Кондриё моё

Алексей Евгеньевич Аберемко, 2023

Вика знала, что она уже принцесса. Только принцы об этом не догадывались. Шли девяностые, нужно было делить страну. Было не до принцесс. Мужчины шли к своим целям, не обращая внимание на остающиеся на пройденном пути разбитые сердца. Санта Клаус дарит Вике волшебное слово. Если его произнести – станешь принцессой. Но Вика уже может создать своё королевство, чтобы самой выбирать принца, какой понравится. Королева или принцесса – трудный выбор.

Глава 2 Философ

Вика проснулась от того, что очень захотелось пить. Сушняк. Села. Кресло-кровать неожиданно металлически лязгнуло. Попыталась открыть глаза. Они открываться не хотели. Пришлось быть настойчивой, потому что дойти до кухни с закрытыми глазами, да ещё и с убитой вчерашним ужином координацией, будет сложно. Стать настойчивой было сложно, потому что не хотелось. С третьей попытки глаза открылись.

Лучше бы не открывались: Вика была не дома, не на своём креслице, а в каком-то ужасном месте. Довольно обширное помещение еле освещалось тусклым светом из маленького окошка. С низкого косого потолка что-то свисало. Мозг сложил картину в определение «чердак». Её похитили? Будут насиловать? Уже изнасиловали? Вика прислушалась к ощущениям в организме. Вроде нет. Её не раздевали. Да они и сама на ночь не разделась. Даже спортивную куртку не сняла.

Выброс адреналина заставил мозг работать. Вика вспомнила. Не чердак — мансарда. Именно так Маринка называла пространство под двускатной крышей дачи. Вика сидела на одной из трёх находящихся в мансарде железных кроватей. Неподалёку стояли ещё две. Девушка встала и тут же стукнулась обо что-то головой и снова села. Колготки, набитые луком. Внутренность выступа над плечами отдалась болью. Снова попыталась аккуратно встать. Получилось! Подошла к соседним кроватям. Обследовала содержимое, низко нагибаясь над его лицами. Ольга и Марина. Почему не с пацанами? Пофиг. Пить!

Вика откуда-то знала расположение помещений. Наверное, какая-то недоубитая часть мозга вчера запоминала. В доме водопровода не было. Вспомнила, что на кухне стоит эмалированное ведро с родниковой водой и кружка на крышке. Спустилась.

Чтобы пройти на кухню, нужно было преодолеть проходную комнату. На диване у стены что-то двигалось. По ритмичности движений безошибочно угадывался характерный для человеческого вида процесс совокупления. Парень лежал на боку голой жопой к проходу и деловито внедрялся в повёрнутую к нему спиной женское тело. «Хорошо, что женское», — хихикнула про себя Вика и попыталась проскочить незаметно. Как назло, старому дому было скучно, и он захотел напряжения ситуации. Скрипнула половица. Парень повернулся. Это был Виталик!

Грудь сжало спазмом. Дыхание остановилось. Вика быстро прошла в кухню. Абсолютно спокойно. Так казалось со стороны. На самом деле она кричала. Кричала в своей внутренней истерике. Кричала пока бездумно переставляла предметы на кухне. Сердце яростно носилось по грудной клетке. Пыталась хватать воздух как рыба, вытащенная из воды. Резко глотнула воздух, чтобы начать дышать. Рваный выдох. Закашлялась. Судорожно задышала.

Забыла, зачем пришла. Вспомнила. Истерика прошла, но душу как будто размазало, она горела. Тяжело, больно. Потом жжение перешло в отупение. Всё выгорело. Остались головешки. Сердце успокоилось и почти остановилось. В голове поселилась тёмная туча безысходности. Открыла крышку ведра. Воды не оказалось. Хотелось пить. Сосредоточилась на этой мысли, как на главном деле в жизни. Взяла ведро.

Проходить через комнату не хотелось. Постояла. Решилась. Накрыла себя эмоциональным куполом. На кровать старалась не смотреть, но боковым зрением заметила две сидящие фигуры. Виталик курил.

