Восемь недель лета

Алексей Владимирович Стельмах, 2014

Трагическая история поистине сказочных отношений, родившаяся в снах автора и умело трансформированная им в текст творческого произведения. Лето – пора любви, но ни одно лето не может длиться бесконечно… Содержит нецензурную брань.

Часть первая

Лето началось в июле. У меня, как и большинства других студентов, начало лета ассоциировалось вовсе не с первым его днём на календаре и даже не с началом тёплой поры и открытием пляжного сезона. Лето начинается после того, как ты удачно сдал все экзамены и благополучно завершил сессию. Именно после того, как в зачётке будут стоять стройным рядком оценки за каждый предмет, студенты начинают чувствовать лёгкое дуновение тёплого ветерка, подставлять лицо и ладони лучам горячего солнца и открыто улыбаться. Таким студентом являлся и я. Поэтому, лето для меня началось в июле, когда я, исхудавший и потрёпанный бессонными ночами перед экзаменами и посиделками после них, приехал домой, в родной посёлок. Здесь я и должен был провести ту часть лета, которая отводилась под каникулы. Но, честно говоря, я был совсем не в восторге от того, что придётся проводить летний отдых именно на своей малой родине. Почему? Попытаюсь объяснить.

Мой посёлок находился в одном из самых больших районов страны, но, к сожалению, не в самой экономически развитой его части. Особой прибыли району наш посёлок не приносил, так как находящийся тут завод просто занимал территорию посёлка. На заводе трудилась лишь небольшая часть населения. Другая часть стояла на фронте труда нашего доблестного колхоза, который приносил ещё меньше пользы, нежели вышеназванный завод. Остальные жители посёлка, за исключением небольшой прослойки, занималась земледелием, животноводством и перебивалась по наёмным работам, всевозможным командировкам и прочим местам непостоянного заработка. Поэтому, я думаю, многим становится понятно, что мои соотечественники, в большинстве своём, составляли ту часть населения, которую в умных книгах называют «рабочие и крестьяне». Именно этот факт больше всего меня не радовал. Если уж говорить о сверстниках, то многие мои одноклассники остались жить в посёлке, занимаясь практически тем же, чем их родители и ближайшие родственники. Среди этих людей я не встречал ни одного человека, кто стремился бы к саморазвитию и постижению знаний о мире. Моё отношение к землякам может показаться уж слишком высокомерным, но я имел все основания так думать.

Таким образом, становится понятным, что отдых на родной земле обещал мне лишь скуку, однообразие и ночи, проводимые за книгами или компьютером. Конечно, я приехал домой в первую очередь ради родителей, которые очень по мне соскучились. Именно поэтому я пообещал маме и папе, что все каникулы проведу дома, рядом с ними. Пообещал, а сейчас, едва приехав, уже жалел об обещанном. Но не сдержать слова я не мог, ведь именно родители научили меня, что нужно до конца стоять за свои слова и всегда выполнять обещания. Да, они у меня люди чести. Оба врачи и именно их я вношу на вершину списка самых умных и образованных людей нашего посёлка. Оба до смерти любят следить за моим здоровьем, не следя порой за своим, и, конечно же, оба постоянно упрекают меня в том, что я очень предвзято и негативно отношусь к своим соотечественникам. Ну что же, впереди целое лето, и я думаю, что хотя бы попробую изменить своё отношение к жителям родного посёлка за это время…

*****

Но всё-таки я был прав насчёт каникул. Прошло лишь пару дней с моего приезда, но за это время я уже тысячу раз пожалел, что не остался отдыхать в городе. Что бы было понятнее, почему я так думал, опишу свой распорядок дня. Просыпался я ближе к девяти утра. Родители в это время либо уже были на работе, либо уходили на неё. Утренняя пробежка, зарядка, завтрак — всё это занимало у меня не более двух часов. Затем, в первые дни, я валялся на кровати, уткнувшись в детективы, и убивал с их помощью время до прихода родителей. Вечером я гулял по окрестностям с наушниками в ушах, полностью погружаясь в мысли и музыку. И так на протяжении всех дней — никакого разнообразия и захватывающих событий.

Однажды, гуляя по берегу реки, я наткнулся на одно очень живописное и укромное местечко, скрывавшееся от людей за густым полотном лозы. Уголок изобилия — так я назвал его, и с тех пор каждый вечер наведывался туда, несколько разбавляя свои скучные будни. Мне нравилось, что вокруг не было людей. Здесь я мог спокойно наслаждаться окружающей меня природой. Именно тогда я понял, почему я всё-таки люблю свой посёлок. Природа — вот главный фактор моей симпатии к данному месту. В природе нет ничего лишнего, она уникальна, ей чужды какие-то изъяны — всё в природе прекрасно. С тех пор я немного унял негатив по поводу своего пребывания дома и стал спокойнее относиться к пьяным выходкам соседей, которые буквально каждый вечер отмечали окончание рабочего дня на заводе. Ну а настоящим блокатором моего плохого настроения стал неожиданный приезд Артёма.

