Вестник смерти

Алексей Калугин, 2000

В руки Антипа, деревенского парня из Белоземья, случайно попадает обладающий магической силой нож, принадлежавший когда-то вестнику смерти, представителю могущественного клана беспощадных убийц. Эта находка в корне меняет жизнь Антипа. Под угрозой неминуемой расправы он вынужден пуститься в странствия по Бескрайнему миру, в ходе которых знакомится с историей своей планеты, пережившей ужасный катаклизм из-за прорыва запредельной реальности. Антип общается с хранителями древних тайн, постепенно овладевает боевой магией попавшего в его руки страшного оружия и сам становится его очередной жертвой…

Глава 4

Антип налегал на весла, а сидевший на корме Луконя бодрым голосом отдавал команды:

— Энергичнее левым веслом!.. Еще!.. Теперь правым! Быстрее работай правым веслом!..

Вокруг стояла такая тьма, что не видно было даже берегов, и у Антипа складывалось впечатление, что либо лодка плывет по какой-то очень узкой, бесконечно петляющей протоке, либо бесенок попросту издевался над ним. Однако высказывать свое предположение вслух Антип поостерегся. Как бы там ни было, Луконя спас ему жизнь, уведя от Карачуна, и сейчас, когда они плыли неизвестно куда, Антипу вовсе не хотелось портить с бесенком отношения. Лишь однажды Антип робко предложил Луконе на время сесть на весла, на что тот ответил решительным отказом. Хорошо еще, что плыть нужно было по течению, а не против него, иначе к тому времени, когда на краю неба забрезжил рассвет, Антип совершенно выбился бы из сил.

Когда еще не взошедшее солнце разогнало кромешный мрак настолько, что темное небо приобрело сероватый оттенок, Антип смог рассмотреть, что лодка плывет по широкой полноводной реке. Расстояние между холмистыми берегами, поросшими редкими невысокими деревьями, составляло не менее четырехсот локтей.

— Это не Сосенка! — приподнявшись со скамьи, изумленно воскликнул Антип.

— А я и не говорил, что мы плывем по Сосенке, — резонно заметил Луконя.

— Ты обещал вывести меня к Запрудам, — с упреком произнес Антип.

— Когда это было, — беспечно махнул рукой бесенок.

— Ты обманул меня!

— Ты тоже сказал мне, что ты вестник смерти, — тут же парировал Луконя. — И из-за этого нас обоих чуть было не достал Карачун. Это из-за тебя мне пришлось спасаться бегством!

На это Антипу возразить было нечего. Он снова опустился на скамью и взялся за весла.

— Где мы сейчас? — спросил он у Лукони.

— Далеко, — коротко ответил бес.

— Далеко от чего? — попытался уточнить Антип.

— От всего, — ответил Луконя. — От заброшенного кладбища, от Запруд, от Устоя… Что конкретно тебя интересует?

— Как мы здесь оказались?

— Тебя какая версия больше устраивает: про дырки в пространстве, про иные измерения или про водилок? — ехидно поинтересовался Луконя.

Антип обиженно насупился и ничего не ответил.

Солнце поднялось над правым берегом реки, окрасив воду в розоватый цвет.

— Как мне назад попасть? — спросил Антип.

— Поворачивай к левому берегу, — сказал Луконя, делая вид, что не услышал заданный ему вопрос.

Антип послушно исполнил команду, надеясь, что на берегу Луконя наконец-то объяснит ему, что к чему.

Едва лодка ткнулась носом в прибрежный песок, Луконя проворно выпрыгнул из нее на берег.

Антип собрался было последовать за ним, но Луконя жестом велел ему оставаться в лодке.

— Здесь высаживаюсь только я, — сказал бес.

— А как же я? — удивленно развел руками Антип.

— А тебе дальше плыть, — усмехнулся Луконя.

— Ты бросаешь меня?

— А почему, собственно, я должен тебя сопровождать?

— Но ты же обещал меня проводить, — напомнил Луконе его обещание Антип.

— Кто же верит бесу, — усмехнулся Луконя. Он выпрямился, подбоченился и даже как будто сделался выше ростом. — Ты что, думаешь, я действительно принял тебя за вестника смерти? Да мне с самого начала ясно было, что ты просто до смерти перепуганный мальчишка, к которому случайно попал проклятый нож. Ты ведь даже не знал, как с ним нужно обращаться! Ты боялся и этого ножа, и себя самого, поэтому и бежал куда глаза глядят! Я ведь и к костру тебя привел только потому, что жалко тебя, олуха, стало. Не думал, что и Карачун явится туда сегодня. Признаться, ты меня удивил — не думал, что сумеешь завалить этого бугая. В конце концов, я вывел тебя с заброшенного кладбища, а ты мне за это даже спасибо не сказал.

— Я шел к Запрудам, — напомнил Антип.