Вика выскочила из дома и пошла в лес. Там у реки есть родник, Маринка говорила. Она сядет у родника и под журчание воды станет себя жалеть и ненавидеть Виталика, Зинку, всех на свете.

Между деревьев стала заметна мужская фигура в белой майке и джинсах. Николай, приятель Олега, мыл в роднике фрукты. Пореветь над журчащим родником не получится. Вика застыла в нерешительности. Повернулась к дому. Нет! Снова посмотрела в сторону родника. Как это бывает у совсем молодых людей, недавняя порнокартинкапро Виталика быстро состарилась и ушла в пыльный альбом на полках памяти, освобождая место новым впечатлениям. Желание пожалеть себя не прошло, но Николай был красивым парнем, по-настоящему красивым, как Патрик Суэйзи. Вика замечала, что с красивыми парнями всегда интереснее разговаривать, особенно наедине. Она шагнула вперёд, но тут же была остановлена Внутренней принцессой:

— Куда?! — заорал в голове её грозный голос.

— Что такое? — опешила Вика.

— Запах! Ты чувствуешь, как у тебя пахнет изо рта?

— Я чистила зубы! — обиделась девушка, — Вчера утром.

Поднесла пригоршню ка рту, дыхнула и понюхала. Посторонние запахи не обнаружились. Своё не пахнет. На всякий случай Вика достала из кармана адидасовской куртки кубик жевательной резинки. Не какой-то «Турбо», настоящий штатовский «Дональд»! Ирке Костик блок подогнал, поделилась. Рассматривать вкладыш с забавной картинкой было некогда — спрятала в карман.

Решила подойти максимально легко и непринуждённо. Вы когда-нибудь пробовали идти максимально легко и непринуждённо, когда нужно идти максимально легко и непринуждённо? Вот! Так могут только профессиональные модели. Их этому учат годами. Когда пытаешься контролировать тело, оно из вредности перестаёт слушаться. Ноги становятся деревянными, как у Буратино. Нет, хуже, чем у Буратино: у того хоть суставы были. А руки?! Как они вообще должны двигаться? Правая рука, левая нога? Получается — солдат на параде. Расслабила. Стали болтаться как у Петрушки в кукольном театре.

Вика уже хотела повернуть в сторону, уйти в лес, но Николай поднял голову и улыбнулся. Очень красиво улыбнулся. Гад!

— Бери, — Николай протянул персик.

Вика подошла и протянула руку. Она представила, как вгрызается в его мякоть, а сок течёт по подбородку, заляпывая футболку.

— Можно виноград?

Она выбрала белый виноград, взяла золотистую гроздь, медленно оторвала ягоду, чувственно приоткрыла рот и элегантно откусила половину жемчужными зубами.

— Тебя Викой зовут, — не впечятлился бездушный пень, — а я Николай.

— И чем же ты занимаешься, Николай? — не нашла ничего умнее спросить девушка.

— Я энолог.

— Это кто ещё такой?

— Это такой человек, который занимается вином от выращивания винограда, до хранения вина.

— Тогда не энолог, а винолог.

— Можно просто — винодел. По диплому — технолог пищевых производств. Работаю в компании по производству вина на Тамани.

— Отдыхать приехал?

— Отдыхать некогда. Сентябрь — самая жаркая пора для винодела. К Олегу в гости заглянул. А ты чем занимаешься.

— Я принцесса, — вдруг призналась Вика.

— Принцесса Виктория! — Николай прислушался, пробуя словосочетание на вкус. — Не пойдёт. Виктория — это уже королева. Лучше — принцесса Вика. Где же твоё королевство, принцесса Вика?

— Я пока Золушка, — переквалифицировала себя бывшая Рапунцель, — Золушка — гусеница принцессы.

— Может, куколка?

— Нет. Куколка, это когда уже найдёшь принца и шьёшь платье.

— Золушке платье подарили.

— Не всем дарят. Некоторым шить приходится.

— А если не найдёшь?

— Кого?

— Принца.

— Тогда, не гусеница, а червяк. Червяк-девочка.

— Или глист, если живёшь с родителями. Ты с родителями живёшь?

