Расколотая мечта. Арка 2. Великие богатырские состязания

Алексей Кудесин, 2019

Это одна из историй о юном отроке, который мечтает сделаться богатырем сильномогучим, чтобы снять древнее проклятие, наложенное на Святогорову Русь. Любимка отправляется на знаменитые богатырские состязания, чтобы доказать всем, что сила его велика, а вера чиста. Только вот одержимые люди из отряда Полуночи имеют на эти состязания свои зловещие планы. Сильнейший из одержимников становится одним из участников игр с одной целью – доказать всему миру, что демоническая сила выше богатырской. И только безусый отрок Любим способен ему в этом помешать…

Сказ 4 — Расследование Трувора

Новгородские земли. Новгород. Гильдия Михайло Золотоклада.

Трувор неслышно пробирался в ночи. Было темно и холодно, лишь на востоке слегка светлело небо. Ветер бросал в лицо горсти колючего снега, но это даже хорошо. В такую погоду охрана лишний раз не полезет из тёплой гридницы.

Следом за князем неслышными тенями скользили два гридня. Коник и Якун, самые приближенные и проверенные. Остальным, увы, он уже не мог доверять, ибо купчины давно переманили самых лучших, а тем, кто похуже, платили гроши за доносы.

Сегодня князь намеревался сделать то, за что его не просто могли изгнать из Новгорода, но и казнить. Он собирался вломиться в одну из двух сильнейших купеческих гильдий Новгорода — гильдию Михайло Златоклада.

Не смотря на видимую вольницу на улицах города, новгородскую власть крепко держали в руках два человека. Михайло Златоклад и Добрыня Златолюб. Есть ещё Ястреб, но он очень молод и близко не стоял с этими двумя по своему влиянию.

Гильдия Златокладов располагалась в Загорском конце. От детинца князя, всего делов, выйти главными воротами, повернуть направо и прошествовать по главной улице, широкой, как Новгородский тракт.

Только вот нельзя им по главной улице. Там сразу же приметят многочисленные соглядатаи, нанятые купчинами. За порог не шагнёшь, уже весь город знает.

Поэтому князю и гридням пришлось надеть просторные серые плащи, которые спрятали и кольчуги, и мечи, и прочие принадлежности для ночной работы. Это, конечно, совсем не княжьи дела, но, в конце концов, Трувор не всегда был князем.

Детинец покинули через боковые ворота, которые выходили к Волхову. Извилистой каткой тропой поднялись вдоль берега и выбрались на Софийской стороне. Долго петляли по узким улочкам, князь все присматривался — нет ли слежки. Слежки не было. Лишь тогда Трувор решился приблизиться ко двору гильдии Златокладов.

Двор гильдии — крепость внутри крепостных стен города. Почитай у детинца стены ниже, чем у Михайловой твердыни. Но Трувор давным-давно предвидел такую возможность. У него тоже язык правильно подвешен, и свои соглядатаи имеются.

Три тени замерли в темноте и долгое время прислушивались. Не поменялись ли маршруты и время хождения стражей по стене, которая их интересует. Стена дальняя от главной избы Золотокладов, но стража появляется и здесь. Один из холопов обиженных Карачаем, главой охранного отряда Михайло, отомстил за обиду — рассказал о передвижении стражи по стенам. Конечно же не за так рассказал, а за полновесные гривны.

Сомневался князь, не подосланный ли казачок этот холоп, но теперь видно — ходки Карачаевых гридней точь в точь совпадают с тем, что поведал холоп. А стало быть они в деле.

Шух! Крючья, обмотанные материей, чтобы не стучали, взлетели вверх и прочно засели в брёвнах крепости. Князь хоть и староват уже по меркам новобранцев, силы да сноровки не растерял. Пара ударов сердца и он наверху стены, ещё один удар, и он внизу под стеной в самом тёмном месте двора. Лишь чутье позволяет ему понять, что гридни следовали за ним по пятам и не отстали от него ни на шаг. Ни слух, ни зрение не позволили обнаружить в темноте Коника и Якуна.

Крючья скручены и уложены у стены. Здесь их никто не найдёт. А если найдут, это будет уже не важно.

Расположение строений во дворе давным-давно изучено. Теперь идут не абы куда, а проверять конкретные места, о которых говорили шпионы. Первое из таких мест — склад.

Именно там, по словам холопа из обслуги Михайло, хранятся вещи, привезённые из последнего похода. Вещи и кое-что загадочное. Эти слова подтверждались тем, что охрана была усилена как раз в то время, когда Михайло с Прошкой вернулись из похода и притащили одержимого человека.

