Игровая площадка «Земля». Приключенческая теория Мироздания

Алексей Лельчук, 2020

Мы – вечные души – создали материальный мир внутри большого многомерного мира сознаний. Мы подключаемся к игре в виде людей. Нам некого винить в несовершенстве мира, зато мы можем честно гордиться тем, что нам нравится. Мы создали его не для легкой жизни, а для борьбы и приключений, и приключения эти могут быть жестокими и болезненными. Когда-то нам нравилась эта жестокость, но теперь мы от нее устали и хотим спокойной жизни. Квантовая физика описывает, как из мельчайших частичек сознания соткана сетка пространства-времени, и как стоячие волны времени образуют на ней то, что мы считаем материей.

«Жизни как таковой нет. Есть только огромное жизненное пространство, на котором вы можете вышивать, как на бесконечном рулоне полотна, все, что вам угодно. Вам нравится токарный станок? Влюбляйтесь в него! Говорите о нем с волнением, с восторгом, с экстазом, убеждайте себя и других, что он прекрасен! Вам нравится женщина? То же самое. Обожествляйте ее! Не думайте о ее недостатках! Вам хочется быть моряком? Океаны, синие дали… Делайтесь им! Только со всей верой в эту профессию! И так далее. И вы будете счастливы какое-то время, пока не надоест токарный станок, не обманет женщина, не очертеет море и вечная вода вокруг. Но все же вы какое-то время будете счастливы.

Жизни как таковой нет. Есть только право на нее. Бумажка, «ордер на получение жизни». Жизнь надо выдумывать, создавать. Помогать ей, бедной и беспомощной, как женщине во время родов. И тогда она что-нибудь из себя, может быть, и выдавит. Не надо на нее обижаться и говорить, что она не удалась. Это вам не удалось у нее ничего выпросить. По бедности своего воображения. Надо — хотеть, дерзать и, не рассуждая, стремиться к намеченной цели. Этим вы ей помогаете. И ее последнее слово, как слово матери вашей, всегда будет за вас. Но помогает она только тем, кто стремиться к чему-то. Ибо нас много, а она одна. И всем она помочь не может».

Александр Вертинский

В начале было…

Да, это очередная «теория всего». Так что дальше можете не читать.

Да, есть такие сумасшедшие люди, которые ищут смысл жизни, пока все остальные этой жизнью просто пользуются. Я — один из них, я искал смысл жизни всю свою жизнь, и я его нашел. Так что дальше можете не читать.

Да, я придумал, как объединить науку и религию, что бывает после смерти, из чего состоят кванты, откуда приходит вдохновенье и когда будет мир во всем мире. Да, я нашел непротиворечивый ответ на все эти вопросы, и если вы считаете, что такого не может быть, что никому не дано познать истину, что даже величайшие умы человечества были не в состоянии приблизиться к этим вопросам, то дальше можете не читать.

Как говорил Ходжа Насреддин, невозможно наполнить чашу, если она уже и так полна. Если чаша ваших знаний полна, то зачем вам нервничать и тратить время? В отличие от многих других, моя «теория всего» вполне согласна с тем, что многие ее не примут. Так что дальше можете не читать.

Но если вы все-таки читаете дальше, то я расскажу вам, что моя чаша наполнялась несколько раз на протяжении жизни, и каждый раз, когда я видел ее полной, но не чувствовал вкус напитка, мне приходилось опорожнять ее, иногда полностью, иногда частично, и начинать наполнять заново.

Вам я тоже предлагаю по мере чтения отливать понемногу из своей чаши, если почувствуете, что новый напиток не помещается.

Что я вижу

Не знаю, как вы, а я это вижу — я вижу, что мир создан. Я воспринимаю все окружающее как кино, как нечто, что происходит рядом, на что я могу посмотреть со стороны. В последнее время, наконец, я начинаю понимать, как это кино снято, из чего сделана пленка, каков сценарий. Но дело, конечно, не в этом, а в том, что я не перестаю удивляться, как оно красиво, занимательно, поучительно и разнообразно — это кино.

Я тоже участвую в этом кино, но часто вижу себя со стороны. Постоянно, почти всегда. Иногда, когда у меня бывают сильные эмоции — положительные и отрицательные — я на какое-то время перестаю различать эту отделенность, мне кажется, что все по-настоящему — положительное или отрицательное. Включаюсь в жизнь, живу. Но как только ситуация решается, я выхожу из этого ощущения и опять вижу себя со стороны, как наблюдатель. И все остальное вижу со стороны,

Мне говорят — это твои интеллектуальные заморочки, отключи голову. Голову я отключаю достаточно успешно, я не думаю, не оцениваю, не просчитываю. Я действительно выхожу из реальности. Я сижу на скамейке в парке, в припаркованной машине, в кафе, на бревнышке в лесу — и я вижу, как вокруг меня происходит жизнь. Я ощущаю себя не частью этой жизни, а наблюдателем.

Сознательно я ничего не оцениваю, не просчитываю, не планирую. Правда, мозг сам быстро и непринужденно выдает мне информацию о том, что я вижу — скорость ветра, цвет обоев, размер пряжки на поясе — я вижу очень много деталей и тут же связываю их друг с другом, но это я воспринимаю тоже как внешний процесс, идущий помимо моего сознания. Это тоже кино.

А что делает сознание, что делаю я? Я наслаждаюсь тем, что вижу и чувствую. Я удивляюсь тому, сколько всего в мире существует, происходит, как все красиво, сложно, запутанно. Ощущаю цельность мира, его единство, подобие и взаимосвязь во всем — от песчинки на дорожке до полета на Луну. Вы не чувствуете связи между песчинкой и полетом на Луну? Я могу рассказать вам, в чем связь, но вы скажете, что это мои умствования, логика и интеллект. Да, рассказ будет порождением интеллекта, но само ощущение связи — это не интеллект. Я могу рассказать вам десять разных историй про то, как связаны песчинка и Луна, потому что мой интеллект может их выдумать. Но связь и единство я чувствую непосредственно. Я просто знаю, что они обе — мельчайшие эпизоды всеобщего кинофильма жизни.

Обдумывание этого кинофильма, осмысление его — мое постоянное состояние. Честно говоря, меня это утомляет, мне не хочется этого делать. Это очень похоже на интеллектуальное умствование, которое я не люблю. Мне хочется просто жить и смотреть это кино. Собственно, я так и поступаю уже в течение двадцати лет. Скрываюсь от предназначения, как Иона во чреве кита, не пишу ничего, стругаю деревяшки, леплю фигурки из глины. Но не получается. Жизнь выходит не очень настоящая, и все равно меня регулярно выносит из нее, все равно — как только чуть замедляется круговорот событий, я оказываюсь на берегу и смотрю на реку, которая продолжает течь рядом.

И нужно, наконец, сесть и начать записывать то, что я вижу, что чувствую и что думаю по поводу этого фильма, этой бесконечной реки по имени «жизнь».

Это очень трудно. Очень трудно выстроить в узкую цепочку слов ту широченную многомерную картину, которую я ощущаю перед собой. Это как впихнуть верблюда в игольное ушко. Но, в общем, это обычная задача творчества — запечатлеть безграничный внутренний образ с помощью ограниченных материальных средств. Собственно, весь кинофильм жизни и состоит в таком вот втискивании образов в реальность. Описывая реальность, я действую согласно принципам этой самой реальности. И хорошо, и слава богу.

Основной вопрос философии

Философия начинается с вопросов. Вопросы у разных людей разные. Кого-то интересует, почему Вселенная бесконечна, а скорость света конечна. Кого-то — спасет ли красота мир. Кого-то — как победить тиранов. Если хорошенько поразмыслить, то понимаешь, что это все частные вопросы. Они интересны только части людей, и ответ на них не дает общей картины мира. Попытаемся найти более общий вопрос.

В энциклопедии основным вопросом философии названо отношение сознания к материи. Что первично? Сознание ли самозародилось внутри материи, или, наоборот, сознание создало материю внутри себя?

В такой формулировке вопрос для большинства людей звучит слишком абстрактно, поэтому традиционно он тут же превращается в жесткую дилемму: «Есть ли Бог?» или как вариант: «Есть ли загробный мир?» Однако, эти вопросы нам не помогут в рассуждениях, потому что на них каждый человек вполне определенно может сказать или «да», или «нет», а кто-то также определенно скажет «может быть», но никто после этого не сможет объяснить более подробно, где же он и каков он — Бог или его отсутствие. Собственно, это все и пытаются понять, но не могут.

Другая формулировка этого вопроса: «Что такое смерть?» Этот вопрос сводится к предыдущему. Узнав, что происходит после смерти и до рождения, мы поймем, что такое смерть и надо ли ее бояться. Не поняв запредельное существование, мы никак не раскроем загадку смерти. Да и вообще, смерть так сильно занимает наше воображение, потому что за ней видится нечто опасное.

А по сути это вопрос «Что такое жизнь? В чем смысл жизни?» Но этот вопрос опять висит в воздухе, потому что он недостаточно конкретен. У каждого человека есть на него свои ощущения и рассуждения, но формализовать их достаточно трудно. Остается только принять одну из распространенных точек зрения, хотя ни одна из них четко не доказана, но все противоречат друг другу.

Еще один часто обсуждаемый философами вопрос — оправдание зла. Если Бог добр, или если Вселенная рациональна, то почему в ней так много зла, страданий, разрушений и проблем? Немного изучив этот вопрос, мы поймем, что большинство мыслителей давно сошлись во мнении, что разрушения и проблемы можно рассматривать как части мировой гармонии, всеобщего круговорота вещей и событий. Что жизнь проходит этапы собирания и распада, каждый из которых имеет смысл и оправдание. Мне эта идея представляется все равно несколько туманной, но хоть какая-то логика в ней есть.

Единственное зло, которому мы действительно не можем найти оправдания — это злая воля человека.

Почему люди воюют друг с другом? Почему им так нравится воевать?

Почему мягкие добрые женщины в тепле и доброте рожают и воспитывают милых и прелестных детей, которые потом становятся жесткими злыми взрослыми, хладнокровно борющимися друг с другом? Почему даже в самых гармоничных племенных обществах главное дело мужчин — война? Почему звери, растения, стихии все время находятся в борьбе друг с другом? Почему мы называем это гармонией для дикой природы, а для людей называем это злом?

Почему мы чувствуем внутри себя страсть к борьбе, хотя мысленно стремимся к миру? Почему воспитанные интеллигенты культурно зачитываются жестокими преданиями о низких страстях древних героев? Почему мы с таким удовольствием читаем книги и смотрим фильмы про бурные страсти, эмоции, убийства и предательства, но избегаем всего этого в реальной жизни?

Почему мир все-таки продолжает существовать и каждый раз восстанавливать гармонию, несмотря на разрушения? Почему война не может, наконец, убить всех живущих? Почему пекари, наконец, не напекут столько хлеба, что незачем будет воевать?

На этот вопрос — «Что такое зло?» — каждый человек тоже может дать более или менее определенный ответ, который его более или менее устроит. Кто-то скажет, что это результат несовершенства устройства нашего мозга, кто-то — наследие животного прошлого. Для кого-то это испытание перед грядущим блаженством, для кого-то — урок для развития будущей мудрости. Каждый будет по-своему доволен своим ответом, но все эти ответы никак не соотносятся друг с другом, и к каждому ответившему возникает простенький вопросик — а как же остальные, те у которых другой ответ? И даже на этот вопрос у каждого приверженца каждой системы найдется ответ. Все знают, что будет с неверующими, необразованными, бездуховными и неразвивающимися. Они сгорят, погрязнут, сгинут и отстанут.

Но вот почему этих «остальных» так много? Всякая хорошая теория должна описывать все имеющиеся факты, а большинство общепринятых мировоззрений согласны считать осмысленной жизнь лишь некоторой «правильной» части человечества, совершенно не заботясь обо всех остальных. И этих остальных всегда оказывается слишком много, больше, чем «правильных».

Если отвлечься от частностей и абстрактностей, то основной вопрос философии я сформулировал бы так:

Почему жизнь так сложна, прекрасна и удивительна, а большинство людей тратит ее на всякую фигню?

Мне кажется, эта формулировка достаточно глубока и определенна, и при этом выражена простыми, всем понятными словами, без этой концептуальной научной терминологии.

Конечно, у каждого свое представление о том, что такое «прекрасна и удивительна» и о том, что такое «фигня», но в этом и состоит универсальность формулировки. В ней неявно скрыт еще один вопрос, не менее важный:

Почему люди воспринимают жизнь по-разному, а она при этом продолжает происходить как единое целое?

Простота формулировки неизбежно наводит на простоту ответа. Давайте сразу предположим — а вдруг жизнь и предназначена для этой самой «фигни»?

Может быть, нужно честно представить себе, что из светлого гармоничного духовного мира светлые гармоничные и духовные мы воплощаемся на Землю именно для того, чтобы временно побыть темными, злыми и материальными? Что в этом и есть основная радость и смысл земной жизни — сочные смачные телесные и эмоциональные ощущения, впечатления и события? Что жизнь — это просто игра, ради самой игры?

У меня на эти размышления ушло двадцать пять лет. И я только приоткрыл дверь, увидел только краешек ответа. В книге вы прочитаете наводки на то, каким может быть ответ. Надеюсь, мне хватит времени, чтобы разузнать все поподробнее.

Начнём с середины

Книги с описаниями новых теорий обычно начинаются с подробного описания проблем старых теорий. Автор долго перечисляет все, что его не устраивает в существующей науке, культуре, бизнесе или педагогике, и лишь после этого излагает свое предложение. В результате, почти треть книги мы с удовольствием находим в тексте подтверждение своему недовольству, и только ближе к середине вдруг обнаруживаем, что предлагаемое автором решение ничуть не лучше тех проблем, на которые он обрушивается.

Мне всегда скучно читать разоблачительную часть, я сразу листаю до того места, где начинается положительная программа. Если в целом она согласуется с моим представлением о прекрасном, я уже более подробно изучаю всю книгу. Если предложение автора меня не устраивает, то остается только выяснить, что привело его к столь странным выводам, хотя это не всегда интересно.

Чтобы не утруждать вас листанием до середины, я сразу начну со своей основной идеи. Более того, себя я не буду утруждать ее доказательством. Основная причина состоит в том, что строгого доказательства у меня нет. Вторая причина — жизнь настолько сложна и удивительна, а вопросы, которые я обсуждаю, настолько стары и глобальны, что все возможные «за» и «против» уже давно изложены в трудах по физике, философии, эзотерике и других науках и литературах. Ответов уже давно куда больше, чем вопросов, и я лишь пытаюсь расположить ответы в правильной последовательности и в нужном соответствии поставленным вопросам.

Открытые вопросы и проблемы существующих теорий я обсуждаю по ходу дела, после того, как изложу свое положительное мнение на эту тему. Так что, какие-то исторические сведения моя книга все же содержит.

Моя идея — это гипотеза, то есть предположение. Мне кажется, она отвечает на все основные вопросы, и описывает все известные мне факты жизни. Она помогает мне осознать смысл и строение нашего мира и моё место в нем. Благодаря этой гипотезе я чувствую свою жизнь осмысленной и интересной. В этом я вижу основную задачу философии — решение насущных жизненных вопросов каждого конкретного человека.

Надеюсь, она поможет в этом и вам. Но если в какой-то момент вы почувствуете, что она не помогает вам ответить на ваши вопросы, то, как я написал во вступлении — дальше можете не читать.

Материя внутри сознания

Во вступлении я обозначил две главные дилеммы в философии: материя-сознание и добро-зло.

Материалисты исходят из того, что сознание находится внутри материи, но такое предположение отвечает не на все вопросы, главный из которых — откуда берутся мысли.

Предположим наоборот, что материя находится внутри сознания, то есть, что материальный мир не так уж велик и находится внутри Большого мира сознаний. Будем пытаться понять, как такое может быть, как это может быть устроено.

То же самое с добром и злом. Обычно мы считаем, что мир добр, исходит из добра, создан для добра, движется к добру, а зло — это что-то, что почему-то завелось внутри добра и его портит. И тоже не всё сходится, например, непонятно, почему уже зло не может испортить все до конца, или почему не затухнет вдруг совсем в одну из неудачных для себя войн. За счет чего поддерживается этот тонкий баланс добра и зла?

Я предлагаю разделить источники добра и зла. Давайте предположим, что зло — это основа материального мира, его цель, причина и средство, а добро — основа Большого духовного мира, и оно с усилием просачивается в материальный мир из мира духовного. Так что, в материальном мире зло всеобъемлюще, занимает все доступное ему пространство, а добро находится внутри зла, и добра мало — ровно столько, сколько нужно, чтобы поддерживать баланс в данным момент.

Представим себе такую вложенную структуру бытия, где снаружи добрый мир сознаний, а внутри — злой мир материи, и человек сознанием своим существует во внешнем мире, телом погружен во внутренний, и внутрь тела помещена маленькая щепотка его сознания. Попробуем придумать, как такое может быть.

То есть, на извечную дилемму: «Почему мы злые, если мы на самом деле такие добрые?», а также «Почему мы такие материальные, если на самом деле такие духовные?» я отвечаю так:

«Мы изначально и всегда духовные и добрые, но специально временно становимся материальными и злыми именно для того чтобы побыть такими вот «плоть и кровь», и такими вот «всё себе да себе», и такими вот «здесь и сейчас».

