Миры Эры. Книга Первая. Старая Россия

Алексей Белов-Скарятин, 2021

Эта книга является первой в цикле исторических романов под общим названием «Миры Эры», повествующем о захватывающей и драматичной судьбе Ирины Скарятиной, яркой представительницы знатного дворянского рода, прошедшей через все тяготы Первой мировой войны, революционных лет в России и нищенского существования в эмиграции, но позже ставшей в США успешной писательницей, многократно побывавшей с туристическими и деловыми поездками в СССР и странах Европы в 1930–1940-х годах, написавшей об этом серию замечательных книг и статей и объездившей с лекциями лучшие университеты и общественные организации США. В данном романе речь пойдёт о детстве и ранней юности героини в Российской Империи конца XIX – начала XX веков. Будучи доброй, нежной, светлой и тёплой, книга станет прекрасным чтением как для взрослых, так и для детей с самого раннего возраста. Она проиллюстрирована большим количеством рисунков и архивных фотографий, позволяющих визуально окунуться в навсегда ушедший мир Старой России.

Часть Вторая. Детство

Троицкое

Ирина Скарятина — от первого лица

Троицкое — так называлось наше загородное поместье, располагавшееся на Орловщине и принадлежавшее роду моего отца на протяжении трёх веков. Основателем рода (как я вычитала в архивах нашей старой библиотеки) являлся татарский мурза по имени Скарята, прибывший с Золотой Ордой, которая прошлась по землям Руси в тринадцатом веке, осевший в центральной их части (вошедшей со временем в состав Орловской губернии) и положивший начало могущественной династии крупных землевладельцев. Его же потомки, отказавшиеся от татарского дворянства, принявшие православие и наречённые по своему прародителю Скарятиными, женились только на русских девушках, сделавшись"насквозь русскими". Однако стоит отметить, что по прошествии многих веков татарский типаж всё ещё проявляется в семье время от времени, принося с собой высокие скулы, слегка раскосые глаза и иные особенности лица, присущие монголоидной расе, но, конечно же, в сильно изменённой форме, только добавляющей привлекательности. Моя мать любила шутливо утверждать, что все мы явно унаследовали татарский вспыльчивый характер, столь непростой, что ей, неизменно такой мягкой и спокойной, было иногда не под силу с нами справляться.

В 1617-ом году местность, в которой, вероятно, изначально обосновался Скарята, была официально закреплена первым царём династии Романовых Михаилом Фёдоровичем за нашим предком Борисом Михайловичем Скарятиным, дабы по достоинству оценить его заслуги при обороне Москвы от поляков или, как гласил документ, "за Московское осадное сидение". И снова стоит отметить тот факт, что указанное поместье, названное позже"Троицким", находилось в собственности рода ровно триста лет, будучи даровано в 1617-ом году, а затем отнято революцией в 1917-ом. До той великой катастрофы мы частенько обсуждали празднование трёхсотлетия обретения дворянства и даже подумывали установить в парке усадьбы какой-нибудь памятник в ознаменование такого события. Но увы, сии планы постигла участь большинства человеческих мечтаний!

Троицкое являлось живописнейшим местом. Дом был первоначально построен в начале девятнадцатого века моим прадедом Яковом Фёдоровичем Скарятиным, замечательным и высококультурным человеком. Высланный из столицы и вынужденный провести бо́льшую часть жизни в Троицком по политическим причинам, связанным с началом правления императора Александра I, он сосредоточил все усилия на том, чтобы сделать поместье как можно более прекрасным, и, как я уже сказала, будучи выдающимся человеком, совершенно в этом преуспел. Его тогдашние владения были по-настоящему огромны, намного обширнее, чем во времена моего отца, ведь у прадеда было много сыновей, а потому после его смерти вотчину пришлось разделить между всеми ними, но мой дед, являясь старшим сыном, унаследовал наибольшую и наилучшую её часть — само Троицкое. Дом представлял собой громадное двухэтажное каменное здание в стиле ампир — образец колониальной архитектуры, вмещавший сотню комнат, из которых бальная зала и гостиные, будучи расписаны талантливыми художниками, специально выписанными прадедом из Италии, были поистине роскошны. Здание окружали цветочные сады, за коими раскидывался великолепный парк, уникальный своими липовыми аллеями, в особенности центральной или"Большой Аллеей" — самой длинной и красивой из всех, что я когда-либо и где-либо видела.

