Учебники Судьбы. Остров Отчаяния

Алексей Лишний, 2023

В «Школе Рока» обучают магии не в классах. Для детей воссоздают атмосферу той книги, по которой они и должны учиться. В первый год это роман «Робинзон Крузо», и потому группа избранных подростков попадает из нашего мира на необитаемый остров…Все иллюстрации и обложка созданы автором при помощи нейросети Dream by Wombo.

Испытание

Трюм

В трюме парусного судна почти одновременно очнулись от искусственного сна сорок восемь подростков. Сначала они все как один пробовали на разные лады проверить достоверность реальности: кто-то больно щипал себя, кто-то тёр до искр глаза, кто-то проводил ладонями по шершавой поверхности дощатых стен, кто-то вслушивался в шум моря где-то там, за бортом, а кто-то проверял пульс.

Спустя три-четыре минуты в трюме воцарился хаос.

— I want to go home!

— 私は断る!

— Dem stimme ich nicht zu!

— Уж лучше обратно в детдом!

— j'ai peur…

— Lokhu kungamampunge.

— Dette er ikke normalt.

— Дахин хууран мэхлэлт.

— Czy ktoś tu mówi po polsku?

Все кричали, в беспомощности глядя друг на друга, пока пол под ногами то поднимался, то опускался, как в воздушном аттракционе. Все кричали, глядя в человеческие лица разных оттенков и форм, но не находили ответов, словно кричали в живую пустоту. В панике стучали кулаками по бочкам, рвали волосы, катались по полу, кидались на стены. Никто в стране глухих не приходил на зов о помощи.

И тогда от Созидания и Хаоса родилось молчание.

Подростки стали вглядываться друг в друга, осматривать трюм, поднимать случайные вещи, запоминать детали.

Почти одновременно они обнаружили мужчину в серой рясе в дальнем углу трюма. Он молчал и, скрестив руки, из-под широкого капюшона наблюдал за всеми.

Многие тут же ринулись к нему с расспросами, находились и те, кто рискнул подойти вплотную, чтобы потянуть за рукав, но их словно электрической волной отбросило назад.

— Does anyone speak English? — раздался самоуверенный голос крепкого, но низкорослого мальчишки в синей бандане и серьгой в ухе.

Многочисленные «yes», уверенные и робкие, раздавались с разных концов, и вскоре вокруг англоговорящего собралась добрая половина подростков. Они начали наперебой рассказывать друг другу о том, как оказались здесь, но в суматохе и непрекращающейся качке всё снова свелось к базару.

— Вы тут все тоже отправились в нору вслед за Белым Кроликом? — спрашивал очкарик в нелепой рваной полосатой зимней шапочке с белоснежным помпоном.

— Меня ведь даже искать никто не станет… — хныкала малютка со спутанными волосами.

— Интересно, а что за стенами? Море, небо или космос? — интересовался голубоглазый мальчик в кепке, на два размера больше его головы, привычно не ожидая ответа на заданный вопрос.

— Кошка будет по мне скучать. Я ведь с ней даже не попрощалась, — сообщила неизвестным спутникам темнокожая девочка в розовой кофте с вышитым чупа-чупсом.

Мальчик в бандане безуспешно пробовал утихомирить собравшуюся возле него толпу, но все были сами по себе и в себе.

Словно планеты, сбитые с орбит.

— Что ж, хей, хей, внимание!

Но на него не обращали внимания.

— Давайте знакомиться, окей?

Из толпы вынырнул настоящий для своего возраста атлет в баскетбольной майке и свистнул, сунув два пальца в рот. На миг затихли звуки. Мальчик в бандане благодарно пожал руку спасителю и, не теряя ни секунды, воспользовался моментом.

— Я Роберт. Можно просто Роб, или Боб, или Бобби, как хотите, чуваки. Я с Нью-Йорка. Последнее, что помню, так это группу террористов. Они запихнули меня в вонючий грузовик. Там я уснул под действием газа или ещё чего, но я реально уснул надолго и всерьёз, как не спят обычно люди. И вот он я тут. Где я? И кто вы? Это похоже на теракт. Нам надо решить, как спасаться. Но сперва представьтесь. Чтоб мы могли нормально общаться. Потом расскажете, как вас сюда затащили эти долбаные уроды. Давайте по очереди, что ли. По часовой стрелке погнали. Часы, ну, они вот так вот идут у людей нормальных.

Он пальцем провёл от себя и по кругу.

— Я Фил. Просто Фил, без всяких глупых добавлений вначале, — представился мальчишка с большой кепкой.

— Фред. Я Фред, — отчеканил очкарик.

— Тина.

— Джил.

— Соня, — не переставая хныкать, представилась малютка.

— Юра.

— Кристина, — кокетливо улыбнулась, представляясь, афроамериканка.

— Марко.

— Себастьян.

— Артур.

Имена продолжали называть, но дети запомнили только первых — остальные словно растворились в омуте. То ли страх, то ли головокружение от качки, то ли новых имён было слишком много на сегодня.

— Ну а я Джейсон, — подытожил баскетболист и встретился глазами с Бобби. Нехорошее предчувствие бросило свои семена в душу последнего. Только что он пожимал руку Джейсона в знак благодарности. Но хотел ли Джейсон помочь Бобби стать лидером? Или настоящий лидер — Джейсон, а Бобби всего лишь рупор?

В то время пока шло знакомство англоговорящих, прочие перемещались от одного чужака к другому, надеясь услышать родную речь. Так появлялись пары, тройки и маленькие группы.

Так зарождался новый мир.

Впрочем, этот не был исключением из множества других, в которых общим правилом становятся изгои.

Кудрявый светлокожий юнец в кроссовках и с носками разных цветов абсолютно не обращал внимания на сборы. Он в это время пытался откупорить тяжёлые бочки, тут и там расставленные по периметру трюма, но всё было тщетно: не поддавались крышки.

Ещё один тип, пучеглазый, но очень худой юноша с романтически бледным цветом лица старался держаться ближе к девочкам. С милой улыбкой и ладошками, сложенными возле сердца, подходил он к одиноким представительницам противоположного пола и жестами пробовал найти общий язык. Первая сначала пыталась подружиться с приятным незнакомцем, но, когда услышала английскую речь Бобби, тут же убежала на зов, бросив собеседника, что называется по-английски. Вторая, узкоглазая девочка в роговых очках, смотрела за жестами очень внимательно, кивала невпопад и даже шла за ним, куда тот сам шёл, но в одночасье примкнула к маленькой группе во главе с подростком восточной внешности с длинным, до пояса, хвостом. Третья пришла сама и не уходила, как ни пытался романтик делать ей намёки, что им не по пути. Девчонка была выше и полнее и приняла его доброе приветствие за знак Судьбы, так как раньше ей вообще никаких знаков внимания мальчики не оказывали.

Так ни к кому не примкнула и светловолосая девочка с родимым пятном на левой щеке — та отошла в дальний угол и аристократично села на квадратный ящик, предварительно постелив на него покрывало из множества салфеток, бережно хранившихся в маленькой сумочке в виде плюшевого мишки. Девочка смотрела на всё происходящее, лениво поднимая глаза, словно взирая на мышиную возню. И те мышки, что осмеливались обращаться к ней, получали в ответ лишь презрительное «Пф-ф-ф».

И ещё была девчонка с нечёсаными русыми волосами, тихо сидевшая в углу с книгой. Не обращая внимания на суету, крики, болтовню на разных языках, она сидела и читала. Она впивалась в строки романа, а на плотные белоснежные страницы падали крупные слёзы. Непонятно было, отчего же плачет девочка: то ли из-за нелёгкой судьбы обречённого на одиночество главного героя, то ли оттого, что сама навсегда потеряла уютный дом с телевизором. Да впридачу и маму с папой.

Внезапно корабль резко качнуло. Дети в толпе падали с криками друг на друга, словно костяшки домино, бочки опрокидывались и катились к наклонённой стене, сбивая неуклюжих подростков.

— Корабль терпит крушение, — без лишних эмоций сообщил высокий мужчина в капюшоне, и слова его прозвучали бесстрастным приговором для эмбриона цивилизации в трюме.

Все малые группы и герои-одиночки перемешались в безумном вихре панического ужаса: бочки опрокидывались под натиском толпы, ринувшейся к единственной лестнице, ведущей из трюма наверх. Началась давка.

— Пусти, урод! — орал в ухо Филу Джейсон, только недавно объединившийся с ним в одну команду, локтем оттаскивая его вниз по лестнице.

Добравшись до верха, словно играя в царя горы, Джейсон не шутя стаскивал силой тех, кто уже успел забраться выше. Когда оказался ближе всех к выходу, ударил плечом по запертому на висячий замок люку. Он приподнялся на сантиметр, но цепь не рвалась и не разгибалась. Мальчишка пробовал ещё и ещё, крича от бессилия и отчаяния. Стоящие за ним ниже ничем не могли помочь. Эту репку не вытащить, встав в один ряд.

— Может, вместе? — немного отстранив подуставшего Джейсона, на ступень рядом с ним встал Артур, худой, но жилистый коротко стриженный англичанин в футболке с классическими «Битлз». — Давай на счёт три!

Взмокший и выдохшийся Джейсон ткнул указательным пальцем правой руки в середину расправленной ладони левой, давая понять, что ему нужно немного передохнуть, прежде чем начать новый штурм ворот.

