Уймись, конопатая!

Алексей Мальцев, 2022

Никогда не знаешь, что ждёт тебя за тем поворотом, что ворвётся в твою жизнь со следующей секундой бытия… Предательство близкого человека, прикосновение чего-то потустороннего или лавинообразная всепоглощающая страсть, не оставляющая ни малейшего шанса остаться в стороне. В книге, которую ты, читатель, держишь в руках, несколько рассказов и повесть. На первый взгляд, они, как лебедь, рак и щука, тащат каждый в свою сторону, в свой жанр. Тут и любовь, и мистика, и хоррор, а подчас – и всё вместе. Но у них есть и общее: необычность сюжетов, непредсказуемость финалов, глубина и пронзительность чувств. Действие захватит вас с первой строки и не отпустит до последней, заставив поверить в существование параллельных реальностей, вместе с героями пережить незабываемую любовь или леденящий кровь ужас. Для читателей старше 16 лет.

Оранжевый вектор любви

Рассказ

— По-моему, он смотрит на нас как на лесбиянок.

— Ты этого комолого официантишку имеешь в виду? Разумеется, это у него на лбу написано, — равнодушно отреагировала Богдана, откинувшись на спинку кресла. — Мы уже который раз попадаем в его смену. Все одни да одни… Без мужиков. Вот и зародилось в куриных мозгах подозрение. В следующий раз обязательно возьму с собой свидетельство о браке.

— И как предъявишь? — с улыбкой уточнила Лера, не сводя взгляда с официанта, который в этот момент обслуживал соседний столик, периодически косясь в их сторону. — Представляю, что ты скажешь. Дескать, молодой человек, мы подруги, не более, так что клеить нас не возбраняется. Хоть каждую в отдельности, хоть обеих сразу.

— Брось, — презрительно фыркнула Богдана. — Не заводит он меня.

Вечер пятницы только-только начался — время их традиционных ресторанных посиделок.

Так повелось: как бы ни клялись мужьям, как бы ни зарекались держать язык за зубами — в ресторане все выложат друг другу без утайки. Еще и приукрасят при этом, от себя добавят.

Это началось задолго до их замужеств, а значит, было главнее, значимей. Это — святое!

— Нам с тобой мужиков не делить, — призналась однажды Богдана во время очередного разговора. — И это главное. Мы никогда не пересечемся. К тому же никому третьему я не доверю то, что скажу тебе.

Лера, помнится, тогда скептически повела бровью, про себя подумав: «А я некоторые вещи даже тебе не скажу. Ни к чему. Так спокойней!»

В детстве они секретничали на берегу реки, сидя на поваленном дереве, в старших классах — на скамье в школьном парке, в студенчестве — в дешевой открытой кафешке. И, лишь обзаведясь мужьями, решили оккупировать угловой столик в полумраке ресторана «Пантагрюэль». По пятницам, когда у вторых половин «наклевывалась» рыбалка.

Темы разговоров, естественно, взрослели вместе с ними.

Как убрать второй подбородок, если он появился раньше времени, стоит ли прибегать к ботоксу после тридцати, татуаж ресниц и бровей — так ли это круто, как говорят…

Это поначалу. Потом Богдану, словно ветром одиноко стоящую в поле березку, стало клонить все в одну сторону.

В ту самую, которая восемнадцать плюс.

Выложив в подробностях все, что в очередной раз происходило в их семейной — с Иннокентием — постели, Богдана начинала методично вытягивать аналогичную информацию из подруги. При этом томно подмигивая и маня пальчиком:

— Алаверды, маркиза! Колись!

Лера сопротивлялась как могла, отделываясь дежурными фразами типа: «Ничего необычного» или «Как у всех, успокойся». Не могла она обсуждать это ни с кем: ни с лучшей подругой, ни с матерью, ни с мужем Стасом. Она и перед Иннокентием-то чувствовала себя неловко после услышанного. А что будет, если он узнает об их разговоре?!