— Да! — Вика скорчила унылую рожицу. — Я глист!

Наши герои весело рассмеялись. Тучка, поселившаяся в голове Вики, собрала вещи и улетела по своим тучным делам. Николай слил воду из чашки с фруктами, хотел что-то красиво подать Вике, но решил не навязывать свой выбор, а приподнял всю чашку. Девушка решительно взяла персик.

— А ты не боишься продолжения сказки? — Коля решил продолжить интересный разговор.

— Чего бояться? Прописалась во дворце, живи-радуйся. Красивый муж, куча платьев, туфель целая комната. Можно не по сезону выбирать, а по цвету. Карета золотая последней модели. Нет. Золотая — пошло. Жемчужная. Что из этого страшно?

— Из этого — ничего. Я про другое. Утихнет в принце гормональный всплеск. Некоторое время отношения продержатся на самолюбовании тем, что он вытащил из провинции, отогрел и накормил трудолюбивую девушку. А потом что? У него откроются глаза на то, что ты не голодна и уже не так трудолюбива.

— Я не собираюсь становиться ленивой дурой! — от возмущения Вика даже не взяла второй персик, за которым потянулась.

— Станешь стирать принцу носки и отмывать весь дом, а ночью ублажать в постели? И зачем ему это? Принц с пубертатного возраста мог задрать юбку любой горничной. Без всякого штампа в паспорте. Им король втихаря за это доплачивал и справки требовал из кож-вендиспансера.

— А что ему гаду нужно?!

— Родства душ. Общения нужно. За двадцать с небольшим лет… ты же молодого принца хочешь?

Вика кивнула. Принцессу так захватило планирование недалёкого будущего, что она непроизвольно надула из жвачки приличного размера шар (жаль, Ирка не видит, обзавидовалась бы). Шар лопнул, а Николай продолжил:

— Так вот, за двадцать с небольшим лет у принца сложился круг общения, манера поведения, распорядок дня, да что там дня, года. Его во дворце обучали лучшие профессора. Он Вольтера читал, а с Мураками марафоны вместе бегал. О чём будете разговаривать? Обсуждать решения последнего пленума ЦК КПСС?

— Пошёл на хер! Я тоже не дура! — надула губки Золушка.

— Не дура и красавица, — исправил ситуацию Коля, — но не его круга общения: принцессы на хер никого не посылают.

— Принцесса Диана тоже простой воспитательницей в детском саду работала.

— Отец принцессы Дианы — восьмой граф Спенсер. Это не халам-балам. Помощницей воспитателя Диана устроилась от скуки и благородства.

— Почему сейчас так мало королей и принцесс? Одни президенты.

— Потому что президент выбирается на короткий срок. Ему, чтобы править по-своему нужно быть хитрым и расчётливым. А короли правят всю жизнь. Тут, если наделаешь ошибок, не переизберёшься. Приходится быть мудрым, а это сложно.

— Мудрости стало меньше?

— Старая мудрость умерла. У неё отжали квартиру в головах у людей. Мудрость долго ходила от дома к дому, пока не замёрзла на помойке.

— Грустно. А кто квартиру отжал?

— Великая Американская мечта.

— Как думаешь, новая мудрость ещё родится?

— Уже родилась, только она ещё совсем глупая.

— Глупая мудрость? — хихикнула Вика.

— Да это было бы смешно, если бы не было так грустно — улыбнулся в ответ Николай.

— Ты философ?

— Скорее, словоохотливый шизофреник.

— Думаю, это одно и то же.

— Так это ты — философ… философиха.

— Грубо!

— Извини! Тогда — философиня.

— Я принцесса, — напомнила Вика и перевела разговор на другую тему, — откуда у тебя машина?

— Отцу на работе по бартеру дали, а у него прав нет и гаража. Угонят сразу. Я за ласточкой в Чоп мотался, на границу. Реэкспортная.

Вика половину слов не поняла, но понимающе кивнула.

— Пойдём купаться, — предложил философ.

— Вода, наверное, холодная. Речка горная.

