовик, когда мне было всего три года!

— Саша, успокойся, это проза жизни. Ты умирал и рождался тысячи раз. Мы всего лишь увидели финал одной из твоих жизней. Посмотри на себя сейчас, ты жив, ты родился снова. То, что тебя сбил грузовик ребенком, не более трагично, чем, если бы, он сбил тебя в старости.

— Не более? Я вообще не успел пожить, не успела жизнь раскрыться мне, как мои мозги оказались на дороге!

— Не драматизируй. Даже короткая жизнь имеет смысл. А эта жизнь по каким-то причинам должна была быть такой короткой. Это естественно. Жизнь завершилась, поэтому оборвалась.

— Какой логичный довод! Ты так говоришь, потому что тебя то, небось, не сбивал грузовик.

— В средневековье во Франции меня сожгли на костре, могу тебя заверить, грузовик не плохая альтернатива.

— На костре?.. О… прости…

— Да ничего, мне тогда уже был доступен чрезвычайный контроль над телом и сознанием. Я смеялась, когда меня жгли. Эти бедолаги, в последствии, умерли от инфарктов и инсультов, вызванных тревогой и страхом, думая, что я прокляла их этим смехом, а мне просто было смешно над их затеей.

— Блин, Сана, ну ты просто камень. Так спокойно рассуждаешь о таких вещах!

— Поживи с мое, братик.

Саша огляделся.

— Похоже вон там, мой дом. Что за странная короткая жизнь. Почему так случилось?

— Причин может быть много, либо твое короткое воплощение и смерть должны были чему-то научить родителей или даже водителя, либо ты чувствовал, что все лучшее уже случилось, дальше вырастешь, совершишь непоправимые ошибки, так что пора на перерождение, здесь делать нечего.

— Что? Мне было три года, Сана. Я был мелкой сопливой девкой. Я, по-твоему, сообразила, что залечу в двадцать лет по глупости или еще что в том же духе, и поэтому встала под грузовик? Я оказалась на дороге случайно! Я даже не поняла, что это дорога, что тут опасно!

Сана вздохнула:

— Саша, мы формируем нашу жизнь, как перед ее воплощением, так и во время него. Да, ты был несмышленой девочкой, но твое надсознательное «Я» направило тебя на дорогу, потому что жизнь должна была закончиться.

— Как-то все это ужасно, — пробурчал Саша, убито.

— Вот поэтому я не стала показывать тебе это наяву. Утром, когда увиденное будет лишь сном, ты сможешь смотреть на вещи чуть более философски.

Сана осмотрелась, не без интереса. Для нее это все, похоже, было не более чем интерактивным кино.

Саша проворчал:

— Вот смотрю я на тебя и думаю, грани твоей странности бездонны. Там, наяву, ты ходила по морозу почти раздетой, а здесь, в сонном видении, да еще когда лето, ты в пуховике.

— Ну, просто такой мой последний образ перед вхождением в сон… это не имеет никакого значение, почему тебя все время беспокоит моя одежда?

— Твой последний образ, был розовая пижамка, Саночка. Шелковистая на ощупь. Я запомнил.

— Ну не буду же я ходить здесь в пижаме!

— Ладно, Сана, проехали. Твоя логика поистине запутана, как гиперкуб Хинтона!

— Идем дальше, — сказала Сана.

— А? Куда?

— Прыгнем в водоворот.

Сана взяла его за руку, дернула за собой, и в следующую секунду они уже летели с какой-то поразительной высоты в центр бурлящего внизу не то смерча, не то циклона. Ветер ревел в ушах, сверкали молнии.

— Что это? Это что, водоворот по-твоему?! — крикнул Саша.

Сана умудрилась пожать плечами.

Спирали облаков поглотили их.

Напротив Саши сидела симпатичная блондинка, разглядывая его сосредоточено. Саша, от неожиданности, тоже на нее уставился. Он не понимал, что происходит. Только что они падали в какой-то ураган, и вот, вдруг, он здесь.

Это была поразительно замызганная квартирка, бог знает где. Горела лампа, стоящая на столе, отбрасывая тени на стены в жухлый узорчик.

— Ни хрена ты не понимаешь, в жизни, Луи, — сказала девушка Саше со всей серьезностью, потом потянулась, взяла зажигалку с тумбочки между ними, и закурила. Девушка была худая, изможденная, с большими глазами, но симпатичная. Ей было лет пятнадцать.

Саше показалось, он ее где-то видел.

Она смачно затянулась и выпустила струю дыма в воздух. Донесся запах, и Саша не знал, что это, но точно не обычный сигаретный дым.

Девушка затянулась еще, при этом у нее задергался глаз и рука.

— Простите… — открыл рот, Саша. — Но я, ни разу не Луи, и где это мы…

— Чертов французик, ты вообще ни хрена не понимаешь, — сказала блондинка, смотря куда-то мимо него.

— А ты, можно подумать много понимаешь, Элизабет, — ответил девушке кто-то сзади.

Саша обернулся, буквально вплотную на диване сидел какой-то парень с бородкой и в смешной шапочке. Вероятно, это и был Луи.

В замешательстве Саша обнаружил, что парень сидит не просто вплотную, а нога Саши проходит сквозь его ногу, да и плечо незнакомца сейчас утопало в его груди на добрые пять сантиметров. Вдруг из живота Саши вынырнула рука с сигаретой и тот парень тоже затянулся.

— Эй! Что происходит? Я что, гребаный призрак! — воскликнул Саша, подпрыгнув на месте.

Парочка совершенно на него не отреагировала, подтвердив этот довод.

— Успокойся, Саша. Это твое воспоминание, — проговорила Сана.

Она стояла, прислонившись к шкафу, сложив руки на груди и разглядывая блондинку с каким-то меланхоличным выражением.

Саша провел рукой сквозь тумбочку, наблюдая, как ладонь проходит через дерево, скрываясь внутри.

— А мы что, тут как голограммы, что ли? Почему я прохожу сквозь предметы?

— Ну, обычно, в воспоминании присутствуют и вовсе бестелесно, я произвела маленькое улучшение, для удобства.

— Кто эта белобрысая девчонка?

— А ты не узнаешь?

— Да ты что, Сана? Девка выглядит так, как будто бухала с рождения, а от курева у нее уже глаза навыкате. Откуда я ее могу знать? У меня немного иной круг общения!

— Мне неловко говорить тебе об этом, но эта блондинка — ты.

— Забористую ты дрянь притащил на этот раз, Луи, — просипела девка, выдыхая дым через нос. — Я чувствую себя розовым шаром, которого надули гелием, а где-то в башке разноцветные пузырьки хором поют «Иисус возлюби нас».

У Саши отвисла челюсть.

— Сана… Скажи, что ты пошутила!

— Что, тебе не нравится малышка Элизабет? Посмотри, какая лапочка, вся в тебя, — хихикнула Сана.

Элизабет стряхнула пепел себе на собственное колено в зеленых колготках и даже не заметила.

— Что с ней случилось? — в ужасе спросил Саша. — Ее что, из дома выгнали? Она больна на голову? Что это за притон?

— Это та самая сногсшибательная блондинка, которую ждет оглушительная карьера стриптизерши через десять лет, — пояснила Сана.

— Ты же согласилась, что мне не стоит это переживать заново!

— А разве мы переживаем? Мы наблюдаем со стороны во сне. Все безопасно. Да, она выглядит немного не фонтан — ну что поделать, бурное детство, стремительное отрочество. Пьянки, гулянки, много новых знакомых. Ах, разве все мы не веселимся в старшей школе?

— Что? Ты что так шутишь Сана?

— Я бы сказала, испускаю черный сарказм.

— Правда, что Земля, круглая, Луи? — подала голос деваха.

— Да, — кивнул Луи.

— А я думала квадратная.

— Что ж, бывают в жизни разочарования Элизабет, Санта-Клауса тоже не существует, — пробурчал Луи, уставившись в одну точку.

Саша схватил Сану за плечи и вскричал:

— Это сюрреализм! Я не мог быть этой прокуренной малолеткой, у которой даже форма земли взывает сомнения! — воскликнул Саша.

— Ну что ты так переживаешь, во времена крестовых походов я тоже немного плавала в этом вопросе. Общественное мнение тогда, разделялось, хи-хи-хи!

— Хватит издеваться, Сана! Там было дремучее средневековье, а тут Англия, шестидесятые годы! Черт, да уже цветные телевизоры изобрели!

Сана отошла от шкафа, прохаживаясь по квартире, говоря на ходу:

— Мы здесь присутствуем, как бы проекцией и наблюдаем со стороны за сценой из той твоей жизни. На вопрос, что случилось с Элизабет, у меня нет однозначного ответа. Отчасти пробелы в воспитании, отчасти природное раздолбайство. Мать уборщица, отец водитель спецтехники. В принципе с деньгами особых проблем нет, да и семья, как семья. Родители ее по своему любят, но воспитывать некогда, да и попробуй воспитай такую разгильдяйку. Учиться она не любит, зато общительна, состоит во многих молодежных компаниях и часто так вот зависает с друзьями по квартирам и притонам.

— Ужасно, — отозвался Саша, разглядывая версию себя, отрешенно смолящую папиросу.

— А потом, как ты помнишь, встретит большую любовь в виде рок-музыканта и уедет с ним в Ливерпуль. К тому моменту она будет меньше пить, да и подрастет, так что внешние данные станут вполне ничего. Даже в таком состоянии, как видишь, Луи не жалуется.

— В смысле? Они что — парочка? — испугался Саша. — Да он же старше даже меня сейчас! Ему лет двадцать пять!

— Луи двадцать три, просто на нем тоже сказалась бурная жизнь. И он не так плох, мозги у него тогда еще работали, он потом смог выбраться из такого прозябания, обзавелся семьей и дожил себе спокойно до старости.

— Какая идиллия…

Луи тем временем отпил еще пиво, и подал голос:

— Элизабет, я все думаю, почему ты таскаешься с такими, как я? Зачем тебе это? Ты же не такая уж дура.

— Это он сейчас про ее ремарку о квадратной Земле? — вставил Саша, не удержавшись, но Сана ему шикнула, чтобы слушал дальше.

— Опять ты за свое, Луи. Я же сказала — ни хрена ты не понимаешь. Я так хочу. Я не хочу жить, как все! Я хочу жить, как я хочу, понял?

— У тебя бы могло быть будущие, Лиззи, это у нас всех его уже нет.

— Не нуди, и не называй меня Лиззи, терпеть не могу.

Элизабет затушила сигарету о тарелку, не с первого раза попав в нее, а потом стала методично скатывать чулок с левой ноги.

— О… — воскликнула Сана. — Нам, пора, Саша. Малышка Элизабет и Луи, сейчас займутся кое-чем, на что смотреть нам совершенно излишне. В основном для сохранения нашего же психического здоровья.

— Что? — опять испугался Саша.

— Ах, мне тоже нелегко, ты же понимаешь, что эта Лиззи в каком-то смысле часть меня, и я ощущаю ее личность. Вот уж, не самое приятное сознание. Пошли-пошли, да не оглядывайся ты так, у них все будет отлично. В первый раз, ты сделала аборт не в пятнадцать, и виноват там был не Луи, а улыбчивый парень, моющий машины на автозаправке в соседнем квартале.

Саша уже не знал, что сказать, у него просто отнялся язык, и он дал себя увести, в клубы тумана.

— Я думаю, тебе надо, все-таки, кое-что пояснить, касательно такого воплощения, — сказала Сана, когда они остановились в облачной дымке. Понимаешь, в той жизни ты хотел эксперимента.

Саша ужаснулся:

— И стал тупой девочкой-наркоманкой попадающей в истории? Ну, зашибись, тяга к экспериментам!

— Да, ты хотел исследовать самое дно. Я прочитала это в том, чем является Элизабет. Грубый поспешный слепок, сделанный в отчаянии. Хмм… а это интересно. Я думаю, нам обязательно надо посмотреть, что было перед этим. Что на тебя так повлияло.

— Да уж, давай-ка посмотрим.

— Настройся, улови проблему. Тот момент, который стал для тебя ключевым. Это не последняя жизнь перед Элизабет. Не ремонтник из Мэриленда. Та жизнь была спокойной.

Саша отрешенно смотрел в туман, видя там сцены американской глубинки, шоссе и придорожных закусочных.

— Да… это была скукота, рефлексия и стагнация, — пробормотал он.

— Стагнация?

— Не знаю, как объяснить. Как будто все двигалось по кругу. Еще одна жизнь, в которой… все по-прежнему.

— Так… понимаю. Двигайся дальше, вглубь. Посмотри, целая череда достаточно одинаковых и коротких жизней. Это интересно, какая то интрига.

— Черт, Сана, мои жизни — это тебе не сериал, чтобы скоротать вечерок с попкорном! И почему череда? Эта картинка в тумане будто застыла на начале и середине двадцатого века.

