Мышеловка для бабочек

Алексей Мальцев, 2020

Отправляясь в прошлое для восстановления справедливости, будьте осторожны! Журналистка Марина попыталась спасти свою подругу, не представляя, чем рискует, чем может обернуться её поступок… И вот уже приближается апокалипсис. За прибором для перемещения во времени из будущего внезапно пожаловал охотник. Всё висит на волоске. Лишь взвешенные решения гениального изобретателя могут спасти город, страну, планету. Когда спонтанное путешествие запускает непредсказуемую цепную реакцию, то для кого-то Мышеловка обязательно захлопнется. Для широкого круга читателей.

Вначале они всегда кашляют…

Вспыхнувшие люминесцентные лампы на несколько минут ослепили его. Когда глаза более-менее привыкли к свету, Василий разглядел плотную, с выпирающим из халата животом, фигуру Жиделя. Профессор колдовал над одной из стеклянных клеток.

Опять он, студент второго курса лечфака, заночевал в лаборатории среди мышей и крыс. Скорее всего, проспал и опять опоздал на занятия. Обычный расклад последних дней, уже привык.

— Васёк, доброе утро. Я тебе в термосе кофейку принёс крепенького, — не отрываясь от своего занятия, прокряхтел Жидель, — и там найдёшь на столе бутерброды. Быстро перекуси и на занятия шагом марш! Усёк?

— Юрий Валентиныч, — растирая глаза, Василий кое-как поднялся из уютного кресла, взял со стола очки и спросонья не совсем ровно водрузил их на переносицу. — Сегодня первая пара латынь, я её… Лекции я вообще…

— Ты что, Васятка, с дуба рухнул, фывапролд? Ух ты, смачно клавчик пошёл. Не хочешь изучать латинский язык? — профессор поднял голову от клетки и, взглянув в его сторону, нахмурился так, что встретившиеся на переносице брови полностью занавесили неопределённого цвета глаза. — Какой же ты врач после этого? Ещё один… Или ты рецепты по-русски собираешься выписывать, как кладовщик какой-нибудь, на клочке обёрточной бумаги?

Василий разглядывал ворчащего профессора и думал о том, как через тридцать лет, возможно, станет таким же. Но чего точно он делать не будет — это наизусть зубрить компьютерную клавиатуру, чтобы потом упражняться в подобных знаниях по поводу и без повода, то и дело выпуская «клавчики». Пусть все эти «фывапролды» и «йцукены» так и останутся навсегда прерогативой Жиделя. Он же и так быстро текст набирает, а копирайтером быть — простите.

Так же будет ворчать на студентов, а от бородки, пардон, избавьте. Потому что когда профессор ворчит, бородка дрожит мелкомелко, как хвосты у агонизирующих мышей.

Внезапно Жидель умолк и бросился к одной из клеток. Мышка лежала на спине, задранные лапки чуть вздрагивали.

— Сколько ввёл катализатора, йцукен?!

— Как и всем, четыре сотых, — отрапортовал Василий, разглядывая агонизирующую мышь. — А что? Похоже, того.

Профессор не удостоил ответом, прошёлся дальше, щёлкая пальцами у клеток, привлекая тем самым внимание мышек. После чего подошёл к той, что агонизировала, достал из кармана диктофон, нажал на кнопку и начал запись:

— Итак, сегодня, второго апреля две тысячи двенадцатого года, идёт четвёртый день эксперимента «Жидель-1». Доза катализатора прежняя. — Неожиданно профессор выключил диктофон и поманил к себе рукой Василия. — Защекочи меня до смерти, но здесь наблюдается интересная история, фывапролд! Вчерась она, помнится, кашляла. Думаешь, пневмонией или бронхитом захворала?

— Почему бы и нет? — искренне предположил Василий. — Здесь по ночам знаете, как холодно! Апрель на дворе.

— Тебе, разумеется, видней, — Жидель окинул ученика ироничным взглядом с ног до головы. — На всякий случай подключим амоксиклав, Васёк, дозировку и кратность введения рассчитаешь.

— Рассчитаю, само собой, — недовольно пробурчал студент, зевая в кулак. — Только… что ж в этом интересного, Юрий Валентиныч? Вы что, бронхит у мышей не наблюдали ни разу?

— Как что?! Если это то, что я думаю, то… кашлевой рефлекс у них срабатывает за 12 часов до начала действия катализатора! — с этими словами профессор сунул в руку ученику диктофон. — Продолжай наблюдать и запись веди. А у меня сейчас, митьбю, архиважный телефонный разговор.

Профессор достал из кармана халата зажигалку, полусмятую пачку сигарет, выудил последнюю, вышел из лаборатории к себе в кабинет, закурил. Хмыкнув при этом «Кашлюнья!», уселся за стол, потянулся к телефонной трубке, но снять её не успел.

Внезапно лицо его побледнело, и он зашёлся таким удушающим кашлем, что в кабинет вбежал испуганный ученик:

— Профессор, что с вами?

— Ничего, Василка, всё в порядке, — прохрипел бледный профессор, наливая в стакан воду из графина. — Дымом поперхнулся. Сейчас пройдёт, ступай, йцукен, работай. Не обращай внимания!

Когда ученик вернулся к своим мышам, профессор сделал несколько глотков из стакана и прислушался. Потом, оглянувшись на прикрытую дверь, снял трубку.

— Христофорыч, привет, как твоя хромая нога? — начал он полушёпотом, как только услышал голос на том конце провода. — Ясный перец, холестерин не дремлет. Надвигающаяся старость не для таких слабаков, как ты. Ну и что, что кружит, а ты тресни себя по затылку и дальше живи! Всё сидишь у Сонькиного подола, своих утренних мюслей и прочих йцукенов? Ну, ну… Короче, завтра в шесть встречаемся в нашем кафе. Архиважно, Сига, архи!!! Если не придёшь, никогда не прощу!