Можно сказать, что для материалиста мир исходит из материи и стремится к материи. Для идеалиста (верующего, эзотерика и др.) мир исходит из материи и стремится к духу. При этом первоначально непонятно как и зачем родившись из духа.

По моему мнению, мир исходит из духа и временно стремится к материи, оставаясь при этом по сути духовным. Зачем? Ну, это длинный рассказ, читайте дальше.

Карман альтруиста

Рассуждения о добре и зле хорошо бы вести не абстрактно, в обобщенных категориях, а конкретно, взяв в качестве примера реальную жизненную ситуацию. Например, добро и зло, например, альтруизм и эгоизм, например, социальную помощь и чистую коммерцию — давайте сразу поговорим об этом, а потом вернемся к общим рассуждениям.

Вопрос прямой: чем хороши альтруисты, скажем, меценаты? Они помогают людям, отдают жизненные ресурсы даром ради благих целей. Но откуда они берут эти ресурсы? Савва Мамонтов, Ротшильды, Максим Горький — что позволяло им основывать академии искусств, строить общественные здания, поддерживать голодающих писателей и поэтов? Широкий карман. А откуда взялся этот карман? От своего бизнеса, от предыдущих поколений купцов, от банкиров и промышленников, от революционных экспроприаторов. То есть, от тех, кто собирал богатство, обирая окружающих себя людей. Альтруизм, социальная помощь не существуют вне эгоистического общества. Альтруистические действия заметны только на фоне действий эгоистических и, более того, питаются ресурсами эгоистических действий.

Писатели, учителя, художники, да и вообще любые конкретные работники, то есть люди, по своей основной деятельности производящие нечто конкретное, не могут заниматься крупной благотворительностью, помогать другим деньгами. Своим трудом они зарабатывают только себе на хлеб, ну и на небольшую благотворительность. Крупные излишки, которые человек может потратить на социальные нужды, возникают только в результате концентрации капитала — либо капиталистом в результате извлечения прибыли, либо, что еще нагляднее, правителем в результате прямого изъятия средств у подданных.

Философия стыдливо обходит этот вопрос, считая его досадной, но временной нестыковкой. А на самом деле это основополагающий принцип: карман альтруиста наполняет эгоист. Мы еще поговорим об этом позже, а теперь вернемся к общим рассуждениям.

Список ответов

В конце каждого задачника есть список ответов. Их чтение мало помогает в решении задач, а тем более в приобретении умения решать задачи не из задачника. Но, по крайней мере, наличие ответа подтверждает, что автор не шутит, и есть смысл искать решение. У меня этот список впереди книги, как я и предупреждал несколькими страницами ранее.

Итак, начинаем.

1. Все-таки это игра. Не как у Шекспира, театр, а как компьютерная игра, созданная реальность. Наш мир — это конструкция, небольшая часть внутри Большого мира Творца.

Мы все игроки в этой игре, ее творцы и участники. Мы живем в огромном многомерном мире сознаний, где нет пространства и времени, но есть деятели и действия, а также причины и следствия. Мы — многомерные сознания в этом Большом мире. Наше сознание находится в Большом мире снаружи, а наше тело — это персонаж, который представляет нас внутри материального мира. Все, что происходит в материальном мире — это игра, которую построили мы и в которую мы играем. Мы программисты и игроки. Природа, растения и животные — это персонажи, которыми мы играем, радуемся их красоте, силе и борьбе, но сами находимся за пределами материального мира, как компьютерные игроки играют и радуются победам и красоте своих компьютерных персонажей.

Мы любим играть в этот мир, нам нравятся страсти и формы этого мира. Они нам настолько нравятся, что многие из нас хотят сами испытать их на себе, поэтому мы частично погружаемся в этот мир в виде людей. Рождаясь, мы подключаемся к трехмерной «виртуальной реальности» и теряем связь с большей частью себя. Нам нравится быть людьми, нравится видеть этот мир изнутри и чувствовать его страсти как будто внутри себя. Нам нравятся страсти и события, даже самые жестокие и страшные, мы не боимся в них погружаться, потому что мы знаем, что это лишь игра, которая не затрагивает нашей настоящей Большой жизни. Мы постоянно развиваем игру, достраиваем новые физические, химические, биологические и социальные механизмы, чтобы было интереснее играть.

2. Наш мир — это мир борьбы, телесного контакта и красоты. В нем много и других интересных вещей, но эти три понятия характерны именно для материального трехмерного мира, их совсем нет в Большом мире сознаний, в «духовном мире». Это сложные понятия, которые возникли позже, а начинается наш мир с совсем простых вещей — с отдачи и притяжения силы. Мир приводится в движение эгоизмом, это игра в эгоизм, в притягивание себе ресурсов и использование их по своему усмотрению.

Главный вопрос — это и есть главный ответ. Зло неизбежно, потому что оно — основа нашего мира.

Борьба, телесный контакт и красота — это главные вещи, ради них мир создан, ими питается, и они лучше всего в нем работают. Всеобщее добро, развитие, процветание и благость не являются целью нашего мира и не очень хорошо получаются. Поэтому мы уже тысячи лет воюем, богатеем, прелюбодействуем и обкрадываем ближнего и далекого, а конца света и наказания за это все никак не дождемся. Нравственность — это лишь необходимое условие продолжения игры, а не абсолютная истина и не цель развития. Суть нравственности в том, чтобы дать другим возможность играть вместе с тобой. Победа сладка, но продолжение игры — слаще. Нас много, все хотят играть и все хотят получить свою долю в этой игре, поэтому нужно делиться ресурсами, временем, местом. Мы называем это нравственностью, общежитием, любовью. Но как только все поделено и все успокоились, можно опять начинать в свое удовольствие играть в эгоизм.

3. Мы — сознания, части Большого общего сознания, Творца, Всеобщего Источника. Источник сотворил мириады сознаний самых разных размеров. Сознания разного уровня сложности — это деятели в Большом мире, а действия — это то, что они делают.

Простейшие сознания — это точки, числа, которые знают лишь то, что они существуют, их жизнь — бытие здесь и сейчас. Сложнейшие сознания — это наши с вами личности. Мы знаем себя, ощущаем свою самость — это наше вечное сознание. Оно не где-то в небе и не когда-то после смерти. Всегда, каждый миг земной жизни, мы ощущаем себя точно так же, как ощущали себя до рождения и будем ощущать после смерти.

Мы ощущаем себя частью общего мира добра и любви, потому что то, что испускает из себя Всеобщий Источник, то чем Он питает нас всех, и то из чего мы все состоим — мы называем это любовью и добром. Это неиссякаемый вечный многомерный поток силы. Любовь — это энергия и плоть «духовного мира», Большого мира сознаний. Добро — это способ нашего существования как части Творца и его Большого мира.

Мир Творца, «духовный мир», «загробный мир», «вечность» — всегда здесь, наша духовная сущность всегда подключена, всегда действует в нас. Вечные души, о которых говорят религии, — они всегда здесь, они постоянно подключены к нашему миру. Это наши мысли, это мы сами. Наш мысленный мир — это окошко в Большой мир. Мы сами, наше сознание, ощущение «Я» — это и есть вечные души. Мы остаемся после смерти, только тело и пространство уходят. Мы с вами и есть — творцы, боги, игроки, вечные души. Вы и я, он и она. Мы вечные постоянно подключены к жизни, а не только после смерти. «Вечность» всегда здесь.

4. Всеобщий источник питает силой все свои творения, которые продолжают быть его частью, не самостоятельны. Они образуют лишь ограниченное количество форм и не развиваются самостоятельно. Это очень «гармоничная» система, в том смысле, что везде тишь да гладь, да божья благодать, всё друг с другом сочетается и одно другому не мешает.

Большой мир — это сеть сознаний, которую порождает Всеобщий Источник. Сознания общаются друг с другом непосредственно, находя друг друга по имени. Расстояния нет. Если ты назвал собеседника — он оказывается перед тобой. На это похожи нынешние социальные сети. События в этой сети происходят по инициативе сознаний, общей шкалы времени нет, есть лишь соотношения, что явилось причиной, а что следствием.

События — это общение и образы, которые мы творим в меру своей фантазии. Они нематериальны, не контактируют друг с другом, не образуют формы, не постоянны. Связи между деятелями и действиями могут постоянно меняться по желанию деятелей. Все они питаются силой от Всеобщего Источника, но не поглощают силу, а лишь преобразовывают ее в образы и высказывания. Это мир ангелов.

5. Но ангелы не самостоятельны. Они добры не своей добротой, а божественной добротой, той, что исходит от Бога, от Всеобщего Источника. Их сила, энергия, возможности тоже все определяются тем, что они получают от Источника.

Большой мир сознания красив, но скучен, в нем все предсказуемо и однообразно. Поэтому Творец создает игру, персонажи которой более или менее самостоятельны, развиваются и растут сами.

Творец создает новое понятие — «притяжение», дает возможность сознаниям получать ресурсы не только от Источника, но и от соседних сознаний и использовать их по своему усмотрению. Причем Он создает не только возможность брать силу у других, но и желание это делать. Он создает эгоизм, желание забрать что-либо себе. До этого в самом Источнике и Его творениях эгоизма не было, сила текла в творения без их желания и усилий.

6. Главная сила в нашем мире — притяжение, тяга к себе. Эту силу создал Творец, создал искусственно, это то, чего Он не имеет сам в своем Большом мире. Сам Он только дает, в нем нет направления внутрь, только наружу. Он создал мир, в котором есть направление внутрь, притяжение в точку.

Это по всему трехмерному миру, на всех уровнях, от элементарных частиц до психологических отношений людей. Гравитация, электромагнетизм — это физические силы, которые созданы из духовных притяжений и пропусканий энергии.

Первые и простейшие элементы притяжения — физические понятия, элементарные частицы, которые притягивают к себе другие элементарные частицы и поля, гравитация, электромагнетизм. Гравитация тянет материю на себя, электромагнитное поле тянет заряды то туда, то сюда, и на этом построена вся материя. Все процессы в неживой и живой природе основаны на перераспределении ресурсов, на том, кто больше притянет к себе материи, энергии, еды, территории, влияния. Отношения людей — это сложнейшее переплетение психологических сил притяжения и отталкивания.

7. Пространство создано, оно дискретно. Есть кванты пространства и времени, они очень маленькие, как пиксели на экране. Физические законы настроены так, что при размерах примерно от размера молекулы до размера Солнечной системы и при небольших скоростях мы воспринимаем пространство однородным, бесконечным, отделенным от времени и от сознания. При меньших размерах и больших скоростях начинает проявляться конструкция пространства — скорость срабатывания матрицы (скорость света, четырехмерное пространство-время), построение материи из сознаний (корпускулярно-волновой дуализм).

Пространство и материя созданы из мельчайших сознательных субстанций притяжения, как компьютер создан из мельчайших транзисторов, как экран создан из пискелей. Эти субстанции — часть «духовного» мира, они подобны большим сознаниям, но очень-очень маленькие. Взаимодействие элементарных частиц, гравитационные, электромагнитные и другие силы притяжения — это элементарный эгоизм, элементарная борьба.

«Кирпичики» пространства-времени — это микросознания, они осознают сами себя и связаны со всеми остальными сознаниями Большого мира, в том числе с нами и с Всеобщим Источником. Но проявляются в нашем мире они лишь как «пиксели» огромной сетки пространства-времени.

Время также состоит из мельчайших частей, отдельных шагов. Это события, происходящие с сознаниями, то есть, мысли и чувства, которые сознания производят и ощущают. Человек ощущает время внутри себя как поток мыслей и чувств, а снаружи — как события, происходящие с материей.

Что такое сознание

Я очень часто буду употреблять слово «сознание» в этой книге. Можно сказать, что это главное понятие в моих рассуждениях. Поэтому должен сразу оговорить, что я понимаю под этим словом. И что оно означает для других.

Для обычных людей материалистического мировоззрения сознание — это наше внутреннее ощущение, которое противопоставляется всему материальному. Конкретнее мало кто может сказать. Философы рассуждают об идеальных категориях, но до конкретных жизненных рекомендаций дело у них не доходит.

Для психологов сознание — это часть нашего внутреннего мира, в котором помимо сознания есть индивидуальное подсознание, коллективное бессознательное и другие части.

Для верующих это личное «Я», которое не столь важно, сколько вечная «душа», которая живет в некотором Царстве Божьем.

Эзотерики определяют сознание тоже не очень четко, больше рассуждая о триаде тело-душа-дух, где тело — это материальный объект, душа — это совокупность психических свойств в этой жизни, а дух — вечная индивидуальность. Сознание в эзотерике — некое техническое устройство, близкое к телу, для решения телесных и практических задач.

Мое понимание слова «сознание» — примерно посередине между бытовым и религиозным, но применяю его я к эзотерике. С одной стороны, я называют сознанием просто всё то, что не является материей. С другой стороны, я понимаю, что за пределами материи происходит огромная жизнь, сложная и разнообразная, где сознание принимает мириады различных форм. Но сам я не чувствую и не вижу эти формы, поэтому ответственно ничего про них не могу сказать.

Эзотерическое понятие сознания как инструмента, способного на ошибки, я называю интеллектом.

Моей интуиции хватает, чтобы отличить то, что эзотерики называют «духом», то есть вечную вневременную сущность личности, от того, что они называют «душой», то есть конкретной психологической оболочкой, которую дух надевает на время воплощения на Земле.

Поэтому я предполагаю, что «сознание» — это очень сложное понятие, которое включает в себя и душу, и дух, и наше ощущение «Я», и Творца, и многие миры. В этой книге я пытаюсь найти те понятия о сознании, которые я лично могу почувствовать или вывести логически из известных мне знаний.

Так что, сознание — это 1) точка внимания каждого человека, его осознание себя и осознание своего взгляда на окружающий мир, а также 2) огромный многомерный мир, в котором существует все, о чем мы знаем.

В частности, я пытаюсь выяснить, как материя может быть построена внутри мира сознания. Материя для меня — это также часть сознания, только организованная очень хитрым способом.

Что-то не верится

Ох, да, верится с трудом! Особенно трудно принять мою идею будет приверженцам старых устоявшихся мировоззрений — верующим всех религий, в том числе атеистам. Больше надежды на изучающих эзотерику, вы более открыты к различным точкам зрениям и развитию понимания мира.

Но все равно трудно вот так сразу все это осознать. Попробую еще немного порассуждать с самого начала, повторить ту же самую идею немного другими словами.

Опять список ответов

1. Итак, все наоборот. Реальный мир — это не трехмерное пространство-время, а огромный мир душ, мир духовных сущностей, осознающих себя. И это мы с вами. Вечная душа не где-то далеко наверху, или глубоко внутри, или не скоро после смерти. Душа — это наше ощущение своего «я», ощущение, что я чувствую, думаю, существую. Это наше сознание, можно сказать.

Слово «сознание» используется в разных смыслах, я буду здесь обозначать им то, что обычно называют вечной душой. Но слово «душа» слишком загадочное, многозначное, эмоциональное. Кажется, что это что-то другое, что есть у человека вдобавок к нему самому, или то, что включается только после смерти. А я хочу сказать, что вечное «я» человека — это и есть он сам, то, как он сам себя осознает. То есть, когда вы думаете о себе, то вы думаете о себе вечном. После смерти вы будете ощущать самого себя точно так же. Осознавать себя. Только вспомните больше информации про себя и весь остальной мир.

Поэтому сознание в этом тексте — это вечный многомерный духовный деятель, который в трехмерном мире воплощается в виде человека.

Наши мысли — это краешек, маленький уголок «духовного тонкого мира». Там все так — без времени, без пространства, все вместе и разом. Наше тело — скафандр, с помощью которого мы обитаем в трехмерном мире. Сам трехмерный мир — это проекция, срез, ракурс, изображение внутри безразмерного настоящего духовного мира. Точнее, это конструкция, выстроенная из мириадов духовных элементов, подобно тому, как экран компьютера выстроен из множества светоизлучающих электрических элементов.

2. Мы все придумываем и создаем это мир, чтобы в него играть. Изначально нас и другие сознания сотворил Творец, Всеобщий Источник. Но по мере нашего взросления мы сами стали участвовать в создании последующих сознаний, событий, деятелей и действий. Творчество в трехмерном мире — это отблеск постоянного творения и проживания образов в Большом мире. Гармония, которую мы чувствуем в мире и искусстве — это частички гармонии из Большого мира, которые удалось воплотить в трехмерном мире.

3. Материя создана из кусочков духа. Элементарные частицы, кванты энергии и движения, сетка пространства-времени — все это создано из мельчайших сознаний.

Создано кем? Сознаниями покрупнее. Создано зачем? Для интереса, для радости, для удовольствия почувствовать границы пространства, наблюдать созданные в этом пространстве формы и процессы.

Кем созданы сознания побольше? Тем самым Творцом-Вседержителем, Всеобщим Источником, Общей Душой, Богом. Точнее, мы — Его самостоятельные, но неотъемлемые части, также как ветки — части дерева, которые растут, движутся и даже питаются самостоятельно, не отрываясь при этом от корня.

И весь наш распрекрасный трехмерный мир — это игра, в которую мы погружаемся на время, потому что это интересно, это динамично, это азартно, это красиво.