— У тебя там веер параллельных жизней. Твое сознание пыталось выйти из замкнутого круга в многочисленные варианты. Ты прожил сотни лет, которые заняли пятьдесят в истории Земли.

— Если бы я еще понимал, как это.

— Сейчас не время этим заниматься. Давай просто отправимся дальше и посмотрим на что-нибудь еще.

Сана взмахнула рукой, и они мгновенно оказались совершенно в другом месте. Саша обнаружил себя стремительно скачущим на лошади по жаркой прерии. В лицо летела пыль из-под колес какого-то дилижанса.

Происходящее ввело его в ступор и панику. Ведь он никогда в жизни не ездил на лошадях, а тут такая скорость, он верхом, и чувствует, как кобыла под ним несется галопом. Однако он почему-то не падал, хотя убедился, что сейчас на лошади сидит он сам, Саша, в… А что за одежда на нем, действительно? Он задумался об этом впервые, как они затеяли это путешествие во сне. Но увидел нечто вполне приличное, джинсы, футболку, кроссовки. Правда, заподозрил, что это появилось только что, как задумался об одежде. Так обычно и бывает во сне.

Справа возникла Сана, верхом на черной кобыле… А может и коне, Саша не разбирался. Девчонка лихо скакала, привстав в стременах, при этом ее пуховик и платье никуда не делись, что смотрелось весьма гротескно для такой ситуации. Девушка получала явное удовольствие от происходящего.

— Что твориться? Мы где? Почему я на лошади?

— Мы скачем по прерии за каретой, Саша, не видишь что ли?

— Очень смешно. А зачем? Что это?

— Дикий Запад Саша. Судя по местности центральные штаты. Год, я так понимаю, в районе 1870-х.

— Это одна из моих жизней?

— Да, но сам ты, вон там.

Саша посмотрел в указанном направлении, в пыли проступил какой-то ковбой не менее лихо, чем Сана, скачущий на своем коричневом жеребце, размахивающий на ходу веревкой. Кажется, это называлось лассо. И, судя по всему, он собирался закинуть его на резной угол кареты.

— Так, я что, был грабителем дилижансов? — поинтересовался Саша.

Тем временем вокруг появились и другие участники погони, такие же залихватского вида ковбои в шляпах, с пистолетами. Трое. И все они гнались за злосчастным экипажем, что усиливало подозрение о разбойничьей банде, решивший грабануть каких-то путников.

— Какого плохого ты о себе мнения, Саша. Это походит на дилижанс?

— А что, нет?

Девушка как будто присмотрелась внимательней.

— Ой, и правда. Наверное, повозки такого типа и называются дилижансом. Что ж, я не увлекалась фильмами про индейцев, так что не признала, прости.

— Я тоже не увлекался!

— Правда? Как интересно. Но как видишь, эта тема тебе более чем близка.

— Как ты умудряешься даже во время такой дикой скачки, наукообразно разглагольствовать?!

— Ну, мы же в видении, экстрим происходящего кажущийся, я могу в любой момент слезть с коня и парить по воздуху в полулежачем положении.

— Так что, я главарь какой-то банды, которая грабит почтовые фургоны? — напомнил ей Саша, о текущем, а то, она, похоже, отвлеклась.

Тот ковбой, которым, по заверениям Саны, и был он сам, тем временем, закинул свое лассо на угол. Правда, не ясно, что он этим хотел добиться, экипаж таким способом определенно не остановишь. Потом выхватил револьвер, и начал сближаться.

Из окна дилижанса высунулся человек в черной шляпе, с гирляндой пуль через грудь. И сделал пару выстрелов, но мимо. Ковбой-Саша, как будто этого и ждал, метко всадив пулю ему в лоб, и человек повис в окне. Спутники ковбоя, ободряюще засвистели и закричали, пришпоривая коней.

— Ну вот, я пристрелил почтальона! — удрученно проговорил Саша.

— Ты серьезно? Этот парень в окне, по-твоему, походил на почтальона? — спросила Сана, смеясь.

— Ну… письмо любимой я бы ему не доверил, видок у него какой-то нерасполагающий, но это же Дикий Запад, они тут душ принимают раз в год и носят весь свой боезапас даже в туалет.

— Ты знаешь, Саша, при всей дикости Дикого Запада, почтальоны пулями не обвешивались и в черное не рядились. Это тебе такой жирный намек.

Ковбой приблизился к дилижансу вплотную, натянул веревку, и перепрыгнул на заднюю подножку.

— Это правда я? Ну прямо Клинт Иствуд, — прокомментировал Саша.

Ковбой прополз к двери, держа пистолет, распахнул дверцу, дал телу мужика в черном выпасть и стал палить в салон, зычно крича:

— А ну останавливайтесь, говнюки, и сдавайтесь, быстро! Стой, говорю! Руки вверх!

— Да, Саша, ты прямо был гением переговоров. Люди находящиеся внутри, вряд ли бы успели последовать твоим разумным воззваниям, ты же изрешетил их пулями, — проговорила Сана.

— Скажи это парню в шляпе, я вообще происходящее не помню.

Лихой мужик уже залазил в карету под дружные радостные вопли его друзей. А через некоторое время дилижанс стал замедлять ход, четверка лошадей, что его тянула, стала взбрыкивать, ржать, и замедляться.

Повозка остановилась, из открытой дверцы выпал какой-то юнец в смешной шляпе. Причем так, как будто его оттуда вышибли пинком. Следом, эффектно и красуясь, выскочил ковбой. Его спутники осаживали лошадей, окружая выпнутого пацана, хохоча и ругаясь.

— Полюбуйтесь, парни, последний выживший из банды Эрни.

— Черт, Быстрый Билл, ты что, положил всю банду Кривого Эрни? Кого мы будем теперь вешать?! — воскликнул один из спутников, и все дружно загоготали.

— Я предложил им сдаться, они не захотели. Там внутри штук пять трупов.

— А где сам Кривой Эрни?

— Кажется, это он выпал, там, чуть дальше. Давно не видел его рожу вблизи, не признал. Его, конечно, стоило бы взять живым.

— Скажи ему, чтобы в следующий раз представился, прежде чем высовываться и палить в стражей порядка! — воскликнул другой спутник и все снова загоготали.

— Это вот они, стражи порядка? — переспросил Саша у Саны.

— Познакомься Саша, шериф и его команда, не видишь что ли, звездочки у них на груди?

— Елки-палки, да они сами больше на бандитов походят. Где их шерифская форма?

— Ну, Саша, провинция, крайний рубеж. Здесь людям не до формальностей, да и бюджеты местных городков довольно скромны. Тем более Быстрый Билл, любил наряжаться элегантнее, чем скучные костюмы шерифов.

— То есть… это что, вон тот мужик, который я? Шериф и есть?

Саша увидел на рубашке ковбоя золотистую звезду, и даже чертыхнулся. Его прямо гордость за себя распирала.

— Да, иной раз от тебя был какой-то прок обществу, — прокомментировала Сана. — В данной сцене, шериф Быстрый Билл, оперативно пустился в преследование угнанного бандитами дилижанса перевозившего деньги банка. Сейчас, как раз, эти прекрасные мужчины…

— Ты сказала прекрасные мужчины? Ты интересуешься ковбоями? Никогда бы не подумал. Подойди сначала их понюхай.

— Ну, я об образе в целом, нюхать мне их совсем не обязательно. Есть в суровых мужчинах на жеребцах и с револьверами что-то…

— Сана, ты ли это? Что за речи? Я думал представители мужского пола для тебя малозначительный копошащийся планктон. Ты что-то перевозбудилась от погони.

— Да дашь ты мне сказать? Так вот, сейчас они залезают в салон, чтобы проверить сундук под сидением. По горячим следам банду удалось нагнать на дороге…

— Это дорога?

— Но уходя от погони, бандиты свернули в прерию, надеясь, видимо, где-то затеряться. Хотя глупость очевидная. Дилижанс куда быстрее едет по дороге, а на бездорожье одиночные ездоки на лошадях определенно имеют преимущество в скорости. Быстрый Билл отличился в этой истории, лично проведя задержание разбойников. Если можно так выразится, потому что он лишний раз подтвердил свое прозвище, поспешив и перестреляв всю банду Кривого Эрни, оставив для суда только самого молодого участника, который на свое счастье так перепугался, что забился под сиденье, поэтому не схлопотал пулю и был обнаружен Биллом, уже когда слегка выпустил пар.

— Тебе надо книги озвучивать, складно рассказываешь. Только поменьше бы черного сарказма.

— В этой жизни ты был хорошим парнем, хотел сделать мир лучше и искренне сражался со злом в виде бандитов разного пошиба на этих просторах.

— Почему мы еще не видели, как меня здесь прикончат? Обычно я любуюсь исключительно на такие сцены.

— Смерть бывает сильным эмоциональным событием, на которое легче настроится спонтанно. Быстрый Билл тихо умер в старости, а сцена что мы наблюдали некая квинтэссенция сути его жизни. Поэтому нас перенесло именно сюда.

— Не знаю даже, что сказать. Мне нравится здесь. Не верится, что я мог быть таким крутым парнем с пистолетами. Ну, хоть что-то веселое, после твоих страшилок. Я уж и не думал, что у меня были какие-то нормальные жизни.

— Ну, если считать нормальным, когда дни за днем гоняешься за всяким отребьем, участвуешь в перестрелках, рискуешь жизнью, а в остальное время играешь в карты, пьешь в салунах и проводишь время с сомнительными девками…

— А что не так? Класс!

— По мне так, воплощению стоит быть более содержательным. У тебя было много хороших жизней. У каждого они есть.

— Очень на это надеюсь.

— Но мы здесь не на хорошие жизни пришли любоваться, Саша.

— Ну на фиг…

— Сейчас будет немного романтики, почти в духе Шекспира.

— Не предвкушаю ничего хорошего.

— А зря. Каюсь, я настроилась на это, как-то раз пару дней назад сама, и да, провела чудесный вечерок с попкорном. Итак, Шотландия, двенадцатый век, живописный замок на холодной скале у моря, — начала Сана рассказ.

Обстановка менялась вслед за ее словами. По темному каменному коридору шла девушка в красивом, но без излишеств, шерстяном красном платье с желтой вставкой на груди и по бокам. Она торопилась на свидание… По крайней мере, Саше откуда-то так показалось.

Девушка была рыжеватой зеленоглазой и в целом не дурна собой. Вот она спустилась по лестнице к конюшне, открыла деревянную дверь и… попала в объятия какого-то юноши, поджидавшего ее в тени стойл.

— Ах, Кайл, я думала, больше не увижу тебя! — хихикнула девушка.

Парень был хорош собой, и одет в черный камзол с вышитыми узорами.

— Гризель! Ты мое солнце, не говори так! — выдохнул Кайл, ненадолго оторвавшись от ее губ.

Парочка увлеклась затяжными поцелуями в углу конюшни.

Саша обнаружил себя стоящим у противоположной стены, рядом возникла и Сана в каком-то вечернем платье в духе этого времени.

— Я послужу рассказчиком, пока наши герои заняты друг другом, — изрекла девушка.

— Где твой пуховик? — поинтересовался Саша.

— Ну, я подумала, зачем ходить во сне в пуховике, к тому же, мы в шотландском замке, я решила, наконец, соответствовать декорациям нашего сюжета.

— Кто из них я, Сана, признавайся.

— Брось, можно подумать, ты не догадываешься? При некоторой сноровке и желании ты бы даже мог вспомнить во всех подробностях, как Кайл засунул тебе язык чуть ли не в пищевод. Ох, и зачем я только это сказала, вместо тебя, я вспомнила это сама.

— В следующий раз наслаждайся одна и избавь меня от подробностей.

— В общем, перед нами типичные романтические герои того времени. Гризель — юная дочь местного барона, владельца этого замечательного замка, и Кайл — сын другого барона по соседству. Так случилось, что последние пару лет эти бароны как-то не воевали, что для них необычная редкость, и часто пировали друг у друга, поэтому дети сдружились.

Громкое хихиканье Гризель, заставило Сану прерваться.

— Ах, Кайл, ну что ты делаешь, это же неприлично! Мы не можем… прямо здесь… Хи-хи-хи!

— Я не могу терпеть, Гризель, твой отец, никогда не одобрит брак!

Гризель с хохотом оттолкнула ухажера, а потом они снова прильнули к губам друг друга.

Сана продолжила:

— Да, проблема в том, что отец девочки невысоко ценил юнца и совсем не видел его отцом своих внуков. Даже если с соседским бароном относительный мир, у суровых горцев это было ненадолго, к тому же, сосед все равно ему не нравился, а мысль с ним породниться задевала все гордые чувства. Как-никак, отцы и деды прилежно и регулярно воевали целый век, грешно нарушать традицию.

— Слушай, Сана, это все конечно очень интересно, но эта парочка там сейчас точно перейдет ко второй базе, они как-то чересчур увлеклись.

