Мятеж обреченных

Алексей Калугин, 1999

Ночные кошмары, галлюцинации, раздвоение личности совсем не обязательно заканчиваются смирительной рубашкой. Иногда это начало карьеры галактического агента-наблюдателя. Именно таким агентом на планете Айвель-5, где произошел прорыл в нашу Вселенную смертоносной запредельной реальности, пришлось, и не по своей воле, стать Андрею Макееву, рядовому ученому-биологу, самым грозным оружием в руках которого до той поры был скальпель.

Глава 3

День лояльности

К чему Андрей никак не мог привыкнуть, так это к пронзительному, дребезжащему звонку, раздающемуся каждый день ровно в восемь утра в спальном помещении казармы. Кто уж там придумал именно таким образом поднимать по утрам солдат на ноги и какими мотивами он при этом руководствовался, наверное, уже никто никогда не узнает. Но истошное дребезжание безумного звонка, две большие чашки которого висели в конце прохода между рядами двухъярусных кроватей, врывающееся в самый сладкий предутренний сон и превращающее прекрасные грезы в месиво кровавых потрохов, вывернутых наружу увлеченным своим делом патологоанатомом, могло успешно и благополучно испортить настроение на весь последующий день. Буквально на третьи сутки пребывания в части у Андрея выработалась привычка просыпаться за несколько минут до подъема и, лежа с закрытыми глазами под колючим шерстяным одеялом, ожидать звонка и той неизбежной суеты, которая возникнет в казарме следом за ним. Хотя, вполне возможно, что это была привычка не самого Андрея, который никогда прежде не мог проснуться в точно заданное время, а Дейла, у которого звонок утренней побудки тоже вызывал состояние повышенной нервозности.

Приоткрыв глаза, Андрей посмотрел на часы и убедился, что до подъема осталось ровно одиннадцать минут.

Казарма еще спала, хотя в окна с восточной стороны уже проскальзывали первые лучи показавшегося из-за здания штаба большого оранжево-красного Борха-1. Окна были настежь распахнуты, но все равно с ночи в казарме стоял тяжелый дух. С левого края верхнего яруса коек доносился раскатистый храп Шагадди. Внизу, возле телемонитора о чем-то перешептывались трое солдат. Голоса их звучали так тихо, что Андрей не мог их узнать. На широком табурете, стоящем в проходе между коек, сидел, позевывывая, не спавший почти всю ночь дежурный по роте.

Лежа на спине и глядя на то, как ползают по потолку казармы большие серые жуки, похожие на тараканов, Андрей пытался сложить воедино обрывки сна, который он видел незадолго до пробуждения. Ему снилось, что он идет по утреннему лесу. Широкие полосы лучей Борха-2, пробившиеся сквозь густой полог листвы, касаются травы. В лучах света кружат, переливаясь и все время меняя цвет, какие-то незнакомые Андрею насекомые с прозрачными радужными крыльями. Сделав два шага навстречу свету, он наклонился, чтобы сорвать цветок. На тонком стебельке сидят два узких листка и соцветие из шести пурпурных лепестков, каждый из которых был похож на стилизованное изображение сердца, вырезанное из воздушного шелка. А потом…

— Рота, подъем!!! — во все горло ошалело завопил дежурный по роте.

Вторя ему, ударил по барабанным перепонкам пронзительный дребезжащий звон.

Одновременно с разных сторон в адрес дневального раздалось несколько цветистых проклятий. Но все их перекрыл могучий вопль Шагадди:

— Выключи звонок, придурок!

Дабы подтвердить слова делом, он еще и запустил в дежурного чьим-то подвернувшимся под руку сапогом.

Благополучно увернувшись от сапога, дежурный все же счел за лучшее выключить звонок.

Теперь казарму наполняли крики, ругань, скрип коечных пружин да хлопки голых пяток по пластиковому настилу пола.

Солдаты из нового пополнения торопливо натягивали на себя форму. Те же, кто спал на своих койках уже не первый год, все еще лениво потягивались. А те из них, кто все же соизволил спуститься с верхнего яруса коек, топали в умывальник как были — в трусах и майках.

— Рота, смирно! — заорал от входа дежурный.

Крики и шум на мгновение стихли.

— Вольно.

По проходу между рядами коек быстро прошел майор Прист, бросив на ходу:

— Через пять минут общее построение.

