Навязанная игра

Алексей Гришин, 2023

1993 год. Тот самый, когда танки стреляли по Белому дому.Майор уголовного розыска Василий Щербатов служит в обычном отделении милиции. Среди измученных тяжелой работой и безденежьем коллег он – счастливчик. Есть деньги не только на поездку в Швейцарию, где живут жена и годовалая дочь, но и в Штаты, где растет сын, которому тоже год. В свой отпуск он мечтал просто увидеть детей, хоть как-то объясниться с любимыми женщинами. Не вышло.В Москве произошло убийство, одно из многих в то жестокое время. Но в этот раз под ударом оказались матери его детей. А значит – оставаться в роли наблюдателя не получится. Приходится забыть об отдыхе и влезать в жестокую драку, где сплелись интересы и российских братков, и американских гангстеров, российских контрразведчиков и ЦРУ, нашей разведки и ФБР.

ЧАСТЬ 2

САМОВОЛКА

Глава 9

После посадки к Полю подошла сотрудница авиакомпании, столь же строгая и ответственная дама, как и предыдущие. Сказала, что обязана проводить его к мисс Джудит Кэмпбелл, которая уже должна ждать мистера Кассиди у выхода с таможни.

Но в этот раз Поль заявил, что в самолете неожиданно встретил дядю этой самой мисс Кэмпбелл и теперь без него не пойдет никуда и ни за что. Не желает, чтобы из-за него родственники разминулись.

— Извините, мистер Кассиди, — строгим, не предусматривающим и намека на возражение, голосом ответила дама. — Вот документы, в них не сказано ни о каких знакомых или чьих-то родственниках. Есть вы, в аэропорту вас должна встретить мисс Кэмпбелл с надлежащим образом оформленной доверенностью, а больше я ничего не знаю. И не желаю знать, заметьте.

И, крепко взяв мальчика за руку, направилась к стойке паспортного контроля, чтобы потом пройти таможню и на выходе передать подопечного в надлежащие руки. Строго в соответствии с установленной процедурой.

В принципе, ничего страшного, у Щербатова на выходе заминка также не предусматривалась, но…

На паспортном контроле пришлось задержаться — у проверяющего засбоил компьютер. А как он мог не засбоить, если после ввода жуткого сочетания «Клаудэмарионееидэ Луис Густаво Бонкриштиану ди Гранин» на экране, том самом, что ни при каких условиях не видят пассажиры, высветилось: «Проходу не препятствовать, но передать под наружное наблюдение. Сообщить в Нью-Йоркский офис ФБР агенту Гордону Кончаку».

Но наружное наблюдение, оно в аэропорту не у стойки контролера сидит. Пока их старший прибежал, пока дал сигнал о готовности к работе, компьютер и был «сломан». Только потом заработал.

Так что дождался господин Бонкриштиану, когда, наконец, поставили ему в паспорт долгожданный штамп, да и пошел, ничего не подозревая, к выходу, благо багаж еще в Женеве оставил, в камере хранения аэропорта. А на выходе с таможни… ну как, скандал — не скандал, так — непонятка.

Джудит нет, зато рядом с Полем стоит браток, типичный такой, можно сказать — родной. Усы, борода и бритый затылок. Только спортивного костюма не хватает. В России последнее время именно такие пересели на шикарные машины, почувствовали себя хозяевами жизни и готовы доказывать свой великий статус любыми средствами в любом месте и в любое время.

И самое удивительное — та самая дама из авиакомпании, которая только что насмерть стояла за правое дело инструкции, спокойно с ним разговаривала, вместе подписывала какие-то документы.

Поль пробует возмущаться, пытается что-то доказать, но взрослых, очевидно, его мнение не интересует. Что за черт?

— Здравствуйте, мистер! — Щербатов решил быть предельно вежлив. — Молодого человека должна встречать моя племянница, мисс Кэмпбелл. Вы на нее не похожи.

Браток уставился на него, грозно сдвинул брови, привычно сжал кулаки.

Ого! Вот это у него обручальное колечко! На правой руке, что характерно. Всю фалангу пальца закрывает, мол, знай наших.

Так, а что дальше? Орел же теперь говорить что-то должен, чай не в Бутово базарят. Нью-Йорк, чтоб его. По напряженному взгляду этого интеллектуала буквально чувствовалось, как со скрипом прокручиваются мысли в крепкой, но не слишком тренированной глубокими размышлениями голове.

— А ты кто такой? — его хватило лишь на стандартный вопрос, после которого на родине обычно начиналось лихое месилово. Но не здесь же.

— Повторяю еще раз — я родственник мисс Кэмпбелл. Она должна встретить мистера Кассиди в аэропорту Нью-Йорка. А вот вы кто такой и по какому праву собираетесь забрать с собой молодого человека?

— Я — доверенное лицо его родственников, у меня все документы в порядке, — браток соизволил-таки объяснить ситуацию. Но боже, с каким же акцентом! Английский, поди, в Тамбове учил?

— Да-да, у господина все документы в порядке! — вмешалась в разговор строгая дама. — А если вы будете препятствовать, я полицию позову!