— Нет-нет, не переживай. Ты был достаточно воспитанной девушкой. Что с тобой случалось не часто, но само время обязывало к благопристойности, да и суровый отец был не прочь оттаскать тебя за волосы и за менее серьезные проступки. Кстати, вот и он.

Деревянная дверь со стуком отворилась, в конюшню вбежал дородный мужчина в доспехах и два перепуганных солдата.

— Ах ты сраная потаскушка! — сходу разорался мужчина. — А ну отлепись от нее молокосос, а то я тебе сейчас кишки выпущу!

С этими словами он оттащил Кайла за изящный камзол от своей дочери и отшвырнув к стене.

— Что ты себе позволяешь, Бран! — возмутился было юнец.

— А ну заткни пасть! Я бы запер тебя в клетке, да твой папаша припрется под мой стены тебя вызволять! Ну-ка выволочите его отсюда и вышвырните из моего замка, чтобы я его тут не видел!

— Отец, не надо!

— А ты, маленькая неблагодарная дрянь! В конюшне с отпрыском Эвена Сухорукого? Да это плевок на весь наш род!

— Ничего не было, отец, мы просто целовались!

— Это сейчас бабка Иннес посмотрит! Я выпорю тебя и запру, несносная девка!

Сопротивляющегося Кайла уволокли солдаты, а толстяк Бран, потаскав дочь за волосы и надавав ей солидных оплеух вытолкал ее в дверь вслед за ними.

— Нда… а я думал, мой нынешний отец слегка жестковат, — обронил Саша.

— В средние века, любовь у аристократов всегда была не проста и полна препятствий, — хмыкнула Сана.

— И что же, где романтика?

— Ах, какой ты нетерпеливый.

Сцена сменилась на другую. Они очутились в какой-то темной комнатушке с узкими оконцами, едва прикрытыми деревянными ставнями, сквозь которые нещадно задувал промозглый ветер.

Гризель сидела на кровати в пламени свечи и грустила. Вдруг с той стороны ставень, кто-то постучал. Девушка вздрогнула, а потом радостно вскочила, подбегая к окну.

— Да ладно, неужели там этот идиот? — прокомментировал Саша.

— Какой ты критичный к своей большой любви той жизни, — хмыкнула Сана.

— Кайл! — воскликнула Гризель, распахнув ставни.

Да, в оконце виднелся тот юноша, его нещадно хлестал дождь, черные волосы разметались, но он улыбался.

— Ты сумасшедший, Кайл! — вскричала девушка и радостно и перепугано. — Мой отец тебя убьет, если увидит! Как ты сюда забрался? Там же дождь! Камни скользкие!

— Да ну, можно подумать, я этого уже не делал столько раз, любовь моя! Я не мог без тебя! Я хотел тебя увидеть!

— Ты мог разбиться!

— Пусть так, но я бы погиб с мыслями о тебе!

— Дурачок, залазь скорее, ты весь промок!

Она втащила парня за камзол в окно. Оно было так узко, что он едва протискивался в него.

Саша воспользовался моментом, подошел и выглянул.

— Да этот парень точно чокнутый, Сана, тут же метров десять! И я не вижу никакой веревки!

— Замок старый, а кладка грубая, там полно выступов и сколов, за которые можно уцепиться. Кайл был довольно ловким юнцом.

— На фига такие замки строили, если любой любвеобильный дурачок может залезть в окно по стене? — проворчал Саша.

Влюбленные тем временем придавались жарким поцелуям и объятиям.

Сана развела руками:

— Ну, положим, не совсем любой. И это всего один мальчишка, а не целая армия. Солдаты в доспехах и с оружием так не смогут.

— Эй, полегче, джигит, посмотри на него, неровен час схватит меня за грудь, — проговорил Саша с неудовольствием наблюдая за объятиями парочки.

— Ты что, совсем ничего не помнишь? — спросила Сана.

— Нет. И я не удивляюсь, почему. Местечко мрачное, папаша козел, бойфренд не впечатляет, и у меня все время такое чувство, что закончится все это плачевно. Если их отцы на ножах, как может быть иначе?

— Что-то, значит, все-таки припомнишь, — улыбнулась Сана.

— Может они могли бы жить дальше, украдкой встречаясь, но, наверняка, выкинули какую-нибудь глупость, — пробурчал Саша.

— И именно ты будешь инициатором. В образе девушек тебя всегда тянуло на какие-нибудь приключения. Твоя затея куда веселее, чем сидеть в этой келье и тайком встречаться с любимым.

— Ах, Кайл, мне так тебя не хватало! — выдохнула Гризель после очередного затянувшегося поцелуя.

— Я всегда буду с тобой, что бы не случилось, любимая! Но мой отец уже идет сюда с войском, опять будет война.

— Что случилось? Из-за чего? Потому что тебя грубо выгнали из нашего замка?

— И да и нет. Что не знаешь наших отцов? Они всегда найдут из-за чего поскандалить. Твой начал предъявлять претензии, что я на тебя заглядываюсь, мой стал орать, что меня побили и вышвырнули, как последнюю шавку, что, конечно, явное преувеличение. Я бы сам навалял этим двум стражникам, если бы не их копья. Ну, в общем, слово за слово, они стали орать друг на друга и чуть не подрались прямо там, в общей зале нашего замка.

— Ах, какой ужас! — прижала руки ко рту Гризель.

— Их растащили, мой пообещал что так не оставит оскорблений, а твой кричал что, это война, Эван. Ну как всегда.

— Твой отец будет осаждать замок?

— Не бойся, ему никогда это не удавалось.

— Они так мне надоели, Кайл! Давай сбежим! Ты же хочешь быть со мной всегда!

— О да, искрометное предложение, — проворчал Саша.

— Сбежать? Но куда? — спросил Кайл.

— Куда угодно! Подальше от них и их глупых сор!

— С тобой я готов идти хоть на край света Гризель! Но нас будут искать. Наши отцы отправят солдат и отыщут нас в первой же деревне!

— Мы сбежим в лес, Кайл! Тут повсюду одни леса да горы, они никогда нас не найдут. А мы построим себе где-нибудь далеко дом и будем жить!

Саша скептически приподнял бровь, проговорив:

— Построим дом? Нежная девица и паренек, не видавший настоящей работы, да и вряд ли имеющий представление о строительстве? Да там, по-моему, еще и прохладно за окном. Я смотрел пару передач о выживании в лесу, у этих двоих никаких шансов.

— Будучи влюбленной девушкой в двенадцатом веке, ты не был столь критичен Саша, не придирайся, — одернула его Сана. — Ты вообще вряд ли представляла себе, какова жизнь за пределами замка и думала, что люди так и живут. Выбирают полянку посимпатичнее, строят милый домик за пару дней, и живут себе без забот, днем гуляют и собирают цветочки, а вечерами рассказывают истории у камина.

— А еда откуда берется?

— Ну, как откуда, Саша? Поля возделывают какие-то люди, конечно. И с радостью поделятся. А Кайл будет охотиться на дичь, — хихикнула Сана.

Словно в подтверждение ее слов, Гризель, романтично закатив глаза, расписывала Кайлу прелести их свободной жизни:

— Представь, только ты и я в деревянном домике далеко-далеко отсюда, где никого кроме нас. Никто нас там не найдет, мы уйдем очень далеко. Мне приносили еду сюда, я не ела, ее тут много, мы можем взять с собой, нам хватит на несколько дней, а потом, когда уйдем достаточно далеко, мы можем собирать грибы или ягоды, а ты будешь охотиться на кроликов.

— Я согласен на любые тяготы, ради тебя, Гризель, любимая. Но начинается зима, сейчас там холодно и идет дождь, я боюсь за тебя. Что ты простудишься, заболеешь и умрешь, оставив меня одного!

— Нет! Я тебя не брошу, мы теперь всегда будем вместе. Я возьму покрывало, обернусь в него, как в плащ, будет совсем не холодно! Давай сбежим, прямо сейчас, Кайл. Сейчас самое время. Наши отцы будут заняты этой глупой войной, они нас даже не сразу хватятся!

— Я всегда восхищался твоей находчивостью, любимая, из тебя бы вышла прекрасная королева!

— Мы будем королем и королевой лесов, озер, кроликов и оленей!

— Да, любимая!

— Это фейспалм, — прокомментировал Саша.

— Ш-ш-ш, не порти момент, — шепнула Сана. — Это так прекрасно, они так любят друг друга.

— Ты что Сана? Заболела?

— Если я не интересуюсь парнями и любовью, это не значит, что я не романтична. Я же девушка! А в моих прошлых жизнях было много прекрасного, и я могу их вспомнить, глядя на такие моменты.

— Иди включи себе романтическую комедию на компе, черт! Использует тут меня как ретранслятор для настройки на развеселый фильмец!

— Это история не веселая, а грустная, Саша, в этом и есть ее красота.

— Можно, я пойду пока погуляю, мне надоела эта парочка.

— Да хватит уже, у тебя прямо какое-то отторжение этой жизни. Видимо ты до сих пор чувствуешь, что совершил ошибку, или переживаешь все это близко к сердцу.

Кайл, тем временем, полез в окно, радостно воскликнув:

— Я захватил веревку, Гризель. Сейчас, она у меня привязана к кобыле. Я опасался, что из-за дождя будет трудно забраться по стене, тогда я кину тебе веревку. И вот она пригодится нам сейчас, чтобы ты смогла спуститься.

— Ах, Кайл, сама судьба благоволит нам сегодня. Мы сбежим! Я чувствую! Это так невероятно! Свобода, наконец-то!

— Я тоже жду этого с нетерпением. Надо торопиться. К утру тут уже будут солдаты моего отца.

— Тогда поторопись.

— Вот только… — юноша что-то замешкался. — Я никогда не охотился на кроликов. Мне было как-то не интересно…

— Вряд ли это так уж сложно. Сделаешь себе лук.

— Да, ты права, — улыбнулся он.

Юнец скрылся в окне.

Саша посмотрел на Сану:

— Ты шутишь? Я переживаю из-за этого вот дурдома? Мне даже думать о нем не хочется.

— Вот именно. Но если тебя что-то гнетет в этих воспоминаниях лучше посмотреть еще раз с новой стороны. Любовь и яркое приключение. Почему бы и нет? Они, тем самым, наказали своих отцов, заставили их понять, что есть что-то большее, чем их дрязги и войны, за которыми они забыли о счастье своих детей и потеряли их.

— Я щас всплакну, Сана.

В окно залетела веревка с петлей. Донесся приглушенный оклик:

— Привяжи ее к кровати или к чему-нибудь тяжелому.

Гризель выглянула в окно, испуганно оглядевшись, и прошептав одними губами:

— Да поняла я, поняла.

Она накинула петлю на столбик кровати, потянула на себя, проверяя. Кровать была внушительная, из дерева, и, может быть, могла бы и выдержать вес хрупкой девушки.

Гризель стащила покрывало, накинула на себя, завязала углы под шеей. Взяла в углу корзину, и скидала в нее все, что было на небольшом столе рядом с кроватью. Какая-то телячья или баранья нога, головка сыра, пара мелких жухлых яблок, нарезанный хлеб, кувшин, который тщательно закупорила пробкой. Была еще тарелка с некой кашей, но с ней девушка не придумала, что сделать, поэтому так и оставила.

— Однако, не богат рацион у местной аристократии, — хмыкнул Саша.

— Край северный, начинается зима, фруктов нет, картофель еще не открыли, питаться особенно нечем кроме мяса, круп и запасенных овощей. Вот такую ногу, которую она так небрежно прихватила, ни одна из семей в окрестных деревнях даже во сне не видела.

— У них же есть коровы.

— Корова в семье кормилица и источник молока, никто ее ради жаркоя не зарежет. Разве что, когда она совсем состарится. А больше одной коровы только у зажиточных крестьян. Люд здесь военный, не особо землепашествует.

Гризель выбралась в окно и, попискивая от страха, стала спускаться по веревке.

— Сейчас свалится, вот и будет сказочке конец, — пробормотал Саша.

— Не будь таким пессимистичным. Я же говорила, что конец здесь шекспировский.

— Траванутся подкисшим вином из того кувшина? Оно, вероятно, давно тут стоит.

— Нет, — мотнула головой Сана. — Полетели за ними.

Богиня взяла его за руку и, прежде чем Саша успел возразить, вытянула его в окно, как какой-то воздушный шарик. Они парили над землей, сквозь тьму наблюдая, как Гризель спустилась-таки по веревке. Ожидавший Кайл обнял ее, потом помог забраться на лошадь, взял под уздцы и они побрели в лес, в сторону от дороги.

Небо затянули тучи, лил ледяной дождь и никаких источников света вокруг, но Саше с Саной, было все неплохо видно, как в сумерках. А вот как что-либо видела эта парочка, оставалось только гадать. Может быть, поэтому шли они медленно, пробираясь через деревья. Кажется, они совершенно не представляли куда идут и когда можно будет остановиться.

