Ненаучный подход

Алексей Келин, 2021

Бывший рыцарь наотрез отказался от своего прошлого и расследует убийства. Его напарница, эксперт-некромант, готовится к защите диссертации и получает необычное предложение о работе. Смерть криминального авторитета оказывается деталью сложнейшей интриги. Интересы владык мира, великих колдунов и больших боссов сплетаются в тугой узел. В таком водовороте непросто сохранить здравый рассудок и голову на плечах. Но самое главное – напарникам нужно найти преступника.

Глава 2. Камердинер

Ближе к вечеру в кабинете шефа следственного управления Виктор отчитывался, даже не пытаясь изобразить оптимизм:

— Всей пользы со свидетеля — сможет опознать поджигателей. Да и то не факт. Ночь, дождь, дом полыхает, парнишку от страха колотит. Много ли он там разглядел? К художнику я его отправил, сами смотрите, — Виктор выложил перед начальником несколько листов, — это не портреты подозреваемых, а герои страшной сказки. Приметы — три полевика, один охранник, один образованный человек. Лирическая зарисовка, а не розыскной лист.

Полковник Силин, прозванный Горностаем, крутанул в пальцах карандаш, посмотрел на рисунки и чуть скривился.

— Что твой парень знает о делах Ивана?

— Тут все еще хуже. Мальчишка вырос в Перевальске, на границе. Сирота, у контрабандистов кормился на должности принеси-подай-пошел вон. К Ивану прибился без году неделя, понадобился воротиле пацан на побегушках, вот и пригрел.

— М-да… Снова-заново, — мрачно подытожил Горностай. — Ладно. Завтра мне на стол план расследования убийства криминального авторитета Ивана Шкипера. Мальчишку пристрой, что ли, в монастырский приют. Пусть под рукой будет. И что ты по покойному бандюге убиваешься, как по родному?

— Шеф, вы же знаете, сколько сил я потратил на его разработку. Совсем немного опоздал с арестом. А теперь все, что остается, — материалы расследования на могилке сжечь, пусть мерзавцу на том свете икнется. Тут не то что убиваться начнешь, тут волком взвоешь!

— Ну, это ты загнул, — успокоил Виктора Горностай. — Побереги, в хозяйстве пригодятся. Хотя жаль, хотел я князю об успехах доложить, он контрабандистами и персонально расследованием по Ивану предметно интересовался. Да не судьба пока. Идеи есть?

— Так точно, — деловито сказал Виктор. — Первая и основная версия — конкурентная борьба. Многие хотят поставлять в Империю магическую мелочевку. Пожалуй, самое прибыльное дело, хоть и опасное до предела. Иван был, если можно так выразиться, королем контрабанды, самой крупной рыбой по эту сторону перевала. Надо посмотреть, кому хотелось об его трон задницу погреть. Вторая версия — он кому-то перешел дорогу, торгуя артефактами в Империи. Здесь будет сложнее, возможно, убийцы уже едят сосиски в Гарце.

Горностай усмехнулся.

— Пообтесался ты, я смотрю. Раньше как по писаному говорил, а теперь научился жопу хотя бы «задницей» называть.

Виктор нейтрально хмыкнул. Последние полгода он старательно избавлялся от проявлений своего благородного происхождения и дворянского воспитания. Выходит, не зря старался.

— Расту над собой, шеф, — отшутился следователь вслух и продолжил серьезнее: — О делах Ивана известно достаточно. Знал он тайную тропку через горы — лошадь не пройдет, но мешок на себе протащить можно. Его люди возили имперцам артефакты, до недавнего времени запрещенные. Да и сейчас Император разрешил далеко не всё, так что прибыли остаются баснословными.

Солидных конкурентов у него не осталось, шушера одна. Хромого Берта, последнего серьезного противника, он полгода назад лично зарезал, на этом деле я его и хотел раскрутить, доказательств хватает. Вряд ли оставшиеся могли так организовать его убийство. Пальнуть в глухом переулке, нож воткнуть — это их уровень. Проверим, понятное дело, но думаю я, тут старался кто-то посерьезнее. Так что нужно пройтись по тем дорожкам, где он магические штучки добывал. Ну и зайти со стороны полевиков. Не каждый день мирные огородники жгут живьем криминальных воротил. Вдруг да Шкипер чем насолил Межевью?

— Ишь, разбежался, — оборвал его полковник. — Шушера, не шушера, а нанять полевиков мог кто угодно. Образованным человеком твой бродяжка назовет любого, кто не валяется в канаве. У тебя на банду Шкипера материалов, насколько я помню, несколько пухлых папок набралось? И ордеров на арест целая стопка? Вымогательство, торговля краденым, убийства?

— Большая часть ордеров уже исполнена.

— Вот эту линию и отработай. В покупке амулетов никакого криминала нет, пока их не несут через границу. Зато остальные художества подельников Шкипера насквозь незаконны, их-то и надо вымести поганой метлой. После зачистки кто-нибудь непременно попробует возобновить дело, к гадалке не ходи, но об этом мы подумаем позже. Ясно? И магов не трожь, хватит того, что пришлось перед Штутгартом после суда извиняться. Радуйся, что он куда-то запропал, а не пошел на тебя жаловаться за выбитые зубы.

