Человеческая оболочка

Алексей Котаев, 2022

Люди давно уже утратили возможность рожать себе подобных. Лишь отголоски былых технологий помогают им держаться на плаву, пополняя свои ряды искусственно выращенными детьми. Эта история берет свое начало в единственном теплом месте замерзшего мира. Город, что окружен стальной стеной, защищаясь от посягательств извне, встречает первого естественно рожденного человека. То, что замерзло, встало на паузу много лет назад, вновь приходит в движение. Перворожденный по праву своего происхождения должен изменить всё.Содержит нецензурную брань.

Глава 3

Идя через обреченных

— Старик, ты сам-то не понимаешь, что с ногой нужно что-то делать? Простой вывих так не опухает!

— Да все нормально со мной! Хватит уже сопли мне подтирать! Еще пару дней и пройдет.

— Ты неделю лежишь! Таскаешь с собой палку эту долбанную, кряхтишь, стонешь во сне. Ты, неужели, не думаешь, что дальше будет только хуже? Семь дней! Вывих уже бы прошел.

Спор эхом разносился по стенам небольшого углубления в скале, в котором Юрий уже давным-давно обустроил свое жилище. Полумрак, царивший здесь, успокаивал нервы уставших охотников, лишь изредка развеиваясь светом пары искусственных ламп и топкой печи, которую Айзек открывал, чтобы кинуть туда новое полено. Очередной закат перестал мерцать в окне, что висело над дверью тамбура, и в пещере стало немного темнее.

В небольшом помещении, глубиной, от силы, метров десять, располагалось все, что нужно для комфортной жизни в суровом мире. Длинная печь, служившая и обогревателем, и плитой для приготовления еды, от старости начала облезать, слой за слоем скидывая хлопья ржавчины, особенно в тех местах, что раскалялись докрасна. Труба, висевшая над ней, выводила дым прямиком на улицу, оставляя сажевый след на снежной шапке над входом. Дымоход, проходя по пещере, обогревал нужник, что находился в тамбуре, и маленький гараж-коробку, в котором хранили электроснегоход. Шкафы и кровати, выстроганные прямо тут, устали не меньше печи и от светлого древесного цвета осталась лишь серость. Постоянно впитывая влагу, а потом отдавая ее в моменты долгого отсутствия хозяев, дерево день за днем, незаметно для владельцев, становилось все более и более невзрачным. Иногда, когда Айзек что-либо ронял и оставлял глубокую рану на шкафу или кровати — он долго смотрел, пытаясь вспомнить, всегда ли цвет был такой. И вот, год за годом, все то, что когда-то так трепетно собирал Юрий, ветшало, и сейчас создавало антураж старого обжитого дома.

Шкуры на стенах не давали теплу уходить в скалу, собирая пыль и плесень. Доски, лежавшие на полу, с вытоптанными на них тропинками, поглощали растаявший снег и кровь убитых животных, набухая и закрывая щели между собой. Импровизированная проводка держала две светодиодные лампы, которые зажигали только тогда, когда был полностью заряжен аккумулятор. Да и использовали эти лампы, в основном, для сбора и ремонта снаряжения, и разделывания тушь добытых зверей.

Нужник находился чуть выше всего остального, и с обратной стороны имел дверцу, за которой хранился металлический тазик. Две деревянных перегородки с тамбуром отделяли жилое пространство от владений вечной мерзлоты. А там, на заснеженном маленьком плато, перед входом в пещеру, аккуратно составленные бревна, время от времени, превращались сначала в дрова, а после — в пламя, что обогревало это небольшое убежище.

Мелкие ветряки с наскоро смотанными проводами лениво вращались, заряжая небольшой аккумулятор дома. И аккумулятор поменьше, что находился в снегоходе. Спрятанная от лишних глаз и ненастий погоды, техника укромно томилась в небольшом гараже. Старик тщательно ухаживал за снегоходом, регулярно запуская его и давая пробежаться разок-другой по плато. Это была его гордость.