В конце протяжённой"Поперечной Аллеи", пересекавшей"Большую Аллею"посередине, стояло скромное квадратное белокаменное строение, скорее похожее на летний домик, чем на что-нибудь иное, хотя старожилы утверждали, что во времена прадеда там находилась масонская ложа (ведь старый господин сам был"вольным каменщиком") и что с домом его соединяли подземные переходы. Но так ли это было в действительности, я не знаю, поскольку сама никогда не видела этих ходов. Ещё одним потрясающим произведением архитектуры в усадьбе были конюшни — неимоверно длинное здание из белого камня, имевшее грандиозный фасад и стоявшее прямо напротив старого дома с другой стороны разделявшей их необъятной лужайки. Прадед любил лошадей и имел превосходный конезавод, довольно знаменитый по тем временам. Я знаю, что управлял конезаводом англичанин, и своими глазами видела его могилу на нашем маленьком деревенском кладбище. Вокруг конюшен располагалось множество других строений: и хлева, в которых содержались коровы (коих было невероятное количество), быки, овцы и свиньи; и длинный каретный сарай, полный всевозможных транспортных средств, таких как ландо, фаэтоны, дрожки, коляски и сани; и различные мастерские — плотницкая, механическая, прачечная и кузница. Так что хозяйство было полностью самообеспечивавшим и самодостаточным — практически во всех отраслях жизни, поскольку только ограниченное число продуктов (сахар, икра и прочее подобное) завозилось извне из-за невозможности произвести это своими силами. В остальном же здесь делалось всё: толстые шерстяные ткани, льняное бельё, кружева (в хозяйстве работало пятьдесят кружевниц), мебель, ковры, лесозаготовки (отопление было полностью дровяным) и разнообразнейшие сельскохозяйственные продукты, такие как мясо, птица, молоко, масло, яйца, овощи и фрукты, включая даже персики и виноград. К тому же прадед обладал впечатляющей коллекцией книг, и его библиотека, состоявшая из действительно редчайших изданий, была в то время одной из лучших. Ценя в жизни истинную красоту и зная, как жить, он окружил себя всей мыслимой роскошью и доступным на тот момент комфортом, в результате чего слава о Троицком распространилась далеко за его пределами.

После его смерти мой дедушка Владимир Яковлевич унаследовал Троицкое, но проводил там мало времени по двум причинам: во-первых, он был губернатором и бо́льшую часть времени должен был находиться в Орле, а во-вторых, его жена, моя бабушка Мария Павловна (урождённая княжна Голицына) никогда не любила деревню и предпочитала жить в городе. Когда дедушка умер, поместье перешло к моему отцу, и именно в Троицкое он привёз мою мать (урождённую княжну Лобанову-Ростовскую) после их венчания. Она часто рассказывала мне историю о том, как, приехав в Троицкое, сначала была глубоко впечатлена красотой этого места, а после ошеломлена полным отсутствием в доме современных удобств.

"Великолепная бальная зала, роскошные гостиные и комнаты для приёмов — говорила она. — При этом совсем крошечные и невозможно тесные спальни и, что самое поразительное, всего одна ванная на все сто комнат!"

