Правдивые и доподлинные записки о Мандельшпроте, найденные в фисгармонии бывого Пуськинского Дома настройщиком роялей Василиском Бурляевым. Charitas omnia kredit

Алексей Козлов

Сатирическое сочинение о неизвестном гении, прозябающем на дне общества и погибающем в конце концов, дабы воссиять в 90-е годы благодаря величественному фонду Сороса.

24 мая 1932 г.

Отсутствие в юности жизненного трамплина хотя и лелеет нашу честность, но мало способствует нашим успехам. Мой отец, будь он чуть порасторопнее в былые времена, мог бы лучше позаботиться о будущем любимого сына, а не тратить свои силы на каждодневные разрушительные возлияния, так подрубившие его крепкое здоровье. Моя мама, спуская свои фамильные безделушки на образ жизни, который также с большим трудом можно назвать здоровым, могла бы хоть на несколько секунд представить себе завтрашний день своего сына и опустить виноватые глаза. Все, все растрачено, разбито, опустошено. Нет, я не осуждаю их, хотя и лишние комплименты считаю неуместными. Я не осуждаю их, ибо человек, увидевший будущее, случись такая возможность, может быть, вообще потерял бы человеческий облик, зная о своем уделе.

Это, в конце концов, не просто антропософия. Это просто измена. И других слов для обозначения этого нет. Измена — она и есть измена. Муж изменяет жене, солдат — родине, учёный — науке. Нет такого человека, который никогда и никому бы не изменял. Возьми любого святого и надави ему на нос, что из святого потечёт? Правильно — одна измена! Плохо ли это? С одной стороны — очень плохо! В самом деле, видели ли вы когда-нибудь хоть самую завалященькую родину, которой нравится, что ей изменяют, в особенности, изменяет такая ничтожная вошь, как солдат. Этот солдат, вместо того, чтобы тихо погибнуть, бегает от своей ненаглядной родины и не слушается её команд! Итак, солдат вместо того, чтобы погибнуть и дать своим подвигом пример другим солдатам, жрёт в плену сосиски, удивляясь их первородному вкусу, а верные долгу сыны родины питаются доброхотными даяниями, всякой саранчой, показывая всем совершенно обратный пример и небу — голую задницу! Это очень плохо. С другой стороны — это хорошо! Измена диалектична. Она не даёт возможности никому и никогда зазнаваться, ибо на то в пруду щука, чтобы карась в поле не дремал. Настают времена, когда миллиграмм чести будет куплен ценой пудов предательства. Скоро никто этому и не удивится!

Золотые ворота

Путник под терньями, кто ты-

Кто ты, усталый в пути-

Мост Золотые Ворота

Гордой стопой перейди.

Даруй им хлеб и улыбку,

Даруй им свет и добро.

И золотистую рыбку

Тихо пусти в серебро.

Немецкий бойскаут

Мир раздвигает свои берега

От высших сфер до ручья,

Когда ступает твоя нога

Там, где не ступала ничья.

Все эти скалы и этот песок

Ты должен запомнить успеть,

Когда подошва вминает цветок

В холодную дикую твердь.

Люди уходят за годом год.

Вспомни тогда о них,

Когда Господь тебя призовет

Первым в ряду других.

Мир раздвигает свои берега

От высших сфер до ручья,

Когда ступает твоя нога

Там, где не ступала ничья.

Кланяйся святому, сынок, кланяйся!

За считанные часы вырос Мандельшпрот и в школу пошел. Сущей дылдой стал Мандельшпрот. Каланча, сущая каланча. Фасция на юру. В школе Мандельшпрот стишки не писал, а больше за трепетными девочками субтильного возраста созревания бегал, дружбу предлагал, сатанински ржал, пукал и дрался на переменах милицейской дубинкой N 6. Королевский олень. Рогоносец. Больше никаких сведений, заслуживающих доверия общественности и внимания простых граждан, об отроческих годах Мандельшпрота не сохранилось. А жаль. Вот смеху бы было. Уписиться можно было бы от смеху. Честное слово, господа! Честное слово! Я тоже хотел быть молодым. Быстро. Где мое танго шпагатом? А!

Миггодвек

Господь сияет в небесах,

Олени шествуют в лесах,

Пасутся гуси на лугу,

Вороны прыгают в снегу.

Но тотчас умерли мечты

В тот миг, когда родился ты.

При виде жалкого раба

Шуту и арлекину

Неблагодарная судьба

Показывает спину.

Господь поблек твой и зачах,

Олень укрыт в густых кустах

И онемели гуси вдруг,

Ворон заслышав кар и стук.

И значит — умерли мечты

В тот час, когда родился ты.

Ты вверх стремился и страдал,

Не став никем, ты чем-то стал.

Рожденный для великих дел,

Ты стать великим не сумел.

Погребены твои мечты

Тем днем, когда родился ты.

Пусть убаюкает тебя

В раю качание стебля,

И охраняет твой покой

В широком поле дуб седой.

И знай: к забвенью присужден

Тот век, которым ты рожден.

Олень качает головой,

Ель распахнулась над совой

Зеленым сумрачным шатром,

И ты идешь в зеленый дом,

Забыв помедлить у черты

В тот миг, когда вступаешь ты.

География

На Севере айсберг в торосах застыл,

На Западе лошади — в дроке,

На Юге в болоте сидит крокодил,

А башня стоит на Востоке.

Без стрелок часы не умеют ходить,

Без солнца недвижна планета,

Лечу я быстрее пчелы, может быть,

Летящей со скоростью света.

В пустыне в норе затаился сурок,

В Гренландии долгая ночь.

Вот так я мечтаю, и только звонок,

И только один дребезжащий звонок,

И только ужасный звонок на урок

Мечты мои гонит прочь.

Гренландия где? Где сияющий Нил?

Стигматы и крылья Дедала?

Увы, но не нильский большой крокодил

В дневник мой поставил два балла!

Том из Бедлама

Пока наша мама волнуема ветром,

На кухне творит без конца,

Давайте упрямо натягивать гетры

И Том из Бедлама

Придёт с Того Света,

И вспомнится всё до конца.

Том из Бедлама,

Чей сундук,

На коем, крепко сбитом,

Достав еду, расселся вдруг

Ты с самым важным видом?

Том из Бедлама,

Важный вид

Ценней любой индейки.

Им обладая,

Будешь сыт,

Начнешь ходить в шубейке.

Том из Бедлама,

Ты бедняк!

Одни глаза и мощи!

До самой смерти будешь так

Смешить кухарок тощих.

Пускай пуста, легка сума,

Издревле знают боги,

Приятнее сойти с ума,

Чем с правильной дороги.

Том из Бедлама,

Что приник

Ты вдруг к шипящим кружкам-

И не показывай язык

Прохожим побирушкам.

В земле за городской чертой

Давно зарыта яма,

В которой поселился мой,

Мой Томми из Бедлама.