Проводник. Книга первая «Ящик Пандоры»

Алексей Викентьевич Войтешик, 2020

В истории достаточно сведений о том, что в древности люди тесно соприкасались с теми, кто проводил их в иные миры… А вы не задавались вопросом: что-то изменилось тех пор? Содержит нецензурную брань.

Часть 1

Глава 1

— Вы говорите психопомп? Чёрта с два это одно и то же!

— Стоп! — поднял руки подвыпивший Левков. — Мы с вами договорились, что постараемся обходиться без излишних эмоций. Помните уговор? Это всего лишь дорожный разговор «под сто грамм». Замечу, я хочу сбавить градус разговора не от того, что я слабак или по жизни стараюсь сглаживать углы. Просто затронутая нами тема кажется мне крайне интересной, а все эти излишние эмоции могут только навредить обсуждению.

Кстати, я полностью согласен с тем, что вы недавно сказали. Это на самом деле удивительно! Мы — люди разного рода занятий оказались так близки в такой узкой теме! Очень не хотелось бы, чтобы наша беседа развалилась из-за ненужных эмоций или чего-то другого.

Кстати, а вы заметили, как здорово трезвит усиленное кровообращение мозга. Уф, — протяжно выдохнул Левков, — ехать нам еще часов пять-шесть, поэтому, Игорь, тс-с-с, — он приложил палец к губам, — давайте не забывать уговор хорошо? Только сухая логика и, по возможности, факты. Вы же, кажется, инженер?

— Больше механик, — остывая, и соглашаясь с мнением собеседника, ответил Велесов.

— Это сейчас не так существенно, — продолжил Левков, — модель образного мышления у нас примерно одинакова. Итак, почему вы считаете, что персонаж, о котором мы говорили, вернее, вы говорили, не психопомп?

Велесов задумался и шумно потянул в себя воздух. После короткой паузы он, неведомо к чему, переставил пустой пластиковый стакан ближе к окну.

— Ай! — отмахнулся он. — Как-то все…схлынуло что ли.…Зря вы меня тормознули. Я ведь и не думал переходить на какие-то повышенные тона…

— Ну, простите, — чувствуя вину за то, что своим замечанием чрезмерно остудил собеседника, смягчился Левков — Просто мне показалось, что от вашего «черта с два» до более крепких выражений не так уж далеко. Ну, не дуйтесь, старина…

— А-а-а, — оживился Велесов. — Я, кстати, так и не понял, с чего вас зацепило это слово — «черт».

— Трудно сказать, — отмахнулся попутчик. — Наверное, сработало клише общепринятых христианских догматов. Вы столько рассказали о том человеке… Мысли помчались куда-то ввысь, а тут вдруг — бац! Эмоции и это слово «черт»!

Поправьте меня, если я ошибаюсь, но мне кажется, что человек, которого вы так подробно описали, сущность несколько иного порядка, нежели нечистый. Именно поэтому я и тормознул вас. У нас же была же прекрасная линия в плоскости психопомпов. Очень не хочется переносить серьезную беседу в сказочное русло леших, водяных или чертей. Я ведь биохимик. У меня, знаете ли, с детства какое-то несерьезное отношение ко всему этому. Родители, бабушки, дедушки твердили в один голос: «Не чертыхайся! Вспомнишь черта — вот и он!» Опять же, у Булгакова что-то такое было. Но, это же факт! Сколько бы я или они в своей жизни не произносили это слово «черт», никто этого персонажа воочию так и не увидел.

— Валера, устало улыбнулся Велесов, — на самом деле увидеть черта не так уж и сложно. Мой отец под веселую лавочку как-то сказал: «хочешь увидеть черта — напои бабу». Вы знаете, мне пару раз пришлось своими глазами увидеть подобное превращение…

В этот момент, с шумом отъезжая в сторону и пугая разгоряченных беседой путников, открылась дверь. На пороге стояла премилая, молодая девушка, близоруко изучающая свой билет. Мужчины замерли в немой сцене из Ревизора. Поезд тронулся и начал медленно разгоняться, отчего вагон порядочно болтало. Это добавило проблем той, перед которой, закрывая ее чуть ли не по пояс, стоял коричневый, дорожный чемодан на колесиках.

— Посмотрите, это мое купе? — вдруг попросила она, протягивая вперед свой билет, как видно понимая, что в вечернем освещении вагона ей вряд ли удастся что-либо рассмотреть.

Левков охотно поднялся и, бросив взгляд в помятый проездной документ, сам с трудом рассмотрел то, что там было написано:

— Да, вам сюда, — наконец, ответил он, сразу же хватая за ручку пустившийся от болтанки в пляс чемодан девушки. — Вы там что, кабана везете? — попытался он пошутить, но попутчица в ответ только молча блеснула глазами.

Она насупилась и словно отключилась от происходящего. Быстро уложила билет в карман узкой, синей юбки, поправила блузку и, в две секунды привела себя в порядок.

Велесов насколько позволял обзор, с интересом наблюдал за этим, попутно отмечая расторопность своего товарища биохимика. Сам он все еще был шокирован столь эффектным появлением попутчицы.

Глядя на то, как Левков укладывает в нишу под спальным местом чемодан красавицы, Игорь встрепенулся. Что ни говори, а сухой, заумный, пусть даже и такой интересный разговор не так скрашивает время в пути, нежели легкая трескотня с милой девушкой.

Однако что-то шло не так. Попутчица вдруг зло посмотрела в спину закрывающего дверь Левкова и, отчего-то только сейчас, через три-четыре минуты после сказанного, вспомнила его шутку по поводу тяжести ее дорожного чемодана:

— Какого кабана?…Боже, как же мне все это осточертело, — ни с того, ни с сего бросила она в затылок ничего не подозревающего Левкова и тут же продолжила. — Ну, придумали бы хоть что-то другое, не такое колхозное и банальное. Это ведь совсем не сложно! Неужели на самом деле работают эти проклятые рычаги и схемы поведенческой реакции мужчин в обществе женщины? Я же вижу, — продолжила она, усаживаясь к окну, — вы не так примитивны, каким хотите казаться. Тогда почему кабан? Зачем так?

На лице Валерия Алексеевича Левкова — сотрудника какого-то белорусского института, застыла маска недоумения. Он вдруг стал каким-то вялым, заторможенным. Медленно повернулся и сел рядом с Велесовым.

— Это по билету мое место! — с вызовом бросила вдогонку к уже сказанному попутчица, хлопая ладошкой по сидению рядом с собой. — Мне проводник сказал. И не вздумайте приближаться…

— А кто приближается-то? — косясь на Левкова, неопределенно буркнул Велесов.

— Осточертело! — вдруг снова непонятно к чему добавила дама и демонстративно уставилась в темное окно. — О-сто-черте-ло…, — повторила она уже тише и полностью погрузилась в свои мысли.

Велесова просто раздирало от негодования. Как можно было объяснить причины столь рачительного преображения настроения этой дамочки? Ни он, ни тем более помогавший ей Валера не сделали ровным счетом ничего такого, что могло бы спровоцировать такую реакцию. «Левков до сих пор в ауте, — мысленно переваривал случившееся Игорь, — но я-то в норме! Интересно, что это было? Бабская придурь?…Ну ее к лешему!…»

Игорь подался вперед. Он намеревался встать и предложить Левкову выйти, якобы на перекур, и все обсудить, но тут тупо смотрящая в окно попутчица, не отрывая взгляда от проплывающего вдали сумрачного пейзажа, снова разомкнула свои коралловые уста:

— Осточертело, — повторила она слово, на котором у нее, похоже, случился заскок.

И тут Велесов вдруг передумал вставать. С трудом сдерживаясь, чтобы не бросить сходу какую-нибудь неподготовленную колкость и тем самым взорвать и без того чем-то здорово раздраженную девицу, он откинулся назад, подхватил со стола недопитую бутылку купленного на перроне виски и, ловко попадая на болтанке в пластиковые стаканчики, налил Левкову и себе.

Придерживая тару, дабы качка не расплескала напиток, Игорь отдал внимательно следившему за ним Валере его стакан, а свой тут же залихватски опрокинул в глотку. Опустевшая пластиковая тара была водружена на горлышко бутылки.

Глядя на него, выпил и Левков, вслед за товарищем надевая туда же и свой стакан.

Велесов легким движением схватил со стола кусочек лимона и, стараясь не морщиться, проглотил его:

— Кислятина, — точно скопировав интонацию девушки, произнес он и тут же, с нажимом по слогам повторил, — кис-ля-ти-на. Скажи, Валера!

Левков тоже протянул руку к столу и, ответив: «Я лучше колбаски…», — закусил колбасой и тоже откинулся назад.

— Даме предлагать ничего не будем, — устало потянулся Велесов, — может, ей это уже заранее осточертело?

— Скорее всего, — дожевывая сыровяленую, стал, наконец, приходить в себя и Левков. — Глянь, Игорь, — говоря так, словно они рассматривали попутчицу через окно, тихо добавил биохимик, — видно она крепко обиделась на мужиков…

— С языка сорвал, — улыбнулся его словам спутник и продолжил мысль, — а вымещает все на нас — случайных попутчиках.

— Знаешь, скорее всего, это такая защита.

— Думаешь?

— Уверен. Вошла… Два мужика в купе. Пьют. Понятно, что начнут клинья бить. Надо же показать им, что она не какая-нибудь там простушка или дешевка, правильно? Нам с тобой со входа ясно заявили: «Нет, ребята, я не пью с попутчиками брудершафта! Отвалите»

— Даже так?

— Аха, — подмигнул Левков. — Я тебе больше скажу, Игорь. Ее «осточертели» еще и скрытая реклама. Мол, мне все так говорят и говорят постоянно. И вообще, я так популярна у мужчин!

Велесов, соглашаясь, потянул уголки губ вниз и кивнул.

— Ну что? — Продолжил совершать выпады в сторону попутчицы Левков. — Леди! Это все про вас? Только не делайте вид, что ничего не слышите.

Девушка продолжала холодно смотреть в окно, но все же ответила:

— Можете продолжать трепаться. У меня нет желания общаться.

— А почему? — слегка развязно поинтересовался Велесов. — Мы с товарищем едем вдвоем от самого Смоленска. Я устал. Меня вымотали продавцы. Им нужно продать станок, но! Я ехал не покупать его. Мы пока только присматриваемся. Целый день в цеху! Имею я право расслабиться? Имею, — ответил сам себе Велесов. — А ты, Валера? Ты что в Смоленске делал?

— У нас был семинар по…

— Ну вот, — не дал ему договорить Игорь. — У Валеры там тоже были дела. Мы оба измотались, а тут немного выпили и общаемся. Мне кажется, для людей это вполне естественно — общаться. До вашего прихода, мы поднимали тут весьма интересные темы правда, Валер? А тут появились вы, и…

— Так мне что, выйти? — снова с вызовом спросила дама. — Я, между прочим, заплатила за проезд и, точно так же, как и вы, имею право здесь находиться.

— А мы имеем право тут общаться, — вставил клин в ее выпад Велесов.

— Пожалуйста, — едко ответила девушка, — я же вам не мешаю этого делать. Просто сижу и смотрю в окно. Или вы все еще надеетесь, что я немного поломаюсь, выпью, а дальше уже как пойдет? Вот же еще одна мужская глупость! Дорожное приключение. О нем потом можно до пенсии друзьям рассказывать, правда? Правда, — подражая Игорю, ответила она за него. — Такая же правда, как и то, что в этот рассказ вряд ли кто-то когда-то из нормальных людей поверит.

— Это еще почему? — не понял биохимик.

— А потому, что у мужчин во время такого приключения в самый нужный момент, от сильного волнения, гудящая в вас кровь отливает от нижней части тела и не даёт возможности наполниться вялым, губчатым и пещеристым телам. Они остаются пустыми, поэтому полноценной эрекции не случится. А когда мужчина в этом плане не уверен в себе — то это так себе приключение и для него, и для девушки, верно?

— Она медик, Валера, — заметил Велесов.

— Скорее, психолог, — ответил Левков.

— Не то и не другое, — оторвав, наконец, взгляд от окна, словно отрезала попутчица. — Говорю же вам, можете преспокойно продолжать свое общение. И еще, чтобы поставить все точки над «і», запомните — я сейчас не «ломаюсь». Мне на самом деле не хочется ни с кем разговаривать. Давайте просто доедем до Минска. Если же вы продолжите меня доставать, мне придется попросить проводника найти мне другое место. Он дяденька нормальный, а наш вагон полупустой.

— Не, не, не, — запротестовал Велесов, — не уходите. Согласны, можете сколько угодно молчать и злиться, но только присутствуйте здесь. Нам двоим, даже с молчаливой дамой путь будет намного веселее. Верно, Валер?

— Ну, еще бы, — согласился тот. — Чего только стоят «вялые, губчатые и пещеристые тела» и «неполноценная эрекция». Наливай, Игорь. Давай допьем. Надо убрать бутылку…

Они разлили по стаканам остатки виски, рассовали по пакетам посуду и оставили на столе лишь пластиковую тарелку с лимоном, несколькими кусочками колбасы и разломанной на квадратики плиткой шоколада. Велесов, встретившись взглядом с девушкой, кивнул на сладости, но та так блеснула в ответ глазами, что инженер только поднял руки вверх.

— Валер, — тихо сказал он товарищу, — я на верхнюю полку пока не полезу.

