Тёмные отражения

Алексей Калугин, 1999

Студенты – философы вопреки общепринятым представителями совсем не потерянные люди. Пример Павла Гардина, лишившегося в Мире сна собственного тела и стремящиеся во что бы то ни стало заново обрести бренную оболочку, свидтельствуют совсем об обратном. Уникальная способность Павла разгадывать вычурную вязь древнего магического фолианта, подкрепленная его изобретательностью и решительностью, делает его главной ударной волной ударной силой арлаков – рыцарей добра.

Глава 7

Внепроглядной темноте парковых аллей, не освещенных ни единым фонарем, Матфеев передвигался быстро и уверенно, подобно ночному зверю, обладающему способностью видеть во мраке. Павел же то и дело спотыкался о неровности грунта и вылезающие из земли корни. Если бы не страхующая крепкая рука Матфеева, он давно бы уже растянулся на устилающем дорожку гравии.

Павел был настолько ошеломлен и подавлен ужасной смертью своего двойника, которая произошла буквально у него на глазах, что слепо следовал за Матфеевым, не задумываясь, куда тот его ведет.

Вскоре поскрипывание гравия под ногами сменилось глухим стуком матфеевских каблуков и шлепаньем голых пяток Павла по каменным плитам.

— Осторожно, ступени, — предупредил Матфеев.

Павел протянул руку в сторону и почувствовал под пальцами неровные бока грубо отесанных булыжников, сложенных в стену.

— Куда мы идем? — поинтересовался он наконец.

— Скоро уже будем на месте, — ответил Матфеев, явно не имея никакого желания вступать в длительные переговоры.

Длинная крутая лестница, закончившись, влилась в узкий неосвещенный коридор.

Павел по-прежнему шел, придерживаясь рукой за стену. Внезапно пальцы его зацепились за что-то металлическое, холодное. Раздался страшный грохот, как будто на пол высыпался мешок пустых консервных банок.

— Уберите руки, — раздраженно произнес Матфеев. — Иначе вы все здесь перебьете.

«Что все?» — хотел было спросить Павел, но, решив, что Матфеев все равно ничего не ответит, счел за лучшее промолчать. Руку тем не менее он опустил.

Теперь, когда Павел не знал расстояния до стены, ему начало казаться, что стены сходятся все ближе и ближе и вот-вот сдавят ему плечи, сожмут, расплющат своей холодной, каменной массой. Голову он непроизвольно старался втянуть поглубже в плечи, боясь зацепить затылком опускающийся, как ему казалось, все ниже потолок.

Едва слышно скрипнула открывшаяся дверь, и Матфеев ввел Павла в огромный зал, освещенный яркими рыжими отсветами пламени, пылающего в глубоком, кажущемся бездонном, камине. Возможно, это был тот самый зал, через который Павел уже проходил с Шайхой, когда они спасались от центурионов, только стол в этот раз был пустым, если не считать большого витого канделябра с горящими в нем свечами.

— Присаживайтесь, отдыхайте, — Матфеев указал на большое, широкое кресло с наброшенной на него рыжей пятнистой шкурой неизветного Павлу животного.

Сам он подошел к камину и надавил на кнопку, спрятанную под полкой. Один из камней стенной кладки беззвучно провалился вниз, а на его месте появилась бронированная дверь сейфа, снабженная добрым десятком различных хитроумных запоров. Матфеев убрал книгу Глумза в сейф и, нажав еще раз на потайную кнопку, восстановил монолитную целостность стены.

— Ну вот, — с явным облегчением произнес он, опускаясь в кресло напротив Павла. — Теперь мы наконец-то можем спокойно поговорить. Здесь нам никто не помешает.

Он вольготно раскинулся в кресле, положил ногу на ногу и свесил руки через подлокотники.

— Где мы находимся? — спросил Павел.

— Теперь уже в Мире сна, — ответил Матфеев. — Конкретно — на территории, носящей название Катнар, в замке герцога Кайры ди Катнара.

— А где же хозяин? — с любопытством оглядываясь по сторонам, поинтересовался Павел.

Не меняя своего положения в кресле, Матфеев изящно склонил голову так, что стало ясно, что именно он и является хозяином замка.

— Значит, Матфей Матфеевич Матфеев — это псевдоним, — усмехнулся Павел.

Герцог ди Катнар слегка повел кистями рук.

— Мне показалось, что так вам будет проще общаться со мной.

— Как же мне называть вас теперь? «Ваша милость» или «Ваше превосходительство»? — Губы Павла сложились в саркастическую ухмылку. — Подскажите, а то я не силен в придворном этикете.