Сегодня Богдана показалась ей какой-то… не от мира сего — словно не с работы в ресторан зарулила, а с другой планеты. Поначалу отмалчивалась, то покусывая губы, то глядя в окно. Разговор не клеился.

Потом вдруг выдала такое, что Лера едва виноградиной не подавилась. Оказывается, не была сегодня Богдана на работе — выходной взяла. До четырех часов «барахталась» в гостиничном номере «люкс» с любовником.

— Подожди, а Кеша как же? — заикнулась Лера, когда к ней вернулась способность самостоятельно мыслить и дышать. — Ты соображаешь, что… творишь?!

— Тебе накапать корвалолу, подруга? — испуганно поинтересовалась изменница, щелкнув пару раз пальцами у Леры перед носом. — А то как-то с лица спала… При чем здесь он? Для него я на работе. Коллег моих он не знает, связывается со мной только по сотовому. Сегодня дважды звонил, кстати, обламывал кайф… Это единственное, скажу я тебе, неудобство. Пришлось импровизировать по ходу пьесы. Но я к этому была готова. Все остальное — непередаваемый кайф, одни плюсы.

Богдана растопырила разноцветно наманикюренные пальчики, как бы демонстрируя, сколько их, этих плюсов на нее одновременно со всех сторон обрушилось.

Видя, что подруге полегчало, любительница кайфа уже набрала в легкие воздух, чтобы по горячим следам продолжить, обрисовав все в деталях, как вдруг Лера осадила ее:

— Придется столько врать мужу… Изворачиваться, фу… Я уж не говорю про то, что ложиться с ним в супружескую постель. После всего…

Со сноровкой киллера со стажем поймав потрясенную подругу в фокус своего прицела, Богдана начала снайперскую стрельбу:

— Постели везде одинаковые: обтянутый простыней матрац, подушка с наволочкой, одеяло. Кому повезет, у того балдахин… И вранья не так много, как может показаться на первый взгляд. Просто надо держать все под контролем. Ты ведь меня не заложишь?

Карие глаза подруги, словно два дементора из книг о Гарри Поттере, начали, казалось, вытягивать из Леры все внутренности.

— Нет, конечно, на меня можешь положиться, — не выдержав, она отвела взгляд в сторону, — просто… вдруг ты выпьешь, язык может развязаться, контроль снизиться…

— Риск есть, никто не спорит. Он вообще должен присутствовать в жизни. Но какая острота! Какой адреналин! Без интриги жизнь скучна, согласись.

Лере пришла на ум поговорка, которую она решила тотчас «выпустить в эфир»:

— А я слышала, что член на член менять — только время терять.

— Так говорят убогие клуши, которым член вообще за ненадобностью. Им и одного много! Ты сначала испытай, почувствуй эту разницу, а уже потом поучай других. К тому же, — Богдана стрельнула глазами по сторонам и понизила голос. — Фаллос…

Леру всю передернуло от нового слова. Не заметив ее реакции, подруга продолжала как ни в чем не бывало:

–…это не главный атрибут. Все на нем помешались, оды поют… На самом деле все намного сложней, полифоничней. Я, например, — изменница загадочно опустила глаза, склонила голову набок и прошептала с придыханием: — В душ… после этого… не ходила. Его запах и сейчас… на мне… Я его как бы… чувствую…

Будучи не в силах слушать дальше, Лера вскочила, схватила сумочку и хотела уже бежать прочь, как вдруг увидела за окном рыжебородого мужа Богданы, Иннокентия. Он выходил из припаркованного на стоянке джипа и направлялся в ресторан. Она поняла, что непременно столкнется с ним на входе. Потратив на размышление несколько секунд, она поняла, что никуда не уйдет.