— Да, конечно, — согласился тот, — посиди еще. Поболтаем. Мы же с тобой что-то обсуждали. Помнишь? А, точно! Помянули его, — Левков улыбнулся, — и сразу же после этого пришла наша спутница. Кстати, а ты заметил слова, которые она нам с тобой несколько раз повторила?

— Про неполноценную эрекцию? — хохотнул, оглаживая подбородок Велесов.

— Нет, — ответил со скрытой улыбкой биохимик, — это она сказала всего лишь раз. Другое. Ну, вспоминай. Она сказала «осточертели», помнишь?

— Еще бы я этого не помнил, — буркнул недовольно инженер. — Представь, идешь себе по улице, а навстречу тебе красивая девушка. Ты ей: «Здрасти, красавица», а она в ответ: «осточертели со своей неполноценной эрекцией и губчатыми, пещеристыми телами».

— У тебя хорошая память, — грустно улыбнулся, покосившись на попутчицу Левков, — но мы с тобой обещали больше не цеплять нашу даму. Пусть она выполняет в нашем купе эстетическую, чисто духовную функцию. Эдакий образ сидящей у окна иконы. Тем более что разговор остановился на чертях, и защита иконы нам в любом виде не помешает.

— Не на чертях, — поправил его Велесов. — Ты сказал, что этот дядька из Заславля — психопомп, а я не согласился.

— Точно! — вспомнил биохимик. — Что ж, тогда продолжим. Почему ты сомневаешься, что он проводник в мир мертвых?

— Я не сомневаюсь, — снова заметно оживился, возвращаясь к оставленной теме, инженер, — просто у меня сложилось такое впечатление. Я же много раз его видел, говорил с ним.

— И что?

— А то, что этот дед, в отличие от обычных людей, не оперирует только двумя понятиями — «мир живых» и «мир мертвых». Он говорит «полный мир» или «весь мир», подразумевая, что миры мертвых и живых лишь малые части какого-то одного — полного мира.

— Хорошо, — заключил Левков, — ты упоминал, что он лечит.

— Лечит, — согласился инженер, — но не так, как бабушки-шептухи. Я ни разу не слышал от него молитв, хоть только за этот год привозил к нему человек пять-шесть. Я у него как-то спрашивал об этом…

— А он?

— А он говорит: «Я никого и не лечу, хлопча. Только исправляю. Ищу в полном миру тропы и следы людей, что пришли за исцелением. Там, на этих тропах, они, эти люди, еще здоровы. Я беру их суть и веду хворый живот обратно на тропы здорового человека».

— М-м-м, — задумчиво прогудел в нос Левков. — Как ты думаешь, что он имел ввиду? Какие-то параллельные миры?

Велесов в ответ пожал плачами:

— Он, наверное, и слов таких не знает, — ответил он. — Живет себе да людям помогает. Он вообще мужик молчаливый. Как-то сказал, что молчание силы слову целящему мно-о-го добавляет. Но со мной разговаривает. Я, кстати, его и об этом спрашивал, так он ответил, что я-де вопросы ему правильные задаю, значит, хочу в жизни,…а нет, не так — не в жизни, а хочу жизни учиться. Чтобы учить кого-то — говорить надо, вот он со мной и разговаривает. Ты знаешь, каково это с техническим образованием все это слышать. Мир прямо на глазах ломается.

— Могу себе представить, — соглашаясь, кивнул Левков, — тоже имею подобный опыт. В институте учили одному, а на практике и в жизни все иначе. Странно. Я вот заметил, такую штуку — подобные люди, это же, по сути — некий пережиток прошлого, верно? А объяснить могут практически все, даже какие-то современные вещи. Пусть с массой нестыковок, без привычной логики и в разрез с наукой, но…могут же! Порой слушаешь и умом понимаешь — ненаучно, а сидишь и…вникаешь.

— Наверное, на то и рассчитано, — предположил Велесов, — таким образом заинтересовать слушателя, войти в доверие. Этим же потом можно воспользоваться. Посмотри, сколько шарлатанов развелось. Все вокруг лечат — биополе выправляют. Кстати, а что ты, биохимик, о работе с биополями думаешь?

— Я как раз над этим и работаю, — признался Левков, — над проблемой формирования энергоформы.

— Это что-то сродни мыслеформам? — догадался Игорь.

— Да, — согласился Левков. — Мысль, это тоже энергия. А слово — материализовавшаяся мысль. Люди, подобные твоему старику лечат словом, а, считай, энергией, мыслью.

— Так это правда? — оживился Велесов. — Такое возможно? А что скажешь об эффекте плацебо? Интересная штука получается, получается, мы сами способны себе все что угодно внушить, а кто-то пользуется нашим невежеством…

— Приходится признать, что в какой-то степени это так, — вздохнул Левков, — впрочем, как и то, что самовнушение следует считать самым сильным лекарством.

— О, биохимик, это же антинаучно!

— Что тут поделаешь? — Развел руками Левков. — Наука не может стоять на месте, она должна развиваться. Ей противопоказаны формы, которые требуется навечно заполнять бетоном догматов и арматурой диссертаций. Знаешь, как закостенелые деятели прошлого стоят насмерть за баррикадами своих научных трудов? А наука от этого чахнет. Ей трудно искать иные пути для эволюции но! Если находятся энтузиасты, то даже такая сказочная штука как религия порой обретает вполне научную платформу.

— Ух ты, — с улыбкой оживился инженер, — вам стал известен сорт и вид запретного плода?

— Нет, — спокойно восприняв эту колкость, ответил Левков. — Я говорю о тех же энергоформах, над узким вектором изучения которых я работаю. Вот смотри, бог создал нас по своему образу и подобию, верно?

— Ну.

— Так вот, теперь стало известно, что практически любой из нас, особенно те, кто имеет хорошо развитый мозг и легко способен фантазировать, может создавать некие мысленные образы и, более того, давать им энергетическое воплощение, почти жизнь! Соображаешь? То есть, мы способны поступать как боги — создавать энергоформу, которая существует довольно долго, более того — формируется, и вполне свободно может далее самостоятельно деградировать или развиваться. Она даже вполне может пережить своего создателя.

— Слушай, — задумался Велесов, — а ведь тот дядя Коля, из Заславля, тоже мне что-то об этом говорил. Это…, как их, лярвы?

Левков недовольно поморщился:

— Да, лярвы тоже энергетические сущности, но это не то. Они простые био-полевые паразиты, хотя и о них я не стал бы судить поверхностно. Энергоформы, о которых говорю я, и устроены, и организованы намного сложнее.

— То есть ты хочешь сказать, что наука и их уже изучает?

— Конечно. Считай их существование уже доказанным. Одно признание подобного это уже большой шаг вперед, но… доказательств мало. Тут важно не отчаиваться и продолжать двигаться дальше. Мы пока только на пороге, не понимаем даже каких-то простых вещей, например, как градировать эти сущности? Оказалось, что этих тварей вокруг просто огромное количество. Это не удивительно, если, как я уже говорил, считать, что практически каждый из нас способен создавать их своей фантазией. Можешь себе представить этот рой? Жуть, Игорь!

Любая наша эмоция способна определенным образом,…улавливаешь это слово? «Образом»! Так вот — любая наша эмоция способна определенным образом изменить свое или чужое биополе и подтолкнуть его сформировать, или даже родить новый сгусток энергии. А чтобы определить лярва это или зародыш какой-то другой сущности, нужна градация. Сейчас, правда, до этого еще далеко, но одно то, что мы уже точно знаем, что человек, обладающий определенной творческой энергией, способен постоянно рождать эти и другие энергоформы — уже прорыв, ведь большинство ученых, изучающих мозг утверждают, что даже биополя на самом деле не существует. Но как мы можем говорить о том, чего нет? Раз говорим, то в той или иной степени оно все же есть? Хотя бы как предположение. Исходя из этого, я берусь утверждать, что достаточно иметь сильную волю, широкое восприятие мира и можно говорить определенно — почти все, что ты можешь себе представить или пожелать, тут же способно проявиться в энергомире. В том числе и лярвы. Интересно, а этот дядька из Заславля их описывал?

Велесов пожал плечами:

— Он сказал, что они похожи на больших летучих мышей.

— Ну вот, — не соглашаясь, увлеченно замотал головой Левков, — значит то, что изучали мы — не лярвы. На наших приборах, как некий фон, проявлялись темные, безформенные сгустки энергии. Но! Мы ведь только в начале пути, Игорь! Кстати, ты представить себе не можешь, сколько паразитов прилипает к биополю человека!

И вот… Несуразица. Уже в древней Ригведе и манускриптах шумеров деятельность различных энергоформ описана достаточно точно, а мы… Только-только подходим к тому, чтобы увидеть это и понять. Эх, что тут говорить?.. Так что тебе, Игорь, очень повезло познакомиться с тем, кто на самом деле имеет дар видеть и понимать механизм существования и этих сущностей, и энергоформ болезней и вообще — проблем человека. Поэтому я и предположил, что он — психопомп… Проводник, понимаешь?..

В этот момент, уже второй раз за вечер, их насмерть перепугала внезапно открывшаяся дверь. На пороге стоял…проводник! «Что, черт возьми, здесь происходит? — хлопая ресницами, судорожно думал Велесов. Вспомнили о женщине — она появилась; только-только Валера произнес «проводник» — вот и он!»

Деловито осмотрев купе, мужчина в форменной куртке принюхался и грозно сдвинул брови. Наверняка был слышен запах алкоголя, но стол был прибран, а лимон, колбасу и шоколад пассажирам кушать не воспрещалось.

Казенный человек огладил волосы и, посмотрев на девушку, спросил:

— Все в порядке?

Та, мило улыбнувшись, утвердительно кивнула.

— Ну, если что — зовите, — сказал проводник и закрыл дверь.

Что-то около двух минут в купе висела тишина. Вдруг Велесов хлопнул себя по лбу и выкрикнул:

— Вспомнил! Вспомнил, как это называется!

— Что «это»? — удивился Левков.

— Я читал, Валера. Это, кстати, тоже очень интересная тема. Сейчас, м-м-м, погоди,…это Майкл,…Майкл Талбот. Книга «Голографическая Вселенная». Кла-асс! Понимаешь — нет? То, что мы сейчас увидели, называется — синхронизация.

— Синхронизация? — Переспросил Левков. — А я, кстати, слышал об этой книге, но пока еще не читал.

— Что ты! Если бы не те доктора наук и профессоры, что выступают в поддержку этой теории, я бы сказал, что все это сказки. А так, хочешь — не хочешь, а приходится смириться и верить. Читаешь, и просто в пот бросает. Для меня — технаря, там не то слово «гимнастика для ума», это просто пир для него!

— Как ты сказал? — поинтересовался Левков, доставая смартфон и набирая что-то в приложении записной книжки.

— Майкл Талбот. Книга «Голографическая Вселенная». Валера — это просто бомба для тех, у кого мозги на месте.

— Теперь точно почитаю, — допечатывая текст, заверил биохимик, — не ты первый о ней говоришь. Слушай, я вот все в голове держу про этого твоего знакомого в Заславле. Ты говорил, что он не просто знахарь, а что-то еще и о параллельных мирах говорил?

— Было дело, — неопределенно ответил Велесов. — На сумасшедшего дядя Коля вроде не похож, да и на жулика тоже. Во всяком случае он сам верит в то, о чем рассказывает.

— А может повторить для меня что-нибудь из того, что он рассказывал?

— Как тут что-то выбрать? — Замялся Велесов. — Он говорил, что ходит и в миры живых, и в миры мертвых, но ответы на свои вопросы спрашивает только у сущностей какого-то полного мира.

— Слушай, — подался вперед Левков, — понимаю, под пьяную лавочку, но…ты можешь свозить меня к нему? Для себя, не для науки. Просто интересно.

— Валер, — сморщился Велесов, — я обещал ему, что никаких журналистов или профессоров возить не буду. Да и… Пойми, я вижу тебя в первый раз, но.…Давай так — не будем спешить. Номерами телефонов мы обменялись. Дядя Коля недавно какого-то умирающего от онкологии с того света вытаскивал. Говорил, что за душой больного пришлось далеко ходить. Чуть нашел ее и страшно вымотался. Просил полгода не приезжать. Еще три месяца надо ждать. В августе-сентябре я к нему поеду. Созвонимся…

— Возьмите и меня! — Вдруг обозначила себя девушка и мужчины недоуменно переглянулись. Они давно не обращали на нее внимания, думая, что попутчица, сидя в темном углу и поджав по себя ноги, дремлет. В данный момент она, подавшись вперед, смотрела на мужчин полубезумным взглядом.

Глава 2

Левков позвонил во вторник шестого августа. Игорь был на работе и как раз вышел от кадровиков. С понедельника, девятнадцатого числа, его, наконец, отправляют в отпуск. Душа взмахнула крыльями и тут звонок.

Если говорить честно, Велесов никак не ожидал того, что этот случайный попутчик когда-либо даст о себе знать. Сколько их было, таких же? То туда едешь что-то смотреть, то туда — что-то покупать или помогать налаживать и каждый раз с кем-то в купе познакомишься…

Глядя на экран смартфона, Игорь даже не сразу вспомнил кто был этот «Валера. Ехал из Смолен». Ни лица этого человека, ни голоса Велесов не уже помнил. Только смутные воспоминания о том, что они на пару с ним чудом отделались на вокзале от какой-то странной, скорее всего, больной на голову девицы, что ехала с ними в купе.

