Мальбом. Хоррор-цикл

Алексей Константинович Смирнов

Семь разных историй в жанре хоррора, не связанных между собой, но выстроенных по принципу нарушенной гаммы – маль-бома, музыкального альбома зла.

Композиция вторая

Скоба

Держали пари.

— На бутылку, конечно, — Совершаев осклабился.

— Добро, — подумав, согласился Кропонтов.

Спорили на лестнице. Мужичков попросили курить за дверь.

Все началось с досады, которую вызвал у пьющего Совершаева непьющий Кропонтов. Сам Совершаев накушался всласть.

— Что ты сосешь лимонад? — спросил он с упреком. — Засохнуть боишься?

— Подохнуть, — ответил Кропонтов, утирая рот. — Я под химзащитой.

Совершаев погладил себя по лысому черепу.

— Это же фикция. Кто же позволит в Расее кодировать насмерть? Людей не останется.

— Ну, пусть не насмерть, а худо будет так, что лучше не надо.

Когда выходили за дверь, Совершаев обнимал Кропонтова за плечи:

— Я тебе сочувствую. Мне ведь обидно — понимаешь?

Техорский, который подслушивал, стряхнул себе под ноги пепел и с преувеличенной рассудительностью произнес:

— Вот ты говоришь: химзащита, таблетка. Сколько, по-твоему, эта таблетка будет болтаться в организме? Думаешь, год? Ее давно там нету…

С ним согласился Удыч, краснолицый детина в гавайской рубахе, расстегнутой до пупа:

— Нет там ничего, ясное дело. Мелкий гипноз. И сами мы мелкие, мнительные.

Кропонтов не особенно возражал.

— Может быть, может быть, — кивал он грустно. — Но мне-то какая разница, от чего загибаться? От таблетки или от гипноза.

— Хочешь пари? — не отставал Совершаев. — Прямо сейчас, через десять минут я сниму с тебя всю твою защиту. И ты снова станешь нормальным человеком. Выпьешь с чистой совестью…

— Ты? Снимешь защиту? Не верю, — взволнованный Кропонтов покраснел.

— Не веришь? Точно? Все свидетели! Кто разобьет?

— Давай, — Техорский выступил, растоптал сигарету и разрубил им руки, сцепившиеся в полудоверительном рукопожатии.

Войдя в комнату, Совершаев прищурился на курлыкавших женщин.

— Пойдем на кухню, — решил он. — Здесь нам не позволят.

На кухне он приказал Кропонтову смотреть в окно.

— Ты не должен видеть. Через минуту все будет готово…

Кропонтов с надеждой глядел на полосатые качели.

— Прошу! — Совершаев, улыбаясь, развернул его к кухонному столу. Там стояли два стакана, доверху налитые едучим оранжадом. — Начинаем экзорцизм!

Удыч и Техорский караулили в дверях, не допуская дам.

— В одном стакане лимонад, в другом — тоже шипучка, но я добавил рюмку водки. Сейчас ты возьмешь один из них наугад и выпьешь.

Кропонтов задумался.

— Давай, — прохрипел Удыч, почесываясь о косяк. — Мы поможем, если что.

— Как вы поможете? — огрызнулся Кропонтов.

Он осторожно взял правый стакан и принюхался.

— Как будто лимонад, — произнес он с опаской.

— Конечно, лимонад, — Совершаев сделал серьезное лицо. — Пей, не дрожи.

— Ты будешь отвечать, если что, — предупредил Кропонтов.

— Я свидетелем пойду, — пообещал Техорский.

Кропонтов поморщился. За Техорским водились мутные дела, и его свидетельство не внушало доверия.

— Ну, я пью, — стакан опустел.

Удыч слегка напрягся, ему хотелось обонять беду.

— Я время засек, — предупредил он.

— А чего его засекать, — улыбнулся Совершаев. — Можно еще покурить. А то и к столу сходить.

В гостиной допели «катюшу».

— Вы тама где? — донеслось оттудова, вавакая ради народности добавочным слогом.

— Мы тама здесь, не грустите, — откликнулся Удыч.

Кропонтов присел на табурет. Он прислушивался к себе и не слышал ничего тревожного.

— Мне давали три минуты на рвоту, — пробормотал он, растирая себе грудь. — Если что-то нечаянно попадет. Через три минуты — хана.

Совершаев высунул ленточный язык:

— Ме! Уже пять прошло! Ты выпил водку. Ты мне должен пузырь.

— Да? Точно? Там была водка?

— Была, — подтвердил Техорский.

— Уфф! Как все просто! Это невозможно! — удивился Кропонтов. — Спасибо тебе, старина, — Кропонтов прижал руки к сердцу. — Гора с плеч.

— Запей, — причмокнул Совершаев, кивая на второй стакан.

— Да, — согласился тот, послушный, как добрая лошадь возле желоба с питьем, — я переволновался, во рту сушит.

Он выхлебал фанту, и Совершаев раскатисто рявкнул:

— Шутттка! В первом ничего не было! А вот сейчас — лети к горшку!

Кропонтов пригнулся и бросился в коридор, ударился в Удыча, ворвался в уборную; запираться не стал и повалился на колени, засовывая в рот пальцы.