— И что дальше? — насмешливо посмотрел на него Луконя. — С ножом вестника смерти за голенищем ты ни на одном месте долго не просидишь!

— Что же мне теперь делать? — едва ли не со слезами в голосе спросил Антип.

— Плыви дальше, — указал на реку Луконя. — Ищи свое место в этом мире!

— Я хочу вернуться домой.

— А это уж не моя забота, — усмехнувшись, покачал головой Луконя. — Я бес, а не ангел-хранитель.

— Сам-то ты теперь куда? — спросил Антип.

— У меня свои дела, — ушел от ответа Луконя. — Бесовские.

— Можно мне с тобой? — без особой надежды спросил Антип.

— А, пустой разговор!

Луконя ухватился руками за нос лодки и легко, без видимых усилий столкнул лодку в воду.

Антип вскочил на ноги. Лодка колыхнулась из стороны в сторону и едва не опрокинулась.

— Тебе туда! — махнул рукой в направлении противоположного берега Луконя. — На этом берегу на сотни верст вокруг ни одной живой души.

— Скажи хоть, где я нахожусь? — в отчаянии крикнул Антип.

— Река называется Солма, — как будто с неохотой произнес Луконя. — Про Великие Степи слыхал? — Луконя топнул ногой по земле. — Вот здесь они и начинаются. А по другому берегу граница Подлунной Империи проходит. Правда, до обжитых мест там тоже не близко, но если постараешься, то еду и кров отыскать сумеешь. Все. Прощай.

Луконя повернулся спиной к реке и решительно зашагал вверх по склону холма.

Антип обиделся на бесенка настолько, что даже не стал смотреть ему вслед, — сразу же сел на весла и выгреб на середину реки. И только когда сильное течение подхватило лодку и понесло ее в полную неизвестности даль, Антип бросил весла и в отчаянии обхватил голову руками. Он рассчитывал пару недель отсидеться в Рустерове у старого приятеля отца, а вместо этого оказался на границе Великих Степей и Подлунной Империи. Для того чтобы попасть в родные края, ему нужно было пересечь Великие Степи. Но пускаться в путь, не имея ни средства передвижения, ни достаточного количества еды, да к тому же еще и не зная точного направления, было бы полнейшим безумием. Не говоря уж о возможности попасть в плен к диким степнякам, орды которых, если верить рассказам купцов, все еще бродят по бескрайним степным просторам.

Как следует все обдумав, Антип пришел к выводу, что Луконя — хотя он бес, обманщик и негодник! — пожалуй, был прав, советуя ему пристать к противоположному берегу. У Антипа было при себе немного денег, которые дал ему отец. При разумном расходовании их должно было хватить дней на десять-двенадцать. По рассказам все тех же купцов, золотые монеты любой чеканки охотно принимались во всех областях Бескрайнего мира. А позже, глядишь, и работа какая подвернется. Антип ведь не только в поле работать умел, но еще и столярничал неплохо, и дом поднять мог пособить.

Молодости не свойственно долго предаваться унынию, а потому вскоре Антип пришел к выводу, что даже неплохо будет провести какое-то время не в Рустерове, где ему был знаком едва ли не каждый двор, а в Подлунной Империи, о которой много чего интересного рассказывали, но где не бывал ни один из Антиповых знакомых. Если прежде Антипу небольшой уездный городок Устой с его ярмарками и зверинцем представлялся центром Вселенной, то теперь перед ним расстилался весь мир, и впервые в жизни он волен был сам выбирать себе дорогу.

Антип помнил о своих родных, которые, конечно же, будут беспокоиться, узнав о том, что до Рустерова сын их не дошел, но он рассчитывал, что со временем найдет способ подать им весточку о себе. А когда-нибудь он и сам вернется в Устынь, и не с пустыми руками…

Ну, здесь фантазии Антипа понеслись в запредельную даль. В них уже не присутствовало никакой конкретики. Без какой-либо связи с реальностью Антип воображал себя то удачливым купцом, сколотившим огромное состояние, то лихим воякой, беспримерная храбрость которого принесла ему мундир, усыпанный орденами, и шитые золотом генеральские эполеты.