— Что же, полиция — это дело хорошее. Думаю, господа полицейские помогут разрешить нашу маленькую проблему.

И тут же, увидев неподалеку пару копов, поднял руку и закричал:

— Господа, будьте добры, подойдите.

Браток невнятно, но вполне узнаваемо выругался и широким шагом пошел прочь. Отойдя метров на десять обернулся, ткнул пальцем в даму и сквозь зубы сказал:

— Стойте здесь, я сейчас вернусь с адвокатом!

После чего его бритый затылок быстро затерялся в толпе.

А Поль облегченно вздохнул и, освободившись от навязчивой опеки сотрудницы авиакомпании, непроизвольно подошел поближе к Щербатову.

Старший бригады наружки стоял далеко, но видел, как объект втянулся в конфликт. И дал команду своему подчиненному установить подозрительного джентльмена.

На выезде со стоянки коп проверил документы у водителя кадиллака. Вечером данные его водительского удостоверения были включены в сводку наблюдения за объектом «Пеле».

Но это потом. А в тот момент в дело включился Закон и Порядок. Строгая дама объяснила полицейским, что вот этот вот господин незаконно вмешался в ее работу, помешав передать молодого человека представителю его законного опекуна.

В свою очередь, господин заявил, что действовал в интересах этого самого молодого человека, поскольку подозревал, что имела место попытка киднеппинга — серьезнейшего преступления, о котором следовало доложить по инстанции. А перед этим провести кучу обязательных мероприятий. Чем господа полицейские и занялись незамедлительно.

И, надо отметить, профессионально. В комнату полиции был приглашен юрист авиационной компании. Представленная братком доверенность, на которой должны были остаться отпечатки его пальцев, была аккуратно положена в целлофановый пакет и опечатана. Сопроводительные документы на Поля изъяты до конца разбирательства.

Это все хорошо, но в это самое время где-то в недрах аэропорта стоял гроб с телом Фрэнка. Где-то в городе что-то произошло с Джудит. При всей своей взбалмошности, ну никак не могла она опоздать к прилету Поля. Твою ж мать, делать-то что? Съездил, называется. Тихонечко, не привлекая к себе внимания.

Всего-то надо было помочь парню добраться, потом повидать сына, да переоформить банковскую карту на бразильский паспорт, чтобы не лежали гонорары за научные труды мертвым грузом, чтобы тратить их можно было. Потому что на ментовскую зарплату, да еще постоянно задерживаемую, жить совсем тяжко стало, а тратить деньги супруги не позволяли остатки мужской гордости.

А теперь?

Если Поля хотели похитить уже здесь, в Штатах, то Фрэнка, скорее всего, убили не ради грабежа. И поездка его была вовсе не туристической. Господи, дружище, ну куда ж тебя влезть угораздило? Еще и сына за собой потащил!

На вопросы полицейских Щербатов отвечал спокойно. В конце концов, его эта ситуация касалась слабо. Еще два года назад, перед возвращением в Москву, фэбээровцы сказали, что приезжать по бразильскому паспорту он может спокойно. Или все же соврали? Ну хрен с ними. Максимум — выдворят и въезд запретят. В любом случае наше дело — не колоться, а дальше разберемся. Бог даст, выкрутимся, чай не впервой.

Да, гражданин Бразилии, да, дядя мисс Кэмпбелл. Правда, по-португальски ни слова, но об этом мы скромно промолчим. Да, знаком с господами Кассиди, и с Полем, и с его отцом, который в этом аэропорту сейчас в гробу лежит.

Нет, в самолете встретились случайно. Что еще? Ах да, этот тип… ну Поль же сказал, что его Джудит должна встречать, и сотрудница авиакомпании подтвердила. А тот мордоворот на его племянницу вовсе и не похож. Да вот и она сама, можете сравнить!

В этот момент в комнату полиции влетела растрепанная, раскрасневшаяся от августовской жары и спешки Джудит.

— Поль, ты здесь! Слава богу! А… э… долбаная задница! Ты здесь откуда?

— И я рад тебя видеть, племянница.

Черт, не подумал! Если сейчас его назовут Бэзилом, из этой авантюры можно и не выкрутиться. Обниматься!

— Не ждала Клода Бонкриштиану? — Сжать покрепче, чтобы думать начала. — Сюрприз! Решил племяннице сюрприз устроить!

Она сжала объятия в ответ. Поняла? Дай бог. Отпускать подругу надо в любом случае.

— Здравствуй, дядюшка.

Ну вот и ладушки. А на ядовитый тон можно и не обращать внимания. Поважнее есть дела. Увы.

Из аэропорта ехали молча. Шикарный мерседес погромыхивал разбитой дверью — оказалось, что по дороге в аэропорт в машину Джудит въехал какой-то лихач. Обычно такие аварии оформляются минут за десять, но в этот раз лихачом оказался мексиканец не то что без страховки, но и вообще без прав!

Естественно, этот герой поднял крик, что во всем виновата вот эта вот бледнолицая дама, потому платить он ничего не станет без решения суда. А для суда нужны доказательства — фотографии, свидетели, которых следовало опросить, показания должным образом оформить. Этим занимались полицейские, но, как положено, в присутствии участников аварии. На все — про все больше часа ушло!