— Я перемотаю немного время, если ты не против. А то будет довольно скучно наблюдать, как эти двое ползут по буреломам и оврагам, — проговорила Сана.

— Да, пожалуйста. По мне так, здесь уже не на что смотреть.

Дождь вокруг быстро сменился снегом, небо над головой пришло в какое-то движение, где-то с боку начинало светать, а они с Саной летели вперед, вдаль от замка.

— Наши влюбленные неутомимо шли по лесу до самого утра, — продолжила Сана изображать рассказчицу.

— И кто бы мог подумать, — буркнул Саша.

— Оба были молоды, полны сил, поэтому смогли это сделать. Но им было очень нелегко. Они ничего не видели, не представляли, куда шли, лишь надеясь, что идут по-прежнему прочь от замка в сторону гор. Ближе к утру дождь перешел в снег. Покрывало на плечах Гризель, будучи промокшим насквозь, стало замерзать, как и ее хозяйка. Кайл же, двигаясь, еще держался. Когда небо начало светать, они остановились на одном из холмов и увидели зарево вдалеке.

На этих словах, мгла внизу расступилась, и показались верхушки елей — это правда был какой-то холм, а среди деревьев юноша и девушка, глядевшие в даль.

— Сражение началось, мой отец дошел до замка, — проговорил Кайл.

Кутаясь в одеревеневшее покрывало, с волосами в инее, Гризель прошептала:

— Ах, эти наши глупые отцы и их глупые войны. Хорошо, что мы сбежали. Ты ведь не жалеешь, Кайл?

— Нет.

— Мы далеко отошли?

— Кажется, да. Но мы не должны останавливаться. Они скоро отправят кого-нибудь нас искать. У моего отца хорошие следопыты.

— Ты, наверное, устал? Может быть, мы уже сможем поехать на кобыле вместе?

— Нет, тут нет дороги, ты же не хочешь, чтобы наша единственная лошадь сломала ногу. Я не устал. Смотри, горы уже близко. У нас получилось, Гризель! Мы сбежали от них!

— Да. Уже почти, — слабо улыбнулась девушка. — Мы свободны, Кайл.

Парочка двинулась дальше, исчезнув за деревьями.

Саша мрачно провожал их глазами.

— И что было дальше?

— Ну… — Сана пожала плечами, смущенно улыбнувшись. — Они сбежали.

— Что, неужели добрались до какой-то пещеры и жили долго и счастливо?

— Нет, конечно. Они замерзли и умерли.

— О… Ну ладно хоть их не сожрали волки.

— Но последние минуты они были счастливы. Они шли до полудня, остановились на привал и сидели, обнявшись, глядя на падающий снег, и так и заснули. Навсегда.

— Блин, Сана, умеешь ты рассказывать грустные истории.

— Ну, может быть, чуть-чуть. Это история о прекрасной любви и непреодолимом желании быть вместе, несмотря на суровую эпоху. И желание сбылось. Они умерли вместе.

— Ну зашибись, Сана. А почему эти двое не развели костер?

— Они боялись что дым их выдаст и они устали, чтобы думать. Да и, скажу тебе по секрету, ничего бы не вышло. Все в снегу, хворост мокрый, ничего, чем можно разжечь огонь у них с собой не было.

— Боже, что за идиоты! И это одна из моих жизней? Сбежала в лес с каким-то доходягой и замерзла с ним в обнимку? Одно меня радует, Сана, что эта дурацкая история осталась в веках неизвестной. И никакой умник не описал ее в каком-нибудь романтическом рассказе, явив миру.

— Ну, кхм… — отчего-то отвела глаза Сана. — Ну-с, нам пора отправляться дальше.

Они оказались в белых облаках, паря, словно в невесомости.

Сана задумчиво постучала пальчиком по щеке, как будто размышляя, чем бы еще развлечься.

— Мы можем посмотреть что-нибудь действительно интересное? — спросил Саша.

— То есть, романтическая шотландская история это неинтересно? Или малышка Элизабет. По-моему тоже насыщено.

— Не издевайся. Мы не знаем, чем ты занималась до того, как стала просветленной волшебницей. Может быть, у тебя были жизни и похлеще.

— Насколько я вижу, последние лет пятьсот я не занималась ничем предосудительным. Мои жизни направлены на поиск себя, помощь людям, саморазвитие.

— Всего пятьсот, а до этого? Ты что-то скрытничаешь, сестренка. Уклоняешься.

— Если хочешь знать, примерно пять-шесть тысяч лет я довольно милое создание, старающееся заниматься созидательной деятельностью. Но…

— И что же но?

Сана отвела глаза:

— Я тоже совершала ошибки. Много ошибок. Но страница перевернута, и я не хочу об этом вспоминать.

— Мы уже вдоволь полюбовались на мои жизни. Но про тебя я ничего не знаю. Мне кажется, чтобы лучше понять, кто ты сейчас, надо увидеть твое прошлое.

— Не думаю, что так уж необходимо рассматривать мои прошлые жизни. Многие из них покажутся тебе скучными, а другие же могут через чур смутить.

— В каком смысле?

Сана опять замялась, посмотрев в сторону:

— Я… создание, наделенное большой силой и энергией. Иногда их требовалось куда-то прилагать. Влиять на ход мировой истории, участвовать в глобальных событиях.

— Ты что, вызывала мировые войны?

— Нет, слава богу, здесь есть кому было этим заняться и без меня.

— Короче, Сана, давай перенесемся в какую-нибудь твою жизнь, и я от тебя отстану.

Девушка закатила глаза:

— Ох, хорошо, что ты хочешь увидеть?

— Я не знаю, что-нибудь интересное.

Сана развернулась, сделав шаг, и вот она уже ступала по величественному египетскому залу.

В нем возникли люди в разных одеждах, стоящие толпой устремив взгляды вглубь помещения. Некоторые были в набедренных повязках из белой холстины, с голым торсом, другие имели накидки из того же материала. На многих из них сверкали золотые украшения, браслеты, ожерелья, головные уборы, часть людей, одетых попроще, стояла с корзинами фруктов и большими кувшинами.

Саша с Саной пошли сквозь толпу. Взоры всех устремлялись на человека, сидящего на золотом троне. Это был молодой парень с безмятежной спокойной улыбкой, серыми глазами и редкой бородкой. Он сидел с голым торсом в некоем золотом воротнике, а на голове покоилась диадема с коброй.

Саша как-то сразу понял, парень — воплощение Саны. Сложно сказать, что наводило на эту мысль. Спокойная улыбка или общий какой-то такой вид законченного совершенства. Но скорее глаза. Это были ее глаза и ее взгляд.

— Ты была фараоном? — шепнул Саша пораженно.

— Да. Но не стоит так шептать, нас никто не слышит. Это просто сцена, воспроизведенная из моей памяти.

— Что это за век? Все такое величественное с признаками расцвета цивилизации.

— Сложно сказать точно, современные датировки сильно сбиты. Это было очень давно. Я полагаю в районе трех с половиной тысяч лет назад.

— Как тебя звали? Это какой-то известный фараон?

Сана ответила не сразу, позволив себе небольшую заминку, как будто не очень то хотела говорить.

— Ра-Сети.

Саша просто опешил, так и замерев на полушаге.

— Что? Ты шутишь! Это же египетский бог!

— Да, известный так же как бог Ра-Сети. Однако, он был человеком, просто фараоном.

— Я в шоке, Сана. Ты была всем известным египетским богом и ничего не рассказывала об этом?

— Саша, уймись. Ра-Сети не был никаким богом. Обычный человек, правитель своего времени. В Египте заканчивались темные времена упадка науки и культуры, начинался своеобразный Ренессанс, нужен был кто-то, кто бы стал символом эпохи, символом для людей и двигателем этого процесса. Так получилось, что моя сущность подходила на эту роль, и я заняла нишу в историческом промежутке, сыграв просветленного египетского правителя. Ра-Сети стал для своего народа духовным лидером. Обладал многими знаниями о природе мира, умел лечить прикосновением. Однако во всем остальном оставался таким же человеком, как все. Просто, впоследствии, легенды преувеличили и раздули образ этакого всемогущего бога-покровителя Египта. Как, впрочем, случилось и со всеми остальными «богами». Некоторые были людьми, причем довольно заурядными. Изначальные боги, правда, были инопланетянами с Марса.

— Что?

— Ладно, этого я тебе не говорила. Это маленький секрет.

— Не знаю, Сана, у меня культурный шок. Тебе стоило как-то подготовить меня к известию. Подумать только. Я держал за задницу реинкарнацию бога Ра-Сети. Как теперь жить дальше?

— Для сегодняшнего времени это было давно, и сейчас я не египетский бог, так что расслабься.

— Богиня мультиреальности — немногим легче, — буркнул Саша.

— Что-ж, я кое-что выяснила и могу делать выводы.

Сана хлопнула в ладоши и Древний Египет исчез, сменившись парком. Девушка присела на лавочку, указав Саше сесть рядом.

— Я должна сказать, что немного лукавлю, называя твое или свое прошлое жизнями, которые были когда-то.

— Да знаю я, сейчас опять запоешь песню про все одновременно.

— Да, все одновременно, и ты, кажется, совершенно не понимаешь, что это значит. — Девушка придвинулась поближе: — Послушай, Саша, ты не появился тысячи лет назад, развиваясь, живя жизнь за жизнью. Твоя сегодняшняя жизнь и есть твоя первая. А до этого, тебя не существовало.

— Как это? А откуда тогда эти прошлые жизни?

— Ты спроецировал их практически сразу, после своего рождения. Ты возник, осознал себя, стал усложняться, познавать иные свои формы, и проецировать себя в другие измерения и другие времена. Все это было из момента сейчас. Понимаешь?

— Вообще нет, Сана, что за ахинея?!

— Ах, может быть, когда-нибудь ты это поймешь. Ты ведь уже начинаешь чувствовать другие свои «Я» в других веках. Потом будешь ощущать и в других реальностях. Ты поймешь, что ты строишь себя из момента сейчас, а не из прошлого или будущего.

— А ты как же? Этот парень Ра-Сети жил три с половиной тысячи лет назад.

— Представь, что я создала это воплощение, скажем, на прошлой неделе.

— Что?

— Я, так же, как и ты, возникла в этом времени и пространстве, как вспышка сверхновой. Я осознала себя Саной Серебряковой, а уж потом мгновенно в огромном множестве других своих инкарнаций. Я необычное сознание. Я часть чего-то большого и мощного, поэтому у меня все это произошло очень быстро, быстрее, чем у любого другого только что появившегося сознания. Если тебе будет более понятная такая аналогия, то я, едва только родившись на свет, тут же прожила тысячи жизней в прошлом, будущем и настоящем — в его параллельных вариациях. Поэтому я могу так многое.

— Что-то ты меня запутала. Ты родилась Саной и поначалу у тебя вообще не было никаких прошлых жизней? А потом ты их, бац, и «создала»? А кто тогда был тем фараоном? Ведь история планеты существовала, до того как ты появилась, не так ли?

— Не так, — улыбнулась Сана. — В той вариации реальности у планеты была другая история и там или не было Ра-Сети или был кто-то другой, занимающий его место, но это была не я. Даже если его звали так же или похоже. А как только я спроецировала такое воплощение в прошлое, реальность сместилась, и я оказалась в немного другой реальности, с другой историей планеты.

— С ума сойти Сана.

Она лишь проговорила:

— Ты тоже самое проделываешь. Да и практически каждый человек на Земле, хотя, обычно люди больше привязаны к хронологии времени и выстраивают свою реальность сообразно ей. Им так удобнее. Они помещают свое первое рождение в древние времена и развиваются жизнь за жизнью. Но это просто один из способов, а можно иначе. Вот мы с тобой пошли по иному пути.

— А почему?

— Этого я пока не знаю. Я просто поняла, что это так. И глядя на твои реинкарнации убедилась, что и ты из того же теста. Ты как какой-то осколок меня, который отщепился в момент моего «взрыва» и пошел своим путем. Но, как я вижу, ты тоже развиваешься довольно стремительно.

— Да уж, большое достижение возникнуть как думающее сознание и успеть наплодить пару влюбленных дурочек, наркоманку и пьяного рыцаря.

— Ты видел далеко не все, это лишь часть, у тебя есть и другие реинкарнации, куда более созидательные. Повспоминаешь их как-нибудь сам, на досуге, тебе полезно этим заниматься.

— А когда мы… хм… создали эти все свои прошлые воплощения? В течении этой жизни, что ли?

— Ты опять привязываешься к линейному понятию времени. Вопрос когда, уже неправилен. Это сложно объяснять в таких понятиях. Про себя я уже сказала, что я создала большую часть своих инкарнаций мгновенно, практически в момент рождения. А может быть за неделю до встречи с тобой.

— А… слушай. Так это что, как Теория Большого Взрыва? Когда вся наша Вселенная возникла практически в один миг, расширившись взрывом из точки сверхсжатого вещества?