Погружаемся откуда? Из настоящего мира, в котором нет времени и пространства, а только мысли. Что это за мир такой?

4. Многие духовные учения — эзотерические доктрины, религии — утверждают, что Бог — это любовь, и что весь мир создан из Его любви. В духовном мире, за пределами жизни, есть только любовь, из нее все создано и ей все питается. И все мы едины в этой любви, части одного Целого.

Представьте себе, что Бог — это Всеобщий Источник, питающий своей энергией всё. Что всё? Всё, что он питает, находится в нем же самом. Он Сам есть пространство и энергия, которая течет из Него. Внутри себя, в этом едином пространстве Он делит Себя, творит из Себя самого множество созданий. Большие создания и маленькие, одни внутри, другие снаружи, одни рядом, другие по-отдельности — как ветки дерева растут из одного корня. Весь Божественный мир — как дерево, растет из одного корня, бесконечно разделен на мельчайшие частицы, но при этом все время един, цел.

Древесина эта — и есть любовь, и это сок, который течет по веткам. Она все время течет в одном направлении, от корня к веткам. Да, это не совсем привычное нам дерево. У него нет корней, а есть всего одна точка выхода энергии, единый Всеобщий Источник, из которого течет вся энергия.

Что это за источник, откуда он берет энергию, что находится за пределами Бога? Здесь я останавливаюсь в своих попытках понять что-то дальше, за пределами огромного мира сознаний. Нельзя объять необъятное. Нужно поставить какие-то границы познания, чтобы можно было разобраться с тем, что внутри этих границ. Не поставив себе этих границ, мы всегда будем бежать в дурную бесконечность причин и следствий — курица или яйцо, дождь или облако, семя или дерево.

Поэтому я просто постулирую, что Всеобщий Источник есть, энергия у Него есть, а что за Его пределами, я не рассматриваю. Это и так существенно больше, чем видимая нами материальная Вселенная.

5. Согласие с наличием Всеобщего Источника и с иерархическим строением всего духовного мира объясняет то, что мы ощущаем, как сознательные чувствующие люди. Объясняет наше ощущение единения с миром, друг с другом, наши добрые чувства, наше стремление к высшему. Мы чувствуем добро, стремимся к высшим ценностям, и эти добрые чувства в итоге оказываются самыми глубокими, самыми сильными, самыми истинными. Зло в практическом мире может победить добро, материальная жизнь может прерваться, закончиться, но наше ощущение добра все равно остается, передается от умирающих к оставшимся в живых. Ощущение добра первично. Мы не стремимся к добру, а вспоминаем о добре, заблудившись в материальных бедах и победах. Чувство добра находит нас на грани жизни и смерти, или оно находит тех, кто остался жив после нашей смерти.

Добро объемлет зло. Зло побеждает в материальной жизни, но добро выскальзывает из ее сетей, ощущается как вечность, чувство вне времени, и затем оно воплощается в новой жизни, в новых переплетениях судеб. Судьбы тоже борются, побеждают и умирают, и все равно бесконечное добро остается бесконечным фоном для конечных кругов Сансары.

Поэтому я беру за основу своего мировоззрения вневременной, многомерный, сетевой, иерархический духовный мир, питающийся Всеобщим Источником и весь находящийся в его Теле, в его пространстве.

6. И вот Творец создает «посередине» мира сознаний ограниченную область, трехмерную плоскость, в которой действуют другие законы. Внутри этой области сознания могут притягивать энергию к себе, а величина этого притяжения определяется точно выверенными физическими формулами и константами.

По сравнению с щедростью Творца притягивающий принцип эгоистичен, зол. Он отбирает силу. В христианстве он назван Сатаной, Дьяволом. Сочетание отдачи и отбирания силы и создает то движущееся разнообразие жизни, которое мы видим в трехмерном мире.

На сочетании альтруизма и эгоизма построено все в нашем мире, так что эгоизм — не дефект, а основа. Более того, это то, что было создано специально и развивается. Альтруизм — это само собой разумеющийся факт, существующий в Творце изначально. Эгоизм — новый механизм, с которым Творец экспериментирует. Творец подкачивает в мир необходимое количество силы через «добрых людей» и наблюдает, как эгоисты растаскивают ее себе, и что они с ней делают.

7. Мы можем создавать персонажей в трехмерном мире, наблюдать за их жизнью, руководить ими.

Сначала мы создали красивые атомы и молекулы, кристаллы и звезды. Это оказалось уже достаточно сложно и интересно. Потом стали оформлять их в различные вещества и их скопления — камни, моря, облака. Появились новые формы, новые взаимодействия. Потом мы запустили в игру более сложные движущиеся борющиеся существа — бактерии, растения, животных. Мы наблюдаем за ними, управляем ими, восхищаемся ими. Мы создали системы восприятия, эмоций, общения.

Потом мы решили сами проникнутьть в этот мир, чтобы увидеть красоту этого мира изнутри, поучаствовать в борьбе, почувствовать ощущения и эмоции. Для этого мы создали тело человека, которое всю физиологию берет от животных, но подключается непосредственно к сознанию. Тут, конечно, нам бывает несладко, но в целом интересно, поэтому выбравшись даже из самой несчастной жизни, мы опять становимся в очередь на рождение.

8. Жизнь подобна туристическому маршруту, к которому мы готовимся, проходим его, набирая впечатления и опыт, и возвращаемся «в город», в сознание, в Большой мир. Представьте себе альпинистский поход. В городе вы просматриваете и выбираете маршрут, участников группы, собираете экипировку. Вы делаете это сколь угодно долго или быстро, но только на словах, вы не чувствуете высоты, ветра, скал, усталости, радости, дружбы. Вы можете обсуждать трудности, неожиданности, геройство, слабость, но только на словах, в общем, не применяя к конкретным людям и ситуациям.

А ощущаться все это начинает, только когда вы выходите на маршрут. Идете по заранее намеченному маршруту, встречаете и преодолеваете намеченные трудности и радуетесь намеченным радостям. Пройдя маршрут, вы уже имеете определенный опыт, который, конечно, никак не применим в Большом мире, в городе, но на следующем маршруте вы будете уже сильнее.

Цель последовательных погружений в реальность — все более полное и качественное погружение, все более успешная игра именно и конкретно в реальности.

Или представьте себе фейсбук, социальную сеть. Вы всех знаете, всегда на связи. Пространства нет, все люди и события здесь, на одном экране, перед глазами. Время сильно размыто, потому что можно вступить в любую дискуссию, хоть вчерашнюю, хоть прошлогоднюю, и тебе сразу ответят. Есть много мыслей, понятий, обобщений, но нет никаких ощущений, проживания, все на словах. Скучно. Повисев в таком фейсбуке вечность, вам захочется в Игру, даже если вы знаете, что посередине вас ждет дыба, а в конце виселица.

9. Это игра в борьбу. Основной интерес в игре определяется движущим началом всей конструкции — притяжение силы, то есть борьба за ресурсы. Мы с удовольствием наблюдаем за борьбой низших бессознательных форм, и сами воплощаемся в основном для этой самой борьбы. На это настроен весь уклад жизни человека с каменного века почти до наших дней — детство, взросление, общественные отношения. Война — это одна из главных целей игры, и пока люди воплощаются сюда для войны, в мире будет война. В последнее время ее немного заменили спорт и экономика, но лишь частично.

Дополнительным интересным эффектом реальности оказалась красота. Построенные с помощью притяжения и отталкивания пространственные формы (кристаллы, живые формы) оказались приятны для восприятия, так что многие воплощаются не для борьбы, а для наблюдения красоты — зрительной, звуковой, вкусовой, для приятных ощущений.

Конечно, есть еще одно интересное занятие — продолжение строительства этого мира. Очень небольшая часть людей воплощается для творчества — технического и эстетического.

Ну и развлечение, которое интересно почти всем — общение с себе подобными. Огромные препятствия к прямому общению сознаний — беспамятное детство, расстояния, разделение по времени, разнообразие жизненных впечатлений — делают процесс общения в реальном мире занимательным, сочным, многогранным и глубоким процессом. Прямое общение душ возможно и в мире сознаний, но в трехмерной реальности с общением связано огромное количество чувственных ощущений.

В процессе последовательных воплощений сознания развиваются и становятся сильнее, глубже, мудрее, так что в какой-то момент эта игра уже оказывается им не интересна, и им не хочется дальнейших воплощений здесь. Тогда они перестают воплощаться здесь, а переходят в другие игры. Как раз в последние воплощения, хорошо ориентируясь в игре, они могут вносить какие-то важные изменения, добавления в игру, заниматься творчеством — техническим или эстетическим.

10. Архаичное анимационное язычество — наиболее адекватная система представлений о строении реальности и способах связи с большим миром для большинства игроков. Все более сложные языческие и монотеистические культы — это результат творчества людей уже внутри игры.

Эзотерика описывает строение реальности и связь с большим миром для «продвинутых пользователей». Разные эзотерические учения описывают один и тот же мир, просто он действительно очень большой и сложный, и все, что говорят разные виды эзотерики — это различные аспекты происходящей в Большом мире жизни.

Все религии имеют в своей основе истинную эзотерическую доктрину, но их содержание и ритуалы созданы уже внутри игры для целей руководителей игры. Большинство религиозных действий — восхваление создателей игры, следование ограничениям ради посмертного счастья, избавление от эмоций и чувств — никак не входит в изначальные задачи игры и является выдумкой создателей и проповедников религий. Они оказывают благотворное влияние на людей только в том, что структурируют хаотичные чувства, мысли и действия и позволяют создавать новые модели игры.

Приверженность одному богу, пророку, вождю позволяет руководителям религий притягивать к себе огромное количество силы от верующих. Монотеизм — одна из сильнейших технологий притяжения силы, эгоизма, очень успешное оружие борьбы за силу.

11. Мне часто хочется сказать людям: «Хватит драться. Это игра, которую мы сами создали. Ресурсов хватит на всех». Но я не могу так сказать, потому что понимаю, что многие для того и вступают в игру, чтобы подраться. И я не могу на них за это обижаться, потому что игра с самого начала создавалась для борьбы. И тем, кто пришел сюда для борьбы, невозможно ничего объяснить, они специально отключают себе часть сознания, чтобы полностью погрузиться в борьбу.

Всем остальным — тем, кто уже наигрался в борьбу и в этом воплощении хочет чего-то новенького и более мирного — мне хочется сказать: не надо стремиться к каким-то другим духовным мирам. Мы сами из духовного мира, и мы специально пришли сюда, чтобы как можно полнее ощутить мир материальный, пережить все, что в нем есть хорошего. Осознавая нашу связь с большим миром, давайте придумывать, что еще интересного мы можем создать и пережить здесь.

И есть две технические задачи, которые постепенно нужно решать. Первая — как жить без борьбы? Как перестроить механизм игры так, чтобы отказаться от борьбы как главного содержания жизни? Это не так очевидно, как кажется экологически настроенным людям. Откуда брать силы, чувства и разнообразие впечатлений, если мы изначально отказываемся от главного движущего мотива этого мира. Толерантность хороша как противоположность столкновению интересов, но если всё человечество будет толерантно, то — в чем будет состоять соль жизни? С пеной выплеснем и ребеночка.

Второй задача — экология в самом широком смысле. Нужно не разрушить уже достигнутый уровень разнообразия «стабильной версии игры» — природы? Сегодня мы настолько сильно влияем на этот мир изнутри, что можем испортить создававшуюся тысячелетиями площадку, на которой мы с таким удовольствием играли все это время.

Радоваться или горевать?

И вот я понял, что жизнь — это игра, у нее нет высшего смысла, а есть лишь удовольствие от процесса. Как к этому относиться? Что дает такое открытие — радость или разочарование?

Это зависит от того, с какой стороны радости вы находитесь в тот момент, когда узнаёте о моей гипотезе, насколько вас устраивает та жизнь, которую вы ведёте. Помните, у Лукьяненко в «Дозорах» потенциальный Иной становился Темным или Светлым в зависимости от своего душевного состояния в момент инициации. Это очень жизненная ситуация.

Если все хорошо, если ваша жизнь полна, насыщена и успешна, то игровая гипотеза жизни расширяет возможности, добавляет свободы в реализации идей и желаний. А если вы устали, ничего не получается, всё надоело, то это очень грустно — понять, что за всеми страданиями не стоит никакого высшего смысла, и вы просто проигрываете.

Та же двойственность и в отношении добра и зла. Клайв Льюис писал, что природа не содержит нравственного примера или закона, она лишь являет нам славу Божью и оправдывает любой поступок.

Так и моя гипотеза. Она поддержит любой ответ на вопрос о добре и зле. Циник увидит в ней подтверждение того, что все в мире — зло, а борец за справедливость увидит божественное в душе каждого и возможность изменять мир к лучшему.

Я долго мучился тем, что моя гипотеза зла, что она полностью поддерживает, объясняет и оправдывает взгляд на мир как на бессмысленное трепыхание борьбы. Поэтому я очень долго не мог решиться писать эту книгу, и даже когда начал, останавливался много раз посередине в нерешительности и досаде.

Но раз вы читаете ее в печатном переплете, значит, я все-таки решился и дописал ее до конца, а значит, я решил занять однозначно положительную позицию. Да, наш мир был создан для военных игр, но мы сами — вечные души — вольны выбирать, что мы хотим здесь делать.

Этот мир оказался достаточно сложным и многозначным, так что мы имеем реальную возможность приспособить его для других игр — в красоту, общение, творчество. Это нелегко, для этого нужно прикладывать отдельные усилия. Результат не гарантирован, мы экспериментируем, пробуем и ошибаемся. Но возможность жить в мире в этом мире однозначно есть.

Эта гипотеза открыта по времени и возможностям. Она разрешает нам пробовать самые разные дела и ситуации на протяжении жизни, не оглядываясь на какие-либо запреты и ограничения, кроме запрета мешать другим делать то же самое.

Также она дает нам бесконечное количество дальнейших жизней для того, чтобы все-таки добиться успеха и удовлетворения. Игровая теория жизни дает нам время, бесконечное количество времени, в течение которого мы можем не спеша разобраться со своими желаниями, возможностями и обязательствами и прожить ту жизнь, которую хочется.

Поэтому еще раз повторю: я делаю волевое решение считать свою гипотезу позитивной, разрешающей и обосновывающей возможность воплощения добра и любви в материальном мире.

Более того, необходимость такого волевого решения следует из самой моей гипотезы. Потому что сама она лишь описывает мироздание, а выбор «правильного» действия оставляет за свободной волей индивидуального сознания человека. Мы еще поговорим об этом, когда займемся квантовой механикой.

А вот теперь вопросы

Я уже написал, что ответов больше, чем вопросов. У каждого есть свой ответ, много ответов, разных ответов. И многие из этих ответов правильные, по крайней мере, с первого взгляда. Но все они не складываются в общую картину, многие противоречат друг другу. Чтобы найти общую систему ответов, нужно научиться задавать правильные вопросы. Нужно научиться находить правильные вопросы к предлагаемому списку ответов.

Свой набор ответов я изложил. Теперь попробую перечислить соответствующие им вопросы. Это вопросы, на которые обычно отвечают: «Такова жизнь». Это и есть последние вопросы бытия, они и определяют строение Вселенной. Я как раз и пытаюсь понять, какова же все-таки она — жизнь.

Итак, вопросы, на которые есть слишком много ответов.

Философам:

Что такое добро и что такое зло? Почему добро борется со злом всерьез и уже очень долго, но ни та, ни другая сторона не может победить? Почему никак не наступает ни окончательная гармония, ни полная разруха и конец жизни? Почему люди всегда воевали и продолжают воевать?

Физикам:

Где край Вселенной? Что больше Вселенной? Что меньше кварка? Почему электрон — волна и частица? Почему нельзя точно определить положение и скорость частицы? Почему нельзя двигаться быстрее скорости света? Почему время движется вперёд? Почему равны гравитационная и инерционная массы? Почему в целом энтропия увеличивается, но в отдельных местах образуется порядок?

Биологам:

Почему биологические виды возникают спонтанно? Как вся наследственная информация умещается в генах, информационный объем которых не так уж велик?

Эзотерикам:

Если все на свете — части единого целого, то почему мы с таким трудом можем это почувствовать? Если жизнь — это школа, то в чем цель обучения? Зачем Вселенной наши успехи? Куда мы уходим после прохождения «курса»? Где вы видели школу, в которой от учеников скрывают цель обучения и содержание предыдущего урока? Можно ли такую школу назвать хорошей? Почему все люди, наконец, уже не достигли просветления за столько тысяч лет? Зачем рождаться со страстями, чтобы потом избавляться от них?

Верующим:

Зачем Господу наши восхваления? Почему Господь так жесток к своим детям? Почему вы верите одной книге и одной пирамидальной организации? Почему проповедь любви породила столько кровопролития? Что будет со всеми неверующими, они все пропадут?

Психологам:

Почему для счастья нужно отключить ум, а для жизни, наоборот, его включить? Почему идей хороших много, а реализовать можно не все? Почему активность человека питается его агрессивностью? Почему даже самые воспитанные, богатые и образованные интеллектуалы бывают несчастны, а простые крестьяне могут быть совершенно довольны судьбой? Почему обставив новую виллу по последнему слову моды и техники, миллионер берет удочку или ружье, уезжает в лес, на речку, на океан, разводит костерок и занимает себя теми же радостями, что и его далекий доисторический предок?