Этот снегоход, как и многие другие вещи, достался ему от его предков. Но в отличие от всего остального — он был ценен не только для Юрия, но и для многих обитателей этих земель. Поэтому увидеть его в полях было невозможно. Старик, банально, его не использовал. Стоило только засветить такую технику в пустошах — начнется охота. И, скорее всего, тот, кто рискнет выследить охотника и его богатство, вряд ли оставит в живых обитателей этого скромного дома. Так, день за днем, в постоянной боевой готовности, снегоход коротал время в небольшом ящике, подогреваемый печной трубой, чтобы аккумулятор не умер от холода и переразряда.

— Исаак, я…

— Я ничего не собираюсь слушать! Собирайся сам, или я потащу тебя силой! — надрывался юноша.

Айзек достал все теплые вещи Юрия и начал помогать ему одеваться. Верх Юрий в состоянии был надеть сам, а вот оба комплекта штанов надевал уже Айзек. Старик беззвучно выл, когда парень дотрагивался до его левой голени.

— Дожили блин… скоро ты еще и кормить меня с ложечки будешь! — возмущался Юрий.

— Если будет необходимо, то и с ложки покормлю.

— Не хотел бы я застать этот момент…

Как только Юрий был готов, Айзек накинул свою куртку, укутался в плащ и вышел на улицу. Он оглядел окрестности, осмотрел будущий маршрут через бинокль и начал доставать снегоход.

— Сдурел что ли? Мало нам одной ноги, так ты еще и две больные головы добавить решил? — окрикнул его Юрий, успевший выйти из дома.

— Ты не дойдешь до поселения сам!

— Конечно, нет! Но и снегоход взять тебе не дам! Да на него же все местные шакалы слетятся! Бери сани, и поехали.

— Быстро ты от нежелания переться в деревню в сани меня запряг, старик! — Айзек размял плечи. — Ну, уж лучше так, чем ты подох бы от кривой ноги, лежа на кровати.

Юноша явно был рад, что препирания закончились, пусть даже и тащить ему старика на санях до самой деревни. Юрий улегся в длинные сани и накрылся меховым одеялом, надел на лицо теплый шарф, маску и просигналил Айзеку о полной готовности. Тот же, в свою очередь, раздраженно махнул головой, выругался и начала потихоньку толкать свою ношу вниз со склона их плато, крепко ухватившись за рукоять позади. Парень то вставал на лыжины, то притормаживал сани ногами, преодолевая путь с горы с невероятной скоростью. Старик же крепко вцепился в плетеное дерево, отказываясь привыкать к резкости движений, что выдавал молодой охотник.

Как только склон закончился, сани остановились, отъехав от подножья совсем немного. Пусть скорость и была высокой, без движущей силы они теперь не сдвинутся с места. Айзек нехотя спешился, обошел лежащего старика и схватился за веревку, что была привязана к носу саней. Демонстративно размявшись и стерев налетевший снег с маски, он перекинул веревку через плечо и, проваливаясь в снег, начал путь к деревне.

Дым, поднимавшийся у горизонта, и был пунктом назначения. Охотники жили довольно близко, но путь предстоял тяжелый. Вновь передвижения они осуществляли по темноте, вот только в этот раз собираться пришлось наспех. Снаряжение осталось дома, ожидая, когда его вновь соберут в охапку, рассуют по карманам и поясам и применят на очередной охоте. Ни тепловизора, ни винтовки. Но этот маршрут был протоптан очень много лет назад. Он был безопасен, ведь в чистом поле не водятся ни мыши, ни птицы, да и чудовище, напавшее на охотников недавно, было огромным исключением. Хотя, фактически, и не покидало территорию леса.

Тяжелые капли пота стекали по вискам Айзека, уходя вглубь одежды и перемешиваясь с теплым воздухом. Влага оседала на нательном белье. Парень скинул шарф, так мешающий ему дышать, и натянул маску на лоб, не боясь застудить лицо. Стекла в маске предательски потели и лишали видимости в и без того непроглядной темноте.

Огоньки прямо по курсу становились все крупнее и четче. Юрий спал всю дорогу, лишь изредка просыпаясь, чтобы предложить парню отдохнуть. Но тот был непоколебим. Это меньшее, чем мог отплатить Айзек своему наставнику. И хоть он и поддразнивал старика, тем, что спас его от чудовища, но прекрасно понимал, что все было совсем наоборот. Это Айзека опять спасли. И таких ситуаций было бесчисленное множество, не говоря о том, что Юрий для мальчика был как отец, вырастивший его и обучивший всему, что нужно, чтобы жить в этих местах.

