Пояс Поветрули

Алексей Кротов, 2022

Новое жаркое лето приносит с собой не только долгожданное тепло, но и очередное запутанное происшествие: Полянск опять оглушен вестью о загадочном убийстве. На этот раз дела обстоят серьезнее некуда. Чтобы разобраться с неоднозначным положением вещей, на помощь Таисии Игнатьевне приезжает сам прокурор Ермолкин. Однако по зубам ли ему эта задача? Комментарий Редакции: Настоящий российский детектив от автора нашумевшего «Убийства в Полянске». Продолжение оригинальной серии с новыми героями и головокружительными поворотами: получится ли у читателя догадаться обо всех нюансах истории быстрее, чем это сделают сами персонажи?

Глава 6

Таисия Игнатьевна возвратилась в Полянск со смешанными чувствами. С одной стороны она рада была вернуться в родную деревню, но подспудно ее не покидало беспокойство. События предыдущих двух лет последнюю неделю все чаще тревожили ее память и, сама не зная почему, она опасалась их повторения. Ей вспомнились слова Шельмы о судьбе человека, увидевшего Женщину в белом и это пугало ее. Прошло уже почти два года с тех пор, как Сапфирова увидела ее и пока предсказания Шельмы сбывались. Прошлым летом Сапфирова оказалась в самой гуще расследования загадочного убийства, которое позже окрестили «делом о конском волосе».

Размышления Таисии Игнатьевны прервал приход ее подруги Ольги Павловны Арсеньевой.

— С приездом! — радостно воскликнула она, протягивая Таисии Игнатьевне охапку полевых ромашек.

— Спасибо, милая, — заулыбалась Сапфирова. — Кстати, должна тебя поблагодарить за великолепный уход за моими цветами. Настурции просто прекрасны.

— Мне это было не в тягость, а в радость, — искренне сказала Арсеньева.

Таисия Игнатьевна напоила подружку подаренным чаем и расспросила о последних новостях. Арсеньева рассказала о приезде профессора и сопровождавшей это кутерьме.

— Высыпали, как мухи на мед, — смеялась Арсеньева, рассказывая о любопытных жителях, пришедших поглазеть на профессора.

— Ба, знакомые все лица, — вдруг перебила Сапфирова подругу, показывая в окно.

Арсеньева оглянулась.

— Где-то я их видела, — задумчиво нахмурясь, проговорила она.

— Это же Алексей и Вера Тишкины, сын и невестка покойной Алены.

— Ну да, конечно, — хлопнула себя по лбу Арсеньева. — Как я могла забыть!

— Да, все возвращаются в родные дома, — медленно проговорила Сапфирова. — Вот и дочь Саврасовой приехала в материнский.

Таисию Игнатьевну вновь захлестнули воспоминания. На этот раз двухлетней давности. Тогда были совершены три жестоких убийства, и она деятельно помогала их раскрыть.

Голос Арсеньевой вывел Сапфирову из экскурса в прошлое.

— Смотри, вон Бецкие идут. Довольные.

И действительно, по дороге шел Яков Арнольдович, брюнет лет сорока, его жена, миловидная блондинка, Татьяна Анатольевна, и мать, высокая, мощного телосложения женщина, лет шестидесяти, из породы старых динозавров, как выразилась про нее Мария Николаевна Симагина.

Бецкий шел с удочками, а жена несла улов. Мать эскортировала рыболовов домой.

— Ну, прямо святое семейство, — улыбнулась Таисия Игнатьевна.

— Молодцы! — высказалась Ольга Павловна.

— А это кто? — с интересом спросила Сапфирова, глядя на проходившего мимо высокого, слегка сутулого седого человека.

— Загадочная личность, — тут же ответила Арсеньева. — Его привез секретарь сельсовета Юганов.

— Давно?

— Позавчера. Ночевал у Евсеева. Жена его в отъезде.

— А кто он, этот седой?

— Некий Вьюгин Семён Федорович, не то адвокат, не то юрист-консультант, словом… — махнула рукой на все эти титулы Арсеньева. — Какой-то уголовный чинуша.

— Вот так, — попеняла себе Таисия Игнатьевна. — Стоит уехать на неделю и уже незнакомые в деревне.

Расстроилась она в шутку, но доверчивая подруга приняла это за чистую монету и взялась утешать Сапфирову.

Та рассмеялась и налила Арсеньевой еще чашечку чая.

— Кстати, — вспомнила Ольга Павловна, смакуя жасминный вкус. — От Ленки я слышала, что бедняжка Савицкая вновь вышла замуж за какого-то математика, на днях они вот-вот должны приехать с Манюней.

Воспоминание о Манюне заставило Таисию Игнатьевну содрогнуться. В жизни она не встречала более избалованного ребенка.

— Вот иногда даже от Ленки можно узнать что-то стоящее, — оценила слова Образцовой Таисия Игнатьевна.

— Редко, — сдержанно отозвалась Арсеньева.

— А Наталью Павловну жаль, — вздохнула Сапфирова. — Такая трагедия в жизни. Надеюсь, что во втором браке она станет счастливее.

— Приедет — увидим, — сказала Арсеньева. — Но одиноко им будет в этом огромном доме.

Она взглянула на кречетовскую махину, видневшуюся в окне:

— К тому же воспоминания.