В случайность аварии не верил никто. Но и обсуждать происшествие никому не хотелось.

Поль ехал в свой дом. Там он не будет одинок — мисс Кэмпбелл сказала, что его ждет бабушка. Какое-то время побудет с ним. А потом? Очень трудно в двенадцать лет понять, что ни ты, да и никто в мире не знает, что будет потом. Ни через десять, ни через пять лет — хотя бы через месяц.

Щербатов молчал, потому что не представлял, о чем сейчас говорить. Свое дело он сделал, помог парню добраться. И теперь, стыдно признаться, но предстоящая встреча с сыном волновала больше, чем все остальные проблемы вместе взятые. Будет еще какой-то разговор с его матерью, что-то, наверное, надо обсудить, о чем-то договориться. Но сейчас главное — увидеть сына.

Эти мысли занимали их минут десять. Потом долгий перелет взял свое.

Глава 10

Джудит вела машину, изредка бросая взгляд на заднее сидение, где, прижавшись плечами друг к другу, спали Бэзил и Поль. Первое потрясение от встречи с русским улеглось, да и, честно сказать, не было оно особо сильным — слишком многое в последнее время обрушилось на ее плечи.

Известие о смерти Фрэнка… оно не потрясло, не надломило, оно словно опустошило женщину. Она оформляла документы, состыковывала служащих аэропорта с похоронной фирмой. А до этого разыскала бабушку Поля, получила от нее доверенность, за свой счет привезла старушку в Кранбери. Связалась и со страховой компанией, и с посольством в Москве.

Но все это делалось отстраненно, словно она превратилась в автомат. Прекрасно отлаженный, эффективный, но начисто лишенный эмоций. Словно что-то в душе отключилось, сработал какой-то защитный механизм. Осталась только работа и это вот дело, вытягивающее, казалось, последние силы.

Она снова взглянула на Бэзила. И что? Где злость? Радость? Где хоть какие-то эмоции?

Но ничего. Завтра все закончится, завтра она снова станет собой. И тогда с Щербатовым придется разговаривать. Не только о сыне, тут все очевидно. Да, Бэзил отец, но она — мать. И жить Клод будет с ней. С этим все ясно.

Ничего не ясно с их отношениями, о которых оба боялись даже упоминать в долгих телефонных разговорах.

И ничего не ясно с гибелью Фрэнки. Была надежда, что это несчастный случай. После сегодняшних событий она пошатнулась. И теперь без этого русского копа в ситуации не разобраться. Как он когда-то говорил? От слова «совсем»? Точно.

* * *

В Кранбери добрались под вечер. Джудит высадила Поля, передав его под опеку сухонькой пожилой женщине. М-да… согласится ли такая на суматошную жизнь бабушки непоседливого внука?

Впрочем, об этом позже. Вот и знакомый дом. Щербатов только вошел, едва успел беглым взглядом оценить изменения в обстановке — дорогую мебель и новый, огромный и плоский телевизор, как был сметен, обнят и расцелован нескладной белобрысой девчонкой.

За два года Линда вытянулась, но пока еще оставалась по-юношески угловатой, даже немножко неуклюжей. Волшебное превращение утенка в прекрасного лебедя было еще впереди.

Тогда появятся уже и сдержанность, и рассудительность. А сейчас на заморского гостя был обрушен водопад новостей, в основном крутящихся вокруг младшего брата. Школьные друзья, отметки и успехи в модном карате, (Господи, это-то ей зачем?) были отодвинуты на обочину. Главным был Клод, который только что чего-то смешное пробурчал, а до этого куда-то не туда залез, а вчера и вовсе такое отчебучил!

Джудит с усталой, скорее просто вежливой улыбкой смотрела на эту сцену. Как и на первую встречу отца с сыном.

Клод Васильевич был солиден, целиком поглощён чрезвычайно важным делом — изучал конструкцию пластмассовой машины. Попросту говоря, разламывал агрегат. Сопел, пыхтел, кряхтел, но не забывал поглядывать вокруг серыми прохиндеистыми глазами, словно уже придумал какую шкоду, но исполнение решил отложить. Пока. На срок неопределенный, но не очень большой.

— Хай, Клод. Я Бэзил.

Сын что-то пробормотал, не отвлекаясь от разламывания машинки.

Поговорили, называется. Но ничего, будет еще время. Попозже…

Глаза Щербатова закрылись, он повертелся на диване, устраиваясь поудобней. И даже не запомнил, как хозяйка подложила под голову подушку, укрыла спящего гостя пледом. И уж тем более не видел, как подглядывала за этой сценой Линда. Достаточно взрослая, чтобы понимать, откуда у нее появился брат, и достаточно умная, чтобы не задавать неудобные вопросы.

Утро выдалось солнечным и жарким. Джудит спустилась, одетая в строгий черный костюм. Принесла отглаженную черную мужскую рубашку. Где взяла? Да кто Щербатов такой, чтобы спрашивать?