Велесов снял трубку:

— Да, Валер, привет.

— О! Помнишь меня?

— Мы живем в 21-м веке. Сейчас в смартфонах можно заводить целые странички с данными твоего нового контакта. Как дела?

— Все хорошо, — выдохнул в «трубку» Левков, — как и всех задолбала работа, хочу отдохнуть. Сегодня подписали заявление, теперь могу вздохнуть полной грудью. С девятнадцатого числа ухожу в отпуск.

— Синхронизация…, — тихо выдохнул Велесов.

— Что говоришь?

— «Прикольно» говорю. Все верно. Каждому надо развеяться. Куда поедешь?

— Жена хотела в Турцию…

— Жена? А ты, значит, туда не хочешь?

— А что там делать? Выбросишь кучу денег, а коснись вопроса «как отдохнул?», так и рассказать нечего. Все вокруг только и треплются о том, как классно в Египте, Турции, а на самом деле — жара, бухло и ничего больше. Только кто ж тебе добровольно признается, что спустил две тысячи долларов на какую-то ерунду? Это тоже самое, что сказать — ребята! Я — осел! Вот и выхваляются друг перед другом: «а я в Турции, а я в Египте на верблюдах!» и показывают друг другу фото, никак не отличающиеся друг от друга. У всех одни и те же верблюды, типа богатые яхты, где на заднем плане как будто красавица-соседка по номеру, с которой в лифте у них, дескать, что-то получилось. Брехня, Игорь, все это никому не нужная брехня!

Хотя, возможно, разве только одиноким женщинам там, в Турции, приключений найти на свои нижние девяносто, можно запросто. Видно, для того туда и едут. А мужикам? Бухать беспробудно можно и здесь. Так дешевле, нефиг летать за этим в Турцию. Но ты, Игорь, как-то спрашиваешь странно про отпуск. Ты что, не помнишь?

Велесов выпучил глаза, но ответил так, словно в его памяти все было свежо:

— Конечно, помню. Просто время прошло, что-то могло и измениться. Ты конкретнее говори, что хотел-то?

— Это ты говори конкретнее, — со смешком ответил Левков, — договаривались же на август.

— Ну да, на август, — судорожно копаясь в памяти, согласился инженер.

— Ты заявление на отпуск написал?

— Да, — потупившись ответил Игорь.

— А дядьке этому из Заславля звонил? — Наседал Левков.

В этот момент Велесов просто опешил. Он, наконец, догадался, о чем говорит его бывший попутчик, но точно помнил, что конкретной договоренности о поездке в Заславль не было! Обмолвились, что надо созвониться и все!

— Валер, — сдержанно, но так, чтобы собеседник не обиделся, начал Игорь, — я, вроде, был не настолько пьян. Хоть стреляй меня, но я не обещал тебе, что железно отвезу к дяде Коле.

— Не обещал? — фальшиво удивился Левков. — М-да… Верно. Прости. Думал с нахрапа, с разгону взять.…Теперь, наверное, надуешься?

— Надуюсь? — Велесов глубоко вдохнул и, стараясь остановить волну негодования, медленно выдохнул. — Я, Валера, честно говоря, хочу сейчас послать тебя к ё***ой матери. Что это за разводы такие?

— Ладно, не злись. Давай встретимся. Мне на самом деле надо попасть к этому мужику.

— А ты бл*** думаешь, что я после твоих штук загорюсь желанием тебе помочь? Ща!

— Игорь, мне очень надо.

— А мне не надо. И дяде Коле не надо, особенно таких хитро-желтых.

— Перестань.

— Заметь, не я это начинал.

— Ну, ладно, прости. Прости меня, пожалуйста. Просто не хочу трепаться по телефону. Обещаю, что при встрече все объясню: и свое настроение, и то, от чего так тороплюсь.

— А что мне с этого? — Продолжал злиться Велесов. — Знаешь, вот сейчас как-то и на твое настроение, и на тебя самого глубоко…

— Говорю же, прости. Остынь.…Давай сегодня в шесть, а? В «Пицца Темпо» в «Galileo» на автовокзале? Посидим, поболтаем, глядя на «Ворота», на привокзальную площадь. Только не говори, что занят, не убивай меня. Знаешь, есть вещи, о которых лучше поговорить сначала с посторонним человеком. Родным больно и страшно о таком сообщать. Я и сам еще пока не успел испугаться. Даже жене пока не сказал о… об этом.

— О чем «об этом»? — не понял Велесов.

— Вот встретимся и поговорим. Не знаю почему, но как только узнал диагноз, в голове всплыло твое лицо. Взял и позвонил…со своими глупостями. Прости еще раз. Я закажу нам столик, на шесть. Ищи у окон, хорошо?

— Ну ладно. — Сдался Велесов. — Давай в шесть…

Игорь, собираясь на встречу с бывшим попутчиком, оставил машину на работе. Он подозревал, что без «подогрева» эти посиделки не обойдутся. Догадывался, о чем собирался ему рассказать Левков, поэтому понимал, что перед тем, как все это выслушать, на самом деле лучшим будет сразу что-то употребить.

На верхние этажи нового здания автовокзала поднялся на лифте. Сошел в зал и стал шарить взглядом по столикам у окон. Подошла девушка-официант, и очень по-домашнему, ласково поинтересовалась, на сколько мест нужен столик. Узнав о том, что его уже ждут где-то у окна, она отвела Велесова к другому официанту. Тот не успел даже ничего спросить, как Игорь увидел у окна за его плечом Левкова.

— Спасибо, — улыбнувшись, ловко обогнул фигуру официанта Игорь и указал рукой. — Вон мой товарищ. Думаю, вы еще не раз к нам сегодня подойдете.

— Меня зовут Влад.

— Я понял, — устремляясь в проход между столами, указал на его бейдж Велесов, — позову, — уверил он, — и не раз!

Левков встретил его обычной болтовней, сунул в руки проспект с цветными фото блюд, и предложил посмотреть что-то, чтобы хорошенько посидеть. Каждый выбирал себе сам, но при заказе официанту, биохимик сказал, чтобы счет был один и принесли его именно ему.

Улыбчивый Влад, зная толк в запросах клиентов, первым принес коньяк, нарезанный лимон и какие-то аппетитно пахнущие хлебцы. Вскрыв бутылку, он налил мужчинам и моментально ушел.

Левков тут же схватил бокал и с фразой «ну что, сидим?», выпил все без остатка. Игорь, молча наблюдая за этим, тоже выпил. Взяли по ломтику лимона…

— Как тогда, — хмыкнул биохимик, — помнишь? В поезде…

— Ага, — согласился Велесов, — только там были втроем, а тут — полным полна коробочка. Посмотри, сколько народу! А еще говорят — плохо живем. Цены, небось, ресторанные?

— Почти, — морщась от кислоты лимона, отмахнулся Левков. — Я люблю тут покушать. По сути, ресторан, но нет этих понтов и рисовок. Только музыки живой не хватает…

— А тебе сейчас уже и музыку подавай? — подначивая товарища, спросил Игорь.

— А хрен его знает, — признался Левков. — Сам не знаю, чего мне сейчас хочется. Наверное, все же в первую очередь удавиться.

— А чего так? Сразу — лапки вверх? А, Валер?

— А какой смысл дергаться, Игорь? Ты обратил внимание, сколько нас сейчас таких, как я? С диагнозом. А сколько людей уже парят землю? А сколько среди них детей?! Блин, и они, дети, с таким диагнозом?! Это же не просто страшно! Это…

И вот с чего вдруг? Чернобыль? Вранье! Экология? Наши организмы достаточно гибки в плане приспособленчества к среде, так что эта версия тоже не годится. Тогда что? Происки каких-то врагов? Но ведь это заболевание бушует и в других странах, правда не знаю, в таких ли масштабах. Знакомые врачи, так, не для протокола, говорят, что на самом деле в Беларуси ситуация еще страшнее, чем мы это видим, просто у них рекомендации держать по онкологии умеренную планку смертности.

— Как это? — округлил глаза Велесов.

— О, это проще, чем ты думаешь. Мы вообще, в плане коверкания статистики, которая и без того наука лжи, впереди планеты всей.

— Ну, объясни, не выпендривайся, — откинувшись на спинку кресла, заинтересовался инженер, — как это можно — править статистику смертности? Зачем? Тут же, либо пациент жив, либо он мертв! Как в Буратино…

— Это простая математика, Игорь, — подливая в бокалы коньяку, пояснил Левков. — Человек болен онкологией, но поставить ему это причиной смерти нельзя!

— Почему?

— А потому, что тогда надо бить тревогу на весь мир! Не дай бог, кто-то подумает, что нас, людей, с какой-то непонятной, дикой целью чем-то травят. Обывателю трудно, почти невозможно объяснить, что эта болезнь сидит в каждом и сдерживается только силами иммунитета самого организма. Онкобольные везде умирают от остановки сердца, у них перестают работать легкие, почки, разваливается печень от химиотерапии или облучения, случаются гангрены конечностей, но… В повлекшем смерть заключении будет стоять что угодно только не онкология. Она лишь провоцирует причину смерти, а непосредственно от нее не умирают, понимаешь?

— Кто тебе сказал эту ерунду? Я имею ввиду — сокрытие статистики.

— Люди. Знающие люди.…У человека рак мочевого пузыря, гниет заживо, мучается целый год, пока метастазы не сожрут все его нутро. А потом не выдерживает сердце и в статистику идет — смерть от остановки сердца, а на фоне чего, уже мало кого интересует.

— У тебя рак мочевого? — осторожно спросил Велесов.

— А-ха, — легко подтвердил Левков. — Сразу думал что-то с почками. Проверялся. То лучше состояние, то хуже. Раз анализы сдал — вроде неплохо, второй раз — хуже, и так несколько раз, пока вчера вечером не вызвал к себе доктор и не «обрадовал». «Вы не переживайте, — говорит, — мы сделаем все возможное». А что они могут сделать, Игорь? Что?

— Тише, не кричи…

— Да чихать, — отмахнулся Валера, но стал говорить намного тише, — у меня сейчас в голове пожар и тысяча вопросов, Игорек! И первый из них к той самой статистике: кому ты такая нужна? Есть и второй вопрос к тем, кто ее делает. Ведь и вы все, сука, очковтиратели, в любой день можете получить от докторов такую же «черную метку» как я, и что тогда? Зачем вы скрывали от людей правду? Но это так, разогрев вопросов. Главные, мой друг, у меня, конечно же, к самой болезни. За что ты, сука, нас?! За что? Столько людей! Детей, падла, за что? Ведь под Минском не меньше целого города похоронено и время этих захоронений уместилось где-то в 10-15 лет. Заметь, стариков там совсем немного!

Понятно, что у каждого из нас есть свои часики, и они б**дь где-то тикают. Еще ни один человек не вернулся из-за порога смерти, когда его будильник зазвонил, но просто смерть — это смерть. Пришла и все, капут! А вот болезнь до смерти — другое дело. Особенно такая, когда долго-долго не можешь нормально попѝсать, а потом и вовсе в тебя вставят трубочки, повесят пластиковый мешочек и каждый день, каждый час — боль! Адская, сука, огненная, не проходящая! И так до самой смерти.

И вот я спрашиваю, Игорек, эту болезнь, за что? Тикают часы смерти, вот и пускай тикают до своего часа.

Вообще, если рассуждать, (ты же помнишь, я — биолог), то существование этой болезни — более чем странный расклад. Вот подумай, онкология вклинивается в дело самого мироустройства, она — торопит смерть. Выходит, что она управляет ей? Да нет же — чушь! Смерть приходит не только к онкобольным. Но почему к кому-то обыденно, а к кому-то так страшно и мучительно? Почему кто-то шел, упал и все! А кто-то год-полтора ревет от боли, заставляя родных и близких молиться, чтобы он поскорее сдох?

— Тише, Валера, — снова опасливо осмотрелся Велесов, — вряд ли эта болезнь тебя услышит. Но даже если бы и слышала, то поверь, ей кричали и не такое. Скажи лучше, на какой она у тебя стадии? Ну,…сильно ты уже?

— Пока, как видишь, без трубок и пакетиков.

В этот момент подошел официант, принес заказ. Мужчины терпеливо дождались, когда он расставит все по столу, улыбнется и, оставив их, пойдет к другим столикам.

— Давай есть, — предложил Левков, — сколько еще радостей в этой жизни осталось?

— Давай, — согласился Игорь, — обед был давно, а у меня организм требует.

— Пока еще и у меня требует, — горько заметил биохимик, — но в отличие от тебя мне это счастье ненадолго.

Что-то около десяти минут, погруженные в свои мысли, они, молча, кушали, то и дело, запивая еду коньяком. Когда с горячим было покончено, первым заговорил Велесов:

— Не думай, что я выкручиваюсь, — понуро начал он, — но ты должен понимать, дядя Коля, не объясняя причин, просто может упереться, и не взяться тебя лечить. Он вообще от двери может послать нас с тобой подальше и включить дурака — «вы меня с кем-то путаете, хлопцы. Я ж пенсіянер». Это даже не характер такой у человека, тут что-то другое. В присутствии его ты становишься…раздетым что ли. Вдруг понимаешь, что врать ему бессмысленно, а выкручиваться при ответе на заданные им вопросы тем более. Дядя Коля спрашивает сейчас, а ты видишь, что твои ответы на эти вопросы он знал еще вчера, и только проверяет тебя на искренность.