Но ни одну из этих фантазий Антипу не удавалось довести до счастливого конца. Все время мешала одна-единственная, но весьма существенная деталь — нож вестника смерти, рукоятка которого высовывалась из-за голенища сапога. Пока этот проклятый нож был при нем, он оставался изгоем, инородным телом, которое общественный организм исторгал из своей структуры как потенциальный фактор риска. Следовательно, о карьере на время нужно было забыть. Вначале он должен был научиться жить с ножом вестника смерти, не привлекая к себе внимания окружающих или же используя это внимание с пользой для себя. Вторая возможность в настоящее время казалась Антипу весьма сомнительной, но, оценивая все плюсы и минусы своего нынешнего весьма неопределенного положения, он не хотел отказываться даже от призрачных шансов. Существовал еще и третий вариант возможных действий: попытаться избавиться от ножа. Но на нем Антип почти сразу же поставил крест. После того как знакомство с кладбищенской нежитью едва не закончилось для него гибелью, Антип не имел ни малейшего желания искать встречи еще и с вестником смерти. А возможность просто выбросить нож, прежде казавшаяся Антипу вполне приемлемой, теперь, в свете недавно произошедших событий, выглядела как самая что ни на есть несусветная глупость. После того как нож каким-то чудом сам оказался у него в руке, Антип окончательно уверовал в то, что его связывают с ножом если и не колдовские чары, то некие незримые узы, разорвать которые по собственному желанию он был не в силах.

Положив весла на борта лодки, Антип осторожно прислонил ладонь к ноге и попытался уже осмысленно повторить то, что само собой произошло ночью на кладбище. Посмотрев на витую рукоятку ножа, высовывающуюся из-за голенища, он мысленно приказал ножу переместиться к нему в руку. Нож остался на месте. Антип попытался усилить мысленный приказ, но нож снова не подчинился.

Потратив минут десять на упражнения с ножом и не добившись никакого результата, Антип пришел к выводу, что либо нож сам решает, когда прийти на помощь своему хозяину, либо для того, чтобы привести его в действие, нужно мысленно произнести некое магическое слово, которое он совершенно неосознанно воспроизвел во время схватки с Карачуном, после чего напрочь забыл его.

Снова взявшись за весла, Антип принялся не спеша грести, помогая лодке плыть вниз по течению великой реки. При этом он держался ближе к правому берегу, стараясь высмотреть на нем что-нибудь, что могло бы указать на близость человеческого жилья. Но вдоль берега по-прежнему тянулись невысокие холмы, поросшие редким кустарником да деревцами с тонкими стволами и полупрозрачными кронами.

День был погожий и ясный. Солнце, поднявшееся над холмами, светило так ярко, что глазам было больно от прыгающих по волнам солнечных зайчиков. Такие теплые безоблачные дни в конце лета обычно возвещают о том, что близится ранняя осень с ее непогодой и ночными заморозками.

Несмотря на бессонную ночь, спать Антип не хотел, а вот пустой желудок давно уже давал знать о том, что пора бы и перекусить. Положив весла в лодку, Антип заглянул в свой мешок, чтобы выяснить, что в нем осталось съестного. Весь хлеб ночью съели мертвяки, но Антипу удалось отыскать на дне мешка пару вареных картофелин, большой пупырчатый огурец и шматок сала размером с ладонь, с розовыми прожилками мяса. Разложив всю эту снедь рядом с собой на скамье, Антип приступил к позднему завтраку.

Наевшись, он аккуратно завернул оставшийся кусок сала и половинку огурца в чистую тряпицу и убрал в мешок. Еды оставалось всего ничего, а сколько ему еще предстояло плыть до ближайшего жилья, трудно было даже загадывать. Подумав, Антип решил причалить к берегу и осмотреть окрестности. Кто знает, возможно, местное население не имело привычки селиться по берегам рек и Антип проплыл мимо уже не одно селение, скрытое от него прибрежными холмами.

Антип уже взялся за весла, когда вдруг до него донеслось негромкое протяжное блеяние. Бросив весла, Антип вскочил на ноги и посмотрел на берег. На вершине недалекого холма, привязанная длинной веревкой к вбитому в землю колышку, паслась самая что ни на есть обыкновенная белая коза. Глядя на Антипа, коза вытянула шею и еще раз призывно проблеяла.

Антип сел на скамью, снова схватился за весла и, развернув лодку поперек течения, принялся изо всех сил выгребать к холму, на котором паслась коза. Тут уж никаких сомнений быть не могло: раз коза на привязи — значит, и люди близко.

Сильное течение все же снесло лодку ниже холма, к которому правил Антип. Едва только лодка ткнулась носом в песок, Антип выпрыгнул на берег. Быстро оглядевшись по сторонам и никого не заметив, он ухватился за нос лодки и выволок ее на берег, чтобы не унесло течением. После этого, подхватив свой заплечный мешок, Антип начал торопливо подниматься по склону. Ему не терпелось наконец-то увидеть людей.

Коза, пасшаяся на холме, ткнулась носом Антипу в бедро, едва он подошел к ней. Антип потрепал козу по голове и направил свой взгляд на местность, расстилающуюся по другую сторону холмов. Вопреки ожиданиям, он увидел не село и даже не маленькую деревеньку, а всего один неказистый домишко, стоявший на полпути между берегом реки и лесом, которому не было видно ни конца, ни края. К дому прилегал небольшой огородец, а чуть в стороне от него стоял крохотный сарай, в котором, должно быть, проводила темное время суток встретившая Антипа коза.