— Сядь и впитывай эксклюзивную инфу, — железным тоном приказала подруга, барабаня ноготками по скатерти. Лере ничего другого не оставалось, как подчиниться. — Инфа одноразовая, как презерватив, предупреждаю, повторять не буду…

— Здесь Кеша, — выдохнула Лера, ставя сумочку на прежнее место, — наверняка по твою душу.

На восточном лице Богданы не дрогнул ни один мускул, она лишь махнула рукой:

— Да и хрен с ним… Думаешь, унюхает? Это после рыбалки-то! Не смеши! — изменница многозначительно покачала головой: — Понимаешь, когда живешь с одним, может сложиться ошибочное впечатление, будто так и надо. Будто по-другому и быть не может. Это главная ошибка, скажу я тебе. Надо раскрыть для себя… разнообразие, разно… вкусие, что ли… Стереотипы здесь — страшная вещь, их надо разрушать.

— Про оттенки серого я наслышана, — осторожно вставила Лера, поймав себя на том, что услышанное уже не кажется ей таким невыносимым, как минуту назад.

— Оттенки есть не только в сером. В любом цвете… в оранжевом, например.

Ей показалось, что подруга оговорилась. Странно: алкоголь сегодня они не заказывали.

— При чем здесь оранжевый? И какие в нем могут быть оттенки?

— А ты присмотрись к нему внимательней. Поверь, могут. И еще какие! — загадочно сообщила изменница.

Ответить Лера не успела — возле их столика неожиданно нарисовался тот, кого она только что видела на стоянке. Оказывается, утром в темноте он забыл положить в карман ключи от квартиры, привычно захлопнул дверь и сейчас вынужден был подругам слегка «обломать кайф».

— Что, прямо с рыбалки? Почему не позвонил, не предупредил? — поинтересовалась Богдана, протягивая ключи спутнику жизни и деловито разглядывая того с ног до головы.

— Сюрприз хотел сделать, — по-простецки развел руками Иннокентий.

— Считай, сделал… А вдруг мы здесь с мужчинами, — подруга лукаво взглянула на Леру, мол, подыграй. — Тогда как?

— Вот увижу, — набычившись, пробубнил он, — тогда и буду… реагировать. А пока…

— Небось пили на рыбалке-то?

— Не, я за рулем… Ну, так вы еще потусуетесь или, может, поехали?

Лера уже раскрыла рот, чтобы завершить на сегодня «посиделки», — после услышанного ей не терпелось выйти на воздух и отдышаться.

Однако подруга ее опередила:

— Мы еще посекретничаем, если ты не против.

Видя, как ни о чем не подозревающий муж изменницы собирается завершить мизансцену, и они снова остаются один на один, Лера судорожно схватила Иннокентия за рукав.

Непроизвольно, безотчетно получилось, но изменница вся напряглась, на секунду потеряв контроль над собой. Рыжие брови Иннокентия взлетели вверх, собрав на лбу гармошку из морщин.

— А мой… Стас… уже дома? — с трудом подбирая слова, поинтересовалась Лера. — А то у меня сотовый разрядился, волнуется благоверный небось.

Слегка растерявшись, Иннокентий высвободил свой рукав и начал накручивать бороду на палец. Изменница же, успокоившись, развела руками:

— А что мне не сказала? Позвони с моего.

С этими словами она протянула Лере сотовый. Муж изменницы тем временем вспомнил подробности рыбалки:

— Да, он что-то такое говорил. Что дозвониться не может… Конечно, дома уже наверняка, — многозначительно подмигнул он Лере. — Небось соскучился по любви и ласке, ждет не дождется.

— Это за одну рыбалку-то соскучился?! — Лера изобразила напускное негодование, схватив телефон подруги. — Сейчас я узнаю, чем вы там занимались.

— Рыбалкой, и ничем более! — отрапортовал Иннокентий, удаляясь. — Честно!