Здесь придётся рисковать. Охрана настолько плотная, что не проскользнёшь. Склад представляет из себя просторную избу в глубине двора. Вход один, окон два — слева и справа от двери. На крыльце тускло мерцает масляный светильник. На скамье сидят двое молодцов и играют в кости, переругиваясь тихими голосами.

Князь взмахнул рукой, Коник и Якун неслышно исчезли. Только что были рядом, и нет их. Трувор поднялся и, почти не таясь, медленно пошёл в сторону склада. Миновал половину пути, прежде чем тихое шуршание костей о кожаный стаканчик и яростное перешёптывание стихло. Над перилами крыльца поднялись головы молодцов, рты круглились в желании крикнуть.

Бац, бац! Два приглушенных удара, головы исчезли и тут же явились назад. Князь был уже близко, но и он сразу не заметил подмены. Ступени крыльца скрипнули под сапогами. Коник и Якун сидели на местах незадачливых стражей уже наряженные в трофейные шлемы и плащи.

— Внутря тож хто-т имется, — коверкая слова через широкие промежутки меж зубами, шепнул Якун. Князь кивнул. Гридень тихонько отворил дверь и исчез внутри. Трувор вошёл следом. Коник остался на крыльце.

Внутри стоял полумрак. Вдоль стен тянулись бесконечные ряды полок, уходившие в темноту. Все они были завалены товаром. Щиты, мечи, луки, самострелы, полные тулы стрел перемежались кулями с одеждой, гроздьями сапог и ботинок. С другого края пол был подёрнут чем-то белым, на полках стояли туго наполненные мешки.

Князь огляделся. Чуть поодаль в полках виднелся проход в следующий ряд. Яким был уже там. На пару мгновений он пропал из вида, потом из прохода высунулась его худое лицо. Он кивнул и снова пропал.

Трувор неспешно прошествовал в следующий ряд. Точно такой же коридор, только полки теперь с обеих сторон и завалены уже товарами помельче. Ножи, молоты, щипцы, гвозди, подковы, уздечки, седла и прочая дребедень. Вокруг царила непривычная тишина.

Неужели это вся охрана? Может быть холоп прихвастнул, слишком украсил то, что Михайло с Прошкой привезли с собой? Трувор нахмурился и отогнал недобрые мысли. Нет! Чутье меня вовек не подводило, не подведёт и ныне. Есть здесь какая-то странность, и мы обязательно докопаемся до сути.

В конце третьего прохода стояло нечто массивное, накрытое дерюгой. В полумраке коридора оно производило впечатление тяжести и монолита.

Сердце князя ускорило бег. Вот оно! Взмахом руки остановив Якуна, Трувор медленно подошёл к предмету. Недобрым и даже жутким веяло от этой фигуры, словно там, под плотной материей пряталось нечто такое, что разом расколет жизнь на до и после. Отчего-то сделалось противно и неприятно, захотелось развернуться и оставить все как есть.

Нахмурившись и пробормотав под нос ругательство, князь отогнал слабость и дёрнул покрывало. То упало с тихим шелестом. Глаза князя распахнулись, он отступил, едва подавив крик удивления.

Гридень не был столь выдержан. В тишине раздался его возглас.

— Золото! Как много!

Глаза парня загорелись. Он уже не следил так пристально за проходами. В другой момент Трувор нахмурился бы и устроил парню нагоняй. Но не теперь. Князь стоял и во все глаза глядел на большую, в полный рост статую богатыря, целиком выполненную из золота.

— Потык! Это же богатырь Потык!

Яким окончательно нарушил все правила и приблизился. И снова Трувор ничего не сказал. Князь хмурился, разглядывая статую.

— Ничего не понимаю! Зачем им понадобилось делать золотого богатыря? — пробормотал Яким уже тише, словно вспомнил, где они находятся.

— Меня больше интересует, куда девался настоящий, — проговорил Трувор. И тут он встретился взглядом с глазами статуи. Ужас заполнил все его сознание. Глаза двигались. Князь вздрогнул и отступил. Появилось желание поднять дерюгу и накинуть её назад. Князь пересилил себя и приблизил лицо к золотому лицу изваяния.

Сомнений нет. Глаза у статуи не золотые, а настоящие, человеческие. Князь увидел, как отразился свет светильника на радужке, как расширился зрачок. Белки налиты кровью, словно глаз находился в величайшем напряжении.

Как не смел был князь, но все же он в ужасе отступил. Как такое может быть? Человеческие глаза у золотой статуи…

— Что же это?! — проговорил князь. И тут его озарило. — Неужели…

В человечьих глазах статуи мелькнула надежда. Они мигнули и расширились…

— Так-так-так! Князь Трувор собственной персоной!

