В миг разъятий. Рассказы для взрослых

Александръ Дунаенко

Интеллектуальная эротика. Рассказы Александра можно отнести к этому, почти не существующему, жанру. Любителям острых ощущений ниже пояса будет скучно читать эту книгу. Книга содержит нецензурную брань.

Фотограф Фото Нади Ситовой на Unsplash

© Александръ Дунаенко, 2021

© Фото Нади Ситовой на Unsplash, фотографии, 2021

ISBN 978-5-0053-3573-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сибелиус

Габриэль Васильевич завёл кота. До шестидесяти лет жил, можно сказать, без «подворья», а тут вдруг решил население своей квартиры удвоить. Поместил объявление в «Орскую Правду», нашёл доброго человека, который хотел отделаться от своего любимого животного, и отдавал кота без вредных привычек, вместе с ночной вазой для кала.

Кот был прекрасен. Хотя, жирноват. Но котам полнота даже к лицу. Бывший владелец даже назвал какое-то его имя, но Габриэль его сразу забыл. И стал звать его «Сибелиус». Любая кошка откликается на сочетание звуков, где звучит буква «с». Потому что прежде они все — «кис-кис».

Были варианты «Веласкес», «Ксеркс». Но хозяину больше понравилось «Сибелиус». Имя это как-то круглее… мягче, пушистее…

И лохматый Габриэлев новосёл не возражал.

Лишь бы тёплый угол и, чтобы кормили.

Габриэль Васильевич был импотентом от рождения. Поэтому не испытывал по поводу своего увечья никаких неудобств. Как можно переживать по поводу отсутствия желания того, чего себе даже не представляешь? И жил Габриэль один и не страдал от этого. Ну, зачем рядом кто-то ещё? Восемь часов на работе в редакции, народу весь день и так по-за глаза. Все бегают, всем чего-то надо. А нужно кучу текстов до выхода газеты в печать просмотреть. А они — народ — все бегают… Вон, Аклизарий Ефимыч машинистку ненароком ладошкой за левую ягодицу задел… Случайно, конечно. Она ему рассмеялась и сказала дурак.

Дома спокойнее.

Теперь, вот — кот…

Ходит тихо, даже совсем не слышно. Молчит. Всё понимает…

Сибелиус…

Габриэль Васильевич вышел на пенсию и с утра хотел прогуляться для разминки органов. Пройтись к памятнику Тарасу Шевченко, заглянуть в полузаброшенный заросший парк и обратно, к коту… Но случилось непредвиденное. Улицу Крематорскую Габриэль преодолевал в неположенном месте и оказался сбит проходящим мимо транспортом. Как писала потом газета «Орская Правда» — его сбила лошадь.

На самом деле, не всё было правдой в этой городской новости. Габриэля Васильевича сбил конь. Конь-тяжеловоз владимирской породы. Его местный губернатор Аникеев закупил для служебных поездок за полтора миллиона. То ли рублей, то ли долларов. Был указ свыше экономить бензин. И служебный «Бентли» перевели на лошадиную тягу. Двигатель убрали, отвезли к Аникееву на дачу, качать воду из скважины, а к передку машины приспособили кучера с облучком.

Вот эта модификация английского тарантаса и оглушила Габриэля Васильевича своим наездом.

Да, страшного-то ничего не случилось.

Лоб ушиб наш герой, коленку. Ну, наступил ему на спину тяжеловоз копытом. Но — не бездушная же машина! Конь — он же всё понимает. Почуял под собой существо человеческое и не стал давить всей тяжестью. И — жив остался наш Габриэль Васильевич.

Вдобавок — ещё и в газете о нём написали!

Сколько сам таких текстов за жизнь пересмотрел, а вот о себе не читал ни разу.

Когда потерпевший встал, отряхнулся, уладил отношения с лошадью и кучером, он в теле своём почувствовал что-то неладное. Будто в штаны ему во время дорожного происшествия попала палка. Орчанин зашел за угол пятиэтажки, как будто пописать, снял штаны и обомлел. С его органом для мочеиспускания произошло непонятное превращение: из безвольного хлястика он превратился в жёсткий торчащий кожаный стержень. Наверное, конь, когда наступил на Габриэля Васильевича, нанёс травму, которая привела к такому побочному эффекту.

