Жизнь в искусстве

Алексей Андреев, 1997

Всех рано или поздно настигает проклятый вопрос «Где взять денег?» – и служителей Мельпомены тоже. А вот решения их могут быть не то чтобы сильно оригинальные, но уж точно нестандартные…

В оперном театре шло производственное совещание. Решался самый главный вопрос — тот же, что стоял и перед всей страной — где взять денег?

— Таким образом, — закончил свое вступительное слово директор театра, — если мы срочно что-нибудь не придумаем, то через месяц прогорим окончательно.

— Помещения надо сдавать, — тут же отреагировала уборщица Аделаида Степановна, — а то всюду ходют, ходют, а мне убирай.

— Уже полтеатра в аренду сдали, — запротестовала хористка Семенова, — загримироваться негде.

— Знаем мы, как вы там гримируетесь. — Аделаида Степановна с откровенным намеком смерила взглядом Семенову и директора. — Как ни зайдешь после спектакля — всюду следы оргий. Стыдно сказать, что иногда нахожу. СПИДа на вас нет, бесстыдники!

— А вы видели, видели? — вступилась за подругу хористка Хазиева.

— А мне и смотреть не надо. И так знаю.

— Ну хватит, — покосившись на жену — примадонну Вербную, — торопливо вмешался директор. — Какие еще есть предложения?

— Электричество экономить надо, — подал голос электрик. — А то всюду свет, понимаешь.

— Где всюду?! — воскликнул вторая скрипка Силкин. — У нас одна лампочка на три пюпитра. Друг к другу бегаем ноты смотреть.

— На память надо ноты свои знать, а не подглядывать, — с вызовом ответил электрик. — Что я вам эти лампочки рожу, что ли? Не успеешь новую вкрутить — глядь, уже нет.

— Зрители воруют и эти, фирмачи, которым мы помещения сдаем, — поспешно сказал бас Изюмов, обремененный большой квартирой с несколькими внушительными хрустальными люстрами.

— Ага, — ехидно кивнул электрик, — особенно из вашей гримерной.

Изюмов яростно вобрал в себя воздух, но тут пронзительным голосом заговорила билетерша Фокина.

— На костюмах надо экономить. А то понашьют себе платьев, а у нас униформа лет десять не меняна. Матерьялу-то скоко на кажную спектаклю уходит — страсть!

Труппа, приспособившаяся в последнее время использовать театральный гардероб в личных целях, возмущенно загудела.

— Спектаклю… Деревня… Понимала бы что…

— А мы теперь все равные, — легко перекрыла гул Фокина. — Я тоже эта… пайщица, имею право сказать.

— А я с ней согласна! — грохнула стулом кассирша Митина и, дождавшись тишины, продолжила: — Вон у меня знакомая в кассе балетного работает, так там уже давно все нагишом танцуют. Народ валом валит. Билеты из-под полы за тройную цену берут, — со слезами закончила она.

Конец ознакомительного фрагмента.