Видел бы ты, сколько людей ходит под его окнами. Иногда сидят вдоль забора, плачут, надоедая соседям, а он не берет их лечить и все! Его не разжалобишь и не уговоришь. И по дороге иногда гуляют всякие тети, дяди, которые… не в себе, что ли? Не пойму, на что они надеются? Таких даже доктора в дурке не берут, но их упрямо тянет к его дому. Так показывают зомби в фильмах — бредут как тени по его улице…

— Что значит тети «со сдвигом»?

— Ну, — замялся Велесов, — не знаю, как тебе объяснить. Они какие-то…очарованные что ли. Своей придурью чем-то похожи на ту девицу, что ехала с нами в купе, помнишь? Глаза у них такие же…

В этот момент где-то под одеждой Велесова начал звонить телефон. Игорь полез в карман, попутно продолжая говорить:

— Точно говорю — очарованные,…блин, что за номер? Странно, не знаю такого. Хм. Так вот, Валера, бельма у них как у сумасшедших, как у той, с поезда… Але! Але-о! — ответил на звонок Велесов. — Да, я. Все верно — Велесов.…Девушка, мой рабочий день закончился, позвоните завтра после девяти.…Кто?!

Несчастный инженер медленно отнял смартфон от уха. Нажав иконку громкой связи, он положил аппарат на центр стола и кивнул на телефон Левкову:

— Не расслышал, — соврал Велесов, — повторите еще раз, кто вы?

— Игорь, — раздался из динамика женский голос, — не валяйте дурака. Вы же уже вспомнили меня. Мы с вами ехали в поезде из Смоленска. Я — Ольга…

— Я не валяю дурака, — внутренне собираясь в комок, сдержанно ответил инженер, — просто вспомнил — вы же не захотели пить с нами брудершафта, поэтому мы не знакомы. Откуда мне знать, что вас зовут, Ольга? Представьте, позвонил бы вам я и сказал: «Это Игорь».

— У меня есть ваш номер, так что я сразу бы узнала, что звоните вы.

— Н-но, — подвинувшись вперед, к лежащему посреди стола смартфону, стал заикаться Велесов, — я-то точно помню, что не давал вам свой номер.

— Не давали, — спокойно ответила девушка, — но у меня есть. Впрочем, как и номер второго попутчика — Левкова. Я и его номер разыскала. На тот случай, если вы не ответите.

Бывшие попутчики переглянулись. Во взгляде обоих сквозило удивление. Игорь расстегнул и расправил ворот сорочки. Ему стало жарко:

— Найти? — сузив глаза, вкрадчиво спросил он. — Зачем я вам?

— Хотелось бы неосторожно пошутить, о том, что вы не женаты, — ровным, каким-то казенным голосом ответила девица и добавила, — да и я не замужем, но сейчас не до шуток. В поезде вы говорили о каком-то дяденьке из Заславля. Я запомнила ваши слова о том, что по какой-то там причине к нему можно попасть только в августе-сентябре. Я же сразу попросила вас взять меня с собой, но на вокзале вы, скажем прямо, меня бортанули…

— О каком дяденьке? — стал вилять Велесов, попутно судорожно соображая, как и где она могла взять номер его телефона, не зная никаких его данных? Да, его имя могло промелькнуть в разговоре, ведь они с Валерой общались, а вот остальное как?!

— К тому самому дяденьке, — продолжала давить дама, — и вы прекрасно знаете, о ком я говорю. Мне уже известен его адрес, но без вас этот дед пошлет меня в бесплатный секс-тур. Все вокруг знают, что к нему нужен проводник, так просто, с улицы, он даже министров не берет. Вот, звоню. Хочу, как на вокзале, снова попросить вас договориться о встрече с ним.

— С какой стати? — возмутился Игорь. — И на вокзале, и сейчас скажут — нет!

— А если я вас очень попрошу? — Не унималась девица. — Что, если под давлением?

— Под каким давлением? — Вспыхнул Велесов. — Что за ерунда? Под давлением. С ним — тем более не поведу! Черт знает, что такое. Все, милочка, я от вас устал…

Он потянулся к телефону, но его рука застыла в воздухе. Голос этой странной девушки имел какое-то удивительное свойство — вводить собеседника в ступор.

— Не торопитесь, — чуть ли не в приказном тоне сказала она вдруг, — сохраните хотя бы мой номер. Судя по соте, вы сейчас на автовокзале. Не двигаетесь больше пятнадцати минут, сидите где-то высоко, о! И номер Левкова рядом. Передайте ему привет. Надо же, все же сдружились как-то. Слышите, что я вам говорю? Обязательно сохраните мой номер, для вашего же блага. Поверьте, Игорь, скоро вы сами будете искать встречи со мной. Ничего в жизни не меняется, — сказала она как-то отстраненно, — и откуда у людей этот садомазохизм? Никогда не хотят решать вопросы сразу и по-хорошему. Повторяю, не стирайте номер, очень скоро он вам понадобится. И Левкову на всякий пожарный тоже его дайте…

— Зачем он мне? — не выдержал Валера. — Чтобы психушку вам вызывать?

— Обойдемся без нее, — спокойно ответила Ольга, — просто поверьте мне на слово, с этого момента вокруг вас что-то…переменится, и вы захотите мне позвонить. Ну что? Продолжаем разговор?

— О чем? — Стал злиться Велесов.

— Вы договоритесь с Николаем Анисимовичем о встрече. Для меня?

— Нет! — Позабыв о том, что находится в общественном месте, привлекая к себе внимание соседей, выкрикнул Игорь.

— Это пока — нет, — спокойно ответила девушка. — До свидания. Не стирайте номер…

Телефон дал отбой. Их посиделки и без того невеселые, после этого звонка и вовсе разладились. Мужчины лениво перекусили, допили коньяк и разъехались по домам в ужасном настроении. Левков по причине диагноза, а Велесов, искренне сострадая товарищу, все же внутренне ломал себя, понимая, что придется ехать к Николаю Анисимовичу, в Заславль, и просить за своего нового знакомого. «Ты будзешь чуць, браце, каго да мяне можна весці, а хто будзе лічыць мяне, старога, жулікам. — Говорил когда-то дядя Коля. — Як толькі бачыш, што якаясь птушка дзесь недалёка путаецца — той, што просіцца ехаць да мяне — мой чалавек. Прышоў час яму ладавацца».

Всю дорогу в метро, идя домой дворами, и в подъезде Игорь мучил набрякшую от алкоголя голову вопросом, а что если завтра или послезавтра появится та самая указующая птичка? По чью она душу, Валеры или той пришибленной девушки с поезда?

Жил он на четвертом этаже и почти всегда шел по лестнице пешком. Когда между третьим и четвертым, испугавшись шума его шагов, в окно между лестничными пролетами стала биться в стекло маленькая птичка, Игорь сплюнул с досады.

Поднявшись до двери тамбура, Велесов достал ключи, но потом все же вернулся, открыл сворку окна и выпустил рыжебрюхую красавцу на волю.

Дома было темно и пусто, впрочем, как и всегда. В родительской квартире, в Серебрянке, жила сестра Люся со своей большой семьей, а Игорю, еще при жизни родителей, шесть лет назад досталась эта бабушкина двушка в Курасовщине. Отселившись от родных в свои неполные двадцать восемь лет от роду, за два года он сделал в ней хороший ремонт и так плотно подсел на холостяцкий паровоз, что и при жизни отца с матерью, и после их смерти, то есть последние два года, просто не мог нарадоваться той свободе, которую дала ему судьба.

Конечно, случались здесь и женщины, а как же иначе? «Мужчине тридцать четыре года, симпатичный, положительный, своя машина и жилплощадь. Умница, инженер-механик, на работе на лучшем счету, обеспечен». Примерно так пересказывали на предприятии свободным от уз брака девушкам информацию о нем. Особенно впечатленные сообщением о его собственной жилплощади, даже толком не представляя, как он выглядит, некоторые из сослуживиц сами искали повод познакомиться. Игорь и не препятствовал этому, напротив, с удовольствием пользовался моментом, а когда ему все это надоедало, просто и без сожаления расставался.

Вообще, ему было хорошо так жить, но порой, вот так входя ближе к ночи в темную, пустую квартиру, хотелось встретить в ней хотя бы кошку.…Как же, кошку. Заводить какую-нибудь живность Игорь не спешил, и делал это осознанно. Это же ответственность! Если очередной дамочке что-то не нравится, ее легко можно было послать по…месту прописки. И сожалеть здесь не о чем, она не пропадет. А вот кошку или собаку не выбросишь. Эти прирастают к хозяину сердцем и совсем не из-за его жилплощади…

Игорь включил свет, разулся и по привычке заглянул в стоящий у входа холодильник. Кухня, спальня, кухня, туалет, душ и все это время его сопровождали неприятные, назойливые мысли о звонке этой странной Ольги.

Было уже за полночь, когда он проверил настройку будильника в смартфоне и, измотанный за день, свалился спать. Уснул легко и половину ночи действительно отдыхал, но в три пятнадцать вдруг проснулся.

Было темно. На потолке острой иглой белела полоска слабого света, что пробивался с улицы из-за плохо закрытой шторы. Игорь включил смартфон, увидел 03:15 и, подумав: «какого черта?» снова плюхнулся на подушку. Он и в этот раз уснул быстро, но в эту половину ночи дали о себе знать дневные и, особенно, вечерние переживания.

Ему снился Николай Анисимович. Будто стоят они вдвоем на краю поля, а рядом течет река, через которую переброшен каменный мост. На той стороне народу — не перечесть, галдят, словно на ярмарке, что-то обсуждают. Николай Анисимович посмотрел на людей и сказал:

— Не перайсці мне за раку, а мяне там чакаюць. Шукай мне правадніка, браце! Дапаможаш, так і я табе пасля¹ дапамагу.

Игорь послушно кивнул, повернулся и пошел в поле, искать то самого проводника, хотя понятия не имел, кто это и как он должен выглядеть. Все вокруг заросло бурьяном, горчит воздух, пахнет полынью. Никого он не нашел и пошел обратно. Вроде и по следу возвращался, а выбрался в место неизвестное. Ни реки, ни моста, ни Николая Анисимовича. Вместо всего этого — другое поле, а на нем растет что-то схожее с кукурузой. Сунулся туда, прошел шагов сто и понял, что тут идти просто невозможно. Снова повернул назад и пошел своим следом. «Кукуруза» выше головы, коридор за ним остался заметный, пути не перепутаешь, а вышел, осмотрелся — и того поля, поросшего бурьяном уже нет. На его месте роща растет! Редкий такой березняк и озеро вдали светится. Пошел было к воде, обернулся, а и «кукурузы» позади нет! Ельник молодой, черные стволы из него торчат, как от давнего пожара.

Долго бродил Игорь по полям и лесам с одной только мыслью: «где же мне искать проводника для Николая Анисимовича?», с этой мыслью он и проснулся.

Не успел дойти до туалета — зазвонил телефон. Номер не определился. Стал отвечать — а на другом конце тишина. Вышел из туалета — опять звонок, и снова та же история.

Попил чаю, вышел из квартиры, стал запирать дверь и уже в тамбуре услышал резкий запах свежей масляной краски. Площадка перед лифтом и дверь тамбура были грубо и неумело выкрашены в противный желто-коричневый цвет. «Что за придурки? Кому это понадобилось, ночью?» — озадачился Велесов, стараясь широкими шагами добраться до лифта. Бежать по лестнице — нечего и думать, разнесешь краску до первого этажа, а так — ну останется пара следов на полу лифта, не больше того.

В момент, когда открылась заветная кабинка, Игорь только коротко глянул внутрь ее и тут же, повернувшись на каблуках, осторожно, словно по минному полю, все же стал пробираться к лестнице. Лифт изнутри тоже был старательно выкрашен, даже потолок. Не трогали только плафон лампы освещения и кнопки.

У соседей Велесова росли две дочки, одной четырнадцать, другой — двадцать три. Игорь почему-то думал, что эту диверсию с краской устроил кто-то из отвергнутых поклонников этих девчат. Он ошибся: у самого подъезда, аккуратно выведенная на асфальте той же противной краской светилась надпись: «Велик спалил телек».

«Велик» это была его школьная кличка и знали ее немногие, но еще меньшее количество людей знало, что он нечаянно спалил в детстве отличный, корейский телевизор, который родители привезли из Польши.

Машина стояла на стоянке возле работы, осмотрев перепачканные краской подошвы туфель, Велесов зло плюнул себе под ноги и пошел в сторону автобусной остановки.

Глава 3

На работу он приехал впритык по времени, поэтому к машине даже не ходил. Через час на производство позвонили с поста охраны и сказали, что какие-то хулиганы за ночь спустили в его «Вектре» все четыре колеса. Вместо обеда Игорь вынужден был идти на стоянку, доставать из дорожного ящика портативный компрессор и через минуту, выругавшись, вернуть его на место. Все штуцера были сплюснуты.

С горем пополам дождавшись вечера, он попросил задержаться Ваню Терешко. С ним они, используя тротуарную плитку, сложенную у стены предприятия, соорудили тумбы, поставили Опель на жесткую опору и поехали на шиномонтаж.

В порядке живой очереди за час с лишним слесари проверили шины (те оказались без повреждений), заменили все штуцера и, зачем-то, сделали балансировку.