В воскресение вечером, когда я уже собрался отправляться в Уголок изобилия, чтобы немного побыть наедине с природой, на кухне зазвонил телефон. Мама взяла трубку. Я, оторвавшись от книги, прислушался к её словам. После непродолжительного смеха, мама весело сказала:

— Ну конечно Женя будет рад. А то ещё немного и он, по-моему, сбежит из дома.

Положив трубку, мама постучалась ко мне. Всё ещё улыбаясь, она произнесла:

— Ох, у тебя уже глаза от чтения покраснели. А ну-ка быстро бросай свою книжку и беги к Кузнецовым — там тебя ждет сюрприз!

Я любил сюрпризы, поэтому, не задавая лишних вопросов, шмыгнул за дверь. Дом Кузнецовых находился в пяти минутах ходьбы от дома моих родителей. Там жили родители моего лучшего друга Артёма, но я не понимал, зачем они позвали меня и что за сюрприз приготовили. Сам Артём проводил лето у своей девушки Марины. Именно из-за этого я даже предположить не мог, что он приедет, поэтому всю дорогу ломал голову насчёт сюрприза.

Едва только за мной закрылась калитка, звякнув металлом, я услышал оглушительный вопль радости. Через мгновение меня чуть не сбил с ног долговязый худощавый парень девятнадцати лет с острой бородкой и густыми бровями. Не переставая ликовать, Артём крепко обнял меня и мощно похлопал по спине. Его ярко-голубые глаза по-детски, искренне сверкали, никак не вписываясь в комплект других частей тела, которые формировали из Артёма молодого мужчину. Я даже звал иногда Артёма мужиком с детскими глазами. Радости моей не было предела и, широко улыбаясь, я исполнял наше с Артёмом фирменное рукопожатие, вперемешку с танцевальными телодвижениями. Ещё несколько минут мы просто стояли с широкими улыбками и словно любовались друг другом. Затем Артём громко произнёс в своей фирменной манере:

— Ты чего не бреешься? Твоей щетиной только девочек малолетних пугать. Настоящая борода перед тобой.

Он сделал важное лицо и начал нежно поглаживать свою остро торчащую бородку.

— Если этот кроличий хвостик борода, то я Джастин Бибер, блин, — парировал я, сдерживаясь, чтобы не расхохотаться во весь голос.

— Чёрт, а я-то думаю, кого ты мне напоминаешь! Точно, чувак, ты реально на Бибера похож! Особенно с этой новой чёлочкой.

— Отстань, неуч. У меня чёлка, как у Джареда Лето в его лучшие годы. Так что обзавидуйся, какашка!

— Ха, подумаешь! Лето — ещё один педик, недалеко от Бибера отошёл. Так что да, можешь гордиться этим, — Артём стал смеяться настолько заразительно, что я почувствовал, будто смех, вырываясь наружу, разорвал мою грудную клетку.

Мы долгое время хохотали, не замечая никого вокруг. Это была наша традиция — при каждой встрече у нас возникала этакая воображаемая дуэль, где вместо мушкетов мы использовали шутки, которые могли спокойно обидеть кого угодно, но только не нас. Выигрывала та шутка, которая сражала обоих участников дуэли приступом смеха. Мы с Артёмом никогда не обижались друг на друга и, видимо, именно в этом был секрет нашей столь крепкой и продолжительной дружбы.

Справившись с приступом смеха, мы решили отправиться в круглосуточный ларёк за выпивкой, чтобы отметить приезд Артёма. По дороге мы бесновались, обзывали друг друга разными выдуманными словами, толкались, запрыгивая друг другу на спины, и всевозможными способами дурачились, за что многие в посёлке считали нас с Артёмом безмозглыми отморозками. Взяв порядочную порцию алкоголя в ларьке, мы расположились в саду нашей бывшей школы, где и устроили маленькую пирушку. Оказавшись на школьной территории, на нас накатила волна ностальгии, мы долго вспоминали все наши проделки и выходки, влюблённости и разногласия.

Вспомнилось, как однажды мы сидели с гитарой на крыльце школы в компании нескольких девчонок, пили пиво и играли песни Виктора Цоя. Потом туда же пришли местные хулиганы и задиры, которые начали оскорблять сначала нас с Артёмом, затем наших девчонок, а потом и Виктора Цоя. Именно после этого мы с Артёмом не выдержали — возникла потасовка, которая закончилась несколькими порванными струнами на гитаре, кучей ушибов и разбитым стеклом парадного входа. Конечно, виновных тогда так и не нашли, а мы с Артёмом до сих пор дико веселимся, когда вспоминаем этот случай. И ещё, по прошествии стольких лет, мы так и не пришли к единому мнению, что послужило запалом для начала драки: то, что хулиганы оскорбили наших девчонок или же, что они нелестно отозвались о творчестве и личности Виктора Цоя. Я больше склонялся ко второму варианту, так как музыка для нас была важнее всего на свете и всегда стояла на первом месте.

