Убийство в районной поликлинике

Алексей Кротов, 2021

Мария Поилова, главврач обычной районной поликлиники, убита в собственном кабинете. Обстоятельства смерти очень подозрительны, начинается следствие. Кто же преступник: один из шести посетителей, пришедших на приём, сотрудник поликлиники или неизвестный маньяк? Случайный пациент Петр Зубриков, обнаруживший тело Поиловой, начинает собственное расследование параллельно с официальным. Однако вскоре выясняется, что дело не ограничивается одной смертью… Комментарий Редакции: Когда убийство совершается в локациях дежурной городской поликлиники, это добавляет еще больше жутких оттенков в и без того тревожный детектив. Но когда мы начинаем догадываться, кто убийца… Впрочем, финал романа в любом случае удивит и собьет с ног – какие бы догадки читатель ни пытался нащупать в карманах медицинского халата…

Глава 7

Нина Анатольевна Башевич вошла в кабинет следователя уверенной, твердой походкой. Песцовая шуба небрежно распахнута, в ушах огромные серьги, на губах тонкий слой карминовой помады.

С первой секунды между ними зародилась антипатия. Меряя друг друга взглядами, они ждали, кто заговорит первым. Так продолжалось секунд тридцать. Наконец Ялович взяла инициативу на себя.

— Садитесь, пожалуйста, Нина Анатольевна, — холодным любезным тоном предложила она, — Вам известно, зачем я вас пригласила?

— Да, муж передал мне.

— Отлично. Хочу вам напомнить, что я веду официальный допрос и могу привлечь вас к ответственности за дачу ложных показаний.

— Я не собираюсь давать ложных показаний, — антарктическим тоном проронила Башевич.

— Это в ваших интересах, Нина Анатольевна, — кивнула следователь.

Башевич промолчала. Поудобнее расположившись на стуле, она приготовилась ждать вопросов следователя.

Ялович вцепилась взглядом в невозмутимое холеное лицо Башевич, и внезапно ее захлестнула необъяснимая волна раздражения. Стекла очков словно подернуло пеленой, а левая щека непроизвольно дернулась несколько раз. К счастью это состояние мгновенно прошло, и через секунду она уже овладела собой. Не понимая, что на нее нашло, и, досадуя на себя за это, Ялович, уже полностью взяв себя в руки, приступила к допросу.

— Нина Анатольевна, — начала она, — Во сколько вы вчера появились в поликлинике?

— Где-то без четверти пять.

— А какова была цель вашего визита?

Башевич улыбнулась вставными зубами.

— Хотела предложить главврачу кое-какие изменения в порядке записи на прием к врачам.

— А, так вы общественница, — улыбнулась в ответ Ялович, — Очень похвально. И что же новенького вы посоветовали, поделитесь?

— С удовольствием, Тамара Викторовна, — В нашей, да и в ряде других поликлиник талоны к врачам выдают в восемь. Это рано. Я считаю, надо записываться с вечера.

— Именно по этой причине вы пришли к Поиловой? — рассеянно поигрывая ручкой, уточнила Тамара Викторовна.

— Конечно, я же сказала.

Ялович несколько секунд изучала это важное самодовольное лицо, а потом внезапно треснула кулаком по столу.

— Вы будете нести ответственность за дачу ложных показаний, Нина Анатольевна!

— О чем вы? Какие ложные показания?

— Хотите, я скажу вам, зачем вы приходили к Поиловой? Хотите?

— Ну, говорите, говорите, — бросила Башевич.

— И скажу, — Ялович неожиданно расслабилась. Напряжение исчезло.

— Поилова шантажировала вас, — раздельно, четко, с уверенностью произнесла следователь.

И в следующую секунду ее заполнило торжество. В глазах Башевич мелькнул испуг. Пусть на мгновение, но все же мелькнул. Надо отдать должное Башевич, она быстро справилась с собой и невозмутимо ответила:

— Полная чушь.

— Готовы это подтвердить официально?

— Конечно, если у вас есть время заниматься всякими глупостями.

Ялович внесла в протокол, что свидетельница Башевич отрицает факт шантажа.