Оставили с Клодом и Линдой няню и поехали дальше. Вначале в похоронное агентство, потом в морг и уже вслед за катафалком на кладбище.

Все это время Щербатов охреневал. Ну да, Джудит и Фрэнки были знакомы. Соседи, даже учились в одном классе. Но таких знакомых у нее — полгорода. Она что, всех так хоронит? На общественных началах? Сейчас!

Ой, что-то здесь не так! Но об это следует подумать позже, когда все закончится.

На кладбище все прошло быстро. На похороны кроме Щербатова и Джудит пришли мать Фрэнка, сын, несколько соседей. Все. Словно не было у человека других родственников. Или потерялись они в круговороте американской жизни? Кто знает?

Священник прочитал короткую молитву, коллеги убитого отдали честь, гроб опустили, двое рабочих быстро и сноровисто засыпали могилу.

Да, были еще и коллеги, девять человек. Полицейских. В парадной форме.

Щербатов видел, как они подошли к Полю, о чем-то поговорили, пожали парню руку. Бабушке передали конверт. Все правильно, деньги сейчас понадобятся.

Щербатов уже повернулся, чтобы идти к машине Джудит, когда на его плечо легла рука. Сзади стоял плотный, слегка располневший мужчина средних лет с легкой сединой в коротких курчавых волосах, выбивавшихся из-под форменной фуражки, необычно перехваченной сверху ремешком. С золотым дубовым листом на погонах серого парадного мундира.

— Майор Уотсон, шеф полиции Кранбери, — представился он, протянув руку для приветствия.

— Э-э… — замялся Щербатов, не представляя, какой фамилией назваться. Но американец пришел на помощь:

— Мы не знакомы лично, но по должности я в курсе, во что вы превратили наш мирный город в позапрошлом году.

— Я ж не сам по себе, майор!

— Знаю, знаю, майор. У вас ведь такое звание? Или за свои подвиги здесь, получили повышение там?

Щербатов горько усмехнулся.

— Получил. По шее. Спасибо, что не пинка.

Американец только вздохнул.

— Бывает. Работа у нас такая. Но раз вы с его сыном приехали, значит, какое-то отношение к расследованию имеете? Есть шанс, что убийство раскроют?

И что отвечать? Что сейчас в Москве таких убийств десятки? Что народ со службы валом валит, а те, кто остался, прежде всего думают, как выжить на те копейки, что от щедрот своих нерегулярно платит демократическое государство?

— Думаю, нет. Ни свидетелей, ни следов. Кто-то увидел иностранца, решил, что может разбогатеть. Выстрелил сзади, вытащил из карманов все, что мог, да и убежал. Нет, если только когда-нибудь убийца попадется с пистолетом. И то вряд ли.

— Но после вчерашнего случая в аэропорту…

Фигасе! Уже знает! Откуда?

— Вам Поль уже рассказал?

— Помилуйте, майор! Аэропорт Кеннеди обслуживают не только нью-йоркские копы, но и наши, из Нью-Джерси. Эта история с попыткой киднеппинга уже по сводке прошла. Пока — как подозрение, но это пока я не доложил об истории с Фрэнком.

Приплыли. Съездил, называется, в турпоездку. Сына повидать да с банком вопросы решить. Ага, и в качестве важного свидетеля федерального преступления зависнуть здесь хрен знает насколько. А в Женеве Алка ждет. А на службе отпуск капает, который и не резиновый вовсе. Твою ж мать, Кассиди, в какое дерьмо и зачем ты умудрился влезть?

— Спасибо за радостное известие, — тон Щербатова стал язвительным до сарказма. — Вот прямо вовремя обрадовали, прямо до глубины души, до печенок. Еще какими новостями облагодетельствуете?

Коп лишь пожал плечами.

— Зря вы так. Я, между прочим, о Поле думаю. Утром у его дома больше двух часов крутилась машина, взятая напрокат. Никакие версии в голову не приходят?

Отлично! Просто лучше не бывает. Значит, тот, кто пытался увезти парня из аэропорта, скорее всего, не успокоился.

Нет, хватать манатки да валить отсюда нафиг. Сегодня не получится… но завтра же. Хрен с ним, с банком, с профессором. Сына увидел, с Джудит прямо сегодня поговорит. И нафиг! Это не его дела.

Глава 11

Днем семейство Кэмпбеллов гуляло по городу. Вместе с примкнувшим к ним Щербатовым. Да, именно с примкнувшим, а как еще скажешь? Он — женат. Она… ну вот зачем успешной, по-настоящему успешной американской журналистке в мужьях нищий русский коп? Чего она с ним делать будет? Выгуливать по парку, как домашнюю собачонку? Абсолютно ненужную, но милую и статусную? Статусный мент. Звучит.

Щербатов усмехнулся, ответил на какой-то вопрос трещавшей без умолку Линды. Ей было интересно все: как дядя Бэзил живет, какой у него кабинет, какая машина. Пришлось отвечать, куда ж деваться.

Живет в престижном районе, в центре, работает в отдельном кабинете, рассекает по Москве на ретро-машине. По сути — правду сказал. А то, что квартиру еще прежнее государство предоставило, кабинет дешевой ядовито-зеленой краской покрашен, а машина ретро, потому что ее давно менять пора, но не на что, об этом девочке знать не обязательно.