Сана закивала:

— Да-да. Собственно так и возникло Все Сущее. А точка — Источник.

Саша продолжил, захваченный, представившейся ему аналогией:

— Не было ничего, и вдруг за мельчайшие доли секунды из точки сингулярности возникло все, а потом почти четырнадцать миллиардов лет этот взрыв продолжался, материя разлетается в стороны до сих пор. И ты также? Ты что, маленькая Вселенная?

— Ага, — кивнула Сана. — И ты тоже, только поменьше. Каждый человек, своя маленькая однажды взорвавшаяся вселенная. Я это и хочу тебе сказать. Что ты создал все эти прошлые жизни, прожил их мгновенно, едва появившись на свет.

— Черт… — Саша потер лоб.

— Если уж выстраивать все в какую-то хронологию, то наиболее правильно было бы сказать, что мы возникли вспышкой большого взрыва за сколько-то дней до нашей встречи. Сначала возникло мое сознание, спроецировало себя в тысячи жизней, включая эту самую, а потом отщепился ты и проделал то же самое. Через четыре дня, по времени этой реальности, мы встретились.

— Господи, Сана, мы во сне, а ты грузишь меня такой матерой метафизикой!

— Ничего, надо же развивать мозг.

— Я когда-то думал, что теория относительности Эйнштейна это сложно!

— Эйнштейн был очень умен, он понял, что время и пространство могут существовать только относительно чего-либо. Поэтому так и назвал свою теорию.

— Ну хоть какого-то физика ты ценишь!

— Это был один из немногих его плюсов, в ворохе минусов.

— Зачем я сказал…

Она молчала, глядя как будто сквозь него или, напротив, глубоко внутрь и проговорила:

— Но, самое интересное, что я до сих пор до конца не поняла, что же ты такое. Менее совершенное отщепление, при этом умудрившееся так же, как и я, мгновенно разрастись до довольно сложной структуры, правда не осознающей пока-что, свои части.

Сана умолкла, задумавшись, потом хлопнула себя по коленям, вставая:

— Ладно, пора возвращаться, на сегодня хватит путешествий.

— Куда возвращаться? Мы спим. Разве утро уже наступило?

— Я имею в виду, возвращаться в обычное состояние сна. Ты же не против, если мое тело поспит там, в твоей кровати? А утром вместе переместимся в Академию.

— Звучит романтично, Саночка. Мы что, уже начали жить вместе?

— Ой, да хватит видеть во всем двойной смысл. Что такого в том, что девушка поспит у тебя? Все равно мы учимся вместе и нам с утра по пути.

— Да нет, конечно, ничего такого. Просто поспит рядышком у меня в кровати в розовой пижамке. Обычно это и имеют в виду, когда хотят переночевать у малознакомого друга, с которым не состоят ни в каких отношениях. У тебя что, совсем мало опыта общения с парнями?

— Я понимаю двойственность ситуации, но мы же с тобой братик и сестричка, так что в этом нет ничего такого, — хихикнула Сана, пихнув его локтем.

— А утром ты будешь готовить завтрак в одной моей рубашке?

— Вряд ли, я не люблю готовить.

— Да от тебя никакого толку, Сана!

Глава 3. Лаура на дне.

Лаура нервно кусала губу, когда Реми, закинув ноги в кедах на деревянный резной стол и откинувшись в кресле назад, слушал ее запись в наушниках. Он был в черный очках, да еще в шляпе, так что сложно было понять что-то по его лицу.

Сраные рэперы, подумала зло Лаура, в помещении, даже если жарко, они будут щеголять в своих цацках!

Наконец, чернокожий стянул наушники, потом снял очки и взглянул на нее:

— Это полное дерьмо, Лаура.

— Что?! Да ты даже не послушал толком!

— Я послушал достаточно. Мне не нравится.

— Мне нечем платить за квартиру! Меня сегодня выставят на улицу если ты…

— А мне насрать, Лаура. Запись говно.

Девушка покинула маленькую захолустную студию, утирая выступающие слезы рукавом. Что теперь делать, куда идти? Что в этой жизни пошло не так и почему? Чего не хватает?

Она вернулась в свою маленькую квартирку на Алппайн-стрит, располагающуюся в старом кирпичном трехэтажном доме. Прокралась на последний этаж по скрипучей лестнице, чтобы не слышала домоправительница.

Оказавшись в квартире, Лаура быстро скидала в чемодан на колесиках все свои немногочисленные пожитки, по крайней мере то, что было наиболее необходимо и ценно. Кое-что пришлось здесь бросить. Когда отправляешься бомжевать, то глупо брать что-то лишнее.

Лаура оглядела захламленную комнатку, которая была ей домом последний год, потом взяла карандаш и на каком-то обрывке бумаги принялась быстро писать письмо домоправительнице:

«Миссис Флитстоун, я не могу вернуть вам долг за последний месяц, я ухожу. Извините, за причиненные неудобства. Я благодарна вам за ваше терпение, но у меня нет денег. Можете забрать себе все, что я оставила, надеюсь, это хоть как-то возместит вам ущерб, но это все, что я могу…»

На лестнице послышались шаги, Лаура испуганно вскинула голову.

— Лаура, чертовка, это ты?! Я слышала, как сюда кто-то поднимался! Ты не обманешь меня! Когда ты заплатишь арендную плату?! Лаура?!

Хлипкая дверь заходила ходуном от стука так, как будто по ней била не хрупкая рука пожилой крикливой леди, а кулачище портового грузчика. Впрочем, ругаться миссис Флинстоун могла вполне, как он, и, судя по голосу, была близка к этому.

Девушка бросила быстрый взгляд на окно, там находилась пожарная лестница. Последние ступеньки спилены, но она всегда была спортивной девушкой, авось не переломает кости спрыгнув с двухметровой высоты.

— Лаура! Открывай! Ты же там, я знаю! На этом этаже сейчас никто не живет, кроме тебя! Я достаю свой ключ, Лаура!

Лаура чертыхнулась и кинулась к окну, раздумывать больше некогда, а если домоправительница ее поймает, то отвертеться уже не получится. Она потребует в качестве платы что-нибудь поценнее, чем пара старых платьев, джинсы или кофеварка с микроволновкой. А ноутбук она отдать не могла. Даже если будет нечего есть, ноутбук она не продаст. Это был ее инструмент творчества. Единственная вещь, которая еще может привести ее в тот мир мечты, который она видит во снах.

Окно задребезжало, открываясь, и, кажется, чуткий слух миссис Флинстоун уловил этот звук сквозь тонкую дверь. Она закричала с новой силой:

— Лаура! Негодница! Ты там! Я слышу! Что ты задумала?! Сбежать по лестнице?! Не дай бог сломаешь шею, дурочка!

Но Лаура ее не слушала, вытаскивая чемодан через окно. В замке застучал ключ, и девушка быстро побежала по ржавой лестнице, гремя тяжелым чемоданом. Если домоправительнице придет в голову оставить дверь в покое и ринуться вниз через подъезд и перехватить ее внизу, то все пропало. Но Лаура знала, что так события развиваться не будут.

С детства она умела делать некоторые почти магические фокусы. Например, улавливать вероятности или своей решимостью делать так, чтобы случалось, как она хочет. Но, что-то последние месяцы ничего из этого ей не помогало.

— Лаура! — донеслось сверху. Старая леди высовывалась из окна и потрясала кулаком. — Вернись немедленно! Я вызову полицию, Лаура!

— Извините, я написала вам записку! — крикнула Лаура.

Вот и конец лестницы, она кинула чемодан вниз, моля бога, чтобы одежда спасла ноутбук от повреждений.

— Какая еще записка, никчемная девчонка?! Ты думаешь, я сейчас пойду читать записки, когда ты улепетываешь?! А ну вернись!

Лаура спрыгнула сама вслед за чемоданом. Все-таки, кеды удобная обувь — и на вечеринки ходить стильно и по пожарным лестницам сбегать.

Девушка подхватила чемодан и бросилась со всех ног вперед по улице, а миссис Флинстоун оглашала весь квартал такой бранью, что, пожалуй, и моряки покраснели бы.

Лаура очень надеялась, что она не вызовет полицию, как грозилась. Все-таки за оставленные вещи и кое-какую мебель можно что-то выручить, а у старухи было, на самом деле, доброе сердце. Сколько раз она соглашалась подождать с оплатой, видя, что девчонка совсем одна и ничего не умеет кроме как петь и диджеить по барам и клубам, но живет мечтой.

Не многие умели так жить своей мечтой, не давая жизни увести на другой путь. Даже если приходилось еле сводить концы с концами или когда было совсем тяжело. Но Лаура умела.

Однако сейчас она была в отчаянии. У нее кончились силы, кончилась вера в себя. Все кончилось. Она не знала, что будет дальше.

Но пока она не умрет, она будет сражаться. Этот свет должен показать нить спасения. Должен!

****

Сана разбудила его, потрепав за плечо. Саша проснулся не сразу, долго соображая, где он, и кто его будит. Остаток ночи он провел в каком-то глубоком сне, в котором опять была рыжая певица. Она снова стояла на сцене и пела, но зал был пуст, никто не пришел, и она пела сквозь слезы. Во сне его притягивала эта девушка и, казалось, они должны однажды встретиться. И хотелось ей чем-нибудь помочь. Но чем?

Саша протер глаза, гоня прочь мысли о рыжей, тут и без нее хватало впечатлений. Он прекрасно помнил все эти прошлые жизни, увиденные вместе с Саной, но кроме ковбоя предпочел бы все забыть.

Волшебница склонилась над ним все в той же пижаме, убеждаясь, что он очнулся ото сна.

— Блин, я думал, проснусь с тобой в обнимку, а ты уже соскочила? — проворчал Саша, зевая.

— Мне не требуется много сна.

— И ты решила и мне не дать поспать? — он уронил голову на подушку, закрыв глаза.

— Ну вообще, нам пора на учебу. Обычно в это время ты и просыпаешься. Вставай, пошли на кухню, завтракать.

Саша открыл один глаз и пробормотал:

— Что? Ты-таки приготовила завтрак?

— Нет, я сотворила его из воздуха.

Он открыл второй глаз, посмотрев на девушку пристально.

— Это не ирония, Саша, я действительно сотворила из воздуха. Ну, если быть точнее, перевела частицы потенциальной вероятности в некое определенное состояние. Помнишь наш урок об элементарных частицах?

— Ну, короче, ты все-таки приготовила завтрак, каким бы способом это ни было бы достигнуто.

Девушка пожала плечами:

— Я хотела что-нибудь перекусить с утра, и рассудила, что тебе понадобится то же самое. Поднимайся.

Саша тяжело сполз с кровати, держась за голову:

— Ох… а почему у меня болит голова?

— Я не специалист, но по-моему после трех бутылок пива накануне вечером, это вполне вероятно.

— А ты, разве, меня не отрезвила?

— Когда?

— Признавайся, до твоего появления там, в проулке, я едва стоял на ногах, а потом так ничего, стал чувствовать себя пободрее. Я помню.

— Ну ладно, разве что немножко, чтобы ты вел себя более-менее адекватно, но не более того. И эта процедура не включала избавление от похмелья на утро. Должна же быть хоть какая-то расплата за совершенную глупость, правда?

— Ты так жестока!

— Брось, это же было не три бутылки водки. Сейчас попьешь теплого молочка, расходишься и все пройдет.

— А почему не кофе?

— Кофе тебе сейчас было бы вредно.

Саша только пробурчал кое-что нелестное в ее адрес и стал искать штаны.

Через несколько минут они сидели на кухне пили это самое молоко и ели какие-то свершено ресторанного вида горячие булочки с запеченным в серединке сыром.

Саша удивленно разглядывал кухню. Не то чтобы он тут все сильно запустил, неряшливостью не страдал, но было определенно почище, чем обычно. Белый стол сверкал, шкафчики тоже, все расставлено, развешано. Идеальный порядок.

— Ты помыла столы? — спросил Саша, оторопело.

Сана посмотрела на него укоризненно.

Он хлопнул себя по лбу, проговорив:

— Ну, то есть. Да, я понимаю, что ты с тряпкой тут не ползала, а тоже, того, помахала руками.

— Мне это ничего не стоило. Я даже ничем не махала, у меня же не было зрителей. Краткая мысль — одно мгновение, и кухня стала чистенькой и прибранной. Чтобы завтракалось приятней.

— Я бы похвалил какие вкусные у тебя булочки получились, но ты их не готовила.

— Но все равно, согласись, требуется некая фантазия и умение, чтобы получились вкусные французские булочки.

— Ну тогда, Сана, булочки просто улет, молодец.

— Спасибо, — искренне улыбнулась девушка. — Как спалось?

Саша пожал плечами:

— Довольно неплохо. А тебе как? Выспалась на новом-то месте? Я одеяло с тебя не стаскивал?

— Нет, видимо, по части спать с кем-то под одним одеялом у тебя накоплен большой опыт. Все хорошо, я прекрасно выспалась.