Командир роты скрылся в своей комнате, а в казарме завертелась еще большая неразбериха, чем была до его прихода. Два встречных потока — в умывальник и обратно — сталкивались где-то на середине центрального прохода, превращаясь в водоворот, затягивающий в себя все, что попадало в сферу его влияния: сапоги, армейские куртки, листы старых газет, куски серого солдатского мыла, щетки для обуви, табуреты и самих бойцов, как одетых, так и все еще полуголых. Казалось, из воцарившегося в казарме хаоса не может быть создано ничего упорядоченного. Тем более за пять минут. Но, как ни странно, ровно через пять минут рота стояла в центральном проходе, выстроившись в три шеренги, а в казарме царил если и не идеальный, то вполне удовлетворительный порядок.

Выйдя на середину прохода, майор Прист довольным взглядом окинул своих бравых солдат.

— Майор! Разведрота танкового батальона «Кейзи» на утреннюю поверку построена! — вытянувшись в струнку, доложил командиру роты дежурный.

Взгляд внимательных глаз майора Приста еще раз быстро прошелся по первой шеренге бойцов, скользя с правого фланга на левый.

— Поздравляю вас с Днем Лояльности, бойцы! — рявкнул майор.

— Да здравствует Пирамида! — грянула в ответ рота.

— Рекины драные, — едва слышно прошипел не разжимая губ стоявший в строю слева от Андрея рядовой Гроптик. — Наверное, это рефлекс. Каждый раз, когда наступает очередной День Лояльности, у меня начинаются спазмы внизу живота.

— Не дрейфь, Гроп, — в той же манере ответил ему Андрей. — Не в первый раз — прорвемся.

— Сегодня у меня дурное предчувствие, — прошипел Гроптик. — Всю ночь снились кошмары. Будто я еду на мотоцикле, а за мной несется стая рекинов. У всех пена изо рта падает — не иначе как бешеные…

Поймав на себе недовольный взгляд командира роты, Гроптик умолк, не закончив своей истории о бешеных рекинах.

— Рекины тебе снятся потому, что Лысый все время у тебя в ногах спит, — едва слышно ответил Гроптику стоявший позади него рядовой Лантер.

Услышав имя Лысого, Андрей машинально посмотрел вниз. Лысый, как всегда, крутился под ногами Гроптика. Приблудный рекин, прижившийся в казарме разведроты примерно года полтора назад, отличался от большинства своих сородичей покладистым и незлобивым нравом, за что пользовался ответной любовью как солдат, так и командира роты. Однако совершенно особые отношения сложились у ротного рекина с рядовым Гроптиком, который постоянно баловал Лысого, таская ему из столовой всевозможные вкусности и даже позволяя спать на своей койке.

— От завтрака никто отказываться не собирается? — с демонстративно серьезным видом осведомился майор Прист.

С разных концов строя раздались сдавленные смешки. Предложение перенести завтрак на завтра было дежурной шуткой командира роты.

— Голодные, как рекины, — усмехнулся майор Прист. — Можно подумать, что вы всю ночь черт знает чем занимались.

— Солдат и ночью начеку, — подал голос кто-то с левого фланга строя.

— Ну, раз такое дело, тогда готовьте свои воинские карточки. Наша рота должна до завтрака успеть выразить свою лояльность Пирамиде.

— Майор, а Лысому тоже нужно будет пройти через контроль лояльности? — ехидно осведомился Лантер.

— Лысому достаточно проявлять лояльность по отношению к Гроптику, который его кормит, — усмехнувшись, ответил майор Прист. — И по отношению ко мне, потому что иначе я запросто могу выставить его из казармы.

Солдаты весело заржали.

— Отставить смех, — приказал майор Прист. — Через пару минут здесь будут представители внутренней стражи. Не забывайте, что вести себя с ними следует корректно и вежливо. Никаких лишних вопросов — получили назад свою воинскую карточку и отошли в сторону. Решение, принятое Пирамидой по поводу каждого из вас, вступает в силу с того момента, как только код его оказывается отпечатанным на вашей воинской карточке. Оспаривать его не имеет смысла — до следующего Дня Лояльности изменить ничего невозможно. Всем все понятно?

— Да, майор! — разом грянул строй.

Да и что здесь могло быть непонятным? Процедура проверки на лояльность была прекрасно известна каждому из жителей Кедлмара, которые проходили ее ежемесячно начиная с десятилетнего возраста. А военнослужащие к тому же еще и получали соответствующий инструктаж в преддверии Дня Лояльности, каждый месяц один и тот же. Так что у майора Приста, собственно, не было никакой необходимости в очередной раз повторять одни и те же слова, которые каждый в роте знал наизусть. Но он все же сделал это для очистки совести.