Естественно, она пришла в ужас от такого положения дел и, будучи очень молодой и неопытной, решила, что дом нужно немедленно перестроить. И тогда без участия какого-либо архитектора, как я полагаю, половина дома была снесена и выстроена по-новому, в более современном стиле, с просторными спальнями, большим количеством ванных комнат, надлежащим водопроводом и канализацией и прочим подобным, став чрезвычайно благоустроенной и удобной для жизни, но в то же время потеряв бо́льшую часть своего изящества и ценности с архитектурной точки зрения. Позже архитектор появился и исправил ряд допущенных ошибок, добавив балконы, колоннады и веранды и сделав дом по-настоящему очаровательным, однако всё же не таким красивым, каким был прежний.

Мои родители оба любили Троицкое, хотя и совершенно по-разному — отец преимущественно проявлял интерес к сельскохозяйственной стороне жизни усадьбы и лошадям, собакам и охоте, верховой езде и управлению экипажем, дирижированию своим замечательным церковным хором и фотографированию всех и вся; мать же была всецело поглощена всевозможной благотворительностью, своими прекрасными цветниками, надсмотром за состоянием парка и дома. Поддерживать бесперебойный ход всей этой деятельности было отнюдь не простым делом, но она прекрасно справлялась. Естественно, у неё была экономка, дворецкий и многочисленные слуги, но тем не менее ей приходилось всё контролировать, давать поручения и следить за их должным исполнением. Помимо того, что и сама семья вместе с педагогическим персоналом была весьма приличного размера, к ней добавлялись многочисленные гости, заполнявшие дом летом, и визитёры из соседних поместий, частенько заглядывавшие на огонёк, и нужно было позаботиться о комфортном размещении каждого.

Случались и особые оказии, например, пятнадцатое июля — день святого Владимира и именины моего отца, — когда съезжались гости со всей губернии, многие из которых оставались на ночь, а то и на несколько дней или даже недель. Программа праздника была необычайно насыщенной, и именно моя мать брала на себя заботу о том, чтобы всё и во всех отношениях было идеально: комнаты правильно распределены, гости удобно устроены, большой званый обед и сопутствующий ему музыкальный репертуар должным образом организованы (по этому случаю из Орла привозился военный оркестр), театральные постановки и фейерверк проведены на самом высшем уровне. В такие моменты она была действительно неповторима — без малейших признаков волнения или раздражения и всегда божественно красива. Но такой весёлой жизнь в Троицком представала в основном в те годы, когда мои родители были совсем молоды. В моё время всё стало намного спокойнее, ведь я родилась, когда они достигли зрелого возраста и, следовательно, уже не были столь активными и жаждущими удовольствий.

Алексей Белов-Скарятин

Очень жаль, что скорее всего уже невозможно будет ознакомиться с упомянутым документом, где основателем рода назывался татарский мурза Скарята, поскольку огромная библиотека из усадьбы Скарятиных, насчитывавшая свыше 20000 томов, среди которых находилось много книжных редкостей, включая иллюстрированные французские и голландские издания XVII-XVIII веков, была большей частью расхищена или уничтожена в первые месяцы после революции и только чуть более трети от общего количества книг было сначала вывезено в Орловскую центральную библиотеку, откуда практически всё (за исключением 71-го тома, каким-то чудом задержавшегося в библиотеке и находящегося на сегодняшний день в её редком фонде) было передано в 1918-ом году Саратовскому университету (а почему именно туда — будет подробно рассказано в следующей книге).

Наверняка, тот документ был весьма искусно и красочно составленной родословной, описывавшей отрасль рода Скарятиных, которая вплоть до Якова Фёдоровича, построившего усадьбу в Троицком, является нашей общей с Ириной, расходясь дальше на отдельные ветви (мой трижды прадед Дмитрий Яковлевич, пятый сын Якова Фёдоровича, был родным братом его третьего сына Владимира Яковлевича, деда Ирины, а моя прапрабабушка Варвара Дмитриевна, в замужестве Башкатова, являлась, соответственно, кузиной Генерала; стоит также отметить, что муж Варвары Дмитриевны, мой прапрадед Орест Дмитриевич Башкатов, был одним из ближайших друзей Генерала, и он ещё промелькнёт в дальнейшем повествовании Ирины как дядя Роро). Слава Богу, в различных российских исторических учреждениях, включая Государственный архив Орловской области (ГАОО) и Российский государственный архив древних актов (РГАДА), смогли уцелеть бесценные старинные фолианты и манускрипты, давшие мне возможность эту родословную воссоздать.