Трувор резко обернулся, в проходе склада стоял Карачай, высокий и сутулый. Его мясистое лицо радостно скалилось. С топотом и звоном мимо него один за другим проскакивали парни охраны Михайло. Они не богатыри, но против Трувора и Якима богатырей и не надобно.

Рядом, горбясь и стараясь быть незаметным, стоял Коник.

— Вот значит как, — молвил Трувор. — Не ожидал от тебя!

— Они больше платят! — с вызовом крикнул гридень. — И они победители!

— Тише, тише, — положил на его плечо широкую ладонь Карачай. — В одном ты прав. После того, что он увидел, ему предстоит навсегда исчезнуть.

Он задумался на миг и улыбнулся.

— Слышь-ка что, Коник. Пожалуй, настал черед тебе сделаться князем.

Гриден в ужасе отступил.

— А чего? — Карачая захватила собственная мысль. — Трувор тоже не так давно в князьях. И родословная у него, если копнуть, так себе. Седьмая родня на киселе. Объявим, что Трувор убег с деньгами дружины. Проведём выборы нового князя… Ты как, с нами, Якун?

Он пристально поглядел на второго гридня, что судорожно цеплялся за собственный меч рядом с обречённым князем.

Якун обвёл взглядом десятки витязей, что рассыпались вдоль стен, потом быстро глянул на князя. Тот оскалился:

— Мы через многое прошли вместе. Но я согласен с Карачаем. Тебе нет смысла умирать. Это глупо…

— Но ты! — воскликнул парень. Язык мелькал меж широкими промежутками меж зубов.

— Я буду сражаться, — просто сказал князь. — Моё дело правое, меня наняли защищать Новгород, и я стану делать это до самого конца. Тут явно попахивает заговором и темной магией.

Глаза статуи мигнули. В них плескалась боль и ярость. Трувор нутром чуял желание Потыка разорвать волшебные путы и вырваться.

— Нет, княже, — мотнул головой Якун. — Я не смогу жить, коли соглашусь на предательство. Лучше смерть!

— Да будет так! — криво усмехнулся Карачай и взмахнул рукой. Витязи бросились вперёд.

Князь выхватил меч, отбросив ножны в лицо набегающему воину. Тот отпрянул, Трувор ударил и достал колено. Витязь взвизгнул и покатился по полу, князь уже атаковал второго набегающего, приняв его удар на стальной налокотник, который прятался под серым плащем. Рядом отчаянно рубился Якун, больше можно не скрываться и ругать противника во все горло.

Нападающие отхлынули, оставив на полу пять стонущих детин.

— Эх вы, ни на что не годитесь… — рявкнул Карачай. — Расскажу Михайло, убавит вам жалование… Зовите Петро и Гуся с самострелами.

Трувор и Якун стояли, опустив мечи и тяжело дыша.

— Трусы, — проговорил князь.

— Ха-ха-ха, — рассмеялся Карачай. — Мы просто умеем смотреть в будущее и считать выгоду. Какой смысл терять людей коли…

Отворилась и закрылась дверь. Глава охраны гильдии оглянулся.

— Наконец-то явились.

Из прохода появился человек, укутанный в плащ. В руках его был самострел.

— А где Гусь? — спросил Карачай и тут же нетерпеливо добавил. — А, не важно. Коли управишься один, отдам тебе гривны за обоих.

Он ткнул пальцем в князя и гридня. Их лица побледнели, но ни одно не дрогнуло. Коник выглядел гораздо хуже. Он несколько раз утёр выступивший пот, постоянно оглядывался на Карачая, будто ждал, что тот отменит своё решение.

Воин в плаще поднял самострел и прицелился в князя. Тот приподнял меч, хотя знал, что с такого расстояния отбить болт, пущенный мощным самострелом, невозможно.

Лицо стрелка пряталось под капюшоном, видны были лишь губы. Они раздвинулись в усмешке.

— Не… Князя мы оставим на сладенькое.

Острие болта уткнулось в грудь Якима. Тот вскинул подбородок, даже не пробовал прикрыться мечом. Стрелок очень долго выцеливал парня, потом вдруг опустил арбалет.

— Или нет. Все же стоит начать не с него…

Он похлопал самострелом по ладони, словно раздумывая.

— Чего ты устроил?! — взревел Карачай. — Убей обоих, какая разница в каком порядке.

Щёлк! Самострел разрядился. Замкнутое пространство прорезал истошный вопль. Коник рухнул на пол, зажимая пробитую ногу.

