Адам и Ева

Алексей Гудзь-Марков, 2023

Книга повествует о путешествии по планете молодых ученых, двух девушек и мужчины, исследующих ДНК потомков Адама и Евы. У них, на основе расчетов всей эволюции вида проточеловечества последних шести миллионов лет, возникает гипотеза о скором появлении нового вида Homo, призванного спасти планету от гибели. Красавица Ядвига, обладая незаурядным литературным даром, описывает рождение новых Адама и Евы в своём романе. А вывод повествования в том, что взаимная любовь является единственным залогом спасения земной цивилизации и новое человечество на следующей ступени эволюции будет обладать этим талантом.

Глава 11

Планета источала энергию. Ее бурлящее ядро расплавленного метала потоками электричества формировало мощное внешнее магнитное поле, и радиоактивный солнечный ветер огибал планету, уносясь далее в пространство, не разрушая тонкий слой атмосферы. Полюса скрывали дышащие стужей ледяные шапки, и зелень растений мертвела от их обжигающего дыхания. С вершин растущих Альп и Гималаев в долины, потрескивая, сползали белые языки ледников, полируя скалы вмороженным в лед щебнем.

Закутанные в звериные шкуры неандертальцы грелись у огня под сводами пещер Евразии, от Пиренеев на западе до Алтая на востоке. До Рождества Христова оставалось около двухсот тысяч лет.

Африка благоденствовала, открывая для ожидающего рождения человечества его первое окно возможностей. В болотах Макгадикгади-Окаванго господствовали птицы. На востоке обласканного солнцем континента ревел украшенный радугой водопад Виктория. К югу расстилалась равнина современной пустыни Калахари, представлявшая собой цветущую саванну с неспешно бредущими стадами слонов и носорогов, окруженными миллионами мирно пасущихся зебр и антилоп.

В круглой хижине, крытой камышом, со стенами из обмазанных глиной прутьев, в рукотворном гнезде, для создания которого планете потребовалось четыре с половиной миллиарда лет эволюции, с восходом солнца царило оживление. Юная мать ожидала первенца. В полдень начались схватки.

Хижина стояла на острове среди обширных, заросших травой заболоченных озер, и не любившим плавать хищникам добраться до нее было непросто. Основная угроза исходила от крокодилов. Пища всюду вокруг была в изобилии. В воде, блестя на солнце чешуей, плескалась рыба. С ветвей деревьев свисали спелые сочные плоды. Со склонов расположенных на юго-востоке Драконовых гор дул нежный влажный ветер.

Мать пронзительно закричала. Раздался детский писк и плач.

— Какой удивительный ребенок, — шептали немногочисленные обитатели болот Макгадикгади-Окаванго, склонившись над голой девочкой, лежащей на белой козьей шкуре. — Видно, боги отблагодарили нас за прошлогоднее жертвоприношение, совершенное в Мапунгубве на реке Лимпопо, у подножия гор Магата, и услышали наши молитвы.

— Нет, — возражал глава общины, по совместительству шаман, и по углам его больших умных глаз проступали паутинки тонких складок. — Когда от дождей из берегов вышла река Оква, духи послали мне видение. Во сне я увидел антилопу, окруженную многочисленным потомством. Антилопы паслись на острове, омываемом бурными потоками Оквы, и львицы, скрываясь в траве, не спускали глаз с добычи, но добраться до нее мешали крокодилы.

Девочка открыла глаза, и хижину осветили два ярких огня. Все вокруг, ахнув, закрыли разинутые рты ладонями. Ошеломленный шаман, отрешенно опустившись на земляной пол, погрузился в молчаливое раздумье. Наконец в абсолютной тишине он произнес:

— Теперь все будет иначе. Потомкам нашего ребенка будет принадлежать весь мир.

— Что в ней особенного? — спросила мать, давая дочери набухшую грудь.

— Она совершенна, как цветущий куст розы, — ответил шаман. — Перед ее красотой устоять невозможно. У нее нет соперниц.

До утра на острове не смолкали барабаны. Община, выстроившись в круг, хлопая в ладоши и приседая, ритмично двигалась вокруг пылающего огня, исторгая щелкающие восклицания. А новорожденная Ева, проснувшись за полночь и насытившись материнским молоком, внимательно рассматривала яркие звезды во входном проеме хижины, будто припоминая что-то давно забытое.

В утренней свежести Еву согревал прибившийся к общине потерявший мать в саванне львенок. Во сне он поскуливал, судорожно ища сосок матери, и, не находя его, лизал крошечную ножку Евы.

