Сердце маски 2

Алексей Калинин, 2021

Мертвец продолжает собирать свою жатву. Бросив вызов Богам, мне остается идти только вперед. Я не остановлюсь ни перед чем… Я никогда не просил пощады и никогда просить её не буду. И я сдохну, но не позволю обидеть кого-нибудь из своего клана.

Глава 29

«Старый дракон облака не испортит»

Хихитайская народная мудрость

Я рассказал Ши Ло о нашем клане, мы скрепили его вступление в клан кровью. Немного неприятно было осознавать, что в моих венах теперь протекает ещё и кровь демона. Но формальность есть формальность.

Рассказал о четырех Богах, которые успели сложить головы, потому что слишком высоко их подняли. Рассказал о наших приключениях с Сись Ли. Да многое рассказал, о чем вы уже знаете.

— Если бы я знал, что вы занимаетесь истреблением Низших Богов, то пришел бы раньше! — воскликнул Ши Ло.

— Ага, и нарвался бы ещё на одного Низшего Бога, — раздался голос у дверей.

Мой клан никак не среагировал на голос Низшего Бога, а вот Ши Ло вскочил с места и потянулся за кинжалом.

— Это Низший Бог из нашего клана, — успокоил я его, остановив движение ладони. — Он помогает нам бороться со своими собратьями.

Пришлось рассказать и о Прыг Миге. О его вкладе в дело незаметной революции. Показал превращение девушек в Низших Богов. Ши Ло только присвистнул, когда на месте ладных красоток возникли пухлые Боги. Потом рассказал Прыг Мигу о Ши Ло. Они обменялись мудрами почтения.

— Как у вас всё схвачено. И меня можете обратить? — спросил Ши Ло, когда представления были закончены.

— Тебя не могу, — со вздохом сказал я. — Только Изгоев и получается. Такое вот у меня приобретенное Умение…

— Жаль, а может быть попробуете? — улыбнулся Ши Ло.

— Ой вэй, таки что тебе стоит попробовать, Сиджар? Ведь ты же превращаешь оборотней, а он тоже был оборотнем — скорпионом, — напомнила Жа Ло.

Я пожал плечами — почему бы и нет. Подошел к молодому человеку и положил руку на его плечо. Попробовал представить Ни Зги. Особенно и представлять ничего не пришлось, так как чтобы представить невидимку, надо ничего не представлять. Увы, Ши Ло не шелохнулся. Он как стоял парень парнем, так и остался стоять.

— Не получилось, — выдохнул Глу Пыш.

— Жаль, — философски пожал плечами Ши Ло. — Но тогда я могу показать одного из Изгоев, который обитает возле Закатной горы. Правда, он очень много пьет…

— О майн готт, а мы его знаем, — захлопала в ладоши За Кинь. — Это же слепой гроссфатер Бух Ло. Ну, помните мы говорили о нем, перед смертью Ни Зги?

Я что-то такое припоминал. Вроде бы это старый слепой алкоголик, которого не трогали только потому, что он никому не мог нанести вреда. Только себе, если сорвется во сне с края ущелья.

— И нам как раз нужно будет пойти к Закатной горе, — улыбнулся я. — Вот как всё сходится. Прямо один к одному…

— Я можу проводити, — сказала молчавшая до этого Сись Ли.

— Я буду только рад такому обществу, — тут же отозвался Глу Пыш.

Я вздохнул. Мда-а-а с тех пор, как в нашем клане появилась Сись Ли, мой друг потерял покой. Не проходило и дня, чтобы он не упомянул эту красотку. Стоило ли ему говорить о том, что в своём ином облике она напоминала сиськоёлку? Я думаю, что пока не стоит. Потом… Когда-нибудь… Если захочет…

— Тогда пойдем, а то обеденное время уже прошло, а нам нужно не только к Закатной горе подойти, но ещё и мой меч забрать, — сказал я.

Да-да, свой обломившийся меч-цзянь я отдал на починку мастерам кузнечного дела. Мне их посоветовал Прыг Миг, как непревзойденных умельцев стального искусства. Правда, когда я принес на починку меч, то на меня взглянули, как на дурака и предложили пару медных монет за то, чтобы я ушел с обломками и больше никогда не показывался. Я сумел настоять на своём. Сумел убедить кузнецов мне помочь. Я был искусен в словесных кружевах и убеждениях, был невероятно обаятелен, но всё-таки вышел из кузни с небольшой досадой на то, что все мои усилия оказались напрасны, зато блеск золотых монет заставил головы кузнецов наклониться в согласии.