Несмотря на тщательную подготовку всенародного праздника, порою в День Лояльности случались инциденты. Обычно они были связаны с тем, что кто-то из солдат или офицеров начинал слишком бурно выражать свое несогласие с несправедливым, с его точки зрения, решением, принятым Пирамидой. Несравнимо хуже были случаи, когда кому-то в воинскую карточку проставлялся новый код, в соответствии с которым обладатель данного документа объявлялся тайным сторонником Совета Пяти и арестовывался на месте. На этот случай офицеры внутренней стражи, обслуживающие техническую часть процесса выражения народонаселением своего одобрения политики, проводимой Пирамидой, имели при себе взвод вооруженной охраны. Но всякий раз, когда в части случался такой инцидент, у майора Приста возникала мысль, что подобные, ничем, помимо кода, проставленного в военной карточке обвиняемого, не обоснованные действия внутренней стражи могут однажды привести к мятежу. Каждый из солдат, видевший, как уводят в наручниках его товарища, с которым он прослужил не один год, должен был в душе понимать, что рано или поздно подобное может случиться и с ним самим.

— Вольно, — скомандовал майор Прист. — Разойдись.

Строй в одно мгновение рассыпался. Порядок, поддерживаемый привычкой к дисциплине, без боя уступил место хаосу, более свойственному человеческой натуре.

— Никому дальше двух шагов от роты не отходить! — перекрывая общий гомон, крикнул майор Прист и, развернувшись на каблуках, прошествовал в свою комнату.

— Ну как, Джагг? — сзади толкнул Андрея в плечо Шагадди. — Готов засвидетельствовать Пирамиде свою лояльность?

— Всегда готов, — мрачно буркнул в ответ жизнерадостному Шагадди Андрей.

Он упорно старался и никак не мог вспомнить свой ночной сон. Теперь из памяти исчезли даже те детали, которые он еще помнил после пробуждения. Остался только образ цветка с шестью лепестками. Что-то он должен был означать. Но вот что именно?.. Как там у Фрейда: фиалки — насилие, гвоздики — секс… Или это уже из другой оперы?.. Невозможно сосредоточиться, когда рядом стоит Шагадди и орет так, словно хочет, чтобы его услышали даже в казарме ремроты:

— Если после всего, что ты сделал, Джагг, тебе не дадут взвод, то я скажу, что в этой жизни нет не только счастья, но даже элементарной справедливости!

— Да будет тебе, Шагадди, — ладонью похлопал приятеля по широкой груди Андрей.

— Что значит «будет»! — громче прежнего заревел Шагадди. — Кому еще, кроме тебя, удалось выйти из Гиблого бора живым и с неповрежденным рассудком?

— Ну, например, тебе и Юнни, — усмехнулся Андрей.

— Насчет Шагадди я бы не стал утверждать этого со стопроцентной уверенностью, — ехидно ввернул оказавшийся поблизости Гроптик.

Шагадди погрозил ему кулаком, и Гроптик тут же исчез.

— Без тебя ни я, ни уж тем более Юнни из леса не выбрались бы, — продолжал гнуть свое Шагадди.

После возвращения из Гиблого бора Шагадди только и делал, что рассказывал всем, кто соглашался слушать, о том, что ему довелось повидать. И при этом неизменно подчеркивал особую роль Джагга Апстрака, который в критический момент взял командование взводом на себя. О чем Шагадди умалчивал, так это только о встрече с патрулем внутренней стражи на обратном пути. Шагадди был разгильдяем, но отнюдь не идиотом, и прекрасно понимал, что за расстрел патруля им всем троим грозит не то что армейский трибунал, а обыкновенная кирпичная стенка где-нибудь на заднем дворе Управления внутренней стражи.

— Рота, смирно! — раздался отчаянный, стремящийся перекрыть всеобщий гвалт, крик дежурного.

В проходе между койками появились три фигуры, одетые в черное. По мере их продвижения шум смолкал, суета замирала, движение прекращалось. Казалось, что трое офицеров внутренней стражи создавали вокруг себя зону, в которой останавливалось даже само время.

Впереди шел капитан в парадном френче. Его фуражка с невероятно высокой тульей, на которой красовалась пятигранная золотистая пирамида, обрамленная венком из колосьев хлебных злаков, была настолько низко надвинута, что из-под блестящего пластикового козырька не было видно глаз, только тонкий длинный нос с горбинкой. Капитан выглядел бы весьма внушительно в своей новенькой, тщательно отглаженной форме, если бы не его рост, который был сантиметров на десять ниже среднего.

Следом за капитаном двое лейтенантов несли за ручки небольшой черный ящик.