— Вы были знакомы с Поиловой раньше? — продолжила допрос Ялович.

— Нет, впервые увидела.

— Итак, когда вы зашли в кабинет?

— Я точно не помню. Где-то в районе семи.

— Долго вы у нее были?

Минут двадцать.

— Ну, и что вам сказала Поилова по поводу ваших предложений? — не скрывая иронии, поинтересовалась следователь.

— Сказала, что подумает.

— При вас Поилова собиралась пить чай?

— Нет, но там был чайник.

— Как она выглядела? Не была расстроена, подавлена?

— Я этого не заметила.

— Кто зашел за вами?

— Пожилой пенсионер с палкой.

— А, Зубриков. Понятно. Нина Анатольевна, а вы знали кого-нибудь из сидевших на прием к врачу?

— Нет. Никого.

Ялович подумала и решила, что больше вопросов не имеет. Закончив с протоколом, она протянула его свидетельнице.

— Распишитесь, пожалуйста, Нина Анатольевна. Прочтите повнимательнее, — предостерегла она Башевич.

Та усмехнулась, бегло прочла и твердо расписалась.

— Ну, что ж, до свидания, Нина Анатольевна, — попрощалась следователь, — И будьте, пожалуйста, в пределах досягаемости! Мы наверняка еще встретимся.

— Надеюсь, что этого не случится, — холодно бросила Башевич и, не прощаясь, вышла из кабинета.

Ялович задумчиво смотрела ей в след.

Выйдя из прокуратуры на негнущихся ногах, Башевич первым делом вошла в телефон-автомат и позвонила мужу на работу.

— Кирилл, ты можешь говорить?

— Да, а что случилось?

— Следовательша пыталась взять меня на пушку. Наглая баба, хотела, чтобы я призналась, что Поилова меня шантажировала.

— Как, она все узнала, Нина, я же тебе говорил?!

— Не мели ерунду, ничего она не знает. Так, какие-то подозрения. Наверное, нашла деньги или кто-нибудь из сидевших в очереди пожаловался, что его шантажировали.

— Нина, а что она сможет доказать?

— Ничего, Кирилл. Отпечатков я не оставила, а деньги не говорят. С ними, конечно, придется расстаться. Нельзя сознаваться, что мы платили шантажистке. Ты ведь не хуже меня понимаешь, что эта история не должна выплыть наружу.

— Конечно, Нина, а если…

— Все, Кирилл, время кончается. Поговорим дома.

Ялович после ухода Башевич находилась в противоречивом настроении. С одной стороны она испытывала горечь и определенную зависть познакомившись с более обеспеченной ухоженной дамой, чем она сама, женщиной, достигшей тех материальных благ, которых она не достигла, и о которых пока лишь мечтала. С другой стороны Ялович доставило несомненное удовольствие ее следовательская победа над высокомерной и строптивой Башевич. Победа эта, однако, была одержана отнюдь не в войне и даже не в крупной битве, а лишь в небольшом сражении. Тамара Викторовна прекрасно сознавала это, но все равно ей было приятно. Закончив с незначительными текущими делами, Ялович отправилась в столовую. В тот день на обед был овощной салат, фасолевый суп или борщ на выбор, макароны с мясом или запеканка с рыбой. В буфете она прикупила сметаны, стакан молока и кофе с вафлями. Не успела она сесть за столик, как к ней присоединился прокурор района.

— А, Олег Васильевич, — улыбнулась Ялович, — Милости прошу.

— Приятного аппетита, Тамара Викторовна, — расположил поудобнее поднос прокурор. — Ну, как поживает дело об убийстве в районной поликлинике?

— Почему так сразу об убийстве? — нахмурилась Ялович, — Может быть, это самоубийство?

— Даже так? Ну что ж, извините. Ну, и как поживает это запутанное, надеюсь, против этого определения вы возражать не станете, дело?

— Давайте обсудим это дело попозже, Олег Васильевич. Пока я ничего не готова сказать. Да и хочется спокойно пообедать.