— Да, — эхом отозвалась Таисия Игнатьевна. — Воспоминания…

И опять перед ее глазами пронеслись события годовалой давности. Лица уже не мелькали, как в калейдоскопе, они становились узнаваемыми и за каждым лицом стоял человек со своей жизнью, наполнявшими ее радостями, со своей судьбой, и внезапно перекрывая все лица, в памяти пронеслась, как метеор и на секунду замерла перед мысленным взором Таисии Игнатьевны обаятельная улыбка убийцы.

— Что с тобой Таисия? — испуганно спросила Арсеньева, тряся Сапфирову за плечи. — У тебя был такой вид, как будто ты…

— Всё в порядке, — через силу улыбнулась Таисия Игнатьевна и невпопад добавила:

— Ну да, хоромы те еще…

— Нет, что-то с тобой явно не то! — покачала головой Ольга Павловна, внимательно вглядываясь в подругу. — Пожалуй, тебе надо отдохнуть, устала ты с дороги. Я пойду.

— Доброй ночи! — улыбнулась Таисия Игнатьевна и нежно обняла Арсеньеву.

Профессор Семенов жил в Полянске уже три дня. Место ему понравилось, вот только любопытные селяне досаждали никчемными вопросами. Особенно надоедал Дудкин со своим барабаном. Теперь Василий Кузьмич прекрасно понимал, что имела ввиду Ленка, жалуясь на Дудкина.

— Полный идиот, — поставил ему диагноз профессор в беседе с Рубцовой.

— Можно подумать, что ты не хирург, а психиатр.

— Не надо быть психиатром, чтобы понять это, — возразил профессор.

Ленка, гордившаяся дружбой с профессором, просто сияла от гордости. Ее так и распирало от значимости собственной важности. Эти дни она была действительно нарасхват. Она, создавшая великолепную рекламу профессору, теперь улыбалась, глядя со стороны на дело своих рук.

Сам профессор уже дважды покормил комаров в лесу и побывал на пляже, где имел неосторожность толкнуть Цепкину. «Коробочка» метнула на него грозный взгляд, но милостиво простила его. В среду вечером профессор и Рубцова решили пройтись к ближайшей деревне Копейкино. Погода стояла чудная, невесомый ветерок божественно обдувал гуляющих, создавая иллюзию морской прогулки.

— Тебе здесь нравится? — спросил профессор Рубцову.

— Приятное местечко, но я бы предпочла Сочи.

— Как-нибудь и туда съездим, — заверил ее профессор. — А как тебе здешние жители?

— По-разному. Симагины, например, приятные люди, Дудкин, конечно, ужасен, но что поделаешь.

— Да, бывает, — согласился профессор. — А помнишь ту глыбу, которую я случайно толкнул на пляже? У нее еще зять есть, от горшка — два вершка.

— Ах, эта! — вспомнила Рубцова. — Мощная женщина, ничего не скажешь.

Так, мирно беседуя и наслаждаясь погожим июльским вечером, они дошли до деревни Копейкино.

Деревня была уже совсем близко, когда из-за поворота вынырнул среднего роста мужчина лет тридцати, насвистывавший какую-то легкомысленную мелодию.

Вдруг мужчина остановился, как будто в мозгу его что-то щелкнуло. Он явно узнал профессора и его спутницу.

— Василий Кузьмич, Юлия, какая встреча, — удивленно воскликнул он.

Профессор и Рубцова остановились.

— Постойте-ка, постойте, — вскричал профессор. — Николай Александрович, вы? Вот так встреча, провалиться мне на этом месте.

Мужчина, которого узнала Рубцова, был хирургом в их же больнице, преподавал на медицинском факультете университета в должности доцента. Звали его Николай Александрович Брянцев.

— Что вы здесь делаете, Николай Александрович? — спросила его Рубцова, оправившись от первого удивления.

— Живу, — просто ответил Брянцев. — У меня дом в Копейкино. Я вам говорил об этом, Василий Кузьмич.

— Не припоминаю, — порылся в памяти профессор.

— Ну а вы, какими судьбами? — принялся допытываться Брянцев.

Семенов вкратце рассказал ему историю своего попадания в Полянск.

— Лихо, — заметил Брянцев. — Вам палец в рот не клади, профессор…

— Всю руку отхвачу, — грозно закончил Семенов и рассмеялся. Остальные присоединились к его смеху.

— Ну, зайдите ко мне, — предложил Брянцев. — Раз уж мы встретились, то я могу взять роль гида по этим местам.

— Отличная идея, — заявила Рубцова. — Вася, пойдем.

И они пошли к Брянцеву.

Никто из троих не обратил внимания на высокого седого человека, присевшего рядом отдохнуть. И правда, что ж удивительного в том, что пожилой человек присел отдохнуть. Однако, когда троица двинулась по направлению к Копейкино, седой моментально поднялся и резвым шагом отправился вслед. Семен Федорович Вьюгин, а именно он, как нетрудно догадаться, шел за профессором и его спутницей, в свою очередь, не придал должного значения мужчине лет тридцати с вьющимися каштановыми волосами, фотографировавшему пейзаж неподалеку.

И только глазастая Вера Никитична Тишкина, волею судьбы гулявшая здесь же со своим мужем, заметила интересную особенность: мужчина фотографировал пейзаж так, чтобы в кадр попали Семенов, Брянцев, Рубцова, и седой. Алексей Александрович Тишкин, погруженный в свои мысли, ничего не заметил, а Вера Никитична оставила свои наблюдения при себе.

«Любопытно, — подумала она. — Не повторяются ли здесь события двухлетней давности?»

Она подумала это не всерьез, но дальнейшее показало, что Вера Никитична ошибалась.