Ей еще не доводилось пользоваться новым навороченным смартфоном подруги. Занятая разговором, она по ошибке нажала не туда, и на дисплее появилась фотография, от которой Леру зазнобило. Быстро свернув «порнуху», она сориентировалась в устройстве и набрала домашний номер. Веселый голос мужа вернул ее к жизни.

Пока разговаривала с ним, перед глазами помимо ее воли плавала мерзость, которую Богдана зачем-то решила запечатлеть на телефон. А может, инициатива сделать эротическое селфи исходила от любовника? Тогда зачем использовать смартфон Богданы?

Проводив взглядом мужа, подруга подождала, пока Лера закончит разговор со Стасом, после чего спрятала смартфон в сумочку и взглянула с прищуром:

— Ну что, насладилась? И как тебе фотки?

— Ты имеешь в виду эту… гадость? А что, если бы Кеша увидел? Предупредила хотя бы.

— Бояться должна я, а не ты, — подмигнула Богдана, защелкивая на сумочке замок. — Все под контролем!

* * *

Больше она в ресторан не пойдет!

Зачем? Чтобы ей по капле сцеживали эту грязь, это непотребство?

Да еще и показывали фотографии при этом!

Нет уж! Уволь, Богдаша!

Негодование клокотало у нее в груди всю дорогу домой. Следовало давно оборвать эту традицию, она чувствовала — куда все идет. Богдане требовалось высказаться, ее распирало, а мнение подруги изменницу не особенно интересовало. Главное — выплеснуть!

Лера в свое время приложила достаточно усилий, чтобы остаться на кафедре после института. Чтобы преподавать, заниматься наукой. Она любила именно дерматологию, ненавидя при этом болезни Венеры…

Ей хватило практических занятий на старших курсах — не знала, куда деться от стыда, когда здоровый битюг, у которого, видите ли, с конца «закапало», спускал при них, студентах, трусы, громоздился в гинекологическое кресло… Нет уж, увольте!

На кафедре она могла выбирать свою сферу научных интересов — например, поражение волосистой части головы при псориазе. И — занимайся, накапливай материал, пиши, защищайся… К тому же у нее неплохо получались лекции, она умела находить общий язык с аудиторией.

Попади она в поликлинику на прием — это был бы ад, о котором не хотелось даже думать!

Увидев на стоянке у дома джип мужа, Лера немного успокоилась.

Стас на кухне чистил улов — один из пойманных лещей вытянул почти на полтора килограмма.

— У тебя глаза светятся от гордости, — заметила она, подставляя щеку для поцелуя. — А мне похвастаться нечем. Перемыли с Богдашкой косточки всем, кому можно и кому нельзя… Потрепались, короче.

Глядя в немного раскосые зеленые глаза супруга, она поймала себя на том, что сегодня ей особенно неприятно лгать.

— Охота вам на такую ерунду время тратить? — поинтересовался Стас, очищая от рыбьей чешуи разделочную доску. — Неужто больше заняться нечем?

— Ты, пожалуй, прав, — согласилась она, направляясь в комнату, чтобы переодеться. — Пора завязывать с этим. Это простительно девчонкам старшеклассницам, но взрослым теткам вроде нас…

— Когда начнешь завязывать? Может, со следующей пятницы?

— Я подумаю, — крикнула она уже из комнаты. — Но с вами на рыбалку все равно не поеду.

— Не настаиваю, — услышала в ответ.

Усевшись перед трельяжем в одной комбинации и взглянув в глаза той, что была по ту сторону стекла, Лера мысленно призналась: «Все, что ты сейчас сказала мужу, — ложь. От первого до последнего слова. Вы говорили только об одном, об этом самом. О том, что ниже пояса… Вернее, говорила в основном Богдана, как бы заново переживая свои неповторимые ощущения. Для тебя это были два часа настоящей пытки, словно перед тобой трясли грязным бельем.

Но не в этом дело.