— А для меня, если вода мокрая, значит тёплая. Вот когда становится твёрдой, тогда я не купаюсь.

Николай стянул майку, снял джинсы. Тело его было не настолько атлетически проработано, как у Олега. И хорошо! Он же не конь-тяжеловоз. Красивое стройное тело двигалось с грацией молодого леопарда. Ускоряясь, за несколько больших шагов винодел преодолел расстояние до берега и красиво, как дельфин нырнул в горный поток. Ну не в поток, ладно, там тихая заводь была, но нырнул красиво.

Выдержать это было никак невозможно. Вика юркой птичкой выпорхнула из одежды. Правда запуталась в колготках и упала. Послушала же маму: «Яичники застудишь!» Нырнула золотой рыбкой в воду. Река обожгла холодом. Если сейчас не рискнуть застудить что-нибудь, то это что-нибудь может потом и не пригодиться по прямому назначению.

Рыбка попала прямо в лапы леопарда. Николай, да какой там Николай — Коля, впился горячими губами в её губы, крепко обнял, провёл рукой вдоль спины к упругому бедру. Рыбка выскользнула из крепких лап и поплыла проч. Леопард бросился вдогонку. Они плавали, касаясь друг друга телами. Потом Николай схватил Вику, поднял на руки и понёс на берег.

Он обтёр своей майкой Викино разгорячённое холодной водой тело, постелил на траву её куртку, потом нежно, но настойчиво положил Вику. Одним долгим движением Коля лёг на неё, приподнял бедро, коснулся губами её шеи под ухом, а когда Вика вздрогнула и расслабилась от нежного поцелуя, вошёл. Вика закрыла глаза, чтобы не умереть от счастья.

Уехали, не дожидаясь, пока все проснутся. Вика познакомила Колю с мамой. Пили чай. Мама плакала и улыбалась. Когда Коля сказал, что уедет, но вернётся через месяц, мама стала совсем грустная. Но он приехал. Вика успела рассчитаться на работе и собрать вещи. Всё в машину не поместилось. Взяла самое необходимое.

Первое время жили в станице у родителей Коли, Авдотьи Никитичны и Павла Николаевича Волоховых (Колю назвали в честь деда). На новом месте многое было непривычным и непонятным. Авдотья Никитична не работала, вела домашнее хозяйство. Женщина сразу занялась воспитанием будущей невестки. В этом доме, чтобы поесть, недостаточно быстро что-то нафантазировать из содержимого холодильника, потому что «Мужиков нужно кормить, как положено. Мясом». Научилась варить шулюм и хаш. Правда, всё время их путала. Раньше Вика думала, что борщ — самое сложное блюдо. А гречку, как оказалось нужно не только промывать, но и тщательно перебирать, ссыпая хорошие зёрнышки в мешочек с края стола и отодвигая мелкие камешки и нелущёные в сторону.

Утро начиналось с полива огорода и кормления кур и свиней. После завтрака — прополка, готовка, уборка. По выходным — стирка, выбивание перин и подушек. Вике казалось, что Авдотья Никитична специально для неё придумывает эти занятия. Она старалась, но что бы не делала, получала только недовольные взгляды и горестные вздохи. Когда никто не видел, Вика плакала.

Радостью был приход Коли с работы. Но и тут его брал в оборот Павел Николаевич, зовя помочь по хозяйству. Неужели вся жизнь ложна состоять только из хозяйства?! Нормально пообщаться удавалось только ночью.

Вика устроилась на винзавод, на котором работал и Коля, и его отец. Узнала, что такое ассамбляж, тираж, ремюаж, дегоржаж и дозаж, только счастья эти знания не принесли. Бесконечное жужжание этих слов заполняло голову, выталкивая из неё все приятные мысли. От переворачивания тысяч бутылок в холодном подвале кисти рук сводило судорогой. Насморк не проходил никогда. Болела спина. Вика уже не могла видеть шампанское.