Наткнувшись в ГАОО на протоколы Орловского Дворянского Собрания о внесении шести сыновей Якова Фёдоровича в дворянскую родословную книгу (от 1824-го года) и о сопричислении двух детей Владимира Яковлевича к его дворянскому роду (от 1853-го года), я поймал себя на мысли, что читаю нечто похожее на начало Евангелия от Матфея: "Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова; Иаков родил Иуду и братьев его…", — но здесь это выглядело чуть иначе: "По признанию рода господ Скарятиных в древнем дворянстве, принят за родоначальника Степан Скарятин; поколенная же родословная показывает, что от Степана Скарятина произошли потомки в следующем порядке: от Степана Семён и Мартин, от Мартина Трофим и Иван, от Ивана Яков, от Якова Тихон и Иван, от Тихона Василий, от Василия Иван и Фёдор, от Фёдора Яков и Василий, от Якова Владимир (проситель)". В этих же протоколах даётся и некоторая информация о том, каковы были изначальные родовые поместья — "… за Мартином и Семёном Степановыми детьми Скарятиными по писцовым книгам Одоевского уезда Богоявленского стана 7136/1628 и 7137/1629 годов писаны были поместья отца их жеребьи деревень Горяиново и Рылево 46 четвертей с осминою в поле а вдвупотомуж¹⁶…", и как потом передавались по наследству, постепенно прирастая новыми землями. Сохранившиеся в РГАДА по Одоевскому уезду платёжные книги 1615-го и 1620-го годов, дозорные книги 1616-го года и межевые книги 1683-го года (в дополнение к упомянутым выше писцовым книгам 1628-го и 1629-го годов) не только добавляют новые детали к этой картине, но и однозначно показывают, что к началу XVII века семейство Скарятиных было многочисленным и разветвлённым, ведь ещё более десятка других представителей разросшегося рода, не относящихся к нашей с Ириной ветви, идущей от Степана, также владело землями в Одоевском уезде. Тем не менее среди них не значился Борис Михайлович, которого Ирина в своём рассказе ошибочно называет"нашим предком", равно как и прочие Скарятины из "Осадного списка 1618-го года", поскольку "за Московское осадное сидение" те были награждены владениями совсем в других местах — в Кашинском и Дмитровском уездах, находившихся к северу от Москвы, а не к югу как Одоевский. Я практически уверен, что Ирину ввела в заблуждение формулировка, данная в "Общем Гербовнике дворянских родов Всероссийской Империи" в комментарии к подробному описанию герба Скарятиных: "Фамилии Скарятиных Борис Михайлов сын Скарятин от Государя Царя и Великаго Князя Михаила Феодоровича, за Московское осадное сидение пожалован поместьями и на оныя грамотою. Равным образом и иные многие сего рода Скарятины Российскому Престолу служили дворянския службы в разных чинах и жалованы были от Государей в 7127/1619 и других годах деревнями. Всё сие доказывается справкою Вотчиннаго Департамента, родословною Скарятиных и копиею с определения Московскаго Дворянскаго Собрания". Здесь к нашим с ней предкам имеет отношение не первое предложение комментария, а второе, и, конкретно, две фразы: "иные многие сего рода" и "других годах". И таким годом можно с полной уверенностью считать 1596-ой, поскольку именно тогда была составлена рукопись, хранящаяся сейчас в библиотеке архива Министерства иностранных дел в Москве, — "Десятня новиков всех городов Московской и Новгородской земли неслужилых и безпоместных, которые были повёрстаны поместным окладом по Государеву указу, состоявшемуся в Апреле 1596 (7104) года". И в этой рукописи среди прочих выведены Степан Семёнов сын Скорятин и Артемей Семёнов сын Скорятин (в старинных документах фамилия чаще писалась через"О") как владельцы участков в 100 четвертей под Одоевым. Так вышло узнать имя отца"нашего"Степана — Семён, а также факт существования у Степана родного брата Артемея, что позволило, в свою очередь, установить родственные взаимосвязи между"нашими"Скарятиными и некоторыми другими, упомянутыми в Одоевских книгах из РГАДА. Ещё одним важнейшим открытием стало то, что Семён Скорятин являлся опытным воеводой в"Смутное время", возглавлявшим в 1609-ом году вместе с Ларионом Трусовым поморскую рать ополчения¹⁷, сформированного в Вологде для наступления с востока на польских интервентов, поддерживавших второго Лжедмитрия, или, как его ещё называли,"Тушинского вора".