Ты солгала мужу… И сделала это легко, непринужденно. А он благополучно проглотил услышанное. И Богдана наверняка знала, что ты солжешь. Это как бы само собой разумелось. Не говорить же правду — она тотчас станет достоянием мужа Богданы Иннокентия, и тогда… Подруга заставила тебя лгать, притворяться, она толкнула тебя на это — сделать то, что тебе противно. Какая она подруга после этого?!»

Подобно гудевшему над ухом комару, в голове промелькнуло: «А что, если врешь не только ты?! Что, если твоя со Стасом семейная жизнь — не что иное, как лицедейский тандем, ежедневное соревнование — кто первый проколется, чья маска слетит первой…»

Лера представила себя на месте мужа: стала бы она после рыбалки чистить рыбу и заниматься ухой? На фоне усталости, вымотанности, переполненности впечатлениями… Да ни в жисть!

А этот — чистит, хоть бы хны!

Спрашивается: где он был? Иннокентий в ресторане вел себя вполне естественно, у них, мужиков, что — круговая порука? Друг друга прикрывают, что бы ни случилось?

В городе есть специальные агентства — Лера читала про них, за соответствующее вознаграждение алиби обеспечивают. Полдня, скажем, ты кувыркаешься с бабой, они в это время готовят тебе ведро улова, анекдоты, свидетелей и т. д.

Неужто Стас на такое способен?

— Ты где-то не здесь сейчас, — раздалось у нее над ухом.

Оказывается, муж уже несколько минут за ней наблюдал. Она так ушла в свои размышления, что не заметила его присутствия.

— Рассуждаю, — нашлась она довольно быстро. — Стоит тебе помогать с картошкой и луком или ты сам?

— Уже почистил и нарезал, — отрапортовал Стас, чем ввел в недоумение ее еще больше.

— Что это с тобой? На солнышке перегрелся? — она приложила ладонь к его лбу. — Не замечала такого рвения раньше.

Ни слова не говоря, Стас просунул ладонь под ее коленки, вторую — под поясницу, в следующий момент она оказалась у него на руках.

— Она вариться будет полчаса, — услышала горячий шепот в ухо. — Так что время у нас есть.

— А не выкипит? — поинтересовалась так, для порядка, поскольку знала, что у мужа на этот случай ответ предусмотрен.

— Я довел до кипения и сделал малый газ. Не выкипит.

— Ясненько…

Ну, вот что за характер?! Вместо того чтобы получать удовольствие по примеру Стаса, Лера стала принюхиваться. Как минимум костерком пропахнуть должен! Не тут-то было! Ничего не нанюхала.

После того как муж, зарычав, как голодный лев при виде добычи, разрядился, она в качестве солидарности (так уж и быть, ей ведь не трудно) тоже пару раз вскрикнула.

Потом были объятия под душем, горячая уха, к которой у Стаса нашлась (и где прятал!) запотевшая пол-литровочка.

— Заметь, до того как — я ни капельки! — заметил муж, наполняя стопку. — Даже на уговоры мужиков не поддался.

Лера поняла, куда он клонит: последние месяцы все чаще намекал о ребенке. Дескать, семья без киндера — не семья.

— Дальше можешь не продолжать, — оборвала она начавшиеся рассуждения. — Я поняла тебя.

Утром по пути на работу Стас заехал в банкомат снять немного наличности.

— Есть конторы, где именно ее предпочитают, — пояснил он, покидая салон джипа. — Сауна, например, или рынок. Они, конечно, и терминал для карт имеют, но недовольство выражают при этом.

Пока мужа не было, Лера от нечего делать наблюдала за открытой кафешкой напротив здания банка. Единственным посетителем заведения был бочкообразный толстяк отталкивающей внешности. Присмотревшись, она поразилась: за что мужчину так невзлюбил господь бог!

«Не человек — подумалось, — Квазимодо какой-то!»

Квазимодо сидел за крайним столиком, она смогла его разглядеть в деталях.

