Петушок или курочка

Алексей Николаевич Вронский, 2022

Эта книга – фотография русской деревни, путешествие в волшебный мир ребёнка, проводившего лето в гостях у дедушки с бабушкой. Советское детство одно на всех – наивное, счастливое, беззаботное. Измени имя соседа, название деревни или села – и вот уже ты – герой своей автобиографии. Через воспоминания и размышления о хрупком мире детства, когда ещё не закрыт родничок на нежном темени души, автор воссоздаёт удивительно живую и неповторимую атмосферу летнего полдня и бесконечного счастья.

Глава 10. Тяпкóв

В августе из областного центра к тете Нине приезжали на постой студенты, которые занимались сельхозработами на соседних полях. Студенческий отряд располагался в ее доме, и повсюду в избе на полу, накиданных матрасах, кроватях, на пови́ти и даже в гóренке, рядом с медогонкой и засохшими тельцами пчел, молодежь устраивалась на ночлег.

Тетя Нина варила на всех похлебку, кашу, макароны по-флотски, поила молоком. Для Тяпкóва — это был звездный час. Он прихорашивался, надевал чистые брюки и рубашку, подходил к комоду в большой комнате и выпрыскивал на себя несколько капель «Шипра»³², сначала сидел со всеми за столом, выпивая самогонку стопку за стопкой, разговаривал со студентами, преувеличивая собственное гостеприимство (хотя им тут и не пахло, ведь совхоз за постой платил хорошие деньги), а затем как-то незаметно и бесповоротно пьянел, его лоб покрывала нездоровая угарная испарина, он начинал материться, темнел до багрового цвета, кривил рот и, посасывая воздух углами губ, свирепел и зверел. Он выискивал какого-нибудь студента, к кому можно было докопаться, и провоцировал на конфликт: уставившись тяжелым взглядом, исподлобья, он зло цедил:

— Чего не жрешь ничего, а? В городе, небось, такого и не пробовал? Что вы там, в городе, хоть жрете?

— Николай Васильевич, не беспокойтесь, все в порядке, мы кушаем, все нормально!

Студенты не понимали, куда он клонит, и что это лишь предлог для того, чтобы начать скандал.

— А чего вы привезли с собой тушенку? Думаете, в деревне ничего нет, да? А чего тогда вы сюда вообще приперлись, раз ничего нет? А?

— Коленька, áндел³³ ты мой, ты бы похлебал немного супчика-то, а то ведь ничем не закусываешь! А́ндел ты мой! — причитала тетя Нина, боясь, что студенты уедут. Пыталась успокоить его, но он не унимался.

— Нинуха! Тащи все на стол! Пусть посмотрят, как мы живем!

— Коленька, а́ндел ты мой, почто ты разошелся-то, сиди выпивай спокойно, не трогай ты их…

Но его уже было не остановить. Встревала моя бабушка.

— Николай Василич, я тебя прошу, перестань ты это!

Тяпóк строил страшные рожи, хватал себя за торчащие худые скулы и зачем-то несколько раз моргал так, что на его голове двигались волосы, хлопая со злостью себя по коленям.

— Я́комлемна! — говорил он, обращаясь к бабушке, — ты куда лезешь?

Он вскакивал с лавки и дергал за кольцо в полу, пытаясь приподнять крышку голбцá, затем откидывал ее к стене и спускался в пахнущую плесенью и влагой темноту, потом выныривал оттуда с трехлитровой банкой соленых огурцов, затем появлялись банки с солеными помидорами, патиссонами, белыми грибами, черничным и малиновым вареньем. Он тащил все банки на стол и тут же пытался все их открыть и вывалить содержимое на тарелки!

— Коля, что ты делаешь-то, паразит ты этакий, а! Ну, как тебе не совестно, что ж ты продукты-то портишь, кто ж это и́сть-то будет? — тетка Нина старалась утихомирить его, но все было без толку.

Тяпкóва несло. Он победно оглядывал стол и посмеивающихся студентов, но чувствовалось, что этим не закончится. Мне не хотелось, чтоб он заметил меня. Я прятался на скамье среди студентов, запивая пироги с малиной свежим молоком из крынки.

Неожиданно Тя́пу резко качнуло куда-то в сторону, и он ушел. Слышно было, как он ругается по матери и пыхтит. Вдруг он вернулся, держа в руках охотничье ружье.

— Ну, что, притихли, щас я вас всех поубиваю — сипел он.

Бабушка и тетя Нина встали у него на пути, грудью заслонив нас.

— Ты что? Совсем сдурел, пьяный черт! Совсем уже!

Он стал сопротивляться, стараясь оттолкнуть их. Тут кто-то из студентов не выдержал и поднялся.

— Чего лезешь, сюда иди, щас я тебя наряжу, — страшно сипел Тяпкóв.

Двое здоровых парней вскочили, сгребли тщедушное и ничего не соображающее тяпко́вское тело в охапку вместе с ружьем и потащили на сеновал. Все выскочили из избы смотреть, что будет.

Я, к сожалению, не разглядел из-за спин, что там было, но только слышал, как Тяпкóв, словно рваный аккордеон, глухо орал про ребра, матерился и вопил: «Убивают!» Послышалось несколько крепких ударов. Тяпкóв затих. Ружье отобрали и спрятали. Один из студентов повернулся к бабушке, подмигнул и сказал: «Тетка Маруська, давай веревку, щас мы его прибьем, свяжем и в реку сбросим!»

Тетя Нина и бабушка в голос заголосили: «Свят, свят, свят, а́ндел мой, пожалей ты его, дурака старого, пропойцу, не губи душу, отпусти его! А́ндел ты мой!»

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

32

Одеколон фабрики «Новая заря».

33

То же, что и ангел.