Слово за слово — и от прошлого мы плавно перешли к настоящему. Я спросил у Артёма:

— Кстати, а ты чего приехал-то? Я думал, ты не посмеешь вылезть из объятий Мариши и стен её уютной квартиры. Что случилось? Она тебя кинула?

— Ты как всегда. И не надейся, что она меня кинет, — Артём криво усмехнулся. — Нет, Мариша моя с родителями уехала на отдых во Францию. А я решил посетить наш дорогой сердцу гадюшник. Хотя, они предлагали мне ехать с ними…

— Ну ты и патриот, мля. Я бы поехал, — потянул я, — Чего отказался-то?

— Ты же знаешь, я не люблю макароны, — Артём легкомысленно отмахнулся и стал разливать оставшуюся выпивку.

— Макароны в Италии, — сказал я, усмехнувшись, — Во Франции — лягушки.

— Вот, тем более, — Артём рассмеялся, громко и заразительно.

Я подхватил и мы опять долго и громко смеялись. Затем Артём, как ни в чём не бывало, спросил:

— А ты так и продолжаешь страдать в одиночестве? Никого, смахивающего на девушку, не отыскал себе среди сотни людей?

Я немного приуныл — такие вопросы всегда вгоняли меня в уныние. Девушки у меня не было вот уже три года, и как бы я ни старался это исправить, больше чем на пару свиданий объектов моего влечения не хватало. Порой они уходили от меня даже раньше, чем я успевал понять, что послужило причиной расставания. В плане отношений я был полнейшим неудачником и всегда пытался избежать разговоров на подобные темы. Но Артёму я доверял и мог разговаривать с ним об этом.

Неизвестно сколько времени мы просидели в школьном саду, обсуждая все мои косяки с девушками. Выпивка закончилась, мы потихоньку трезвели, а настроение, то ли от темы разговора, то ли от недостатка алкоголя, опустилось ниже нуля. Артём внезапно поднялся и медленно двинулся в сторону дома, указывая тем самым, что необходимо расходиться. Я, немного помедлив, тоже последовал его примеру. Мы молча шли по тёмным улицам посёлка. Перед тем, как разойтись, Артём хитро посмотрел на меня и сказал:

— Слышь, чувак, я думаю, надо будет наведаться в субботу в наш достопримечательный клуб и устроить там недетскую тусовку в стиле хард-н-хеви? Ты как?

Я согласно кивнул, подмигнув Артёму и настроение моё чуточку улучшилось.

*****

Одним из развлечений в нашем посёлке были субботние дискотеки. Они проходили в местном клубе, где по будням, время от времени, проводились собрания рабочих завода, а по праздникам — какие-то тягомотные представления для тружеников села, состоящие из трёх-пяти номеров в виде песенок младших школьников a capella, стишков про мир, труд, май, и прочей никому не нужной ерунды. Я не очень любил эти дискотеки, потому что ещё со школьных времён, эти мероприятия оставили у меня неприятный осадок. Причиной того были разногласия, которые возникали у меня со многими посетителями клуба. Дело в том, что ходили на эти дискотеки отнюдь не заядлые танцоры и «клабберы», а наша поселковая молодёжь. И синонимом для многих её представителей было только слово «быдло». Эти люди напивались до полной потери рассудка и в пьяном угаре трясли телом и гениталиями под музыку, которая вышла из моды ещё во времена Советского Союза. Иногда, конечно, кто-то из более адекватных ребят приносил в клуб ноутбук и подключал его вместо старинного магнитофона, за которым сидел наш местный «ди-джей» — шестидесятилетний Николай Николаевич, не отличающийся от большинства населения посёлка ни образом жизни, ни музыкальными предпочтениями. И когда этот «кто-то» приносил ноутбук и включал современную музыку, клуб просто трещал по швам, так как на дискотеку приезжали и жители соседних деревень. Тогда кассиру удавалось собрать больше денег за входные билеты, а мне — найти приличную компанию для танцев и общения. Периодически в роли музыкальных революционеров клуба выступали и мы с Артёмом.

