Капкан для памяти

Алексей Михайлов, 2019

Как вы думаете, можно ли стать, участником эксперимента, не имея ни малейшего представления о своей в нём главной роли? Камуфляж может быть настолько прозрачным, что за привычным невозможно заметить истинные цели происходящего. События, на протяжении всего повествования сопровождающие главного героя в секретной военной станции, перемежаясь с красотами природы озера Байкал, погружают читателя в мир, полный фантастических реалий, побуждающих искать ответы на многочисленные вопросы вместе с главным героем.

02.04.20хх. Научно-исследовательская база (местонахождение неизвестно)

…Я очнулся. Ощущение — словно побывал в невесомости. Находился в неизвестном месте, вокруг — незнакомые предметы. «Вернее, это приборы…» — начал кое о чём догадываться я. И тут же подумал, что никогда раньше так отчётливо не слышал внутренний голос. Следующее открытие — незнакомая обстановка не вызывает страха. Даже наоборот — всё кажется каким-то тёплым и родным. Я находился в комнате с железными стенами и потолком, но пол был светлым и деревянным. Таким же деревом отделаны части железной мебели, двери, окно… Стоп, окна нет! Это просто имитация, картинка, на которой изображена речка и лес. Картинка подсвечивалась изнутри, и казалось, что за окном день. «День», — произнёс я про себя и задумался, сколько же сейчас времени. Огляделся в поисках часов: на железной тумбочке рядом с кроватью стоял механический будильник, показывающий восемь. Поднёс его к уху: внутри слышалось тиканье. Идёт. Но если время и правильное, что сейчас — утро или вечер? Я не успел окунуться в размышления, как со стороны двери раздался щелчок, она открылась, и в комнату зашёл невысокий мужчина. Посмотрел на меня, улыбнулся и произнёс:

— Ну что, Санёк, оклемался? Честно сказать, заставил ты нас поволноваться. Как самочувствие?

— Да вроде нормально. А вы кто? — удивленно ответил я.

Человек с не меньшим удивлением посмотрел на меня:

— В смысле — кто? Ты что придуриваешься, валяться понравилось? Я, что, всю вахту один буду вкалывать? Ты давай вставай, потерю памяти потом будешь разыгрывать.

Я хотел возразить и сказать, что действительно не помню, кто он. Как вдруг начал понимать, что и своего имени не помню и как попал сюда — не знаю. И вообще — кто я и что это за место? Вдруг голова закружилась, перед глазами всё поплыло, начало мутить. Приподнялся, попытался встать, но в глазах потемнело, и я потерял сознание…

День второй. Мне снился сон: будто я и мои друзья находимся в тайге, вокруг нас вековые кедры, мы бьем по деревьям колотушей и собираем упавшую шишку. Потом мы вчетвером стоим, прижавшись к стволу кедра, сверху на нас летят шишки. Со свистом рассекая воздух, они падают тут и там. Затем подымается ветер, всех охватывает паника, и мы начинаем бежать непонятно куда. Ноги не слушаются, тело сковывает страх. Я вдруг открыл глаза: сижу или, скорее, полулежу в удобном кресле, напоминающем те, какие бывают в самолётах. У него даже есть ремни безопасности, но точек крепления больше, поэтому удерживает лучше. Я почувствовал отчётливую ясность в голове. Никакой боли, усталости, а только ощущение прилива сил. Эта комната совершенно другая — больше и уютнее. «Похожа на гостиную», — подумал я, оглядывая картины на стенах. В комнате — полумрак. Посередине — стол. Вдруг сбоку от него послышался мелодичный звон. Поворачиваю голову и вижу сидящего в кресле около стола мужчину в белом халате. У него в руках хрустальный бокал и чайная ложечка, которой он ударил по бокалу. Хрусталь запел, и по комнате вновь разнеслись волны приятного звука.

— Александр, как ты себя чувствуешь? — поинтересовался мужик в халате.

— Нормально, — ответил я.

— У тебя краткосрочная потеря памяти, но волноваться не надо, ты скоро полностью восстановишься. Как меня зовут, помнишь? — продолжал беседу «белый халат».

Я начал вспоминать, в голове появилось: «Пётр Семёныч». Мне показался вариант, взявшийся непонятно откуда, удивительным, но всё-таки я решил прервать взятую было на обдумывание паузу и выпалил: «Пётр Семёнович». Доктор улыбнулся, встал с кресла:

— Ну вот, а я уже начал переживать. Дальше легче будет. Спрашивай обо всём, что кажется тебе непонятным, можно даже переспрашивать по нескольку раз. Я провёл со всеми беседу, команда отнеслась с пониманием.

Доктор подошёл близко к стене, снял трубку связи и вызвал Николая. Раздался щелчок и шипение, и из динамика послышалось: «Понял, Пётр Семёныч, через минуту буду».

Хотя доктор и сказал, что память начала возвращаться, я всё равно не мог вспомнить, что это за место и какая моя во всём происходящем роль.