— Э-э! Бе-е! — Кропонтов подался назад. Его голова, закачавшаяся в метре от пола, откинулась в коридор и надрывно пожаловалась: — Не рвется! Никак! Что же делать-то? О-о-о!

— Что у вас там? — закричали из обеденной комнаты.

— Ерунда, балуемся! — крикнул Техорский. — Сейчас придем!

— Вызовите ноль-три, — Кропонтов стоял на четвереньках и глубоко дышал. — Мне плохо. Сейчас я умру.

— Не умрешь, — Совершаев легонько наподдал ему в зад. — Жив человек, что и требовалось доказать.

— Что такое? Что такое? — причитал Кропонтов. Его лицо побагровело, глаза выкатились. Он окончательно запутался.

— Ничего. Водка была в первом стакане. И ты живой. А во втором ее не было. Я пошутил.

Кропонтов смотрел недоверчиво и чуть не плакал:

— Врешь!

— Вот те крест, — Совершаев перекрестился на латинский манер. — Иди, проверяй. Выпей еще чего-нибудь. Как человек. Просто иди и пей на здоровье.

В дверях он придержал Удыча и шепнул:

— Там везде было чисто.

— То есть? — Уши Удыча дрогнули, как лиловые мозолистые бабочки.

— Без водки. Один лимонад, в обоих стаканах.

— Да? А ему не поплохеет? — Удыч быстро заглянул в столовую, где Кропонтов, счастливый и радостный, поднимал рюмку.

— Не гони. Ты же сам говорил, что гипноз.

Кропонтов проглотил водку и налил другую. Через секунду послышался звон. Жена Кропонтова, еще недавно тоже счастливая, бросила вилку при виде супруга, который набирался беспроблемно и с упоением. Кропонтов смежил веки и блаженно почавкал.

— Не все коту масленица, — сообщил он многозначительно. Жена, несмотря на неряшливое смешение зоологических полов, поняла намек. Она всплыла над столом, как шаровая молния. И съездила по морде почему-то Техорскому.

Женщины загудели.

— Тихо, бабоньки! — пропел Совершаев, садясь одесную Кропонтова. — Не надо шуметь! Выпьем!

— Свинья ты скотская, — отозвалась очередная жена, уже его собственная.

— Ну и рот закрой, — Совершаев чокнулся с Кропонтовым. Удыч вздохнул и наполнил себе фужер.

— Да пусть они тут ужрутся, — сказала любительница Удыча, особа беспечная и склонная доверять мировым жерновам, перетирающим беды. — Пойдемте, девки, гулять. Пускай остаются. Мы себе новых кавалеров найдем.

Совершаев серьезно кивнул и фыркнул. Техорский сосредоточенно ел, он пришел один. Он всем своим видом излучал одобрение приспевших перемен.

— Г-галя! — проревел красный Кропонтов, отваливаясь от рюмок и ножей.

Хлопнула дверь.

— Вот и славно! — Совершаев потер ладони. — Это, брат, бабий заговор был, — он обращался к разомлевшему Кропонтову. — Черта с два! Правда?

— Спасибо, спасибо тебе, — твердил спасенный Кропонтов.

— Это дело святое, — вмешался Техорский, утирая салфеткой тараканьи щупики. — Ты его не благодари. Он и не сделал ничего, это же пустяк.

— Вроде боя с тенью, — невнятно согласился Удыч: у него был набит рот.

— Бой с тенью не пустяк, — возразил Техорский, орудуя корочкой в соусе. — Это его химзащита оказалась пустяк, — он дернул брыластой щекой в сторону Кропонтова. — Потому что никакой химзащиты не было. А бой с тенью — это совсем другое. Я, например, знаю одного колдуна. Вот он понимает в тенях.

— Полный приворот, — чавкнул Удыч. Он резво подметал заливное. — Расклад Сета, ням-ням. Возвращение любимых. Гарантия. Вход три рубля.

— Ошибаешься, — Техорский разлил водку по рюмкам. — Он не дает объявлений. Но все, кому надо, его знают. И помалкивают. Он работает на дому, без афиш и реклам.

— Хорошо, что моя не знает, — заметил Кропонтов, который до сих пор не мог поверить в чудесное избавление. — Иначе мне бы вот! — Кропонтов провел ладонью по горлу.

Совершаев, от выпитого взопревший, посмотрел на него с жалостью:

— Ничччему ты не научился, — молвил он горестно. — Напрасно я старался. Сведут тебя к какому-нибудь… надомнику. И станешь… кастрат кастратом. Что за мужик, которому не выпить? Это ж как без яиц, — он тупо уставился на скатерть, которую, ликуя, успел заляпать.

Техорский погрозил пальцем:

— Говорю вам! Этот колдун — настоящий. Он вернул в семью Красильникова. Его баба пришла, колдун ей говорит: поставлю скобку. Скобу такую, астральную, невидимую. И он вернется, и никуда от вас не уйдет. Правда, толку от него будет мало — сядет в углу и будет сидеть. И сам не будет знать, зачем с вами живет. Как предмет какой будет в доме — телевизор там, или шкафчик. Она говорит: пускай сидит. Ну, колдун сделал, как просили. И вот Красильников дома. В тот же вечер вернулся. Ходит тихий, налево не смотрит. Никуда не смотрит.

Конец ознакомительного фрагмента.