Навстречу стражам вышел из своей комнаты майор Прист.

— Майор!

Капитан внутренней стражи резко, по-уставному вскинул левую руку с двумя сложенными вместе пальцами к правому плечу.

Майор Прист ответил стражу тем же общеармейским салютом, но руку он поднял плавно и по-домашнему неторопливо.

— Добрый день, офицеры, — командир разведроты поприветствовал всех троих офицеров одновременно, тем самым давая капитану понять, что здесь их звания ровным счетом ничего не значат. По крайней мере до тех пор, пока они не приступят к исполнению своих непосредственных обязанностей.

Капитан сделал вид, что не заметил проявленного к нему неуважения.

— Где мы можем расположиться? — спросил он.

— Там же, где и месяц назад, — майор указал на стол со стопками журналов и газет, стоявший под закрепленной на стене подставкой для телемонитора.

Лейтенанты поставили на стол принесенный с собой ящик.

Щелкнули открывшиеся запоры.

Один из лейтенантов снял плоскую крышку, и стенки ящика упали в стороны. На столе осталась стоять черная пирамида высотою чуть больше тридцати сантиметров, покоящаяся на основании в виде равностороннего пятиугольника.

Вокруг стола и расположившихся возле него офицеров образовался круг свободного пространства. Солдаты стояли в стороне, бросая косые, недобрые взгляды на водруженную на стол пирамиду. Лица их выражали по большей части презрение, но только потому, что никто не хотел открыто демонстрировать тот страх, который внушал ему небольшой черный предмет с ровными плоскими гранями и острыми углами. Страх, который каждый из них помнил еще с детства, передавшийся по наследству от родителей, страх унизительный, но неодолимый, за который каждый презирал себя, но при этом ничего не мог с собой поделать.

Андрей впервые видел пирамиду, используемую для проверки на лояльность. Дейлу же приходилось видеть ее и прежде. И он всякий раз удивлялся, насколько простым и одновременно действенным был трюк с изготовлением самой что ни на есть примитивной электронной системы считывания кодированной информации в форме, внушающей страх, уважение и трепет гигантской Пирамиды, находящейся в Сабатской цитадели.

Лейтенанты, работая в четыре руки, быстро подсоединили пирамиду к электросети и к разъемам компьютерной сети части. Вся информация от пирамид, которые сейчас устанавливались в каждой из шести рот, будет стекаться в штабной компьютер. В штабе процесс проверки на лояльность контролировали командир части полковник Бизард и кто-то из приставленных к нему старших офицеров внутренней стражи. После того как проверку пройдут все военнослужащие, числящиеся в подразделении «Кейзи», данные будут переписаны в информационный блок, который офицер внутренней стражи заберет с собой, чтобы переправить с курьером в Центральное Управление внутренней стражи, расположенное в Сабате.

Лейтенант, управлявшийся с пирамидой, нажал какую-то кнопку на ее задней стенке. На лицевой стороне пирамиды открылась узкая щель, как раз чтобы вставить в нее воискую карточку или стандартное удостоверение личности для гражданского лица. Слева загорелся розовый световой датчик в форме треугольника.

— Итак, — капитан внутренней стражи повернулся лицом к солдатам разведроты.

Руки его были сложены за спиной, а подбородок высоко вскинут. Но даже при таком положении глаз его по-прежнему не было видно из-под козырька.

Никто не двинулся с места. Как в жеребьевке, когда проигрывает тот, кто вытягивает единственную короткую спичку, никто не хотел испытывать судьбу первым, надеясь на то, что несчастливый жребий выпадет тому, кто окажется впереди.

— Ну что, бойцы? — насмешливым тоном обратился к своим подчиненным майор Прист. — Все разом потеряли свои воинские карточки? Или забыли, что с ними нужно делать?

— Видно, во всей роте у меня самая чистая совесть. — Вперед протолкнулся Шагадди. — За все грешки, что за мной были, взыскания я уже получил. Так ведь, майор?

— За тобой, Шагадди, поди, еще что-нибудь водится, о чем я еще не знаю, — лукаво прищурившись, усмехнуся командир роты. — Ну да День Лояльности все прошлые грехи спишет, даже те, за которые ты еще расплатиться не успел.

С показным безразличием Шагадди запустил свою воинскую карточку в приемную щель на обращенной к нему плоскости пирамиды.

Розовый индикатор погас.

Внутри начиненной электроникой пирамиды начался некий загадочный процесс, кажущийся со стороны не просто непостижимым, а почти мистическим, сакральным действом, имеющим отношение к извращенному религиозному обряду, давно уже утратившему свой истинный смысл, но сохранившему при этом внешнюю форму.