В то же время под сотрясающие потолок звуки подростки в хвосте, те самые герои-одиночки, пытались найти иные пути. Окон не было — трюм походил на огромную тюрьму, где не предусмотрено деление на камеры.

Может, допросить единственного человека, который прибыл сюда не в поисках новой счастливой жизни и не был схвачен террористами.

— Слушайте, а вы ж вместе с нами потонете, если что, — подошла к человеку в серой рясе девочка с книгой. — Вам оно надо? Вы ведь знаете, как наверх попасть. Или это ТВ-шоу? Я не соглашалась в нём участвовать. Но если это шоу, то мы не погибнем. Если же нет, то помогите как-то, что ли! Вы же взрослый!

Человек в капюшоне продолжал молчать, скрестив руки.

— Ладно, значит, это шоу. Мы не утонем! — прокричала она толпе на лестнице и на подступах к ней, а потом демонстративно села на широкий сундук, спиной опёршись о стену трюма, достала заветную книгу и равнодушно продолжила чтение.

Но её мало кто понял, потому что она говорила по-русски.

Несколько крайних в очереди человек отошли от лестницы и, глядя на неё, тоже занялись своими делами: искали тайные ходы наружу, слушали шум волн за пределами корабля, уходили в себя, распластавшись на полу.

— А это что за золотой ключик? — голос с притворным акцентом ворвался в мир заживо погребённых в море подростков и озарил их надеждой. Девочка с родимым пятном на левой щеке копалась в сундуках с одеждой времён эпохи Просвещения, надеясь найти что-нибудь не слишком убогое для тематической вечеринки. И вдруг обнаружила блестящий желтизной ключ, словно из сказки про Буратино.

Человек в капюшоне обратил на неё взор, который мог бы состязаться со сканером: так пристально сверху вниз прошёлся глазами, будто сохранял фотографию на сервер.

— Давай его сюда! — проорал Джейсон, но никто не поторопился, как тот привык, броситься к девчонке, чтобы передать ключ ему, стоявшему ближе всех к выходу. И потому она сама подошла к лестнице и чопорно сделал поклон, а потом подняла руку вверх, чтобы стоявшие ближе к самому верху смогли забрать артефакт.

И он подошёл!

Щёлкнул замок, и поток рванул сквозь люк наружу, на палубу. Словно звери, с дикими криками, они бежали, даже не догадываясь, что ждёт их там, за крышкой.

Палуба

Не шоу, не съёмка фильма — за бортом бушевало настоящее море. Плыли они на огромном парусном судне эпохи Нового времени, и волны поднимали его, словно пёрышко, баюкали в своей неровной колыбели, готовой вот-вот опрокинуться. Брызги перелетали за борт бешеными порывами ливня. На палубе не было никого, за исключением ещё одного смотрителя в серой рясе. Тот стоял ровно посередине, неподвижно, скрестив руки перед собой. Он ждал.

Из трюма, шатаясь, выбегали один за другим ошалелые дети, осматривались, кричали. Многие тут же прыгали обратно в трюм, толкаясь, но лишь бы не видеть кошмара бушующей стихии снаружи — пускай кто-то другой разбирается, тот, кто знает толк.

Выбравшиеся пытались удержаться, чтобы не выпасть за борт во время качки: хватались за мачты, ползли, искали укрытия.

— Джейс, попробуй сделать что-нибудь со штурвалом, — Бобби решил всё же проверить силу верноподданничества крепко сложенного подростка. — Может, удержишь в одном направлении.

На удивление, Джейсон как-то мрачно кивнул и уверенно зашагал в сторону руля.

— Ребят, кто что понимает в управлении парусником? — продолжил американец в бандане, обращаясь к кучке подростков, зацепившихся за опоры рядом. — Как нам быть? Вроде бы, раз сейчас шторм, паруса надо все опустить. Вот только как, блин?

— Да, так будет лучше. И ещё бы сбросить плавучий якорь, — принял участие в деле Фред. Его очки то и дело забрызгивало солёной водой, пока он стоя держался за мачту. — Но если шторм несёт нас к берегу, то лучше оставить паруса на местах и на полной скорости идти туда.

Роб огляделся — никаких берегов, одно лишь бескрайнее море.

— Вон там есть Воронье гнездо! — подсказал снова Фред, указывая на открытую бочку, установленную на одной мачте. — Прикажи кому-нибудь туда слазить и посмотреть.

— Ага, сам лезь, — фыркнул засевший возле запертой капитанской рубки Артур. — Это ж верняк кувырком в море. Даже Джейс бы не рискнул. Наверно.

— Это надо сделать! — рявкнул Роб, пытаясь пресечь попытки неподчинения. И конечно, доверить эту миссию восставшему Артуру теперь стало бы настоящей проверкой. Но пока проблемы были более существенными — с вызовами потом.

Он искал среди держащихся рядом жертву. Даже не жертву, а первого космонавта. Он искал человека, который бы смог указать им путь, пускай и страшной ценой.

— Ты! Слазь туда и скажи, где земля! — крикнул он малышу с меткой на лице. Именно малышу, потому что тот не выглядел как все окружающие, а был худеньким и низкорослым, будто ему лет восемь от роду. Метка шла от коротко стриженных волос и до узких восточного типа глаз.

Мальчик сделал вид, будто не понимает приказа. Тогда Роб стал объяснять жестами, но выходила ерунда какая-то.

Помочь ему взялась девочка в роговых очках — она перевела слова. Мальчик с меткой жалобно посмотрел на Роба, как бы спрашивая: вы точно этого хотите?

Роб неумолимо кивнул.

Девочка ещё раз показала на мачту с бочкой и что-то проговорила на китайском, после чего малыш проворно рванулся выполнять задание, перебегая от опоры до опоры в перерывах между ударами волн.

— Вы тоже будете молчать, да?! — Девочка с книгой вылезла последней и принялась донимать расспросами второго смотрителя в рясе. — Даже если это какое-то шоу, неужели вы не видите, что дети могут погибнуть? Неужели вам всё равно?! Возьмите, пожалуйста, управление в свои руки! Одумайтесь!!!

В сердцах она пнула бессердечного наблюдателя — вот только нос кроссовки будто упёрся в резиновую стенку с магнитным полем: ногу отшвырнуло назад, а по телу словно пробежал разряд в разы больнее статического электричества.

— Хёджин сказал, что может руководить снятием парусов, — к Робу снова обратилась девочка в роговых очках, указывая на подростка с длинным чёрным хвостом, стянутым несколькими резинками. — Он с дедушкой плавал однажды на «Тэйянге». Парусник новее этого, но смысл всё равно один. Хёджин будет говорить, а я буду переводить остальным.

Роб согласно закивал и дружески приобнял девчонку.

Новость радовала: Джейсон изо всех сил удерживает штурвал, Хёджин займётся парусами, а к нему самому идут люди с предложениями о помощи. Они шли к нему как к капитану! Жизнь подкинула новый сюрприз. Вот только для чего они здесь все? Впрочем, главным пока было выбраться из шторма и взять под контроль толпу подростков.

— Земля! Там земля! — дико орал Джейс, перебивая шум волн, ветра и безумия. — Нас несёт к берегу! Прячьтесь в трюм!

И вновь поднялись вопли, только теперь радостные. В надежде на избавление от власти моря, перебегая от укрытия к укрытию, подростки возвращались к люку. Одна неудачница побежала не вовремя и очередная волна, подхватившая корабль, опрокинула её и потащила куда-то в сторону левого борта. Её никто не пошёл спасать — она ведь всем чужая, а детям было жутко страшно за свою жизнь.

— Скажи спасибо Хёджину, но, видимо, его услуги нам не понадобятся. Пока… — оскалившись в вымученной улыбке, Роб удостоил ответом девчонку в очках с двумя оранжевыми хвостиками.

Конечно, пока… Впереди земля, но чья это земля и как корабль трёхсотлетней давности оказался на просторах моря?

Девчонка поклонилась и стала пробираться к своему новому приятелю, возле которого уже собралось немало людей. При том, что добрая половина ещё не вылезла из трюма.

— Впереди скала! — рёв Джейсона заставил похолодеть и насквозь промокшее ледяное тело юного капитана. — Мы несёмся на неё!!! Мерзость собачья, нам не свернуть!!! Мы не успеем!

И тут в дело вмешался Хёджин. Он отдавал команды тем, кто укрывался рядом и ещё не убежал в трюм. Чётко указывая, какой парус спустить первым, куда лезть и где найти плавучий якорь, мальчишка превратился в маленького вождя, уверенного и умелого. Под проливным дождём он кричал нечто, непонятное Робу, и команда подростков дружно бралась за дело. Правда, исполнители не привыкли к такой работе, оттого три паруса порвал ветер и одна стеньга слетела с мачты и грохнулась о палубу, едва не пригвоздив стоявшего прямо под ней высокого мальчика-индуса. Он успел отпрыгнуть, но, отскочив от палубы, стеньга больно саданула его в бок.

Несчастья происходили, пока спускали самые крупные паруса: для этого нужна была слаженная и быстрая работа всей команды, а они пока ещё и одной компанией-то не были. Многие едва понимали друг друга.