— Ну рад это слышать. Послушай, Сана, ты же вроде с родителями живешь, верно?

— Да.

— И как, они не станут спрашивать, где и с кем ты провела ночь? Ты им так и расскажешь, что просто поспала в кровати у друга до утра, а то, мол, все равно вместе учимся и с утра вместе ехать.

— Они привыкли, что я могу или не спать или отсутствовать ночью. И они так же всегда знают, что, где бы я ни была, я точно не занимаюсь каким-то глупостями, тем более с парнем.

— Но ты была с парнем, и сильно умной твою причуду не назвать.

— Ах, Саша, они не станут спрашивать, где я была и что делала. Но если бы я действительно нашла себе парня, их бы это только порадовало. Они считают меня слишком оторванной от обычной жизни.

— Довольно справедливо.

Покончив с булочками, они стали собираться. Вернее, собирался Саша, а Сана просто прямо у него на глазах, вдруг как будто мигнула и оказалась в форме Академии.

— А! Ты что?! — вскрикнул Саша перепугано с полуодетым на ногу носком.

— Я переоделась. А что?

— А почему у меня на глазах, да так неожиданно?

— А что такого? Я же делаю это мгновенно, и мне не надо раздеваться при этом. Ты как будто увидел меня голой!

— Но ты обычно делала это так, чтобы я не видел! Как же иллюзия нормальности?

— Ты же вчера сказал, что тебе не нужен этот балаган, ты ничему не удивишься. Ну ладно, прости, я торопилась и забыла.

— Что за спешка? У нас полно времени, мы же не на поезде поедем.

— Мне надо появиться там раньше пар и переговорить с парой учителей, о сдаче некоторых работ.

— А я что буду делать полчаса?

— Это твои проблемы, Саша, если что-то не нравится, едь на поезде.

— Нет-нет, так и быть. Не каждый день ведь предлагают подбросить до Академии телепортацией.

Когда Саша, наконец, оделся и собрал сумку, Сана взяла его за руку, и вот они уже шли по вестибюлю Академии. Совершенно удивительное ощущение. Только что были у него в комнате и вдруг уже здесь. Наверное, он никогда к этому не привыкнет.

Вокруг было полно студентов, но кажется, никто не заметил, что они материализовались прямо из воздуха. И Саша гадал, применила ли Сана какую-то магию, чтобы отвести глаза, или этого даже не потребовалось. Потому что когда в одно мгновение кто-то появляется там, где только что никого не было, любой подумает, что просто не заметил или что ему показалось.

— Эй, привет, вы теперь везде вместе? — раздался сзади оклик.

Это был Толик.

Саша обернулся, с интересом разглядывая друга. Как он пережил вчерашнее? Сашу весьма занимал этот вопрос.

— Привет. Что ты тут околачиваешься, так рано? — спросил Саша.

— Я? Я всегда раньше прихожу, для меня Академия не только место для получения знаний, но и общения.

— Понятно.

— А вы что, теперь ходите вместе на учебу?

— А мы не расставались со вчерашнего дня, Толя, — сочла необходимым сообщить Сана.

Толик так и впал в ступор.

— То есть… Нет… Вы?… Не может быть…

— Нет-нет-нет, между нами ничего не было, — поспешил разъяснить Саша. — А то ты сейчас навыдумываешь. Сана просто… притащила меня вчера домой, ну и возвращаться было поздно, вот и…

Толика такое объяснение ничуть не успокоило и его глаза еще более расширились. Саша замешкался, не зная, как продолжить эту историю. Сказать, что Сана спала на полу на матрасе? Это было бы как-то совсем далеко от правды. Но не рассказывать же, что она спала рядом у него в кровати, и все это сугубо по-дружески?

Сана закончила вместо него:

— Между нами ничего нет, и быть не может, Анатолий, это все, что тебе следует знать. Я у него переночевала, но без всякого интима, — добавила она без обиняков.

Толик закрыл, открывшийся рот, и медленно кивнул.

— Черт, Сана, тебе не пора? Ты же торопилась, — проговорил Саша.

— У меня еще есть время, я успею, а пока, я не прочь познакомиться поближе с некоторыми твоими друзьями.

— Мне казалось, с Толиком ты уже вполне себе знакома.

— А я не про него, — туманно выдала Сана.

Они прошли до одного из оранжевых диванов, стоящих в зале вестибюля в изобилии. Саша не знал, как Сана, а им с Толиком точно не куда было торопиться, до начала еще полчаса, можно было поторчать здесь, пообщаться с кем-то из знакомых, проходящих мимо.

— А ты как? — спросил Саша у Толика, чтобы отвлечь от скользкой темы про их Саной совместное прибытие, и заодно выяснить, что хотел. — Нормально вчера… э-э… добрался?..

Вопрос вышел с подковыркой.

Толик стрельнул глазами на Сану, замялся и выдал:

— Да, нормально. Сана меня доставила прямо домой, я сразу лег спать.

— Черт, Толик, ты хоть понял, что тебя, ну как бы… телепортировали?

— Что? Да? Э-э… Я предпочитаю об этом не думать.

— Я же говорила, — многозначительно вставила Сана.

Толик, кажется, хотел спросить что-то еще, но в присутствии Саны, его обуревала какая-то совершенно ненормальная робость. Как будто он ожидал, что сейчас чем-то не угодит превеликой Сане, и она сожжет его взглядом.

Да что там, похоже, он был в этом уверен!

— Ну что еще? — спросил Саша, нетерпеливо.

Косясь на Сану, Толик неуверенно проговорил:

— Сана теперь и учиться с нами будет в одной группе, нет? Как в аниме?

— Еще чего нет, конечно! — возмутился Саша, чуть не вскочив, от такой перспективы.

Сана же фыркнула:

— Зачем мне физика? Она мало что может мне рассказать об окружающем мире. А математика — это, по крайней мере, забавно. Довольно весело описывать реальность формулами, зная при этом, что они лишь одна из кажущихся логичных и единственно верных последовательностей, но существует еще приличная куча других.

Саша уставился на нее, спросив:

— А? Сана, я вот не средний ум, но я ни на йоту не понял, что ты сейчас сморозила.

— Весело описывать формулой, что мяч — это мяч, при этом зная, что на самом деле мяча не существует, и я могу превратить его в грушу.

Саша только убито вздохнул на это:

— Видишь, Толик, а мне приходиться общаться с ней практически круглосуточно, как я еще не свихнулся?

В дверях Академии появилась Нина, завидев Толика и Сашу, она направилась к ним. Насторожено и с интересом разглядывая, кто это еще сидит рядом.

— Привет, — поздоровалась она со всеми.

— Привет! — весело помахала ей Сана, и улыбнулась так радушно, что Саша невольно залюбовался.

Когда эта красавица-богиня изображала обычную девушку, она была такой милашкой!

— А ты, Сана, да? — спросила Нина, скорее изображая приветливость.

— Да, это я.

— Не думала, что ты существуешь на самом деле, — пробормотала Нина с некоторой прохладой.

— Многие так думают, пока не познакомятся со мной, — улыбнулась Сана. — Присаживайся к нам. Мы ждем начала пар, болтаем. Садись.

— Да я… э-э… замялась Нина, поглядев на Толика.

— Нина обычно ни меня, ни моих друзей не жалует, — счел нужным пояснить Саша.

— Ну естественно. А кто твоих друзей жалует, Саша? Они сборище круглых идиотов, с жирными в краплениями полных дебилов! — хихикнула Сана. — Садись, Нина, я не такая.

— Надо же так взять и оскорбить друзей человека! — воскликнул Саша, но его все проигнорировали.

Нина же от такой ремарки немного оттаяла и села с ней рядом, однако, слегка смущаясь и держа сумку в руках.

— Про тебя я тоже слышала… всякого, — неловко сказала она. — Особенно от некоторых, — Нина коротко взглянула на Толика.

— Ах, про меня вечно выдумывают всякие выдумки, не знаю, откуда что берется. Я просто много читаю, и люблю вываливать это на головы окружающих, только и всего.

Упоминание чтения, еще больше расслабило Нину, она посмотрела на Сану заинтересовано:

— Правда? Этот вон, — она небрежно ткнула подбородком в Сашу. — Говорил, что ты заставила его вспомнить прошлые жизни.

— Да что за глупости! — очень натурально удивилась Сана. — Он сам навспоминал там чего-то, я тут не причем.

— Я тоже так подумала, — совсем расслабилась Нина и поставила сумку рядом с собой.

— Ах, не причем? — Саша посмотрел на Сану в упор.

— Конечно не причем. Я же тебе объясняла. У тебя это само собой получилось.

— Ага, особенно вот сегодня во сне. Устроила мне целую экскурсию!

— Ну, Саша, твои сны, это твои сны. Не надо смущать нас сейчас рассказами, какие я тебе там экскурсии совершала, — засмеялась Сана, подмигнув Нине, и та, вот же безобразие, тоже захихикала, все поняв совершенно превратно!

— Ты что, хочешь прикинуться нормальной, что ли? Чтобы Нинка в ужасе не убежала? — спросил он запальчиво.

— Во-первых, Саша, Нина, а не Нинка, мы тебе не эти твои подружки, — наставительно сообщила Сана, чем заслужила от Нины благодарный и одобряющий взгляд. — А во-вторых, что значит нормальной? Я более чем нормальная, ну разве что, может быть, немного одаренная в разных областях.

— Толик, что происходит? — вопросил Саша. — Ты посмотри на эту лису. Она хочет выставить нас перед Ниной идиотами. Что за игра? Ты не просила хранить твои тайны и тебе всегда было неважно, что про тебя думают.

— Конечно, ведь у меня нет никаких тайн.

— Нина, Сана умеет летать и создавать предметы взглядом, — веско заявил Саша, и пихнул локтем Толика: — Подтверди.

Толик кинул испуганный взгляд на Сану, но пробормотал:

— И телепортируется… Кажется.

— Что? Вы что, свихнулись? — спросила Нина.

— Ах, не бери в голову. Это же мальчики, — хихикнула Сана.

Нина тоже улыбнулась:

— Надо же. Предметы… взглядом… — Она помолчала, потом спросила, глядя на Сану испытующе: — И ты не увлекаешься эзотерикой? Кто-то этим двоим изрядно запудрил голову.

— Я? Эзотерикой? Да ты что? — возмущение Саны опять было столь натуральным и искренним, что так и хотелось раскаяться, что никто никогда такого не говорил про бедную девушку и даже подумать не мог.

— Ну ты, Сана, вообще актриса, — подивился Саша.

— Я не актриса, я не увлекаюсь эзотерикой, болван! Ты слышал от меня хоть одно слово про такую ахинею?

— А реинкарнация это что?

— Латинское слово, обозначающее вполне существующее явление, — парировала девушка.

— Вот слышала? — торжествующее посмотрел Саша на Нину.

Сана подняла руку, останавливая его и продолжая:

— Однако это явление вполне научно и напрямую связано с психологией.

— Ты тоже думаешь, что это своего рода самообман? Когда людям кажется, что они что-то вспоминают? — оживилась Нина, видимо, уже почитавшая про эту тему и составившая какую-то теорию.

— Конечно самообман, — ничуть не запнувшись, кивнула Сана. — Им кажется, что они жили двести или триста лет назад, потом возродились. Все это не так. Физика уже сейчас доказала что время величина относительная. На самом же деле, эти переживания происходят с ними сейчас, они лишь условно помещают это в прошлое.

— Да-да, расскажи ей про одновременность всего сущего и то, что ты там мне затирала, когда сидели на лавочке в облачках, как мы сначала появились, а потом придумали свое рождение в этой жизни, — хмыкнул Саша.

— Где вы сидели? В облачках? — переспросила Нина, поправляя очки. — Этот прожигатель жизни покуривает тайком, что ли? Я не пойму, — добавила она.

— Нет, это он про свой сон. Ему снилось, как мы разговаривали о теории Большого Взрыва, не обращай внимания.

— Так как же относительность времени объясняет, что людям что-то чудится, будто они жили в другом веке? — напомнила Нина. — Мне кажется, тут замешана чисто человеческая психология. У них происходит какой-то психологический перенос в прошлое, на которое они проецируют свои проблемы или что-то такое.

— Верно, — кивнула Сана.

— Верно? — вытаращился на нее Саша.

— Верно-верно, — подтвердила Сана. — Ведь так и есть, прошлая жизнь, проекция своего сознания в некое прошлое, для получения некоего нового опыта.

— Да? — заинтересовалась Нина. — Я просто еще немножко психологией увлекаюсь. Мне нравится читать о закоулках психики. Но подобного не встречала. То есть это такой способ подсознания не просто решить какие-то проблемы или убежать от реальности, а получить некий опыт? Интересно.