— Я тоже немного знаю дедушку Бух Ло, поэтому могу помочь вам в разговоре с этим старым пер… мудрым человеком, — поправился Ши Ло.

Я взвесил все за и против. Если я отправлю Глу Пыша с Сись Ли к Бух Ло, то рискую вообще их не дождаться — она не против секса, а у брата-монаха может сердце остановиться, когда во время акта Сись Ли обернется большой грудью. А если с ними отправится Ши Ло, то честь монаха останется неприкосновенной. И сердце будет биться как прежде.

— Хорошо, идите втроем, а я забегу к кузнецам и догоню вас. Постарайтесь сильно не задерживаться, а то я знаю брата Глу Пыша — как начнет соловьем хихитайским разливаться, так не переслушаешь, — улыбнулся и встал.

— Да я… Да чтобы я… Да я вообще всю дорогу буду размышлять о боге нашем Кодле и о ступенях на Закатной горе, — возмутился Глу Пыш.

У меня тут же кольнуло в боку, так бывает, когда ребро заходит за ребро. Ага, вот значит, как я распознаю ложь. Хотя, глядя на простодушную рожу монаха и на его плутоватые глазки можно и так было догадаться о том, что он сейчас врет. А уж как он пялился на чуть распахнутую верхнюю часть кимоно Сись Ли…

— Я охотно верю тебе, брат Глу, и ни капли не сомневаюсь в твоих словах. Ши Ло, не отставай от них и не позволяй им отставать, — кивнул я как можно мягче.

Ши Ло ответил полупоклоном и отправился к выходу. Недовольное лицо Сись Ли меня ни капли не смутило. Пусть лучше так… Брат Глу Пыш ещё не готов к перевоплощению своего объекта страсти. Они вышли, я тоже начал собираться.

— Брат Ни, у меня к тебе есть небольшое дело, — напомнил о своём существовании Низший Бог Прыг Миг.

— Да?

— До меня дошли слухи, что Низший Бог Глянь Ка всё чаще стал появляться на улице Цинь, — сказал Прыг Миг. — Явно это не просто так. Я должен был вас предупредить.

— Глянь Ка? — переспросил я. — А ведь я даже не знаю, где у него находится точка Чо.

— Это вообще не проблема, — отмахнулся Прыг Миг. — Она у него находится за левым ухом, как раз под мочкой. Но вот то, что он здесь крутится… Это должно насторожить.

— А что должно насторожить? Вдруг у него здесь какая-нибудь либен фрау завелась? — кокетливо захихикала За Кинь.

— Лучше всё же быть осторожнее, — сказал Прыг Миг. — Если предупрежден о грядущем землетрясении, то успеешь выбежать на улицу.

Я создал мудру внимания и отправился по делам. На улице в эту пору было многолюдно — повозки, запряженные медведями, везли богатых купцов по домам. Автобусозавры тащили за собой двухэтажные повозки автобусов, где было битком набито люда победнее. Иногда на страусах проносились полицейские. Самые бедные люди шли пешком.

В воздухе раздавался запах жареных лепешек и вареного мяса. Деревянные и каменные постройки Мосгава смотрели на меня слепыми бельмами затянутых рисовой бумагой окон. То тут, то там раздавались громкие крики мальчишек-новостников — за медную монету у них можно было узнать последние новости. Город жил своей привычной жизнью. Город не обращал никакого внимания на одинокого монаха в оранжевом кимоно.

Мне это было на руку. Я шел с таким одухотворенным лицом, как будто у меня чесалась правая ягодица и я отчаянно мечтал её почесать.

В голову лезли слова Прыг Мига о Низшем Боге Глянь Ка. Его периодическое появление на улице Цинь вряд ли было связано с обычными прогулками под вечерним небом. Скорее всего это был повод задуматься о том, чтобы перенести штаб-квартиру для собраний клана «СНГ» куда-нибудь в более защищенное место.

Низший Бог Глянь Ка был весьма своеобразной личностью — поговаривают, что он обладал истинным взором и мог смотреть через любую стену и через любую преграду. Мне бы такую способность — я бы сейчас посмотрел вон на ту красивую девушку… Да-да, и ткань кимоно не была бы мне преградой.