Антип с досадой цокнул языком — совсем не такое убогое жилье рассчитывал он увидеть, причаливая к берегу. Да и кто мог жить в этом домишке, вдали от людей? Как бы не встретить снова какую-нибудь нечисть…

Однако делать было нечего. Кроме того, у Антипа возникли сомнения, был ли откровенен Луконя, когда сказал, что они оказались на границе Великих Степей и Подлунной Империи, или же снова шутки шутил? У обитателей дома за холмами можно было по крайней мере узнать о месте своего нахождения и выяснить, далеко ли до ближайшего селения. Решение было принято, и Антип, похлопав козу по мягкому округлому боку, побежал вниз.

Огород окружала невысокая изгородь из тонких колышков, через которую Антип просто перепрыгнул, не найдя калитки. Рубленый дом был повернут крыльцом к лесу. Обходя его слева, Антип заглянул в окно. К его удивлению, стекло в окне было тонким и абсолютно прозрачным. Такие стекла в Устое можно было увидеть только в очень богатых домах. Основная же масса населения в знакомых Антипу местах пользовалась куда более дешевыми, изготовляемыми местными стекольщиками толстыми мутными стеклами, через которые можно было разглядеть разве что только темные силуэты людей и предметов по другую сторону.

В окне, занавески на котором оказались раздвинуты, Антип увидел небольшую чисто прибранную комнатку: деревянный стол, две скамьи — у стены и вдоль каменной печи с лежанкой — и сундук в углу. На столе стоял кованый подсвечник, на котором двумя лесенками, сбегающими в противоположные стороны, располагались семь оплавленных свечей. В комнате никого не было, если не считать большого, толстого угольно-черного кота, сидевшего на скамье у печи и смотревшего прямо на незваного гостя круглыми зелеными глазами, от немигающего взгляда которых Антипу сделалось не по себе.

Миновав окно, Антип обогнул угол дома и вышел к невысокому крыльцу с пятью покосившимися ступеньками, на котором, в ожидании гостя, уже стоял хозяин. Одно про него можно было сказать точно: это был старик. А вот сколько лет ему было — поди угадай. Кожа на лице и руках старика была дряблая и морщинистая, как у деда Филимона из Устыни, которому, как слышал Антип, через год должно было стукнуть ровно сто лет, взгляд же был пронзительным и ясным, как ни у одного другого старика. Если бы Антип и хозяин дома взялись помериться, кто дальше разглядит птицу, парящую в небе, то неизвестно еще, кто из них двоих вышел бы победителем. У старика была широкая окладистая борода, белая, как только что выпавший снег, и лысая, как колено, голова. Лысину прикрывала небольшая круглая шапочка с плоским верхом, расшитая разноцветными узорами. Антип никогда прежде не видел такого чудного головного убора. Одет старик был тоже довольно странно. На нем были синие шаровары, такой же синий стеганый халат с полами, закрывающими колени, и низкие сапожки с острыми носами.

Увидав Антипа, старик обратился к нему на каком-то непонятном языке, звучавшем плавно и напевно. Слова в нем были длинные с большим числом гласных и мягкими согласными. Произнеся пару фраз, старик вопросительно посмотрел на гостя.

Антип улыбнулся и беспомощно развел руками.

Старик понимающе кивнул и произнес фразу на другом языке, изобилующем резкими гортанными звуками.

Антип старательно вслушивался в произносимые стариком слова, но так и не смог понять ни одного из них.

— Простите, уважаемый, — смущенно улыбнулся Антип. — Но мне известен только один язык, на котором говорят у меня дома.

Старик смерил Антипа удивленным взглядом.

— Мне знаком этот язык, — медленно произнес он.

Фраза была выстроена правильно, и слова старик произносил верно. Лишь только по несколько искаженным окончаниям слов можно было догадаться, что язык этот не был для него родным. Или же он давно не разговаривал на нем.

— Ты из Белоземья? — спросил старик.

Антип обрадовался — если старику известно место, откуда он родом, то он, конечно же, сумеет указать ему дорогу домой!

— Меня зовут Антип, — быстро представился парень. — Я из Устыни. Это такое селение. Может, слышали?

Старик отрицательно качнул головой.

— Ну, об Устое вы наверняка уж слышали? — с надеждой спросил Антип. — Это уездный город, не очень большой, но все же…

Не дослушав Антипа, старик снова повел головой из стороны в сторону.

Надежда на то, что Луконя обманул его и на самом деле он находится не так уж далеко от дома, рухнула. Антип почувствовал, как в горле у него снова, как и после расставания с мелким бесом, встал горький ком.

— Где же я в таком случае нахожусь? — спросил у старика Антип.

— Я так полагаю, что у меня в гостях, — мягко улыбнувшись, ответил тот и приглашающим жестом указал на дверь.