Благодаря их усилиям корабль замедлил ход, но скала всё же неумолимо приближалась. Ветер гнал судно даже после того, как последний парус был спущен. Они не летели, но словно бежали навстречу неизбежному столкновению.

— Живо все в трюм! А ну, тупые задницы! Вас за борт снесёт, выродки! — орал Джейсон, не помня себя от ярости.

Промокшие до нитки, чихая и всхлипывая, оставшиеся на палубе спешили спрятаться от злой судьбы, гнавшей их навстречу гибели. Пусть встретят они её здесь, затонув в нижней части корабля, но вместе, дружно, только непонятно по чьей воле: то ли злых людей, то ли безумных.

Мальчуган, сильно спешивший спрятаться, не видя на палубе ограждения высотой в фут, растянулся, кувыркнулся, а потом резко схватился за лодыжку. Хёджин спросил, как у него дела и может ли идти. Подросток кивнул и, хромая, поскакал к очереди в трюм.

— Джейс, спускайся! — позвал Роб, замыкавший шествие.

Рулевой не двигался с места.

— Спускайся! Это приказ!

Джейсон саркастически посмотрел на капитана в бандане.

— А кто ты мне, чтобы приказывать?!

И он продолжил упрямо держать курс, надеясь как-то вырулить.

— Я сделал всё, что мог… — вздохнул Роб и нырнул в трюм, плотно захлопнув крышку.

На лестнице, прижавшись к перилам, нависли, будто виноградины, трясущиеся от страха близкой смерти представители разных народов и стран. Все молились своим богам.

И только неподвижный смотритель в серой рясе так же беспристрастно стоял, вглядываясь в копошащихся людей.

А другой остался снаружи вместе с Джейсоном. И в отличие от мускулистого паренька, его словно совершенно не беспокоила судьба корабля, несущегося по волнам к чёрной скале.

— Роб, кэп Роб! — Кто-то тянул за футболку несчастного самопровозглашённого капитана. Затерявшись в толпе на лестнице, где жалась большая часть подростков, верящих в правило золотой середины, Роб вспомнил поездки в автобусе в часы пик, когда тебя швыряет то влево, то вправо, но всякий раз наваливаешься на чьё-то провисшее меж верхним поручнем и днищем тело.

Роб протолкнулся в нужном направлении и снова увидел её, докучливую китаянку в очках и с хвостиками.

— Чего тебе, э-э-э…

— Ха Ли.

— Я не понимаю твой язык.

— Ха Ли. Это моё имя. Запомнишь? Ты же запомнил, в какую сторону часы ходят. Вот и моё имя, я уверена, осилишь. Четыре буквы всего. Ха Ли.

Роб понял, что его унизила незнакомая девчонка. Хотя нет… Похоже, теперь уже знакомая.

— Ха Ли, чего надо?

— Роб, ты не видел того самого малыша?

— Какого ещё малыша? — стараясь перекричать общий шум, капитан вплотную подошёл к девчонке и спрашивал почти ей в ухо.

— Малыша с меткой на лице. Ты отправил его искать землю на Воронье гнездо. Помнишь? В трюме его нет. Я обошла каждый угол, заглянула в шкаф и сундук. Малыша с меткой нигде нет.

Горячая кровь хлынула в голову. И голова горела от неведомого ужаса. Роб снял бандану — волнистые чёрные волосы, взмокшие, спали до ушей.

— Не было никакого малыша, — сквозь зубы процедил он Ха Ли. — Не было его. Поняла?!

Девчонка отпрянула от Роба, как если бы, собирая грибы, обнаружила под крупным боровиком змею.

Ей осталось лишь кивнуть и скрыться в толпе, упорно жмущейся на лестнице. Все ждали чего-то страшного: столкновения, треска, потоков воды, что мощной струёй ворвались бы сквозь пробитую камнями брешь. Подростки на самом верху готовились бежать, если трюм начнёт заполнять вода. Те, что стояли ниже, беспокоились и толкались. Начинались ссоры, даже драки. Вскоре вниз стали оттеснять слабых. Понятие «очередь» растворялось в воздухе как ненужная абстракция в мире насущных дел.

Как ни держались за поручни лестницы, внезапное столкновение отбросило всех вниз. Началась давка: подростки поднимались, наступали на мешающие идти вперёд чужие части тела грубыми подошвами с шипами, лезли, чтобы успеть выбраться до того, как вода хлынет в трюм. Плач, стоны и крики боли никому не мешали рваться наружу. На одеждах зарябила кровь.

Сквозь люк невольные пассажиры корабля рвались гурьбой, сыпали на палубу под проливной дождь, осматривались.

Корабль натолкнулся на скалу и застрял, частично смяв носовую часть, и держался благодаря повреждению. Казалось, мощный порыв ветра двинет останки дальше — и тогда море поглотит судно, как кит мелкую рыбёшку — даже не заметит.

По крайней мере, качка прекратилась. Можно гулять под дождём по палубе и осматриваться. Увидеть вдалеке желанный берег, куда и вплавь бы добраться, но не в шторм же, когда волны утянут за собой в открытое море.

Все заметили и Смотрителя, так же недвижимо стоявшего возле кормы.

И мало кто обратил внимание, что возле штурвала никто не стоял.

А ещё меньше — только Ха Ли и Роб — посмотрели на никем не занятое Воронье гнездо.

Пустая палуба…

Слишком пустая, чтобы поверить во всё происходящее.

Высадка

— Хей-хей, ребят! Э, слушайте сюда, я буду говорить! — под общий гвалт и рёв моря вперемешку с проливным дождём Роб пробовал взять инициативу в свои руки. Без Джейсона это оказалось почти невозможным, но упорный тинэйджер ринулся на кормовую часть с небольшим возвышением.

— Ребя-я-ят! Хей! Ну! К вам же обращаюсь! Э! — Роб выходил из себя. Никто не слушал, кроме парочки тех самых англоговорящих — остальные из его команды, казалось, потеряли самообладание: они ничего не слышали и не видели, рыскали по палубе в надежде найти еду, подсказки или тайный выход обратно в старый мир. — Чёрт, ну послушайте же! Нам надо выбраться…

И тут он увидел поднятую вверх руку.

Смуглая девчонка, коротконогая, в белом, но насквозь мокром платке, сквозь который видны смолистые жёсткие волосы, с поднятой рукой шла к нему. На неё обращали внимание те, мимо кого она уверенно проходила. Добравшись до кормовой части и встав рядом с Робом, она не опустила руку и что-то громко сказала на незнакомом языке.

Он поклонился ей, заметив, что уже треть подростков затихла и ждёт, что им скажут. И вдруг один тоже поднял руку, будто хочет ответить на вопрос учителя. Но ведь и сам учитель тоже стоит с поднятой рукой. Роб не понимал, что происходит.

Ещё одна девчонка в толпе подняла руку. Потом этот крутой Хёджин поднял руку.

Роб, не осознавая, что делает, тоже высоко поднял правую руку с раскрытой ладонью.

Один за другим стали присоединяться потерявшиеся и запаниковавшие подростки разных национальностей, вероисповеданий и цвета кожи. Они поднимали руки с раскрытой ладонью и смотрели в надежде на мальчишку в бандане и девчонку в платке, которые по росту походили на пятиклассников. Так воцарилось молчание, породившее осознание единства.

Они стояли бок о бок на палубе древнего корабля, незнакомые, брошенные, и, казалось, здесь должна начаться их новая жизнь. И вот он, первый саженец.

Девчонка в платке опустила руку и указала на Хёджина, при этом подмигнув Робу. Тот всё понял и пальцем приманил азиатского вождя к себе. Безусловно, последний не смог обойтись без ставшей родной переводчицы. Раздались аплодисменты с разных сторон корабля.

— Нам надо сделать выбор, — начал Роб, кивая Ха Ли, чтобы та переводила Хёджину. — Я нашёл шлюпку на борту — там все поместятся. Мы либо плывём на ней сейчас. Либо остаёмся тут. Но учтите: корабль застрял. Если его отнесёт от скалы, он потонет. Мы можем не успеть даже сесть на шлюпку. Мы должны…

— 不, — перебил Хёджин и начал что-то объяснять Ха Ли.

— Что такое? Ты против того, чтобы мы доплыли до острова?

— Нет, кэп, — тут же обратилась к нему девчонка в роговых очках. — Хёджин говорит, что пастуху не стоит спрашивать советы у стада. В такой ситуации капитан должен сам решить и приказать, иначе начнётся хаос.

— Почему же хаос? Мы просто выберем, кто хочет уехать, а кто остаться. Моё дело — предложить, — усмехнулся Роб странной позиции.

Хёджин неодобрительно сверкнул глазами в сторону Роба, когда услышал перевод его ответа от Ха Ли.

— Итак, каждый делает свой выбор. Я сам отправляюсь на берег и скидываю огромную шлюпку вниз. Кто со мной, помогайте. Остальные вольны оставаться здесь, но поймите, что иного шанса доплыть до берега не будет. Кто со мной?

Больше половины людей на корабле вновь подняли руки, остальные недоверчиво смотрели, не понимая, что происходит. В этот раз рука в воздухе походила на голосование — подростки опасались отдать голос за то, с чем не были бы согласны.

— Хёджин сможет передать вашим моё предложение? — спросил Роб у Ха Ли.

