Циркум Квадратум и его необычайные похождения

Алексей Дельвиг

Историческое фэнтези о школьных годах простого деревенского паренька по имени Циркум Квадратум Транквиллум. Действие разворачивается в годы правления Гая Юлия Цезаря и при консуле Марке Антонии. Искренний и настойчивый герой знакомится с предводителем восстания рабов Спартаком, который помогает ему в необычайных похождениях по катакомбам Святого Каллиста и в покоях великого Цезаря. Главная цель Циркума – получить достойное образование. Ради этого он проходит через многие испытания, знакомится с Птолемеем, братом египетской царицы Клеопатры, другими настоящими и вымышленными персонажами, совершает множество открытий, оставаясь всё таким же хорошим и душевно щедрым человеком.

В своих письмах, записках и других неопубликованных материалах некий древнеримский историк описал жизнь могущественного и одного из мудрейших мужей своего времени, сенатора и городского претора^[1] по имени Circum Quadratum Tranquillum (Циркум Квадратум Транквиллум), который жил во времена диктатора и верховного жреца (великого понтифика) Гая Юлия Цезаря. Про него ещё тогда ходили сплетни, что он оказал какие-то серьёзные услуги самому Цезарю, а вслед за ним и консулу Марку Антонию. Судачили, что он знается с самим предводителем восстания рабов Спартаком, а также что он может предвидеть будущее, что и объясняет его стремительную карьеру.

В силу некоторой скандальности, связанной с именем Circum Quadratum Tranquillum, о взрослой жизни этого великого римского гражданина известно достаточно много. В настоящем труде я восстановил буквально по клочкам и фрагментам, а что-то пришлось и вообразить, удивительно интересные учебные годы и приключения Циркума. Меня прежде всего поразило, как происходящему из самых низов Циркуму удалось из простой школы для плебеев попасть сначала в очень дорогую грамматическую школу, а потом и в элитарную школу риторов, и даже впоследствии стать одним из могущественных политиков великой Римской Империи! И всё потому, что он был просто хорошим, умным и весёлым человеком, а не приспособленцем и лизоблюдом! А это во все времена — большая редкость!

Тривиальная школа

Итак, в детстве Циркум Квадратум жил недалеко от Рима в одной крошечной деревушке Чесоне, расположенной прямо около катакомб Святого Каллиста. Ну, те самые, что на второй миле ведущей на юг Аппиевой дороги…

Дорога проходила прямо через одно маленькое селение, которое поначалу не отличалось от миллиона подобных ему во всей огромной римской республике. Потом трудами нашего героя и его друзей, их учителя Самуса и всех односельчан эта деревня стала едва ли не самой известной во всей Италии!

Наш герой ходил во второй, то есть последний, класс так называемой тривиальной школы для бедных людей, расположенной в сапожной лавке его отца Трапециума Квадратума на базарной площади. Для нас, согласитесь, это весьма необычная ситуация. Чтобы дальнейшие приключения нашего героя были более понятны, думаю, что мне надо сказать несколько слов о школьной системы в Древнем Риме.

Небольшой экскурс в историю:

Как правило, в двухгодичные тривиальные (или элементарные) школы в Древнем Риме ходили дети бедных родителей от 7 до 12 лет. Чаще всего эти школы располагались либо в каких-либо мастерских, либо вообще под открытым небом. Основная задача этих школ состояла в том, чтобы научить детей считать, писать и читать. Далее дети возрастом от 12 до 16 лет из состоятельных семей могли пойти в платные грамматические школы, где более углублённо изучали грамматику, литературу, греческий язык, основы римского права и риторику (или ораторское искусство). Роль высших учебных заведений выполняли риторские школы, где углублённо преподавали ораторское искусство, право, историю, литературу, иногда философию и т.п.

Там ни шатко ни валко он разве чему и научился, так только читать, писать и считать, отчего уважаемый всеми односельчанами папаша держал его за очень умного и баловал безмерно. В свои 12 лет Циркум оканчивал двухлетнюю школу безо всякой надежды продолжить дальнейшее образование, на которое могли претендовать только дети богатых и знатных особ. Ему уже было уготовлено место подмастерья в сапожной мастерской его отца, и тогда бы их дело могло называться гордо: «Трапециум Квадратум с Сыном»!

Эта история началась с того, что как-то раз на уроке рисования и письма Циркуму дали индивидуальное задание на дом — проиллюстрировать какой-нибудь маленький текст или одно слово соответствующим рисунком: например, около слова птичка нарисовать какого-нибудь пернатого. Циркум написал на восковой дощечке название их общего с отцом дела «Трапециум Квадратум с Сыном» и, подумав, снабдил его вензелем и очень реалистичным рисунком сапога легионера. Слова были написаны не на обычной народной латыни, а на её классическом варианте, который использовался патрициями в Риме и звучал более торжественно. Дело в том, что наш сорванец где-то выменял для себя учебник классической латыни и изучал его тайком ото всех, чтобы над ним никто не насмехался. Это ведь обычно так и происходит, если ты делаешь что-то не так, как все, не так ли? В классической латыни привычные народные слова звучали совсем по-другому и ласкали ему слух. Всё это он находил очень забавным и не более того.