Бонами заглушил мотор, и «Лендровер» остановился у пересохшего песчаного русла реки Окованго. Дальше дороги не было. Мелиса взглянула на Изабель и, едва заметно опуская кончики чувственных губ, произнесла:

— По-моему, счастье находиться здесь многим стоило жизни.

— За удовольствие приходится платить, — отозвалась Изабель, откидывая изящную голову назад. — Но сдается мне, что изжариться на солнце мы тут не успеем.

— Отчего же? — Мелиса пожала плечами.

— Мы как раз успели к началу сезона дождей, и нам следует подумать, как укрыться не от солнца, а от потоков воды и молний.

При слове «молния» Николай со сдержанной улыбкой качнул головой, взглянув на Бонами. Африканский Голиаф с загадочной полуулыбкой на устах хранил молчание.

На востоке, в долине реки Замбези, прокатились раскаты грома. Иссушенная солнцем желтая безжизненная пустыня замерла, жаждая долгожданной влаги. Дующий с океана ветер пригнал синие тучи. О раскаленный песок ударили большие капли дождя. Сухое русло Окаванги одухотворил ручей, на глазах изумленных происходящим зрителей в считаные часы превратившийся в полноводную реку. Словно из ниоткуда, на ее берега подошли стада антилоп и зебр. Из воды показались разевающие громадные пасти бегемоты. Вокруг них вились зловещие гребни крокодилов. Наконец раздался трубный рев слонов, и животные расступились перед исполинами, уступая место у воды.

Образы Мелисы и Изабель дополняли друг друга, как поэтичные вяз и липа на берегу пруда в заросшем парке, создавая вокруг Николая ауру тепла и света, проникнутую такой красотой и обаянием, что, однажды согревшись в ее лучах, он не мог себя представить вне этого незримого поля все покоряющей женственности. А Мелиса и Изабель, несколько раз обнявшись с Николаем, ощутили себя крыльями парящей в восходящем потоке большой птицы, для которой на планете нет преград. Втроем они составили единый организм, идеально собранный провидением для планетарного путешествия.

На следующее утро долина Окаванги из раскаленной желтой пустыни превратилась в цветущий эдем с морем бурно растущей зелени.

Наши герои расположились в деревне бушменов, представляющей собой десяток свитых из веток обмазанных глиной хижин, крытых камышом. Бушмены с монголоидными чертами миниатюрных лиц, едва дорастая до плеч Мелисы и Изабель, казались им взрослыми детьми с преждевременными морщинами на простодушных лицах, героями африканских сказок. Бушмены радушно угощали гостей жареной саранчой, жестами и мимикой уверяя, что вкуснее на свете ничего нет.

Изабель, сверяясь с компасом, чиркая карандашом в блокноте, уясняла розу ветров в долине Окаванги и частоту ударов молнии. Мелиса внимательно рассматривала обитателей пустыни Калахари, пытаясь проникнуть в их сознание и собственным восприятием реальности перенестись на двести тысяч лет назад, в эпоху рождения митохондриальной Евы и Y-хромосомного Адама.

На закате солнца Мелиса и Николай объясняли Изабель и Бонами и собравшейся вокруг очага общине бушменов некоторые тонкости популяционной генетики.

— При слиянии яйцеклетки и сперматозоида плод получает в ядре клетки гены от отца и от матери в равной мере, при этом Y-хромосома передается только от отца сыну, — рассказывая, Мелиса рисовала палочкой на песке клетку человека с ядром, полным генов, и с митохондрией сбоку от ядра. — А митохондриальная ДНК, ее генетика, передается и мальчику, и девочке при зачатии только по материнской линии.

Изабель, помогая себе неуловимыми движениями рук, воспринятое с обворожительной улыбкой изложила по-своему.

— Любовь дарит тепло, ласку и энергию, рожденную высоким чувством. И спирали ДНК, мутируя, подстраивают клетки под то, что быстрее обретает любовь с ее теплом, лаской и духоподъемной энергией.

— Пожалуй, — согласился Николай. — Можно сказать и так.

— Очень точное определение, — кивнула головой Мелиса. — Однако самое время обобщить данные начала нашей экспедиции.

Канадка открыла на коленях большую шитую стальной спиралью тетрадь в клетку, окинула собравшихся у огня внимательным взглядом, подняла глаза на расцвеченные звездами небеса и принялась писать, вслух озвучивая содержание.