— Не ерничайте, Павел, — поморщился ди Катнар. — Вам это совершенно не идет. Называйте меня так, как вам удобно. Можете даже по-прежнему звать меня Матфеевым.

— Хорошо, герцог, — кивнул Павел. — С организационными вопросами закончили. Расскажите, кто был тот человек, попавший под машину?

Ди Катнар весь подобрался, поза его стала более жесткой, напряженной.

— В некотором смысле это были вы, Гардин, — сказал герцог. — Если быть точнее — ваша плотная оболочка, которой завладел кто-то чужой, в то время, когда мы с вами находились в Зоне терминатора.

Павел растерянно похлопал себя ладонью по груди.

— А чье же это тело? — спросил он.

— Ваше, — ответил ди Катнар. — Но это тонкое тело, которое в Реальном мире без плотной оболочки не может существовать длительное время.

— Я вам не верю, — решительно заявил Павел. — Я ощущаю свое тело, как и всегда. Я вижу его. — Павел повертел перед глазами растопыренной пятерней. — Если я суну руку в огонь, он обожжет меня.

— Потому что вы находитесь в Мире сна, — сказал герцог. — Где тонкое тело также является реальностью, хотя и не обладает некоторыми свойствами одетого в плотную оболочку тела.

— Я не верю вам! — повторил Павел с вызовом.

— Шайха! — крикнул ди Катнар.

Дверь — другая, не та, через которую они вошли, — открылась, и в зале появился уже знакомый Павлу слуга герцога.

— Принеси нам зеркало, — приказал ди Катнар.

Шайха вышел и вернулся буквально через минуту, держа перед собой круглое зеркало, заключенное в витую бронзовую раму. Он встал напротив Павла, так что тому стали видны отраженные в зеркале языки пламени в камине, край мраморной каминной полки с разбросанными по ней мелкими безделушками и пустое кресло с наброшенной на него пятнистой шкурой неизвестного животного.

Павел протянул руку и уперся пальцами в холодное стекло, в невидимую преграду, за которой находилась точно такая же комната, в которой только не было его самого.

Ди Катнар сделал знак, и Шайха, унося зеркало, вышел из зала.

— Тонкое тело не отражается в зеркале, — сказал герцог.

Павел удивленно, будто в первый раз, рассматривал свои пальцы.

— Теперь вы мне верите? — спросил ди Катнар.

Павел поднял на герцога невидящий взгляд.

— Сколько мне осталось жить? — сдавленным голосом произнес он.

— В Реальном мире — не более трех суток, — ответил ди Катнар. — В Мире сна время вашей жизни будет соответствовать продолжительности жизни обычного человека. Я хочу заключить с вами договор: вы поможете мне прочитать книгу Глумза, а я найду для вас новую оболочку, не хуже прежней.

Павел безразлично пожал плечами.

— Выбора вы мне все равно не оставили.

— Клянусь вам, я здесь совершенно ни при чем, — герцог приложил правую руку к груди. — Я всего лишь хотел купить у вас книгу. А вот Глор привык действовать силой и нахрапом — это его стиль.

— Что же это за проклятая книга? — с какой-то отчаянной обреченностью воскликнул Павел. — Ради чего вы все за ней гоняетесь?

— Книга «К истории зеркал», — начал рассказывать ди Катнар, — была написана гениальным ученым, мастером искусства зеркал, Гельфульдом Глумзом, погибшим несколько лет назад…

— Я видел Глумза прошлой ночью, — перебил Павел.

— Это невозможно, — покачал головой ди Катнар.

— Я видел Глумза и говорил с ним. Он… — Павел осекся, решив, что лучше пока помолчать, не выкладывать то немногое, что ему известно, а послушать, что нового расскажет ди Катнар.

— После смерти Глумза сохранилось только два экземпляра книги, — продолжал герцог. — Один из них принадлежит мне, другой до недавнего времени находился в Вавилонской библиотеке. Это удивительное, уникальное в своем роде книгохранилище, в котором можно встретить редчайшие экземпляры книг, манускриптов и рукописей, но практически невозможно найти то, что тебе нужно в данный момент. Каким-то пока неизвестным мне образом книга Глумза, хранившаяся в Вавилонской библиотеке, оказалась в вашем мире.

Павел вспомнил, что Глумз тоже упоминал о двух книгах: одну он отдал в Вавилонскую библиотеку, другую подарил своему другу. Имя, названное Глумзом, Павел не запомнил, но был уверен, что это не имя герцога ди Катнара. То было короче и звучало мягче.