Кое-как бывший импотент натянул штаны, где колом стояло неожиданное приобретение. С которым нужно было что-то делать. Но… Он тут же забыл об этом…

Габриэль Васильевич поднял глаза и увидел вдруг совсем иной мир, как будто попал на другую планету. Или — сразу, что ли — в рай!.. Восприятие мира разительно изменилось. Карагачи и клёны, что тенисто группами собирались в орских дворах, вдруг обрели ярко-зелёный цвет, которого раньше не замечал пенсионер-новичок. А межу ними — трава — в одуванчиках и солнечных пятнышках чистотела. И пятиэтажка, у которой стыдливо затаился со своей проблемой Габриэль Васильевич, тоже стала, хотя и серой, но явно цветной.

Над головой чирикнул воробей. И Габриэль даже присел, настолько громким и звонким ему показался голос невидимой птички. Он раньше слышал, но… не понимал… Ведь, на самом деле — мы не знаем языка животных и птиц, но мы их понимаем. Если с нами всё нормально…

Загремел, зазвякал невдалеке трамвай. Из окошка подвала потянуло мочой и какашками.

Пенсионер поправил на себе штаны и ушёл от дурных запахов в сторону. Он мог теперь ходить с закрытыми глазами, ориентируясь только на запахи. Там — сирень. А там — магазин свежего хлеба. А, в той стороне — заводы. Их нужно обходить стороной.

Габриэль Васильевич поспешил домой. Там его ожидал кот Сибелиус. Он конечно, не умирал с голода, но ожидал общения. Потереться об ноги, взобраться на плечи, обязательно что-то промурлыкать в ухо…

Идти было как-то непривычно, но не больно. И, на фоне таких ошеломительных визуальных и органолептических событий, некоторый физический дискомфорт не казался критичным.

Ах! Как пахнут акация и сирень!

Как там кот?..

Габриэль Васильевич вошёл в переднюю, но, вопреки привычному уже порядку, кот не встретил его. Что, конечно, встревожило. Габриэль сбросил потёртые свои туфли и пошёл в комнаты, надеясь, что ничего страшного не случилось. И, правда, кот лежал на полу в углу спальной на оставленных Габриэлем Васильевичем трениках. Но… не один… Возле него копошился какой-то живой комок. Который, при ближайшем рассмотрении, оказался группой милых слепых котяток. Можно было не верить глазам, но, судя по ситуации, Сибелиус оказался… кошкой!.. Что, впрочем, у начинающих котовладельцев случается на каждом шагу.

Ну, кошка, так кошка… Что тут поделаешь!.. Принесла в подоле… Ну, не выгонять же!

Габриэль Васильевич нагнулся к пушистой своей подруге и погладил по голове. Спинке. Животику. Она в ответ благодарно замурчала, лизнула Габриэлю пальцы…

Нужно будет как-то поменять ей имя… А, впрочем, зачем? Человеческое «Саша» одинаково хорошо звучит и для мальчиков и для девочек. «Валя» — «Валентин» — тоже привычно и вполне прилично. Почему бы и не звать кошку «Сибелиус»?

Тем более, что любимый кошачий звук «с» по обе стороны этого прекрасного имени?..

Габриэль Васильевич пошёл на кухню, наполнил кошачьим кормом кошачью мисочку, налил в чашечку молока и всё это отнёс в спальню, к роженице.

Потом вернулся к своему столику, чтобы перекусить. Проснулся прямо-таки зверский аппетит. Хлеб с маслом и крепкий чай с молоком оказались фантастически вкусными. Как никогда!

А в брюках всё так и продолжало торчать!

Что-то нужно делать…

Обыкновенные мужчины знают, что нужно делать в подобных случаях, но Габриэль Васильевич был профессиональным импотентом, откуда у него человеческий опыт?

И он пошёл к.. врачу…

Врач, которого он быстро нашёл по Интернету в списке платных клиник, особо не заморачивался. Если бы мужчина, сосед по лестничной площадке, посоветовал бы сходить в массажный салон или заказать услугу с девушкой из эскорта, то платный врач стал советовать исключительно медицинские процедуры.

Он сказал, что это ничего страшного. Что это приапизм. Сейчас всё лечится. Можно хирургическим путём — сделать надрезы…

Габриэль не дослушал.

У него ничего не болит. Зачем сразу — ножом?

Приапизм… Приапизм… Что это напоминает? Патриотизм! И не только по сочетанию звуков, но и — по визуальному контенту. Сколько раз Габриэль Васильевич видел эти плакаты, на которых были изображены настоящие патриоты. Как правило — это были мужчины с выпученными, глядящими куда-то вдаль, глазами. В них не было ничего человеческого. Они крепко сжимали в руках какое-нибудь орудие убийства и смотрели в сторону предполагаемого противника, которого настоящий патриот непременно должен убить.

Обычно патриоты изображались по пояс.

