Слеза Будды

Александрина

Героиня, получив семейную реликвию с чёрным бриллиантом, случайно узнаёт, что камень поддельный. Антиквара, оценивающего её, находят мёртвым. Героиню подозревают в его убийстве, а реликвия исчезает. Продолжается серия загадочных убийств. Через подпольные выставки картин советских художников следствию удаётся напасть на след преступной группировки и магистра оккультной организации, который любой ценой пытается завладеть чёрным бриллиантом, называющимся согласно древней легенде «Слезой Будды».

Глава 2. Разочарование

В пятницу вечером позвонил Борис Львович:

— Танечка, — сказал он после короткого приветствия. — Мне кажется, что в вашей жизни намечаются большие перемены. Таки да или нет?

— Таки да, дорогой Борис Львович! — в тон ему ответила я.

— Очень рад за вас. Лучшего избранника не мог бы вам и пожелать.

— Большое спасибо!

— Единственное, что меня огорчает, так это то, что вы совсем забыли о своём старом, но преданном друге. Надеюсь, я имею право считать себя таковым?

— Конечно же, дорогой вы мой человек.

— Тогда почему же, позвольте узнать, должен только догадываться о таком важном для вас, а значит, и для меня, событии? — спросил он без обиды в голосе.

— Потому, что о нём пока никто не должен знать. Даже своих родственников я поставила в известность только вчера. Так что у вас, дорогой Борис Львович, совершенно нет причин для огорчения, тем более что я намерена, наконец, не только открыть вам семейную тайну, но и кое-что показать.

— Не о вашей ли семейной реликвии идёт речь?

— Вы угадали.

— Чрезвычайно заинтригован. Так, может быть, вы загляните завтра в мой магазин часиков эдак в пять? Заодно и с Зиночкой вас познакомлю, моей новой помощницей. Знаете, мне с ней очень повезло. Она не только хорошо разбирается в антиквариате, но и по хозяйству помогает. Не человек, а золото.

— Я рада за вас. Обязательно завтра буду.

— Вот и ладненько. Буду ждать. Спокойной ночи, Танечка!

— Спокойной ночи, Борис Львович! До завтра.

Положив телефонную трубку, я принялась перебирать свой гардероб. Нужно было подобрать что-то такое, что бы выглядело одновременно и нарядно, и скромно и ни у кого не вызвало никаких подозрений. Взгляд упал на тёмно-коричневый панбархатный костюм, сшитый на заказ ещё год назад. На нём я и остановилась. Примерив костюм с кружевной кремовой блузкой, осталась довольна своим выбором.

На следующий день, захватив с собой серёжку с чёрным бриллиантом и купив по дороге всяких сладостей, отправилась в гости к антиквару.

— Чрезвычайно рад вас видеть, Танечка! — поприветствовал он меня, встречая на пороге магазина.

— Взаимно, Борис Львович, — ответила я, вручая ему пакет с гостинцами.

— Это вы зря. У нас с Зиночкой уже всё готово к чаепитию.

Зиночкой оказалась миловидная жгучая брюнетка с модной короткой стрижкой и полными губами, накрашенными яркой красной помадой, лет сорока. Она была довольно полная, но грамотно, если можно так выразиться, одетая, одна из тех женщин, которые недостатки фигуры умели превратить в её достоинства.

На ней был красивый шёлковый балахон с большим пикантным вырезом, открывающим ложбинку между двумя полукружиями пышной груди, надетый поверх удлинённой тёмной юбки с разрезом. Высокие каблуки элегантных туфель удлиняли фигуру и способствовали уравновешиванию неидеальных пропорций фигуры. На груди покоилось янтарное колье, а с ушей свисали длинные серьги.

Борис Львович представил нас друг другу.

— Ну что же, девочки, прошу к столу! — произнёс он торжественно, указав на сервировочный столик у камина, вокруг которого стояли три кресла.

Греющие душу воспоминания, связанные с этим седовласым человеком, и отложенные уже где-то на задворках моей памяти, начали проплывать перед глазами. Я совершенно чётко увидела даму «в платье лилового цвета» и преподнесённый мне Борисом Львовичем урок психологии, а потом и себя собственной персоной в его кабинете за работой, когда безуспешно пыталась перенести на холст сияние жемчуга, и душевные беседы у камина за этим же самым сервировочным столиком. И всё это я именно видела, а не представляла. Как будто кто-то повернул время вспять или начал прокручивать назад плёнку кинофильма.

Мне стало грустно, что теперь Зиночка, а не я сервирует этот столик и коротает длинные зимние вечера в компании Бориса Львовича. И кукушка каждый раз ей, а не мне напоминает о том, что пора уходить.

— Танечка, вы о чём-то задумались, — прервал мои мысли антиквар.

— Вспомнила чудесные мгновения, проведённые в вашей компании.

— Я и сам частенько вспоминаю о них. Предлагаю выпить за ваше знакомство и за нашу совместную встречу по бокалу этого прекрасного французского вина, — произнёс Борис Львович, разливая напиток.

— Мой начальник знает толк в винах, — произнесла Зиночка, поднимая свой бокал.

Беседа оживилась. Мне не хотелось посвящать постороннего человека в тайну своего рода, а уж тем более показывать семейную реликвию. Поэтому в присутствии Зиночки я предпочла говорить о работе и о семье. О предстоящей через день свадьбе тоже умолчала.

Зиночка рассказала, что трижды была замужем, но все три брака оказались неудачными. Детей у неё не было. Единственной отдушиной в её жизни была работа, а самым близким человеком оказался Борис Львович.