Трудно предположить, что Семён-воевода не имел собственных владений, но документов, которые бы подтверждали их наличие, мне пока найти не удалось. Зато я наткнулся на информацию о прелюбопытнейшем деле из архива нижегородского Дудина монастыря под названием "1555 г. февраля 12. — Правая грамота (с докладом ц. Ивану Васильевичу) суда нижегородского воеводы кн. Семёна Ивановича Гундорова иг. Дудина м-ря Макарию по тяжбе между дудинскими старцами Елисеем, Серапионом, монастырскими крестьянами и нижегородскими детьми боярскими Матвеем, Михаилом и Андреем Владимировыми детьми Скорятина, Романом Григорьевым сыном Клинцова и Алексеем Васильевым сыном Плаксой о земле д. Чернцово селище в Гороховецкой вол. Нижегородского у.", в котором были собраны различные судопроизводственные бумаги тех времён, включая челобитную и обыскные речи, а также более раннее следственное дело от 1521-го года. Затянувшийся на многие годы поземельный конфликт между монастырскими властями и двумя поколениями нижегородских детей боярских Скорятиных разразился ещё в 1517-ом году, когда игумен монастыря подал жалобу на братьев Владимира и Ивана Скорятиных, утверждая, что ещё за 3 года до этого они захватили монастырское селище Чернцово, самовольно поставив там деревню Непейцыно. Братья на суде заявили, что землю получили от отца своего Семёна, и тот, поскольку был ещё жив, предстал перед судьями, дабы держать ответ, где и подтвердил, что земля под деревней Непейцыно является его поместной, на что у него имеется жалованная грамота, которую он положит только перед великим князем (имея на это полное право, так как, будучи служилым человеком и обладая"личной несудимой грамотой", он становился подсуден лишь великому князю или введённому боярину). Посему местные гороховецкие управители, имея"кормление без боярского суда", были вынуждены передать дело на суд в Москву. Во время же слушаний, учинённых в столице, Владимир Скорятин совершил роковую ошибку, предопределившую решение по делу, заявив на обычный вопрос о соответствии записей о предварительном судебном разбирательстве реальному ходу дела, что"ему суд был, да не таков", тем самым выдвинув встречные обвинения в адрес гороховецких судей. Это в корне изменило характер дознания, вследствие чего вместо документальных подтверждений владельческих прав на спорные земли бо́льший вес приобрели показания свидетелей, на основании которых братья Скорятины проиграли тяжбу, а спорную землю присудили Дудину монастырю.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

16

Жеребей — часть, доля поместья при поместной системе землевладения на Руси. Четверть — старинная русская мера земельной площади, равная 40 саженям в длину и 30 в ширину (1 сажень равна длине чуть более 2 метров, а четверть, соответственно, площади чуть менее 0,55 гектара). Осмина — половина четверти. Вдвупотомуж — при существовавшей в то время трёхпольной системе земледелия это означало ещё такую же площадь под озимый сев и ещё одну — под"пар", то есть вспаханное поле, оставляемое на одно лето незасеянным.

17

Из книги В. В. Каргалова"Полководцы XVII в."