Ой, как будто вы не хотели бы такую способность. Ну не надо так думать — любой человек хотел бы увидеть, чем занимается сосед за стеной. А вдруг он деньги считает? Или ещё чем занимается? Любопытство сгубило кошку, но оно же двигает вперед прогресс…

С такими мыслями я дошел до улицы Стального звона. Улицу так прозвали в честь древних кузнецов — когда они работали, то грохот стоял как на концерте рок-музыкантов. Это сейчас стены кузни закрывают звукопоглощающими тканями, а раньше об этом не задумывались, и многие кузнецы были глухими, как еловые шишки в безлунную ночь.

Вот и кузница, где трудились над моим мечом. Возле ступенек сидели два брата: Дзинь и Дзянь. Они щурились на послеполуденное солнце и важно почесывали поджарые животы. Оба брата чумазыми физиономиями походили на демонов, вылезших из жерла печи. Мускулистые, плечистые, испачканные золой с головы до пят. Только белые зубы сверкали ярче речного жемчуга, да белки глаз вторили им хулиганским светом.

— Здоровья и процветания вашему кузнечному делу! — воскликнул я, подходя ближе.

— О! Странный монах! — расплылся в улыбке Дзинь. — Пришел забирать своё барахло?

Или это был Дзянь? Не могу точно сказать — всегда их путаю.

— Как мой древний и бесценный меч? Он готов? — с поклоном спросил я.

— Да, забирай свой мусор. Ох, и пришлось же нам с ним повозиться — легче выковать новый меч. Я думаю, что наш труд достоин ещё трех золотых монет, — сказал Дзянь.

Или это был Дзинь?

— Бог Кодла добавит, братья, — смиренно ответил я. — И где же мой драгоценный меч, который надо было чуть-чуть почистить наждачной бумагой?

— Чуть-чуть? — вскинулся Дзянь… или Дзинь. — Да мы всю ночь на него угрохали! Надо бы добавить за работу…

— Торг тут неуместен, братья, — тут же прервал его я. — Мы договаривались на заплаченную сумму, так что будьте добры отдать мой меч. Вы же не будете грабить нищего монаха?

Дзинь и Дзянь переглянулись и дружно расхохотались.

— Конечно же не будем. Пойдем, нищий монах с золотыми монетами, мы отдадим тебе меч.

Внутри кузницы было дымно и пахло металлической стружкой. Один из братьев, я даже не буду пытаться угадать его имя, вытащил из-под стола длинный предмет, завернутый в рваную ткань. Когда же он развернул тряпьё, то в скудном свете запыленных ламп передо мной возник ничем не примечательный меч-цзянь.

Серое навершие тускло поблескивало, черная рукоять обернута воловьей кожей, прямой обоюдоострый клинок длиной около метра красовался чистой сталью, без единого пятнышка ржавчины. Мохнатая кисть, привязанная к навершию, была краснее крови.

Обычное скромное оружие нищего монаха. А что? Должны же мы защищаться? Хотя бы от тех же воришек на рынке.

Я взял меч и почувствовал, как холодная волна прошла от стали в ладонях к позвоночнику. Меч словно поздоровался с хозяином. Даже мурашки побежали по коже.

— За кузницей есть небольшой зал, где мы подбираем балансировку и пробуем остроту оружия. Ты можешь там испытать свой меч, монах, — один из братьев махнул рукой в сторону двери подсобки. — Как наиграешься — выходи.

Я поклонился кузнецам и прошел в комнату за кузней. Залом комнату можно было назвать с большой натяжкой. Тут хранился различный железный хлам, сваленный как попало и где попало. Но всё-таки было расстояние, где можно взмахнуть мечом, а посреди пола торчали несколько бамбуковых шестов.

После взмаха меча я удивился — насколько легок он был в руке и как приятно с ним было обращаться. Меч словно стал продолжением моей руки — он менял направление движения по одному только мысленному приказу. Я попробовал рубануть по бамбуку и… не почувствовал никакого сопротивления!

Сначала даже слегка удивился — неужели промазал? Но секундой позже бамбуковый стебель сдвинулся в сторону и показал идеальный срез. Ни одно волокно не расщепилось!

Я попробовал рубануть ещё пару раз и результат был таким же. Надо ли говорить, каким я был довольным? Из ржавого куска металла кузнецы сделали великолепное оружие, которым можно даже бриться!