Вот получил бы в банке какую Visa или Mastercard, можно было бы и машину поменять. А пока… билет-то в Нью-Йорк на деньги жены куплен. Для поездки к другой женщине, ага. Позор, однако.

И снова вопрос — кто ему эта женщина? Нет, точнее, кто он для нее?

Вот же она, идет рядом, привычно толкает коляску с сидящим в ней Клодом — отцу не доверила. Не хочет лишних сплетен или эмансипация свое берет? Неважно. Важно — что молчит. Наверняка о том же думает.

Когда вернулись домой, Линда, перекусив на скорую руку, отправилась в свою комнату на втором этаже по своим жутко тайным девчоночьим делам. А Джудит нарезала какой-то остро и вкусно пахнущей колбасы, сделала десяток сэндвичей. И поставила на стол бутылку «Столичной». Когда только успела купить? Никогда ведь в доме такого не держала.

— У вас принято как это… ну, выпивать в память?

— Поминать. — Щербатов налил в винные стаканы по пятьдесят граммов. — Да. Пусть земля ему будет пухом.

Джудит сделала маленький глоточек. Потом увидела, как пьет русский и также махнула. Закашлялась с непривычки, покраснела. Закусила. Села на диван и уткнула лицо в ладони.

— Фрэнка из-за меня убили, — сказала, не поднимая головы.

Потом налила себе еще граммов сто, выпила залпом. Закусывать не стала, вновь опустила голову.

— Это же я попросила его съездить в Москву. Оплатила поездку.

Она вновь потянулась за бутылкой, но Щербатов перехватил руку.

Господи, куда эта авантюристка ввязалась на этот раз?!

— Рассказывай.

Джудит подняла на него слегка осоловевший взгляд.

— Да в общем-то не было ничего особенного. И уж точно ничего угрожающего. Получила я пару месяцев назад некую информацию. Кто-то из русских здесь у нас наладил неплохой бизнес. Впрочем, — она бросила на стол сложенный лист бумаги, — читай сам.

Отпечатанный на принтере текст. Сверху: «Госпоже Кэмпбелл»

А дальше:

«Сообщаю эксклюзивную информацию. В США налажен бизнес по вывозу из страны в Россию просроченных лекарств на десятки миллионов долларов в месяц. Лекарства с истекающим, но еще не закончившимся сроком годности приобретаются здесь по бросовым ценам. Таким образом, сделки по их продаже и даже вывозу из страны формально проходят совершенно законно.

Но в Россию они, возможно, приходят уже просроченными. Организаторы этой схемы в США мне неизвестны. А покупателем в России является фирма «Метроном-М». Ее офис расположен в Москве на Большом Палашевском переулке».

Подписи под текстом, естественно, не было.

Слов не осталось. Один мат.

— То есть Фрэнк поехал туда вместе с сыном. Вот так запросто прогуляться по Москве с ребенком, заодно найти некую фирму, гоняющую по сомнительным схемам просроченные лекарства на десятки миллионов баксов в месяц? И что еще? Что еще, черт побери, он должен был для тебя сделать?! Ты понимаешь, что в Москве сейчас убивают? На неделе по несколько заказных убийств. Сводки происшествий уже как фронтовые выглядят! О чем вы думали? Оба?!

На крик, а Щербатов сорвался всерьез, выглянула Линда, но нарвавшись на яростный взгляд, вновь нырнула в комнату.

— Но… что здесь опасного? Обычная подработка полицейского, о которой молчат, но о которой все знают. Он должен был действительно лишь найти эту фирму. И…

— Что?! Было еще и «и»?! Американец, без языка, без связей и поддержки, едет в Москву мало что устанавливать, возможно, гангстерскую фирму, так еще и с «и»? Господи, ну что там еще было?

Джудит вжалась в спинку дивана. Таким отца своего сына она еще не видела. Веселым — да, собранным, злым — да, даже испуганным — было. Но не взбешенным. Дьявол, да у него глаза покраснели!

— Он должен был договориться об интервью.

Сказала и вжала голову в плечи.

— Если не будет опасно! Я сразу сказала, что только если это не будет опасно! Он должен был сам решать, на месте.

— То есть за интервью ты платила отдельно.

Он не спрашивал. Все было ясно.

— Много?

— Пять тысяч за фирму и еще десять за интервью.

Все встало на свои места. Джудит захотелось сенсации, поэтому она и не обратилась к отцу своего ребенка — боялась, что Щербатов даст делу официальный ход. Отправила школьного друга.

А Фрэнки что? Охреневшей от разгула преступности России он не знал, даже представить не мог, что там сейчас происходит. Посчитал дело плевым, еще и сына с собой взял. На экскурсию, блин.

Что случилось в Москве? Скорее всего, он действительно кого-то нашел и этот кто-то согласился на интервью. Потом банально сдал подельникам. Те проследили за пиндосом, убедились, что тот ни с кем не связан, крыши не имеет. Вытащили на встречу, да и грохнули, сразу и окончательно решив проблему.

