Под колесами – звезды

Алексей Евтушенко

Егор Хорунжий в глубине души уже давно поставил на себе крест. И уж точно никогда не мечтал о встрече с представителями, точнее, с прекрасными представительницами внеземного разума. Однако судьба подчас преподносит самые неожиданные сюрпризы. Все началось с того, что однажды утром его старая-престарая убитая «копейка» вдруг засверкала новой краской, гордо заурчала неизношенным движком, да еще и заговорила человеческим голосом…

Глава четвёртая

Да, это несомненно был ВАЗ-2101 тёмно-синего цвета, но… Царапина на правом переднем крыле, которая ещё вчера в очередной раз огорчала Егора, теперь исчезла, как и не было ёе никогда.

Он сбежал с крыльца и глянул на левое заднее крыло.

Вмятины тоже не было.

Идеально гладкая поверхность металла сияла новенькой тёмно-синей краской.

Новенькой?!

Егор в две затяжки докурил сигарету и приступил к тщательному осмотру.

Нет, это всё-таки была его машина. Во-первых, на ней стояли её родные номера, а во-вторых, он обследовал и салон тоже и обнаружил в карманах чехлов, под задним стеклом и в бардачке кучу всяческих мелочей, начиная от потрёпанной колоды карт и заканчивая фонариком с давно севшей батарейкой, которые мелочи лучше всякого номера на двигателе подтверждали… Стоп! Он открыл капот и сунулся к двигателю. Чёткие, как будто только вчера выбитые цифры, были теми же самыми, что и двадцать пять лет назад.

Да, это была его машина. Но… но… как?

Егор попятился к крыльцу, сел, закурил и стал думать.

Автомобиль не просто починили. Его каким-то совершенно невероятным образом сделали новым. И даже не просто новым — новёхоньким! Хоть сейчас выставляй в автосалоне как лучшую модель образца семьдесят четвёртого года.

Резина — и та новая, угольно-чёрная, с глубоким и чётким рисунком протекторов. Исчезли все вмятины, царапины, пятна ржавчины и прочие мелкие повреждения на корпусе и в салоне, которые копились и множились все эти годы. Лобовое стекло сияло девственной чистотой. Да что там стекло… Двигатель! Егор ещё не заводил машину, но уже готов был поклясться, что двигатель, не смотря на прежний номер, тоже новый, будто только что с завода, и заведётся с пол-оборота.

Ну хорошо, сказал он себе, давайте попытаемся мыслить логически. Здраво попытаемся мыслить. Послезавтра у меня, как это доподлинно известно всему цивилизованному миру, День рождения, тридцать пять лет. И допустим — только допустим! — что мои друзья вступили в тайный сговор с целью сделать мне один, но царский подарок. Скинулись они, значит, деньгами и… Что «и»? Получается, что вчера ночью выкрали они машину, отогнали её в какую-нибудь автомастерскую, где, разумеется, уже всё было подготовлено для этой, прямо скажем, непростой работёнки…

Егор тут же представил себе почему-то обширный, чуть ли не самолётный ангар, ярко освещённый электрическими лампами и десяток своих друзей и близких знакомых мужского пола, которые мечутся вокруг его многострадальной «копейки» в темпе ускоренной съёмки, рихтуют и красят кузов, меняют резину, лобовое стекло, сам двигатель, панель управления… Бред!

Он тряхнул головой. Действительно, бред. За одну ночь подобную работу проделать просто невозможно. Легче уж действительно подготовить автомобиль-близнец (вплоть до номера на двигателе) заранее, а после подменить, переставив номера и аккуратно переложив разные мелочи вроде колоды карт и старого фонарика из прежней машины в новую.

И опять же — бред.