Вечер субботы пришёл быстро, ведь теперь, когда приехал Артём, время для меня не тянулось, как застывшая каша с края тарелки, а буквально неслось и бурлило высокогорной рекой. Мы шли в клуб вместе, наверное, впервые после окончания школы, и меня это жутко радовало. Я готов был вприпрыжку бежать по пыльной дороге и распевать любимые песни в голос. Артём тоже радовался и рассказывал смешные истории своего студенчества. За спиной у него был рюкзак с ноутбуком, он был одет в майку с логотипом пива, широкие штаны с множеством карманов и цепочек, а дополняли картину тяжёлые шнурованные ботинки из настоящей кожи, к которым мой друг питал особую любовь. Я же летом предпочитал более удобную и легкую обувь, поэтому аккуратно ступал по дорожке в новых кедах, боясь запылить их.

Когда мы дошли до клуба, на улице уже смеркалось. Снаружи толпилось много народа, а внутри, я уверен, людей можно было по пальцам пересчитать. Ведь пока ещё за «пультом» сидел Николай Николаевич — директор клуба и, по совместительству, ди-джей всея посёлка — который оказался достаточно поддатым для того, чтобы без лишних слов передать бразды правления Артёму. Пробурчав что-то типа «следите за уровнем», он упрятался в свой кабинет и забылся там хмельным сном. Артём настроил аппаратуру и через несколько минут зал заполнился звуками электро-хитов и людьми. Около получаса мы сидели за компьютером и наблюдали за танцами. Вскоре Артёму захотелось курить, и он вышел на улицу. Я немного посидел, щёлкая мышкой, принял заказ на медляк от соседа моих родителей, который еле держался на ногах, но всё же желал «мять тёлок» и, пообещав удовлетворить его музыкальные потребности, быстро ретировался на улицу.

Перед самим выходом я, оглядываясь, не спешит ли за мной навязчивый сосед, чуть не врезался в девушку, которая в тот момент переступала порог клуба. Взглянув на неё, я пробормотал скомканные извинения и чуть не вывалился наружу ничком. Перед глазами стоял замечательный образ. Это была не девушка, а очаровательный ангел неземной красоты! Хоть я и смотрел на неё около двух секунд, мне хватило этого времени, чтобы понять, что я влюбился. Влюбился в девушку, которую чуть не сбил с ног, и смотрел на которую меньше, чем смотрят на самого отвратительного человека? М-да, такие глупые мысли меня ещё не посещали.

«Конечно же, я не влюбился, — убеждал я себя, — просто она очень красивая, вот мой мозг и оценил наше столкновение столь странным образом». Однако я не мог побороть в себе то странное чувство, так внезапно вырвавшееся из глубин сознания при одном лишь взгляде на незнакомку. Всё время, что я находился на улице, я думал только об этой неожиданной мимолётной встрече.

Прошло около часа. За это время я пытался убедить себя в том, что это просто случайное совпадение, и что невозможно влюбиться в человека, которого ты толком и не разглядел. Но одновременно с этим я следил за главным входом, боясь пропустить момент, когда девушка выйдет из клуба. Ведь я так и не принял мысль, что чувства, которые у меня возникли, это не любовь. В общем, сейчас я боролся с той стороной своей личности, которая в большинстве случаев главенствовала и не давала мне совершать глупых и необдуманных поступков. Но сегодня был другой случай — я сам в глубине души хотел, чтобы мой рассудок уступил место тому внезапно пробудившемуся и весьма приятному чувству. Наконец, путём длительного морального терзания, сердце одержало верх над здравым смыслом, и окончательно уверило меня в том, что я влюблён в эту прекрасную незнакомку.

Решив не терять больше ни момента, я широкими шагами направился внутрь клуба, чтобы сейчас же познакомиться с девушкой. Войдя в зал для танцев, я немного постоял на пороге, пытаясь среди толпы людей отыскать незнакомую девушку. Это было проблематично из-за светомузыки, которая, мигая различными цветами и с разной скоростью, сбивала с толку. Но я был наблюдательным, поэтому через десяток секунд всё-таки смог выловить взглядом сиреневое платье и милые черты лица в толпе обычных людей. Чуть не подпрыгнув от восторга, я метнулся на сцену, где стоял компьютер, за которым, лениво щёлкая мышкой, сидел Артём со скучающим видом. Я наклонился к нему и проговорил (точнее, прокричал, так как музыка сегодня была как никогда громкой):

— Артём, мне срочно нужен очень красивый и мелодичный медляк! От него будет зависеть вся моя жизнь!

Артём, ничего не спрашивая, открыл папку с медленными композициями, предоставив их моему вниманию. Он давно привык к максимализму, который порой от меня исходил, будь то слова или дела. Я, недолго думая, ткнул пальцем в песню «Lonely Nights» группы Scorpions и побежал на танцпол. Девушка сидела на том же месте, где я её заметил ранее, а я уселся в кресло недалеко от неё и ожидал. Внутри меня начал раздуваться воздушный шар, заполненный волнением: дыхание участилось, я чувствовал свои удары сердца в области шеи и живота.

Конец ознакомительного фрагмента.