Забег без финиша

Алексей Бенедиктов

Главные герои остросюжетного детектива «Забег без финиша», старший оперуполномоченный Степанов и его молодой помощник Сергей Смирнов, расследуют несколько особо тяжких преступлений, связанных с получением большого наследства, и выходят на след опасного рецидивиста по кличке Президент. Это дело в Екатеринбурге в наши дни неожиданно объединит оперуполномоченного Степанова с теми, кого он никогда не видел и не знал: бывшим следователем Санкт-Петербургской прокуратуры – Николаем Родионовичем Бурминым в далеком 1921 году, и с начальником оперативного отдела лагеря строго режима капитаном МВД – Павлом Смолиным в не слишком близком 1952 году. Называя свою работу по борьбе с преступностью «забегом без финиша», оперуполномоченный Степанов абсолютно прав, хотя он так и не узнает о том, что произойдет чуть позже за пределами России.

Глава 1

2001 год. Москва

Месяц назад Октябрине Сергеевне Илларионовой исполнилось семьдесят семь лет. Возраст давал о себе знать всё чаще и чаще. Вот и сегодня Октябрина Сергеевна почувствовала сильную головную боль, снова появилось онемение на правой половине лица и затруднение речи. Женщина приняла таблетку адельфана, потом выпила валокардин.

После такого курса самолечения Октябрина Сергеевна минут тридцать терпеливо ждала улучшения, но головная боль ничуть не уменьшилась, а онемение прошло лишь частично. Пришлось вызывать скорую медицинскую помощь.

Доктор внимательно выслушал старушку, измерил у неё артериальное давление и поставил диагноз: Гипертоническая болезнь, преходящее нарушение мозгового кровообращения.

— Давление у вас 200 на 120.

— Чувствую, что повысилось, — согласилась женщина.

— Октябрина Сергеевна, я предлагаю вам прямо сейчас поехать в стационар…

— Только не в больницу.

Доктор был молод и совершенно искренне старался помочь больному человеку:

— Но это очень серьезно.

— Нет, молодой человек, в больницу я не поеду.

— Октябрина Сергеевна, давление мы вам сможем понизить и в домашних условиях, но эпизод онемения на лице и затруднения речи, говорит о нарушении мозгового кровообращения. Это гораздо опаснее гипертонического криза.

— Дома останусь, — категорично заявила больная.

— Вы живете одна?

— Да.

— Тем более, очень опасно оставаться.

— Старость, молодой человек, не вылечить.

— Ваше право, но я должен написать, что вы отказались.

— Пишите, пишите, я распишусь…

Медицинская сестра сделала назначенные врачом инъекции. Минут через десять доктор перемерил давление и произнес:

— 160 на 90. Снизилось до ваших рабочих цифр.

— Вот и хорошо, спасибо вам голубчик…

— Октябрина Сергеевна, ещё раз предлагаю поехать в стационар. Там проведут полный курс лечения.

— Нет. Незачем мне больничную койку занимать, — ответила женщина.

* * *

Соседку и почти ровесницу Октябрины Сергеевны звали Виктория Алексеевна Царева. Она зашла проведать Октябрину Сергеевну в тот же день вечером. Жили пенсионерки на одном этаже.

— Вика, заходи. Очень хорошо, что ты заглянула, — Октябрина Сергеевна была рада визиту своей подруги.

Виктория Алексеевна шаркающей походкой прошла в комнату, медленно опустилась на стул, придирчиво посмотрела на хозяйку квартиры и спросила:

— Какие новости?

— Опять вызывала скорую.

— Снова был криз?

— На этот раз врач сказал, что ещё и нарушение кровообращения в мозге.

— Инсульт?

— Наверное. Такой молодой доктор, очень уж он хотел меня в больницу госпитализировать.

— Значит, надо было соглашаться.

— Ну, кому я нужна, Вика? Я теперь только одного и хочу — дома умереть. Что бы не мучиться, и других не мучить.

— Глупости, сейчас столько лекарств от гипертонии…

— Давай, сегодня о болячках не будем, — предложила Октябрина Сергеевна.

— Давай не будем, — согласилась Виктория Алексеевна. — Хотя я совершенно не представляю о чем ещё можно говорить в нашем возрасте.

— Подожди… — с этими словами хозяйка квартиры вышла из комнаты и довольно быстро вернулась, держа в руках что-то завернутое в грубую ткань. — Я хочу тебе кое-что показать.

Октябрина Сергеевна развернула самую обыкновенную мешковину и достала из неё картонную коробку.

— Сокровища в мешке? — улыбнулась Виктория Алексеевна Царева.

— Ты угадала, — серьезным тоном ответила Октябрина Сергеевна, открыла коробку и высыпала её содержимое на стол.

Виктория Алексеевна нагнула голову, несколько секунд молча рассматривала ювелирные изделия из золота и серебра с драгоценными камнями, а потом по театральному всплеснула руками:

— Октябрина, это же огромное богатство…

— Конечно.

— И это всё твоё?

— Да.

— Я глазам своим не верю.

— Напрасно.

— И ты… имея такое… вот так… жила все годы?

— Досталось мне это по наследству, поздно, когда уже муж умер. От тетки, которая жила во Львове.

— Лучше, конечно же, на одну пенсию перебиваться.

— Вначале думала на черный день.

— Тут не на черный день, а на черный год хватит.

— Последние годы и запросов то у меня не стало, да и боялась я…

— А теперь? — спросила Виктория Алексеевна.

— Теперь надо мне определяться.

— И как ты собираешься определяться с таким богатством?

— В Нижнем Новгороде у меня двоюродная сестра живет, ей после смерти я оставлю свою приватизированную квартиру, а в Екатеринбурге — племянница, вот ей я и хочу передать все эти вещи.

— Сколько лет-то племяннице?

— Взрослая уже. Лет тридцать.

— Она хоть знает, что у неё тетка есть?

— Знает. На праздники всегда открытки присылала.

— Ну, раз открытки присылала…

— Я так подумала, мне это от тетки досталось по воле случая, пусть теперь также к моей племяннице перейдет.

— Октябрина, тебе решать, что и кому.

— Не в могилу же мне это уносить…

— Опять ты о грустном.

— В нашем с тобой возрасте оставаться оптимистом довольно странно. Все равно вскрытия не избежать.

— Но и живьем себя хоронить не стоит.

— Вика, на днях я планирую оформить все.

— Оформляй.

— Посоветуюсь, как лучше составить завещание, а тебе это говорю, потому что квартира никуда не денется, а вот коробку я храню… Пойдем покажу тебе на всякий случай… Ты будешь знать, где она лежит… Ты о ней потом и расскажешь моей племяннице… Тебе я верю.