Эх, таким мечом можно запросто сопротивляться атакам меча-дао, а за счет обоюдоострого лезвия ещё было преимущество.

Что это?

Я едва не выронил меч!

На его навершии появился красный рубин. Он сверкнул и…

Стоило мне подумать о мече-дао, как цзянь окутался золотистой дымкой, а секунду спустя лезвие расширилось, гарда расплылась и в моей руке оказался другой меч. Меч-дао!

Ого! Вот это было неожиданно.

Меч по одному моему мысленному образу изменил свою форму!

А если я подумаю о нунчаках?

В тот же момент меч снова окутался золотистой дымкой, согнулся посередине, а потом я обнаружил, что держу боевые нунчаки, с острыми шипами на окантовке.

Копьё?

Без проблем!

Вилы?

Тоже пожалуйста!

Меч изменял свою форму по одному моему мысленному приказу. Я вспомнил слова огненного феникса о пере Жар-птицы — так вот ты какой, подарок феникса…

— Меч Тысячи Воплощений… — раздался за спиной голос Дзяня. — Я думал, что это всё бабушкины сказки! А он в самом деле существует! Монах, тебе несказанно повезло!

— Повезло? — спросил я.

— Да! Меч Тысячи Воплощений раз в столетие находит себе нового хозяина и верно служит ему до самой смерти. Только в твоих руках он будет становиться тем оружием, какое ты пожелаешь.

— А в твоих? — протянул я принявший обычную форму цзянь.

Рубин тут же исчез с рукояти. Меч превратился в обычный, ничем не примечательный дешевый клинок.

Кузнец взял меч, пару раз взмахнул им, сощурился, напрягся, покраснел, но меч как был холодным беспристрастным оружием, так им и остался. Даже кисточка из навершия не шевельнулась.

— А у меня он обычный меч, — со вздохом сказал кузнец. — Не могу поверить, что держал в руках такой артефакт и он не выбрал меня. Эх, повезло же тебе, монах! Это меч Небесного Рыцаря, который жил тысячи лет назад. Правда, у него есть небольшой секрет — меч может рубить только виноватого и вооруженного врага. Безвинное и безоружное существо убить не получится, как ты не старайся.

— А давай, попробуем? — хитро взглянул я на брата-кузнеца. — Ты взял у меня много золотых монет — если не чувствуешь себя виноватым, то меч тебя не поразит, а если…

— Брат монах, — перебил меня кузнец. — У нас ещё очень много работы. Так что ты ступай себе с миром… Счастливчик!

Много работы… Меня кольнуло под ребрами, но я не стал упрекать кузнеца во лжи. Я улыбнулся в ответ, достал из безразмерного оби серебряную монету и купил у кузнеца самые простые ножны для меча. За золотую монету купил молчание кузнеца. Попросил его никому не рассказывать о мече. Дзинь или Дзянь обещал быть безмолвным, как карп по весне.

Чтобы не стать виноватым…

Закрепив цзянь за спиной, я отправился к Закатной горе. Братья-кузнецы остались ожесточенно шептаться у порога кузни. В моей душе пели соловьи — надо же, какое неожиданное богатство на меня свалилось. Я даже от избытка чувств погладил по ножнам, а в ответ получил легкую вибрацию, как будто кошка заурчала под рукой заботливого хозяина.

Всё-таки феникс мне не приснился и перо Жар-птицы превратилось в Меч Тысячи Воплощений…

Неподалеку от Закатной горы я всё-таки догнал бредущую троицу.

Глу Пыш что-то увлеченно рассказывал Сись Ли, та также увлеченно смеялась и успевала строить глазки не только Глу Пышу, но и Ши Ло. Правда, бывший демон никак не реагировал на её потуги, но она всё равно не собиралась сдаваться, чем дико бесила Глу Пыша.

В руках Ши Ло был замасленный сверток. От него пахло жареной курицей. Это был явно подарок для старика.

— Друзья мои, вот и вы! — я присоединился к идущим.

— Брат Ни, а ми вже соскучились, — обаятельно улыбнулась Сись Ли, чем вызвала недовольную складку между бровей Глу Пыша. — Ой, у тебе появився меч?

Показал меч, но не стал рассказывать о его свойствах — покажу позже, когда все будут в сборе.