— Примем как рабочую гипотезу то, что Ева и ее гаплогруппа LO митохондриальной ДНК около двухсот тысяч лет назад родилась среди болот Макгадикгади-Окаванго.

— Максимальный уровень разнообразия митохондриальной ДНК гаплогруппы LO, — дополнил Николай, заглядывая в тетрадь Мелисы, — представлен в Танзании, у озер Виктория, Танганьика и Ньяса, и на севере Замбии, и в Мозамбике.

— И древние геномы африканцев, носителей щелкающих койсанских языков, ограничены Lod и Lok митохондриальной ДНК, — поклонница Шекспира и его эпохи Мелиса писала на старинный манер, с росчерками и завитками, и ее текст был произведением искусства.

Изабель, подняв тонкие руки, склонила голову набок и произнесла с некоторой патетикой:

— Ева. Наша общая праматерь и ее наследие в виде гаплогруппы LO митохондриальной ДНК успешно воспользовались окном возможностей, около двухсот тысяч лет назад открывшимся на просторах Африки, от склонов вулкана Килиманджаро на севере в Танзании до берегов Окованго в Намибии и Ботсване на юге.

— Точнее не скажешь, — в глазах Мелисы отобразилось сомнение. — У нашей Евы были родители.

— Конечно, — согласился Бонами, любуясь письмом Мелисы и источающими свет глазами Изабель.

— Думаю, нечто необычное произошло именно с ними, — Изабель помолчала, — и это…

— Взаимная любовь, — тихо произнесла Мелиса, — похожая на разряд молнии.

— Да, это то, о чем можно лишь мечтать. И гены их дочери мутировали, — Изабель пристально рассматривала девочек бушменов, словно отгадывая скрытые в их круглых лицах смыслы, и, наконец обведя их рукой, она произнесла: — Все они юные Евы, а одна из них — ее физическая и духовная реинкарнация.

Бушмены поняли ход мыслей и рассуждений француженки, и вождь, подняв ладонь, попросил подождать.

Скоро он вернулся в круг света пылающего костра, держа на руках белую козью шкуру, в которой лежала новорожденная девочка.

— Это она, — вождь с улыбкой кивал маленькой головой, — современная Ева.

— Отчего же? — спросила Мелиса, отложив тетрадь и принимая на руки козью шкуру с ребенком. — Мы же не видели оригинал.

— Ее родители любили друг друга без памяти. Но жениться не могли, у жениха не было ничего, кроме лука со стрелами и набедренной повязки, и он жил в дупле большого дерева, деля его с леопардами.

— Эти условия максимально приближены к эпохе рождения нашей общей праматери, — заметила впечатлительная Изабель, сдерживая волнение. — Подобное возможно лишь в Африке.

— Девушка плакала ежедневно, но родители были неумолимы и поставили охранять ее двух свирепых псов. Но одной ненастной ночью ее избранник накормил псов мясом добытой на охоте газели так, что псы уснули, едва дыша. Разобрав соломенную кровлю хижины, юноша похитил девушку. Их искали неделю. Все напрасно. Кто-то утверждал, что возлюбленные ездят по бушу верхом на буйволах. Кто-то рассказывал, что им покровительствует стадо слонов, оставляя следы на следах беглецов.

Ошеломляюще громкий львиный рык заставил людей, умолкнув, содрогнуться. Казалось, царственная кошка находится на расстоянии прыжка, и в ночном буше людям стал мерещиться свет желтых хищных глаз. Блестели белки глаз Бонами, источая человеческий трепет перед дикой природой.

Скоро все успокоилось. Был слышен лишь треск горящих прутьев в очаге. Вождь продолжил рассказ:

— Минул год, и однажды на охоте мы выследили самку леопарда, польстившись на ее шкуру. Большая кошка жила между ветвями громадного дерева. В ее гнезде среди котят мы увидели человеческое дитя. Это была наша Ева.

Анализ митохондриальной ДНК новорожденной Евы отправили в Германию в лабораторию доктора Майера. Скоро был получен ответ.

— Я не сомневалась, — воскликнула Мелиса, и веснушки на ее щеках скрыла алая краска. — У нашей красавицы, воспитанной самкой леопарда, гаплогруппа LO в ее первозданном виде.

— Новое рождение митохондриальной Евы, — в тоне Николая было некоторое сомнение. — Неужели совпало полностью?

— Доктор Майер утверждает, — Мелиса подняла ладони к счастливому лицу, — да, а я вижу, что мы переместились на двести тысяч лет назад. Однако теперь мы должны отыскать современного Адама.