— Так точно, — кивнул Виктор. Он мог бы добавить: «а еще без разрешения князя трогать магов боязно», но не стал нарываться. У добродушия начальника есть границы. Да и князь Федор — не Николай. Прежний владыка Гнездовска делами стражи почти не интересовался, зато его преемник желал знать и контролировать почти все, что происходит на его земле. Федор вполне оправданно заслужил уважительное прозвище: «справный хозяин», а еще — досадливый шепоток: «в каждой бочке затычка».

Федор Николаевич стал владыкой Гнездовска чуть больше года назад.

В начале прошлой осени в разгар приема князь Николай схватился за сердце, побелел и завалился набок. Лучшие медики боролись за жизнь князя несколько суток и каким-то невероятным чудом сумели спасти. Он сохранил разум, но тело почти мгновенно одряхлело — Николай очень быстро уставал и проваливался в старческую дрему, теряя нить разговора.

Вскоре Николай официально отрекся в пользу сына, понимая, что так будет лучше для всех.

По традиции, чуя приближение смерти, Гнездовские князья принимали монашество, но старый Николай наотрез отказался смывать грехи. Ходили слухи, что князь заявил: «Чистеньким не был — таким и помру, пусть судят за все разом» и со всеми почестями выставил епископа за дверь.

Новому князю не пришлось вникать в дела. По многим вопросам он всего лишь получил право итоговой подписи — Федор Николаевич давно уже курировал торговлю княжества. Как сказал кто-то из великих: «деньги правят миром». Федор правил деньгами Гнездовска.

Говорят, выслушав панический доклад главы гильдий о том, что имперцы без мыла лезут на заозерский рынок, князь хмыкнул: «не можешь пресечь — возглавь». Может, и врали — но вскоре Империя и Гнездовское княжество подписали двустороннее соглашение о реконструкции и расширении пути через горный перевал.

Еще поговаривали, что перед этим эпохальным событием князь долго беседовал с местными полевиками, непревзойденными огородниками (и не совсем людьми) из местечка Межевье, разделенного между Гнездовском, Кошицем и Альградом. И вроде бы стороны расстались вполне довольные друг другом.

Работы на перевале начали на удивление быстро и вели с использованием всех достижений имперской науки и возможностей магов. Князь Федор привлек ведущие колдовские корпорации к разработке и реализации проекта, имперцы отправили своих инженеров, финансирование лилось рекой — еще бы, грядущий товарооборот окупит все затраты. Виктор не был силен в экономике, но если тебя с младенчества готовят к управлению одним из самых крупных имперских баронств, ты можешь прикинуть примерные объемы доходности такого предприятия. Плюс-минус дневной переход, понятное дело.

Естественно, реконструкция перевала многим встала поперек горла. Поговаривали, что Империя теперь не просто экономически задавит Заозерье, но еще и проведет через горы войска и оккупирует сначала Гнездовск, а потом и остальные земли. И что Федор сошел с ума — сдавать родное княжество без боя, да еще и платить за это.

Виктор был уверен, что проход войск по перевалу — очевидный бред, перекрыть дорогу несложно. Он взялся бы сделать это с сотней бойцов — организовать оползень, поставить стрелков…

Ага, жди, позовут тебя Гнездовск от имперцев оборонять. В ножки поклонятся — спаси нас, великий рыцарь! Размечтался тут.

Экономическая война следователя интересовала мало, но даже он понимал, что дело это очень запутанное.

Князь Федор собирался торговать с имперцами не только дарами полянских огородов. Он планировал создать концессию для торговли магическими артефактами. В империи их не производят, зато в Гнездовске — целых три корпорации готовы поставлять амулеты от насморка, отпугиватели клопов, колдовские фонари и еще массу полезных для комфорта штучек. Сейчас этим занимаются контрабандисты вроде Шкипера, но если в дело войдет государственная организация, придется бандитам искать новый способ заработка. Не выдержат конкуренции.

Кто из магов займет в концессии ведущее положение, пока неясно. Колдуны из «Тамариска», «Короны» и «Хрустального шара» из кожи вон лезут, чтобы понравиться князю и выиграть необъявленный тендер.

Половина ученого совета Академии Дракенберга от идей князя Федора пришла в ужас. Анна Мальцева, колдунья-судмедэксперт, рассказывала Виктору, что самые мягкие слова в адрес алчных магов из корпораций были «кощунство» и «профанация высокого искусства».

«Гонор на хлеб не намажешь», — пожали плечами гнездовские магические воротилы и наперегонки бросились угождать князю Федору.

Практичный князь Гнездовска извлекал из интереса колдунов массу выгоды.

На этом фоне появление следователя с подозрениями о причастности магов к убийству какого-то бандита выглядело бы по меньшей мере неуместно. И черт бы с ней, с неуместностью — косые взгляды на воротник не липнут — так ведь работать не дадут. Ничего, была у Виктора пара мыслишек, как добраться до уважаемых магов.