— Да-да. Человек проецирует себя в другую жизнь, в другую ситуацию, переживает различные события, решает какие-то застоявшиеся проблемы своей психики. Фактически на глубоко подсознательном уровне у каждого какое-то число таких параллельных личностей, не только в прошлом, но настоящем и будущем.

— Ничего себе. А зачем?

Сана улыбнулась и развела рукам:

— Для наибольшей самореализации, перебора вариантов, поиска наилучшего. Ведь каждый из нас даже в повседневных мелочах, обдумывая какой-то шаг, представляет себя в будущем, разные варианты, быстро проживает их. Он даже не замечает, настолько все это мгновенно проносится у него. Так же он, бывает, перебирает варианты прошлого, как мог бы что-то иное сказать или сделать в какой-то ситуации. Представляешь насколько сознаний, в этот момент, он распараллеливается?

— Никогда не думала, что психология человека может быть устроена так сложно и многоуровне, — пораженно протянула Нина.

Саша сказал:

— Я понял, Сана, ты читеришь! Ты ей то же самое говоришь, что и мне, только в понятных ей терминах, исходя из ее представлений.

Сана едва улыбнулась уголком рта, и это заметил только он, а потом, как ни в чем не бывало, встала, проговорив:

— Пошли отсюда, Нина, эти глупые мальчишки совершенно ничего не понимают в этом. Наши умные разговоры, кажется, их утомили, и поэтому будут перебивать на каждом слове.

— Да, этот красавчик так и лезет поумничать, но до сих пор ничего умного не сказал, — кивнула Нина.

— Почему красавчик? — искренне удивилась Сана.

Саша аж оскорбился. Неужели ей не очевидно?!

— Ну, это я так его иронично называю, он же у нас тут первый парень на деревне, — Нина тоже встала. — Не знала, Саша, что ты способен найти действительно умную девушку, с которой есть о чем поговорить, даже мне, — похвалила она его.

— А я то, как удивлен! — в тон ей ответил Саша.

— Он меня не находил, я сама его нашла, — вставила Сана.

— Ах, ну конечно, куда ему, — хмыкнула Нина, добавив: — И ведь гуляя с тобой, наверняка, до сих пор плачется по той расфуфыренной дурочке с длинными ногами, с которой таскался раньше.

— Еще бы! Но в этой психологической вариации не так часто, а вот в других, весь мозг проел! — сказала Сана. И они обе звонко расхохотались уходя.

И ведь Нина наверняка подумала, что Сана пошутила, но Саша был готов поставить что угодно, что это была ничуть не шутка, Сана действительно имела в виду параллельные миры или вариации, или как она их там называет.

И он там плачет по Карине? Да быть не может.

— Эй, мы с ней не гуляем! Что бы ты ни имела в виду под этим архаичным словом! — крикнул им вслед Саша. Но девушки его уже не слышали.

Саша удивленно пробормотал:

— Что это все было? Сана подружилась с Нинкой? Кто бы мог подумать? Зря я ей говорил, что надо друзей заводить. Толик, а ты что думаешь? Толик? Что с тобой?

— Сана подружилась с моей подругой детства! — в ужасе выдохнул Толик, смотря перед собой. — Они теперь ведь будут везде ходить вместе!

— И что?

— Как мне теперь к Нине подходить, если там будет все время эта эсперка семидесятого левела?!

— Да, придется, тебе как-то справиться со своим страхом перед Саной, Толик. Это все равно ненормально. Ну, пусть она умеет летать и телепортироваться, что такого?

— Она специально к Нине подобралась, чтобы выспрашивать про меня и поучать потом! — сообщил Толик.

— Да зачем ты ей сдался?

— Я не знаю, она меня все время поучает. Я чувствую себя так, как будто она моя строгая мамочка, причем с божественной силой! Представляешь мое состояние?! И теперь она не только везде с тобой, но еще и с Ниной!

— Господи, Толик, сдался ты Сане! Да она половину людей вокруг держит за планктон едва достойный взгляда, и ты, прости, как раз в той половине. А что надо, она давно про тебя выяснила, просто взглянув на тебя и прочитав все о тебе и в прошлом и будущем, поверь мне.

— Ужас.

— Да расслабься. Пойдем на пары.

В аудитории, Саша поглядывал на Нину, которая чуть было не опоздала, заскочив перед самым звоном. Вероятно, увлеклась разговором с новой знакомой. Она не выглядела как-то особенно, хотя, как ему показалось, была немного отвлечена, и что-то обдумывает.

Глава 4. Друзья и отличия мира.

— Лаура? Это ты? Черт… мы так давно не виделись!

— Да… я… мне было не до тусовок, Билли, прости.

Парень стоял в дверях своей квартиры, причем в одних трусах, изрядно помятый и от него попахивало спиртным. Кажется, в глубине коридора на полу угадывалась валяющаяся бутылка. Это об нее он, видимо, запнулся, когда шел открывать дверь и там что-то сбрякало.

— Мы классно тогда оттянулись! Черт, да я до сих пор тебя вспоминаю.

— Да, я тоже помню… Билли, у меня есть одна просьба…

— Для тебя все что угодно, Лаура!

— Я… Мне негде жить, Билли. Ты… Может, я перекантуюсь у тебя с месяцок?

Билли сразу улыбаться перестал и осмотрел пристальней ее белую курточку на синтепоне с порванным рукавом — она зацепилась где-то на той ржавой лестнице, и на грязное пятно на боку, — а это она упала, когда перелезала через забор, убегая от охранника супермаркета, стащив там несколько булочек и салат в пластиковой коробке.

— Я вижу, ты в отчаянном положении, — сказал Билли.

— Да… Помоги, а? Ты же мой друг, верно?

— Не вспоминала обо мне два месяца, а теперь я друг, да? А как глазки мне тогда строила!

— Когда?

— Тогда, ты еще и не помнишь?

Лаура заставила себя выдавит улыбку и проговорить:

— Ну может быть.

Надо было где-то жить, а Билли был последней надеждой. Настоящие друзья все остались в Белфасте, где она родилась и выросла, а здесь только так — приятели и знакомые. Кто-то женат, у кого-то девушка и сами ютятся вдвоем в квартирке, кто-то просто решил, что пошла бы она на фиг. Когда ты диджей в клубе это прикольно, и люди хотят с тобой общаться, а когда тебе нечего есть и ты оказалась на улице, то это уже не прикольно, и никому не охота иметь дело с такой не прикольной девчонкой. А Билли, она помнила, что вроде как нравилась. Хотя ей он не нравился, но парень верно сказал, положение отчаянное.

Билли разглядывал ее задумчиво, с какой-то полуулыбкой и пробормотал:

— Пусть ты выглядишь потрепано, но ноги у тебя такие же длинные, верно?

— Кхм… — отозвалась Лаура, не зная, как отреагировать.

Надо где-то жить, надо, твердила она себе.

— А денег у тебя ведь вообще нет, да?

— Нет… Но потом может быть, я куда-то устроюсь. Не знаю. Я не могу работать не с музыкой.

— Я пущу тебя пожить, Лаура, так и быть. Ты же такая симпатяжка. Но ты должна понять, я не добрый самаритянин и у меня не приют святых угодников.

— Каких угодников?

— Если мой арендодатель прознает, что я живу здесь уже не один, а с какой-то девчонкой, то потребует дополнительной платы. У меня был с ним уговор, что я буду один. Там и места не так много.

— Ты же сказал, что пустишь меня пожить. Может съеду от тебя и раньше, может дела пойдут в гору.

— Да зачем, Лаура, можешь пожить подольше…

Он разглядывал ее как-то совсем откровенно и облизнул губы.

Лаура едва сдерживалась, чтобы не попятиться. Какого черта он не пойдет и не наденет что-нибудь, чтобы прикрыться? И что не пустит ее уже, держит на площадке как дуру? И если она будет с ним жить, он что и по квартире будет так ходить?

Билли продолжил:

— А мне еще тебя, небось, и кормить придется.

— Ну, у меня есть пара десяток, но я экономлю, не знаю, что будет в будущем. Мне чтобы до тебя доехать, пришлось купить карточку на метро.

— Да-да, кормить тебя, доплачивать, делить жилплощадь, и все это бесплатно Лаура?

— Ты же сказал, что пустишь меня, я не понимаю, Билли.

— Пущу. Но я надеюсь, что ты будешь меня как-то благодарить за все это, а милашка? Подумать только крутая Лаура приплелась без гроша за душой и просится ко мне пожить. — Он протянул руку и погладил по щеке, пробормотав: — Ты всегда мне нравилась, ты же знаешь? Ты будешь мне благодарна, ведь так? Сделаешь и для меня пару одолжений, если я попрошу, правда?

— Я… конечно я буду тебе благодарна за все, Билли. Какие вопросы?

— А где ты будешь спать? У меня только одна кровать, правда, двуспальная, Лаура.

И он улыбнулся ей очень сальной улыбочкой.

Лаура поняла, что она не может. Просто не может.

— Прости Билли, — бросила она, развернулась и ушла.

— Да куда-ты? Постой. Это я пошутил про кровать, что ты?! — доносилось сверху, когда она бежала по лестнице, но она чувствовала, что не хочет сюда возвращаться никогда и видеть эту сальную улыбочку тоже.

И вот она снова шла по улице, утирая слезы. И почему она такая слабая? Она помнила, что в прошлых жизнях все было иначе. Совсем иначе. Но она знала точно, что лучше умрет с голоду, чем сдастся и забудет свою мечту.

Холодало. Зима в этом году пришла в Реддинг раньше.

Лаура пришла на вокзал и, под видом, что ждет своего поезда, поспала немного в тепле в зале ожидания. Это был единственный момент, когда она порадовалась, что с ней тяжелый чемодан на колесиках, он отлично сыграл роль довершения образа усталой путницы, поэтому охрана ее не выгнала.

Когда солнце село, она отправилась искать работу. Как и все столицы мира, именно ночью Реддинг по-настоящему оживал. Волоча чемодан, она дошагала до самого центра, туда, где бурлила жизнь: клубы, небоскребы, яркие огни наружной рекламы. Вот он ее мир и ее стихия. Правда не так уж она стремилась снова возвращаться к этим случайным заработкам в прокуренных питейных или шумных дискотеках. Она думала, что как только запишет альбом, все, наконец, получится. Но нет, деньги кончились, записи оказались никому не нужны, и вот она на улице, голодная, все снова сначала.

Присмотрев клуб помельче и похуже, такой из которого ее не выпнут сразу, а хотя бы выслушают, она зашла внутрь. Заведение называлось — Пьяный Фламинго, и можно было ожидать всякого, но интерьер был чистым и приятным.

— Эй, с чемоданом нельзя! — закричал бритый мужик у раздевалки.

Лаура разделась, сдала вещи хмурой тетке и вошла в душное помещение, где играла музыка и толпились люди. Первым делом она направилась к барной стойке. Бармен это тот человек, который всегда знает, где начальство, а в таких маленьких заведениях, собственно он и сам мог оказаться этим начальством.

— Здорово, шеф у себя? — сказала девушка, приветливо улыбаясь, парню с бородкой протиравшему стаканы.

Рядом крутился точно такой же тип с бородкой и, кажется, чинил машинку для колки льда и тоже заинтересовано поднял голову.

— У себя, — хмыкнул бармен. — А тебе зачем?

— Мне бы с ним поговорить насчет работы.

— Он тебя не возьмет, — проговорил парень с ухмылкой.

— Почему это? — и покосилась на второго, с машинкой, тот отложил агрегат и следил за разговором.

— А нам не нужны стриптизёрши, — пояснил бармен.

Лаура почувствовала, что вся покраснела, но терпеливо проговорила:

— Я не стриптизерша, я пою. Могу на пульте играть.

— На каком пульте?

— На диджейском, умник.

— У нас нет никакого пульта, рыжая, я сам ставлю музыку с флэшки, и в колонках играет, что еще надо?

— Живой артист вам бы оживил интерьер, парни, — сказала Лаура веско.

Бармен хотел ответить каким-то сарказмом, но тот второй, поднял палец:

— Подожди, Джимми, я хочу ее послушать, — он подошел. — Я хозяин этого заведения, девушка. Ты действительно умеешь петь?

— Умею, — кивнула Лаура.

— Училась где-то?

— Два года консерватории.

— Круто. То, что ты говоришь, я сам об этом подумывал. Нанять каких-то артистов, чтобы иногда играли или пели, но нам платить нечем.

— Я много не попрошу, мне бы просто на какое-то время подработку, свести концы с концами.

— Серьезно? Пошли, я послушаю, как ты поешь, а то тут шумно. Если мне понравится, я может, предложу и побольше.

Он провел ее в небольшую комнатку с письменным столом и шкафом. Видимо что-то типа кабинета.

Лаура нервно переминалась с ноги на ногу, подозревая, что ее завели сюда вовсе не слушать, но хозяин прикрыв дверь, проговорил:

— Ну давай, спой что-нибудь.

