Личный враг человечества. Книга 2. Операция «Сны цивилизации»

Алексей Имп, 2016

Моего такого доброго и заботливого мужа похитили в игре, а вместо него в реальный мир вернулась какая-то властная и эгоистичная тварь. Это точно не мой любимый!Так я и оказалась в виртуале. Ну не бросать же его там?! Теперь придется разбираться в хитросплетениях интриг и исторических событий, чтобы спасти неосторожного благоверного, а заодно и весь остальной мир.Вторая книга, продолжение повествования о приключениях героев романа "Рождение Черного генерала":

Глава 7

День ХХ, Июнь 1939 года, детский пионерский лагерь, аномальная зона «К», СССР.

«Множество всадников скачут во весь опор по засеянному полю, вытаптывая копытами лошадей молодые всходы. Топот, крики и гиканье слышно со всех сторон, сверкающие сабли описывают круги, рассекая со свистом воздух. Город совсем близко, уже видны его дома и золотистые купола церквей. Между постройками мелькают его жители, они не пытаются спастись от надвигающейся лавины. Стоя на коленях, люди хором молятся своему богу…».

Снова этот странный и тревожный сон заставил проснуться посреди ночи семилетнего Эрика. Что-то пугающе-предостерегающее было в нем. Как будто кто-то заведующий детскими снами постоянно пытался его о чем-то предупредить, периодически транслируя уже заезженный сюжет в маленькую мальчишескую головку.

Из раза в раз он наблюдал во сне за развивающейся перед глазами трагедией. В теле могучего воина он стремительно двигался на коне к месту резни в группе, с такими же жаждущими пустить чужую кровь, всадниками. При этом его сознание остро сопереживало за тех, кто был в городе. Оно хотело крикнуть им: «Спасайтесь! Бегите!», но голосовые связки воина отказывались повиноваться. Однако его слух улавливает странные мелодию и слова, напеваемой людьми молитвы.

Потоки непонятной информационной матрицы ритмично врезаются в мозг, эхом отдаваясь в сознании, как в пустом зале. Множество голосов незаметно из разобщенного многоголосья сливаются в один неземной сильный голос, который, пробивая пространственные и временные барьеры, сотрясал, казалось бы, все мироздание.

Затем, перегруженный детский разум, наконец, осознает, что ему, Эрику, как личности из другого времени, тут делать нечего. Он стирает из памяти следы неуловимой гармонии, тем самым, разрушая мелодию и выбрасывая за пределы сновидения.

Хоть мальчик и был еще юн, но по уму и сообразительности не уступал взрослым. Его родители, немецкие инженеры Рудольф и Марта Шварц, приехали работать в эту страну по пятилетнему контракту. Но взятые ими на себя обязательства закончить требуемый объем работ загнали их в кабалу и задержали молодоженов тут на десяток долгих лет. За это время в их семье случилось радостное прибавление. Сын родился очень смышленым, здоровым и крепким. Быстро впитывая в себя знания как губка, он к пяти годам освоил сразу два языка: немецкий и русский. К моменту поступления в школу, ребенок в развитии ушел далеко вперед, значительно опередив своих сверстников.

Папа с мамой были полны радостных эмоций, глядя на успехи своего чада. Учителя, поражаясь его умственным способностям и хорошей памяти, называли заграничным словом — wunderkind.

В качестве поощрения за высокие показатели сына в учёбе родителям некий высокопоставленный камрад немецкого происхождения, занимающий пост в сфере образования, предложил на лето отправить Эрика в пионерский лагерь, где отдыхали одаренные дети ученых и видных чиновников. На что «муттэр и фатэр» с радостью согласились, это было для них пределом мечтаний.

По правде сказать, в отличие от Эрика, каждый из юных дарований, зачисленных в пионерлагерь «Соколенок», получили путевку сюда благодаря «неординарным» умственным, творческим или организаторским способностям их родителей. Эти безбедные функционеры и застрельщики, вращаясь среди высшего руководящего звена государства, имели, как соответствующие связи, так и доступ к различным «народным» благам, которыми пользовались при первом же удобном случае, обладая присущим чиновникам такого ранга характеризующим набором человеческих качеств — снобизмом, высокомерием, надменностью. Номенклатурные передовики на генетическом уровне передавали своим чадам стойкую «особую любовь к выходцам из простых рабочих.