Поль? Это уже из области версий. Скорее всего, пытались похитить. Потому, наверняка, и забрали документы, чтобы убитого не сразу установили. Тогда парня спокойно вывезли бы из гостиницы. А что, дяди полицейские сообщают о гибели отца, просят проехать с ними. И ведь сработало бы, если б Щербатов не приехал тогда в номер.

Что дальше? Та сцена в аэропорту — случайная накладка с опекуном или еще одна попытка похищения? Да, здесь есть над чем поразмышлять, здесь все возможно.

Но очевидно главное — если догадка верна, под прицелом находится не только Поль, но и Джудит. И Линда. И Клод. Сын. Значит, теперь это его дело. О скором отъезде придется забыть.

Он плеснул себе водки в стакан, выпил. Но руку протянул не к закуске, а к телефону. Глянул в записную книжку, набрал номер.

— Алло, будьте добры, соедините с вице-консулом Лисицыным. Алексей Владимирович? Здравствуйте, это Василий, мы с вами встречались два года назад. Узнали? Отлично! Я только что из Москвы, мы можем увидеться? Да, срочно. Нет, к вам я подъехать не могу. Я остановился у нашей общей знакомой. Надеюсь, вы помните адрес? Никогда не забудете, в кошмарах видите? Тогда мы вас ждем. Да, увы, разговор будет именно о кошмарах.

Консульство России в Нью-Йорке

У Лисицына как раз заканчивался рабочий день, один из многих. Нет, не тех, о которых пишут в шпионских романах, о которых снимают крутые боевики. Заканчивался рабочий день по должности прикрытия.

В течение которого следовало принять десяток российских граждан, выслушать их слезные жалобы на притеснения и гонения со стороны вконец обнаглевших аборигенов, по какой-то непонятной причине, а скорее из врожденной лени и тупости до сих пор не желающих выучить русский язык. И это в то время, когда Софочка Абрамовна и ее любимый Додик Хаймович уже два года, как одаряют Америку своим присутствием.

И как теперь собрать документы, чтобы увеличить счастье этой страны прибытием родненького сыночки Марика и его ненаглядной Цилечки. Полтора часа миниатюрная, килограмм сорока весом Софочка, словно озверевшая пилорама выносила мозг вице-консулу. И урезонить эту мелкую фурию не было никакой возможности. Лишь призвав на помощь закаленный в подобных боях контингент консульских жен, удалось-таки объяснить этой любящей еврейской маме, что разрешение на въезд дают, увы, эти самые американцы, которые в своей непроходимой тупости и лени пальцем о палец не ударят и ни на полшага не отступят от инструкции, по которой сорокалетний Марик может воссоединиться с любящей мамочкой, только не будучи в браке.

А уж как обойти этот шлимазлов запрет, Софочка Абрамовна, как истинная россиянка, и сама сообразит. Не впервой, поди.

И вот, наконец, закрылась дверь за настырной супружеской четой. Появилась возможность перевести дух, пару минут подумать о вечном. О том, что дочка, которая уже два года ходит в обычную американскую школу, подралась с одноклассником. На идейной основе, между прочим, — этот юный остолоп обозвал девчонку русской шлюхой и отвесил пинка. В ответ получил пяткой в лоб с комментарием, что его голова от задницы ничем не отличается. Класс аплодировал, а папе предстоит объяснение с учителями.

И вот в разгар этих тягостных размышлений и зазвонил телефон.

Твою мать! На этого мента стоит четкий сторожок. На все паспорта! При любом его выезде из России в Америку Лисицын должен получить уведомление. И ни хрена. Как?

С другой стороны, не просто ж так он позвонил. Надо докладывать.

Разведчик вышел из кабинета.

— Любочка, — это к секретарше консула, — я в канцелярию.

Любочка, лишь пару месяцев, как приехавшая с мужем в Штаты, кивнула. Странный он, этот Лисицын. То заболеет не вовремя, то опоздает, то наоборот, раньше с работы сбежит. В канцелярию он, как же. До конца рабочего дня теперь точно не появится, а работу за него другие делать будут. Муж, например. И чего этого бездельника четвертый год терпят? Или потому и терпят, что со всеми знаком и вискаря уже не по одной бочке выпил.

А Лисицын прямым ходом направился к скромному второму секретарю посольства. На столе его секретарши тоже скапливалась немаленькая папка бумаг на рассмотрение. Официальных. Сколько ждало в другом кабинете шефа, расположенном этажом выше, куда вход большинству сотрудников посольства был заказан, страшно было представить.

Семен Михайлович Арсеньев, мгновенно окрещенный местными острословами «Буденным», был переведен месяц назад из Намибии, возглавив направление «К»⁴ резидентуры. То есть как прямой и непосредственный начальник Лисицина.

Высокий, худой, немного нескладный русоволосый мужчина. Скромный, вот уж точно не душа компании, откровенно не конкурент блестящим и рафинированным дипломатам, с легкостью танцоров блистающим на приемах, ослепительными улыбками поднимающим настроение, располагающим к себе любого, самого угрюмого собеседника.