Потом была свадьба! Вика наконец-таки стала принцессой, Викторией Станиславовной Волоховой. В белом платье с фатой, с шикарной причёской, которую Ирка сооружала три часа. Ирка приехала с Костиком. Она была подружкой невесты. Подружки не могли наговориться. Вике ненадолго показалось, что она не уезжала из родного города. Грусть сжала сердце.

Вика думала, что дружком будет Олег, но он не приехал. Позвали Дениса, такого же технолога, как и Николай. Они были красивой парой — высокие, стройные, молодые. Тфу, на вас! Не Денис с Николаем, а Вика с Николаем были красивой парой! Гуляли во дворе родного дома Николая. Широко гуляли, на весь посёлок. Вику и выкупали, и воровали. Николай пил из туфельки невесты. Была драка, но скоро помирились. На второй день маму зачем-то катали на тачке и обливали водой. Костик так напился, что два дня не мог сесть за руль, ночевал с Иркой у соседей.

Вике и Николаю дали комнату в малосемейном общежитии. У Вики появилось несколько подружек. Ходили друг другу в гости. Пили вино. Оно здесь было за место воды: тащили с завода. По особым случаям пили кофе с печением или пирожными. Хорошо жили, не хуже других. Вместе отмечали дни рождения и другие праздники. На Новый Год наряжали большую живую ёлку на первом этаже малосемейки, и у каждого в комнате — маленькую искусственную. Важно не гнаться за несбыточным, а ценить то, что имеешь. И Вика научилась ценить.

Через девять месяцев после встречи у родника Вику отвезли в роддом. Роды были долгими, с разрезами и стимуляцией, но прошли успешно. Родилась дочка Лиза. Маленький ангелочек с золотистыми кудрями и небесно-голубыми глазками. Свет в оконце! Счастье! Пелёнки, распашонки, вываривание марлевых подгузников в растворе натёртого мыла, перетирание варёных овощей на супчики. Бессонные ночи, когда не знаешь, что она хочет: есть или спать. Хочешь спать — спи, мы тоже хотим! А нет, пукнуть не может. Вот проблема! Хорошо, что Коля постоянно был рядом, помогал. Уходил на работу абсолютно не выспавшимся. Вика не представляла, как раньше жила без этого маленького человечка. Лиза стала смыслом её жизни.

Лиза подросла. Стали на очередь в садик и на квартиру. Ждать квартиру нужно было больше года. Это ничего: в городах по десять лет ждут, а то и больше. Пока декретный отпуск не закончился, Вика затеяла в общаге ремонт. Накупила обоев, линолеум. Нужна была помощь. Тут Вика стала замечать, что Николай приходит домой всё позже и позже. Отцу помогал, на работе задержался. Всё чаще от него пахло вином. Технолог, тестировал продукцию.

Однажды вечером Николай пришёл с работы необычно задумчивый. Вика обняла мужа:

— Я сейчас котлеты разогрею. И макароны.

— Не надо. Я не голодный. У родителей поел.

К Лизе, которая радостно встала в кроватке, даже не подошёл. Сел не раздеваясь на стул. Долго собирался с мыслями, потом сказал:

— Меня на стажировку отправляют во Францию.

— Ура! — Вика повернулась к дочке. — Лиза! Ты слышала? Мы едем во Францию!

— Одного отправляют, — хмуро уточнил Николай.

— Я понимаю. Ты поедешь туда, пришлёшь нам вызов, мы с Лизой приедем.

— По контракту я должен жить там один.

Вика опустилась на стул:

— И на сколько?

— На два года.

— А как же мы? Ремонт не закончен. Скоро Новый Год. Ёлку надо ставить… Два года, это так много…

— Такой шанс раз в жизни выпадает. Я не хочу его потерять, а потом всю жизнь тебя обвинять.

— В чём обвинять?! В том, что тебя люблю?! Что родила тебе ребёнка?!

— Это правильно.

— Что правильно?!

— Вода холодная. Купаться не стоит.

Вика ошарашено огляделась вокруг. Они сидели у родника возле Маринкиной дачи. «Так ничего не было? Всё привиделось? Целая жизнь? Общага, работа на винзаводе, ремонт, стажировка Николая. Лиза!» Вика провела рукой по низу живота. Такое не могло придуматься. Она рожала! Лиза, её доченька!