А так как члены семьи Эрика были все же для «выдающихся людей» простыми иностранными специалистами, чужими и недостойными внимания работягами, то и вокруг их сына среди сверстников образовался незримый барьер из насмешек, подозрительности и превосходства.

По этой причине Эрик Шварц, наделенный собственной гордостью за своих близких, в лагере старался меньше общаться с другими детьми. Он был нелюдимым, выказывал свой самостоятельный характер и упрямство. Избегал совместных игр (его туда и не приглашали). Не демонстрировал инициативы в налаживании контакта, уклоняясь от любых попыток завести дружбу с кем-либо. И почти всегда держался в стороне от коллектива.

Дети понемногу привыкли к этому замкнутому «немцу», однако частенько потешались над ним. Его серьезность и обстоятельный обдуманный подход к делу казались для них слабоумием и заторможенностью, в чем сорванцы всегда находили новый повод для шуток.

Например, во время ужина, эта хохма стала в отряде дежурной:

— Гляди-ка! Эря снова замерз над тарелкой с кашей!

— Он просто забыл, как нужно жевать, теперь вспоминает!

— Дайте ему леща, а то подавится.

— Да они, немцы, у себя только одни сосиски и лопают, а нашей русской кашей брезгуют!

— Правильно говорят, что для русского хорошо, то для немца смерть! Вот он и сидит, думает, что с ней делать, глотать или нет.

— Не ешь, Эря, а то вдруг помрешь? Так хоть другим больше достанется!

Примерно в таком ключе ежедневно подтрунивали над мальчиком его сверстники. А что сделаешь, если он действительно не любил это блюдо? Приходилось терпеть, голодать и не обращать внимания на колкости.

В его отряде были еще семи и восьмилетние простодушные бесхитростные ребята. Но в лагере проводило лето множество подростков и других возрастов, которые тоже были не прочь «докопаться до тормозного немца» более обидными изощренными шутками, а иногда и с рукоприкладством. Мальчику приходилось собирать в кулак всю свою выдержку, чтобы не показать и намека проявления страха перед ними.

С момента прибытия в лагерь Эрику Шварцу каждую ночь снился один и тот же сон, заставляя снова и снова стонать и метаться, переживая ночной кошмар.

Вот и в этот раз, находясь под впечатлением сновидения, испуганный мальчик приподнял голову с подушки. Вокруг на кроватях мирно посапывали остальные девятнадцать обитателей из четвертого отряда. Никто и не заметил его проявления слабости во сне. Это было уже хорошо, но тревога, навеянная ужасами ретроспективы атаки города, напрочь отбила желание спать.

Несмотря на строгий запрет пионервожатых покидать по ночам расположение младшей группы, Эрик вышел из палатки прогуляться на свежем воздухе, при этом четко осознавая, что ему крепко влетит, если кто увидит его разгуливающим в пижаме.

Чтобы приободриться, парнишка представил себя разведчиком на особо важном задании. Вжившись в роль, он принялся, крадучись, перемещаться по лагерю, прикрываясь от случайных взглядов кустами и деревьями и прижимаясь к земле при любом шорохе.

Свет, отраженный от полной луны, ярко освещал окрестности, снижая эффективность маскировки маленького «диверсанта». Его ярко-лимонная пижама могла послужить маскировочным халатом и хорошо укрыть только на поле, заросшим желтыми одуванчиками. Но они в этой местности не произрастали. Так что, если бы кто-то из взрослых поглядел в этот момент в его сторону, то провал «резидента» был гарантирован однозначно.

Впереди лежала обширная открытая площадка для проведения коллективных мероприятий. Малышу, считавшему себя опытным разведчиком, пришлось дождаться небольшого облачка на небе, ненадолго закрывшего небесный прожектор, чтобы пересечь «опасный» участок в темноте.

На значительной территории лагеря располагался палаточный городок, где проживали дети с пионервожатыми и обслуживающим персоналом. В некоторых местах, без видимой на то необходимости, он был обнесен высоким деревянным забором с колючей проволокой по верху.

«И кому в голову пришло ее там устанавливать? Наверное, на месте пионерского лагеря тут раньше находился другой — трудовой лагерь для взрослых дяденек», — подумал мальчик.

А в самом дальнем углу огороженного участка, прямо за площадкой, выделялось своей монументальностью одно прочное, одноэтажное кирпичное здание. Англичане при виде этого чуда архитектуры непременно отметили бы, что у этих русских все делается наоборот. Вместо дома у них «сарай — моя крепость».