В роте повисла напряженная тишина, словно в зале суда перед вынесением приговора в деле, по которому проходила не одна сотня подозреваемых и в котором никто из присутствующих, включая обвинителя, прокурора, адвоката, присяжных, да и самого судью, ровным счетом ничего не понял.

Андрей, видевший лицо Шагадди в профиль, обратил внимание на то, что, хотя губы солдата кривились в улыбке, шея напряглась так, что вздулись вены. Андрею не было видно рук Шагадди, но он мог бы поспорить, что правая рука бравого вояки лежала на поясе, в том месте, где к нему обычно крепится кобура. Андрей вспомнил о нелегальном «брандле», который Шагадди всегда носил во внутрннем кармане своей куртки, и подумал о том, что, если сейчас на лицевой плоскости пирамиды загорится зеленый индикатор, Шагадди, пожалуй, не задумываясь, пустит пистолет в дело.

На пирамиде снова загорелся розовый огонек.

Контрольная щель с легким щелчком выплюнула воинскую карточку Шагадди.

— Остаешься в прежнем звании и на том же месте службы, — объявил капитан внутренней стражи, наблюдавший за результатами проверки, высвечивающимися на небольшом переносном дисплее, который он держал в руке. — Никаких взысканий или поощрений.

Шагадди с облегчением перевел дух.

Принимая из рук лейтенанта свою карточку, он скроил кислую физиономию и с демонстративным разочарованием протянул:

— А я-то рассчитывал на повышение по службе.

Теперь Шагадди уже мог шутить, в отличие от тех, кто еще не прошел проверку.

Следом за Шагадди к стоящей на столе пирамиде потянулись и остальные. Каждый торопился сделать то же самое, надеясь, что и ему достанется частичка найденного кем-то другим счастья. Да и просто хотелось наконец-то скинуть с плеч груз напряженного ожидания и присоединиться к группе счастливцев, уже прошедших проверку, которые, стоя чуть в стороне, немного насмешливо и снисходительно подбадривали тех, кому еще только предстояло испытать свои нервы на прочность.

Общая напряженная обстановка передалась и Андрею. Он стоял, зажав свою карточку между большим и указательным пальцами, и выжидал наиболее благоприятного момента, чтобы подойти к пирамиде. Что собой должен был представлять этот благоприятный момент, Андрей понятия не имел. Он просто, как и все, верил в судьбу, которую нельзя предсказать, но можно попытаться обмануть.

— Джагг, — Андрея тронул за локоть подошедший к нему сзади Юнни.

От неожиданности Андрей вздрогнул.

— Извини, — смутился Юнни.

— А, ерунда, — улыбнувшись, махнул рукой Андрей. Ему нравился этот спокойный и немножко застенчивый парень. — Ты уже успел? — Андрей взглядом указал в сторону стола с Пирамидой.

— Нет, — насупил брови Юнни.

— А что так? Ведь не в первый же раз.

— У меня сегодня дурное предчувствие.

— Все равно рано или поздно придется это сделать, — Андрей показал Юнни свою воинскую карточку. — Я вот уже почти собрался.

— Тебя вызывает к себе командир роты, — сказал Юнни. — Велел, чтобы ты явился к нему немедленно.

— Ну что ж, видимо, придется повременить с демонстрацией своей лояльности, — Андрей подмигнул Юнни и спрятал карточку в нагрудный карман.

Пробравшись через плотную толпу, сгрудившуюся возле стола с пирамидой, Андрей подошел к двери комнаты командира и деликатно постучал двумя пальцами.

— Разрешите? — спросил он, чуть приоткрыв дверь.

— А, Апстрак, — майор Прист резким вращательным движением загасил в пепельнице окурок, — заходи.

Андрей вошел и аккуратно прикрыл за собой дверь.

В комнате командира роты, как всегда, висело сизое марево папиросного дыма. Но сегодня почему-то даже единственное окно — источник света и кислорода — было закрыто и занавешено плотной серой гардиной. Настольная лампа на тонкой изогнутой ножке отбрасывала на стол командира роты четко очерченный круг света.

— Дверь запри, — негромко приказал Андрею майор Прист.

Андрея такой приказ несколько удивил. Обычно командир роты запирал дверь своей комнаты, только когда надолго покидал ее. В его присутствии или без него никто из солдат не позволил бы себе переступить порог его комнаты без соответствующего на то разрешения.

Андрей никак не проявил своего удивления. Если командир приказал запереть дверь, следовательно, у него были на то основания. Поэтому он просто обернулся и повернул торчащий в замке ключ.