В общем, вечером, без четверти восемь, измученный, голодный и злой Велесов припарковался во дворе. Ему повезло, место под фонарем, прямо под его окнами, оказалось свободным. Игорю хватило злоключений на сегодня и рисковать, оставляя без присмотра свое авто где-то вдали от дома, он не стал. И надпись перед подъездом, и запах краски, и лифт, в который никто, как видно, не рисковал пока войти, и даже лестничный пролет перед квартирой довели расстройство Велесова до взрывоопасной степени.

Туфли, подошвы которых он все же смог отчистить от краски на работе растворителем, на площадке продолжали клеиться к полу. Пришлось шагать широко, чтобы поменьше ступать по невысохшей краске. Обронил ключи. Повернулся, присел, чтобы их достать — лопнули брюки. Вот еще новости.

В тамбуре было натоптано, и краска застыла на века. Это соседи ходили. Сволочи, портили бы только свое, так нет — кто-то из них или их гостей вытирал ноги и об его половичок. Дескать: «не только же нам страдать, получи и ты». Как его теперь отмыть-то? Придется выбрасывать, а жалко. Коврик на резиновой основе, дорогой…был.

Оказавшись за дверью, Игорь аккуратно разулся, снял пиджак, повесил его в шкаф и тут подал голос пейджер обратной связи машины. Велесов бросился к окну, ожидая, что самое малое — она горит, но к счастью тревога была ложной. По двору полз мусоровоз, и сигнализация просто среагировала на шум его двигателя.

Плюхнувшись в кресло, Игорь закрыл глаза и стал мысленно себе представлять, как сейчас он поднимется, выбросит к чертям порвавшиеся штаны, натянет домашние шорты, и пойдет готовить себе ужин. «Не буду особо извращаться, — рассуждал он, — быстренько нарежу и наверну КБМ — знаменитая студенческая закуска: колбаса, батон, майонез».

В прихожей, в кармане пиджака зазвонил телефон. Пришлось подниматься, идти к шкафу, брать аппарат и на ходу, подходя к холодильнику, отвечать.

— Да, слушаю, — пробегая взглядом по полупустым полкам, устало зевнул инженер, — говорите…

— Игорь? — Произнес женский голос и это был последний гвоздь в крышку гроба его спокойствия. Он узнал звонившую!

— Да,…Ольга.

— О, не быть мне богатой? — Наигранно обиделась она.

— Что дальше? — Занял оборону Велесов.

— Что? — Не поняла дама. — Странный вопрос. Это не вы, я должна была это спросить: «Что дальше?» Мне нужно знать — продолжать хулиганить, или мы все же встретимся и поговорим?

— О чем?

— Не валяйте дурака, Игорь. Вы же прекрасно знаете, что мне от вас нужно.

— А кто вам сказал, что я могу предоставить вам это?! — Срываясь на крик, ответил Велесов. — Я всего лишь инженер и то, что я познакомился с тем человеком, чистая случайность…

— Не надо кричать, — холодным тоном прервала его дама. — Если вы будете и дальше упорствовать, к завтрашнему утру будет выкрашен весь подъезд и, можете мне поверить, никто нам в этом не помешает. А еще мы оклеим листовками вход, чтобы все знали, из-за кого они вынуждены так страдать. Потом…Ну, не знаю… Запеним двери вашей машины, входную дверь в тамбур и придумаем что-нибудь еще. Поверьте, для меня есть мало дверей, которые я не способна открыть.

— Знаете, — прибегая к последнему средству, стал краснеть инженер, — это уже угрозы. Я вынужден обратиться в милицию…

— Хорошо, — ничуть не смутившись, ответила Ольга, — пусть будет так. Через пятнадцать минут я приду к вам с участковым. Этого хватит,? Если его вам не достаточно, меня будет сопровождать начальник районного управления?

— Попробуйте найти хотя бы участкового, о, всесильная госпожа! — Съязвил Велесов, который был лично знаком с капитаном Сивко. Как-то после кражи у соседей сверху, участковый отрабатывал квартиры, ну и…посидели, поговорили.

— Нет проблем, — ответила Ольга, и смартфон дал отбой.

Велесов еще пару секунд постоял возле холодильника, после чего стащил с себя порвавшиеся брюки, смотал их и отнес в мусорное ведро. Сорочку бросил в стирку, натянул шорты и пошел ставить на плиту чайник.

В этот момент в его дверь позвонили. Из тамбура доносились голоса. Игорь ясно различал слова. Это соседи кому-то жаловались на утреннее хулиганство с краской и указывали на то, что коврик соседа, то есть его коврик, тоже пострадал. Лицемеры чертовы! «Сосед? Игорь? Был дома, — давила на связки услужливая тетя Таня, — я слышала, как он пришел. Наверное, в ванной, сейчас выйдет…»

И опять стали звонить, долго, настойчиво. Пришлось по пути к двери смочить руку и провести несколько раз по волосам.

В тамбуре было многолюдно. Пестрили халатами тетя Таня с дочками, маячил на пороге Валик — муж тети Тани, деловито черкал что-то на листке капитан Сивко. На лестничной клетке, видимые через декоративное стекло двери, тихо говорили еще какие-то люди.

— Здравствуйте, Игорь Сергеевич, — кивнул Велесову участковый. — Я гляжу, вас из ванной выдернули?

— Типа того, — соврал инженер, — а в чем дело?

— Хулиганы, — как-то отстраненно произнес капитан, — я зайду к вашим соседям, опрошу их, а с вами поговорит следователь. Нас тут много сегодня работает.

— По простому хулиганству? — Удивился Велесов.

— Если бы, — вздохнул капитан и добавил двусмысленно, — тут еще и другие дела. Теперь отрабатываем весь двор. Ольга Михал-лна, — вполоборота к двери позвал он, — зайдите, пожалуйста, опросите гражданина…

В тамбур вошла та самая Ольга, бывшая попутчица из поезда. В темно-синем, деловом костюме, кожаная папка в руках, макияж, парфум! Она сейчас никак не выглядела измученной и полусумасшедшей девушкой. Велесову ничего не оставалось, как ступить в сторону и пропустить даму в квартиру.

Едва захлопнулась дверь, гостья осмотрелась и, не дожидаясь приглашения, пошла на кухню. Проходя мимо плиты, она по-хозяйски выключила вскипевший чайник, после чего, тоже не особо церемонясь, села за стол и положила перед собой папку.

— Надеюсь, я не оторвала вас от каких-то важных дел? — Мило улыбнувшись, произнесла она.

— Я собирался поужинать, — насупившись, ответил Велесов.

— Надо же, — вскинула модно очерченные брови девушка, — это даже интересно. Скажите, а это правда, что одинокие мужчины едят только яичницу или пельмени?

Игорь прошел на кухню и стал у плиты, опершись спиной о стену.

— Чтобы проверить это, — сдержанно ответил он, — вам надо какое-то время пожить с одиноким мужчиной.

— Хм, — устало улыбнулась гостья, — но если я буду с ним жить, он же перестанет быть одиноким?

— Возможно, — устало вздохнул Велесов, — но это ненадолго. Скоро он снова вернется в свое первоначальное состояние холостяка.

— Почему?

— Потому что мужчины не очень любят женщин, которые способны их полностью контролировать. А вы, судя по всему, не способны контролировать человека разве что во сне.

— Ошибаетесь, — горько заметила Ольга, — сны, как раз моя специализация и, если понадобится, даже это для меня не проблема.

— Скажите пожа-а-алуйста…, — саркастически протянул Велесов, но гостья не дала ему закончить.

— Да, это на самом деле интересно, но я здесь, собственно, не затем, чтобы произвести на вас впечатление…

— А для чего? — наигранно удивился Игорь. — К чему вся эта «иллюминация»? Или вы пришли только для того, чтобы взять интервью у одинокого мужчины, касательно присутствия в его рационе яичницы и пельменей?

— Разумеется, нет, — снова улыбнулась Ольга, — мои задачи ничуть не изменились. Мне по-прежнему надо попасть к Николаю Анисимовичу и поговорить с ним.

— А в чем проблема? — Удивился инженер. — Вам стоит только приказать! В Заславле полно участковых. Одно ваше слово и дядю Колю приведут прямо к вам в кабинет, в наручниках.

— Наручники — это грубо, — горько заметила девушка, оборачиваясь к Игорю, — жесткие милицейские дела. Людям известна масса иных способов вынудить человека самого искать с тобой встречи. И, заметьте, не только с помощью краски или расплющивания плоскогубцами штуцеров на колесах вашей автомашины.

— Тем более не понимаю, — развел руками Велесов, — зачем я вам нужен?

— Дело не в вас, — призналась Ольга, — скорее в том человеке из Заславля. — Знаете, кого-то можно запугать или подкупить; заставить сотрудничать хитростью или шантажом; уломать с помощью лести, посулов, сломать, наконец, и тогда он сделает то, что тебе нужно. Только все это работает с простыми людьми, назовем их «люди без особого значения». С другими же людьми, а они-то, как вы уже, наверное, поняли, для меня особенно интересны, так вот с другими не то сотрудничать, с ними даже о встрече практически невозможно договориться.

— С такими, как Николай Анисимович? — Догадался Игорь.

— Да, с такими, как он.

— Неправда, — тут же заметил хозяин квартиры. — И я — ярчайший пример того, что с ними не так уж и сложно найти контакт. Смотрите сами, перед вами не экстрасенс, ни родич дяди Коли, ни его знакомый, ни сосед. Я попал к нему совершенно случайно, привез лечиться маму…

— Случайно? — Засомневалась Ольга и двусмысленно добавила: — Случайно или нет, но ведь дядя Коля принял вашу мать?

— Принял, — согласился Игорь. — Но он много кого так принимает…

— И много кого не принимает, — тут же заметила гостья. — Игорь, а вы не задумывались над тем, что такие, непростые люди крайне избирательны в близких контактах? Я не беру в расчет шарлатанов, там все понятно. Их задача быстро определить подосланных, отфильтровать их, а у тех, кто им интересен — нащупать слабые места и выдоить максимум энергии или денег. Почему же так избирательны такие непростые люди, как этот дядя Коля? Поверьте, это интересно не только мне, многим. Ведь они прекрасно могут обходиться вообще без всяких контактов, жить отшельниками. Умеют, если надо, затаиться и никак не проявлять себя в социуме хоть десять, хоть двадцать лет. Запросто могут и не лечить, не подсказывать людям в их судьбе правильные пути-дорожки. Как выдумаете, почему он выбрал именно вас, а не, скажем, меня? Я ведь тоже к нему «стучусь».

— Никого он не выбирал, говорю же вам! — Вспылил Велесов. — С чего вы это взяли?

— С чего? — Двинула в центр стола свою папку Ольга. — Думаю, для того, чтобы вы поняли, наконец, что на пути этих людей не бывает случайностей. Давайте я расскажу вам маленькую историю:

Жила-была одна девушка, а у нее бабушка, которая, так же, как этот дядя Коля лечила людей, и…не только лечила. Как-то бабушка сказала, что большой дар дается только единицам, например, Христу. Все, кто лечит как она, смогли лишь развить в себе данные нам всем Небесами способности, используя накопленные ведающими людьми знания. Бабушка умерла, но все же успела передать внучке то, что знала.

Девушка была современная, и забыла часть этого «приданного» к тому времени, когда вдруг оказалось, что и она может лечить и, самое главное, «и не только лечить».

Мединститут. Специальные курсы. Этого оказалось, мало. Ей предложили сотрудничать с серьезной организацией, что называется — работать на государство.

Специальная кафедра в Польше, высокая квалификация и серьезное повышение в той же организации. Большая работа, ответственность — серьезные «экзамены» и… После одного из них, бывшего сравнительно недавно, эту девушку так…вымотало, что она никак не могла привести себя в порядок. По сути, она едва не стала профнепригодной.

Уточню, что этот «экзамен-схватку» она все же кое-как сдала. Лицо, которое она защищала, осталось невредимым, но после возникли осложнения. Соперник на энергетическом уровне сделал так, что каналы перестали давать девушке энергию, и она чуть не съехала с катушек.

Дали отпуск и послали в Оршу к одному известному знахарю, плотно сотрудничающему с госфирмой. Что называется — правиться. Тот только причмокивал, «пломбируя» поля и говоря, что чудом она, несчастная, уцелела. Рассказал ей и то, о чем девушка и без него знала — много, говорит, есть сильных, настоящих колдунов. С ними бороться на ее уровне нельзя, это самоубийство. Если же снова она снова так подставится, то…. Не зная силы нападающего, закрывать охраняемого, брать на себя такой мощный удар нельзя!

Знахарь подлечил девушку, меня, — уточнила Ольга, — и на прощание сказал, что надо искать настоящего Учителя. Не того, кто учит, а того, у кого есть чему учиться. Понимаете разницу? Только глядя за работой настоящего сильного колдуна можно узнать, как бороться на его уровне.

Ни имен, ни фамилий Знахарь, разумеется, не назвал, только заверил, что раз мы с ним правильно сложили вопрос — то скоро придет на него и ответ. «Жди знака, — сказал он, — а не увидишь его в ближайшие дни, считай, что свое отслужила. Выходи спокойно замуж, рожай детей и забудь эту половину своей жизни».

Выбралась я от него на улицу, слабая — ветром шатает. Собиралась-то ехать правиться к нему недели на две, целый чемодан одежды набрала, а управились за пару дней.