Такие, независимо от ранга и возраста, смотрели на Арсеньева как на откровенного неудачника, достигшего своего потолка и ни на что более не претендующего. Пять лет топтал африканскую грязь, с кем-то в МИДе о чем-то договорился, вот и получил синекуру.

Так рассуждали «чистые» сотрудники посольства. А коллеги по второй, главной работе пока своего мнения не составили. Рановато, надо присмотреться.

— Заходи, Алексей Владимирович, присаживайся. Что-то случилось?

Что же, надо начинать доклад.

— Семен Михайлович, вы с материалами по «Одиссею» знакомились?

— Это когда ты на всю Америку отжигал? Слышал, как же, мне этой историей еще в Ясенево все уши прожужжали. Только материалы, извини, не смотрел, да и не собираюсь. Ты предателя прижал? Молодец. С «Ханом» контакт установил — вообще отлично. А тот мент, что в ту мясорубку попал, он мне и неинтересен вовсе. Выкрутился, домой вернулся невредимым, пусть радуется. Больше его к нам точно никто и никогда не пошлет.

— Так, Семен Михайлович, его и не посылали. Он сам приехал, только что звонил, в гости зовет. — Лисицын позволил себе улыбнуться. Чуть-чуть, в пределах дозволенного. Чтобы начальство за насмешку не сочло.

Оно и не сочло. Оно прибалдело.

— Как приехал? Зачем? В командировку?

— Зачем — не знаю, но точно не по службе. Может, по личным делам?

— Какие у мелкого мента могут быть личные дела здесь? Он сейчас кто? Рассказывали, что в какой-то глуши не шибко большой начальник. Где та глушь и где Нью-Йорк. А на какие шиши? Кто ему вообще визу выдал?

Лисицин глубоко вздохнул, провел рукой по лицу, собираясь с мыслями.

— Тут сразу-то все не объяснить, но, если кратко… Из своего родного Селижарово он таки в Москву вернулся, но всего лишь в занюханное отделение милиции, это верно. Но вот личные дела в Штатах у него могут быть запросто. Вы о шоу Джудит Кэмпбелл слышали?

— Ну, даже и посмотрел. А причем здесь она?

— Так то шоу и началось именно с интервью, которое «Одиссей» дал этой барышне. Потом еще и «Хан» ей информацию подкинул. Вот тогда-то она и поднялась. А через девять месяцев после отъезда Щербатова в Москву, вот почти день в день, родила дама. И «Хан» убежден, что наш друг и к этому делу руку приложил.

— Серьезно?! Ну, тогда уж точно не руку, — начальник усмехнулся.

Лисицын улыбнулся в ответ и продолжил.

— Семен Михайлович, об этом мы лишь догадываться можем. Но вот совершенно точно, что пятнадцать минут назад он пригласил меня в дом этой самой Кэмпбелл. И, кстати, виза «Одиссею» не требуется. Он совершенно спокойно мог приехать по грин-картам неких латиносов. Тем самым, что мы же ему когда-то и выдали. Кстати, об одном из этих паспортов в ФБР знают и, если «Хан» не соврал, почти официально закрыли на это глаза.

Арсеньев выдвинул ящик стола, достал сигареты. Потом долго искал зажигалку. Не потому, что забыл, где она лежит. Нужна была пауза.

Твою мать, не дошли руки. Серьезные дела, серьезные проблемы… Ведь говорил же предшественник — не поленись, посмотри. Аукнется еще это дело.

С другой стороны — расклад получается интересный, от такого грех отказываться. А дальше посмотрим, куда кривая вывезет. Пусть съездит, да и как этому Лисицыну запретишь — вон как глаза горят. Прошлый раз лихое дело прокрутил, теперь повторения жаждет? Что же, пусть поиграет. А мы посмотрим.

— Мне интересно, Алексей Владимирович, если я сейчас скажу «нет», вы и впрямь не поедете? Серьезно? Запретесь дома, чтобы, не приведи господи, на столкнуться с другом на улице?

Потом задорно, как-то даже по-мальчишески улыбнулся.

— Конечно, езжайте, только на служебной машине и обязательно с шофером. Интуиция мне подсказывает, что после этой беседы за руль вам лучше не садиться.

Глава 12

Щербатов повесил трубку, вновь взял в руки бутылку. И отставил. К приезду разведчика голова должна быть ясной. А выпьем потом, если… нет, когда все успокоится. Вопрос — какой ценой.

Перевел взгляд на Джудит. Та мыла посуду. Никогда не мыла, всегда пользовалась машиной, и вот пожалуйста. Трет сосредоточенно, даже ожесточенно. Лишь иногда бросает взгляд на сына, чтобы не заполз куда не надо. Ждет разговора? Да. Надо поговорить? Наверное. Только как начать? «Дорогая, как будем жить дальше?» или «Джудит, я тут подумал…». Да ни хрена он не надумал!

Может, она что-то скажет? Кажется, нет. У нее, похоже, те же проблемы.

И, как за спасательный круг, мысли схватились за дело. За то, которое он уже сам себе поручил.