Подойдя к стене, слепленной из снега, которая едва ли достигала в высоту пару-тройку метров, Айзек спокойно открыл ворота и зашел внутрь поселения, закатив сани со спящим в них Юрием. Это был Повал. Вокруг этого, некогда временного поселения, находился лес редких пород дерева. Белые стволы деревьев с пестрыми прорезями на коре были признаком восхитительной древесины, которая служила отличным топливом для всего, что могло быть обогревателем жилого пространства. Так и начали валить тут лес. Отсюда и повелось — «Повал».

Очень давно группа молодых людей обустроила тут поселение, выкорчевывая и продавая дерево караванам, что курсировали тут. Когда дерево закончилось, жизнь уже была налажена, и уходить-то и не особо захотелось. К тому моменту, как Айзек впервые оказался здесь, молодые люди уже сильно повзрослели и освоили местный быт. Конечно, многие ушли отсюда с окончанием вырубки леса, но оставшиеся тут мирно сосуществовали с природой и окружающими их группами поселенцев, заново наладив торговлю.

Охраны тут нет уже давным-давно, то ли оттого, что местные не особо-то и переживают за свое добро, то ли оттого, что охранять, банально, некому. Внутри стен было тихо и спокойно. Горели редкие огни в деревянных избах, а по протоптанным дорожкам гулял блуждающий снег. Ветра тут почти не было. Большую его часть срезала стена, поэтому казалось, что тут, хоть и ненамного, но теплее, чем снаружи.

Айзек шел по тропинке, скрипя уже давно придавленным снегом. Он проходил мимо маленьких домов, с занавешенными окнами. Мимо домов, в которых топили печи. Прошел мимо столбов — ветряков, что жадно ловили степной ветер, заряжая аккумуляторы, от которых, питалось и освещение, и фермы, и прочие удобства деревни.

Фермы были большие и яркие. Длинные теплицы, сделанные в основном из дерева, были стеклянными сверху, чтобы редкое и слабое солнце могло освещать растения, живущие внутри. Ночью же растения питались искусственным светом, что через крупные окошки в крыше стоял столбом над деревней. В отличие от снегохода Юрия, теплицы не представляли ни для кого ценности, многим было выгоднее обменять товар на продукты, нежели заморачиваться и захватывать аграрные комплексы, на которых потом же и придется вкалывать.

Айзек прошел и мимо теплицы с овощами и фруктами. И мимо теплицы с бататом. Прошел даже мимо конюшен, где диких животных приручали и раздаивали, получая от них молоко. Многие представители этой фауны уже не встречаются в пустошах, существуя лишь как тепличные экземпляры. Размножаясь и умирая тогда, когда это удобно человеку… Вопрос с продовольствием в этом поселении был решен. Овощи выращивали здесь, соль и специи привозили торговцы из других регионов, а мясо добывали охотники, и хоть таких, как Юрий и Айзек было несколько, но именно на этих двоих падала самая большая доля добычи, что привозили в Повал.

Лазарет находился в противоположном конце деревни, и Айзек, не теряя времени, шел прямо к нему. Добравшись, он распахнул толстую деревянную дверь и из последних сил вволок сани в тамбур здания. Везде горел тусклый свет, поддерживаемый ветряками. Хоть аккумуляторы еще не успели разрядиться, но эти лампочки горели слабо.

Айзек нашел хозяйку этого заведения. Мария была взрослой женщиной. Быть может, даже одного возраста с его наставником. Но в отличие от Юрия в ее волосах не было седины.

Мария с Айзеком уложили полусонного старика на кушетку, сняли с него штаны. Женщина принялась колдовать над больной ногой. Долго ругаясь и обзывая обоих гостей идиотами, она обколола раненую ногу обезболивающим и выгнала Айзека ожидать снаружи. В комнате для гостей. Свет в кабинете зажегся необыкновенно ярко, и юноша вышел.