Как теперь Габриэль Васильевич мог предположить, ниже пояса у всех у них торчали черенки восставшей плоти. Был приапизм.

Но у самого пенсионера-газетчика, кроме некоторого неудобства, никаких агрессивных чувств из любви к Родине не возникло.

Он решил успокоиться, привести свои мысли в порядок и посмотреть, как жить дальше. Ну, если уже станет худо, то, уж тогда идти к хирургу.

А пока решил наведаться к Альбине Николаевне Крутецкой. Своей дальней подруге. Альбина Николаевна работала в музее восковых фигур на Ленинском проспекте и всегда была милой собеседницей, несмотря на значительную разницу в возрасте. На десять лет музейный работник была старше своего друга без вредных привычек. За все сорок лет знакомства Габриэль Васильевич ни разу не оскорбил Альбину Николаевну нескромным прикосновением, ни разу не допустил этого даже вербально. Они часто вместе пили кофей и говорили о прекрасном. Избегая тем, от которых могут родиться дети. Альбина Николаевна, как и Габриэль Васильевич, жила одна, и никто ей был не нужен.

В общем, друг другу они были самые близкие люди, как брат и сестра.

И нынешний визит импотента и пенсионера Габриэля Васильевича не имел бы никаких последствий, если бы не задел он, передвигаясь с чашечкой кофею, среди восковых фигур, главного экспоната — мэра Оренбурга, Никиты Михайловича. Который был изображён в белых рейтузах, как у Наполеона, в его же остальном костюме и с лицом Наполеона. У Никиты Михайловича была отведена в сторону его восковая рука, которую и задел ненароком своим непристойным увечьем Габриэль Васильевич. Оно-то через штаны так всё и выпирало… Рука и отвалилась!

Это же на какие бабки попал пенсионер! Совершить вандализм в отношении первого лица столицы региона!

Но нет положений безвыходных.

У Альбины Николаевне в кладовке оказалась паяльная лампа и немного бензина. Они с Габриэлем скоренько её заправили и вместе руку мэру Никите Михайловичу припаяли.

Собственно, это была уже не просто дружба, а совместное ведение хозяйства. За что в нашем Уголовном Кодексе даже имеется определённая статья. Если, к примеру, мужчина в одном доме починяет кран, а в другом копает яму для деревянного туалета, то налицо многожёнство. Потому что просто так мужчина кому-то яму для уборной копать не будет.

Тут его, прямо возле ямы, нужно и хватать!..

Но нашему Габриэлю до многожёнства было ещё — ох! Как далеко!

Ещё утром о таких поворотах невозможно было и помыслить!..

Габриэль Васильевич нечего не срывал от своего музейного друга Альбины Николаевны. Решил не таиться и здесь.

Он, собственно, и пришёл поделиться своей проблемой.

Но тут возникла некая загвоздка…

Что-то изменилось в облике Альбины Николаевны… Она оставалась, как бы и прежней, и, в то же время… От неё исходил какой-то тонкий, божественный аромат. Это был оттенок между «Шанелью №5» и «№4»… Раньше бы Габриэлю Васильевичу такие сравнения и в голову, точнее, и в нос не могли прийти. И слов-то таких он никогда, даже в уме, не касался!.. Да, да! Даже — между «№4» и «№5»… И, ещё слегка — запах полыни… Из Адамовского района, с Восточного Оренбуржья…

И — она, что ли помолодела? Откуда это красивое, из лёгкого шифона, платье?.. И — у его знакомой женщины-друга, оказывается, есть НОГИ! Прекрасные ноги!..

Стали совсем незаметными, исчезли морщинки. И седина в длинных волосах — как у современных моделей…

А — глаза! Какие у неё глаза!..

И Габриэлю Васильевичу стало как-то не по себе. И — как же можно такой красавице, этому небесному созданию, открыть своё уродливое состояние? Возможно ли рассказать, тем более — представить обзору весь этот ужас?..

Тут надо бы сделать некоторое отступление.

Когда мужчина находится в состоянии сильной эрекции, то практически любая женщина в его глазах становится не только приемлемой для соития, но и — красавицей. Ради которой, можно пойти на любые жертвы. На любой подвиг. Лишь бы отдалась.

Наш герой, по причине врождённого своего равнодушия к женщинам, знать этого не мог. И потому внезапное превращение давней своей подруги из обыкновенной женщины в существо неземной красоты его просто ошарашило, лишило всяческого иммунитета, сбило у него все настройки.

У Габриэля Васильевича не только дерзко и неумолимо торчала плоть. У него трепетало сердце!