Педагогам:

Почему дети мыслят образами? Почему они не понимают время и пространство? Почему детство такое длинное? Почему родители работают в поте лица, преодолевают трудности, стремятся дать детям хорошую жизнь, достигают многого и этим счастливы, а дети потом живут на всем готовом, ничего толком не достигают и не особенно счастливы?

И так далее…

Не думаю, что мне удалось перечислить здесь все вопросы о мироздании, которые когда-либо приходили мне в голову. Поэтому я попрошу вас взять сейчас листок бумаги и карандаш и начать записывать те глобальные вопросы, которые вам лично кажутся важными. И по мере чтения книги следите, пожалуйста, за тем, находите ли вы в ней ответы на эти вопросы.

Об этом тексте

Всю жизнь я искал смысл жизни, а умные люди говорили мне, что смысл жизни — в самой жизни. Теперь я пришел к тому, что смысл жизни действительно в самой жизни. Но это совсем другое, потому что эта фраза — лишь часть более общей картины, которая и объясняет все. Я искал не просто смысл, таких много — и смыслов, и искателей. Я искал смысл смысла. И я его нашел.

Собственно, ответ, что смысл — в самой жизни, состоит в том, что жизнь — очень противоречивая штука, и каждый видит в ней свой смысл. В чем же общее правило? Если мы скажем, что смысл еды в еде, то, видимо, будем иметь в виду, что мы уже сыты, а едим ради наслаждения от процесса еды. То есть, если смысл жизни в самой жизни, то как духовные сущности мы состоятельны и осмысленны независимо от процесса жизни, а процесс жизни со всеми его радостями и горестями нравится нам сам по себе.

Поиск Бога

Однажды мне было сказано, что моя задача в жизни — увидеть Бога. К тому времени я уже изучил и примерил на себя религиозные взгляды и понимал, что не в церкви и не в синагоге мне нужно Его искать. Уже тогда религии стали для меня социальными явлениями, которые в лучшем случае помогают людям обуздать свои страсти и немного структурировать свои представления о духовном. Бога же нужно искать в менее формальных местах, это я понимал.

Оккультизм, эзотерика занимали меня в то время, и многие вокруг меня считали, что чтобы увидеть Запредельного, нужно «выйти в астрал», научиться видеть тонкие миры. Я пробовал. У меня не получается выйти ни в какой астрал.

Тогда я понял, что мне не отвертеться от простой истины — надо искать Бога в самой жизни, в Его творениях. Если вдуматься, это очень логичная точка зрения. Даже религии говорят, что Бог недостижим и непознаваем, хотя упорно пытаются наладить с Ним связь. Но раз уж Он непознаваем, то не логично ли бросить попытки познать Его напрямую? Ведь тот мир, который нас окружает — это все Он, и в общении с миром мы на самом деле общаемся с Богом.

Поэтому я ищу, что в этом мире — из вечности, а что сотворено. И из сотворенного — что хорошо, а что нет.

Учил ли я философию?

В этой книге рассматриваются важнейшие философские вопросы, но вы найдете в ней очень мало ссылок на труды классических философов. Причина проста — я читал их очень мало. Каждый раз, когда я садился изучать Платона или Канта, мне становилось неимоверно скучно. Мне казалось, что философы древности и современности пытаются построить условные словесные конструкции исходя из неких первоначальных постулатов, которые они сами себе заранее установили.

Вместо этого мне хочется просто глубже разбираться в реальных жизненных процессах. Возможно, в прошлые времена люди недостаточно знали о строении материи и человеческой психики, чтобы найти нужные связи и обобщения. Но сегодня физика проникла в такие глубины строения Вселенной, а психология настолько широко описала самые разные душевные проявления, что я нахожу необходимые факты и интерпретации в непосредственном изучении жизни здесь и сейчас.

Конечно, мои рассуждения опираются на общеизвестные категории науки, философии и эзотерики, но я использую их не для опоры на авторитет предыдущих мыслителей, а как строительные элементы моего собственного мировоззрения. Скажете, я слишком самонадеян? Да, не без этого. Но ведь я хочу сказать нечто новое, и тут не обойтись без риска.

Нисходящая философия

Например, когда я изучал даосизм, мне пришла в голову мысль о различии западной философии и восточной. Я записал ее в стиле стихов книги «Дао де цзин». Пусть здесь она такой и останется.

Все вещи в мире подобны маятнику.

Что-то поднимается, а что-то опускается;

Что-то восходит, а что-то нисходит.

Западная философия восходит,

восточная нисходит.

Западная философия рождается в миру,

и ищет истину.

Восточная философия знает истину,

и ищет спокойствия в жизни.

Западная философия опиралась на демократических философов античности,

и делалась бунтующими учеными нового времени.

Восточная философия опиралась на древнее знание божественных императоров,

и делалась лояльными советниками правителей.

Дао Де Цзин — философия не простолюдинов, ищущих истину,

а мудрецов, ищущих способов жить в сотворенном по истине мире.

Мудрецу нет нужды искать истину, потому что он ее знает. Он не испытывает истину и не стремится к ней, потому что знает, что все в мире — разумно.

Он не возвышает себя до истины,

а просит ее разрешения спуститься в мир и жить в мире.

Поэтому даос не ищет возвышенных слов, чтоб назвать практические вещи,

а ищет простых слов, чтоб выразить возвышенные идеи.

Я не встречал нигде такого сравнения, придумал его сам, и оно показалось мне очень красивым, причем симпатии мои были на стороне философии восточной, спокойной и нисходящей. Это было 25 лет назад.

Однако, недавно перечитав этот отрывок, я понял, что, конечно же, нисходящей является любая религиозная философия. Верующий «знает» Высший закон, верит в то, что сам он вечен в духовном мире, но спускается в мир на время земной жизни. Не земной человек стремится стать вечной душой, а вечная душа стремится побыть человеком. В чем тогда особенность восточного мировоззрения, чем конфуцианство, даосизм, индуизм, буддизм всё же отличаются от иудаизма, христианства и ислама?

Спокойствием? Отсутствием Божественного императива? На Востоке вообще не рассматривают личность единого Бога, который хотел бы чего-то конкретного от людей. На Востоке Небо лишь задает общий закон существования мира, и каждый человек свободен, следовать ему Пути или нет. Поэтому свободным, активным и ответственным деятелем восточной нисходящей философии является каждый человек. В западном монотеизме Господь лично указывает каждому человеку, что ему делать и что чувствовать, религиозная практика в готовом виде спускается на человека от Бога, человек не свободен выбирать свою путь. В этом и отличие.

Поэтому на Западе неизбежно произошел бунт человеческой личности против нисходящей на него религиозной догмы. И возникла восходящая философия современности, которая ищет другого Бога, опираясь на чувственное восприятие мира. Конечно, эти поиски выглядят неуклюжими по сравнению с отшлифованными веками восточными формулами. Но они позволяют взглянуть глубже и шире, найти новые причины, смыслы и связи и открыть новые возможности для земной жизни.

Всё это и так известно

Все, что я пишу, уже давно для многих очевидно или по крайней мере многим известно. Я читаю открытые источники — книги и статьи по физике, психологии, религии, эзотерике, разговариваю с людьми. Лет тридцать назад, когда я только начинал размышлять о мироздании, мои размышления звучали бы очень экстравагантно. Но сейчас ни поиском связи материи с сознанием, ни множественными воплощениями никого уже не удивишь. Моя новизна состоит лишь в утверждении, что за всем этим я вижу сознательную волю всех участников игры. Это не безличная история развития материи, и не тайное явление невидимых душ, а история конкретной игры конкретных сознаний с конкретными целями. И, кроме того, у меня есть некоторые соображения о связи квантовой физики и сознания.

Я всегда стараюсь упростить вопросы — и, соответственно, ответы, — чтобы их можно было выразить одним предложением, одной мыслью, одним образом. Кому-то это кажется поверхностным подходом, но на самом деле человеческое внимание может удержать мысленный объект очень небольшой сложности, и чтобы что-то по-настоящему понять, нужно свести идею именно до такого простого объекта или до цепочки настолько простых объектов, чтобы каждый из них можно было объять вниманием целиком.

Кроме того, говорят, я умею понятно объяснять сложные вещи. Будем считать это еще одной особенностью моей книги — в ней все самое сложное описывается как можно более доходчиво.

Что есть истина?

Не будем замахиваться на всеобщую вечную Истину с большой буквы «И». Для начала нам нужен хотя бы временный критерий правдивости для выводов, на которые можно опираться в последующих рассуждениях. По мере дальнейшего продвижения эти выводы могут корректироваться или расширяться в зависимости от новых идей или фактов.

Истинным можно считать утверждение, которое непротиворечиво объясняет все доступные факты. «Все» — здесь ключевое слово.

Если вы объяснили факты своей жизни, то это ваш личный успех, и он может быть интересен только вам. Если вы объяснили факты из жизни людей, которые живут примерно теми же интересами, что и вы — это, конечно, уже интереснее, но еще не истина. То есть, это истина про ваш конкретный вид жизни.

Но если вы претендуете на общее представление о смысле жизни, то вам нужно объяснить факты и придать смысл всем жизням всех людей без исключения. Ну а если идет речь о мироздании, то нужно включить сюда и всех зверей, растения, камни и планеты.

Инопланетяне, чакры и другие измерения

Многие пишут сейчас о других мирах, измерениях, инопланетянах перевоплощениях, высших сущностях и тому подобных вещах. О чакрах, энергии ци, росте сознания и «дизайне человека». О том, что мы на Земле проходим обучение, получаем опыт, воплощаемся много раз, о том, что у нас есть Хранители, Творцы, а также есть вредители, паразиты и злые сущности. Пишут также о цивилизациях на других планетах, на других планах бытия, с которыми незримо связаны наши судьбы.

Я не могу высказать ответственного мнения насчет этого, потому что ничего этого не вижу и не чувствую. Могу лишь оценить степень правдоподобности рассказов и логических построений.

Многие вещи не противоречат тому, что я знаю, вижу и чувствую, и вполне вписываются в мою систему. Хотя и не обязательно следуют из нее. И наоборот, моя система вписывается в эту гигантскую космогонию. Но это ничего не доказывает, и я не могу опираться в своих рассуждениях на то, что пишут другие, если не чувствую этого сам.

Понимаю, что то, что пишу я — гораздо проще и однообразнее, чем чакры, «дизайн человека», подселение инопланетных сущностей и даже чем йога. Разнообразные эзотерики могут обвинить меня в упрощении и пожалеть за скудость чувств.

На это могу сказать только одно: кто что слышит, о том и пишет. Вы пишете о потоках энергии ци, потому что вы ее чувствуете (или верите, что чувствуете). Я не чувствую энергию ци, хотя верю в то, что некоторые ее чувствуют. Зато я знаю о Втором начале термодинамики и голографическом принципе устройства Вселенной. И это мое знание так же связывает меня с эзотерикой, как вас — ваше ощущение энергии ци. Думаю, что таких, как я, довольно много, и ко всем ним я обращаюсь своей книгой.

Без экстрасенсорики

Я применяю именно это определение истины: «утверждение, которое непротиворечиво описывает все доступные факты», но распространяю понятие «факты» на любой опыт, которые может получить человек любыми доступными средствами — от параметров далеких планет, вычисленных через сложнейшие приборы на удаленной орбите Земли, до скрытых личных желаний, нашептываемых внутренним голосом рано утром в постели.

Под понятием «человек» я имею в виду «обычного человека», среднестатистического. Поэтому экстрасенсорное восприятие я не включаю в понятие «доступные средства». Во-первых, сам я ими не обладаю и не могу проверить лично не только их истинность, но и наличие. Я не впадал в транс, кому, гипноз, не лицезрел ангелов божиих, не чувствую в руках энергию рэйки и не вижу разноцветную ауру. Хотя верю, что есть люди, которые все это делали, умеют, чувствуют.

Во-вторых, я пишу для широкой аудитории, а подавляющее большинство людей не обладает экстрасенсорными способностями. Мало кто из читателей для проверки моей теории сможет вызвать духов из преисподней или быстренько слетать на небо и обратно. А вот заглянуть в Википедию, школьный учебник или спросить у дедушки может практически любой. Я опираюсь на такие знания — материалистические, исторические, научные, художественные, обыденные.

Но информация об экстрасенсорном восприятии — неоспоримый факт нашей жизни, и истина должна включать в себя объяснение такого огромного количества разговоров, книг и фильмов про экстрасенсорику, интерес людей к этой теме, а также причины и движущие силы тех понятий, о которых рассказывают нам экстрасенсы.

Кроме того, очень многие сведения, которыми делятся с нами экстрасенсы, согласованы друг с другом, образуют внутренне непротиворечивые системы, и поэтому претендуют на рассмотрение в качестве рабочих гипотез для объяснения тех фактов, которые не удается объяснить с помощью доказательных измерительных методов науки. Я пользуюсь сведениями о загробной жизни, тонких мирах и перевоплощениях в той мере, в которой они не противоречат научным данным и здравому смыслу.

Можно считать проверенным фактом то, что некоторые люди обладают экстрасенсорными способностями — видят будущее и прошлое, чувствуют и лечат болезни, влияют на свою и чужую судьбу. Конечно, объяснения и строгого доказательства этому нет, провести повторный независимый эксперимент почти никому не удавалось, так что это нельзя считать научным фактом. Но есть очень много описаний таких действий, сделанных максимально правдоподобно, согласующихся друг с другом в общем и в деталях, и есть развернутое эзотерическое объяснение. Для тех, у кого есть экстрасенсорные способности или, по крайней мере, личный опыт выхода за пределы чисто физических ощущений, эзотерика представляется вполне обоснованным мировоззрением.

Впрочем, одним видом экстрасенсорного восприятия я обладаю, и широкая аудитория готова воспринимать его как реальность, а некоторая часть людей тоже им обладает и может осознанно пользоваться. Это — творчество и интуиция. Умные мысли и художественные образы приходят довольно большому числу людей, хотя и не всем. Наука не может объяснить, откуда приходят мысли и образы. Зато убедиться в результатах применения ума и творчества — технологиях и искусствах — может любой человек.

Без просветления

Эзотерические писатели в целом утверждают, что связь психики с физикой может почувствовать каждый. Если немного постараться, пройти курсы медитации, получить благословение, изменить свою жизнь, то вдруг — раз! случится чудо, вы сможете вылечиться, разбогатеть, просветлиться. Авторы предполагают, что такие утверждения привлекут на их сторону множество других людей, а на самом деле, потенциальные читатели, наоборот, разочаровываются и отвергают эзотерику.

Миллионы людей читают книги и пытаются так или иначе усовершенствоваться и просветлиться, и многие действительно улучшают свою жизнь, хотя если разобраться, то в большинстве случаев срабатывают либо самовнушение, либо психологические методы, которые лежат все-таки в рамках научного подхода и не связаны ни с какой экстрасенсорикой.

Реально «выйти в астрал» даже после прочтения всей эзотерической литературы способны по-прежнему единицы. Все остальные материалисты и верующие религий либо разочаровываются в предлагаемом в эзотерических книгах мировоззрении, либо начинают в него верить так же, как до этого верили в Бога или Его отсутствие.

Моя позиция гораздо скромнее, но честнее, и поэтому, как мне кажется, может показаться убедительной большему количеству людей. Я не утверждаю, что увидеть тонкий мир может каждый. Я считаю, что наш трехмерный мир создан достаточно качественно. И создан он специально для того, чтобы мы существовали тут в трех измерениях и пяти чувствах, не имея возможности подглядеть через край.

Мне кажется, подавляющее большинство людей никогда не сможет почувствовать тонкий мир, вылечить соседа прикосновением руки или предсказать судьбу. Способность к таким действиям — редкое исключение — либо сбой в программе, либо преднамеренная утечка информации.

Эзотерики утверждают, что в древности у людей была более открыта связь с богами, с тонким миром, а потом она закрылась. Из этого они делают вывод, что сейчас можно какими-то действиями вернуть эту способность.

Но к этому нет никаких предпосылок. Ничто не говорит о том, что люди в массе могут получить экстрасенсорные способности. Было это раньше или нет — мы точно не знаем, хотя по описаниям шаманских и жреческих ритуалов можем предположить, что да, было. Но сейчас этого нет, это факт. Сейчас реальная экстрасенсорика доступна только единицам, и это тоже факт. И именно этот факт, а также его причину, должна объяснять теория, а вовсе не пытаться притягивать реальность к желаемому результату.

Эту ситуацию можно сравнить с возможностью полетов в космос. После Гагарина теоретически в космос может полететь любой человек. Но если мы будем обещать полет каждому, то мы только обидим большинство претендентов. Ведь чтобы хотя бы попасть в отряд космонавтов, нужно обладать недюжинным здоровьем, пройти многочисленные тренировки и тесты, нужно иметь или получить множество технических знаний, уметь работать в команде. Так что, при теоретической возможности идеального человеческого организма полететь в космос, практически доступна эта возможность лишь очень небольшому количеству людей.

Компьютерные аналогии

Иногда мои построения слишком похожи на компьютерные игры, социальные сети, фильм «Матрица» и романы Сергея Лукьяненко… Вы можете сказать, что моя теория — вульгарная эзотерика с закосом в квантовую физику. В общем, так оно и есть, я не боюсь прямолинейной простоты в оценках.