Лаура запела одну из песен собственного сочинения. Она всегда пела похожую во сне, и многотысячные залы подпевали стоя. Но… песня была лишь похожа, мелодия не та, слова не те, все не то. Наяву у нее никогда не получалось спеть так, как там. А после всего, что сегодня случилось…

— Поешь ты хорошо, голос и правда есть, но…

— Но?

— Что-то в тебе нет никакой искры, девочка.

— Нет? Но была же! — воскликнула Лаура расстроено.

— Да, может быть и была. Но сейчас исчезла.

Девушка молчала, потупившись.

— Ладно, я вижу у тебя что-то случилось, и тебе нужна эта работа. Я тебя возьму на время. Голос есть, петь, вижу, умеешь. Будешь исполнять какой-нибудь джаз, сумеешь?

— Да-да.

— Платить много не могу, тем более раз ты такая неживая, да и работать будешь всего часа по два вечерами. На весь вечер нам не нужно, у нас публика не привыкла. Посмотрим, может, потом будешь петь больше. Платить буду как посудомойке, говорю, как есть. Устраивает?

— Да… хорошо, — пробормотала Лаура.

— Могу еще бесплатно кормить.

— Правда? — оживилась чуть больше, чем хотела показать Лаура.

— Тогда договорились, приходи завтра в восемь, какие-нибудь джаз-песни подучи. Есть у тебя?

— Да-да, есть, я пела уже в одном клубе.

— Отлично. Как зовут-то?

— Лаура.

— А я Джек. Завтра увидимся.

Лаура покинула заведение. Не сказать, что в большом воодушевлении, но определенно настроение немного приподнялось. Может и стоило, конечно, походить поискать еще, зарплата как у посудомойки за живое пение, это что-то вообще, да и два часа это мало, но впервые за долгое время ей, наконец, повезло и она боялась упустить удачу, да и положение отчаянное, срочно нужны деньги. Обещанного, конечно не хватит, чтобы снять где-то даже самую захудалую комнатку. Может быть, за несколько дней работы удастся подкопить на задаток, и будет, что есть.

Хотя бы так, а потом можно поискать что-то поденежней.

****

Во время обеда Саша взял Толика, нашел Дэна, Машку, всех остальных и они собрались большой компанией у окна в конце одно из коридоров, шумно обсуждая вчерашнюю вечеринку. Саша убеждал собравшихся, чтобы не брали в голову, то, что он вчера им всем наговорил, ссылаясь на кратковременную депрессию и выпитое. Но, народ, похоже, особо и не помнил. Обсуждение быстро переросло в то, как проходила вечеринка дальше, кого выносили из клуба, кто наблевал в туалете и прочие увлекательные вещи, как вдруг Саша увидел в коридоре идущую сюда Сану и так и замер.

Друзья тоже заметили девушку и невольно стали затихать. Она двигалась по коридору величественно, как принцесса, и легко, словно порхала, форма Академии смотрелась на ней сегодня особенно эффектно.

— Вы только посмотрите на это, как идет, — восхитился Дэн.

Уж если такого прожженного пофигиста она поразила, то можно было себе представить, какое действие это явление возымело на всех остальных.

— Да это же гребаная Сана Серебрякова! — выдохнула Маша.

— Ах, как она прекрасна, — вырвалось у Игоря.

— Нам всем кранты, парни, — пророчески обронил Толик.

Сана приблизилась и непосредственно помахала всем ручкой:

— Привет, ребятки!

Ребятки что-то попытались нестройно проблеять в ответ, глядя кто на ее лицо, кто на ноги, но под строгими взглядами девушек, умолкли.

— А я пришла выкрасть из вашего, прекрасного общества Сашу, вы не против?

Саше подумалось, что проявив с утра с Нинкой чудеса психологии и приемов коммуникации, сейчас эта лапочка явно налажала.

Или она специально?

— Ты чё, его приватизировала? — грубо сказала Маша.

Дэн и Славик тихо заржали:

— Ты понадобился своей Сане, Сашка! Беги быстрей!

Саша почувствовал приливы возмущения и выпалил:

— Какого черта, Сана?! Я с друзьями общаюсь!

— Я вижу. Однако, я хотела пригласить тебя провести обед со мной.

Парни заржали, девушки фыркнули.

— Я собирался пойти сейчас с ними в столовую. Что на тебя нашло? Мы не встречаемся, — попытался отмахнуться от нее Саша.

— И что, ты против провести время с приятной симпатичной девушкой? — ни чуть не растерялась Сана.

— Слушай ты, пигалица, проваливай отсюда, мы общаемся, — опять встряла Маша.

— В натуре, красавица, ты что-то попутала, мы не та компания, с которой стоит проводить время таким, как ты, — сказал ей Славик, выдвинувшись чуть вперед. — Иди лучше к своим ботанам.

Он был здоровым пухлощеким парнем, никогда не отличавшимся особыми манерами, и любой бы глядя на него постеснялся с ним спорить.

— А может тебе кто из нас подойдет, малышка? Зачем тебе обязательно Саша? — ухмыльнулся Дэн, шагнув к ней поближе, беззастенчиво оглядывая: — Я тоже люблю послушать про астральные путешествия.

— Зря ты, сказал это слово, — проговорил Саша.

По лицу девушки промелькнула какая-то тень, она взглянула на него небрежно:

— Астральные? Ты сказал астральные? Где ты такое слово услышал, нехороший мальчуган?

— Мальчуган! Ха-ха-ха, — загоготали остальные.

— И что же это значит? — спросила Сана с непосредственностью глядя на парня.

— Что? Откуда мне знать? — растерялся Дэн.

— Ну, мне казалось, ты специалист по астральным путешествиям, после стольких-то косячков, самокруток и таблеточек в твоей жизни.

— Что?

— Ах, ты сейчас будешь отпираться? Конечно, травка это не наркомания, не осуждайте его ребята. Это всего лишь легонькое баловство. Так ты обычно себя успокаиваешь? А что ты так розовеешь, парнишка? Ты же интенсивно мечтаешь погладить меня по румяной попке, а уже стал пунцовым, как церковная девица, которой рассказали пошлый анекдот. Нет-нет, ничего не говори, разговоры не твой конек, я уже заметила.

— Я ничего не курю, парни! — воскликнул Дэн, и Саша впервые увидел его настолько потерявшим самообладание.

— Я понимаю твое смущение, Денис, — продолжала Сана, — ведь при всем общем упадке этой плеяды лоботрясов, никто не увлекается тем же самым, хоть как-то пытаются соответствовать образу студентов престижного учебного заведения. И тебе стыдно перед ними. Даже наша прелестница Машуля, питает исключительно теоретический интерес, после, должно быть, какого-то неудачного опыта. Я ведь права?

Упомянутая, Машуля, тоже пошла красными пятнами, Сана ничуть не заботясь об этом беспечно продолжала, лучезарно всем улыбаясь:

— Ну, знаете, как бывает? Примешь какой-то кислоты на вечеринке, потом просыпаешься, бог знает где, в чей-то плохонькой квартире и без трусов. Да-да, Света, я вижу, тебе знакомо это чувство, хотя, в твоем случае, я полагаю, всему виной перманентное увлечение алкоголем. Не морщи лобик, перманентный означает время от времени, но достаточно часто и без возможности удержаться.

— Что несет эта?.. — начал Славик, но Сана шагнула к нему, привстав на цыпочки и закрыв ему губы пальцем.

— Ни слова больше, мой дорогой толстячок. Ты уже порадовал нас своей искрометной манерой общаться с девушками, — проговорила она, ласково заглядывая ему в глаза, от чего Славик тоже начал стремительно краснеть. — Я все понимаю, твоя грубость с девушками как защитная реакция. Ты испытываешь комплекс из-за своей внушительной наружности и на самом деле боишься девушек, что они будут над тобой смеяться, поэтому наносишь упреждающий удар. Тактика так себе, мой мальчик. А ведь некоторые девушки любят мужчин поздоровее, — проворковала она, похлопав по плечу.

Это было просто моральное убийство на месте.

Резко развернувшись, она встретилась глазами с Машей:

— А, ну с тобой все понятно, падшая девица, и тебя я уже одарила комплиментами. Кто тут у нас еще? Ах, а это что за мальчик, все время забываю его имя, он у вас такой невзрачный.

— Игорь, — напомнил Саша.

Он испытывал оторопь от происходящего, но в тоже время какую-то веселость. Как она разделала всех под орех, это же надо! А минуту назад он думал, что они ее съедят. Конечно, он не рассчитывал, что у них получится, но умение телепортироваться и летать не означают защиту от нападок в студенческом обществе, он ожидал всякого.

Девушка прошлась около нервно моргающего Игоря.

— Ах, Игорь, да… даже не знаю, Игорь. Ты такой обычный. Ты как Анатолий, но у того, хотя бы есть спортивная машина и богатые родители, поэтому его более менее ценит сия компания, а на что она держит тебя, даже ума не приложу, должно быть, в качестве глуповатого подпевалы. Когда все такие классные, надо же им кого-то иногда шпынять. С Толей-то это сложнее, как шпынять кого-то, когда понимаешь, что он может себе позволить менять тачки каждый год, водить девушек в Метрополь и летать на выходные с родителями в Швейцарию, покататься на лыжах?

— Не летаю я никуда с родителями, я не маленький! — слабо возмутился Толик.

— Прости, тебя все это не касается, Толя. Ты у нас славный малыш, просто втянулся опять не в ту компанию, ну что мне с тобой делать?

— Эй-эй, Сана, ты вроде по мою душу явилась? Что опять к Толику пристала? — вырвалось вдруг у Саши. Просто от ее упреков, Толик весь сжался, и казалось, сейчас в окно выпрыгнет.

— А ты, да, пошли со мной. Этот сброд абсолютно для тебя не уместен и я уже говорила тебе об этом.

— Послушай Сана, я все-таки…

— Пошли, это будет необычный обед. Я поинтересней твоего клуба неудачников и никчемных девиц.

Саша покосился на друзей. Все они стояли покрасневшие и в каком-то убитом ступоре, стараясь не смотреть друг на друга. Ему и самому стало как-то неловко оставаться сейчас с ними. Ведь та, что проделала с ними это — его подруга, и пришлось бы как-то объяснять, может быть, утешать, оправдываться или просто что-то им говорить. Но что? Он никогда не представлял, что словами можно такое учинить с людьми.

Оставалось только спешно ретироваться, надеясь обсудить происшествие как-нибудь потом.

— Да-да, пойдем, ты меня заинтриговала, что там у тебя на этот раз? — проговорил он поспешно и с нарочитой веселостью. Взял ее под руку и пошел. — Извините, парни. Но она не иначе хочет показать мне какие-то фокусы в приватной обстановке, если вы понимает, о чем я, — бросил он, чтобы хоть что-то сказать друзьям. Но те, кажется, его уже не слышали, погрузившись в мрачные мысли.

Каждый в свои.

— А ты, Анатолий, возвращайся в класс, нечего околачиваться с подобным контингентом! — обернулась Сана.

Толик вздрогнул, огляделся, произнес:

— Хорошо, Сана!

— Почему Нина им совсем не занимается? — пробурчала девушка.

Толик обогнал их, побежав по коридору прочь.

Когда Саша и Сана завернули за угол, он выпустил ее руку, остановился, воскликнув:

— Что на тебя нашло?

— На меня? Ничего. О чем, ты? Я пошла на обед, решила взять тебя с собой, у нас всегда есть, что обсудить, и мне не нравится, что ты общаешься с этим сбродом. Я решила, что будет полезно избавить тебя от их общества.

— Да ты кто такая, чтобы говорить мне, с кем общаться?

— Твоя старшая сестричка, олух. Ну ладно, Саша, не кипятись, но зачем тебе эти идиоты? Сам же говорил, что много с кем общаешься, но нет, тебя так и тянет либо в эту компанию, либо в подобную.

— Это мои проблемы, куда меня тянет!

— Ты злишься на меня, потому что я сказала каждому, кто они есть? Или потому что теперь тебе неловко перед ними?

— Черт, Сана, опять со своими психологическими штучками!

— Или тебе неловко, что ты общаешься с заторможенным наркоманом, которого находил крутым и рассудительным, двумя легкомысленными давалками и какими-то неудачниками, которые и стали существенной частью твоей жизни?

— Да хватит нотаций!

— Твое окружение формирует тебя Саша. Если ты с теми, кто на дне, то ты и сам там же. Попав в Академию, я удивилась, как много здесь всерьез недоразвитых личностей, и надо же, некое отщепление от меня, собрало их всех вокруг себя! Вот где удивительное!

— Ну ладно-ладно, хорош уже. Поэтому у меня и не сложилось здесь настоящих друзей. Все, с кем я рос, остались в другом районе, у них своя жизнь, учеба. Только Толик и Нина поступили вместе со мной.

— Сыграли роль кармические связи, — вставила Сана. Потом быстро добавила: — И это не эзотерический термин! Вернее да, но другого нет.

Конец ознакомительного фрагмента.