Итак, предположим, что Поля настойчиво пытаются похитить. Причем именно похитить, а не убить. Для этого готовы рисковать и тогда в Москве, и вчера в аэропорту. Зачем? Что мальчик может знать? Да ничего. Как бы легкомысленно Фрэнк не отнесся к этому делу, сыну он ничего бы не рассказал, он же профессионал.

Тогда, если супостаты не хотят что-то спросить, то… что-то найти? Что?

Щербатов напрочь ушел в свои мысли, даже не взглянул на разбитую Джудит тарелку. Ясно, что разбила специально, чтобы привлечь внимание. Но пока не до нее, пока главное — дело.

Еще раз. Вспоминаем все, что делал Поль после того, как узнал о смерти отца.

Вот он входит в номер гостиницы, сообщает о смерти отца. Парень молча отворачивается, идет к холодильнику, открывает дверцу. Достает бутылку воды, потом идет к письменному столу. На столе стоят два стакана. Поль пододвигает один, наливает в него воду, выпивает… нет, садится на кровать. Щербатов тогда сел рядом. Поль прижимается, выпивает воду… заплакал… нет, вначале отнес стакан на стол… да, и что-то взял со стола. И уже потом вернулся на кровать и заплакал. Но что он взял? Черт, тогда не обратил внимания!

Ладно, дальше, уже утром. Вот приходит Галганов с консулом, они… зашли в номер, но остались в прихожей. Мальчика будил Щербатов. Так, тот открыл глаза, удивился, не сразу вспомнил… дальше был похож на робота. Встал, умылся, почистил зубы, стал собирать вещи. Ему сказали, чтобы брал только свое, остальное привезут потом. Он и брал… носки, белье, зубную щетку…

Да!!! Подошел к кровати и, когда забирал лежавшую на ней майку, из-под подушки достал блокнот! Самый обычный, в дешевой картонной обложке. Никто из находившихся в комнате со своих мест этого не видели, да и Щербатов тогда не придал этому значения. Косяк, однако, причем косяк серьезный. Но раз о нем никто не знает, то вроде как никто и не виноват?

Ладно. Но что это за блокнот, который мальчик, только что узнавший о гибели отца, первым делом взял в руки? Вряд ли первые стихи или заметки о Москве. Можно гадать, но лучше — узнать.

— Джудит, я скоро вернусь!

Это было сказано с облегчением. Не нужно думать, как начать сложный разговор, да можно и вообще не разговаривать!

И это в тот самый момент, когда она подобрала, наконец, нужные слова! Ну и пусть катится!

Джудит даже не повернулась в его сторону. Лишь когда закрылась дверь, бросила в раковину недомытую тарелку. И вновь разбила. Господи, что ж за день-то такой!

Но этого Щербатов, естественно, не видел. Потому и не оценил, и не смутился. Дело у него.

У входа в дом Кассиди стояла полицейская машина с опущенными стеклами. Двое копов сидели внутри, наслаждаясь вечерней прохладой. Проходящему Щербатову один из них лишь лениво махнул рукой, второй и вовсе ограничился кивком — видимо, в этом городишке он успел стать хоть немного, но своим. С кем привычно здороваются и кого также привычно не замечают.

Столь же небрежно кивнув в ответ, русский коп поднялся на крыльцо. Дверь открыла бабушка Поля. Утомленное, состаренное горем лицо, следы слез под глазами, но голос строг и даже сух.

— Здравствуйте, мистер. Что вам надо?

— Мэм, я хотел бы переговорить с Полем.

— Я не думаю, что сейчас незнакомцам следует беспокоить мистера Кассиди.

Именно так. Отныне Поль — старший мужчина в семье, а потому — мистер Кассиди, и никак иначе.

— Мэм, поверьте, мы знакомы и очень давно…

— Я знаю, кто вы такой. В Кранбери вы достаточно известны. Также, как известен и ваш талант приносить неприятности вашим близким.

Наверное, в чем-то она права, но сейчас-то он как раз о ее внуке беспокоится.

— Простите, но мне действительно необходимо поговорить с вашим внуком. Поверьте, это очень важно, для него в первую очередь.

— Ба, кто там? — раздался знакомый голос из дальней комнаты.

— Твой русский знакомый, — ворчливо ответила женщина. И, неодобрительно посмотрев, посторонилась. — Проходите уже.

Щербатов пошел по коридору к комнате, но Поль не стал ждать и выбежал навстречу:

— Я уже думал, что ты не придешь. — Было видно, что мальчик хотел броситься на шею, но увидев строгий взгляд бабушки, степенно подошел и протянул руку.

И в этот момент в дверь постучали. На пороге стоял полицейский сержант в форме нью-йоркской полиции. Она отлично подходила этому широкоплечему, подтянутому брюнету.

— Мэм, я сержант Альварес. Я должен поговорить с мистером Полем Кассиди, — обратился он к бабушке.

Щербатов присмотрелся — за спиной гостя не было кранберийских полицейских. Значит, все в порядке. Но! Фамилия испанская, а обручальное кольцо на правой руке! Несообразно широкое! Если снять парик, приклеить усы и бороду…

Конец ознакомительного фрагмента.