Я использую в качестве аналогий современные информационные технологии — компьютер, интернет, фейсбук, игры. Это не дань моде. Мне кажется, что дискретные универсальные полуавтоматические модели, воплощенные в транзисторных схемах очень малого размера, действительно в некоторой степени подобны устройству реального мира.

Повторенье — мать ученья

В этой книге есть странные повторения. Например, о том, почему и как создается этот текст, было написано в самом начале, а сейчас опять немного рассуждений на эту тему. В начале я уже перечислил очень кратко основные положения моей теории, потом повторил их еще раз, а дальше буду более развернуто рассказывать обо всем по порядку.

Так получилось, что я несколько раз подходил к этой работе, и каждый раз начинал заново. И я не хочу отказываться от разных начал, потому что за разными словами кроются немного разные отношения, немного разные взгляды. Они дают более объемное, более разнообразное описание. Более того, это описание в гораздо большей степени состоит из вашего собственного понимания, потому что два текста сложатся в одну систему у вас в душе, в мыслях, внутри, а не на бумаге. Вы сами найдете то, что сможете найти между этим описаниями.

Вера — это ожидание знания

Все что здесь написано — не выдумка. Все это я знаю, ощущаю и думаю по-настоящему. Я не могу ничего «доказать», если вам нужны прямые доказательства. Могу лишь описывать то, что вижу, могу замечать и описывать связи и подобия между теми явлениями, которые вижу, и могу правдоподобно рассуждать об этих явлениях, связях и подобиях. То есть, я опираюсь на общеизвестные или легко проверяемые факты и рассуждаю о них, используя научный метод причин и следствий, подобий и обобщений.

Я опираюсь только на то, что я знаю и могу объяснить другим людям, опираясь на их знания. А также на то, что я видел или чувствовал и могу рассказать другим, как они могут это увидеть и почувствовать. То есть, я опираюсь на свой опыт, и обращаясь к другим людям, опираюсь на их опыт. Любое мое утверждение, которое другой человек не сможет подтвердить своим опытом, не имеет смысла в обсуждении. Я не хочу, чтобы мне верили на слово. Призываю всех получать те же знания и ощущения самостоятельно. И сам не верю никому на слово.

Если какое-то утверждение кажется мне правдоподобным, я принимаю его в качестве рабочей гипотезы. То есть, во-первых, начинаю искать ему подтверждения, а во-вторых, начинаю искать его следствия, дальнейшие выводы. Это состояние я называю верой. Вера — это открытая гипотеза, ожидание знания.

Моя вера — состояние временное. Если знание не приходит за разумный промежуток времени, или если разумные факты опровергают гипотезу, то вера моя иссякает.

Индуктивный метод

В качестве главного средства рассуждений я применяю индуктивный метод, который заключается в том, что если у некоторых явлений есть сходные частные свойства, то у этих явлений может быть некий общий источник. Например, если у Васи Пупкина есть красная рубашка и красные штаны, то вероятно, Вася Пупкин любит красный цвет. Точно доказать это нельзя, потому что у него есть и зеленые штаны, и синие рубашки. Но можно предположить.

В отличие от дедукции это не строгий метод, он всегда оставляет часть утверждения недоказанной. Дедуктивное рассуждение, наоборот, из общего утверждения делает однозначные частные выводы. Например, если у Васи Пупкина все рубашки красные, то сегодня он пойдет гулять в красной рубашке. Тут никаких вариантов, все точно доказано. Можно применять этот вывод на практике (как Шерлок Холмс), и научный поиск на этом заканчивается.

С индуктивным методом не так: недоказанная часть является началом нового исследования. Таким образом, честное индуктивное исследование — бесконечное. Цепочка рассуждений всегда будет иметь недоказанный вывод, который можно рассматривать как гипотезу для нового рассуждения.

Но какая же польза от подобной деятельности, как же получить хотя бы отдельные доказанные утверждения? Тут помогают два принципа.

Первый: очень широкий охват возможных причин для обсуждаемых последствий. От квантовой физики до колыбельных песен, от гастрономии до астрономии. Я предполагаю, что все может быть связано со всем, и стараюсь разобраться в очень большом количестве областей знаний. Поэтому часто я нахожу осмысленные ответы там, где другие остались бы с ворохом бессвязных вопросов.

Второй: поиск повторений и логических петель. Если какие-то события и понятия повторяются, то значит, они могут составлять закономерность. Могут и не составлять, или закономерность может быть совсем не та, которая первой бросается в глаза. Но поискать ее нужно. Если же логические рассуждения приводят к исходным вопросам, значит, в них есть какой-то неучтенный фактор, и нужно его поискать.

Двадцать жизней

Теперь я все-таки еще немного приторможу перед стартом физики и эзотерики и расскажу о том, как я пришел к нынешнему взгляду на мир. Можно считать это заменой классическому обзору литературы и мнений предшественников. Структурировать его я буду не по философским категориям, а по тому, в каком порядке я сталкивался с ними в своей жизни. Соответственно менялось и мое собственное представление о жизни. Можете себе представить, что это произошло целых двадцать раз. И в конце концов я пришел к такому представлению, которое объединяет в себе все эти двадцать. Но начнем с начала.

Мое отношение к жизни менялось со временем, причем осмысление жизни всегда играло очень важную роль при выборе конкретных занятий. Те дела, которые приходят ко мне по обстоятельствам, а не сложились у меня внутри, доставляют мне внутреннее страдание, мне плохо от них.

Я занимался в жизни многими вещами, и не очень в них преуспел. То есть, я всегда осознавал суть своей деятельности — научной, художественной, педагогической, коммерческой — с интересом начинал ею заниматься, но не мог довести до стабильного процесса. Это довольно печальная для жизни картина, и никакого глубокого смысла в ней не видно. Смысл виден только в том, что я смог соединить в себе общие знания и практические ощущения от очень большого количества вариантов жизни человека. Можно сказать, получил энциклопедическое представление о разных сторонах человеческой жизни. Кому-то это может показаться поверхностным знанием жизни, но опыт показывает, что многими знаниями и умениями я обладаю практически на профессиональном уровне. Хоть и не могу применить их в должной мере на практике.

Зато могу обобщить свои ощущения в объединенном мировоззрении, которое и стараюсь описать в книге.

Итак — моя жизнь как поиск смысла жизни.

Жизнь как ожидание

В самом начале, в детстве, моя жизнь представлялась мне как ожидание. Думаю, у большинства людей от детства остались более содержательные воспоминания и более яркие впечатления. Для кого-то это наслаждение, приключение, может быть, страдание. В любом случае, это то, что происходит «сейчас», является конкретным содержанием жизни. Мне конкретное содержание моей жизни всегда казалось недостаточным. Скучным, неинтересным, детским, чужим. Я всегда ждал чего-то большего и лучшего, что со мной произойдет потом.

Это психологическая вещь, тут сработали личностные механизмы, не буду сейчас в это углубляться. Суть в том, что я пытался разобраться, что же меня ожидает, почему, и как оно устроено. И так как рос я в научном городке, то первая картина мира, которая у меня сложилась, была естественнонаучной.

Жизнь как познание

В науке основной смысл жизни — познание окружающего мира. Это касается и каждого человека, и всего человечества. Это аксиома научного мира — что мир сам по себе механически развивается, и люди в нем механически существуют и выполняют функции до тех пор, пока не достигают своего высшего состояния — интереса к познанию. И вот эти познающие — собственно настоящие люди, которые существуют осознанно. Все остальные просто барахтаются в спонтанно развивающемся материальном мире, не дойдя еще до высшей стадии.

Жизнь как познание красива и благородна. Она воспета научными фантастами 60-70-х годов. Она питалась бурным развитием науки первой половины ХХ века, когда было сделано много фундаментальных открытий, продвинувших человечество очень сильно вперед в технологии и в понимании мироздания. Казалось, что и дальше наука будет развиваться так же быстро, все больше людей будет в нее вовлечено, и это станет основным и самым интересным занятием человека.

У нас в школе был очень хороший учитель физики, Владимир Шелест, так что у меня сложилась очень четкая физическая картина мира. Он показал нам и красоту фундаментальных законов, и хитрость их применения в практических примерах. Мы читали университетские учебники по термодинамике и наблюдали за следами грязи на штанах при хождении по лужам. Мы высчитывали скорость падения капель дождя и делали полугодовые лабораторные работы в институтах Академии наук.

В результате я очень хорошо понимаю, что и как происходит в мире с точки зрения науки. Я могу правдоподобно объяснить себе и окружающим практически любое явление — обычное или удивительное. Более того, насчет явлений, которые я не могу объяснить, у меня обычно есть четкие критерии правдоподобности предлагаемых другими объяснений. Сейчас это касается даже достаточно интуитивных и «ненаучных» областей, но уже в школе я хорошо усвоил критерии научности теории.

Всякий опыт и объясняющую его теорию можно считать научными, если выполняется три признака: независимость, повторяемость, предсказуемость.

Касательно жизни человека физическая картина мира также дает определенные рекомендации и прогнозы, которые заключаются в том, что умные побеждают глупых, порядок лучше хаоса, в целом все развивается от хорошего к лучшему, и главное в деле — осмысленность и свобода выбора.

Я честно пытался придерживаться таких установок, однако реальная жизнь не очень-то им соответствовала.

Во-первых, я заметил, что жизнь не ограничивалась физикой и вообще, познанием. И даже мои одноклассники, в школе ведущие себя вполне в рамках научной парадигмы, за пределами школы занимаются кучей интересных дел, выходящих за рамки «независимости-предсказуемости-повторяемости». У меня жизнь за пределами школы, отношения со сверстниками (и сверстницами) не складывалась.

Во-вторых, я все не мог найти свое любимое дело, свой научный интерес, без которого можно только учиться, а жить в науке бессмысленно.

В-третьих, я послужил в советской армии, где о научной парадигме вообще никто не слыхал. После армии стал активно искать свое место в жизни, сменил еще три института, стал интересоваться историей и философией.

По истории я зачитывался Львом Гумилевым. Мне понравилась его концепция истории человечества, как последовательности отдельных этносов, проживающих вполне определенный жизненный цикл. Схема одна, ограничена по времени и в пространстве, напоминает человеческую жизнь: молодость, зрелость, старость. Как и у людей, содержание жизни у этносов отличается, но объяснить логически эти отличия трудно, они сходны с различиями в характерах людей. Позже я понял, что теория Гумилева представляет собой даосскую философию пути в применении к судьбам народов.

Жизнь как желание

Мне надоело изучать физику. Чистая теория вызывала у меня восторг в той мере, в которой мне хватало сил ее понять, а по мере углубления в специальность мне становились все менее интересны технические подробности. Интерес к истории остался на уровне чтения книг с неординарной трактовкой событий. Возник интерес к компьютерам, алгоритмам, управлению.

При этом я осознал и удивился тому, что мне по-прежнему не удается найти свою тему в науке, а также у меня все нет друзей, компании, любви и девушки. Я стал разбираться, почему все это есть у окружающих меня людей, что я делаю не так как все, и что вообще я делаю.

Я рассуждал о мотивах поведения людей и заметил, что большинство людей занято просто переживанием своих ощущений и особенно не задаются вопросами, зачем они что-то делают. В лучшем случае у людей возникал вопрос, почему что-то происходит так, а не эдак, можно сказать, научное любопытство. Мне же всегда было важно, зачем я занимаюсь чем-то, и зачем другие люди желают того, что они делают. Мне хотелось видеть в любом деле некий высший смысл, выходящий за рамки простого выполнения задачи.

Смысл моей жизни я видел в познании, поэтому меня привлекали чисто фундаментальные науки. Любые прикладные задачи казались мне недостойными внимания. Конечно, такая позиция подогревалась научным окружением, где все боролись за чистоту научного поиска. Но было в этом и мое собственное глубокое убеждение.

Совершенно неожиданно я обнаружил, что для большинства людей основным ответом на вопрос"зачем?"было просто"мне так хочется". То, что люди живут желаниями, что личные желания являются главным обоснованием — это было для меня неожиданностью. Разговоры с друзьями у костра на Телецком озере на Алтае были для меня поворотной точкой. Стас говорил, что ему нужно и то, и другое, и третье, и он не знает, как это все совместить. А я говорил, что мне в общем, ничего не надо от жизни, и считал это своим преимуществом.

Я осознал, что сам ориентировался в своих поступках на некое общее представление о правильности и необходимости, которое объективно существует независимо от действий людей. Но я находил все меньше подтверждений тому, что такое представление существует, и стал уже более осознанно искать, чего же хочу я, каковы мои собственные желания.

На тот момент спектр моих желаний не выходил за рамки научно-технического мира, и даже интерес к компьютерам на фоне физики казался мне довольно экстравагантным. Мне вдруг стали интересны появившиеся тогда персональные компьютеры и вообще алгоритмы, управление и через некоторое время искусственный интеллект. Я перевелся с физического факультета в Новосибирске на факультет кибернетики в Москве.

Жизнь как система

Открытием для меня стали книги Валентина Турчина, физика, кибернетика и диссидента. Еще в СССР мои родители заполучили распечатку его книг, а затем в США подружились и общались с самим Валентином Федоровичем. Я подробно изучал его книги, живя в Иерусалиме.

Его книга «Феномен науки» рассматривает всё происходящее на свете как системы, управляющиеся по определенным законам. Одним из основных понятий его теории является «метасистемный переход», фактически принцип «перехода количества в качество», но очень детально разработанный с точки зрения кибернетики. В частности, Турчин рассматривает в качестве элементов системы не предметы, а определенные функции, например, управление положением, движением, раздражимостью, рефлексами, ассоциациями и, наконец, мышлением.

Его книга «Инерция страха» описывает модели построения общества, в частности, демократического и тоталитарного. В конце он делает интересный вывод: идеально управляемое общество должно быть многоуровневой системой, где на каждом уровне люди взаимодействуют лично в очень малых группах, а интересы низших групп учитывают их отдельные представители. Турчин, видимо, считал эту схему управления демократической, но если хорошенько подумать, то это иерархическая патриархальная феодальная система.

Придя к такому парадоксальному выводу, я еще раз убедился, что с научной парадигмой что-то не так, и стал копать дальше. Я покупал и читал много книг по истории, ходил на открытые лекции по истории в МГУ.

В русском магазине в Женеве я нашел книгу «Иерархический человек» Валерия Чалидзе, тоже физика и диссидента. Автор рассматривает поведение живых существ и человека как результат действия их воли к выживанию, а также стремления занять определенное положение в иерархии. Под волей Чалидзе подразумевает просто желание что-то делать в свою пользу, контролировать ситуацию, осознанно или не осознанно, управлять своей жизнью. На примитивном уровне это просто физическая сила. Естественно, группы людей и других существ в результате проявления воль распределяются по иерархиям, причем по разным, с разными критериями. Взаимодействие этих иерархий, взаимодействие различных воль, возникновение и проявление различных автоматизмов увеличения объема воли — все это создает психологический и общественный мир человека. По большому счету, это очень широко развернутая и проиллюстрированная «теория разумного эгоизма».

При всей механистичности этого подхода, он мне понравился тогда и продолжает нравиться сейчас тем, что четко описывает механизмы того, что при другом подходе может показаться туманным, загадочным, интуитивным или художественным. При этом, Чалидзе нигде прямо не опирается на материализм. В промежутках между его алгоритмическими построениями вполне могли бы уместиться представления об индивидуальности, творчестве и духовности.

В это время мне пришло в голову все-таки ознакомиться с классической западной философией. Особого энтузиазма она у меня никогда не вызывала заумностью своих рассуждений и общей неясностью цели. Попытавшись читать Гегеля и Канта, я удивился, почему они так долго и нудно пытаются найти некое нечто, что заменило бы понятия души, Бога и духовной сущности, но называлось бы по-другому, более «материалистически». Уснув недалеко от начала «Критики чистого разума», я больше всерьез к этой теме не возвращался.

Больше мне понравились новые европейские философы: Шопенгауэр, Кьеркегор, Шестов, которые рассказывали о тщетности поиска общей мировой системы, ограниченности чисто научного познания и намекали на то, что человеческая жизнь определяется собственно самой личностью человека. Но говорили они об этом как-то не очень весело, и мне захотелось все-таки найти позитивную систему жизни. Поэтому я в третий раз бросил учебу (это было в Бостоне) и уехал в Израиль собирать апельсины в киббуце.

Жизнь как свобода

В Израиле, однако, ни одного апельсина мне собрать не довелось, потому что, попав в Иерусалим, я нашел там достаточно других интересных дел. Главным в них было то, что я наконец-то решил твердо делать только то, что мне действительно хочется. Собственно, еще в Москве я осознал, что желание заниматься наукой было навязано мне окружением. Это скорее было желание соответствовать окружающему миру, иметь место в нем. Внутренне же мне хотелось какого-то творчества, свободы, поисков и приключений. Ощущение это появилось у меня почти сразу после советской армии, когда я обнаружил, что людьми движут желания. Я начал понимать тогда, что физика — не мое истинное желание, но мне понадобилось еще четыре года и два института, чтобы дать себе волю отказаться от научной схемы и попытаться отдаться желаниям.