Кстати, пора бы упомянуть наконец и о двух лучших друзьях Циркума — толстеньком, вечно улыбающемся Уморе Мацеллосе и долговязом, всё время что-то подозревающем Лине Плагаусе, которые жили по соседству и учились вместе с Циркумом в той же тривиальной школе. Отец Уморы был мясником, а Линь происходил из семьи потомственного вязальщика рыболовных сетей.

— Что это такое ты тут написал? Вот умора! — весело захохотал Умора, увидев произведение Циркума.

— Знаешь, это мне кажется очень подозрительным… Вдруг это заклинание и тебя сожгут на костре? — заволновался за попавшего в беду друга Линь.

— Да вы просто вчитайтесь, и всё станет понятным! Тут написано по-буржуйски: «Трапециум Квадратум с Сыном»! — разъяснил им Циркум.

— Точняк!.. Вот здорово! Скажи что-нибудь на этом языке. Я отродясь такого не слыхивал! — попросил Умора.

Тогда Циркум величаво поклонился, взмахнул рукой и прогремел хорошо поставленным голосом первую обвинительную речь консула Марка Туллия Цицерона против сенатора Луция Сергия Катилины, который замыслил козни против Сената. Особенно ему удались начальные риторические слова: «Доколе ты, о Катилина, будешь испытывать наше терпение?…». Ребята замерли от восхищения: они даже и не догадывались, что их такой милый и родной друг по ночам изучает высокий латинский язык, риторику и заучивает известные речи древних ораторов. А произношение и голос он оттачивал в катакомбах по выходным, когда шёл дождь и никто не хотел гулять на улице и играть с ним в прятки.

— Да, здоровско, конечно! Только всё это пустое и ненужное дело, как и вообще всё это учение! Мне гораздо нужнее научиться тому, как мой отец вяжет сети — отмахнулся Линь, который уже, к счастью, знал, чего хочет в жизни.

— А по-моему, красиво звучит, хоть и не всё понятно!.. Действительно, а что ты будешь с этим делать? Ведь у нас никто так не говорит! — вопросительно и непонимающе улыбнулся Умора.

— Откровенно говоря, сам не представляю! Мне просто нравится, как это звучит! Знаете, как трудно произносить все эти диковинные слова, чтобы они звучали легко и беззаботно! Скорее всего, мне это не понадобится в жизни! — с удовольствием пояснил Циркум своим друзьям, и на том дело и кончилось.

На другой день учитель Самус очень хвалил сочинителя и даже отметил особо, что написано было каллиграфически правильно да ещё и на классической латыни. После занятий он показал сапожнику Трапециуму Квадратуму произведение его сына, что обычно не практиковалось учителями. Гордый отец увековечил работу наследника, вырезав его эскиз на деревянной доске и повесив её над входом в сапожную лавку. Таким образом, в деревне появилась самая настоящая первая вывеска над одной из многочисленных мастерских! Удивительным и неожиданным последствием такого шага явилось то, что чужаки из высоких сословий Рима, следовавшие через деревню и направлявшиеся на юг в Капую или ещё дальше, в порт Брундизий, стали захаживать в лавку, и заказы посыпались, как из ведра! Ведь раньше никаких вывесок не было, так как все в деревне и так знали, где находится кузнец, мясник или брадобрей! А пришельцев, как и водится во всех деревнях на белом свете, недолюбливали, а потому не особо привечали.

Как становится понятно, учился Циркум хорошо, да и мальчишка он был сметливый, так что ему часто перепадали от учителя тянучки или другие нехитрые лакомства в знак поощрения. А сладкое он любил!

Однако вернёмся к нашему рассказу! Итак, после предсказуемо сногсшибательного коммерческого успеха вывески сапожника, которую придумал Циркум для своего отца, всевозможные ремесленники, проживавшие в деревне Чесоне, пламенно захотели, чтобы вывески им сделал не кто иной, как сын сапожника Квадратума! И при условии, что потом сам сапожник вырежет их на деревянной доске, да чтоб текст был непременно на самой что ни на есть великолепнейшей латыни, они готовы были платить хорошие деньги! Циркум с удовольствием засел за работу и написал эскизы вывесок и мяснику, пририсовав на нём удивительно вкусно получившийся окорок, и вязальщику сетей, ловко показав огромного карпа в обнимку с осьминогом. Да и все остальные получили от него волшебные и завораживающие глаз вывески на латыни чистейшей пробы с изображением вкуснейших булок, прочнейших канатов или витиевато изогнутых подков.