В этот момент в дверь кабинета раздался сильный стук.

— Христофорыч, меня зовёт Васёк. Может, по-маленькому захотел, да ширинку расстегнуть не может, ха-ха… я не знаю. Давай, до связи.

Потушив окурок в пепельнице, роль которой выполняла чашка Петри, профессор вскочил и резво подбежал к двери. На студенте, застывшем в проёме дверей, не было лица:

— Юрий Валенти… лентиныч… Юрий Ва… она, блин, — рискуя подавиться слюной, то и дело сморкаясь, ученик отрывисто пытался сформулировать обуревавшие его впечатления. — Юр. Вален… Исчезла, я подошёл, амоксиклав… рассчитал дозировку, а её тю-тю. Пустая клетка. Честно, я не трогал её, пойдёмте посмотрим. Честное пионер.

— Спокойно, Васёк, спокойно, — успокоил парня профессор, протискиваясь в узком дверном проёме. — Сейчас во всём разберёмся, митьбю, не боись!

Подойдя к пустой клетке, Жидель открыл её. Потом достал из кармана резиновые перчатки, не спеша надел их и начал прощупывать пустоты буквально сантиметр за сантиметром.

— Юрий Валентиныч, вы что, глазам не верите?!

Профессор настолько углубился в своё занятие, что не услышал вопроса ученика:

— Что, Васёк? Ах, да… Бывают ситуации, йцукен, когда глазам лучше не верить. Ты ещё в этом не раз убедишься. Глаза видят далеко не всё… Ну, исчезла и исчезла, подумаешь. Мы все когда-нибудь. исчезнем. Надо философски относиться к таким вещам.

По мере того, как он ощупывал площадь мышиной клетки, на его лбу выступали капли пота.

— Ничего себе, — студент снял запотевшие очки и принялся протирать их полой халата. — Как это, видят далеко не всё? А что же тогда? Нет, лично мои видят всё. Когда в очках, разумеется.

— Впрочем, жэячсми, и на ощупь далеко не всё можно определить. Это всего лишь одно из измерений, оценивать всегда надо только в комплексе. По совокупности признаков.

— Это когда же, — с обидой в голосе пробубнил ученик, — я не должен верить своим глазам? В случае миража?

— Например, в случае с голограммой, — не задумываясь, ответил Жидель. — И ещё массу примеров можно привести! Речь сейчас не об этом. Вернее, не только об этом…

Профессор неожиданно прислушался:

— Слышал?

— Что вы имеете в виду? — спросил заинтригованный студент. — Что я должен был услышать?

— Кашлевой рефлекс сработал! Они перед тем, как исчезнуть, всегда кашляют. Надо чётко отслеживать изменения, которые происходят с ними. Записывай, кто кашляет, фывапролд, в какое время, измеряй температуру, фиксируй поведение, рефлексы, аппетит. Ну и так далее, что я тебе элементарные вещи повторяю?!

— Юрий Валентинович, а что это, а? — испуганно произнёс Василий. — Куда они исчезают? Что это всё значит?

В этот момент оба четко услышали покашливание. Словно кто-то стрелял из крохотного пистолета с глушителем. Студент даже вздрогнул от непривычного звука.

Взглянув на клетку, откуда доносился кашель, он чуть не закашлялся сам. От мыши в клетке была только кашляющая голова и самые кончики лапок, но вскоре исчезло и это.

— В общем, — заключил профессор, снимая перчатки, — ты знаешь, что делать. Тщательно фиксируй все показатели, йцукен! Особенно — дозировку катализатора. Остальное сделает компьютер.

— Вы куда-то уезжаете, Юрий Валентиныч? — предположил студент, почёсывая затылок. — В отпуск? В такое время?

— С чего ты взял? — насторожился Жидель, пристально уставившись на ученика. — Чтобы я… да в отпуск? Ты такое помнишь?

Василий панически замотал головой:

— Нет, не помню!

— То-то же! Жизнь и так коротка, чтобы её ещё на всякие отпуска. Твоя задача — наблюдать и фиксировать, фиксировать и наблюдать.

— Юрий Валентинович, а если они все. исчезнут? — с замиранием сердца предположил студент.

— Все они исчезнуть не могут, я даже могу назвать по номерам, кто точно не исчезнет. Наша задача — определить концентрацию катализатора, при которой происходит исчезновение. С минимальной погрешностью, митьбю! Предвестник исчезновения — кашель. Считай, это первое твоё боевое крещение.

— Так вы, Юрий Валентиныч, об этом знали? — округлив глаза, произнёс дрожащим голосом студент. — Вы планировали это исчезновение? Предвидели!

— Не так быстро, не так массово, — замурлыкал, гладя себя по выпирающему животу, профессор, — но планировал! И был готов к этому. Так, всё, — он взглянул на часы. — Хватит лирики на сегодня, мне ещё кое-что предстоит… Учти, Васёк, если прошляпишь хоть одну мышь, так и знай, исчезнешь сам! Скажи, тебе это надо?

— Как? Я ведь не ставил себе катализатор, — неуверенно высказался студент, округлив глаза. — Как же я исчезну?

— А я в кофе подмешал немного, фывапроллд, и на хлеб, который в бутербродах, слегка накапал самую малость. чуток, — похлопав обалдевшего ученика по плечу, профессор улыбнулся: — шутка!

Следующий за этим припадок судорожного смеха случился уже в кабинете, когда профессор захлопнул за собой дверь, поэтому Василий не мог его слышать.