Сидя в просторном зале для посетителей, он в очередной раз удивлялся тому, как эти люди умудряются поддерживать тепло на такой площади. Для них топить пещеру та еще морока, а тут места раз в шесть больше. Да и много окон, что отдают тепло… И шкур на стенах не висит…

Скамейки, на которых были натянуты кожаные сиденья, поскрипывали от любого движения. На столике, что стоял посреди комнаты, была пара голокнижек, которые Айзек прочитал, побывав тут совсем ребенком. Это место, это поселение — единственное, в котором бывал мальчик. Только тут он встречал других людей, помимо Юрия.

Сколько Айзек себя помнит, старик таскал его сюда каждый раз, когда пацан заболеет. Таскал и постоянно ворчал при этом. Однако, стоило Юрию ступить на территорию, он замолкал. Парень никогда не понимал его молчания, да и не особо расспрашивал, ведь упрямый дед вряд ли бы ответил ему, спроси он прямо. Тем не менее, спустя много времени, Айзек начал чувствовать, что жизнь потихоньку меняется… Старик начал сдавать позиции. Слабеть. Выдыхаться. Не за горами и… И казалось, что сейчас — лучшее время, чтобы разузнать о наставнике побольше.

Парень сидел, думая, как расспросить старика обо всем, но ему абсолютно ничего не приходило в голову. Несколько часов Айзек провел в полной тишине, в окружении тусклых ламп. Расстегнутая куртка успела просохнуть, а снег на ботинках испарился, не оставив и следа.

— Долго они… — пробормотал парень, разглядывая в сотый раз интерьер в лазарете.

— Думаешь? — ответила ему Мария, стоя в проходе в коридор, ведущий к операционной. — Я минут пять так стою, а ты и внимания на меня не обратил. Вот и не хотела отвлекать тебя от размышлений.

— Жить будет?

— Будет. Куда он денется то…

— Я совсем ничего о нем не знаю… Почему?

— Ничего себе ты разогнался! Давай-ка сначала я отчитаю тебя за произошедшее, потому что тот идиот уснул от наркоза! И отдуваться за него придется теперь тебе! — Мария спокойной походкой подошла к скамье, на которой сидел юноша, и придвинула соседнюю так, чтобы они стояли почти напротив друг друга. После, немного побродив по залу, она достала две кружки и налила в них отвар кореньев, что таился в термосе, лежавшим на стойке с медицинскими записями. — Вы — два упрямых дебила, извини меня за грубость! Как такое вообще произошло, что ты уговорил этого молчуна прийти сюда за помощью?

— Я, можно сказать, угрожал ему…

— Это был риторический вопрос! Понятно, что вы бы сюда приперлись, но хорошо, что раньше, а не позже… а то нож Листона у меня всегда наготове. Думаешь вы первые, кому пришлось бы отрезать конечности?

Айзек виновато опустил голову.

— У него тяжелый перелом. Благо ты притащил его вовремя, кость только начала срастаться. Мне пришлось вновь сломать ее, чтобы выставить в нормальное положение. Если бы она заросла так, как была, то он никогда в жизни больше не смог бы встать на ногу полноценно. И говоря о ноже Листона — он пришел бы за ним сам! — на одном дыхании выдавала женщина. — Я в очередной раз очень зла на вас. Но, на удивление, в этот раз я говорю это тебе! Насколько помню в кабинете с переломами и переохлаждениями, обычно, лежал именно ты!

Испуганный таким напором мальчишка кивнул, не в состоянии вставить и слово.

— Иногда с рваными ранами, конечно… Как я замучилась зашивать твою задницу, извини за выражение! Как так получилось, что теперь там этот упрямый дурак? Высоко подпрыгнул или пытался бежать быстрее себя самого?

— Мы нарвались на засадное чудовище. На кромке западного леса. Неожиданно было. Он резко развернулся…

— И сломал ногу, свернув кость! Ладно хоть ты разговорчивее старика. Что ж, я немного успокоилась. Сейчас я расскажу, что будет и сколько это будет стоить…

Юноша вновь кивнул, понимая, что от такой резвой тетки ему уже никуда не деться.

Скованность в общении с людьми досталась ему от наставника. И сейчас он, как всегда, испытывал смущение от нахождения в обществе не сильно знакомых ему людей. Старик, приводя его сюда, всегда просил болтать с местными как можно меньше. Он не сильно стремился к общению с ними, но почему так вышло — умалчивал.