Долго ли, коротко ли, но деревня скоро полностью преобразилась, да так, что учитель, живший в соседней деревне, проходя по Чесоне, уже терялся в пёстрой череде вывесок с изображением диковинных растений, топоров или шляп и едва продирался через толпу праздношатающихся по базарной площади к своей школе. И действительно, по улицам слонялась масса заезжих зевак самого разного толка и звания, так что обычно изнывающей от жары и скуки городской собаке Челси нашлась наконец работа по тщательному облаиванию всех вместе и каждого в отдельности. Конечно, все остальные собаки в деревне тоже получили свою долю этого несомненного собачьего удовольствия — лаять с безопасного расстояния на прохожих!

Ну а для чего нужны зеваки, спросите вы? А за вас как раз могут ответить все владельцы самых разных лавчонок в деревне Чесоне — нужны они для того, чтобы выкладывать свои денежки: сестерции, квинарии, викториаты, и кто знает, может быть, и целый серебряный денарий! Вот и обратились они к учителю Самусу с предложением поставить какую-нибудь театральную постановку с учениками и сыграть её на базарной площади «поближе к моей траттории», как почему-то настаивал её владелец Свегустус и ласково положил в руку учителя небольшую монетку.

Шёл 708 год от основания священного и вечного города Рима Ромулом, сыном бога войны Марса.^[2] До окончания двухлетки тривиальной школы оставалось совсем немного времени, да и нехитрый школьный материал был уже пройден, а поэтому учитель Самус решил пойти навстречу пожеланиям жителей деревни Чесоне. Однажды он собрал всех учеников и сказал:

— Давайте, ребята, поставим по случаю окончания школы спектакль для всех жителей вашей деревни, а потому мы не будем брать произведения какого-нибудь никому не понятного Плавта, Тита Макция или Теренция. Лучше вы разбейтесь сами по трое и напишите пьесу на любую тему. Потом мы выберем лучшую и поставим её по всем законам театра! Как вам идея?

— Ура! Даёшь пьесу! — радостно закричали мальчишки.

Закричать-то они закричали, да вот что-нибудь путное мало кто смог придумать…, кроме, конечно, нашей знаменитой троицы: Циркума, Уморы и Линя. Это ведь истории типа этой по совершенно наиправдивейшим источникам рассказывать легко, а попробуйте что-нибудь сами интересное выдумать!

Не знаю, как действовали остальные троицы, а наши озорники забрались в катакомбы, чтобы пострашнее было, и стали придумывать свои истории в окружении жутких склепов и черепов. Ибо доказано, что в таких местах возникают самые забавные сюжеты! И действительно, Линю пришло в голову продолжение очередных приключений любимых героев римского плебса из комедии масок под названием «ателлана»: Макка, Буккона, Доссена и Паппа. Но этого добра было и так хоть отбавляй на временных подмостках разных балаганов, цирков, базаров, ярмарок или разыгрываемых перед сражениями гладиаторов. Кроме того, тут ещё и существовала вероятность конкуренции со стороны других троиц, так что идею оставили.

— А помните, как мы как-то играли на свалке? Может быть, мы можем сделать нашу пьесу на эту тему? — предложил Умора.

Ребята крепко задумались. Действительно, идея была неплохая — всё же приключение было действительно неординарное! Пускай пареньки пока подумают, а я коротко передам эту историю, тем более что она будет очень важна для дальнейшего повествования.

Небольшой экскурс в историю:

Друзья любили играть на заброшенной деревенской свалке, на которой можно было найти все что угодно: от дырявого гладиаторского шлема и огромных костей динозавров до технического хлама инопланетян. Это было ужасно весело — сражаться всеми этими костями, разыгрывая всем знакомые сценки гладиаторских боев! Ребята с воодушевлением молотили останками динозавров друг друга по головам, надежно защищённым шлемами, пыряли в живот деревянными мечами и картинно падали, задирая ноги! Любили они и разглядывать странные вещицы, некоторые из которых, как им казалось, пикали, прыгали по свалке, переговаривались с кем-то или испускали лучи явно волшебного свойства. Некоторые разрезали пространство, и тогда был виден совершенно иной мир, входить в который друзья не решались, так как боялись, что им потом дома всыплют по первое число. По некоторым лучам можно было ходить, например, между огромным дубом и развалинами храма Аполлона около входа в катакомбы, а по другим лазить наверх, на тот же дуб за желудями. Как же вкусно было их печь потом вечером в костре и обсуждать какие-нибудь важные мальчишечьи темы! Однако после того как одна такая штуковина перерезала лучом кость динозавра и на месте разреза выросла мохнатая нога, все решили быть поосторожнее — ведь никому не хотелось, чтобы у него появилась лишняя часть тела!

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Претор — ключевая судебно-прокурорская должность в Древнем Риме.

2

Или 46 год до нашей эры.