Та кивнула, и вскоре после слов вождя добавилось ещё множество рук. Остальные либо не владели обоими языками, либо задумали что-то ещё…

— Все идём спускать шлюпку на воду! — крикнул Роб и хотел уже сойти с возвышения, как увидел странную девочку, обнимающуюся с книгой. Девчонка неуверенно шла сквозь толпу прямо к ним.

— Нет… — Роб ничего не слышал сквозь постоянный шум, но губы девочки шептали именно это, он знал. — Нет… Не надо!

Преграждавшие ей путь невольно отходили в сторону, словно от чумной, разглядывая вязаный коричневый свитер с масляными пятнами на манжетах; протёртые джинсы, внизу подвёрнутые до массивных рулончиков; длинные ногти, блестящие радужными цветами лака на фоне серости дождливой погоды; спутанные русые мокрые волосы, кончики которых падали на тонкий, обхваченный предплечьями том, абсолютно не соответствующий по виду своей хозяйке: подарочное издание в кожаном переплёте, защищённое суперобложкой, правда тоже промокшей.

Роб тяжело вздохнул: не хватало ещё среди паствы иметь лжепророка.

— Не надо убегать корабль, — вещала девочка-пророк на ломаном английском. — Не надо давай уедем.

— Почему? — спросил Роб, хотя понимал, что сейчас девчонка начнёт расписывать, как во сне ей явился дядька с крыльями…

— Я не говорю по-английски, — честно призналась она. — Плохо.

— Конечно, плохо, — с подавленным смешком согласился капитан. — На каком языке ты говоришь?

— Русский.

— Ок, — кивнул Роб и обратился, повышая громкость, к толпе на корабле: — Есть тут кто-то…

Но осёкся.

— Слышь, как тебя там?

— Мэри.

— Слышь, Мэри, давай-ка сама. Думаю, ваши вряд ли кумекают на других языках.

Девочка послушно взошла на возвышение и обратилась уже на родном языке:

— Кто по-русски понимает?

— Я, — ответили откуда-то два голоса.

Вскоре к кормовой части прибежал тощий нескладный подросток с короткими чёрными волосами.

— Меня Юра зовут, — представился он девочке.

— А меня Маша.

— Что за чёрт! — выругался Роб, слушая их знакомство. — Я идиот! Какой толк от второго русского, если он тоже ничего перевести не может!

— Я смогу!

Уверенной походкой из толпы вышел крепко сложенный кудрявый молодой человек восточной внешности и уже по-русски добавил:

— Привет, ребят. Я Биржан, с Казахстана. Говори, Маш, я ему переведу.

И Маша, она же Мэри, поведала свои опасения Биржану.

— Я сейчас читаю вот эту книгу, — девочка показала обложку с названием, но название книги в русском переводе мало что значило для Роба. — Я читаю её, и вдруг понимаю: мы оказались в такой же ситуации, как и герой, Робинзон Крузо. Их корабль наткнулся на скалу. Капитан принял решение спустить шлюпки и плыть к острову. Из всей команды выжил один Робинзон! А на корабле не остался никто, кроме собаки… И она тоже выжила. Я слаба в математике, но здесь даже я могу сосчитать: шансов выжить больше, если остаться здесь!

Биржан слушал, слегка склонив голову набок, к некрасиво висевшему на нём от проливного дождя белому с чёрными кантами парадному костюму гимназиста. Непонятно было, согласен он с ней или нет, но слова тот передал Робу в точности.

Последний даже покраснел от нелепости услышанного. Не сдерживая эмоций, юный капитан проорал:

— А вот я фильм смотрел, где все выжили! Да, выжили! Потому что сели на шлюпку и свалили с тонущего корабля!

Из-за брызжущей слюны и громкого голоса, а ещё из-за плохого знания языка Маша не поняла, что сказал Роб, но, видимо, оставаться на корабле, как собака, он не желал.

— Ты бы помягче, — карими глазами впиваясь в зазнавшегося капитана, урезонил его Биржан. — Это же девочка. Как можно кричать на неё?

— Да чёрт с вами. Оставайтесь здесь, если хотите. — Махнул на них Роб и вернулся к первоначальному плану. Он обратился к ожидавшим его команды подросткам:

— Ну, пошли за мной к шлюпке. Надо спустить её на воду!

Гордой походкой победителя Роб сошёл с пьедестала кормового возвышения.

— Что сказала девчонка? — раздался предательский голос какого-то заморыша, как в тот миг думалось Робу. Он мало кого здесь знал, но все, кто пытался заиметь собственное мнение, уже попадали в разряд заморышей.

На вопрос ответил Биржан. Он подробно объяснил, почему у Мэри такой взгляд на ситуацию. Роб возненавидел и его тоже.

— Так мы идём спасаться с чёртова корабля или хотите сдохнуть здесь с этой чокнутой?

Момент был выбран неверный.

Так раскололся мир.

Конечно, большинство предпочло спастись. Шлюпку осторожно, медленно спустили на воду — Роб снова назначил Хёджина ответственным, как самого главного знатока в мореплавании. По верёвочной лестнице осторожно один за другим покидали застрявший в скале корабль, рассаживаясь на огромной и, казалось, ненадёжной лодке. Ветер уже швырял солёную воду им за борт.

Тринадцать человек оставалось на корабле, если не считать Смотрителей в сером.

Хёджин закрыл глаза ладонями, пытался уговорить капитана принять жёсткие меры, чтобы заставить их плыть тоже. Ха Ли переводила его бесконечные отчаянные доводы, упрёки, проклятия — ибо смерть оставшихся вовек будет на совести капитана. Но вот спустился последний подросток, и переводчица потянула лидера за собой, к спасительной шлюпке.

Роб покидал корабль последним из тех, кто хотел его покинуть.

— Спрашиваю вас ещё раз: вы точно остаётесь? Больше нет на корабле лодок. Корабль застрял в море, и вы вместе с ним. Прислушайтесь к голосу разума. Неужели он заставляет вас поверить трёхсотлетней книге?

Говоря это, оратор чувствовал, будто немного лгал. Голос разума пропал у многих с того самого момента, как они оказались на паруснике в открытом море в шторм.

— Я, пожалуй, пойду, извини, — улыбнулся Юрий новой подруге и засеменил к перелезавшим через борт, чтобы сесть в лодку.

— Дело твоё, — со вздохом сказала земляку напоследок Маша, вот только он её уже не слышал. Подбадриваемый Робом, Юрка, привыкший считать из двух правильных более точным мнение большинства, исчез из поля видимости за бортом.

— Эй, режиссёр, мы отчаливаем на вашей шлюпке! Вы как, здесь останетесь? Или у вас своя яхта недалеко? — на всякий случай поинтересовался Роб у Смотрителя. И как обычно не получил никакого ответа, кроме пристального, изучающего взгляда. — Ладно! Мы отчаливаем! Чао, ребят! Я реально желаю вам удачи. Если мы доберёмся до острова, то, как шторм утихнет, приплывём за вами. А пока, трусишки, пока!

Капитан перелез через борт и скрылся с глаз.

Шлюпка отчалила. Вскоре можно было увидеть, как она лавирует по волнам, то подгоняемая ветром, то движимая силой вёсел. Медленно продвигалась команда к спасительному острову, пока осиротелые идейные подростки не знали, чем себя занять. Однако в трюм отправились все, в том числе бедный замёрзший, несмотря на непромокаемую одежду, Смотритель. Он встал в диаметрально противоположном углу от другого Смотрителя и продолжил наблюдать.

— Не расстраивайся ты. Юрий, может, и поверил тебе, но за другими идёт, потому что привык он так: слушать других, — подбадривал Машу Биржан, выжимая из пиджака воду, скручивая его, как полотенце.

— А ты как привык?

— Я привык оставаться с родными. Ты вот как родная мне, получается. Я и остался с тобой. Я не знаю, кто прав, а кто нет, и потому выбираю тех, кто ближе. Это как в семье. Вот захочет богач дом родной ваш купить, а мама с папой против будут: тут их дети родились, росли, тут семья счастливой была. Неужели ты примешь выгодное предложение? Я вот нет. Их дом — их желание. Это выше денег.

Маша расплакалась на глазах непонятно кого, оставшихся здесь непонятно зачем. И дело не в том, что слова Биржана искренние и сам он, благородный и добрый, а в том, что никогда Маша так не поступила бы ради мамы с папой. Да и они, наверное, никогда бы так не поступили по отношению к ней. Они бы продали дом, игрушки, и её саму, наверное, предложи им хорошую сумму для погашения кредита. А может, именно поэтому и оказалась она на корабле? Может, это они её продали?

— Маш, перестань! Он друг твой был, что ли, Маш? Да ты что? — не мог успокоиться Биржан, видя, до чего довели его слова девчонку. — С ним всё в порядке будет. Завтра они за нами сюда приедут на той самой шлюпке. Вот увидишь!

Фил, мальчик в огромной кепке, мог поклясться, что после этих слов один из Смотрителей злорадно ухмыльнулся. Просто всё это время Фил лежал на ящике и пытался дотянуться до лица молчаливого наблюдателя соломиной.

— А чё он ржёт-то? — спросил Фил вслух, но его никто не понял.