— Где наша дочь?!

Вика кинулась к Николаю, но тот обнял её сильными руками. Не так, как тогда, в речке, а сильно и властно, как сдерживают буйно больных:

— Сядь! Успокойся! Какая дочь? — Николай отстранил Вику от себя и посмотрел в глаза.

— Лиза, — Вика заплакала, — всё было так по-настоящему! У нас была дочка Лиза. Мы любили друг друга, а потом всё сломалось. Что это было?

— Расскажи по порядку.

Вика рассказала всю их совместную жизнь, как будто Волохов ничего не знал. Рассказывала и рыдала. Николай задумался. Снова обнял Вику, уже мягко. Потом сказал:

— Порой нам приходят знания, природу которых мы понять не в силах. Некоторые религии полагают, что весь наш мир только кому-нибудь снится.

— Кому? — сквозь слёзы поинтересовалась Вика. — Кому захотелось поиздеваться надо мной?

— Высшим существам. Богам. Вот и тебе приснился мир, который мог бы быть. Вероятная реальность. Она могла случиться, но не случилась.

— Я сумасшедшая?

— Ты богиня. Создала свой мир. Может быть, это было предостережение, и ты избежала главной ошибки в своей жизни.

— Я сошла с ума!

— Хочешь, я подарю тебе волшебный подарок?

— Ты что, Дед Мороз? — Вика наконец успокоилась и улыбнулась.

— Нет, но его родственник.

— Это как?

— Во многих странах Деда мороза называют Санта Клаусом. У нас это — Николай Чудотворец. Когда церковь отлучили от государства, стали называть Дедом Морозом. Я тоже Николай, и сейчас сотворю небольшое чудо.

— Какое?

— Я подарю тебе волшебное слово.

— Слово? — разочарованно протянула Вика.

— Волшебное, — подчеркнул Санта Клаус, — им можно будет воспользоваться только один раз, когда ты совсем будешь уверена, что готова стать принцессой.

— Я и так принцесса.

— Хорошо! Когда ты увидишь ту принцесскую жизнь, которой готова жить, произнесёшь. И эта волшебная жизнь станет твоей.

— Давай своё слово, — грустно сказала Вика: она ещё не полностью смирилась с потерей Лизы.

— Кондриё!

— Что?

— Кондриё!

— На ё-моё похоже. Что это, сам придумал?

— Нет. Кондриё — это вино такое. Вернее, область во Франции, где производят такое вино. Оно совершенно удивительное. Я один раз пробовал. Пахнет персиками и цветущей акацией. И вкус удивительный. Говорят, что напоминает тропический фрукт личи. Не знаю, не пробовал это личи. Мне напомнило недозрелую жердёлу.

— Почему ты думаешь, что это слово подействует?

— Я же Николай Чудотворец.

— Может, ты просто Николай Угодник?

— Это одно и то же. Сейчас!

Николай встал и быстро удалился. Вернулся скоро, Вика даже толком не успела собраться с мыслями. Протянул бутылку без этикетки с жидкостью соломенного цвета.

— Вот. Не Кондриё, конечно, ркацители. Сам делал. Оранжевое. С ароматом персиков и спелых яблок. И послевкусие у него долгое и приятное.

— Колян! — донёсся крик со стороны дачи.

— Олег проснулся, — определил по голосу Николай, — пошли.

Олег стоял возле машины с уже собранной сумкой:

— Поехали!

— А завтрак? — Коля кивнул на фрукты.

— С собой бери.

— Лучше здесь оставлю. Сейчас соберусь.

— Можно, я с вами? — попросила Вика. — До города.

Олег посмотрел на неё, как будто только что заметил. Похоже, так оно и было. Потом решил:

— Можно.

Всю дорогу Олег был хмурым и неразговорчивым. «Не дала! Ольга не дала!» — со злорадством подумала Вика. Тут в голову пришла ужасная мысль: «А может, Николаю дала?! Вот негодяй! У нас же дочь!» Об этом не хотелось даже думать.