Ночь вокруг, захотелось домой. Купила билет, четыре часа проторчала на вокзале. Поезд, а в нем вы и рассказ о дяде Коле. Почему это не тот самый знак? Я восприняла эту встречу так. Попыталась завязать с вами знакомство…

— Очень своеобразно попытались, — вспоминая тот день, недовольно поморщился Велесов.

— Как уж в тот момент могла, — призналась Ольга. — Вернулась на работу. Там уже все знали. Знахарь через интернет начальству доложил. Он у нас современный дядя и это часть его обязанностей — докладывать о нас.

В нашей организации кадрами не разбрасываются, поэтому меня не торопились списать. Просто не давали особых нагрузок, а раз пошли знаки, вы дали информацию, то мне сразу и всучили в разработку вопрос поиска этого заславского деда.

Открою вам, Игорь, тайну — все подобные персонажи давно уже у нас на учете, все! Но этого дядю Колю мы не знали. Прощупали по своим каналам. Николай Анисимович оказался очень серьезным колдуном, настоящим, потому он и умеет прятаться.

Только очень прошу вас, не бойтесь меня, не закрывайтесь психологически. Никто не хочет вербовать Николая Анисимовича или подгребать под себя. Вы должны просто понять, что оставить без внимания такого мощного ведуна государство не может. Так получилось, что еще вы его нечаянно засветили. Теперь этого дядю не оставят в покое в любом случае. По какой-то причине произошел сбой, его информационная защита подала голос, и я услышала его через вас, в поезде.

У меня тут собрана кое-какая информация, — Ольга положила руку на папку, но не стала ее открывать. — Я много раз пыталась попасть к нему на прием. Это не ошибка была в поезде, для меня это четкий знак!

Николай Анисимович очень мощно закрыт. Его охраняют и физически, и энергетически, причем порой люди даже не знают о том, что они это делают. Но, тут он не оригинален. Эти люди, как я уже говорила, умеют играть в прятки профессионально.

Можете себе представить его мощь: один такой персонаж способен справиться с работой всех моих коллег в ведомстве, но, как я уже говорила, их крайне трудно заставить сотрудничать. Физически их подчинить? Безсмысленно. Они чувствуют опасность за день-два до события и просто пропадают.

На Кубе в 70-е годы пытались взять в заложники членов семьи одного такого дяденьки, так он, начихав на опасность, грозящую родственникам, сразу же куда-то пропал. Стали клеить листовки на его родине, грозить расстрелом родных. Через пару дней он объявился сам! Ночью, безпрепятственно прошел к Фиделю через всю охрану и сказал: «теперь ты сам видишь, каманданте, чего стоят твои угрозы и твои солдаты. Да, ты все еще можешь расстрелять мою семью, но только завтра. Я же могу с тобой делать все что захочу уже сейчас. Отпусти меня и мою семью…»

— Я ничего не слышал об этом, — задумчиво заметил Велесов.

Ольга рассмеялась:

— Еще бы. Откуда вам о таком слышать? Но лучше считайте все это выдумкой.

Вы, наверное, задаетесь вопросом, почему это я не боюсь рассказывать вам подобное? Не питайте особых иллюзий, в моих силах, если это понадобится, начисто заблокировать вашу память, даже несмотря на то, что я сейчас не в оптимальной форме.…И все же странно, что дядя Коля выбрал именно вас. Но ведь зачем-то выбрал?

Однако, к делу. Мы, в нашем отделе, сейчас работаем над… одной угрозой. На кону здоровье или даже жизнь очень важного для нашей страны человека. Мы понимаем, что наших сил в подготовке встречи этого человека с другим важным персонажем — недостаточно. Напрямую я не могу ничего спросить у Николая Анисимовича, вот и получается, что у нас есть только одна возможность выйти на него — через вас. Почему вы упрямитесь?

Велесов подошел к окну и стал так, чтобы в его темном проеме, как в зеркале, можно было следить за отражением гостьи.

— Я понимаю, — медленно начал он. — Ваш рассказ о возможности воздействовать на человека с целью заставить его работать на вас, это еще и намек? Да-да, я совсем не глупый человек и, думаю, имею представление о том, о чем вы только что намекнули.

Понимаю я и то, что вы вполне могли бы сразу же надавить на мою психику так, что мне мир показался бы с овчинку. Осознаю ли я в полной мере то, что мне от вас с вашей организацией не отвертеться? Наверное, осознаю. Знаю ли, что лучше не бегать от вас? Знаю. Но вот почему дядя Коля выбрал меня? Это и для меня вопрос. Честно. А выбрал? В этом можно быть уверенным?

Должен вам сказать, что…даже теперь, когда все ваши карты открыты, я все равно не поведу вас к нему. И какую бы я не почувствовал угрозу, вам это не поможет. Сейчас объясню почему.

На любое посещение Николая Анисимовича у меня всегда был знак, и меня он об этом много раз предупреждал: «Без знака — не появляться». Вспомните, ведь вы же тоже почувствовали для себя знак в поезде?

— То есть, — тихо произнесла Ольга, глядя ему в спину, как через прорезь прицела, — вы повели бы меня, если бы…дядя Коля дал вам об этом знак?

— Не он, — не стал врать Велесов, — ситуация. Это и произошло, но как-то очень странно.

— Странно? — Не поняла Ольга.

— В тот момент, когда от него был знак, — осторожно, вполоборота тихо ответил Игорь, — о встрече просили и вы, и наш с вами попутчик Валера Левков.

— Вот как? — Удивилась гостья. — А ему зачем?

— У него онкология, — тяжело выдохнул Игорь, — думает, что Николай Анисимович — это его последний шанс…

В этот момент Велесов дернулся и, отскочив назад, чуть не снес кухонный стол, за которым сидела Ольга. В окно, прямо напротив его лица, ударилась, пугая его, и пропадая из виду в темноте, какая-то птица.

Чудом не свалилось на пол все, что лежало поверх скатерти. Смартфон Игоря замер у самого края. Он взял его, собираясь переложить от греха подальше на шкафчик у плиты, но аппарат тут же загудел виброзвонком, а на экране высветилось «Валера. Ехал из Смолен».

Ольга посмотрела в окно:

— Это и есть знак? — Спросила она.

Игорь кивнул и показал на экран телефона.

— Опять выбор среди двоих? — Странно улыбнулась Ольга. — Ответьте ему и,…зовите сюда, в гости. Тут вместе и разберемся…

Левков с удовольствием принял приглашение. Он, судя по всему, рассказал дома о своей беде, и сейчас попросту сбежал от родных. Приехал на такси через полчаса и, несмотря на поздний час, с большим пакетом еды и выпивки. Заметив в прихожей женскую обувь, приговоренный врачами к смерти вдруг засуетился:

— Ты что не один? Что ж ты не сказал? Если б я знал…

Он открыл дверь на кухню и, встретившись взглядом с Ольгой, тут же узнал ее.

— Наверное, я точно не вовремя, — вертя головой, и пытаясь посмотреть в лицо хозяина квартиры, намеревался дать задний ход биохимик.

— Еще как вовремя, — мило улыбнулась в ответ Ольга, которая, судя по всему, подобного рода улыбки использовала по каждому мало-мальски затратному для своих нервных клеток поводу. — А мы как раз говорили о вас.

— Обо мне, — передавая пакет с едой хозяину квартиры, удивился Левков. — С чего вдруг? Или ты, Игорь, все рассказал ей о моей проблеме?

Вместо хозяина ответила гостья:

— О вашей проблеме говорит черная дыра в районе пупка. Она уже растягивается вверх, скоро пойдут метастазы.

— Какхи-ие метастазы? — Зашипев, протянул Левков. — О чем вы, леди? Что вы тут пили,…или курили? Не, ребята, я, наверное, в другой раз зайду…

— Стойте! — схватила его за руку Ольга и, притянув к себе, вторую руку положила на впадину под его кадыком. — Я должна это сделать:…уже два раза вы чуть не погибли от воды; женаты не на той женщине, которую всю жизнь любите. Ваша любимая, как и вы, сейчас серьезно больна. Что еще? Отыскивая хоть какие-то плюсы от случившегося с вами, даже тихо радуетесь, поскольку, как вам кажется, таким образом судьба все же соединит вас там, в загробном мире. Не тешьте напрасных надежд, нет ничего хуже этого. Во-первых, вы понятия не имеете о том, что такое судьба и загробный мир, а во-вторых, в отличие от вас она выгребется из грозящей ей ямы и пересмотрит свои жизненные приоритеты. Ваша любимая, пройдя это, постарается забыть вас, и станет жить только чувством благодарности к своей семье за хлопоты в трудное время. Вы же умрете в апреле будущего года, где-то между…

— Хватит! — Отбросил ее руку Левков. — Старые фокусы. Это же… просто хорошее образование по психологии. Не думайте, что это так легко пройдет. Да, мадмуазель, — как-то уж очень театрально выкрикнул Валера, — и мы, сирые, тоже не лыком шиты, кое-что знаем. «Читать» человека это всего лишь наука, наука и никакой мистики! Вы просто натасканы распознавать привычки человека и прочее по манерам, жестам и прочим знакам. Будущее невозможно проверить, верно? Тогда человека нужно огорошить в настоящем, шокировать! Реагируя на это, он совершает действия, выдает переживания мимикой и тем самым выкладывает вам еще больше своих секретов.

— Понимаю, — сочувствующе вздохнула Ольга, — вам не нравится такое будущее?

— А как оно может нравиться? — Зло возмутился Валера. — Как!? Я и без вас знаю, что уже стою одной ногой в могиле! Бл…! Сбежал из дома, чтобы хоть на вечер отгородиться от всего этого, так нет! На тебе! Чего ты не сказал, что она здесь? — Резко обратился он к Велесову, но едва тот потянул голову в плечи, за него ответила дама:

— Я его попросила. У нас с вами, как оказалось, общие интересы.

— Какие? — Выпучил глаза Левков. — Вы что-то смылите в биохимии?

— Да, — спокойно ответила Ольга, — смыслю, и побольше вашего. Но, погодите разбрызгивать по кухне свои никому не нужные эмоции. Биохимия здесь совершенно не причем. Мой интерес состоит в другом: на данный момент очень важно выяснить, кто из нас с вами больше нужен Игорю Сергеевичу в одном деликатном деле?

— Ха, — продолжая расшатывать свое внутреннее состояние, вскрикнул Левков, — чего уж проще? Я сразу же снимаю свою кандидатуру. Разбирайтесь сами!

Валера повернулся к двери, но Ольга как-то страшно посмотрела ему в спину, и биохимик едва успел выставить перед собой руки, чтобы не разбить физиономию о летящую на него стену. У него попросту отказали ноги!

Очутившись на полу, он перевернулся и, пытаясь понять, что же с ним приключилось, с силой похлопал себя по бедрам:

— Ловко, — не без удивления, сказал он, — только вы, красавица, лучше бы проделали такой же фокус с моей болезнью. Если не можете прогнать ее, то хотя бы сделайте так, чтобы я также не ощущал боли от своего рака, как я не чувствую сейчас своих ног. Что? Слабо? Тогда оставьте свои эффекты для кого-то другого…

Велесов прошел в коридор и, с опаской косясь на гостью, стал помогать товарищу подняться.

Ольга холодно следила за происходящим:

— Ноги снова станут вас слушаться, — негромко сказала она, — но только тогда, когда это будет нужно мне. Игорь, тащите его сюда, к столу, и ради бога отбросьте те черные мысли, которые сейчас малодушно рождаются в вашей голове. Я не знаю их, но отчетливо вижу негативное поле.

— Могли бы…, и…не приходить. — Стараясь как можно аккуратнее усадить пострадавшего от неведомой силы товарища на пол, натужно сопел Велесов. — Ты тяжелый, Валер, — приговаривал он, — надо же — поле ее тяготит. Тоже мне мисс — позитив…

Глава 4

Они засиделись далеко за полночь. Велесов, устав от тяжелого разговора, решил разрядить обстановку и откупорил бутылку коньяку. Пил только он и Левков. Дама отказалась и им не советовала, обещая мужчинам, что в ее биополе (вот же, черт, затасканное экстрасенсами слово!) им и без того будет спаться нехорошо. Однако товарищи не хотели ничего об этом слышать, и старательно заливали коньяком свои тяжкие думы.

Без четверти час Ольга вдруг взяла со стола бутылку и, заткнув ее пробкой, встала, не спросив хозяина, открыла шкаф и поставила недопитый сосуд на нижнюю полку.

— Хватит вам. Что в этом хорошего? — Закрывая дверцу, нравоучительно сказала она. — «О вкусе и пользе коньяка» — это же все сказки дельцов, наживающихся на людском горе. А для человека — обман собственных мозгов, желание уйти от реальности. И до чего же классно кем-то придумано! В магазине просто пройти невозможно мимо стеллажей с бутылками. А по сути, тоже самое, что и какая-нибудь реклама к глянцевом журнале красивых, зеленых полей с ГМО растениями. Да, все это красиво, да — сами руки тянутся, но ведь это смертельно опасно!

— Не заговаривайте нам зубы, дамочка, — отчего-то окрысился подвыпивший Левков и незаметно подмигнул Игорю, — уже поздно. Ну что, я вызываю и оплачиваю такси, и мы с вами отправляемся по домам? Не нужно злоупотреблять гостеприимством моего друга.

— Я никуда не поеду, пока не получу нужный мне ответ, — холодно ответила Ольга.