— Что ты творишь?! — заорал Карачай. — Говорил же — не играйся самострелом!..

— Не люблю предателей, — сказал стрелок. Трувор удивлённо поднял взгляд. Голос стрелка совершенно изменился, теперь он стал звонким и сильным. Самострел полетел в лица крайних гридней и сбил с ног сразу трёх, будто это было не лёгкое оружие, а тяжеленое бревно.

Глаза Карачая начали расширяться, рот округлился, чтобы крикнуть подчинённым. Бац! В том месте, где был рот, появился жилистый кулак. Глава охраны улетел вдаль по коридору, увлекая с собой пару гридней. В темноте грохнуло, содрогнулась вся изба.

Оставшиеся гридни не успели моргнуть, как Трувор, а затем и Якун бросились на них и за пару мгновений уложили всех.

К ним повернулся парень лет тридцати, жилистый, с широкой добродушной улыбкой.

— Всегда говорил, что не зря мы тебя, княже, наняли. Своё дело ты знаешь отлично.

— Только вот тяжко его исполнять, когда свои же норовят в спину боднуть, — буркнул князь, вытирая меч о плащ одного из поверженных.

— Не все, — Ястреб тут же сделался серьёзным. — Далеко не все.

Не обращая внимания на раненых и вопли Коника, он подошёл к золотой статуе.

— Так-так, что тут у нас?

Он заглянул заколдованному богатырю в глаза и дрогнул, но выдержка у молодого купца была что надо. Больше ничем не выдал своего удивления.

— Добро. Я искал, с чем пойти к Добрыне и остальным. Это то, что надо…

Он поймал изучающий взгляд князя. Ястреб кивнул и молвил:

— Обещаю, что всех твоих гридней переманенных взад вернём. Делай с ними, что пожелаешь.

Трувор поглядел на Потыка и помрачнел. Ястреб вздохнул.

— С ним придумаем, чего делать. Может и найдётся способ обернуть вспять злое колдовство…

— Колдовство колдовством, а вот прогнившие сердца жителей сего града уже не изменить… — буркнул князь. Ястреб глянул на него и не ответил, примеряясь, как бы лучше ухватить статую.

***

Через половину часа заколдованный Потык стоял уже в главной горнице гильдии Златолюбов.

— Понимаешь, Добрыня, что это значит? — сказал Ястреб и постучал по золотому плечу богатыря. Он только что произнёс длинную речь, и Добрыня сидел мрачнее тучи.

— Нет, это ты, Ястреб, не понимаешь, — гулко прогудел старый купец. — Нам в Новгороде потрясения не нужны, мы дела кулуарно решаем, без пыли и шума, а что на вече выносится, то уже решённые вопросы. Михайло перегнул палку, это я не спорю. За то мы с него спросим, три шкуры сдерём. Но мы сами избрали его главой посольства в Тулу. Разве можно теперь усомниться в его верности?

— Кто бы сомневался, что ты так скажешь, — ухмыльнулся Ястреб. Он поглядел в приоткрытое окно. Словно по команде из-за него раздался звук соборной рынды. Добрыня вскочил, лицо его побагровело.

— Князь Трувор собирает общее собрание. Гильдии купцов и мастеровые, сам князь и я. Поглядим, кого будет больше.

Лицо Добрыни полыхнуло гневом, но тут же успокоилось. Он ещё раз глянул на статую, потом на Ястреба. Хмыкнул.

— Понимаю тебя, надоело ходить во вторых ролях… — он пропустил бороду через кулак. Жест один в один был взят у Михайло, молодой купец даже вздрогнул. На миг показалось, что перед ним стоит тот, против кого они тут затеяли заговор.

— Добро. Я поддержу твоё начинание на вече, — проговорил Добрыня. — Но с условием. Коли Михайло победителем явится с игр, тут уж извиняй. В таком разе мы его не тронем. Победителей не судят и им всё прощается. А вот коли проиграет его одержимник…

Он сжал кулак.

— Тут-то мы ему все и припомним…

Старый купец оглянулся на золотую статую Потыка. Зрачки богатыря сделались меньше острия иголки, зато белки налились красным, словно он хотел разорвать сувои золотые путы.

— Так что теперь все в руках, ха-ха, ваших разлюбимых богатырей, — совсем уже весело закончил Добрыня. Он поднялся и огладил кафтан, собравшийся морщинами на объёмном пузе. — Идём, дадим люду того, чего он так всегда жаждет. Грызни среди власть имущих.

Он гулко захохотал и направился к выходу. Ястреб сжал зубы, подхватил статую и пошёл следом.