Маленькие глаза, как у енота, были посажены так близко, что издали бедняга казался одноглазым циклопом. Узкая переносица заканчивалась перезревшей картофелиной и ноздрями, похожими на ракетные сопла, из которых при взлете вырывалось пламя. Приклеенные сосиски вместо губ и напоминавшие уши спаниеля отвисшие щеки довершали сюрреалистичный шедевр.

Квазимодо мощно жевал беляш, запивая кофе из одноразового стаканчика. Пальцы его при этом поблескивали от жира.

Лера поймала себя на том, что испытала двойственное чувство: она не могла на такое смотреть без внутреннего содрогания, но и отвести глаза не получалось — «шедевр» обладал необъяснимым магнетизмом.

На кафедре ее ждал сюрприз: профессор Честиков приболел, при этом якобы по телефону попросил именно ее, Валерию, прочитать обзорную лекцию по заболеваниям, передающимся половым путем, сокращенно — ЗППП.

— Он в курсе, что вы не любите… эту… половую тему, — криво усмехнувшись и слегка покраснев, ввела ее в курс дела томная секретарша шефа Любаша, разглядывая разноцветный маникюр на своей правой руке. — Но, как сказал Аристарх Полуэктович, надо… когда-то и начинать. Не все коту Масленица, это его слова. Он со своей стороны проконтролирует…

По своему опыту Лера знала, что спорить с секретаршей бесполезно. Развернувшись на каблучках, она направилась к себе, на ходу бросив:

— Я сама с ним поговорю.

— Очень не советую, — тут же прозвучало вслед. — У него температура, сильная слабость, кашель… Расклеился, короче. Вы же понимаете, ему не до вас. Зачем огорчать старика?

«Действительно, зачем? — пробежала мысль ознобом по телу. — Пусть лучше старик огорчает… нас, молодых».

Спустя минуту Лера сидела за компьютером, пытаясь собраться с мыслями. До лекции оставался час с небольшим, ссориться с больным профессором не хотелось, но и к теме ЗППП она была не готова. И фразу про кота и Масленицу она Полуэктычу не собиралась прощать. Хоть больному, хоть здоровому!

Время работало против нее, стрелки на часах неумолимо «делали свое дело», выводя из себя своей размеренностью.

Как странно… Ей казалось, они с профессором год назад обо всем договорились, Лера свои лекционные часы отрабатывала с лихвой, тем хватало для всех… Теперь, выходит, Масленица… Ну-ну… Интересно, кто из коллег еще так считает? Может, все?

В ординаторской, кроме нее, в этот час никого не было, обида на профессора грозила вот-вот выплеснуться наружу, но этому помешал Макс Кузнеделев — кучерявый ассистент кафедры, кандидат наук, любимец женщин.

Узколицый, в очках с круглой оправой на самом кончике носа, с пышной шевелюрой, за что получил на кафедре прозвище «Паганель», он когда-то подкатывал и к ней, но Лера подобные подкаты «простреливала» быстро, не оставляя обычно никаких шансов.

— Привет, Валерочка! — ворвавшись в ординаторскую подобно гриппозному сквозняку, он хотел было чмокнуть ее в щечку, но она предусмотрительно уклонилась. — Нет ли у тебя лишних пяти тысяч до аванса?

— Ты знаешь, как ни странно, есть, — почти не задумываясь, соврала она. — Но я предлагаю тебе их не занимать, а отработать сегодня же.

Изложив Кузнеделеву суть проблемы, она принялась с интересом наблюдать, как возвышенно-романтичное выражение медленно сползало с румяного лица коллеги, уступая место эдакой рабоче-будничной гримасе.

— Через час, говоришь? — взглянув на часы, уточнил деловито Макс.

— Именно, — кивнула Лера, нетерпеливо ерзая в кресле. — Не буду скрывать, Полуэктыч попросил меня, но… ты знаешь, как я отношусь к подобным темам. Решайся, и пять тысяч твои.