— Думаю, что стоит рассказать вкратце про наше житьё-бытьё на станции, — сказал доктор, опережая мой вопрос. — Ты, Александр, являешься младшим научным сотрудником и находишься в звании старшего лейтенанта. И ты, и остальные члены команды несут бессрочную вахту на военной базе, построенной в самом начале холодной войны в рамках проекта «Возмездие». База сама по себе уникальна, так как скрыта от глаз: частично она под водой, частично под землёй. На поверхность выходят лишь некоторые закамуфлированные элементы. Занимает база довольно-таки большую площадь и состоит из нескольких научных и военных блоков. В них постоянно проводятся научные эксперименты, разные по масштабу, направленности и по энергоёмкости. Все они секретные и представляют государственную тайну. В обязанности отдела, в котором ты работаешь, входит обеспечение жизнедеятельности нескольких секторов базы. Отдельным блокам уже исполнилось 50 лет, поэтому они подвергаются капитальной реконструкции, но ею занимаются другие подразделения. Николай — главный механик, ты его помощник. Ну, что-нибудь вспомнил? — доктор посмотрел на меня.

— Да вроде — да.

У меня было странное чувство, что всё, о чём говорил этот человек, я знаю и без него, но дальше той информации, которую он мне давал, оставались провал и пустота.

— Ну вот, значит, скоро в норму придёшь, — заулыбался доктор.

«Да уж, придёшь тут в норму…» — думал я про себя: такой хоровод в голове, невозможно сосредоточиться, не знаешь даже, какой и вопрос вперёд задать. Ничего не помню. И странно: то, что знаю, я именно «знаю», а не «помню». Видимо, сильно шибанулся. Кстати, вот и вопрос.

— Пётр Сёменыч, а у меня сотрясение, да? — поинтересовался я.

— Да нет у тебя сотрясения, ты же в защитном костюме был, шлем-каска тебя и уберегла. Только кассету с катализатором поленился сменить — вот и надышался. Случай не первый, опыт у нас в этом направлении имеется. Не говоря уже о том, что на базе работают очень хорошие учёные, так что к нашим услугам одни из самых передовых реабилитационных технологий.

Дверь открылась, вошёл Николай. Это его я озадачил своим первым пробуждением. И понятно почему, ведь, как мы оба понимали, ему предстояло объяснять мне всё с нуля, потому что я ровным счётом ничего не помнил.

— Сначала покажи жилой отсек, столовую, медчасть. И всё показывай на схеме: так быстрее в голове уложится, — скомандовал ему доктор.

Мы с Николаем вышли из «гостиной» и оказались в коридоре, похожем на большую трубу, со сферическими стенами и с железным полукруглым потолком. Освещения не было, только над дверью высвечивалась небольшая табличка с надписью: «Синицын П.С.».

— Куда идти, знаешь? — спросил Николай.

— Нет, да и не видно ничего, — ответил я.

— А я могу и без фонарика, да и не только я, тут все прекрасно ориентируются, и ты скоро всё вспомнишь, будешь без света обходиться, — убедительно сказал Николай.

— Как? Шаги считать, что ли? — не без лёгкого сарказма спросил я.

— Можно и так, но на самом деле тут очень много ориентиров, — серьёзно парировал Николай.

— Какие, например? — заинтересовался я.

Николай зажёг фонарь, закреплённый на шлеме, похожем на танкистский. Перед моим взором предстал длинный стальной коридор, пол которого был покрыт резиновым перфорированным ковролином. И больше ничего особенного.

— Ну, во-первых, на всех дверях таблички с подсветкой, кое-где есть указатели. А теперь смотри: щиты и кабель-канал находятся только на одной стороне коридора.

И действительно — противоположная сторона была абсолютно гладкая.

Николай продолжал:

— Резиновый пол только в жилом отсеке, чтобы шагами народ не будить. Теперь: видишь люк, чувствуешь поток воздуха — это приточная вентиляция, она расположена в коридоре через каждые пять метров, и только на потолке. Здесь главный коридор, центральный, в других люк приточной вентиляции расположен на стенах.

Замечаю на стене светильник, похожий на большую цилиндрическую пробирку.

— Почему не горят? Электричество экономите или лампочек нет? — не удерживаюсь от вопроса.

— Если бы дело было в лампочках… Тут не всё так просто: это термоэлектрические лампы — детище «болезни о вечном двигателе». В своё время Иваныч с ними намучился. Слава богу, что мы их сейчас не используем.

— Кто такой Иваныч? — поинтересовался я.

— Главный механик в экспериментальном цехе. Всё, что касается инструментальной и агрегатной части в каком-нибудь научном проекте, — это к нему. Иногда он внедряет что-нибудь непосредственно на подведомственных объектах. Как эти светильники, например, — рассказывал Николай. — Ладно, идём в столовую, а то, небось, проголодался.