Я позволил себе отказаться от планирования будущего, от постоянной осмысленной работы, учебы, места жительства. Работал маляром, искал интересные проекты, знакомился с людьми, ездил по стране. Читал все подряд, рисовал на всем вокруг, фотографировал красоты, смотрел дурацкие фильмы и без цели болтался по городу. Писал записки, рассказы и размышления.

И я получил это ощущение — что я делаю то, что хочу. Или не делаю ничего, если ничего не хочу. Израиль очень располагает к безделью и расслабленности, и я пользовался этим насколько мог. Если я мог ничего не делать и ни к чему не стремиться, то ни к чему не стремился и ничего конкретного не делал. Я почувствовал, что время наконец-то остановилось. Оно перестало бежать куда-то, перестало быть постоянно направлено от моего неустроенного прошлое в желательно более организованное и осмысленное будущее.

До этого я все время чувствовал, что должен соответствовать некоему осмысленному процессу, должен постоянно делать какие-то определенные полезные дела — учиться, работать — чтобы продолжать жить. В Израиле я почувствовал, что живу независимо от того, делаю я что-нибудь полезное или нет. Если я просто сижу на балконе и смотрю на деревья, то моя жизнь от этого не прекращается. Она никуда не движется, но она есть, я ее чувствую. Это то чувство, ради которого люди становятся дауншифтерами, выходят из городской беготни в размеренное курортное существование. Но дело не в городе или курорте, а в ощущении времени, в ощущении себя по отношению к времени.

Современный стиль жизни напоминает быструю реку, в которой человек старается все время держаться в струе течения, и при этом успевать реагировать на проплывающие мимо пейзажи, события и предметы. Время течет из прошлого в будущее. Прошлое у нас за спиной, и чтобы на него посмотреть, нужно отвлечься и обернуться. Будущее впереди, но оно не определено, так что перед глазами нет никакого четкого образа. И только небольшой пятачок прямо под ногами — ближайшее настоящее — более или менее отчетливо можно разглядеть.

Спокойное время, которое я ощутил в Израиле — это архаичное восприятие времени, которое свойственно людям, живущим традиционным укладом. Так жили в Средневековье, в другие архаичные периоды цивилизаций, так отчасти продолжают жить в далеких деревнях или в далеких экзотических племенах.

Человек ощущает себя в центре воспринимаемого мира. Время не движется, вокруг чистая статика. Будущего нет в этой картине, нет этого белого зыбкого пятна, в котором все равно ничего не разберешь, но кажется, что там есть что-то определенное. У традиционного человека мир состоит из настоящего и прошлого, которое окружает его со всех сторон. Настоящее — под ногами, ближайшие произошедшие события — вокруг, более старые события — подальше. Какие-то события связаны с какими-то другими, но не все и не обязательно. Многие вещи интересны и содержательны сами по себе, независимо от хронологической последовательности. Будущее же — это просто следующее дело, оно появляется ниоткуда и сразу оказывается настоящим.

Такое ощущение времени возникло у меня, когда я сбежал от городской суеты, а словесное описание этого я нашел у Д. С. Лихачева. Он пишет, что средневековый человек воспринимал прошлое впереди себя, как развернутую летопись. Последние события — ближе всего к нему, сзади списка, задние. Давнишние события — передние, далеко впереди. А человек сидит на месте и смотрит на эту летопись.

Поэтому на планете Киндза-дза галактики Плюк спрашивали:"Это твое заднее слово?"

Для меня это было ощущение свободы, но это статичная свобода, свобода воспринимать, а если и делать, то что-нибудь, незначительно выходящее за рамки существующего мира. Убирая будущее из картины мира, мы даем себе свободу жить настоящим моментом, но мы лишаем себя свободы строить этот мир по своему желанию, отменяем возможность серьезно менять правила игры. Мы просто принимаем все, что накатывается на нас неизвестно откуда.

Жизнь как традиция

Там же в Израиле мне представилась возможность более конкретно изучить жизнь с таким добровольным отказом от свободы ради определенной системы ценностей, причем явно нематериальных — еврейский религиозный уклад жизни. Интересно, что результат такого идеалистического отношения к миру оказывается на удивление материалистичен — евреи богаты, веселы, стабильны. В отличие от христианства, которое призывает к страданиям, иудаизм кажется ответом на вопрос — как жить, чтобы жить счастливо.

Конечно, дальнейшее знакомство с иудаизмом и израильской действительностью показало, что ограничений в практической жизни как-то слишком уж много, а в священных текстах и их толкованиях слишком много неувязок. В общем, правоверным иудеем я не стал.

Я попробовал понять каббалу, но оказалось, что это не так-то просто, потому что в нумерологии очень много технических подробностей, которые совершенно невозможно представить себе наглядно. Мне понравилась идея о том, что духовный мир имеет многослойную структуру сфирот, которые каким-то образом связаны с душевными свойствами человека. Но как-то слишком это абстрактно, не вызывает никаких эмоциональных ассоциаций. Каббалисты утверждают, что все абстракции становятся понятны, если ведешь жизнь правоверного еврея и выполняешь все 613 заповедей, но к этому я не был готов.

Впрочем, одно из основных положений каббалы имеет очень понятный и человечный характер, может быть, даже слишком человечный. Каббала утверждает, что материальный мир построен для радости и наслаждения человека. И, соответственно, смысл жизни человека — это получить максимум удовольствия от жизни. Конечно, это не гедонизм в чистом виде, и не проповедь общества потребления, потому что высшим наслаждением каббала считает постижение Бога и следование Его заповедям. Так что, в конце концов все сводится к тому самому традиционному укладу жизни и религиозным ритуалам. Но исполняются эти заповеди радостно, с удовольствием.

В 18 веке такое отношение к жизни проповедовал раввин и каббалист Бааль Шем Тов. С него начался хасидизм, ветвь иудаизма, которая сейчас стала чуть ли не основной. Учение Бааль Шем Това сохранилось в притчах и афоризмах и напоминает мне учения Христа и Лао-Цзы.

Жизнь как стремление к духовности

Естественно, мои поиски не могли пройти мимо христианства. Сейчас я понимаю, что христианство для меня состоит из двух слабо связанных между собой частей. С одной стороны — религиозная практика: молитва, посещение церкви, общение с другими верующими, изучение многочисленных христианских текстов. И главное — собственно сама вера, принятие христианских догм как истины и следование им в жизни. Эта сторона христианства довольно долго мне была не близка и не интересна.

С другой стороны — христианские тексты, мировоззрение, философия, исторические параллели. Именно это было для меня интересно в христианстве, и изучению этой стороны религии я отдал довольно много сил.

Еще в Москве я внимательно прочел Евангелие, а в Иерусалиме оказался прямо на месте действия. Это позволило мне узнать и почувствовать не столько религиозную догму христианства, сколько жизнь и учение Христа самого по себе. То, что говорил Иисус, мало связано с тем, что потом додумали отцы церкви, и это, в общем, довольно человечная и разумная позиция. Прямую связь с Богом и любовь к ближнему проповедовали тогда многие иудеи, в частности, ессеи, в общине которых предположительно Иисус провел несколько лет.

Я практически пословно изучил все четыре Евангелия, Послания апостолов, искал в них параллели с иудейскими реалиями и Ветхим заветом. В этом мне помогали многие хорошие книги и люди. Особенно удивила меня книга бывшего советского диссидента Михаила Хейфеца «Суд над Христом», где он суммирует исследование израильского юриста о сути произошедшего между Христом, Пилатом и Синедрионом, и приходит к выводу, что Синедрион хотел уговорить Христа отречься от своей проповеди, чтобы выслужиться перед римской властью. Иуда был послан к Христу, чтобы на ухо шепнуть ему об опасности, а вовсе не поцеловать и предать. Христос же, в духе советских диссидентов, отказался сотрудничать с коллаборационистами, за что Синедрион на него обиделся и отдал Пилату.

Был ли Иисус Богом или просто талантливым проповедником — в конце концов я решил для себя, что ответ на этот вопрос не имеет смысла сам по себе, а полностью определяется тем, как кто относится к сути его учения. Его существование как человека исторически вполне вероятно и подтверждается некоторыми деталями из Евангелий. Воплощение высшей духовной сущности в виде человека допускается эзотерической доктриной.

В любом случае, именно Иисус дал толчок поиску индивидуальной связи личности с высшим миром, в то время как в древние времена люди ощущали себя только как коллектив и в практической жизни, и в общении с духовными сущностями.

Однако претензии религии на руководство людьми на пути к духовности не подтверждаются жизнью и словами Христа. Церковь — это социальная, экономическая и политическая структура, самая старая существующая на сегодняшний день транснациональная корпорация, и основал ее, конечно, не Христос, а апостол Павел, в прошлом Савл, то есть Шауль, еврей из фарисеев, гонитель первых учеников Христа.

И по сей день религиозная практика содержит слишком много чисто земных корыстных элементов, а результат «духовного роста» совершенно неясен.

Впрочем, гораздо позже, оказавшись в Москве, мне удалось чуть-чуть прикоснуться к христианской практике благодаря моей двоюродной сестре Наде. Будучи давно и глубоко воцерковленной, она познакомила меня со своими друзьями, в том числе священниками. Их серьезная открытая вера, сочетающаяся с активной жизненной позицией, честной и доброжелательной деятельностью стали для меня примером «православия с человеческим лицом».

Впрочем, самому мне не удалось почувствовать то божественное присутствие, которое является главным в жизни каждого истинно верующего — православного, иудея или мусульманина. Мое стремление к духовности не привело меня ни к каким новым ощущениям — духовным, социальным, жизненным. Поэтому для меня главными все-таки остались поиски философских рассуждений, идей и фактов.

Духовная часть христианства непосредственно примыкает к эзотерической доктрине, которую я и принялся изучать, еще живя в Израиле.

Жизнь как тайна

Параллельно с иудаизмом и христианством я стал изучать китайские мудрости. В той же библиотеке Иерусалимского университета, где я штудировал Турчина и кибернетику, нашлись и книги Конфуция, Лао Цзы и их последователей.

Конфуций считает мир стройной системой правил, которым люди могут следовать и таким образом жить в довольствии. Лао Цзы идет дальше, утверждая, что эти правила невозможно сформулировать и, более того, для разных людей из них следуют разные выводы. Так что, задача каждого человека — внимательно следить за знаками, которые посылает ему судьба, и следовать своему индивидуальному пути. Излишнее стремление к цели отдаляет от нее, излишний внешний порядок ведет к внутреннему хаосу.

Остальные китайские мудрецы также советовали поменьше действовать, и побольше наблюдать. Мир оказывается большой загадкой, которую невозможно отгадать, тайной, которая никогда не покажет себя полностью, но даст множество интересных впечатлений.

Я читал и древние тексты, и современные размышления на тему. Очень мне понравилась книжка «Дао Винни-Пуха», в которой даосизм излагается на примере «жизненных принципов» моего любимого персонажа — Винни-Пуха.

Декларативный отказ от наличия системы в мире показался мне самым честным способом принять неуспешность попыток эту систему найти, и продолжает казаться по сей день. Можно сказать, что я продолжаю придерживаться «философии пути», хотя, конечно, про то, как устроен этот путь, у меня есть много соображений, о которых Лао Цзы не говорил.

В частности, опытным путем я многократно проверил, что если я пытаюсь практиковать «бездействие» и «отдаться потоку жизни», то этот поток медленно, но верно заносит меня в такой внешний водоворот и внутренний тупик, которые мне не подходят ни по каким самым даосским понятиям, так что приходится очень по-человечески из них выбираться и все-таки начинать действовать.

Так что, под даосским бездействием я все-таки решил понимать внутреннее состояние, а не конкретный образ жизни. Кроме того, вероятно, проповедь бездействия полезна тем, кто погружен в прагматическую деятельность. Для меня же учиться бездействию было все равно, что продавать воду рыбам.

В книге целителя Сергея Лазарева «Диагностика кармы» я нашел прямолинейное описание связи между жизненными ситуациями, телесным здоровьем и потусторонними задачами и причинами. Без отсылок к традициям, просто причина — следствие. На бумаге все казалось очень просто, мне хотелось применить эти знания на практике и решить с их помощью свои жизненные проблемы. Вопрос был только в том, что Лазарев пишет о проблемах со здоровьем, а их у меня практически не было. Были остатки заикания, были расстройства кишечника, была общая слабость мышц. Но к таким расплывчатым проблемам у Лазарева комментариев я не нашел. Его указание просто молиться не находит у меня отклика в душе, а его призыв к принятию и любви я принял, правда считал, что и так отношусь к окружающим достаточно чутко.

Я покупал разные книги по эзотерике и старался нащупать форму той тайны, за которой прячется истина. Каббалистические сфироты, даосское древо жизни, закон синархии Шмакова, описание высших арканов Таро — чего только я не просеял через свои мозги, пытаясь найти подобие между всеми этими системами, которое указало бы мне на некую общую для всех истину. Подобие угадывалось слегка, форма виднелась довольно расплывчатая.

Пробы телесных практик — йога, рейки, массаж — давали один результат. Люди чувствуют мою сильную энергию, я не чувствую ничего. Гипноз не действует. Алкоголь, табак, трава не дают измененного состояния сознания.

В общем, тайна бытия оказалась мне очень интересна, но совершенно закрыта. Так что, я продолжал заниматься тем, что мне в тот момент открылось в жизни и очень меня занимало — творчеством.

Жизнь как творчество

Творческие ощущения начали возникать у меня еще во время учебы в Новосибирске. В Москве я пытался делать короткие письменные зарисовки, в Нью-Йорке написал несколько рассказов, а в Израиль ехал уже с твердым намерением заниматься литературным трудом. Намерению не суждено было сбыться, но попытка показать рассказы литераторам привела меня к знакомству с Леной Макаровой, которая познакомила меня с детским творчеством, творчеством вообще, искусством, и мне, наконец, открылось понимание того, что происходит в жизни.

Я понял детей, детское восприятие мира оказалось мне очень понятным. После чтения книжки Лены про детское творчество мне захотелось как-то структурировать ее и сделать более четкой, объясняющей взрослым детский мир. Для этого я стал ходить на ее занятия с детьми, но быстро забыл про структуризацию и увлекся самим процессом. Наконец, я понял, чем живут дети и как мне с ними контактировать, а затем ощутил, что если ко взрослым буду относиться так же, как к детям, то это частично решит проблему моего общения со взрослыми.

Я обнаружил у себя сильный талант ко всем возможным художественным искусствам. Кроме того, мои технические способности были очень полезны при организации и оформлении всевозможных мероприятий. В дальнейшем наша совместная работа с Леной так и строилась — я обеспечивал технические средства реализации ее творческих замыслов. Я ассистировал на детских занятиях, редактировал и переводил тексты, снимал и монтировал видео, разбирал и классифицировал документы, папки и компьютерные файлы.

Главное, чему я научился у Лены в восприятии искусства — это чувствовать живое и неживое в творчестве. Я понял, что это и есть главное в искусстве, что все технические и стилистические особенности — вторичны.

Впрочем, многие художественные премудрости и подробности я при помощи Лены тоже изучил, так что, опять же, интуитивное восприятие у меня сочеталось с фактическим знанием. Мы очень много обсуждали с ней детские рисунки, классическое и современное искусство, читали тексты классиков. Во время поездок в Европу по проекту о Фридл Дикер-Брандайс мы были в самых крупных художественных музеях, где я увидел все основные произведения западноевропейского искусства живьем и, наконец, почувствовал, как воздействуют на человека настоящие краски на настоящем холсте.

После этого мне, естественно, захотелось самому попробовать свои силы в искусстве, и я решил учиться рисунку у иерусалимского художника Леонида Балаклава. Его работы — очень атмосферные, в них чувствуется максимум жизни при минимуме технических средств. Несколькими штрихами и пятнами он обозначает и сюжет, и композицию, и глубину, и эмоции. Мы полгода рисовали у него практически один и тот же натюрморт со стаканом и яблоком, это было скучно, но зато я понял, как с помощью тона и светотени создается ощущение глубины. Композицию мы достаточно подробно обсуждали с Леной на примере детских рисунков и классиков. Линию я научился чувствовать интуитивно сам, хотя до изучения классического рисунка так и не дошел, а цвет не очень чувствую до сих пор. Но в целом в любой картине я вижу почти все, что в нее заложил художник, и что могут сказать про нее искусствоведы.

Интерес к детскому творчеству в конце концов вылился у меня в общий интерес к воплощению образов. Самые практические, полезные для окружающих мои проекты — это детская столярка и игра в глину. Глина — мягкая, пластичная, объемная, тяжелая. Она позволяет быстро создавать формы на основе эмоций, впечатлений, конструктивных идей. Она отлично подходит для дошкольников, для них это прекрасный материал для творческой игры. Сочетание песочницы и конструктора.

Для более старших детей, 7-10 лет, глина уже слишком податливый и однообразный материал. Зато из дерева можно смастерить множество поделок, игрушек и нужных вещей. Это еще не ремесленная профессиональная деятельность, в таких занятиях много игры, свободного творчества. Дети привыкают, что свои замыслы они могут удовлетворить своими собственными руками из доступного материала, а не только в магазине.

Живя в Москве, я успешно занимался этими вещами с детьми, а основа была заложена в Израиле в занятиях с Леной Макаровой.

