Адам и Ева

Алексей Гудзь-Марков, 2023

Книга повествует о путешествии по планете молодых ученых, двух девушек и мужчины, исследующих ДНК потомков Адама и Евы. У них, на основе расчетов всей эволюции вида проточеловечества последних шести миллионов лет, возникает гипотеза о скором появлении нового вида Homo, призванного спасти планету от гибели. Красавица Ядвига, обладая незаурядным литературным даром, описывает рождение новых Адама и Евы в своём романе. А вывод повествования в том, что взаимная любовь является единственным залогом спасения земной цивилизации и новое человечество на следующей ступени эволюции будет обладать этим талантом.

Глава 9

Доктор Майер, живя и работая в Гамбурге, один день в две недели читал студентам лекции в университете Франкфурта-на-Майне. Он обладал редким счастливым даром современную генетику, закодированную терминологическим языком ученых до крайней степени запутанности и оттого представляющуюся неприступной цитаделью, преподносить доходчиво для восприятия десятилетнего ребенка, используя две руки, пару собственных глаз и образную речь, которая присуща классикам литературы золотого века, а еще пастухам и рыбакам. Сам доктор, стоя у доски, представлял животные и растительные клетки и процессы, в них происходящие, как зримые действа и излагал их так, что не понять их было невозможно. И у слушателей вырастали крылья от веры в собственные возможности. Крайне сложные задачи, на решение которых уходили десятилетия усилий всей современной генетики, представлялись доктором не сложнее приготовления лукового супа.

Ощущая удовлетворение слушателей, и доктор Майер всякий раз на лекции обретал второе дыхание, вдохновляясь и на изложение новых методов исследования живой клетки, и на неблизкую дорогу от Гамбурга до Франкфурта-на-Майне, которую он преодолевал то поездом, то самолетом.

Франкфурт с центром из высоких зданий из стекла и стали, вмещающих финансовые мозг и сердце Германии, пленил доктора на удивление гармоничным сочетанием немецкого консерватизма в характере и укладе жизни и в архитектуре с бешеным прогрессом современности. Днем после лекции доктор Майер обедал в центре гудящего города под вальмовыми сводами дома пятнадцатого столетия, любуясь в окне видами ультрасовременного Франкфурта со сверкающими на солнце небоскребами, обвитыми эстакадами скоростных трас, и окружающими их черепичными крышами зданий эпохи пламенеющей готики и реформации. На широком блюде красовались дымящаяся толстая, румяная свиная отбивная, укрытая листом салата, и две печеные картофелины с веточкой укропа. В литровом бокале пенилось янтарное пиво. Ресторан глухо шумел, подобно муравейнику, укрытому под вечнозелеными ветвями столетней ели на прогреваемой полуденным солнцем лесной опушке. Все вокруг дышало сытостью и довольством. Биение экономического сердца Германии ощущалось здесь как мерные удары старинных часов, украшавших неоштукатуренную кирпичную стену ресторана.

Доктор Майер, имея серьезную нагрузку, следил за своей физической формой, и портовый Гамбург с многоводной Эльбой, впадающей в Северное море, предоставлял ему идеальные возможности сочетать приятное с полезным, используя велосипед, каяк и собственный парусник с каютой, нередко служившей ночным пристанищем. Гамбург, разделенный Эльбой на уставленный морскими контейнерами, кажущийся бесконечным порт на юге и противостоящий ему на севере старый центр с нагромождением монументальных кирпичных зданий, с церковными колокольнями над ними и укрытыми зеленью кварталами частных домов, похожих на сказочные королевства, представлялся доктору Майеру открытой книгой, восприятием которой он не мог пресытиться. Его лаборатория являла собой спрута, мгновенно впитывающего все самое передовое со всех континентов, и по своим аналитическим возможностям она стояла в первом ряду себе подобных.

Генетика увлекла доктора Майера страстно, пробудив в натуре педантичного исследователя восторженного поэта, романтика. Чем более постигал доктор Майер происходящее в живой клетке, в ее ядре, во взаимодействии клеток, передающих и реагирующих на сигналы, тем более его занимал вопрос — а кто или что руководит слаженной работой этого тонко организованного сложнейшего ансамбля. Гениальность творения, именуемого человеческим организмом, его потрясала, служа источником вдохновения. Наконец однажды после долгих размышлений доктор Майер стал склоняться к мысли, что за всем живым стоит нечто сверхъестественное, абсолютный разум, воплощенное в реальность совершенство, вечно ускользающее от человеческого сознания. А жизнь с организмами, сформированными из миллиардов согласованно взаимодействующих клеток, — это его реализация. В статьях о своем умозаключении доктор не писал, но чем далее, тем более утверждался в своем предположении.

Чтение лекций доктор Майер воспринимал выходом на театральную сцену. Созерцание десятков пар обращенных на него очаровательных влажных девичьих глаз с вопросительными полуулыбками опьяняло его, как хорошее вино. Доктор Майер ценил интеллект, присущий многим студентам, как поцелуй Творца, а метод преподавания его был такой.

— В природе все слишком сложно и далеко не все понятно, чтобы излагать законы природы на диалекте ученых, чаще всего плохо понимающих друг друга, — тут доктор Майер смотрел в глаза студенток, а они преобладали если и не на курсе, то на лекции точно. — Так что мы с вами пойдем от простого к сложному.

Аудитория, удовлетворенно вздыхая, с одобрительными кивками шуршала стержнями ручек о разлинованные листы тетрадей.

Доктор Майер ставил на стол модель ДНК человека, представляющую собой спираль полметра в диаметре, два метра в высоту, собранную из разноцветных шариков, отображающих атомы углерода, кислорода, водорода, азота и фосфора.