— Чего ты к ней пристал? — Вздохнул уставший Велесов и, прихватив с тарелки кусок колбасы, бросил его в рот. — Она же не сама, Валер, — пережевывая добавил он, — за ней, брат, какая-то организация. Может быть даже масонский Орден!

— А ты зря потешаешься, — ответил вместо гостьи Левков, — я и до сегодняшнего вечера подозревал, что подобная контора у нас в стране есть.

— Подозрения, Валера, к делу не пришьешь, — лениво отмахнулся хозяин квартиры, — а болтать можно что угодно.

— Не зли ее, — стал корчить болезненные гримасы биохимик, — видишь, как смотрит? Сейчас наколдует тебе какой-нибудь паралич, заплетет ноги, как мне, и все — пиши пропало.

У меня была кума, слышь, Игорь, была, — подчеркнул Левков, — так вот она жила в паре километров от Острошицкого городка. Не старая, интересная женщина, следящая за своим здоровьем. И вот как-то поехала она в Минск, прямо по главной улице. Смотрит — машин почти нет — значит скоро поедет самый главный в стране кортеж с «попугаями» на крышах. Прибавила скорости. Кому ж это охота встречаться на дороге с подобным?

Недалеко от развилки вдруг заметила, что забыла дома мобильный телефон. Ну, женщина — сама непосредственность. Нет бы стать, пропустить кортеж и катить дальше по своим делам, так развернулась и поехала назад. Хотя, в самом деле, что мы все сейчас без телефона?

В городке, прямо напротив самого главного выезда, на нее летит переливаясь мигалками, стальная стая, причем передняя машина из «Стрелы» с кенгурятником перед капотом, целится прямо в ее Додж. И тут Дина Юрьевна поняла, что шутки кончились, с этими волкодавами улыбочками не отделаешься.

Колонна с маячками даже не притормозила и полетела дальше, а две машины «Стрелы» вжали несчастный Додж в обочину так, что и дверь открыть можно было только одну — водительскую.

Гаишники, осмотрели машину и попросили выйти. Как она сама говорила, с самого начала к ней, то ли полушутя, то ли серьезно обращались только «террористка». «Ну что, террористка, заводим машину и едем между нами. Баловаться не советуем».

Сели эти «Стрелочники²» в свои машины и повели ее прямо к воротам одного из самых главных домов страны. Там эти офицеры снова подошли к машине и сказали, что надо подождать, а сами давай с кумой перешучиваться — то да се.

Через минут десять-пятнадцать из ворот вышел молодой мужчина, светловолосый, с залысинами и глаза у него, как она сказала, были такие…запоминающиеся, настолько светлые…

— Это Влад! — Как видно узнав того, о ком говорил Левков, вдруг оживилась Ольга, но тут же притихла.

— О, — многозначительно поднял Валера палец к потолку, — видишь, Игорек, Влад! А ты говоришь…

— И что? — Увлеченный услышанным, поинтересовался Велесов. — Что сказал этот Влад?

— А он подошел к ней, поздоровался. — Продолжил Левков. — Ему, наверное, уже рассказали об этом задержании по телефону или по рации. Стал рядом с Диной и посмотрел в нее так…

— В нее? — Не понял Игорь.

— Именно в нее! — Подтвердил биохимик. — Она так мне и сказала, не зная, как описать свое состояние в тот момент. Говорила, что чувствовала, как в страхе трясется каждая клеточка в ее организме, хотя сам подошедший совсем не выглядел страшным. Постоял рядом, посмотрел в нее и сказал с улыбкой: «все нормально, хм, скажете тоже, террористка». Что-то шепнул гаишникам и пошел обратно к воротам.

Дине отдали документы и отпустили домой.

— Да ладно, Валера, — махнул рукой Велесов, — женщины все мнительны. Просто кто-то из службы охраны…

— Может и так, — не стал спорить Левков, — только здоровая, веселая, сильная женщина прожила после этого где-то полгода. Да и то — только опираясь на мощь накопленного раньше здоровья!

Врачи ей даже толковый диагноз поставить не смогли. Вроде и онкология, и по-женски, а при вскрытии оказалось, что весь кишечник и внутренние органы, словно из дробовика простреляны. По ее раку, как сказали врачи, она протянула бы еще долго. Понимаешь теперь, Игорь, почему я прошу нашу с тобой красавицу помочь мне. Они ведь могут…

Левков вопросительно посмотрел на Ольгу, и стало понятно, что на самом деле он не настолько пьян, каким хотел казаться. Во взгляде биохимика было; и предчувствие грядущей боли, и мольба о спасении, и еще что-то, непонятное, необъяснимое. Валера будто говорил: «помоги мне избежать страданий, и я сделаю все, что тебе надо».

Ольга долго всматриваясь в раскрасневшееся лицо Левкова, пока, наконец, не откинулась на металлическую спинку кухонного стула, и произнесла:

— Вы ведь и сами не верите в то, что такое возможно.

— С Диной? — Поинтересовался Валера.

— Вообще, — уточнила девушка, — в общем невозможно.

— Почему? — Не сдавался Левков. — Мне, например, очень хочется в это верить, а вспоминая несчастную куму — то приходится верить, черт подери!

— Верить? — Устало улыбнулась гостья. — Тут вы правы, верить можно во что угодно. Но я предпочитаю опираться на факты.

— Какие факты? — Округлил глаза Валера.

— Простые факты. Скажите простую вещь: Жанна Фриске могла себе позволить оплатить лечение? А Мастроянни или Стив Джобс?

— О, этот конечно мог, — согласился Левков.

— Конечно? — Удивилась Ольга. — Сами подумайте, если бы мы могли практиковать подобное, зачем нам было бы надо еще и служить где-то или кому-то? Мы, если взять в расчет настоящую эпидемию онкозаболеваний в мире, сами уже смогли бы купить себе какую-нибудь страну.

— Да, Валер, — тяжело вздохнул мрачный Велесов, — что-то тут не бьет. Фф-ух, чет я устал, народ. Пора по койкам…

— Все зависит от вас, Игорь, — тут же заметила Ольга. — Мне всего лишь нужно ваше согласие. Знак был? Да, можно сказать, что непонятно на кого из нас двоих, но Валерий тоже согласен ехать. Ведь согласен?

Левков кивнул.

— Ну вот…

— Завтра работа, — вяло запротестовал Велесов.

— Это не проблема, — тут же успокоила его девушка, но Игорь замотал головой.

— Нет, — пояснил он, — завтра там надо быть. Хотя бы полдня. Важные мероприятия. Это же производство, ничего не отменишь. После обеда отпрошусь…

— И без глупостей, — тихо заметила Ольга.

— И без глупостей, — обреченно повторил за ней Велесов.

Четверг пролетел на одном дыхании. Было много работы и дико хотелось спать. Велесов тщетно гнал от себя мысли о близящемся вечере.

Рабочий день закончился. Игорь собрал бумаги, положил их в старый, еще советских времен сейф, дождался, когда попрощавшись, и сдав чей-то больничный лист, из кабинета выйдет один из припозднившихся цеховых мастеров и набрал номер Ольги.

Она ответила сразу, сказав, что Левков уже с ней, и они едут к гипермаркету в Ждановичах, где буду ждать его на стоянке у шоссе. Усталость, словно тисками давила Игорю голову, хотелось домой, на диван, включить ТВ и уснуть и спать до самого утра.

И выезд со служебной стоянки был свободным, и городские улицы оказались не сильно загруженными, в общем, как не искал Велесов каких-либо отсрочек в этой поездке, а все шло к тому, что визит к Николаю Анисимовичу отложить не удастся.

На молодеченском шоссе он свернул к «Короне» и без особого труда отыскал весело болтающих о чем-то у парапета Ольгу и Валеру. Игорь злился, паркуя машину на свободное место рядом с ними. Теперь их было двое, тех, кто подталкивал его к неприятному действию. «Надо же, — выключая зажигание, сокрушался про себя Велесов, — нашли как-то общий язык».

— Ты быстро, — встретил его радостным восклицанием Левков, чем еще больше озлобил хмурившегося товарища. — Мы ждали тебя минут через двадцать…

— Если я вам помешал, — язвительно заметил Игорь, — могу уехать.

— О, да он не в настроении, — приблизилась и Ольга, — а тому виной — мы с вами, Валера.

— Он одинок, — кивнул на Велесова на удивление жизнерадостный биохимик, по которому сегодня ну никак было не сказать, что его подъедает смертельная болезнь. — Холостяк, — добавил он, — бирюк! Наверное, ревнует к вам.

— Что ты… несешь? — Процедил сквозь зубы Игорь. — Садитесь в мою машину, не гнать же две…

Допустимая знаками скорость позволяла быстро домчаться до древнего и очень уютного городка, не так давно отнесенного властями в ранг городов-спутников Минска. Такие поселения часто называют «мечта пенсионера». Все компактно: предприятия себе, жилой массив себе. Рынок, администрация, основные магазины и банки сгруппированы ближе к центру, а по краям огромный и плотный частный сектор.

Велесов съехал на дорогу, идущую вглубь выстроившихся в два нестройных ряда коттеджей, и трещавшие до того без умолку Ольга и Валера заметно притихли. И вдруг Игорь почувствовал, как чья-то горячая рука сжала в кулак его сердце. Стало трудно дышать. Он нагнулся вперед, но продолжал ехать.

— Что-то не так? — Заметив это, обеспокоилась Ольга.

— Наверное, забыл, где стоит нужный дом, — продолжая придерживаться шутливого тона, предположил Левков.

— Какой чшшерт…, — прошипел Велесов, то и дело, нагибаясь к рулевому колесу. — Сердце…

— Не оно, — со знанием дела заметила девушка, — сердце у вас здоровое. Игорь, — тут же добавила она, — а это не спектакль?

— Какой бл…, — снова задержал дыхание Велесов и с трудом выдавил из себя, — никогда такого не было.

Он потянул руль влево и резко остановился: «Приехали…», — болезненно прохрипел он и, открыв дверцу, вышел из машины.

— Давай тебе скорую вызовем, — выскочив на волю, хлопотал радом Левков, — это не шутки. Хрен с ней с поездкой, другой раз съездим.

— Да мы уже приехали, — морщась, выдохнул Велесов, — …да что же это со мной такое? Вон, — кивнул он на противоположную сторону улицы, тот дом. Чшшерт!

Ольга, оторвав взгляд от страдающего Игоря, оглянулась и, сделав пару шагов к указанному дому, остановилась:

— Что-то тут не так, — заметила она.

— Конечно не так, — продолжая страдать, ответил Велесов. — Обычно тут народу — вся улица забита. А сегодня…

— Нет, — снова говоря о чем-то своем, продолжила Ольга, — что-то темное висит над домом, какие-то неприятности.

— Это они нашему визиту радуются, — съязвил Игорь, садясь у дощатого забора и замечая, что кто-то вышел из калитки указанного им жилища.

К ним подошла крупная, пожилая женщина:

— Что у вас тут? — Коротко поинтересовалась она.

— Да…водителю нашему плохо стало, — ответила Ольга, — толи сердце, толи…еще что.

— Сейчас, — участливо кивнула женщина, — я позову Свету, она доктор.

Велесов оперся спиной на забор. Его тело вдруг покрылось холодным потом и, вместе с тем, дышать стало легче.

— Вот так и подыхают под забором, — мрачно пошутил он, — хоть ты и не БОМЖ, инженер, а исход один.…Ща, ребята. Мне, вроде, легче. Еще немножко посижу и… пойдем.

Хлопнула калитка на той стороне улицы. К ним шла теперь уже молодая женщина, кутающаяся от вечерней прохлады в простую, поношенную мужскую куртку:

— Кому тут плохо? — Поинтересовалась она и, не дождавшись ответа, зашла за машину. — Сердечник? — Присаживаясь к Велесову и беря того за запястье, заглянула женщина-врач в лицо Игоря. В его глаза ударил солнечный свет, и он, проваливаясь куда-то в небытие…

–…конечно знаю, — услышал Велесов сквозь туман обморока чей-то незнакомый голос. — Дядя рассказывал о нем, а он…. Наверное, почувствовал что-то, и сам приехал…

Игорь с трудом разлепил слипшиеся веки. Над ним нависал белый, натяжной потолок с красивой, массивной люстрой по центру. Где-то тенькали чашки. В помещении пахло воском, какими-то благовониями и едой.

Он приподнялся. За круглым столом, стоящим у входа в большую, не сильно перегруженную мебелью комнату, сидели и пили чай Левков, Ольга и еще какая-то молодая, светловолосая женщина. В углу, на усланном скатертью комоде, стояла большая фотография Николая Анисимовича с траурной лентой в уголке.

— Дядя Коля умер? — Слабым голосом просипел Велесов и, чувствуя усталость, плюхнулся на подушку.

— Умер, — ответила неизвестная женщина, и Игорь вдруг вспомнил, что это именно она возле машины нащупывала пульс на его запястье, после чего он и отключился. — Сегодня уже третий день. Вчера кремировали, а сегодня предали прах земле, как он и просил. Часа три-четыре назад только приехали…

Эта женщина говорила странно. Вроде как расписывала Велесову и остальным события скорбных дней, и в то же время все это звучало, как какой-то отчет, или версия, которая должна была запечатлеться только в головах Ольги и Левкова. Игорь вслушивался и понимал, ему это не казалось, нет! Его спутники ничего не подозревали и молча слушали женщину, пили чай и кивали.