Мы подошли к лачуге, стоящей неподалеку от горы. От неё за добрых сто метров тянуло запахом саке и человеческого пота.

— Дидусь Бух Ло! — крикнула Сись Ли, когда увидела сидящего на чурбачке старика. — Ми прийшли к тоби у гости!

— А выпить… ик… принесли? — отозвался старик. — Если не принесли, то валите прочь, грязные ублюдки!

Седые лохмы беспорядочно вырывались из-под круглой замасленной шапочки, красный нос был словно вымазан женской помадой. Одежда старика представляла собой собрание из всевозможных клочков грязной ткани, какую только можно себе представить. Казалось, что с нами разговаривает ожившая помойка возле ткацкой фабрики.

Его слепые бельма таращились на свет. Лицо было словно собрано из морщин.

— Ну и воняет от тебя, старикан, — сморщился Глу Пыш. — Тебе бы надо помыться!

С этими словами мой друг подхватил стоящую под водопроводным желобом кадку и выплеснул её на старика. Волна воды окатила Бух Ло, едва не скинув его с чурбачка.

— Да ты… Да я тебе… Да ты сейчас… — начал отфыркиваться старик, отряхивая лохмотья от воды.

Он вскочил и нанес несколько ударов по воздуху. Удары пришлись в разные стороны. К счастью, они никого не зацепили.

— Не ругайся, дедушка Бух Ло, — улыбнулся Глу Пыш. — Мы тебе принесли покушать…

Он выхватил сверток из рук Ши Ло и подал старику.

Во как! Похоже, что Глу Пыш красовался перед Сись Ли и взял на себя роль лидера. Ну что же, пусть немного попробует тяжесть этой ноши. Я же остался смотреть, как старик развернул курицу, втянул ноздрями запах от ароматной корочки. Даже слюна пробежала по языку, когда старик оторвал от курицы бедро и протянул его Глу Пышу. Я видел, как волокна отделяются друг от друга, как парок шел от треснувшей корочки.

— Отравить меня вздумали? Укуси-ка сам эту курицу… ик… а только потом её попробую я, — сказал старик.

— Да ты что, старик? Мы же к тебе с хорошими новостями! — горделиво ответил Глу Пыш и взял предложенное мясо.

Мой друг не заметил красного порошка, слега просыпавшегося из рукава Бух Ло. Да, брат Глу Пыш продолжал играть роль лидера — я не стал ему мешать этого делать. Пусть покрасуется…

Глу Пыш откусил кусок и с довольным видом начал жевать. Почти сразу же у Сись Ли удивленно взлетели брови — лицо Глу Пыша покраснело так, что сравнялось по цвету с кистью Меча Тысячи Воплощений. Он выплюнул курицу и закричал:

— Остро! Очень остро! Запить! Быстрее запить! Всё горит!

— Ты же выплеснул воду, — сказал Бух Ло и поднялся с кряхтением. — Но у меня осталось немного в доме.

— Быстрее, старик! Быстрее! Мой язык горит! — Глу Пыш начал носиться по площадке перед лачугой.

Похоже, что старик сыпанул самого острого перца на кусок Глу Пыша. Я старался хранить каменное выражение лица — монах сам выбрал долю лидера, пусть вкусит её сполна.

Бух Ло вынес две пиалы. Глу Пыш тут же подлетел и выпил сначала одну, а потом вторую — после этого он чуть выдохнул. Мне показалось, что из его рта вылетел дымок.

— Ну и курица, — простонал Глу Пыш. — Надо же как наперчили… Старик, а почему у тебя в пиалах такая вода? Вкус у неё разный…

— Ещё бы ей не быть разной, — кашлянул Бух Ло. — В одной воде я мыл ноги, а во второй задницу…

Глаза Глу Пыша едва не выкатились наружу. Он дернулся раз-другой, а потом побежал к краю площадки возле дома. Содержимое его желудка начало выплескиваться наружу. Ни о каком лидерстве он уже не думал. Не думал даже о том, как выглядит перед Сись Ли.

Я улыбнулся, когда заметил хитрую улыбку Бух Ло. Он подмигнул мне слепым глазом:

— Ну что, брат Ни, рассказывай, зачем приперся?

А ведь я себя не называл. Видимо, он уже про меня немало знает. Не так-то прост этот алкоголик. Похоже, что со стариком мы сработаемся.