Где в наше время можно найти новёхонькую, только что с конвейера «копейку»? Правильно, нигде. Их же фиг знает когда выпускать перестали. Разве что хранилась где-то законсервированная, а номер на двигателе и перебить можно. Нет, бред, бред и ещё раз бред. Это ж, во-первых, такую законсервированную ещё отыскать надо, а во-вторых купить. Полторы-две тыщи «баксов», как минимум. А если учесть, что это практически антиквариат… Ну ладно, пусть нашли где-то, пусть даже чудак-владелец согласился её продать дёшево… О! А это мысль! Допустим, не владелец, а владелица. Эдакая ни бельмеса не понимающая в технике старушка-вдовушка. Муж её, скажем, двадцать лет назад купил ВАЗ-2101 и тут же зачем-то поставил его на консервацию. Захотелось ему, понимаешь. Поставил в хорошо утеплённый капитальный гараж. А почему нет? Были свободные деньги, а тут как раз и очередь подошла. Вот и купил. Сделал, так сказать, вложение капитала. Выгодное. Сам, натурально, водить не умел, а пока учился, взял да и умер. С кем не бывает. В общем, остался автомобиль на вечном приколе. Старушка-вдовушка о своей собственности, разумеется, забыла, детей, которые бы живо напомнили, у них не было… вот и сохранился «жигуль» нетронутым. А теперь старушке, при пенсиях-то нынче сами знаете каких, понадобились живые деньги, и стала она думать чего бы ей продать. И надумала. Тоже бред, конечно, но уже ближе как-то к реальности. В такой ситуации, да при должном везении можно и пятистами «баксами», пожалуй, обойтись. Хорошо. Спрашивается, у кого из моих друзей-товарищей есть лишние пятьсот долларов? Ответ: ни у кого. У Вовки, может, сотня-полторы и наберётся, да и то… А об остальных и говорить нечего — сплошь голь перекатная, такая же как я… Разве что кума, но у неё своя семья и, соответственно, расходы. Более-менее обеспеченные знакомые, конечно, имеются, но именно, что знакомые, а отнюдь не друзья и даже не товарищи. С какой такой неожиданной любви ко мне, алкоголику и разгильдяю, будут они делать такой подарок? Да и откуда им вообще знать, что мне тридцать пять лет послезавтра исполняется?! И потом, странности уже вчера начались, — грязь-то к корпусу не липнет! Ох, блин, аж голова заболела, зараза… Нет, тут гадай — не гадай, а ничего не выгадаешь — информации мало. Вовку бы тряхнуть — пусть колется, но, если, допустим, это его инициатива, то лучше уж до послезавтра подождать — всё само выяснится, когда гости придут. Э! А может, народ, дни перепутал? Или это я перепутал, и День рождения на самом деле сегодня?! Да нет, вроде… Вот, блин, как бы узнать…

— Сосед! — позвали сзади. — Егорка!

Егор обернулся.

Над забором, отделяющим его участок от соседнего, маячила седая голова дяди Лёши — давнего их соседа и когда-то близкого отцовского приятеля.

— Здравствуй, дядь Лёша! — крикнул он и пошёл к забору, огибая стволы двух яблонь и вишни.

— Привет, Егорка!

Рука у дяди Лёши была сухой и жёсткой как вобла, а из самой середины худого, тёмного, покрытого густой сетью морщин лица, смотрели на Егора как всегда весёлые и молодые, ярко-голубые глаза.

— Дай закурить, — попросил дядя Лёша. — Чего-то я не рассчитал, а до магазина пока доберусь — уши опухнут.

Егор протянул ему пачку «Донского табака». Обычно он курил «Нашу марку», а то и «Приму», когда уж совсем не было денег, но вчера купил «Донской табак», который на самом деле предпочитал всем другим сигаретам — с нежданных доходов-то можно себе позволить.

— О! — оценил дядя Лёша, уважительно вытягивая сигарету из твёрдой тёмно-коричневой пачки. — Разбогател никак?

— Во жизнь у нас пошла, дядь Лёш, — поддержал разговор Егор. — Пачку «Донского табака» купишь, который всего-то на пару-тройку рублей дороже той же «Марки», и уже родной сосед считает, что ты разбогател.

— Пара-тройка рублей тоже деньги, — наставительно заметил дядя Лёша, прикуривая от спички. — Где их, к примеру, взять, когда их нет?