Склад ума технаря сразу же выдал аналог: где-то он читал, что точно так же параллельно с записью фильма когда-то прописывали скрытые послания на магнитную пленку видеокассет. Считывать эти послания можно было только с помощью специальной аппаратуры. Так во времена отсутствия интернета, попросту завозя из-за границы кассеты с видеофильмами, перевозили и инструкции по развалу СССР и организации смены власти в этой огромной стране. Даже переписанные кассеты или пустые, новые, имели это «второе дно». Однако если публикации о таких злонамеренных действиях вполне можно было отнести и к фантазиям сторонников теории заговора, то скрытый подтекст в рассказе неизвестной дамы ощущался однозначно. И, черт подери, странно, что чувствовал это только Игорь!

–…мы приехали на то место, на берегу, и развеяли пепел над водой, как и просил Николай Анисимович.

— И концы в воду, — отстраненно глядя в стол, непонятно к чему произнесла Ольга.

— Что вы говорите? — Не поняла женщина.

— Не обращайте внимания, — вздохнув, пояснила свои слова гостья, — мы вам соболезнуем. Так хотелось повидаться с этим человеком, столько о нем слышала, а тут собралась и — на тебе!

— Ну, — вскинула брови светловолосая, — видно, не судьба вам. Больной! — С улыбкой обратилась она к Велесову. — Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, — буркнул тот в ответ, — уже лучше.

— Я — племянница дяди Коли, — представилась она, — меня зовут Светлана. Знаете, долг медика, и нынешние порядки работы заставляют меня сообщить в вашу поликлинику по месту жительства о том, что у вас случился обморок. С вами раньше такое бывало?

— Нет, — хмуро и с недовольством ответил Велесов, чувствуя стыд за то, что проявил себя перед этой красивой, молодой женщиной не в самом лучшем свете.

— А травмы головы? — Допытывалась Светлана.

–…У кого их не было? — Отмахнулся Игорь и покраснел, чувствуя на себе внимание присутствующих.

— Мне нужен ваш домашний адрес, уведомить поликлинику.

Велесов повернул голову:

— Там, на стуле, — кивнул он, — это моя куртка?

— Ваша.

— В боковом кармане, Валера, достань. Мой паспорт. Я и живу, и прописан в одном месте…

Игорь отвернулся к стене. Ему, здоровому, умному мужику было крайне неприятно оказаться в роли больного. И Светлана, и Ольга, и даже Левков говорили о нем, как о каком-то слабаке — тихо, чтобы не потревожить несчастного, с сожалением и лаской.

— Ты уже можешь? Эй? — Вдруг сквозь пелену гнетущих мыслей услышал он голос Валеры. — Игорь! Мы можем ехать? Давай я сяду за руль?

— Я сам, — поднимаясь, ответил Велесов, стараясь не отрывать взгляда от пола.

Рядом с диваном стояли его туфли — «боже, как стыдно». Левков принес пиджак, по пути возвращая на место ставший ненужным Светлане паспорт. Он помог Игорю встать, одеться, после чего участливо похлопал товарища по плечу.

Гости попрощались и вышли на улицу. Вскоре они уже мчались по минскому шоссе. Велесову хотелось поскорее удалиться от того места, где ему было так стыдно и он, не опасаясь ГАИ, смело нажимал на педаль акселератора. Водитель и пассажиры молчали.

Первым разомкнул уста Левков, который по какой-то причине еще в Заславле решил сесть на заднем сиденье рядом с Ольгой. Машина к тому времени уже проехала Ратомку:

— Наша дама безсильна, — тяжко вздохнув, обреченно сказал Валера, — а дядя Коля умер… Черт! А ведь тикают мои часики, а, Игорек? Тикают, блин! У всех они тикают: у меня, у тебя, у нее, у хоккеистов, шахматистов, миллиардеров, клоунов, у всех! Но это не просто часики, скажу я вам — не-е-ет. Это будильники! И у каждого выставлено свое время. У кого-то зазвонит в шесть, у кого-то в десять. Хм, — тихо улыбнулся он, — а таких, как я, слышь, Игорь, эти будильники будят среди ночи и говорят: «Эй, дядя! Сообщаем тебе — скоро зазвонит!» И вот какой там нахрен «сон» после всего этого? Остается только лежать и ворочаться, мечась в болезненном бреду до того самого «звонка». М-да, жизнь после того, как тебе сообщили диагноз — уже и не жизнь.

Сначала, — продолжал изливать душу Левков, — это я про себя сейчас говорю, вроде и страшного ничего нет. Все как всегда; ни болей особых, ни какого-то угнетенного состояния. Вроде это все не с тобой происходит. Знаете, как сверло бормашины: пока она только шумит рядышком, вроде не так и страшно, но когда дотронется до больного зуба?…А моя-то вот-вот дотронется.

Как там в литературе пишут? «Сам станешь звать смерть свою! Сначала каждый день, потом каждый час, каждую минуту, а потом и постоянно. Умолять ее будешь — обменять отсутствие боли на часть своей оставшейся, никчемной жизни».

— Валера, — не выдержала Ольга, — хватит уже!

— «Хватит», — горько повторил он за ней, — конечно! Вас же это не касается. Ваши будильники пока не звонят…

— Слушай, — поддержал даму Велесов, — на самом деле — хорош! Лучше скажите, мне на развязку ехать, или вы через переход…?

— Прижмитесь тут, у остановки электрички, в Ждановичах, — подалась вперед Ольга и показала рукой на хорошо освещенное место у обочины. — Я сама отвезу вашего захандрившего друга. Кстати, вы сами себя нормально чувствуете сейчас?

— Нормально, — подтвердил Велесов, останавливая машину, — это там, в Заславле на меня что-то нашло…

— Ну и чудесно, — не дала ему договорить дама, — мы пошли. Счастливо! Она вдруг задержалась у открытой двери. — Велесов, я не буду стирать ваш номер. Пусть дядя Коля умер, но для чего-то же между нами был налажен этот мост?

— Я не знаю для чего, — неуверенно пожал плечами Игорь, — но вы говорили, что случайностей в жизни не бывает.

— Их и не бывает, — устало улыбнулась Ольга, — в том мире, где эти случайности живут, их полным-полно для каждого. Всего доброго…

Игорь выехал на дорогу, украдкой замечая, как его былые спутники, словно загулявшая допоздна семейная парочка, взявшись под ручку, устало побрели к лестнице подземного перехода.

Был уже второй час ночи. Велесов, погруженный в свои мысли, незаметно для себя и без всяких приключений домчался до своего двора, кое-как припарковал машину, квартира, душ и… вот оно, новое утро.

Его рабочие пятницы и понедельники всегда были особо нагруженными. Благо, в пятницу день всегда был сокращенным, и это здорово грело душу. Работы было много, день пролетел на раз, а впереди выходные и, наконец-то, заканчивалась эта дурацкая неделя с Ольгой, поездкой в Заславль, нытьем Левкова и смертью Николая Анисимовича.

Велесов с трудом выехал со служебной стоянки, что, впрочем, было нормой, опять же, «особенно в пятницу» — как говорил ослик Иа из книжки про Винни Пуха. Игорь заскочил в магазин. Там он, предполагая, что в записной книжке телефона отыщется номерок какой-нибудь свободной на выходные девушки, в довесок к еде купил еще шампанского и пару бутылок сухого вина. Рассчитавшись, вышел на улицу и поехал домой.

Среди всем известного свойства пятницы здорово нагружать минские улицы и шоссе на выезде из города, было у нее и еще одно — летом она также хорошо очищала от транспорта дворы. Вечером, о чудо! Перед автолюбителем даже существовал выбор наиболее удобного места для того, чтобы поставить на ночь свою машину.

Игорь аккуратно вжался между Рено соседа снизу и какого-то черного Ниссана на российских номерах.

О, как же это здорово — отработать неделю, накупить еды, помыться, поужинать и после всего этого плюхнуться на чистую, прохладную постель, осознавая, что ты уже вроде и отдохнул, а это безконечное «сегодня» все еще длится, и впереди дразнящая дух перспектива двух выходных.

В такие моменты Велесов просто упивался словом — холостяк. Женатые же люди, в его понимании, в пятницу только страдали. В их выстроенные в боевые порядки планы выходных в этот злополучный вечер, при поддержке легкой пехоты потребностей детей, вероломно врезалась армия кочевых идей жён! Они сходу сминали арьергард задумок и планов мужчин, полностью разбивая их и повергая эти стройные ряды в паническое бегство.

О-да, он был холост и ни одна дама, ну разве что только изредка сестра, не могла предъявить права на его свободное время. Не зря глаголет мудрых глас: «у женатого жена только одна, а у холостого — все остальные женщины». Сейчас от Игоря требовалось лишь одно — выбрать из них для приятного времяпровождения одну. То разнообразие знакомых, чьи телефонные номера содержались в его устройстве мобильной связи в отдельной группе, делало его выбор делом сложным, а потому он лежал в позе морской звезды во всю ширину своего огромного дивана, и пытался представить себе лица тех, кого бы он хотел видеть сейчас рядом с собой…

Отчего-то мысли его уходили в сторону. То думалось о том, что Левков скоро умрет, и его было жалко. То о том, что в связи со смертью дяди Коли, организация Ольги осталась с носом и все их экстрасенсы, или как там они себя называют, на самом деле не такие уж и крутые вершители судеб человеческих. А еще, и это самое главное, здорово притягивал к себе внимание сам уход из жизни Николая Анисимовича…

Они не были с ним родственниками, близкими друзьями, или товарищами. Не работали вместе и даже не состояли в одних группах социальных сетей, ведь дядя Коля попросту игнорировал такую вещь, как интернет. Отчего же Игорю сейчас было так горько? Он ясно чувствовал, что с уходом Николая Анисимовича потерял в своей жизни что-то очень важное, определяющее. Велесов стал представлять себе последние минуты этого необыкновенного человека и вдруг! Прихожая наполнилась мелодичным звоном дверного звонка.

Игорь поднялся и сел. Сердце билось часто. Похоже, он, убаюканный мыслями, попросту заснул.

Звонок повторился. В голове почему-то пронеслась неприятная мысль — Ольга! Странное дело, она была молода, красива, с прекрасной фигурой, но одна только мысль о том, что он запишет номер ее телефона в своей группе дам на выходные, заставляла Велесова поморщиться. «Не буду одеваться, — зло подумал он, — предстану перед ней, как и вчера — в шортах».

Он сунул ноги в тапочки и, шаркая их подошвами по плитке прихожей, поплелся открывать дверь. Каково же было его удивление, когда на пороге тамбура его квартиры стояла Светлана — племянница Николая Анисимовича.

Глава 5

— Здравствуйте, — замявшись, произнесла она, — вы…не один?

— Один, — смутился в свою очередь Велесов.

— Странно, я почувствовала…, впрочем, не важно. Тут так воняет краской, будем общаться здесь или вы меня пригласите?

— Конечно, входите…

Пропуская ее в квартиру, Игорь вдруг почувствовал сильное волнение. О, это уже была не та скромно одетая женщина. Сейчас она источала такую мощную женскую энергию, что Велесову было стыдно за свои легкомысленные шорты и за недавние мысли о списке дам «выходного дня». Он закрыл за ней и замер в выжидающей позе:

— Как вы меня нашли?

Светлана снисходительно улыбнулась:

— Вы же сами дали мне паспорт. А еще сказали, что ваши место жительства и прописка совпадают. При жгучем желании разыскать кого-то, всегда есть возможность изобрести и хитроумный способ сделать это без свидетелей, правда?

— А вы что, имели жгучее желание разыскать меня? Доктор, неужели с моим здоровьем все так плохо? — Попытался отшутиться Игорь.

— Это не желание, — спокойно ответила Светлана, — это скорее жгущее руки поручение.

На лице Велесова отобразилось непонимание:

— Может, чайку? — Не понятно к чему спросил он.

— Нет, спасибо.

— Кофейку?

— Говорю же — нет, — жестко ответила гостья, расстегивая сумочку и доставая из нее небольшой тряпичный сверток с какой-то вышивкой, — вот.

— Что это? — Не понял Велесов, принимая весомый, несмотря на малый размер, дар.

— Это, за день перед смертью, просил передать вам дядя Коля.

Игорь собрался было развернуть подарок, но Светлана вдруг положила свою холодную ладонь поверх его кистей и, глядя в глаза, произнесла:

— Не надо пока смотреть.

— А что там?

— После увидите.

— Когда?

— Перед сном.

— Когда?! — Удивился Велесов.

— Это, обязательно нужно развернуть на своей кровати, и лучше перед самым сном, — пояснила Светлана.

— А… в это время, рядом со мной на…кровати, — недвусмысленно поинтересовался Игорь, — может находиться светловолосая женщина?

— Хм, — снова снисходительно улыбнулась она и вдруг бросила исподлобья, — даже не пытайтесь меня взять напором, Игорь. Вы не столь неотразимы, как сами о себе думаете, даже в этих шортах. Именно поэтому до сих пор живете один. Природой установлено, что рядом с настоящей женщиной может стоять только настоящий мужчина, именно тогда все эти предложения относительно кровати имеют смысл, а вы, уж извините, пока еще даже не Проводник.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

(Бел.) — Не перейти мне за реку, а меня там ждут. Ищи мне проводника, браток! Поможешь, так и я тебе потом помогу

2

«Стрела» — специальное подразделение ГАИ, занимающееся сопровождение кортежей и обеспечением их дорожной безопасности.