Майор Прист вытянул из лежащей на столе пачки новую папиросу и двумя сильными затяжками раскурил ее, поднеся огонек зажигалки.

— Проверку прошел? — спросил он у Андрея, выдохнув в его сторону клуб дыма.

— Нет еще, — ответил Андрей.

Майор коротко кивнул. Как показалось Андрею — удовлетворенно.

— Садись.

Резко ударив указательным пальцем по папиросе, майор Прист стряхнул с ее конца пепел.

Андрей сел на стул, стоящий сбоку от стола.

— Хочешь посмотреть, как проходит проверка на лояльность в нашей роте? — спросил майор Прист и, не дожидаясь ответа, развернул в сторону Андрея небольшой черно-белый монитор старенького компьютера, стоящего на противоположном конце стола.

Майор нажал сетевую клавишу, и через пару секунд, когда монитор нагрелся, на экране проявились строки, выстроенные ровным столбцом:

«Рядовой Элли Гроптик.

Разведрота танкового корпуса «Кейзи».

Прежнее звание.

Прежнее место службы.

Благодарность от командования за отличную службу».

То, что компьютер командира разведроты был подсоединен к сети части, не вызвало у Андрея удивления. А о том, каким образом майору Присту удалось расшифровать кодированный сигнал, передаваемый Пирамидой в штаб, Андрей благоразумно решил не спрашивать. Если у майора появится такое желание, то он сам расскажет об этом.

— Как ты думаешь, за что Гроптик получил благодарность от командования? — задал вопрос командир роты.

— Там же все сказано, — кивнул в сторону экрана Андрей. — За отличную службу.

— И в чем же выражается эта отличная служба? В том, что он отлично заботится о Лысом?

Майор Прист задавал вопросы таким тоном, словно призывал Андрея возразить ему.

— Откуда мне знать, — безразлично дернул плечом Андрей. — У командования, должно быть, имеются какие-то свои соображения. Шагадди, например, не получил никакого поощрения. Хотя как раз он-то его в этом месяце честно заслужил. Поэтому я не удивлюсь, если и Юнни ничего не получит за свою службу.

— А за что разжаловали в рядовые сержанта Руута, ты случайно не знаешь?

— Руута разжаловали в рядовые? — удивленно повторил слова командира Андрей. — Он же лучший сержант из тех, что работают с молодым пополнением.

— Я тоже так считаю, — кивнул майор Прист. — Но приказы Пирамиды, как ты знаешь, не обсуждаются.

— Да уж, — с озадаченным видом почесал затылок Андрей.

— Не переигрывай, — уловил он мысленный совет Дейла. — Всем прекрасно известно, что как гнев, так и милость, щедро раздаваемые Пирамидой в День Лояльности, — это своего рода лотерея.

— Ставкой в которой может стать не только судьба, но и жизнь человека, — так же мысленно отозвался Андрей.

— Ничего не поделаешь, — ответил Дейл. — В Кедлмаре приняты такие правила игры.

— Странно, что до сих пор никому не пришло в голову их оспорить.

— А ты, Джагг? — Майор посмотрел на Андрея, чуть склонив голову к плечу. — Какие у тебя виды на будущее?

— Не имею представления, — снова повел плечом Андрей. — Я же еще не прошел проверку.

— Я считаю, что тебе можно доверить командование взводом. Полковник Бизард со мной согласен, — майор сделал паузу, чтобы загасить папиросу в пепельнице, после чего, взглянув на Андрея чуть искоса, спросил: — Как ты сам на это смотришь?

— А что я? — Чтобы показать свое недоумение, Андрей чуть приподнял брови. — Я-то не против. Но ведь вы можете только временно назначить меня на эту должность, до очередного Дня Лояльности.

С самого начала, как только майор Прист приказал ему запереть дверь, Андрей понял, что разговор им предстоит серьезный. Но он все еще не мог понять, куда клонит командир роты.

— Верно, — кивнул майор Прист. — Скорее всего Генштаб Пирамиды не утвердит назначение сержанта на должность командира взвода разведроты. Эта должность для лейтенанта, в которых у нас недостатка нет. Военные училища по всему Кедлмару выпекают их, как пирожки — ровными да гладкими, в начищенных сапогах да со скрипящими портупеями, — любо-дорого посмотреть. Да только толку от них нет никакого. Достаточно вспомнить все того же Дрони Манна.

— Лейтенант Манн был далеко не самым плохим командиром взвода из тех, которые мне довелось повидать, — возразил командиру Андрей. — Вот только опыта ему не хватало, и с людьми он ладить не умел.