— Кстати! — вскричал Егор. — Хорошо, что напомнил. Дядь Лёш, я ж тебе десятку должен!

— Да ну! — искренне удивился дядя Лёша.

— Должен, должен. Неделю назад брал, помнишь? У меня с утра на опохмелку не хватало. — Егор вынул из кармана деньги и протянул соседу.

— Вот, ёлки мохнатые, — забирая зеленоватую бумажку, вздохнул тот. — Десятка…Одно название. Эту бумаженцию и червонцем-то стыдно именовать, а?

— Да уж, — согласился Егор. — Дядь Лёш, не подскажешь какое сегодня число? А то я что-то…

— Бывает, — невозмутимо кивнул дядя Лёша. — Пятнадцатое мая сегодня. Пятница.

— Значит, не перепутал, — почесал в затылке Егор. — Ладно, пошёл я.

— Бывай.

Итак, всё правильно. Сегодня пятница, пятнадцатое мая. Завтра, соответственно, суббота и шестнадцатое мая. День рождения. И что сие означает? А хрен его знает. Ладно, я не перепутал. Может, всё-таки, Вовка?

Переться на угол к ближайшему телефону-автомату, который, с большой долей вероятности мог быть и сломан, не хотелось и Егор вернулся к забору.

— Дядь Лёш! — позвал он.

Сосед не успел ещё скрыться в доме — курил, оглядывая хозяйским глазом ухоженный огород.

— Тут я…

— Можно я позвоню?

— А когда было нельзя?

— Егор перемахнул через дощатый забор и между грядок пошёл к дому.

— Там открыто, — сказал ему в спину дядя Лёша. — Звони сколько надо.

Массивный старинный телефонный аппарат дяди Лёши с металлическим диском набора номера и вычурной, чёрной и круглой эбонитовой трубкой с бронзовыми набалдашниками наушника и микрофона на высоких вилообразных рычагах стоял на столике в прихожей и, как всегда, внушал уважение.

Егор присел на стоящую рядом табуретку, снял тяжёлую телефонную трубку с рычагов и набрал номер Володьки Четвертакова.

— Алло! — недовольно сказал Володька на другом конце провода.

— Здравствуй, Володь, это я.

— Привет, старик.

— Я тебе не помешал?

— Наоборот. Благодаря твоему звонку я получил долгожданную передышку.

— Чего делаешь?

— Да с чудовищем этим электронным разбираюсь, будь оно неладно. Купили на свою голову.

— Это с компьютером, что ли? — улыбнулся Егор.

— С ним, проклятым.

Пару месяцев назад жена Владимира Александровича Четвертакова Надя привезла из длительной командировки в Италию хороший компьютер, и теперь друг Володька, желая, как всегда, шагать в ногу со временем, пытался его освоить, что давалось ему с великим трудом в силу, во-первых, вечной нехватки этого самого времени, а во-вторых, какой-то внутренней неосознанной предубеждённости против этого чуда техники.

Друг Егора Владимир Александрович Четвертаков был человеком увлекающимся и в то же время настырным. Редкое сочетание, которое с одной стороны гарантировало ему нескучную, полную различных приключений и переживаний жизнь, а с другой — обеспечивало успех в тех делах, за которые он брался. А брался он к сорока трём свои годам за многое. Окончив машиностроительный факультет политеха, был некоторое время гонщиком (мастер спорта по авторалли), затем отслужил два года офицером в родимой Советской Армии, где в должности командира автороты был ранен в Афганистане на печально знаменитом перевале Саланг и награждён орденом Красной Звезды; работал инженером и начальником смена на заводе; крутил баранку простым таксистом; был директором детского дома; безработным, «челноком» и, наконец, застрял на почётной и довольно денежной должности механика-консультанта в крупной фирме по ремонту и продаже престижных «иномарок».

— Я чего звоню, собственно, — сказал в трубку Егор. — У меня день рождения завтра. Ты с Надей приглашён.

— Да я помню, — удивился Володя. — Не первый раз. Мы тебе уж и подарок приготовили.

— В смысле — сделали? — осторожно уточнил Егор.