Жизнь как борьба со злом

Разобравшись с гармонией в детском поведении и в искусстве, я решил, что недалеко осталось и до понимания гармонии в реальной жизни взрослых людей. Однако, здесь все как-то по-прежнему не складывалось. Тем более, что с Леной я втянулся в очень серьезный проект об искусстве в концлагерях, о концлагерях и еврейской жизни в целом, о Второй мировой войне и о жизни художницы Фридл Дикер-Брандайс.

Война, гибель людей, борьба за выживание физическое и духовное — все это не о гармонии, а о дисгармонии, о том, как люди тратят свои и чужие жизни на разрушительные и бессмысленные действия. Жизнь художника — это тоже постоянная борьба, но борьба за красоту, гармонию, жизненность образов и их воплощения.

Чем больше я понимал подробности борьбы людей друг с другом, тем меньше я готов был обвинять во всех бедах «злых», которые нападают на невинных «добрых». В делах «добрых» при трезвом рассмотрении оказывается, во-первых, немало собственных эгоистичных мотивов, а во-вторых — непонимания и ошибок, которые способствуют продолжению борьбы и несчастий даже больше, чем явное злое намерение «злых».

Человеческая жизнь в цивилизованном обществе предстала мне как бессмысленное переплетение корыстных мотивов и необдуманных действий в стремлении достичь чего-то нового, причем непонятно чего. Мне захотелось найти стабильную систему, устойчивый стиль жизни, в которой корыстные мотивы оправдывались бы естественной необходимостью, и таким образом являлись бы частью общей гармонии. Меня заинтересовал традиционный уклад жизни, природа, народные ремесла. Всплыли детские воспоминание о жизни на даче у дедушки, и мне захотелось в Россию, в деревню, заниматься какой-нибудь работой по дереву — руками, а не головой.

Жизнь как природа

В 2000 году я приехал в Россию специально, чтобы жить в деревне. Поехал в Томск на ту саму дедушкину дачу, собираясь там постигать глубины природного образа жизни. С удивлением обнаружил два факта, один внешний, другой внутренний.

С одной стороны, оказалось, что люди, которые непосредственно живут на земле, вовсе не испытывают к природе тех теплых чувств, которыми полон экологически настроенный горожанин. Мне не с кем было там говорить о красоте и гармонии природы. Сельские жители готовы были природу эксплуатировать, получать от нее пропитание, но желания их были направлены все больше в сторону телевизора и городских удобств.

С другой стороны, я обнаружил, что и сам я не могу погрузиться в сельскую жизнь слишком сильно. Точнее, не вижу необходимости — пахать, сеять, выращивать что-то и кого-то. Приятно сидеть на крыльце и смотреть на деревья и траву. Но даже дергать эту траву, чтобы прочистить дорожку, не хотелось — и так хороша природа.

В деревне никого не интересовали ни экологические формы хозяйства, ни народные традиции, ни традиционные ремесла. Все это я нашел в большом городе, среди образованных людей, которые имеют за спиной большой опыт современной жизни, знаний, умений, но ищут возврата к старым технологиям и укладу жизни. Как ни странно, в городе я нашел больше осмысленного отношения к природе и традиции, чем посреди природы и народной жизни. Поэтому сам включился в эту работу и стал заниматься столярным ремеслом с детьми в Москве.

Тут мне вспомнилась мысль, высказанная Клайвом Льюисом о природе. Он пишет, что природа не несет в себе никакого нравственного закона, не дает никакого нравственного примера. Те, кто ищут в ней оправдания своих мнений или указания к моральным суждениям, ошибаются. Нравственный закон, пишет Льюис, заложен Богом непосредственно в душу человека, а природа — это совсем другое, она показывает нам славу Божью, силу его Творения. Мы можем просто любоваться природой, наслаждаться ею, благоговеть перед нею, брать из нее технические условия и способы жизни, но искать в ней нравственности — бессмысленно. Потому что она оправдает любую мораль — пуританскую и богемную, патриархальную и анархическую.

Позже я все-таки не удержался, уехал на три года в деревню, правда, не в Томск, а в Тверскую область. Сажал картошку, откармливал кроликов и свиней, держал пчёл, но это ощущение безнравственности и величественности природы только закрепилось во мне. Кроме того, я проникся пониманием, насколько жизнь как таковая, появление новых форм и существ тесно сопряжена со смертью, с разрушением других существ и других форм. Гуляя по дикому лесу и подсчитывая соотношение стоящих и лежащих деревьев, ощущаешь это особенно четко.

Жизнь как война

Познакомившись с деревенским отношением к природе, я все-таки решил изучить жизнь народов, максимально соприкасающихся с ней, а именно — североамериканских индейцев. Нашел несколько книг очевидцев, живших среди разных племен, описания быта, истории и культуры. Можно было бы изучить и другие дикие племена — Африки или Австралии, но индейцы нам как-то ближе. С одной стороны — они жили в привычном нам климате и лесу, с другой стороны — красиво жили, поэтично, благородно. Отношение индейцев к природе действительно очень тонкое, душевное и полное чувства сопричастности. Уклад жизни логичен и органично вплетен в природные циклы и технологии. Кроме того, меня поразило богатство и «цивилизованность» личных и общественных отношений внутри «примитивных» племен. Глубина человеческого сознания, развития общества, личности при жизни в лесу, фактически в каменном веке, сравнима с нашим цивилизованным самосознанием, только отражается в этом сознании не интеллектуальная и художественная культура, а культура природы.

Но мое восхищение остановило осознание того, что при всей гармонии индейской жизни основным занятием мужчин каменного века является война. Конечно, также и охота, которая вроде бы вписывается в понятие экосистемы, но все же война с себе подобными, с другими племенами — обязательный элемент жизни. К войне готовятся, ее ждут, на нее идут с удовольствием, и потом с гордостью о ней вспоминают.

В любом архаичном обществе война — позитивный и системообразующий элемент жизни этого общества. Богатыри, рыцари, пираты, доблестные полководцы — все это главные и лучшие представители общества. Только лишь в последний век у людей возникло ощущение, что война — это плохо, бессмысленно, бесчеловечно. Почему?

Вероятно, в последний век мы продвинулись в духовном развитии, хотя христиане официально объявили своим лозунгом «возлюби ближнего» еще 2000 лет назад. Допустим, долго доходило и, наконец, дошло до людей. Но ведь все время до этого, все архаичные общества, в том числе и европейское, жили, и теперь продолжают жить с положительной ролью войны.

Может быть, все проще и приземленнее. В современном мире, с изобретением огнестрельного оружия, война перестала быть телесным противоборством двух личностей, стала обезличенной, в ней разделились страдания и награда — теперь они принадлежат разным категориям людей. Раньше, когда воевали племена, дружины и народные ополчения, каждый мужчина в бою реализовывал свое личное стремление к победе, власти. Получал яркие телесные и эмоциональные впечатления, и в случае победы получал награду — власть, деньги, землю. С введением регулярной армии все поменялось. Солдаты страдают, правители получают награду. Война потеряла смысл для каждого отдельно взятого воина. Может быть, в этом разница?

В природе мы видим пищевую пирамиду, то есть борьбу всех со всеми. Что бы ни говорили экологи и гуманисты, к чему бы нам ни хотелось стремить свою душу, но факт остается фактом — всё, что натурально, гармонично и экологично существует в нашем мире, все это постоянно находится в состоянии борьбы. Причем, не борьбы добра со злом, а просто борьбы ради захвата ресурсов, ради самой борьбы.

Я не смог найти причину такого факта, поэтому временно прекратил свои размышления и просто занимался тем, что мне казалось интересным и полезным, а именно — работал с детьми.

Жизнь как школа

Интересно, что первый раз мысль о работе учителем мне пришла в голову еще в школе, после уроков физики, которые вел Владимир Иванович Шелест. Он поразил нас всех своими увлекательнейшими путешествиями в загадки и теории, и уже тогда я подумал, что в будущем поработаю немного в науке, а потом приду работать в школу. Правда, не в старшую школу, где главное — предмет, а в среднюю и младшую, где основная работа — с личностями учеников. С физикой не сложилось, но в 1994 году в Израиле я встретился с Леной Макаровой, и ее художественные занятия с детьми меня сразу покорили.

Первое, что меня заинтересовало — что взрослые обычно видят в детских рисунках совершенно не то, что дети. А дети, оказывается, вкладывают в рисунки, лепку и другое творчество свое внутреннее состояние, и это можно использовать для понимания ребенка. Художественное творчество помогло мне понять внутренний мир детей, научиться с ними общаться, помогать им когда нужно. Кроме того, я сам себя почувствовал ребенком, разрешил себе расслабиться, делать что хочу, творить.

Это оказалось очень интересно — настраиваться на человека, чувствовать его внутреннее состояние и давать ему что-то, подходящее к этому его состоянию. Я понял, в чем состоит работа учителя, психолога и стал воспринимать все вокруг, как процесс обучения. Все мы чему-то учимся, развиваемся, приобретаем новые способности.

В какой-то момент мне очень понравилась эзотерическая идея о том, что весь наш мир — это школа для человеческих душ. По крайней мере, эта модель объясняет, почему в человечестве все время бардак, хотя все стремятся к гармонии; почему веками все со всеми воюют, хотя гуманисты призывают к миру; почему люди не могут договориться, хотя мудрецы и психологи давно открыли секрет счастья; почему не могут построить идеальную красоту, хотя художники все время творят шедевры. Все просто — в школе тоже все стремятся к лучшему, но всё время бардак, если посмотреть снаружи. Постоянно кто-то бегает, кричит, падает. На переменках дерутся, на уроках получают двойки. Растут люди, делают ошибки. А когда вырастают, выучиваются, перестают делать ошибки, тогда они уходят из школы. Поэтому в школе почти не встретишь взрослых сложившихся личностей среди учеников — только некоторые старшеклассники. Они задают в школе ощущение порядка в свой последний год, но тут же уходят, а в школе продолжается сумбурное движение недорослей и подростков.

При этом в идеале сама структура школы — учителя, руководство, хозяйство — стабильны, упорядочены, спокойны. У них все хорошо, они никуда не растут, не дерутся, знают, что делают. Но при взгляде снаружи их не видно, они не воспринимаются как суть школы. Снаружи виднее всего орущие третьеклассники и колючие восьмиклассники, по ним мы составляем первое впечатление о школе в целом. Но они тоже вырастут, выучатся, станут сильными, мудрыми и… уйдут.

Это очень красивая модель, на ней основана вся эзотерическая доктрина наших дней, ставшая теперь уже настолько открытой и распространенной, что как-то неловко называть ее эзотерической («эзо» — внутренний, скрытый).

На какое-то время эта картина мира меня успокоила, мне казалось, что я нашел, наконец, простое и правильное объяснение всем моим сомнениям.

Жизнь как плохая школа

Представление о жизни на Земле как о школе душ для выхода в какие-то более высокие духовные реальности красиво, благородно, наглядно.

Но в нем есть несколько «но», которые всплывают, если не воспринимать эту модель как очередную догму, а попытаться понять её, осознать и прочувствовать. А осознать ее надо, потому что сознание, собственная личность, понимание, интуиция — это то, над чем мы работаем в процессе «обучения», и первое «но» — странно было бы полагаться только на учителей и отключать сознание для того, чтобы воспитать сознание. А большинство людей живет все-таки без осознанности.

Второе «но» — это модель идеальной школы, где учителя — идеальные ангелы, не изменяющиеся и не развивающиеся. Но это не согласуется с законом подобия, который является частью эзотерической модели и говорит, что то, что внизу, подобно тому, что вверху, а что внутри — подобно тому, что снаружи. Внутри школы мы не видим чистых идеалов и чистой стабильности. Почему мы должны верить, что идеал существует в руководстве школы? А если наши творцы, хранители, наставники тоже растут и развиваются вместе с нами, то это уже совершенно другая модель.

Третье «но» — где вы видели школу, в которой от учеников скрывают цель обучения и содержание предыдущего урока? Можно ли такую школу назвать хорошей?

Есть множество систем образования, и среди них есть такие, где от учеников скрывают конечную цель обучения, а обратную связь дают с большим запозданием. Но это или самые бестолковые системы или системы с очень жестким отбором, которые направлены на подготовку очень малого количества элитных специалистов, а судьба не справившихся никого не интересует. Эзотерика же утверждает, что жизнь — это школа для всех, что нет жесткого отбора, что всем жизнь дает все шансы на победу.

Можно скрывать от учащихся педагогические подробности в течение определенного периода, для временного погружения в некий процесс или для контроля результата обучения. Тогда можно предположить, что человеческая жизнь — это контрольная работа. Но даже на контрольной работе ученик знает о самом факте обучения, о том, что он учится. И где и когда происходит остальное обучение, разбор заданий, объяснение теории?

Эзотерика говорит, что жизней у человека тысячи, и между жизнями он осознает, что происходит. Но где вы видели школу, в которой ученики осознают себя учениками только на переменах, а на уроках сидят как зомби?

Следующий вопрос — почему для получения неких высших духовных свойств, которые нужны для высшей духовной реальности, нужно учиться во временном искусственном злом и низком мире? Практическое обучение какой-то деятельности всегда происходит в той среде, в которой эта деятельность будет проходить. Так что, если на Земле нас готовят быть всеблагими творцами, то видимо, творцами здесь, на этой самой Земле, со всеми ее проблемами и страстями, а не где-то в высших сферах. И тогда неясно, куда, в какие высшие миры уходят обученные на Земле «выпускники» — гуру, просветленные, святые. Что там с Раем?

Еще вопрос — если миллиарды душ проходят обучение, то почему знают об этом лишь очень немногие? Почему подавляющее большинство обучающихся не знает о самом факте обучения?

Ну и наконец, какое отношение к нашему духовному обучению имеют все остальные мириады живых и неживых творений? Вся остальная природа, всё ее разнообразие и многочисленность — неужели вся она необходима, чтобы научить Васю не бить Машу ботинком по голове?

Жизнь как деревенская идиллия

Сочетание природной и школьной темы привело меня в вальдорфскую школу. До этого я вел занятия столярным делом для школьников, и это была дань философии природной гармонии. Ручной труд — естественное занятие для людей, оно выстраивает человека физически и психологически. Вальдорфская же система задает природные каноны практически для всех сторон жизни детей и подростков. В ней используются традиционные ритмы жизни, ритуалы, формы труда и обучения. Во всем используется стилистика средневековой деревни или города. Все формы и действия выстроены в четкую последовательность, понятную современному человеку. Есть место и художественным занятиям, научному поиску, музыке и танцу.

Одна беда — система слишком гармонична, полна и поэтому во многих вещах догматична. Она настроена на потребление воспитанниками информации, образов, форм. Как и всякая деревенская идиллия, она очень однообразна по форме, в ней нет места истинному поиску и встрече с окружающим миром. Это хорошо в детском саду и в начальной школе, когда ребенку для приключений достаточно школьного двора. В дальнейшем же этой чистой гармонии оказывается недостаточно, и старшая вальдорфская школа хороша, если она открыта современным педагогическим и психологическим идеям, научным и технологическим новшествам. К счастью большая часть вальдорфских школ именно такова, поэтому вальдорфское образование по праву считается в мире одним из лучших.

Хотя антропософские основы системы этого не предполагают явно, вальдорфская педагогика на своем дворе имитирует средневековую деревню и ремесленный цех, это общество вдохновленных крестьян и мастеровых. В нем достаточно комфортно жить, если не выходить за его пределы и не знать, что такое война. Имитация хорошо работает в определенных рамках.

Жизнь как имитация

Идея об удивительной силе имитации жизни возникла у меня давно, совершенно случайно. В Лос-Анжелесе партнеры по проекту пригласили нас с Леной Макаровой в мексиканский ресторан. Длинный пирс на пляже, нарочито грубые доски и бревна в оформлении интерьера, широкополые сомбреро по стенам, колючая «маргарита» в изящном бокале — все это про Мексику, но не Мексика. Мексика и настоящие мексиканские рестораны были недалеко, но здесь по эту сторону границы настоящими были американские рестораны с бургерами. Но ведь с помощью неотесанных бревен и цветных сомбреро можно устроить любое количество мексиканских ресторанов где угодно, от Лос-Анжелеса до Норвегии.

Тогда меня эта мысль так поразила, видимо, потому что до этого я старался везде бывать в ресторанах с местным колоритом. В Израиле — в арабских забегаловках, в Чехии — в чешских пивных, в Англии — в британских пабах. В Вене мы попробовали сходить в итальянский ресторан, и там нас вполне по-сицилийски обсчитали.

С помощью материальных средств мы можем имитировать любую материальную обстановку и, соответственно, ее культуру, колорит, дух и смысл. Чем жизнь в имитации отличается от жизни в оригинале? Все зависит от качества имитации, и если все сделано честно, то в мексиканском ресторане ты действительно обедаешь как бы в Мексике. Это маленькая, но полноценная мексиканская жизнь.

Построив вокруг себя деревенский антураж и наполнив жизнь деревенскими делами и радостями, мы можем жить в нем столько, сколько захотим, если сможем обеспечить себя материально и защитим от посягательств извне.

Мы проживем именно ту жизнь, которую хотим, даже если вокруг все будет плохо или не на наш вкус. Отдельному человеку не нужна аутентичность всего, что существует на свете, и даже того, с чем он соприкасается непосредственно. Ему нужны определенные впечатления, и если он их получает, то всё у него хорошо.