— Почему бы и нет? — усевшись на свое место, Кузнеделев сперва почесал затылок, потом принялся барабанить пальцами по портфелю, который держал в этот миг у себя на коленях. — Лекция столько не стоит, но…

— Об этом никто никогда не узнает, клянусь, — оборвала его Лера, проведя большим пальцем вокруг своей шеи. — Какая разница, сколько она стоит?! Вообще, это наше с тобой личное дело.

— Мне так нравится, что у нас с тобой есть еще сугубо личные дела, — внезапно перебил ее коллега, мигом отбросил портфель в сторону, приблизился к ней словно по воздуху, опустившись на одно колено и взглянув на нее поверх очков. — А то я думал, токмо служебные… Значитца, не все потеряно…

— Не перебивай, пожалуйста, — затрясла кистью Лера, словно в ней был старый, еще советских времен термометр. — Сейчас не время. Я тебе сегодня же сумму переведу на карту… Для тебя это профильная тема, ты эти ЗППП как орешки щелкаешь. Одной лекцией больше, одной меньше… Выручай, Макс!

Произнося последние слова, она взглянула на него как можно доверительней, тотчас пожалев об этом. Не выдержав ее прямого взгляда, Кузнеделев опустил глаза, поправил очки, поднялся, как-то неуместно засуетился, начав ощупывать карманы.

— Мне нужно сделать пару звонков. Сама понимаешь — я не планировал. Это так неожиданно… Пока ничего не обещаю, вернусь минут через десять.

Выудив, наконец, из нагрудного кармана смартфон, он поднялся и направился к выходу, оставив Леру в расстроенных чувствах.

«Зря старалась, выходит, — отстучало в груди. — Не получилось выковать железо, пока оно было горячим! Успело остыть!»

До лекции оставалось меньше часа, скоро студенты начнут занимать места в лекционном зале, а она до сих пор не знает — кто будет читать эту долбаную противную тему! Ну почему все складывается так по-идиотски?!

Лера поднялась, подошла к противоположной стене, взглянула на расписание.

Сегодня суббота, больше, похоже, никто из преподавателей не придет. На Кузнеделева вся надежда. Странно, что он вообще появился. Лера пробежалась по расписанию циклов: сегодня у Макса не было ни одной группы. Спрашивается — что ему понадобилось на кафедре?

Словно почувствовав ее недоумение, коллега повторно ворвался в ординаторскую, распластался на стуле, поймал ее за руку и притянул к себе.

— Не могу я брать деньги у любимой женщины. Ни взаймы, ни еще как-нибудь. Только натурой, и больше никак. Любовью, страстью… ну, ты понимаешь. Предлагаю сегодня же… сразу после лекции… снимем номер в гостинице… Шампусик и конфеты с меня… Решайся, осталось полчаса…

Леру поразила отточенность скороговорки, которую Макс выпалил на одном дыхании. Сразу видно — речь настолько отрепетирована, что в гены въелась.

— Так я и думала, — она изловчилась, выхватила из его нагрудного кармана смартфон, отскочила — он не ожидал, не успел среагировать.

— Эй, зачем тебе он понадобился? — крикнул вслед, вытянув руки. — Отдай, верни немедленно!

Лера тем временем включила его «Самсунг» — благо у нее был такой же, легко вышла на последние звонки.

— Никому ты не звонил, болтун, — подытожила жестко, как вынесла вердикт. — Последний звонок более двух часов назад. Ты готовился мне сказать эту мерзость! Собирался с мыслями, репетировал. Ну, ты и…

Кузнеделев подбежал, выхватил у нее из рук смартфон, спрятал, как бы растерянно пожал плечами:

— Кем бы я ни был, времечко тикает. Так каков твой ответ?

— Ты зачем явился на кафедру? У тебя сегодня нет занятий, я смотрела расписание. Какого черта?..