— Не понял, — помолчав, признался Володька.

— Я говорю, не приготовили, а уже сделали подарок? — пошёл напролом Хорунжий.

— Что-то я, старик, опять не понял, — встревожился Володька. — У тебя всё в порядке? Случилось что?

— Да нет, всё нормально, — нервно хохотнул, не сдержавшись, Егор. — Ты как сегодня вечером, свободен?

— Вечером — это когда?

— Вечером — это часов в шесть.

— Ну, допустим, могу быть и свободен. Исключительно для тебя. Но, опять же, смотря для чего.

— Для меня, для меня… Хочу тебе кое что показать. Интересное, блин. С технической точки зрения. Да и с любой другой тоже.

— Сильно интересное?

— Очень сильно.

— Может, сразу расколешься?

— Не, помучайся до вечера.

— Ладно, считай, что заинтриговал. Буду ждать в шесть.

— Ну, тогда до встречи.

— Обнимаю.

Егор положил трубку на рычаги, в задумчивости потёр подбородок и вышел.

Вчерашний день повторялся один к одному, за исключением того, что сегодня он управлял совершенно другой машиной.

Любому автолюбителю или просто человеку, умеющему удержать на дороге это чудо и проклятие двадцатого и двадцать первого века — автомобиль, знакомо восхитительное чувство свободы, силы и скорости в постижении и преодолении окружающего пространства, когда сидишь за рулём хорошо отлаженной машины. Если ты молод, здоров и весел, то твоя природная, перехлёстывающая через край души и тела энергия, словно удваивается, — и нет таких расстояний, которые не исчезли бы под колёсами твоего четырёхцилиндрового друга.

Если ты уже прожил около половины отпущенного тебе Богом и судьбой срока на этой земле, и за плечами у тебя — радость побед, горечь поражений и спокойный опыт прожитых лет, если ты с уверенностью и достоинством смотришь в будущее, то этот, с жадным урчанием пожирающий бензин и километры, красивый железный зверь, становится зримым воплощением твоей жизненной силы и надёжным залогом сегодняшнего и завтрашнего успеха.

Ну, а если впереди осталось не так уж много вёрст и зим, и энергия покидает одряхлевшее тело, будто ключевая вода дырявое ведро, — сожми покрепче баранку подагрическими пальцами, придави дрожащей ногой акселератор, и ты почувствуешь, как молодые лошадиные силы двигателя становятся твоими силами, и конечный пункт прибытия снова отодвигается за горизонт.

Да, ещё неделю назад болезненные позвякивания, постукивания и поскрипывания в кузове, ходовой и двигателе постоянно и неприятно напоминали Егору о том, что давно пора серьёзно заняться принадлежащим ему средством передвижения, если он, конечно, хочет, чтобы оно, это самое средство, окончательно не развалилось напротив ближайшего столба.

Ещё вчера он, охваченный азартом, не забывал время от времени прислушиваться к своей многострадальной машине и давал себе твёрдое слово завтра же отрегулировать клапана и, возможно даже, заменить бензонасос.

А сегодня… Сегодня во всём этом отпала нужда.

Пару-тройку раз Егор сидел за рулём вылизанной изнутри и снаружи «Тойоты»-четырёхлетки, принадлежащей Володьке Четвертакову, и помнил то дивное ощущение восторга, которое возникало у него в душе, когда машина чутко слушалась малейшего движения рулевого колеса и педалей.

Нечто подобное он испытывал и сейчас за рулём своего «жигулёнка», впервые коснувшегося колёсами дороги в давно забытом и ничем не примечательном 74-м году. Более того, такого удовольствия и даже наслаждения от езды, наслаждения, являющегося как бы самым верхним слоем глубокого чувства слияния с машиной, он вообще не получал ни разу в жизни. Он даже забыл на время, что вообще-то выехал из дому с целью заработать — раз и проверить машину — два. И хотя клиент, что называется, шёл косяком, Егор, если бы его об этом спросили, не смог бы сказать даже приблизительно, сколько на данный конкретный момент он заработал и какое и количество пассажиров отвёз куда им надо.