Тем временем шлюпка продолжала настойчивое движение к острову. Волны хлестали через борт, делая лодку тяжелее, отчего всё больше воды проникало внутрь. Подростки, не сидевшие за вёслами, вычерпывали её со дна, как могли: бейсболками, ладонями, рубашками и джемперами.

До берега, казалось, оставалось рукой подать, как вдруг огромная волна налетела и опрокинула шлюпку. Жертвы бездушной стихии разделились, и каждый стал сам за себя в этой отчаянной борьбе.

Они почти сразу потеряли друг друга из виду: захлёбываясь, плывя наугад, доверившись течению, подростки вопили от страха и проклинали злую судьбу. Те, кто не умел плавать, отчаянно барахтались, но внутри уже сдались — им не выжить. Сильные и крепкие, упорно видели цель и двинулись к ней, время от времени предоставляя попутному течению нести их по волнам. Сила их, благо, оказалась не столь велика — хотя бы не сносило обратно с невероятной скоростью, а крепкие мальчишки даже не теряли ничего в расстоянии, плывя против течения во время отлива.

Никто даже не пытался спасти тонущих, помочь слабым — всем надо было спастись самим.

Один лишь Хёджин постоянно находился возле Ха Ли, хотя мог бы тратить силы на борьбу со стихией, как и остальные рваться к острову. Но его переводчица плавала по-собачьи, захлёбывалась, двигалась порой не в ту сторону, так как её роговые очки потонули. Надёжный спутник позволял ей отдыхать на его спине, менял курс движения на правильный и подбадривал короткими фразами, насколько позволяли его лёгкие. Подбадривал, но, оценивая расстояние до острова, холодел от безнадёжных мыслей: им не доплыть. Должно произойти чудо…

И чудо случилось.

Сначала никто не заметил этого, но от берега отчалила точно такая же шлюпка, какая и была на корабле. Она медленно шла навстречу, рассекая волны, пока доплывшие ближе всех к острову крепкие пловцы не обратили на неё внимание:

— Эй! Эй, на лодке! Мы тут!!! — орали они наперебой, уставшие, словно после бесконечного кросса на уроке физкультуры.

И лодка двинулась на зов. Артур и камерунец Азиз, широкоплечий, с пышной кудрявой шевелюрой, теперь похожей на серую мочалку, ликовали. Их заберут — а возможно, доставят домой! Они дрыгали ногами под водой и хлопали ладошками по волнам. Их заберут!

Веселье вмиг угасло, когда в двух единственных гребцах шлюпки они узнали Смотрителей в сером. Один — с левого борта, другой — с правого. Сидели оба посередине лодки и держали курс на спасение утопающих.

После первых стали подбирать всех, кто ещё держался на плаву. Большинство мальчишек не ударили в грязь лицом и были спасены. Девчонки тоже, но в некотором отдалении: течение отлива сносило их куда сильнее назад в открытое море. Роб, которого выловили на середине пути от Артура с Азизом до Хёджина с Ха Ли, и тут принял на себя роль капитана, указывая гребцам, где ещё мелькают руки. Скоро на горизонте стало чисто — лишь корабль гордо держался вдали, застрявший в скале.

— Мы не рискнём всем, чтобы плыть за ними. Они сами выбрали себе такую участь, — пояснил Роб в ответ на молчаливые вопросы. — Нас стало гораздо меньше. Пятнадцать человек пропали без вести в пучине моря. Мы скорбим о них, но давайте всё же отправимся к берегу — теперь, надеюсь, благополучно.

Никто не спорил. Все надеялись на берег: там хоть что-то должно проясниться.

Как ни странно, Смотрители послушно развернули шлюпку и, с силой налегая на вёсла, направили её к острову.

— Нам надо спасаться, пока нас снова не опрокинет волна! Помогаем грести, слышите?! Эй, переводчица, давай своим скажи, чтоб садились за вёсла! — Роб не унимался и продолжал раздавать команды оторопевшей группе подростков.

Вняв его велению, мальчишки садились на те же места, которые и занимали во время отплытия с корабля. Лодка была точь-в-точь, как та.

Ветер стихал. Дождь внезапно прекратился. Всё вроде бы хорошо, спасение уже совсем близко — скоро можно будет даже вплавь легко добраться до острова, вот только всех угнетала мысль про пятнадцать утонувших детей. Каждый представлял себя на их месте, брошенных, не умеющих плавать, захлёбывающихся солёной водой, чувствуя под собой неизмеримую глубину.

Страшное молчание нарушил кучерявый подросток с носками разных цветов, теперь ставших одинаково-землистого цвета.

— Минутку, господа, эта определённо та самая лодка, на которой мы покинули корабль! — воскликнул он, показывая всем монетку. — Видите, это пять агор. Я жвачкой прилепил их под своё сиденье, когда мы отчаливали от корабля. Вот даже и жвачка моя, со вкусом дыни. Да, вот понюхайте, она и пахнет дыней.

Ему поверили на слово.

— Это та самая лодка. Но как она могла нас спасти, если она потонула?

Невольно взоры обратились к двум Смотрителям в сером, работающим вёслами прямо посередине лодки. Но те и не собирались отвечать на чьи-либо вопросы, а продолжали упорно, будто роботы, грести к заветной цели.

— Шлюпка-то деревянная, — подметил Роб. — Как она потонет? Мы слетели с неё все и не заметили, куда она уплыла. Может, её и прибило к берегу…

— А Смотрители там откуда взялись? Они ж остались на корабле!

— Наверное, это новые Смотрители — они могли на острове ждать! — подала голос памятная Робу смуглянка в платке, недавно помогавшая ему разобраться с хаосом на палубе. — У тех пальцы были тонкими, длинными, как у музыкантов. А эти! Гляньте на их кулачища! Череп расколоть могут ударом.

— Это подстава какая-то, чую я, — запаниковала девочка в свитере с чупа-чупсом. — Мы выжили, и нас хотят сделать агентами спецслужб. Конечно, ведь меня-то даже искать никто не будет. Я отброс.

— И я, — вынырнуло признание из дальнего конца шлюпки.

— И я тоже.

— И я.

— И я, — подхватило многоголосое эхо подростковых голосов.

— И я, — казалось бы, подытожил Роб, ранее уверявший всех в том, что его похитили террористы. Но даже им он, видимо, не был нужен.

Независимо от знания языка, каждый из подростков осознал в тот миг какую-то теплоту единства, словно общая мысль завладела всеми, и по ней пробежал ток, зажёгший лампочку, греющую оранжевыми лучами.

— И я, — громко, будто эхо в горах, раздался хриплый голос одного из Смотрителей.

Шлюпка причалила к берегу. Нос с силой уткнулся в песок.

Берег

Их ждали.

За слоем разноцветных ракушек и камней, на котором оказывались ноги спасённых, шёл слой мягкого песка, тянущийся от воды и до крутого откоса высотой в человеческий рост. На его верхней части уже проглядывала тёмно-зелёная лужайка, высились папоротники и бамбук.

Роб, осматривая окрестности, шёл первым, за ним спешили Артур и Азиз. Остальные, чуть отстав, утопая мокрыми грязными кроссовками в месиве жидкого песка, еле переступали и шли, не оглядываясь на Смотрителей. Все двигались вперёд, к возвышенности, обещающей твёрдую почву под ногами.

Цепляясь за прочные стебли высокой травы, Роб вскарабкался наверх и первым обнаружил, что их ждали.

На лужайке было что-то, похожее на опустевший рынок, но длинный торговый ряд сооружён из бамбуковых стеблей с тростниковой соломой на кровле.

Да, возле прилавков никого не оказалось, но на них лежали миски, наполненные едой, и стояли кружки. Как будто здесь скоро должна начаться вечеринка — всё готово к приходу гостей.

Так неужели гости — это они?

Уже осторожной походкой приближался Роб, а за ним его двое высоких и крепких спутников, к необыкновенному месту. Оно с каждым шагом сильнее притягивало пряными ароматами и спасительной крышей от бесконечного ливня. Хотелось всё попробовать, но пугала опасность ловушки. Вдруг это испытание, как в сказках?

— А ничего такого нет, блин, в том, что все здесь жрать хотят! — громко выразил, наверное, общее мнение Артур. — Я сегодня будто трижды умер и воскрес — нестрашно и травануться тухлятиной. Как хотите, а я вижу мой любимый стейк с луком в сливочном соусе. Вон там, на широком блюде, рядом с кружкой холодного имбирного лимонада — даже отсюда чувствую головокружительную ауру неповторимого дуэта.

Роб с Азизом не стали его останавливать. Да и они бы вряд ли смогли после стольких часов голода и стресса помешать встрече мускулистого англичанина со стейком.

Несмотря на голод, Артур, подойдя к заветному месту возле тарелки с ещё не остывшим куском жареного мяса, не набросился на пищу, как дикарь, а долго искал глазами столовые приборы. И они нашлись! Правда, на другом конце пиршественного стола…

Мало-помалу поднимались остальные, вставали рядом с Робом и Азизом и, словно в зоопарке, смотрели на то, как ест Артур. Ел он со смаком, медленно, наслаждаясь каждым маленьким, отрезанным ножом кусочком, окунувшимся в сливочный соус.

Первой не выдержала темнокожая девочка в розовой кофте.

— Там же бургеры! — закричала она, словно вспомнила, что ушла из дома, оставив суп вариться на плите. — Они остынут, и всё — можно выкидывать! Холодный бургер — это сухая булка с жвачкой и соплями.