И вот на этом месте ощущения от жизни стали у меня в определенном смысле расплываться. С 1999 года, когда я пил «маргариту» в Лос-Анжелесе, все более и более, и к деревенским радостям 2016 года реальность и выдумка стали для меня все менее различимы. Конечно, реальность меня окружала, а выдумка ощущалась как возможность, но по смыслу они для меня сравнялись. Учитывая, что к этому времени я второй раз женился, у нас родилась дочь, я придумал «Игру в глину» и активно строил из дерева детскую мебель, можно сказать, что реальность у меня была более чем вещественная. Но ее объем и концентрация все равно не оправдывали ее существование по сравнению с выдумкой.

Может быть, я просто так и не повзрослел? Продолжал относиться ко всему как к игре. Не мог ничто воспринять всерьез. Размышлял, правильно ли то, чем я занимаюсь. В общем, искал смысл жизни.

И тут возник фейсбук.

Жизнь как выход из фейсбука

Я зарегистрировался в фейсбуке, чтобы продвигать свои игровые комнаты. До этого занимался этим в Живом Журнале. В ЖЖ я в основном писал, иногда читал других, но не ощущал, что мне это очень нужно. Относился к текстам, как к текстам — прочитал, узнал что-то и всё.

В фейсбуке же текстов меньше, а фотографий и людей больше. Я стал следить за лентой друзей, запоминать, кто о чем пишет, и вдруг в какой-то момент я осознал, что жду следующего сообщения от некоторых незнакомых мне людей. Лично мы не знакомы, но меня тянет узнать, что он или она напишет или какую фотку выложит. Мне это было интереснее, чем мои собственные записи и даже чем некоторые дела в реальности. Я понял: «Опа! Я подсел на фейсбук! Неужели?»

Надо сказать, что мой организм не поддается ни на какие наркотические воздействия. Табак, алкоголь, гипноз и все остальное не переводят меня в иное состояние, я продолжаю воспринимать все так же как и без воздействия. И тут я вдруг на что-то подсел. С одной стороны, мне было интересно отследить это за собой, с другой стороны, конечно, заметив эту зависимость, я тут же с нее слез. Мне по-прежнему интересно читать ленту, иногда я в ней реально залипаю, но реальность мне существенно интереснее.

Другая вещь, которую я почувствовал — это разные состояния при желании сидеть в фейсбуке и при желании выйти из него в реальность. В фейсбуке много информации, и вся она в непосредственной доступности, по одному клику. Там много очень красивых фотографий, интересных рассказов, видео, которые в реальности искать и собирать вместе было бы очень долго, а часто невозможно.

Там много людей, и все они достижимы по имени. То есть, там нет пространства, нет протяженности. Только лишь назвав человека, ты сразу вступаешь с ним в контакт. Не нужно идти куда-то, приближаться, сокращать расстояние.

Кроме того, в ленте фейсбука нет времени. Хронология есть, записи перечислены по мере появления, но нет течения времени. Записи появляются, но не исчезают. Можно просмотреть всю ленту целиком, в любой момент оказаться в любом моменте прошлого. Собственно, ранние записи и не являются «прошлым», потому что, написав комментарий, мы вступаем в контакт с автором, и общение по поводу записи становится «настоящим».

Мы имеем множество изображений, информации и людей здесь и сейчас, в одном месте и в одно время. Но мы не живем в этих изображениях, мы не чувствуем происходящее в этих рассказах, и мы не имеем рядом с собой этих людей. Чтобы все это получить, нужно выйти из быстрого прозрачного фейсбука в медленную плотную реальную жизнь. Где и людей можно встретить гораздо меньше, и пейзаж не так хорош, и музыка не та. И некоторые вещи далеко или очень далеко, и к ним нужно идти или ехать. А некоторые события будут нескоро, и их нужно ждать. Но зато все это происходит в чувствах, ощущениях и эмоциях. Это и есть жизнь.

И вот тут-то мне и показалось, что я почувствовал, почему вечные души стремятся пожить на Земле, несмотря на то, что здесь холод, война и болезни. Если в духовном мире, как говорят, нет ни времени, ни пространства, и все души всегда вместе, то не похож ли духовный мир на фейсбук? Красиво, богато, но скучно…

Неужели? — спросите вы. Неужели я сравниваю какой-то банальный фейсбук с Великим и Бесконечным Духовным Миром? Дожили! Совсем крыша поехала, пересидел человек в мобильнике.

Э-э-э… возможно. Но, как говорится, попытка не пытка. Кроме того, я ведь не говорю обо всём безграничном духовном мире. А рассматриваю только пространственно-временной аспект, только лишь геометрическое строение. И что с того, что я усмотрел некоторое подобие? Оно маленькое, частное, касается всего лишь нескольких конкретных тем. Может быть, значение этого подобия и ограничивается небольшой областью смысла. А может быть, и гораздо шире. Нужно подумать еще немного.

Жизнь как выход из мыслей

Мне сразу пришла в голову аналогия с альпинизмом. Городская жизнь — это фейсбук. Выход на маршрут — реальность. В городе для нас нет пространства и времени гор, мы видим их на карте, на фотографиях, со всех сторон и в разную погоду. Но мы не ощущаем их. Чтобы ощутить горы, высоту, опасность, мы прокладываем маршрут (пространство), и сойти с него мы не сможем, потому что тропа узка и сурова. Мы также прокладываем расписание движения (время), потому что погода переменчива, места для стоянок ограничены, и нужно двигаться строго в определенном темпе. Мы распределяем роли — главный, помощники, врач, ученый. Мы берем запас ресурсов, связываемся одной веревкой и… идем.

А вот еще одна аналогия — про мир мыслей. Как мы ощущаем мысли? Есть ли в наших ощущениях пространство и время? Нет, мысли не имеют положения. Мысль или занимает все внимание, или ее не чувствуешь вообще. К другой мысли можно перейти по ассоциации (как к другому человеку в фейсбуке), и она сразу займет все внимание. Две мысли думать невозможно, и мы не можем ни про какую мысль сказать, что она дальше или ближе.

Также в мыслях нет течения времени. Когда мы думаем мысль, она находится в поле внимания «сколько угодно времени», пока мы ее думаем. Мы видим внутренний образ, а снаружи в это время течет время. Внутри образа времени нет, он как нарисованная картинка. Есть последовательность образов и мыслей, они сменяют друг друга. Но в этой последовательности нет равномерности физического времени. Образы и мысли сменяют друг друга по внутренней необходимости.

Это тоже напоминает листание страниц и картинок в социальной сети. В целом, фейсбук важен в моих рассуждениях не сам по себе, а лишь как аналогия и яркая иллюстрация некоего мира без пространства и времени, где мы все существуем в противоположность, а точнее — в дополнение к нашей материальной жизни. И этот мир — в наших мыслях. Или наоборот — наши мысли в этом мире.

Конечно, вы можете снисходительно поморщить нос — вот какой философ, думал-думал, столько всего изучал и переживал и пришел в конце концов в чему? К банальному фейсбуку — виртуальной игрушке миллионов, компьютерному гаджету, заменяющему настоящую жизнь притворной поверхностной игрой в слова и картинки.

Я не буду возражать. Мне самому странен такой поворот моих размышлений. Мне кажется, тут нужно остановиться, оглядеться и хорошенько подумать, что все это может означать. Самое время вернуться в начало этой истории и подумать, что же все это означает:

— может быть, духовный мир относится к реальности так же, как фейсбук?

— может быть, и мир наших мыслей относится к реальности так же, фейсбук?

— может быть, мое рассуждение о фейсбуке — это лишь повод для поиска подобия, и фейсбук уже можно оставить в покое?

— может быть, мир наших мыслей относится к реальности так же как духовный мир?

— может быть, мир наших мыслей подобен духовному миру?

— может быть, мир наших мыслей — это часть духовного мира?

— может быть, реальный мир — это еще одна часть духовного мира?

— и что это за часть такая?

Жизнь: точка перегиба

В августе 1998 года я написал три абзаца про мечтательный атом, и для меня это была поворотная точка в размышлениях, начало процесса понимания, формулировка главного вопроса.

В октябре 2015 года меня настигла мысль о выходе из фейсбука в реальную жизнь, и это был ответ, который я все это время искал. Довольно быстро, в течении пары недель, мне пришли в голову многие идеи, которые сложились практически в готовую систему. Однако, я ее не записывал, потому что она мне не нравилась. Мне не нравился ответ, который я нашел. Он мне казался злым, бездушным, безнравственным в том, что касалось смысла человеческой жизни, и бесконечно далеким от доказательств в том, что касалось физики. Он и сейчас мне таким кажется, но делать нечего — опровергнуть свои рассуждения я не смог. Поэтому постепенно записываю.

Жизнь как телесное приключение

Представив себе нематериальный мир, из которого мы воплощаемся на Землю, я стал по-новому ценить свое физическое существование. Раньше мне никогда не было интересно физическое развитие. Я не был никогда силен или ловок, в детстве по этому поводу переживал, потом перестал. В конце концов, стал считать, что тело мне просто помогает реализовывать свои задачи, и как получается у него, так и хорошо. Задачи важнее.

Но если представить себе, что в большом мире мы существуем с нашими мыслями, чувствами и желаниями и без физического тела, то получается, что в материальном мире тело само по себе — задача, желание и цель. Оно интересно само по себе, его форма, сила, ловкость, те движения, которые оно может выполнять. Красота движения, танец, гимнастика вдруг перестали для меня быть просто блажью для тех, кому не о чем более серьезном подумать. Я ощутил, что это классные возможности, которые предоставляет нам материальная жизнь, это сложный и интересный процесс получения удивительных впечатлений, процессов, результатов. Тело — это еще один гаджет, точнее — наш самый главный гаджет, который мы можем использовать просто для получения удовольствия от движения, напряжения, от материальной жизни.

Еще когда меня потянуло на традиционный образ жизни, то, конечно, мне захотелось заниматься ремеслами, то есть ручным трудом. И много лет я не видел для себя никакого другого осмысленного дела в жизни, кроме ручного труда — по дереву, по глине. Умственный труд стал мне совершенно неинтересен как таковой. Ремесла казались мне единственно возможным делом, и очень важным я считал пропаганду и продвижение ремесел и творческого ручного труда среди окружающих, в том числе детей.

И вдруг в какой-то момент я почувствовал насыщение ручным трудом, так же как когда то насытился деревенской жизнью. Я ощутил, что даже дерево и глина — лишние посредники между моим сознанием и моим телом, и я хочу работать с самим телом непосредственно.

Как раз в это время я увлекся контактной импровизацией — свободным движением с партнером. Чем-то это напоминает парную йогу в движении или современный балет для всех желающих. Это оказалось приятно и полезно, ради этого я стал делать гимнастику по утрам. Это дало мне ощущение наполненности жизни помимо более сложных и «серьезных» занятий.

Со временем мне все больше хочется заняться спортом или танцем, но пока не решаюсь из-за недостаточной физической подготовки и растяжки. Но силовую разминку я уже стал делать практически ежедневно, причем она важна мне не только как путь к более сильному телу, но и доставляет удовольствие сама по себе.

Жизнь как наслаждение красотой

Помимо спорта и танца, я заново открыл в себе интерес к скульптуре. До этого я только преподавал лепку из глины детям и взрослым, в основном обращая внимание на процесс, на игровой и психологический аспект работы с глиной. Лепить для собственного удовольствия, ради конечного результата мне казалось напрасной тратой сил и отведенного мне на жизнь времени. Ведь и так уже налеплено (а также нарисовано и написано) столько красоты. Зачем еще стараться?

Но если жизнь — это телесное приключение, то лепка, ощущение формы тела и воплощение этой формы в материал — это самое что ни на есть прямое использование отведенного на жизнь времени. Я имею право сам наслаждаться ощущением тела, и формы, и материала. Мне не нужно оправдываться за это перед судьбой еще какими-то более важными смыслами — преподаванием, психологией. Лепка сама по себе есть альфа и омега смысла жизни.

Красота не требует никакого оправдания — функционального, нравственного, исторического. Красивая женщина не обязательно самая плодовитая, ведь мужчины ценят в женах множество других качеств помимо красоты. Красивый цветок не обязательно лучше всех опыляется, потому что пчелы видят лишь цветовое пятно, но не узоры лепестков.

Как мудро заметил Клайв Льюис, красота природы не несет в себе никакой нравственности, но лишь провозглашает славу Божию, силу Его Творения.

Более того, красота часто требует жертв — физических, нравственных. Нам приходится доплачивать судьбе за то, чтобы создать и лицезреть красоту. Красоту мы создаем просто ради самой красоты, ради того, чтобы насладиться ею.

Поэтому искусство — живопись, скульптура, музыка — это конечные цели бытия, они нужны нам сами по себе, безотносительно какой-либо приносимой ими пользы.

Подождите! А как же любовь, служение, бескорыстие?

И вот теперь, описав все возможные смыслы жизни, и не найдя среди них окончательного, я вдруг услышал из глубины своего мозга обиженный голос. Что он мне сказал, вы прочитали в заголовке этой части.

Как же любовь, служение, бескорыстие? Как же «лучше быть нужным, чем свободным»? Как же «нет уз святее товарищества»? Как же все нравственные чувства, дружба, взаимовыручка, духовные скрепы, любовь к ближнему и бескорыстная забота о каждом встречном и поперечном? То, чему нас учат писатели, проповедники, учителя, мамы с папами. Ведь мы верим в то, что именно так надо жить — любить, заботиться, делиться. В этом стержень жизни, его основа, не так ли? Как же всё это — светлое, доброе, вечное?

По ироническому тону вы, вероятно, уже догадались, что ответ будет… тяжелым. Да. Именно это я имел в виду, когда пару глав назад написал, что общий вывод после моих поисков, закончившихся фейсбуком, идет в разрез с тем, чему учат хороших девочек и мальчиков. Он злой, бездушный и безнравственный.

Вкратце он состоит в том, что под каждым бескорыстным чувством и действием лежит личный интерес, личное желание получить нечто для себя. Те, кому за 40 — вспоминаем теорию разумного эгоизма Чернышевского, вспоминаем, и тут же забываем. Потому что тогда она была где-то далеко и шибко литературно, а мы были молоды и невинны, и не очень-то в нее поверили. А теперь мы прожили уже порядочно лет, и мы пережили уже и войну, и тюрьму, и болезни, и семью, и работу, и прочитали километры философий и мемуаров.

И мы научились хорошо считать, и мы можем подсчитать простую пропорцию, что если каждый будет помогать каждому, то кто же будет делать то, ради чего это все затевалось? И мы уже знаем, что помогают ближнему и дальнему очень немногие, и слава богу, потому что все остальные делают то, что им хочется делать. И только благодаря этому наш мир построен почти так, как мы этого хотим, а вовсе не так, как хочет тот, кому мы помогаем.

И теперь психологи и коучи, в отличие от нравственных писателей прошлого, убеждают приходящих к ним в депрессии людей, отказаться, наконец, от ненужного и лишнего служения ближним и дальним, и вспомнить, наконец, про себя любимого, разрешить себе быть собой, найти своё «Я» и жить своей жизнью.

Потому что призыв ко всеобщей любви и бескорыстию сотни лет светил всем добрым людям только потому, что добрые люди были в подавляющем меньшинстве, в то время как подавляющее большинство людей на протяжении тысячелетий стремилось исключительно к личному обогащению и удовольствию за счет других.

Бескорыстная любовь, товарищество, благотворительность всегда помогали нам создавать и сохранять мир, гармонию, душевное спокойствие, равновесие личное и общественное, да. Но гуманизм всегда действовал в качестве противовеса жажде наживы, бесконечной борьбе ради самой борьбы, любви к наслаждениям. Гуманизм никогда не был основой жизни целых стран и народов. Личная и общественная жизнь всегда строилась на стремлении людей к успеху, богатству, власти, к получению разнообразных впечатлений.

Теперь, после двух тысячелетий проповеди Христа, после трех веков рассуждений просветителей, после двух страшных мировых войн и после 75 лет ядерного сдерживания — теперь люди в массе своей наконец-то перестали воевать, перестали стремиться отобрать силой блага жизни у ближнего. И наконец-то призыв к бескорыстию и всеобщей любви, или хотя бы к взаимному уважению, услышан большинством людей. И наконец-то мы стали если не любить друг друга, то, по крайней мере, уважать.

Но долго ли мы сможем так прожить, если гуманизм станет реальной основой жизни миллиардов людей? Вот в чем вопрос. Мы уже сейчас чувствуем, что толерантность, политкорректность, безопасность лишают нас чего-то важного в жизни, чего-то такого, что было настолько естественно еще лет 20 назад, что мы поначалу даже не заметили его отсутствия. Тайна, смелость, погоня, победа, риск, смех — сможем ли мы без этого в жизни, а не только на телеэкране?

Может ли быть основой жизни то, чему возраст всего два-три поколения? Человечеству-то лет существенно больше. Мы жили долго и успешно, мы строили города и страны, рожали новых и новых людей, пели, писали и рисовали, путешествовали, зарабатывали, ели и пили — в течение многих и многих сотен поколений. И движущей силой всей этой бесконечной человеческой истории было совсем другое, совсем другое.

И когда я осознал, что именно это другое — вот тут-то я и остановился в своих записях, и несколько лет пытался найти другой ответ. Хотя бы для себя лично, хотя бы для своей собственной жизни.