— Как вам стало известно об исчезновении книги из библиотеки? — спросил Павел.

— Ее название пропало из библиотечного каталога, — ответил ди Катнар.

— Выходит, что тот, кто следит за каталогом, знал где стоит книга?

— Каталог не ведет никто. Он просто существует. И если название исчезает, можно с уверенностью утверждать, что и самой книги в библиотеке больше нет.

Стараясь как-то оценить услышанное, Павел задумчиво постучал пальцами по подлокотнику кресла.

— Я ровным счетом ничего не понял, — сказал он. — Но уже и ничему не удивляюсь.

Ди Катнар едва заметно улыбнулся.

— Привыкайте, — сказал он. — Это Мир сна.

— Мой мир мне нравится больше, — с мрачной тоской произнес Павел.

— Может, вам это только кажется?

Подождав немного и не получив ответа, герцог продолжал:

— Обнаружив, что книга Глумза исчезла из библиотеки, я бросился на поиски и в результате нашел ее у вас. Но Глоры, похоже, следили за каждым моим шагом или же сами каким-то образом вышли на вас. Все монстры, пытавшиеся украсть у вас книгу, центурионы и дух, похитивший ваше тело, — все они прислужники Глоров. Хотелось бы надеяться, что Глорам неизвестно о вашей способности читать тайнопись Глумза, иначе они устроят на вас настоящую охоту.

— Кто такие эти Глоры?

— Двое родственников: Хан Глор Двенадцатый и его племяник — Кит Глор. Все поколения Глоров, существовавшие на протяжении долгой истории Мира сна, отличались паталогической воинственностью, направленной на сопредельные с их Империей территории, и стремлением к всевластию. Но Мир сна устроен так, что все составляющие его части связаны между собой только через Вавилон, гигантский мегаполис, что-то вроде столицы нашего мира. Именно это обстоятельство являлось и является до сих пор для Глоров сдерживающим фактором. Воевать с Вавилоном — безумие, все равно, что объявить войну одновременно всему миру, а пробиться в соседние земли через Границу, да еще с целой армией, — задача непростая. Глоры всех поколений держали у себя на службе магов и колдунов, чернокнижников и психотехников, главной и единственной задачей которых был поиск способа разрушить Границу. И они достигли в этом некоторых успехов: Глор Шестой присоединил к своей Империи Страну фараонов, а Глору Десятому удалось проникнуть на территорию Тер. Впрочем, очень скоро ему пришлось оттуда уйти, однако проход через Границу остался, и Глоры до сих пор считают Тер частью своей Империи. Сейчас у власти в Империи стоит Хан Глор Двенадцатый. Но его племянник Кит Глор объявил себя единственным законным наследником имперской власти и заключил союз против дяди с фараоном Тахаретом Четвертым. Кто из них прав, сказать трудно: все Глоры приходили к власти в результате заговоров и убийств своих предшественников. Уже не первый раз пристрастие Глоров к войне выливается в войну между самими Глорами. Каждый из них знает о книге Глумза и надеется, что, заполучив ее, сможет свалить противника, а после этого, открыв Границу с сопредельными территориями, еще больше увеличит размеры и мощь своей Империи.

— А что же хотите от книги вы, герцог Кайра ди Катнар?

Ди Катнар поднялся из кресла и подошел к камину. Сняв темные очки, он положил их на полку и повернулся к Павлу. Его черные глаза под резко очерченными изгибами бровей поразили Павла своим необыкновенным блеском. Они были похожи на маленькие участки звездного неба в безлунную и безоблачную полночь.

— Я не собираюсь ни с кем воевать, — медленно произнес герцог. — На своей территории я имею все, что мне нужно. Но я не хочу, чтобы однажды в Катнар ворвались полчища Глоров и переделали здесь все на свой вкус и лад.

— А вы уверены, герцог, что людям в вашей стране нравится, как они живут?

— Идеального общества не существует. Но я знаю, что никто из жителей Катнара не захочет променять его на Империю Глоров.

— И как же книга поможет вам в борьбе с ненавистными Глорами?

— Я не смог прочесть книгу Глумза. Вы, должно быть, лучше меня осведомлены о ее возможностях.

— Я не успел прочитать ее до конца, — быстро ответил Павел. — А в том, что прочитал, не все понял.

— Это вполне естественно, — ничуть не удивился такому ответу ди Катнар. — Многих понятий, которыми оперирует Глумз, в Реальном мире просто не существует.