Юрий мало говорил о себе. Да и о людях в мире, в целом, тоже мало говорил. Для него они все были, скорее, как представители одного вида, а не друзья или товарищи. И сюда старик приходил не от большого желания, а от большой нужды. В основном, потому что некоторые раны на пацане заживали очень плохо и не поддавались лечению в домашних условиях.

— Ноге сейчас нужен покой. Кость срастаться будет долго. Особенно при учете, что Юрий уже охренеть какой старый, извини за выражение! Многие процессы в его организме замедлились. Жить он, конечно, будет, но для этого ему придется провести тут какое-то время. Содержание его я взять на себя не смогу. И бесплатно помочь тоже не получится, — словно умещая все эти слова в один вдох, тараторила Мария. — Так вот: чтобы не было накладно, на его содержание нужно… угадай что?

— Что-то ценное.

— Верно! Мясо или шкуры. Не пойми неправильно, будь ты растителем — просила бы батат, или еще какой-нибудь фрукт. Но вы со стариком много лет снабжаете нас мясом. Юрий даже торговать начал с местными караванами! — Мария сделала небольшое отступление от сути разговора, удивляясь своим же словам. — А теперь, перед тем как перейти к сути твоего первого вопроса, я обязана спросить, понял ли ты? А то вдруг ты такой же тугой, как и твой товарищ.

— Угу, — зажато ответил Айзек, — Я думаю — мясо не проблема. Старик, как придет в себя… я поставлю его в известность, да посоветуюсь.

— Старик? Ахаха! — громко гоготала женщина. — Стоит мне его так назвать, то он начинает верещать что-то вроде: «На себя посмотри, сама старуха» или «Какого черта? Мы с тобой одного возраста, ведьма!»

— Правда? Одного возраста?

— А вот этого я тебе не расскажу!

— Что ж, старик говорил мне про этикет. И говорил, что бабы возраст не называют из принципа… а я из принципа не должен спрашивать.

— Бабы? Хотя… Забудь. Я на секунду запамятовала, кто тебя воспитывал… — сделав большой глоток из своей кружки, Мария грустно улыбнулась и продолжила. — Вижу, ты немного расслабился, так что давай к твоему вопросу. Я не знаю до нас или после нас Юрий появился в этих краях, но… Исаак, судя по говору ты уже должен был догадаться, что мы из одного с ним поселения. Вот как пять или шесть сотен лет назад начался холод, так и стоит этот славный город Восток! Он был полностью готовым к проживанию. В нем, не поверишь, даже магазины были! Одну секунду, а что вообще рассказывал тебе Юрий?

— Ничего.

— А историю его города? Может какие геополитические байки?

— Только то, что поможет выжить.

— Пиздец… Извини за выражение. Ох, блин, попробую вкратце и сначала: много лет назад началось похолодание. Люди, некогда жившие порознь, объединились и возвели городов…

— Нет, вот это я знаю.

— Это так на закуску. Суть: многие города за это время сгинули, многие обмельчали, и осталось их, не сказать, что много. Восток, чтоб ты понял, находясь отсюда далеко на северо-востоке, остался одним из трех крупнейших городов ближайших земель. Сателлиты-поселения, такие как наш, разбросаны по подконтрольной ему территории и добывают лес, руду и прочие полезные ресурсы не так давно. Лет, может, сорок. Так вот… я, правда, не знаю, как давно тут Юрий. Когда мы жили в Востоке — он был обычным плотником. Продавал то, что делал, и кормил на эти деньги семью. Наверное, зря я тебе это все рассказываю, раз уж он сам не рассказал.

— Ничего, я буду держать это в секрете.

— Как знаешь… но не все из этого будет чистой правдой. Отнесись с пониманием. У него были два сына лет десяти, и хоть рождены они были не так, как ты, но содержали часть набора ДНК Юрия, и его жены Анны. Это были самые настоящие дети. Их дети. Юра добился этого с огромным трудом. Я знаю это потому, что еще до отъезда сюда, порой заходила к нему, как и многие люди, жившие с ним в одном районе. Отличная, добрая семья…

— Ага?