Окна и дверь бронированного «караван-сарая» были заварены рифлеными металлическими листами. А за покатой односторонней черепичной крышей, как на корабле, возвышалась ферма высокой металлической мачты с причудливыми наростами на перекладинах, напоминающими игрушки на новогодней елке.

На самой же ее верхушке гордо реяло знамя лагеря. Обычно полотнище на ночь должны были спускать с флагштока, а утром поднимать обратно под звуки горнов и барабанов. Но другой подходящей мачты в лагере не было, а имеющаяся находилась в труднодоступном месте и не оборудована проволочным подъемным механизмом. Поэтому ритуал несколько изменили. Флаг единожды прикрепили к странной антенне. И каждое утро горнисты и барабанщики своей побудкой добросовестно распугивали все живое в окрестных лесах на десятки километров, но без водружения флага.

Вот это необычное строение с «металлической елкой» и стало целью посещения нашего нарушителя режима сна. Любопытному Эрику страсть, как хотелось взобраться на мачту и осмотреть окрестности лагеря с высоты…падения пушечного ядра, если кому-то взбредет в голову его оттуда скинуть. Повторить легендарный опыт Галилея с ядром и пулей, бросавшего их на головы Пизанских горожан со знаменитой падающей башни было в его планах вторым пунктом исследования. Для этих целей он подобрал на земле несколько камушков. Днем, безусловно, естествоиспытателю никто бы не позволил осуществить эту познавательную обзорную экскурсию и эксперимент.

Проскочив возле сарая за спиной мирно храпевшего на лавке дежурного по лагерю, мальчик прошмыгнул в узкий проем между забором и каменной стеной таинственного здания. Протискиваясь к основанию фермы мачты по зарослям колючего вереска мимо вентиляционного отверстия в фундаменте постройки, Эрик услышал приглушенный разговор, доносящийся как будто из-под земли. Парнишка остановился и, опустившись на коленки, приложил ухо к вентиляции, звук разговора исходил именно оттуда.

Беседовали двое незнакомых мужчин по-немецки, что немало его удивило:

«Откуда тут взяться посреди ночи в спящем пионерском лагере, находящемся в окружении дремучего леса, вдали от населенных пунктов, двум землякам? Да еще громогласно спорящим глубоко под землей? Ведь не гномы же они, в самом деле, раскапывающие в подземелье сокровища?».

Быстро сообразив, что под сараем, вероятно, есть сеть подземных сообщений, где, собственно, и прячутся два образованных собеседника, Эрик стал вслушиваться в разговор. Голоса принадлежали, по всей видимости, не гномам, а двум ученым, обсуждавшим проблему с возникающим обратным эффектом потока психоэнергии, который, отражаясь от барьера между измерениями, может свести с ума подопытных живых объектов эксперимента.

По доводам одного, более молодого по голосу, мощность экспериментальной установки опасно увеличивать выше существующей. Второй же строго настаивал, что уже неделю они топчутся на месте. Никакого вредного воздействия установка на людей пока не произвела.

— Необходимо пойти на вынужденный риск. Гер Вальтер Вюст требует результаты! Каждый день промедления чреват угрозой раскрытия лаборатории. Стоит нам только попасть к ним в руки, и русские быстро вычислят, что тут делает дипломированный выпускник Мюнхенского университета, ученый-востоковед, ближайший друг и сподвижник Вюста и Зиверса. А те, кому надо, поймут, что все ниточки ведут в Вевельсбург!

Мальчику приходилось напрягать слух, чтобы разбирать сказанное двумя незнакомыми типами. Еще была упомянута какая-то «шарамбура» или «шамбала», толком разобрать незнакомое слово не удалось.

«О каком исследовании идет речь и кто этот Вальтер Вюст?», — мысли роились в голове Эрика, пытаясь найти там свое место на полке в стройных рядах стеллажей накопленных знаний.

Голоса двух немцев стали удаляться. Последнее, что парень услышал это согласие более осторожного ученого испытать удвоенную мощность установки немедленно. Далее разговор людей стал заглушать плавно нарастающий гул. Из слухового окна неожиданно подул теплый воздух. Мальчик отпрянул в сторону и крепко приложился макушкой головы об забор. Потерев ушибленное место рукой, он выпрямился и решил завершить то, ради чего сюда пришел — забраться на мачту.