— В таком случае, может, вы просветите меня на этот счет? — спросил Павел.

— Вы еще не устали?

— Нет.

— Хорошо. — Ди Катнар приподнял руки и соединил кончики пальцев. — Два наших мира связаны друг с другом, как два сообщающихся сосуда, или, как говорят мастера искусства зеркал, являются зеркальными отражениями друг друга. Ни одно событие в любом из них не остается без ответа в другом. Только отражение, если продолжать пользоваться сравнением с зеркалами, рождается не в прямом, а в искривленном зеркале, поэтому предсказать, как повлияет событие в одном мире на жизнь в другом, можно лишь очень приблизительно, со значительной степенью погрешности.

— И какое же из двух зеркал кривое?

— Все зависит от того, с какой стороны смотреть. Глумз открыл законы, используя которые можно устранять погрешность на кривизну отражения. Это понятно?

— Да, но не понятно, каким образом с помощью этого можно управлять миром? И каким из миров?

— Как тем, так и другим. Миры разделены между собой областью полупроницаемости, так называемой Зоной терминатора.

— Это то место, где мы с вами встретились во второй раз? — уточнил Павел.

— Почему же только во второй? — немного лукаво улыбнулся ди Катнар. — И в первый тоже. Насколько мне известно, в Москве нет и никогда не было Чересседельного переулка, ни Малого, ни Большого.

— Во вторую нашу встречу я попал в Зону терминатора с помощью пространственной формулы Глумза, — попытался отстоять свое мнение Павел. — Но, когда я шел на встречу с вами, я ничего при этом не делал.

— Проход открыла моя визитная карточка, которую передал вам букинист. — Ди Катнар продемонстрировал Павлу знакомый кусочек плотной бумаги, зажатый между пальцами. — Ключом служит выписанный на ней узор.

— Выходит, и букинист…

— Нет-нет, — протестующе взмахнул рукой герцог. — Торговец книгами здесь совершенно ни при чем. Он самый обыкновенный житель Реального мира и просто выполнил мою просьбу, ни о чем не подозревая.

— А если бы он отдал карточку кому-то другому? — поинтересовался Павел.

— Ничего бы не произошло, — ответил герцог. — Карточка активировалась только в присутствии книги Глумза. Без нее она просто кусок картона.

— Сложно все это, — тяжело вздохнул Павел. — Ну хорошо, и что же происходит в Зоне терминатора?

— В Зоне терминатора возможно все. Там царят законы магии.

— Час от часу не легче, — обреченно всплеснул руками Павел. — Теперь еще и магия!

— Магия — такой же строгий свод законов и правил, как и любая другая точная наука. Овладеть ее азами так же просто, как научиться складывать и умножать, но достичь в ней вершин способны лишь единицы, гении, равные Гельфульду Глумзу.

— Впечатляет, — не смог удержаться от усмешки Павел. — Но мы еще не закончили с Зоной терминатора…

— В Зоне терминатора возможности магии возрастают тысячекратно. Из нее можно оказывать воздействие как на один мир, так и на другой. Предположим, мы хотим уничтожить Вавилон. Это окажется не по плечу и самому могучему магу, даже если способности его усилены Зоной терминатора. Но, зная правила Глумза, можно рассчитать и воспроизвести в Реальном мире какое-нибудь совершенно незначительное событие, отражением которого в Мире сна станет, к примеру, разрушительное землетрясение, стирающее Вавилон с лица земли.

— Перспектива, прямо скажем, устрашающая. — Павел покачал головой. — А не лучше ли, в таком случае, просто уничтожить книгу?

— Это не выход, — не согласился с ним ди Катнар. — То, что было открыто однажды, рано или поздно будет открыто снова кем-то другим. Я пока еще не знаю, как поступить с книгой. Для начала ее следует внимательно прочесть.

— А есть уже какие-нибудь примеры использования магии в мирных целях? — с напускной серьезностью поинтересовался Павел.

— Напрасно иронизируете, — ответил ему герцог. — С помощью магии у нас получилось многое из того, что не удалось вам.

— Например?

— Например, мы сумели остановить развитие огнестрельного оружия на уровне пулеметов, хотя чисто технически мы давно уже могли перейти к созданию пушек, ракет и тех же атомных бомб, с помощью которых вы пытаетесь сохранить мир.

— Ну, судя по вашим рассказам, у вас до полного мира тоже пока еще далеко…

Павел внезапно запнулся, почувствовав, как внутри него разливается холодная пустота безразличия. Все происходящее снова стало казаться ему затянувшимся бредовым сном. У него пропало желание спорить с ди Катнаром или расспрашивать его о чем бы то ни было.