Решительным шагом, как и до того Артур, как не шагала она во имя спасения себя и других во время шторма, Кристина отправилась на свидание с любимой едой.

Это подействовало на остальных, подобно знаменосцу в бою, — с грозным беззвучным гимном толпа ринулась под крышу. Во время трапезы, жуя, объясняли друг другу, что пельмени холодными есть — преступление, крем-суп скоро превратится в пюре, а варёный рис станет липким, и его не спасёт никакой соус.

В итоге, сдались все, и голод победил.

Подростки ели, угрюмые, но довольные. Ели, забыв страхи и потери, неизбывную тоску и тревогу за будущее.

— Ты пробовала раньше хот-дог?

— Нет, а что это?

— Смотри, здесь их столько на тарелке положили, что мне и в мечтах не снилось, — делился с Ха Ли довольный Роб.

— А ты уверен, что эта тарелка предназначена именно тебе?

— Кому же ещё? Видишь, здесь всё именно так, как я люблю: хрустящая булочка, а внутри сосиска на гриле, лук, огурец и кетчуп.

— Я не знаю, что такое кетчуп и сосиска на гриле.

— Ну вот ты и попробуй!

— Ладно, а ты у меня ложку кимичи попробуй.

— Окей, — согласился Роб, но, отведав измельчённых овощей, покраснел и стал задыхаться. Ха Ли подсунула ему стакан сока. — Вы там у себя реально драконы, что ли? — выдохнул он, успокоив рецепторы холодным напитком.

Ха Ли звонко засмеялась и убежала к своим, где Хёджин готовил особую фирменную заправку к рису, смешивая несколько соусов, что уже были на столе.

— Эй, как тебя там, — обратился Роб теперь уже к другой соседке по пиршественному столу, знакомой смуглой девчонке в платке.

— Сачинта меня там.

— Оу, Сачинта, значит. А что у тебя в руках за барбекю на палочке?

— Мы называем его сате. Это, видимо, куриное. Угощайся. Вот тарелка с арахисовым соусом, а вот с овощами.

— Я с радостью, спасибо. Никогда не видел столько разных блюд. Надеюсь, твоё сате не острое?

— Нет, оно мягкое и приятное.

— Сачинт, а ты тогда возьми у меня один хот-дог взамен твоей палочки с сате.

— Сосиска из какого мяса?

— Да я откуда знаю? Просто вкусная…

— Там, наверное, свинина, а мне такое не положено по закону, так что извини…

Сачинта отвернулась и пошла в сторону девчонок, дружно усевшихся под столом, чтобы слушать истории о прежней жизни. Кто как мог рассказывал и понимал, объяснял и слушал — каждый по-своему, но обнимались и плакали все. Впрочем, иногда лица озаряла улыбка.

Вдруг все, будто по команде, прекратили есть, пить, беседовать и настороженно привстали или отошли от своих мест на шаг, когда увидели двоих Смотрителей, появившихся возле пиршественного стола.

— Через час приходите в Лагерь на холме. Не опаздывайте. От этого зависит ваша судьба, — произнёс один из молчаливых серых стражей, указывая направление пути.

Не более чем в миле ходьбы от пиршественного стола находилась возвышенность с обнесённой частоколом на самом верху местностью.

Смотрители развернулись и сами отправились в указанный лагерь.

Веселье стихло в предвкушении часа развязки. Что-то надвигается, как туча в знойный день.

— Это был поминальный обед?! — раздался возмущённый голос Кристины. — Нас накормили, чтобы пустить в расход?! Тип, последнее желание приговорённых к смертной казни?

Ей никто не ответил. Многие стеснялись друг друга, боялись быть собой или создать первое неловкое впечатление вот так сразу, высказав суждение, возможно нелепое.

Она же, казалось, не стеснялась ничего:

— Мы так и будем молчать? Девчонки, вы же сами поделились, какую лапшу на уши навешали, прежде чем вы сюда попали. И где эта лапша?

— Но мы же ничего не знаем. Нас просто позвали в лагерь, — Роб решил ответить, раз уж когда-то принял на себя обязанность капитана. Значит, и вести должен до конца, хотя и сам не понимал, к какому концу они идут.

— Хорошо, нас позвали… Но как насчёт тех, кто не дожил до этого пира? Что за беспредел?! — Кристину было не остановить. — Почему нас бросили в старом корабле во время шторма, а не привезли сразу сюда, на пир, чтобы начать по-человечески знакомство? Ребята, это ненормально! Мы подписались на дикий эксперимент!

Среди наступившей тишины под звуки дождя за пределами пиршественного прилавка раздавалось одинокое чавканье — высокий худощавый мальчишка в спортивной куртке, в очках и с причёской под горшок преспокойно поедал рыбное ассорти. Казалось, его не тревожило то, о чём говорила Кристина.

— Ты чё лопаешь тут?! — Нашла козла отпущения юная американка.

— Мёлье, — сознался паренёк в спортивке.

— В смысле, мы тут думаем, как выжить, а ты жрёшь какое-то, на фиг, мёлье?! Жалкую подачку, которой нас хотят купить?

— А почему бы нет? Не пропадать же вкусной рыбе, — флегматично заметил ценитель мёлье и невозмутимо продолжил трапезу.

— Реально, ребят, за час столько ещё всего можно попробовать! — поддержал незнакомца Артур и вернулся к столу в поисках замены любимого стейка чем-то более изысканным.

Кристина лишь развела руками и, обидевшись на весь белый свет, который её не слушает, села на землю, высунув ноги в розовых туфельках за пределы навеса, подставив их такому же предательскому ливню.

— Что, Кристи, бургеры закончились? — шутливо начал разговор с землячкой Роб.

— Пошёл ты! — Небезызвестный средний палец возник перед взором.

— С Мичигана, да?

— Детройт.

— О да, ты, вижу, заводная.

— Пошёл ты опять и снова!

— Да брось. Ну на кого ты дуешься? Мы пока не команда, чтобы собраться и сделать что-то вместе. Обстоятельства сильнее нас. Надо понять их. Большего мы пока сделать не можем. И ты нужна нам, чтобы создать одну большую команду. Ну давай, пойдём на дорожку подкрепимся. Пускай даже, как ты говоришь, это и будет последнее желание приговорённого к смертной казни. Но разве сам приговорённый станет от него отказываться?

— Нет, — улыбнулась Кристина. — А ведь, правда, не станет… Эй, девчонки! — прокричала она новым подружкам с разных уголков мира, понимала она их или нет — неважно. — Девчонки! Объявляю пир Судного дня. Жрём так, словно это наш последний в жизни обед!

И её услышали.

С новыми силами налетали на пиршественный стол с разных концов не только девчонки, но и внявшие зову мальчишки. Чуть меньше часа у них осталось — за это время стол должен стать совершенно пустым.

Это был вызов.

И вызов принят.

Лагерь

Частокол был неприступным: стена из кольев высилась ещё метра на два над их головами. Впрочем, ворота оказались отворены настежь. Внутрь вела торная тропа, оканчивающаяся бамбуковым настилом, стоящим посередине лагеря, будто помост для казни в центре площади или сцена для выступления во время собрания.

Лагерь казался пустым. Двигаясь всё так же цепочкой: впереди Роб — теперь уже с Кристиной, за ними Артур и Азиз. Прочие слегка отставали, да и цепочка их больше походила не на висящую в воздухе, а на распластавшуюся на полу. Если с первыми что-то случится или дверь закроется, остальные тут же ринутся с холма водопадом.

Но первопроходцы благополучно оказались внутри, и грозы не случилось, если не считать той, которая не прекращалась будто бы вечность.

— Там пленники! — закричала звонкая Кристина. — Людей связали!

Новость мгновенно разошлась по звеньям на разных языках. Она лишь раззадорила любопытство: все жаждали скорее оказаться по ту сторону частокола и тоже увидеть пленных.

— Дикари! — предполагали мальчишки, с выпученными глазами передавая слух девчонкам, следовавшим за ними.

— Варвары в цепях!

— Каннибалы! — с приглушённым шёпотом говорили девчонки подружкам.

— Они ели людей и теперь их казнят.

— Нас съедят! — Любитель мёлье, одетый в спортивную курточку, замыкал процессию, но это ничуть не мешало ему делиться сведениями с воздухом позади себя.

В самом отдалённом от подростков крае лагеря, со стороны холма, спускавшейся к морю, вдоль по периметру частокола аккуратно расставили девятнадцать стульев, к которым были привязаны люди в масках. Они не сопротивлялись: не пытались кричать или порвать верёвки. Они приняли свою судьбу и покорно ждали казни или ещё чего хуже.

Один из Смотрителей встал возле первого стула с пленником, второй — возле последнего.

Не говоря ни слова, с открытыми от изумления ртами, гости странного лагеря расходились по его площади, не сводя глаз с сидящих.

— Ради кого же нас не принимали этот час? Я думала, ваш какой-нибудь мегакрутой босс был слишком занят. А оказалось, в лагере никого, кроме нас и этих дикарей! — привычно возмущалась Кристина.

Ей никто не ответил. И это тоже выглядело привычно.

Но семя разочарования было брошено: подросткам снова никто не собирается ничего объяснять. Ни по прибытии на остров, ни спустя обещанный час.