— Прежде всего увидим, представим объемно и запомним нуклеиновые кислоты, макромолекулы, отстраивающие ДНК и РНК.

На плазме экрана появлялись изображения: аденина (А), гуанина (G), тимина (T) и цитизина (C) и дополняющего их урацила (U).

— Это пять азотистых оснований, парами из A-T и C-G внутренними перемычками соединяющие спираль ДНК. При этом две внешние ленты этой спирали отстраиваются молекулами, образованными атомами фосфора, кислорода, водорода и углерода. Молекулы этих двух внешних лент называют фосфатными группами.

Отобразив сказанное в тетрадях, подведя черту, студентки устремляли взоры на доктора, и сложно сказать, что более их увлекало — генетика или очарованный ею мужчина.

Доктор Майер носил длинные волосы, опускавшиеся на атлетичные плечи светлой густой волной. Ясные синие глаза одухотворяли совершенные черты лица архаичного типа эпохи Каролингов. Доктор Майер казался сошедшим со стен романского собора изваянным в камне героем, необыкновенным образом, однажды ожившим под ласковым солнцем благословенной Европы. Его никто и никогда не видел одного. Всюду он представал невозмутимым центром и интеллектуальным столпом улыбающегося круга очаровательных учениц.

— Итак, — доктор мягким проницательным взглядом добивался тишины, а возня и хихиканье в аудитории замирали, — две цепи ДНК, внешние ленты из сахаро-фосфатного остова, закручиваясь в противоположных направлениях, образуют спираль с единой осью.

С ближайшей к кафедре парты падала сумка, и доктор Майер встречался взором с карими глазами Анны, изображавшими испуг и смущение. Спустя мгновение привлекшие к себе внимание карие глаза на лишенном слов древнейшем человеческом языке общения источали неизъяснимую любовь.

Девичья красота освящена романтикой юности, а созерцание расцветающей женственности на взрослого мужчину производит ошеломляющее впечатление.

Потрясенный лектор, утратив нить повествования, с минуту молча смотрел в окно, думая: наука, творчество и юные нимфы — несовместимые стихии, девушки как вино, под их магией ты веселый, пустоголовый, безвольный дурак.

— Однако продолжим, — в аудитории скрипели стержни. — Внутри спираль соединяется перемычками двух типов: A-T — аденин-тимин и G-C — гуанин-цитизин.

— По десять пар перемычек на виток спирали, — произносила Анна, взмахнув длинными ресницами.

— Зачет досрочно, — улыбался лектор, обращая взор на студентку. — Перемычки из A-T и G-C прикрепляются к лентам спирали атомами азота — N, и поэтому A-T и G-C, а это сложные молекулы, называют азотистыми основаниями.

Анна не мигая вопросительно смотрела на лектора, словно кондуктор в трамвае, а он произносил: «Подойдете ко мне с зачеткой».

— Чем отличаются ДНК, — доктор Майер поднимал глаза на дальние ряды аудитории, где взоры главным образом были устремлены на экраны разнообразных средств связи.

— Изменчивость ДНК обусловлена вариабельностью последовательностей азотистых оснований A-T и G-C, — Анна, склонив очаровательную голову набок, едва заметно пожимала плечами.

— Верно. Все дело в сочетании A-T и G-C и в их частоте. Теперь далее. Для чего природа создавала в ядре живой клетки эти молекулярные спирали?

— Для репликации, — говоря, Анна подняла изящно очерченную белоснежную правую руку. — При каждом делении клетки обе дочерние клетки получают собственные цепи ДНК, собираемые со скоростью тысяча нуклеотидов в секунду.

— Верно. Еще немного, и экзамен досрочно, — доктор Майер мял руками измазанную мелом губку. — А что же далее?

Скоро доктор Майер осознал, что взгляд его в аудитории всякий раз обращается к демонстрирующей интерес к лекции склоненной набок голове Анны и к ее открытым запястьям. Бровь лектора приподнималась, выказывая заинтересованность в диалоге со студенткой. Глаза собеседников улыбались. Скоро оба осознали, что невольно подражают жестам и позам друг друга.

— Информация передается от генов белкам, — Анна вопросительно смотрела с лукавой робостью.

— Какие известны основные типы мутаций? — доктор Майер поднял глаза к окну, на сверкающие стеклом и сталью на солнце небоскребы и окружающие их купеческие фахверковые дома с черепичными крышами эпохи расцвета Ганзейского союза.

— Замена одного азотистого основания другим, потеря одного или нескольких оснований и вставка оснований.

— Что может стать причиной мутаций?

Анна переглянулась с соседкой, а та указала пальцем на абзац в учебнике.

— Ультрафиолетовое облучение, окисление, гидролиз, алкилирование, метилирование.

— Да, — доктор потер белые от мела ладони, — теперь о межклеточной коммуникации.

Анна скосила глаза на соседку, и она, листнув учебник, тонким пальцем указала абзац. Анна, кивнув для храбрости, произнесла:

— Нервная клетка, нейрон, передает электрический импульс через свой длинный отросток, аксон. А аксон, создав сигнальную молекулу, через соединение-синопсис передает ее клетке-мишени. Но клетки у человека разные, около двухсот типов, — на мгновение Анна запнулась, склоняя голову к шепчущей соседке. — И клетки взаимодействуют, используя внеклеточные сигнальные белки. И работают снаружи клетки поверхностные мембранные рецепторы. А внутри клетки действуют свои рецепторы. Эта химическая реакция называется сигнальным каскадом.

— Экзамен зачтен.

Со звонком двери аудитории отворялись, и доктор Майер в окружении десятка девиц, раскланиваясь со знакомыми, шел в университетский буфет, где общение носило неформальный характер, со взрывами счастливого смеха и громкой речью, сдобренной бесконечным многообразием мимики и жестов очаровательных лиц.