Он округлил глаза, развел руками, как-то сдулся весь:

— Удивляюсь твоему терпению. Мы теряем время, ты сама будешь читать или согласишься на мое предложение? Ты помнишь, у нас когда-то складывался пазл… давным-давно, кажется, в другой жизни…

Она уловила момент и залепила ему звонкую пощечину. Очки отлетели на кресло, где он только что сидел.

— Хорошо, что не сложился! До чего ж вы все одинаковы… Словно детальки из «Лего»… И предсказуемы… Пошел отсюда, дерьмо, сама прочитаю!

* * *

«А побыстрее капать нельзя?! — рвалось из нее наружу подобно нитроглицерину из подогретого и герметически закрытого сосуда. — У меня сейчас сердце выскочит, а ты по капле… Открыла бы флакон да плеснула хорошенько!»

Богдана словно услышала ее немой упрек и затрясла пузырьком с корвалолом так, что вскоре требуемая дозировка на дне стакана была без труда достигнута. Когда неразведенная горечь потекла по стенкам пищевода, Лера дала волю эмоциям:

— Довела, паскудница!!! И ведь кто?! Девчонка! Ладно бы парень!

— Успокойся, я уверена, ничего особенного не случилось, — Богдана запахнула на груди халат и, обходя ее, как бы между прочим продолжила: — Все дело в тебе, в твоей реакции… Ты у нас… тепличное растение, цветешь в оранжерейных условиях, а тут тебя случайно вынесли на ветерок…

— Да пошла ты! — Лера вскочила, будучи готова бежать прочь от подруги, но та крепко схватила ее за плечи и буквально пригвоздила к стулу:

— Отставить истерику! Учти, если убежишь сейчас, то наглухо загонишь свой комплекс внутрь. А он — как заноза. Ты хочешь внутрь загнать занозу?

Она зарулила к подруге, поскольку та жила ближе всего. Лере казалось, что до дома она не доедет — душили слезы.

Не помнила, как покинула лекционный зал… Можно сказать, выбежала, чудом не разрыдавшись.

Кажется, у студентов были еще вопросы, но она резко попрощалась, сунула конспект в сумку и…

Подругу она обнаружила в халате, с мокрой головой и с феном в руке.

— Только что из душа, сама понимаешь, — проинформировала Богдана, взбивая воздушным потоком у себя на голове из мокрой нечесаной копны пшеничного цвета нечто невообразимое. Из-за работы фена она не сразу прониклась душевным состоянием пришедшей подруги, лишь когда услышала рыдания, тотчас выключила устройство, провела ревущую едва ли не в голос Леру на кухню, раздела и отправилась за корвалолом.

— Она н-не в моей г-группе, стервоза т-такая, с короткой мальчишечьей стрижкой, — с трудом бубнила Лера, сморкаясь и вытирая слезы. — Вылитая Скарлет Йохансон, к-кажется, Желнина у нее фамилия. Тему я им всю изложила, материала достаточно… Ну, чего еще надо?! Так нет, у нее, видите ли, вопросы! Сидит… в распахнутом халатике эдак ножку на ножку, хоть бы парней постыдилась! Дрянь!

— Ножки-то хоть ничего? — неожиданно поинтересовалась Богдана, обходя ее и усаживаясь напротив.

— Не разглядывала я, — огрызнулась Лера. — Мне это ни к чему. Прикинь, подняла руку и как выдаст… Можно ли, дескать, заразиться хламидиями во время… этого самого… орального секса. На нее, конечно, зашикали со всех сторон. А она даже не покраснела.

— Зато ты, похоже, залилась, — понимающе закивала подруга. Халат ее при этом снова распахнулся, обнажив почти подростковую грудь с большими коричневыми сосками. — Кстати, от Скарлет Йохансон у меня Кешка балдеет, все фильмы с ее участием посмотрел не по разу. Так покраснела или нет, колись!

Конец ознакомительного фрагмента.