— Ну что ж, позже так позже. Наверное сегодня у вас еще будут свидетели по этому делу?

— Да, жду в гости одного пенсионера. Зубриков его фамилия, прелюбопытный, скажу вам, тип.

— Чем же это? — заинтересовался Седельцев.

— Читал много детективов, — ответила Ялович, отодвигая тарелку из-под салата и придвигая суп. — Задает, на мой взгляд, лишние вопросы. Короче, любопытен не в меру. Я таких не люблю.

— Любопытство не порок, — заметил Седельцев, пробуя фасолевый суп.

— Как сказать, Олег Васильевич, как сказать. Ну, в любом случае сегодня я его допрошу и постараюсь держать его в строгих рамках моих вопросов и четких на них ответов.

— Сурово, Тамара Викторовна, сурово. А вы не думаете, что, зажимая свидетеля в тиски, вы, тем самым, мешаете ему излить душу, и он может не рассказать вам какую-нибудь ценную информацию?

— Не понимаю вас, — пожала плечами Ялович.

— Дело в том, Тамара Викторовна, что исходя из моего опыта, а он, поверьте, у меня есть, свидетели часто сообщают наиболее ценные факты, походя, во время обычного разговора.

Порой, ни следователь, ни свидетель не знают, что свидетелю известно что-то важное, это выясняется во время непротокольной беседы.

— У меня ничего подобного не бывает, — твердо заявила Ялович, решительно отодвигая тарелку из-под борща.

— Очень жаль, Тамара Викторовна. Возможно, вы не раз упускали ценные факты.

— Вас что-то не устраивает в моей работе? — напрямую спросила прокурора следователь.

— Да нет, вы вполне справляетесь, — ответил Седельцев, — Но Ялович показалось, что он выделил интонационно слово «вполне».

— Благодарю вас, Олег Васильевич, — сухо сказала Ялович.

— Ну, хорошо, Тамара Викторовна, оставим пока поликлинику. Я хочу спросить, решили ли вы что-нибудь по поводу дела о наркотиках в школе? Помните, я обещал вам докучать?

Прокурор взялся за макароны с мясом, а следователь перешла к запеканке с рыбой.

— Пока еще ничего, — недовольно ответила Ялович, — когда решу, я сообщу вам об этом.

— Сроки, сроки, Тамара Викторовна, — напомнил прокурор.

— Они истекают только на следующей неделе, — отрезала Ялович, — И вообще, Олег Васильевич, что вы мне портите нервы?

— Не стоит так это воспринимать, — строго сказал Олег Васильевич, — Я лишь беспокоюсь о деле.

— Оно раскрыто. Преступники известны. Что вам еще надо?

— Вы знаете, главное не ошибиться в отношении их дальнейшей судьбы.

— Это зависит от суда.

— Не передергивайте, Тамара Викторовна. Вы прекрасно знаете, что я имею в виду. Передавать ли дело в суд или отдать их на поруки родителям — зависит от вас.

— Я уже сказала, что пока ничего не решила, — начала раздражаться Ялович, — Когда решу, сообщу вам. И давайте не начинать все по второму кругу. Олег Васильевич, сейчас у меня серьезное дело о смерти главврача. Вы же не хотите меня отвлекать?

— Нет, конечно, нет, Тамара Викторовна. Только замечу, что все дела серьезны. И степень их серьезности зависит от того, насколько глубоко вникнет в них следователь и насколько ответственно подойдет к вопросам, связанным с людьми, имеющими отношение к тому или иному делу.

— Перестаньте читать мне нравоучения, Олег Васильевич, — решительно проговорила Ялович, расправившись с запеканкой и рыбой.

Прокурор, к тому времени тоже покончивший с макаронами с мясом, поднялся, залпом выпил компот и, глядя на Ялович сверху вниз, добродушно улыбаясь, произнес:

— Приятного аппетита, Тамара Викторовна.

Ялович молча кивнула, придвигая кофе, но ей уже не хотелось горячего ароматного напитка. Седельцев всё-таки испортил ей настроение. Единственное, чего хотелось, — это курить, но в столовой прокуратуры курение было запрещено.