— А это и не дикари, — зловеще отчётливым тоном заметила Сачинта. — Они же одеты, как мы. В кеды, кроссы, шлёпки, сланцы, да и футболки с платьями на них…

— Нас свяжут и посадят рядом!!! — завизжала Кристина и, ожидая погони, стала расталкивать толпу, чтобы первой выбраться с проклятого лагеря. — Нас казнят!

Последние слова она крикнула в лицо всё ещё замыкавшему строй высокому подростку в спортивке и выскочила за ворота. Он поглядел ей вслед, размышляя, не ослышался ли.

Не зная, стоит ли бежать вслед за девчонкой в розовой кофте, все повернулись лицом к воротам. К удивлению, Кристина очень скоро вернулась, не дав должного времени на разрешение проблемы.

— Всех казнят! — кричала она, тряся руками с вытянутыми ладонями перед толпой и головой указывая куда-то за пределы лагеря.

Что же надвигалось оттуда, заманив подростков в ловушку?

Роб, Хёджин, Артур и Азиз перешли от пленников обратно ко входу, словно пытаясь оградить остальных от кошмарного Зверя из Преисподни.

Вместо Зверя внутрь вбежала настырная девочка, русская, как помнил Роб. За ней шёл её друг в мокром пиджаке. Через несколько мгновений пространство лагеря потеснили ещё десять детей.

— Так корабль не потонул? — как бы для статистики спросил у Мэри Роб, не желая признавать вину…

— Как видишь… До сих пор стоит. Как и было в книге…

Роб ждал классического «Я же говорила», и он бы вытерпел, лишь бы не чувствовать вины…

Почему же он ощущал её именно сейчас? Было бы лучше, если б он выиграл спор? Должны, что ли, погибнуть эти двенадцать детей, чтобы Роб не чувствовал ответственности за своё решение оставить корабль и плыть на шлюпке?

Нет, конечно, Роб не мог так подумать. Они выбирали сами, они всё выбирали сами, ведь он дал им право.

Роба словно прожёг взгляд Хёджина, и во взгляде читалось: «Вот что значит быть капитаном, Роб. Если бы ты приказал всем идти за тобой, ты бы не убивался так сейчас».

«Нет, — мысленно ответил ему Роб. Или же себе. — Если бы я не оставил им выбора, я был бы виноват ещё и в их гибели. Вдвойне».

Замыкали шествие те два Смотрителя, которые, видимо, и оставались на корабле. Они зашли и закрыли ворота в лагерь. Теперь не выбраться никому: частокол слишком высок, чтобы попробовать перелезть, даже встав друг другу на плечи.

— Сейчас начнётся, — запаниковала Кристина. — Я не буду овечкой — я не позволю себя связать. Ребята, их только четверо. Будем кусаться, лягаться и бить всем, чем можно!

— Вам нужно выбрать главного, — будто не слыша воинственных слов девчонки, загробным голосом пробасил Смотритель, стоящий возле первого стула с привязанными пленниками. — Вам нужно сделать это прямо сейчас.

Голос не предполагал возражений — его слушали все, и не помышляя перебивать.

Внезапно прекратился ливень. Ветер стал тише, тучи таяли на глазах. В жарком климате, как здесь, можно было надеяться на то, что одежда и обувь быстро высохнут прямо на теле и завтра не проснёшься, страдая от ломоты в спине и кашля.

— На выборы две минуты. Пока идёт первая, вы уже решаете каждый для себя, кто будет отвечать за всю группу. Когда начнётся вторая, вы пальцем укажете на того, кого считаете лидером. Менять решение нельзя. Если вы передвинете руку, ваш голос не будет засчитан.

Смотритель говорил по-английски. В течение первой минуты сообщение переводилось остальным. Кто же владел языком, уже взглядами искал достойных кандидатов.

— Итак, голосуйте!

Указательные пальцы, подобно револьверам, выстрелили в нужных направлениях и застыли. Роб увидел себя, окружённым десятками устремивших на него пальцы подростков, как будто учителю сдали провинившегося недотёпу. Вот только смысл здесь заложен иной, отчего Роб ощутил прилив сил и оптимизма: его выбрали, его уважают. Сам-то Роб направил палец на Кристину. А почему нет? Девчонка вечно всем недовольна и качает права, так пусть пробует себя в качестве главной, когда требовать все начнут с неё…

За время первой минуты он сначала подумал о Хёджине, справедливом, заботливом, но потом представил его главным… Нет, не хотел бы Роб подчиняться жёсткой воле одного человека, пусть даже и думающего о благородных целях.

Хёджина тоже выбирали, но чуть меньше, чем Роба. В основном, представители Востока. Все же, кто остался на корабле, конечно, выбрали Мэри. К ним присоединилась ещё парочка недовольных, спасавшихся вплавь — видимо, то ли угощение посчитали малой платой за пережитое приключение, то ли решили сменить «капитана» в память об утонувших.

Единственный голос был также у любителя мёлье — на него показала Кристина. Роб решил, что это шутка. Или издевательство.

— Роберт Аллен, большинством голосов, ты выбран руководителем группы. В этом году именно ты будешь отвечать на вопросы, получать задания, отчитываться и принимать важные решения, — отчеканил безэмоциональный Смотритель, словно Терминатор. — И первое решение тебе предстоит сделать сейчас. Ты можешь спасти только одного из пятнадцати, которым не суждено было оказаться с вами в Лагере. Ты Перст Судьбы. Не советуясь ни с кем, решай прямо сейчас.

Роб оторопело стоял, уставившись на привязанных к стульям.

— Не может быть! — закричала Сачинта. — Этого не может быть! Они не могли вернуться! Они утонули! Они погибли!

До Роба вдруг стала доходить безумный и одновременно спасительный смысл слов Сачинты. Да, он запомнил не всех, но в самом высоком пленнике как можно было не узнать Джейсона?! Как могло подвести зрение, если он не признал ту самую баскетбольную майку, вылезающую из-под толстого каната?

А слева от Джейсона сидит себе жив-здоров малыш, слетевший с Вороньего гнезда: метку на лице не смогла скрыть повязка на глазах.

И вдруг до Роба дошёл смысл слов Смотрителя: он должен выбрать из выживших только одного!

Значит, он спасёт одного, а будет виновен в казни четырнадцати человек! Всех четырнадцати — и именно он!

Хотя… Как это виновен?

Нет. Он не будет виновен в казни. Это же подстава! Нельзя обвинять топор в кровожадности. Обвинять надо палача. Нет, даже не палача, а судью. Того, кто решил, что четырнадцать человек должны исчезнуть и лишь один — выжить. Дурацкие правила садиста-кукловода. Виновен кукловод!

В бешенстве обводя глазами всех связанных, Роб решал сложную дилемму: конечно, группе нужен именно Джейсон, сильный и уверенный в себе. Джейсон мог бы завалить, например, Смотрителя, если дело дойдёт до драки. Но Джейсон…

Он соперник.

Роб не хотел становиться гадом, подло устраняющим конкурентов, но он боялся Джейсона. Сегодня эта гора мышц помогает тебе, а завтра — опускает на дно.

— Я выбираю её! — Принял ответственное решение Роб. Он указал на кроху со спутанными волосами, девчонку, которой ни за что не дашь тринадцать — прямую противоположность Джейсону.

Смотритель, стоящий возле последнего стула, достал из кармана пульт и стал нажимать кнопки, пока частокол за стульями опускался в землю, как в зыбучие пески. Когда не осталось ничего, кроме обрыва, стулья полетели вниз. Один за другим привязанные пленники падали в море с высоты пятиэтажного дома, даже не поняв, что с ними происходит.

Осталась только девочка, выбранная Робом. Она так и сидела с завязанными глазами, пока остальные пропадали, улетая в пропасть.

Роб закрыл глаза после второго выброшенного за борт.

Стена поднималась обратно, заслоняя группу подростков от ужасного события, что только что свершилось на их глазах.

"Школа Рока"

Смотрители, все четверо, стояли на бамбуковом настиле в центре лагеря.

— Теперь, когда больше нет посторонних, мы можем говорить открыто.

Они сняли капюшоны. Взорам подростков открылись лица троих мужчин и одной женщины. Старший казался лет шестидесяти, лысый, с крутым, слегка выпуклым посередине лбом, небрежной щетиной под носом и вокруг рта. Он начал разговор.

— Не беспокойтесь насчёт них. Они целы и здоровы. И сейчас находятся на пути домой. В отличие от вас. Ваша судьба теперь навсегда связана с этим миром.

Маленькая девочка, печально посмотрев на Роба, расплакалась. Она лишилась последнего шанса вернуться к родителям.

Шум поднимался волной по собравшейся толпе. Они обречены. Они не вернутся!

— Стоп, стоп! Не переживайте. Я уверен, как и был уверен много лет, вас ждёт куда лучшая жизнь, чем раньше. И своё предназначение здесь найти куда проще, чем там, где вы были никому не нужны.

Ропот постепенно стихал. Дети прислушивались к пожилому Смотрителю.