Конечно, Альбина Николаевна друг, и доверительные отношения у них испытаны, проверены годами. Но, как после всего этого снять штаны и показать ей ЭТО?

Пенсионер, бывший импотент, не знал, что дружба между мужчиной и женщиной, на определённом этапе благополучного развития отношений, именно этого и требует. Как доказательство самых серьёзных намерений. И даже — любви!..

Из чувства такта и права всякого человека на личные тайны, мы не будем раскрывать подробности личной биографии смотрительницы музея восковых фигур. И всё же…

Альбина Николаевна была всю жизнь… девственницей. Обычно этого женщины о себе не скрывают и в молодости даже гордятся природным дефектом.

Девственниц нетрудно распознать по внешнему виду. Между ними и остальной частью половозрелого населения как бы существует невидимая стена. Смотришь на такую девушку, которой уже за сорок, пятьдесят — и видишь, что она — ДРУГАЯ. И — ладно, если она в этом своём ином состоянии уходит в иночество, в монастырь. Где такое психическое состояние человека вполне естественно, но, часто они оказываются в школах…

Почему девственницы так любят школы? Любят учить?

Российские школы — инкубаторы девственниц.

Они там вырастают.

И потом там же остаются учителями. Учительницами.

Что для учеников и для школы становится сущим наказанием.

Учительницы-девственницы, конечно, необыкновенно умны. Но они сухие, нервные. Обидчивы. Стервозны. И неоправданно жёстки по отношению к ученикам.

Конечно, бывают исключения. Возможно, где-то встречаются девственницы после сорока, которые мягкие, добрые и пушистые.

Например, те, кто сейчас читает эти строчки…

К слову о стервах.

После потери девственности определённая стервозность женщине даже к лицу…

Отсутствие какого-либо опыта полового общения как-то незримо, интимно связывало девственницу Альбину Николаевну с Габриэлем Васильевичем. В его отношениях с женщинами, принимая во внимание особенности физиологии, никогда и конь не валялся.

Но тут возникла нештатная ситуация…

Альбина Николаевна внимательно рассматривала аномалию на теле своего друга.

То надевала очки, то их снимала и разглядывала торчащий предмет отстранённо.

Осторожно брала пальцами за среднюю часть, пробовала на твёрдость.

Тёплый, напряжённый стержень, заострённый для проникновения.

Рычаг, способный перевернуть жизнь…

Пожилая девушка взялась за края своего платья… Которое, лёгкое, реяло, полыхало на ней без всякого ветра, как знамя, призывая на баррикады…

А платья Альбина Николаевна носила всегда длинные, тёмные. Производила впечатление монахини, или вдовицы. Но сегодня… Так ли сошлись звёзды?. Откуда-то взялся откровенный шифон, цветной и прозрачный. Полыхающий на красивом теле.

И на лице девушки возникла незнакомая улыбка-загадка…

Она остановила руками волнующееся цветное облако, подняла платье и осторожно опустилась, присела прямо на Габриэля Васильевича.

Он в это время лежал на полу, и так было даже удобно.

И эти два пожилых человека вдруг узнали, что такое счастье. Оно нахлынуло на них так внезапно, неожиданно!

Так прорывается плотина. Так взрывается атомная бомба, когда критическая щепотка порошка попадает в основной заряд.

Оказалось, что не нужно Габриэлю Васильевичу ничего резать. Всё разрешилось естественным путём. И потом ещё раз. И ещё много, много раз.

У них любовь была давно, нужен был детонатор…

То, что произошло в Музее восковых фигур на улице Крематорской, могло вполне заслуженно попасть в Книгу рекордов Гиннеса.

Вряд ли на земном шаре можно было бы вспомнить подобный случай, когда в один день теряют свою невинность любовники в возрасте дожития. Умереть в один день после шестидесяти — это сколько угодно, а вот начать жить…

А потом они без сил и дыхания лежали на полу музея восковых фигур. Со стороны — седые и старые.

Да, если посмотреть на них со стороны, то они, седые и старые, лежали на потёртом коврике посреди зала, окружённые мёртвыми восковыми фигурами. Одежды новорождённых любовников, скомканные, валялись, разбросанные по полу, местами пыльному. И среди них не было цветного шифона, не пахло в воздухе никакой «Шанелью», а на любовников — чего уж греха таить — нельзя было смотреть без жалости. Оба с дряблой кожей, в морщинах…

Казалось, что эти изношенные чехлы от людей умерли. Хотя — счастливо. В один день.

Нет…

Где-то в пустой квартире их ожидала кошка Сибелиус.

У них было ещё всё впереди…

В золоте заката плескалось расплавленное солнце…