— Вы рассказываете совершенно невероятные вещи. Понять не могу, почему я вам верю, — произнес он, только чтобы как-то подвести черту под разговором.

Герцог улыбнулся.

— Потому что вы прочитали книгу Глумза, — сказал он. — А это значит, что Мир сна реальнее и понятнее для вас, чем тот мир, в котором вы жили до сих пор.

Павел, скривив губы, неопределенно хмыкнул.

Герцог заметил перемену в настроении Павла, но приписал ее в первую очередь усталости и обрушившемуся на него потоку новой, непривычной, трудной для восприятия информации.

— Шайха! — снова позвал слугу герцог.

Шайха объявился мгновенно, будто ждал все это время за дверью.

— Проводи гостя в его комнату, — велел герцог. — Желаю вам приятного отдыха. — Он изящно и легко поклонился, прощаясь с Павлом.

Быстрый, великолепно исполненный кивок можно было по желанию расценить и как знак учтивости, и как едва прикрытую насмешку.

Следуя за Шайхой, Павел спускался все ниже по длинным лестничным переходам.

В комнате, куда они вошли, тоже горел камин. Невдалеке от него стояли небольшой круглый стол, пара кресел и с правой стороны от двери застеленная кровать. Удивило и не понравилось Павлу то, что в комнате отсутствовали окна. Уж не в подвал ли его завели?

— Это какой этаж? — спросил он у своего провожатого.

Шайха только отрицательно покачал головой.

— Тебе запрещено разговаривать со мной? — снова спросил Павел.

Шайха с ничего не выражающим лицом повторил свой жест, молча указал Павлу на постель и вышел из комнаты, аккуратно притворив за собой дверь.

Павел разделся и лег. Несмотря на усталость, ему не спалось — то ли сказывалось напряжение прошедшего дня, то ли тонкому телу вообще не требовался сон?

Только сейчас, лежа в постели, он с полной ясностью осознал, что с ним произошло исключительное, не похожее ни на что, выходящее за всякие рамки реальности и здравого смысла событие. Вереница сменяющихся с калейдоскопической быстротой действий захватила его, повлекла за собой, не давая ни секунды времени для того, чтобы осмотреться, задуматься, попытаться осмыслить происходящее. Впрочем скорее всего это к лучшему: будь у него время и возможность анализировать происходящее с точки зрения здравого смысла, он пришел бы к выводу, что, повредившись в рассудке, страдает навязчивым бредом с галлюцинациями.

Что теперь делать?

Если верить Матфееву, то, лишившись плотной оболочки, в Реальном мире он обречен на скорую гибель. Если верить Матфееву… А, собственно, почему он должен ему верить? Кто он такой: Матфеев Матфей Матфеевич, герцог Кайра ди Катнар, кто еще — Фантомас?

Матфееву нужен человек, который сможет прочесть книгу Глумза. Павел обладает такими способностями. Откуда они у него — вопрос открытый. Но согласился бы он сотрудничать с Матфеевым, если бы роковое стечение обстоятельств не вынудило его перебраться из Реального мира в Мир сна, где единственными людьми, которых он знает, являются Матфеев, называющий себя также герцогом ди Катнаром, и его молчаливый слуга? Почему бы не предположить, что все происшедшие события были подстроены Матфеевым, решившим убить одним выстрелом двух зайцев: заполучить сразу и книгу, и переводчика к ней? Сначала он просто для того, чтобы запугать Павла, организовал ряд неудавшихся попыток похищения книги и нападение центурионов, а под конец, подстроив гибель двойника, заполучил Павла вместе с книгой, лишив к тому же всякой возможности к сопротивлению…

Одна половина тела погибла, попав под машину, другая — продолжает жить и здравствовать — шизофрения какая-то!..

Почему герцог настойчиво убеждал его, что Глумз умер, когда он сам видел Глумза, разговаривал с ним?..

И с книгой, с ее якобы неограниченными возможностями, тоже далеко не все ясно…

Сколько времени собираются держать его здесь, в этой комнате без окон, похожей на склеп? Может, его здесь еще и заперли?..

Осененный внезапной догадкой, Павел вскочил с кровати и, подбежав к двери, дернул ее. Дверь была заперта!

Ну вот, наконец-то, все встало на свои места! На ночь под замок в комнату без окон сажают пленников, а не гостей!

— Ну, что ж, — тихо произнес Павел. — Я и до встречи с герцогом подозревал, что до конца можно верить только самому себе.