— Начнём с того, что сейчас вы находитесь так же на Земле, но в скрытом пространстве, главном, мы зовём его Душа Мира, или Корвишв. Вас выбрали Наблюдатели для того, чтобы вы стали учениками"Школы Рока". Здесь вы будете учиться управлять Судьбой. Своей судьбой, чужой судьбой, судьбами стран. Возможно, вы не замечали, но в вас уже были заложены способности управлять Роком. Не замечали, как порой ненавязчиво Судьба помогала вам выпутаться из сложных ситуаций? Оставляла целыми и невредимыми тогда, когда другие, возможно, бы и погибли? Наблюдатели заметили это, и вот вы здесь. Впрочем, не считайте себя Избранными, то есть единственными и неповторимыми. Нет, вы обычные мальчишки и девчонки, просто немного везучие — поэтому вы и здесь. Кроме того, вы пережили Первое испытание — крушение корабля, вы выжили в отличие от тех, кто нас только что покинул, — и снова доказали и себе, и нам, что вправе стать учениками Школы. И, наконец, ваша отрешённость. Разве каждый не чувствовал себя лишним дома, во дворе, во время уроков или прогулок, на вечеринках, даже если вас на них не позвали? Вы никогда не были вместе с толпой, ибо ваше место здесь.

— Говорит, как проповедник, — заметил Артур.

Остальные молчали, проглатывая смысл сказанного. И наживка приманивала рыбок в пруду.

— Но ваша отрешённость не знак Избранных. Нет. Снова нет! Ваша отрешённость — это большой плюс для того, чтобы забрать вас навсегда. Вы пропали без вести: убежали из дома, потонули в болоте, затерялись в лесу, похищены террористами, потеряли память — какая разница?! Мало кто хоть пальцем о палец ударит, чтобы вас найти…

Дети опустили глаза, словно им стыдно было за свою ненужность, как и всегда было стыдно, когда их в этом обвиняли родители, учителя, одноклассники, воспитатели, ребята со двора, пророчившие неудачу незнакомцы: «Кто так мяч подаёт, урод?», «Ты ошибка молодости», «У тебя мозгов нет и не будет», «Рукожоп, иди на фиг, я сам закручу», «Зря еду на тебя переводим», «Одни глупости на уме — хоть бы раз в жизни что умное сказал!» Дети привыкли к этому: они родились не такими, не там, не тогда.

— Я Феликс Констанц, повелитель Судьбы. После окончания Школы вы тоже станете повелителями Судьбы. И тоже как минимум научитесь делать вот такие фокусы, — на миг лицо Феликса просветлело, и края тонких губ скривились — наверное, для детей это и стало главным фокусом: он умел улыбаться. Потому что суть его демонстрации заключалась в том, что на бамбуковый настил откуда-то сверху шлёпнулся кокос, с треском проломил пару тростинок, но сам остался целым.

— Вы заставили Судьбу защитить вас от падающего кокоса, мистер Констанс? — не скрывая насмешки, спросила Кристина.

Её шутка подняла настроение у взволнованных подростков. Они не понимали, что происходит и кому верить, многие мечтали вернуться домой, туда, где всё понятно, хоть и не всегда приятно. Но там есть те, кто реально смыслит в жизни, пусть хоть и назовут долбозвонами или куда хуже… А здесь? Какой-то Мерлин недоделанный хочет научить их ловить кокосы после того, как их швыряло до тошноты по волнам в шторм.

— Моё имя — Костанц, девочка. Запомнить нетрудно. И отвечу на твой вопрос: нет. И советую не спешить с выводами. Посмотрите вокруг. Вы видите пальмы?

На самой площади лагеря вообще деревья не росли, как не было их и около забора.

— Но как здесь оказался кокос? — спросил тут же Роб.

— Правильный вопрос, мальчик, — похвалил руководителя группы Феликс. — Кокос оказался здесь по моей воле, воле повелителя Судьбы. Я нашёл нужные нити, по которым один из плодов может упасть, мгновенно преодолеть расстояние с помощью случайно оказавшихся в том месте и в то время существ и предметов — и предстать перед нами. Предлагаю им полакомиться, раз уж довелась такая возможность. Мастер Фридхольд, вы не поможете «освежевать» добычу? Кстати, позвольте вам представить вашего ментора первого учебного года — Дедрика Фридхольда!

Один из оставшихся Смотрителей, высокий, под два метра, мужчина с аккуратно подстриженной полной рыжей бородой, не обращая внимания на представление, не поздоровавшись и не поклонившись, подошёл к Феликсу с широкой деревянной миской и тесаком. Тупой стороной ножа ударил по кокосу, повернул и ударил снова — кокос раскололся, молоко вытекло в миску.

— Друзья, это был просто фокус, — с довольным лицом сообщил повелитель Судьбы. Машке, или Мэри, как знали её англоязычные друзья и соперники, почему-то вспомнился трудовик, который в век появления в каждой квартире телевизоров и даже игровых приставок и компьютеров с безумной радостью показывал им, какие табуретки он смастерил своими золотыми руками. Наверное, один раз поразил этим советских школьников лет сорок назад и с тех пор пребывает в эйфории бога. — Вы же научитесь большему. А мы обязаны передавать знания другим, и потому раз в шесть лет проводим набор в"Школу Рока". Все вы должны выучиться до конца — кто-то лучше, кто-то хуже. И сегодня я лишь объясняю вам азы. Девочка, покажи всем свою книгу.

Он обращался к Маше. Она непонимающе посмотрела на Феликса.

— А? Какую книгу?

— Ту самую, которую ты украла из читального зала библиотеки.

Все смотрели на Машку, как на подсадную утку в цирке. Во взглядах подростков читалось: «блатная», «дочка Смотрителя».

— Но откуда вы знаете? — опешила Машка.

— О, я знаю про всех вас многое, девочка, — умильным голосом мудрого трудовика ответил Феликс.

«Ага, знает про всех нас многое, а зовёт не по имени», — хотела сделать замечание Маша, но решила не злить новое руководство.

Повиновавшись, представила взорам собравшихся «Робинзона Крузо», достав его из пластикового пакета, который позаимствовала у аристократичной англичанки с родинкой на щеке во время обеда на корабле.

— Да, вот она. Первая. Это азбука. Постигать магию подчинения линий Провидения нужно по книгам. Всего их пять, как и пять лет обучения повелителей Судьбы. Первая книга — это роман Даниеля Дефо «Робинзон Крузо». Она всегда была для вас просто книгой, лежащей на полках магазинов, библиотек, домашних стеллажей, но она станет настоящей книгой заклинаний, если вы её проживёте. Да-да: проживёте, на себе ощутите ужасы крушения, тоску одиночества, голод, тревогу и многое из того, что чувствовал сам герой. Именно поэтому вы и здесь, именно поэтому вы и преодолели Первое испытание.

Дети, многие из которых и не слышали о «Робинзоне Крузо», не понимали ничего. Они смотрели на Феликса Констанца как на пришельца с другой планеты.

— Человек, просто открывший один раз эту книгу, не сумеет управлять своей жизнью или тем более чужой, — продолжал лекцию повелитель Судьбы. — Он будет читать предложения, но не сможет сделать из них заклинания. Но повелитель Судьбы, переживший то же самое или почти то же самое, сумеет приблизиться к волшебству слов Первой книги. Весь первый год вы проведёте на острове, как и бедный Крейцнер…

Феликс смотрел на детей, на то, как они пытаются понять его, как, недоумевая, некоторые англоязычные дети переводят своим друзьям смысл сказанного, но непонятого.

— Среди вас представители разных стран и разных народов. Каждый год вы будете изучать язык той книги, на котором она была написана, так как заклинания Судьбы работают только на языке оригинала. Нам повезло, что «Робинзон Крузо» на английском: многие из вас хотя бы шапочно его знают. Наш учитель Грейс Шарп разделит вас на группы и будет проводить занятия по английскому языку каждый день в определённое время — вам надо выучить его быстро и качественно. В остальное время вы будете учиться выживать, искать пищу и готовить её, создавать вещи из подручных материалов, как всему этому учился и он. Правда, в этом вам помогут другие учителя, помимо мисс Шарп, — не забывайте, что у нас всё же школа. Повелитель Судьбы должен уметь не только дёргать за нити, но и быть настоящим Человеком.

Не все услышали свист летящего с неимоверной скоростью плода — второй кокос приближался к лагерю. Невозможно было не поверить, что вновь вызвал его Феликс, потому как тот приготовился к встрече. Ребро выставленной перед головой правой кисти поместил перед ребром левой — и встретил несущийся на него плод. Мизинец и ребро ладони разрубили кокос пополам, а левая ладонь защитила лицо: половинки разлетелись и шмякнулись где-то возле частокола за спиной Феликса. Кокосовое молоко брызнуло ему на плащ, но внезапный порыв ветра обратил движение жидкости так, что она аккуратно вылилась в ту самую миску, где уютно дожидалась своего часа начинка первого кокоса.

— Судьба даёт шанс не каждому. Вы можете многому научиться, но помните: сперва надо стать настоящими людьми и лишь потом управлять судьбой — своей, чужой, даже судьбой страны…

Теперь ему поверили, кажется, все подростки. Они стояли, благоговея. Это уже не табуретку из деревяшек сколотить — это сила, физическая, моральная и ментальная. Все захотели научиться стать такими же, чтобы проучить обидчиков, добиться справедливости.

— Вы станете лучшими людьми, — говорил Феликс Констанц, но понимал, что сейчас они его не слышат.