— Если бы с самого начала взводом, отправившимся в Гиблый бор, командовал не лейтенант Манн, а ты, потери были бы меньше? — напрямую спросил Андрея майор Прист.

— Не думаю, — честно ответил Андрей. — Гиблый бор это такое место, в котором повседневные знания и опыт теряют свой смысл. Чтобы понять, что именно происходит в этом лесу, в нем нужно провести достаточно долгое время. А это, поверьте мне, никому не под силу. То, что мне, Шагадди и Юнни удалось выбраться из Гиблого бора, я считаю не иначе как чудом.

— К которому ты сам приложил руку, — заметил майор.

— Я бы не стал особо выделять свои заслуги.

— За тебя это делает Шагадди, — с улыбкой добавил майор Прист.

— Он и сам неплохо поработал. Несмотря на закрепившуюся за ним репутацию оболтуса, в нужный момент он умеет быть собранным. К тому же чудо нашего возвращения сотворили не только мы втроем, но и те, кто остался в Гиблом бору.

— Верно, — с пониманием покачал головой комадир роты. — Но сегодня речь идет не о мертвых, а о живых. Смотри-ка! — указал он пальцем на экран компьютерного монитора. — Рядовой Индиг тоже получил благодарность от командования! Что-то расщедрилась сегодня Пирамида на поощрения!

Андрей сделал вид, что не расслышал последней фразы командира, поскольку в ней явственно звучало пренебрежительное отношение к Пирамиде.

— А что ты скажешь, если мы сделаем из тебя лейтенанта? — неожиданно спросил у Андрея майор Прист.

— Не думаю, что это хорошая идея, — несколько недоумевающе улыбнулся Андрей. — Я не заканчивал военного училища. И, честно признаться, не собираюсь этого делать.

— Но ведь у тебя опыта больше, чем у сопливого мальчишки, закончившего училище с отличием.

— Так что с того, — развел руками Андрей. — Жизненный опыт не сертификат — его к личному делу не подошьешь.

— Давай свою воинскую карточку, — майор Прист положил на стол свою широкую ладонь с короткими, словно обрубленными пальцами.

Андрей замешкался на пару секунд. Затем, все еще не понимая, что собирается сделать командир, он достал из кармана воинскую карточку и положил ее на открытую ладонь майора.

Майор Прист быстро перевернул ладонь, прижав ею воинскую карточку сержанта Апстрака к столу так, словно это была игральная карта, масть которой должен был угадать сидевший напротив него игрок. Затем он достал из внутреннего кармана своего офицерского френча небольшую плоскую коробочку, похожую на портсигар.

Положив коробочку на стол, майор Прист вытянул из нее три тонких провода с плоскими круглыми клеммами на концах. Привстав со своего места, он подсоединил провода к блоку компьютерного процессора.

Андрей сидел неподвижно, с интересом наблюдая за странными манипуляциями майора.

Майор Прист открыл крышку своего загадочного устройства, вложил в него карточку, которую передал ему Андрей, и снова захлопнул его, словно это и в самом деле был всего лишь портсигар.

— Смотри сюда, — рукой, в которой у него была зажата коробочка с проводами, тянущимися к процессору, майор Прист указал на экран монитора.

Экран пару раз мигнул, а затем на нем возникло несколько строк, заставивших Андрея удивленно вскинуть брови.

«Сержант Джагг Апстрак.

Разведрота танкового корпуса «Кейзи».

Прежнее звание.

Перевод. 42-я пехотная рота. Филмар».

— Что это значит? — удивленно посмотрел на командира Андрей.

— Это значит, что ты уже прошел проверку на лояльность Пирамиде, — с непроницаемо-каменным лицом ответил на вопрос сержанта майор Прист. — Это, — майор снова указал на экран, — расшифровка нового кода, который сегодня должен быть внесен в твою воинскую карточку. Я считываю информацию из памяти Пирамиды, которая сейчас стоит в казарме.

— Подождите, — Андрей как-то совсем уж растерянно провел ладонью по щеке. — А с чего вдруг перевод? Филмар… Где это?

Андрей был настолько возбужден, что не обратил внимания на то, что разговаривает со старшим офицером, да к тому же еще и со своим непосредственным командиром, словно никогда даже и не слышал о субординации.

— Провинция Гритон, — спокойно ответил ему майор Прист. — Глухомань.

— Но почему?! — с возмущением воскликнул Андрей.

Он требовал ответа от ротного командира так, словно именно он отдал этот совершенно нелепый и абсолютно несвоевременный приказ о переводе в часть, расположенную едва ли не на другом конце материка, на котором раскинул свои необъятные просторы Кедлмар.