Подняться вверх по ферме мачты для Эрика не представляло особого труда. Вскарабкавшись выше уровня забора, он перелез на первую перекладину и переместился по ней до оконечности, завершавшейся шарообразным набалдашником. Тут-то любознательный постреленыш решил остановиться и оглядеться окрест. Для удобства он облокотился на один из выступов и свесил ноги по разные стороны перекладины за ограждение лагеря.

В нескольких километрах за лесом, сверкая в свете луны, переливалось своей ребристой гладью небольшое озеро. На ее берегу сиротливо возвышался почерневший купол старой часовни. Туда от лагеря, через просеку, вела еле приметная, поросшая травой колея. Остальное пространство вокруг палаточного городка, за исключением противоположной стороны, где размещались въездные ворота лагеря, окружал дремучий лес и заболоченные луга.

Внизу за забором, хор лягушек, разместившихся на болотных кочках, начал петь о том, как прекрасно жить в родном болоте, где без конца и без оглядки, можно есть и спать. Но несколько раздавшихся «бульканий», от упавших в воду после проведенного опыта камней, заставило певцов задуматься о своей безопасности (ни к чему им на болоте лишние знания о земной гравитации) и начать процедуру подготовки к погружению. Перечень их неотложных дел следующий: захлопнуть свой широкий до ушей рот (так как в него может затечь вода при погружении); сдуть за ушами полупрозрачные «меха жабьей волынки» (иначе подъемная сила Архимеда не даст увидеть спасительное дно); и, с открытыми от ужаса глазами, нырнуть в мутную болотную жижу.

Эрик мстительно потер руки об штаны пижамы. Удачно проведя свой эксперимент, при этом комментируя каждую его фазу известными физическими законами, он прогнал прочь этих голосистых, чуть не «спаливших» его земноводных.

Какие-то странности творятся в пионерлагере: в лагере все спят, даже дежурные. Таинственные личности прячутся под землей, не стесняясь, устраивают дебаты по-немецки на загадочные темы! Территория местами обнесена глухим забором с колючей проволокой! В лес гулять не пускают, на озеро купаться тоже. Все это подняло массу вопросов, на которые в детской наблюдательной головке пока нет ответов.

А прохладный ветерок приятно обдувал тело мальчика, отгоняя от него назойливых кровососущих насекомых. Ему захотелось закрыть глаза, отвлечься от всего мира и помечтать под раскинувшимися на угольно-черном небе звездами.

Он вспомнил о том, как накануне отъезда в лагерь, они с папой сидели на лавочке около дома и вели задушевную беседу о далеких странах. И отец, приобняв его за плечи, тогда рассказал, что где-то далеко на западе находится их с мамой родина. Что скоро у них завершится контракт на оборонном заводе. И они всей семьей купят билеты на поезд, и покинут эту страну навсегда. Воспоминания согрели паренька, он полулежал с закрытыми глазами и в мыслях улыбался своим родителям.

А вокруг становилось все теплее и теплее, словно летнее солнце, выглянув из-за горизонта, активировало свою полуденную жаровню и потихоньку принялось поднимать градус. Мальчик почувствовал, что окружающий воздух стал заметно нагреваться.

«Вот я растяпа! Проспал до восхода солнца! Сейчас воспитатели поднимут вверх головы и дежурство в столовой мне обеспечено до конца смены!» — пришла неспокойная мысль, заставив его встрепенуться.

Эрик приоткрыл глаза, вокруг действительно стало заметно светлее. Но свечение это исходило не сверху от солнца, а от мачты, на которой он задремал. В голове возникла неприятно-болезненная вибрация, сбивающая остроту и фокусировку зрения. От нее все вокруг показалось расплывчатым, как будто его кто-то тряс вниз головой, как грушу.

Странный металл конструкции осветил округу ярким серебристым светом. Однако балки у основания мачты добавили алой краски в общую палитру. По всей видимости, там, внизу, температура опор поднялась до точки плавления, распространяя сильный жар выше. Трава, росшая рядом с основанием, быстро пожухла, высохла и воспламенилась. Огонь перекинулся на доски забора, шустро взлетая по нему во всех направлениях.

Путь назад был отрезан, только теперь пареньку стало по-настоящему страшно. Осознавая, что уж лучше его сейчас обнаружат тут — живым, чем потом — как следует прожаренным, он громко закричал:

— Помогите! Пожар! – Как ни странно, но на его крик никто не отреагировал, лагерь продолжал спать как убитый.