–…в один не прекрасный момент умерла. В доме устроили кровавую резню, и трое погибли. Юрия заточили под стражу, как первого подозреваемого. Он надолго пропал. Говорили, что все как обычно: пытки, моральное насилие, чтобы на суде он признался и спокойно отправился на эшафот. Но похожие убийства повторились еще два раза и Юрия отпустили. Меня уже не было в городе, когда это происходило. Эту историю из слухов собрала моя мать. Так вот: только Юрия отпустили — он снова пропал. С десяток ночей он не объявлялся нигде. Из-за шумихи вокруг дела он уже был у всех на слуху, и, скажу тебе, не самом лестном. Но после освобождения Юры, убийства прекратились. Не могу сказать, как это связано. Не знаю, и гадать не буду. Но кульминация такая: через пятнадцать лет, или около того, он притащил тебя в мою больницу. Где он тебя достал? Он хоть это тебе рассказывал?

— Да, говорит моих родителей убили, и он забрал меня еще младенцем, в пустошах.

— У Пан Оптикума.

— Где? Старик просто всегда говорил, что мать и отец были убиты, и когда он нашел их — я был почти что труп. Чудом выжил. Он забрал меня и притащил к вам.

— Исаак, я думаю, что эту историю он расскажет тебе сам, если ты попросишь. Думаю, она чуть более странная, чем тебе кажется.

История, собранная из слухов и переданная Айзеку, вгоняла его в тоску, хотя, на самом деле, по отрешенности от мира старик кого угодно обгонит, и для парня это было вполне ожидаемо. Юрий не перегружал мальчика лишней информацией о мире. Сначала он не думал, что пацан у него задержится, и рассчитывал, что его дернут к себе местные жители. Потом, после пары рваных ран на Айзеке, он думал, что малец долго не протянет. А на данный момент уже поздно учить пацана истории мира, которая, как и все истории, собрана из слухов.

Айзек постоянно чувствовал, что мир немного больше того, который рисовал его наставник. Теперь, поняв, что Юрий однажды просто замкнулся в себе, мир вдруг начал расти и расширяться, начиная с самого близкого окружения. Может поэтому старик не хотел, чтобы пацан говорил с местными, давая ему краткую и исчерпывающую информацию по каждому вопросу? Превращая его из потенциального человека в простого охотника…

Досада от понимания ущербности своего кругозора пронзила юношу. Он знал историю мира вкратце: что люди мерзнут много сотен лет, что из исторических записей остались лишь редкие голокнижки. Одни книги со всякой дурью, другие с голыми бабами. Знал, что некогда великая цивилизация имела такие технологии, что способна была чуть ли не оживлять мертвых.

Один незакрытый вопрос.

— Что значит рождены не как я?

Мария, только набрав в рот отвар, резко выплюнула его на пол, превратив в водяную пыль от удивления. — Пиздец! Да этот старый идиот совсем, что ли издевается?

— Исаак, ты никогда не думал, почему тут нет детей? Подсказка: это не потому, что тут холодно или опасно. Я удивлена, что старик тебе не рассказал этого, но мы, простые люди, в отличие от животных, с трудом можем размножаться сами, — Мария слегка задрала свою кофту, чтобы видно было живот. Вместо пупка красовался большой шрам, размером с кулак. — Вот так выглядит мой пупок. Сравни со своим.

Айзек задрал свою куртку. — Ага…

— Ты был рожден естественным путем. Я — нет. Яйцеклетка зреет в пробирке, после чего ее помещают в искусственную матку. Системы жизнеобеспечения поддерживают правильное развитие, доставляя питательный раствор по трубам к плоду. Когда ребенок готов и созрел — его извлекают. Я, как врач, который из поколения в поколение передает всю мудрость репродукции человека, скажу тебе: твой случай уникален. Ты был выношен в животе живой женщины, зачат при этом естественным путем. Только уже давно этот естественный путь люди используют просто для развлечения… Ну ты наверно уже знаешь про это! — Мария хлопнула по плечу покрасневшего парня и направилась проверить пациента. Благо сегодня он был единственным.

Женщина, уходя, обернулась к Айзеку. — А вообще… Вот тебе хорошая пища для размышления: еще лет пять-десять, и это поселение вымрет. Как и многие другие. Оно выполнило функцию. Новых людей сюда уже не отправят. Валил бы ты отсюда.