Пробуждение

Алексей Курятников, 2014

Историко-мистический роман, словно ледокол, вскрывающий твердь вечных льдов, ломает сложившиеся в обществе привычные взгляды на основные аспекты жизни: любовь и дружбу, древнюю историю Руси и современную политику, религию и божественное провидение.Невероятные и кажущиеся обычными события причудливо переплетаются в ярком и динамичном сюжете, захватывающем и не отпускающем внимание читателя с первой до последней главы.

Глава 2. Казань

На территории порта одиноко стояла новенькая «шестерка».

— До Благовещенского собора.

— Четвертной, — равнодушно процедил с кавказским акцентом седовласый армянин.

— Что, так деньги нужны? — плюхаясь на заднее сидение, съерничал я.

— Деньги — вода. Особенно, когда у тебя трое детей, — вяло отреагировал кавказец, немного удивившись моей дерзости. Немногие клиенты позволяли себе сорить деньгами, тем паче, что такса была явно завышена. Ехали недолго, и я пожалел, что не порядился с «бомбилой».

Благовещенский собор создавал впечатление тихой торжественности. Впрочем, мне он так и представлялся. Быстро обогнув территорию собора, я нырнул в тень сталинских дворов. Сердце потяжелело и сжало грудь. Волнение охватило всю мою сущность и, казалось, вниз живота сполз огненный шар.

«Я точно псих. Или не псих, если я уже это видел. И люди… Люди, вы мне снились много лет назад. Вы меня узнаете? Что мне делать?» — в никуда сказал я. Обхватя руками голову, я взъерошил волосы, словно настраивая антенны на прием сигнала озарения из космоса, но не находил решения. И тут в сознании всплыла картина, увиденная когда-то во сне. Я видел этот двор через разбитое окно. Скорее, это окно второго этажа, ближнего к подъезду.

«А что я скажу?» — поставил меня в тупик вопрос. И тут меня осенила догадка.

— Пацаны, вам вратарь нужен? — спросил я мальчишек, гонявших во дворе мяч.

На воротах никто стоять не хотел, и меня радостно приняли в одну из дворовых команд, поединок между которыми был в самом разгаре, но одна из команд явно «сливалась».

— Юрок! Будешь играть в поле! — авторитетно заявил самый рослый пацан шпингалету значительно младше его, обозначая тем самым место в воротах команды-аутсайдера.

«Игра долгой не будет», — злорадно подумал я, заняв место в «раме».

При первой же атаке на мои ворота я в кошачьем прыжке по-яшински схватил мяч и прицельно, с ноги, отправил его в мишень — окно второго этажа.

— Мазила! На кой хрен мы тебя взяли? — разочарованно процедил авторитет. — Девятка, — тихо сказал я, удовлетворенный точным попаданием. — Извините, пацаны. Давно не играл, — артистично, выражая явное разочарование, промямлил я.

Тут же из разбитого окна появилась миловидная особа лет тринадцати, и весь ее вид выражал, скорее, недоумение, чем злость.

— Ой! Что будет, когда мама вернется?

— Мы успеем вставить новое, и она ничего не заметит, — бодро отрапортовал я.

— Уж постарайтесь, — деланно выпятив губу, заявила юная леди.

— Я мигом. Где у вас стекольная мастерская?

Через час я уже сидел в желанной квартире и угощался дефицитным цейлонским чаем. Юная особа, которую, как оказалось, звали Дашей, радостно балагурила, доставая из старинного буфета всякие сласти. Подойдя к окну, я увидел знакомую панораму, приходящую в циклично повторяющихся снах. Обстановка в доме была выдержана в старинном классическом стиле. Громоздкий стол из красного дерева и такой же буфет, возможно, приобретенные единым набором. Тяжелые портьеры органично дополняли интерьер, выдержанный в стиле начала двадцатого века.

— Странный у вас интерьерчик. На дворе конец двадцатого века. Сейчас в моде кухни из ламинированного ДСП, а здесь как будто сто лет ничего не менялось.

— Так и есть. Мама после смерти деда ничего не стала менять. Говорит, что он не велел.

Я внимательно осматривал квартиру, пытаясь найти хоть какие-то зацепки, но ничего примечательного не находил. Даша полезла в буфет, а я тем временем, как бы из любопытства, заглянул в спальню. Спальня как спальня, если бы не одно «но». На стене висела крупная фотография, обрамленная в тяжелый багет, с изображением до боли знакомого мужчины, лет сорока пяти, с покладистой бородой на фоне… Я не знал, как называются подобные строения, но это был храм. Только не православный. Низ фотографии был испещрен непонятными символами. Первая строка была записана на древнеславянском, а следующие две строки… С этими символами я не был знаком.

В этот момент радостно запиликал звонок, и Даша открыла массивную дверь. На пороге появилась стройная, все еще красивая женщина, лет за сорок. Она с некоторым изумлением поглядела на меня.

— Смыслов Максим… Павлович, — представился я, ощущая определенную неловкость от замешательства, которое я произвел на хозяйку дома.

— Елена Михайловна. Чем обязаны Вашему визиту, молодой человек? — задала она вопрос, скорее, дочери, и в ее голосе звучали нотки укоризны.

— Ребята играли в футбол и разбили стекло, а Максим вставил его, — на одном дыхании выпалила Даша, явно не желая расстраивать маму.

— Ну что же, Пеле. Давайте пить чай, — лицо ее смягчилось.

После второго бокала чая, чувствуя, что пора бы и честь знать, я решился на прямой вопрос:

— Извините, Елена Михайловна, я видел у вас в спальне фотографию. А что за символы на ней нанесены?

Женщина явно напряглась, и в ее голосе снова появились стальные нотки:

— По-моему, молодой человек, Вам пора.

До порта я добрался пешком. Шел, не замечая ничего вокруг. Вопросов после так тяжело давшейся поездки стало еще больше.