Возможно, что шеф прав, и Шкипера сожгли бандиты — конкуренты. В любом случае след надо отработать.

В допросной, где Виктор оставил Винса, мальчишки не оказалась. Там следователь Жданович допрашивал мужика совершенно бандитского вида. Задержанный развалился на стуле и всем своим видом демонстрировал полное нежелание сотрудничать со следствием.

— Продолжишь запираться, — сказал ему Жданович, мельком глянув на взбешенного Виктора, — уйду. Я старенький уже, мне на кровищу и сопли любоваться неинтересно. Вот ему тебя оставлю, — и хитро кивнул на младшего коллегу.

Мужик подобрался и сел ровно. Досматривать спектакль Виктор не стал, захлопнул дверь и рыкнул на дежурного:

— Пацан где?

— В к-кабинете вашем, — опешил сержант. — Сами ж приказали, чтоб в-вежливо. Вот я и…

— Бардак, — выдохнул Виктор, взлетая обратно по лестнице на второй этаж.

Опасения следователя не оправдались. Мальчишка не сбежал, не попытался вскрыть сейф (все равно бесполезно) и не натворил никаких других пакостей.

Винс удобно устроился на полу и драил щеткой старые сапоги Виктора. Правый сапог уже блестел, как новенький, а левым мальчишка как раз занимался. Сосредоточенно закусил губу и мазал ваксой потертое голенище. На вешалке висел старый плащ, аккуратно расправленный и тоже отчищенный.

— Здрасьте, — вскочил Винс, — а я тут… Вот. Только масляное пятно с плаща не сумел вывести, стирать надо. Мыльца бы кусочек.

Виктор удивленно кашлянул.

— Ты где так научился?

Винс слегка смутился, шмыгнул носом и сознался, как в чем-то стыдном:

— Я раньше при школе в Перевальске жил, сторожу помогал. Он мне дядькой приходился. Добрый был, только пьяница. Учительствовал там, потом спился, погнали в сторожа… Ну вот. Я полы подметал, отмывал, чего велят. Сапоги школярам чистил, по грошику. Одежду зашивал, если, к примеру, подерется кто. Чтоб маменьки не заругались. А потом потонул дядька с пьяных шар, ну и меня взашей.

Винс вздохнул, сел на пол и продолжил чистить сапог. Получалось мастерски. Виктор был уверен, что такого блеска от старой обуви добиться невозможно — а поди ж ты!

— Ладно, заканчивай тут, — махнул рукой следователь, доставая из сейфа пакет с отобранными у Винса вещами, — и пойдем. Надо тебя до заката в монастырский приют определить. На вот, держи свое богатство.

Винс схватил пакет, глянул, на месте ли книжка, завернул обратно и засунул под рубаху.

— Спасибо, — удивленно протянул он, — я думал, не вернете так просто… — и тут же вскинулся: — Не надо меня в приют! Я взрослый уже!

— Сколько тебе лет, взрослый? — устало спросил Виктор, и добавил, не дожидаясь ответа: — Тебе там хорошо будет. Монашки добрые, накормят, к делу приставят.

— Пятнадцать мне, — соврал Винс, постаравшись посмотреть на следователя как можно честнее. И тут же широко распахнул глаза: — Во! Вы меня лучше на работу возьмите! Я чистить умею, шить, прибираться, полы мыть…

Виктор усмехнулся.

— И сапоги у вас завсегда блестеть будут… — закончил Винс, глядя в пол.

В возгласе «не надо в приют!» Виктор уловил что-то смутно знакомое, но не стал пытаться вспомнить, что именно.

Вместо этого с недоверием смерил Винса взглядом.

— Ну, тринадцать, — шмыгнул носом мальчишка. — Будет. В мае. Зато про сапоги я не врал! Сами посмотрите! А еще у вас шов на рукаве чуть разошелся, я б зашил. И платить мне много не надо! Можно и совсем немного…

Виктор молчал. Винс схватил сапог и еще быстрее заработал щеткой, доводя голенище до идеального блеска.

«Он мне не всё рассказал, — думал тем временем следователь. — Едва ли врал, но о чем-то умолчал, а что-то не вспомнил. Мальчишка — единственная ниточка к убийцам Ивана, и, скорее всего, они попытаются эту ниточку оборвать. Лучше в этот момент рядом с ним буду я, а не монашки. Что, бывший рыцарь, станешь втираться в доверие к ребенку, чтобы раскрутить поганое дело? Почему нет? Со мной, опять же, у него шансов выжить намного больше. А воровать у меня все равно нечего».

— Ладно, — кивнул Виктор обалдевшему от счастья Винсу. Найму тебя на неделю. Посмотрим, на что годишься. Но учти — будешь врать, вылетишь мгновенно.

— Я не подведу, вашбродь. Честно! Все в ажуре будет, зуб даю!

Виктор едва заметно поморщился.

— Пойдем, камердинер. Ливрею цветов Бергена я тебе не обещаю, но отмыть и переодеть тебя необходимо.

Про «камердинера» и «ливрею» Винс не понял, но переспрашивать на радостях не стал. Потом разберется. Главное — не погнали его!