Вибрация заметно усилилась, превращаясь в нестерпимую до безумия боль в мозгу. Мальчишка прекратил кричать, схватился за голову и сдавил руками виски. Контроль над телом исчез, ни рук, ни ног он больше не ощущал и боль отступила. Сознание поплыло, стало дробиться, возникло ощущение отделения его от тела.

Эрик сначала перед глазами увидел разноцветный калейдоскоп искр, рассыпавшийся через мгновение. Затем почувствовал, что взлетает над собственным туловищем и его затягивает в одно из «елочных украшений» на противоположной стороне конструкции мачты.

Как странно наблюдать эту картину — скорчившееся детское тельце, висящее на перекладине. Оно скоро сгорит от раскаленного металла, краснота которого быстро приближалась к нему. «Нет! Нужно немедленно вернуться обратно! Этот человек, точнее — я, сейчас же сгорю!» — вдруг в панике возникла мысль.

Мальчик, на подобии пловца, стал грести в воздухе к своему биологическому носителю, но какая-то магнитная сила непреодолимо затягивала его обратно.

Оглянувшись, он заметил, что подобных, как он прозрачных созданий над лагерем образовался целый рой. Они отдаленно напоминали знакомых, виденных ранее в лагере, все испуганы и растеряны. Барахтаясь как в невесомости, фантомы людей быстро притягивались к мачте и исчезали в ее наростах с легкой вспышкой.

«Это, наверное, мне снится! — снова пришла мысль. — Но как же тут все реально выглядит!».

Среди ночи стало светло, как днем, раскаленная мачта отбрасывала красные блики на окружающие предметы. Впрочем, так осветить местность металлическая антенна не могла. Пространство вокруг светилось уже само по себе, а небо казалось не голубым, а ярко-бежевым.

Неподалеку, за прилегающим к лагерю лесом, над водоемом вспыхнуло зарево. И тут, по вертикальной конструкции, разрушая ее целостность, прошлась вибрация, деформировавшая раскаленные, практически расплавленные секции, отчего ферма слегка накренилась.

Фантом-сознание Эрика боролось с притягивающей силой до последнего. Вероятно, только его воля и сила мысли позволяли до сих пор не быть втянутым внутрь металлических набалдашников, хотя расстояние до них неуклонно сокращалось.

Так оказалось, что эти устройства сосредоточены на перекладинах, в основном, со стороны пионерлагеря и их притягивающая сила была сориентирована в том же направлении. Пространство вокруг элементов уже очистилось от других эфемерных созданий. Несчастные тени больше не роились, их всех затянуло в многочисленные наросты мачты.

Территория лагеря полыхала в огне. Все закутал дым, почему-то никто не проснулся и не пытался выбраться из этого опасного места.

Внезапно притяжение исчезло, вместо этого проявилась отбрасывающая сила, а синхронно с ней из мачты в сторону часовни вырвался мощный поток энергетических разрядов. И тут тело Эрика свалилось с перекладины на заболоченную землю в небольшую лужу, расплескав грязь вокруг и погасив загоревшуюся было на нем одежду.

Достигнув глади водоема, энергетический заряд стал обволакивать его поверхность, насыщать электричеством воздух над ним. Появилось осязаемое полупрозрачное поле, приобретая резкие контуры необычных строений. Сквозь сетку молний стали проступать знакомые очертания древнего города. Послышался звон колоколов.

Сознание мальчика было заворожено этим визуальным эффектом и не сразу вспомнило, где до этого ему приходилось видеть это место. Тут, не выдержав нагрузок и окончательно расплавившись, мачта рухнула на крышу сарая, приминая его на две части, как тупой нож буханку хлеба.

Энергетический канал сразу прервался. Только проявившийся на горизонте город, заволокло туманом, поднявшимся от озера. Перезвон затих, и затем окончательно пропало свечение.

Душа Эрика стала опускаться к своему биологическому «Я», голова которого торчала над поверхностью жидкой грязи. Тело, все в ожогах, еще жило, оно притягивало астральную сущность своим человеческим магнетизмом. Оно манило ее, как хозяин зовет своего верного пса, дескать: «Хватит, нагулялось, пора и честь знать!»

В этот момент земля вздрогнула от сильного взрыва. Куски металла и кирпича, то, что раньше было мачтой и сараем, как шрапнель ударили в стену окружающего леса, нанося ущерб его первозданности и красоте. Горящий палаточный городок, как ветром сдуло.

Ударная волна оставила после себя горы мусора и воронку в эпицентре. Но всего этого Эрик уже не видел.