— Я не знаю, — покачал головой майор Прист. — Так решила Пирамида.

— Можно подумать, что кому-то в Пирамиде известно о существовании сержанта Джагга Апстрака!

— В таком случае можно сказать, что тебе просто не повезло.

— Рекины драные, — вполголоса выругался Андрей сквозь стиснутые зубы. — Когда я должен отправляться к новому месту службы?

— Тебе не терпится покинуть нашу часть? — не очень умело изобразив на лице изумление, спросил Прист.

— Майор! — едва ли не с возмущением воскликнул Андрей. — Я начинал служить в корпусе «Кейзи» и рассчитывал здесь же закончить свою службу!

Приподняв голову, майор Прист почесал ногтем указательного пальца подбородок. Взгляд его, устремленный на Андрея, не поддавался никакой определенной характеристике. Он как будто одновременно и изучал сержанта, и оценивал его, и о чем-то спрашивал… Вот только о чем?..

О том, с какой целью командир роты затеял весь этот разговор, первым догадался Дейл. Но Андрей воспринял его догадку как свою.

— Майор, — решительно обратился он к командиру. — Несколько минут назад вы предложили мне должность командира взвода.

— Так, — медленно наклонил голову майор Прист.

— Я принимаю ваше предложение, майор.

— И ты готов по-прежнему выполнять все мои приказы, даже зная, что определенные мои действия противоречат официальной линии, проводимой Пирамидой? — негромко спросил сержанта командир.

— Вы уже задавали мне этот вопрос перед отправкой в Гиблый бор, — напомнил майору Андрей. — И я уже дал вам ответ на него. Да, майор, я готов выполнять ваши приказания даже в том случае, если они будут противоречить приказам Пирамиды, потому что я знаю вас не первый год и уверен в том, что вы никогда не совершите действий, которые нанесли бы ущерб Кедлмару. — Андрей сделал небольшую паузу, после чего уже совсем тихо добавил: — Кроме того, в отдаваемых вами приказах неизменно присутствуют целесообразность и здравый смысл, которые я далеко не всегда вижу в действиях, совершаемых Пирамидой.

— Ну что ж, — одними губами улыбнулся майор Прист. — В таком случае первое нарушение приказа Пирамиды мы совершим прямо сейчас.

Он пододвинул к себе клавиатуру и медленно, одним пальцем, долго и старательно ища нужные буквы, внес исправления в надпись на экране. Теперь там значилось следующее:

«Сержант Джагг Апстрак.

Разведрота танкового корпуса «Кейзи».

Прежнее место службы.

Повышен в звании: лейтенант.

Утвержден в должности командира взвода».

После этого майор достал воинскую карточку бывшего сержанта Апстрака из миниатюрного считывающего устройства и протянул ее Андрею.

— Поздравляю тебя, лейтенант Апстрак.

Андрей придирчиво осмотрел свою военную карточку, на которой теперь стоял несколько иной код.

— Значит, теперь мне не нужно подходить к парням из внутренней стражи, обосновавшимся в нашей казарме? — все еще с некоторым сомнением спросил он у командира.

— Нет, — уверенно кивнул тот. — Ты уже прошел проверку на лояльность Пирамиде.

— И вы уверены, что это, — Андрей взмахнул карточкой, — сойдет нам с рук?

— Не волнуйся, лейтенант, — усмехнулся майор Прист, доставая из пачки новую папиросу. — Это не первый мой опыт.

Андрей убрал воинскую карточку в нагрудный карман.

— Разрешите вопрос, майор? — обратился он к командиру.

— Ну? — посмотрел на него сквозь прищуренные веки майор Прист.

— Если вы имеете возможность контролировать процесс проверки на лояльность, проходящей в нашей роте, почему вы ничего не делаете для того, чтобы предотвратить аресты солдат, обвиненных в нелояльности?

Подцепив ногтями, майор вытянул из лежащей на столе пачки новую папиросу.

— Ты имеешь в виду Елгадди и Гонта? — спросил он, не глядя на Андрея.

— Да, — ответил тот.

— Так это я сам и занес в их карточки обвинения в нелояльности по отношению к Пирамиде. — Майор Прист резко дунул в мундштук папиросы, чтобы очистить его от табачных крошек. Весь табак из папиросной гильзы вылетел на стол. Майор с досадой цокнул языком и, смяв пустую папиросную гильзу, кинул ее в пепельницу. — Ты разве не знал, что оба они были осведомителями внутренней стражи?