Мой взгляд упал на вертикальную витрину с домашней утварью, среди которой лежали и несколько ножей с инкрустированными деревянными и металлическими рукоятками. Дверцы витрины отличались.

— Вот одним из таких ножичков меня и пытался прикончить грабитель, — перехватив мой взгляд, произнёс антиквар.

— Насколько я знаю, преступника так и не нашли? — разочарованно спросила я.

— К сожалению, нет.

У Зины, как видно, впервые слышавшей эту историю, округлились глаза.

— На вас напал грабитель? — со страхом спросила она Бориса Львовича. — Почему же вы ничего мне об этом не рассказывали?

— Не хотел пугать попусту. Ведь, если бы я не остался тогда ночевать в магазине, ничего бы такого не случилось — когда я ухожу домой, всегда включаю сигнализацию.

— Интересно, как бандит смог бесшумно войти в магазин? — спросила Зина.

— Думаю, он открыл дверь отмычкой, поскольку она не была взломана, а ключи были только у меня и у Люсеньки, которая в это время находилась с малышом у своей мамы в деревне. Это следователь установил.

— Но она могла передать ключ, к примеру, своему мужу или ещё кому-нибудь, — возразила я.

— Её муж в то время вообще находился в другом городе — он у неё дальнобойщик. Одно то, что преступник явно не ожидал увидеть меня в столь поздний час в магазине, а Люсенька хорошо знала об этой моей привычке оставаться здесь ночевать, снимает с неё малейшие подозрения.

— Неужели вы хотя бы в общих чертах не запомнили напавшего на вас негодяя? — спросила я. — Ведь он нанёс удар спереди.

— В том-то и дело, что нет. Преступник притаился у этой самой витрины с ножами, когда я вышел из кабинета, услышав странный шорох. В зале было темно. Внезапно он ослепил меня светом от фонаря. В этот момент я услышал звон разбитого стекла и почувствовал сильный удар в грудь.

— А что сказал следователь по поводу отпечатков пальцев на ноже, который мы ему передали?

— Эксперт обнаружил множество отпечатков на рукоятке, что неудивительно — ведь многие люди держали в руках этот нож. Весьма возможно, что среди них были и отпечатки пальцев преступника, если только он не был в перчатках, но ни один из найденных не совпал с образцами, имеющимися в милицейской картотеке. Даже следы его крови, оставленные на разбитом стекле витрины, следствию не помогли.

— Странно всё-таки, что грабитель на вас напал. Он ведь мог просто убежать, прихватив с собой что-нибудь ценное. У меня есть один знакомый, бывший вор в законе. Так вот, он говорил, что воровской кодекс чести не позволяет ворам убивать людей.

— Ну у вас и знакомые, Танечка, — укоризненно покачав головой, произнёс Борис Львович. — Таки он и шёл на дело безоружным. А украсть ничего просто не успел. Видно, испугался при моём внезапном появлении. Да к тому же я успел нажать на сигнальную кнопку.

— Таки удар у вашего обычного грабителя слишком профессиональный — прямо в сердце, — в тон ему произнесла я. — И потом, вам не кажется странным, Борис Львович, что, услышав вой сирены, вместо того, чтобы бежать без оглядки, воришка попытался сначала вас убить? Мне кажется, в этом не было никакой необходимости, тем более что при этом он оставил следы на месте преступления.

— Ну не думаете же вы, в самом деле, что у него был резон покушаться на жизнь старого больного человека, никому не причинившего зла в этой жизни?

— Как знать? — ответила я, разводя руками.

Зиночка, видимо, заскучав от нашей беседы, превратившейся в диалог, вышла на улицу покурить. А я, воспользовавшись ситуацией, дала понять Борису Львовичу, что хочу с ним поговорить наедине.

— Ну, мне пора! — будто прочитав мои мысли, произнесла Зиночка, вернувшись. — Рада была с вами познакомиться, — произнесла она, обращаясь ко мне.

— Взаимно. Я ещё задержусь ненадолго.

Как только Зина покинула магазин, я достала из сумочки семейную реликвию и положила её на столик перед антикваром со словами:

— Вот, Борис Львович, полюбуйтесь. Эта та самая серёжка с чёрным бриллиантом, которую моя прабабушка когда-то заложила в ломбард, чтобы спасти своего гусара, а на вырученные деньги заказать у вашего отца дуплет.

— Не может быть! Откуда она у вас? — воскликнул он. — Кстати, про чёрный бриллиант вы мне ничего не говорили.

— Разве? — И я рассказала во всех подробностях и про чёрный бриллиант, и про то, каким чудесным образом серёжка попала в мои руки.

Вставив бинокулярную лупу в глаз, антиквар стал внимательно её рассматривать.

— Изумруды настоящие, сапфиры тоже. Прозрачные бриллианты подлинные, — приговаривал он, вертя виноградную гроздь со змейкой и рассматривая каждый камешек. — Танечка, боюсь, что я вас огорчу, но я не обнаружил в вашей серёжке чёрного бриллианта, — сказал он, наконец.

— А что же это тогда за камень? — изумлённо спросила я, показывая на маленький кристаллик у самой головы змейки, который, как мне казалось, блестел ярче остальных.

— Мне кажется, это вообще не драгоценный камень, — произнёс он, продолжая всматриваться в указанный мною камешек. — Вообще-то, Танечка, настоящие чёрные бриллианты не блестят. Это сейчас их научились искусственно облагораживать, а в то время, когда были изготовлены эти изумительные серьги, чёрные алмазы практически не использовали в ювелирном деле из-за обилия примесей и отсутствия блеска. Правда, были исключения. Насколько мне известно, в 19-м веке знаменитый чёрный алмаз изумительной красоты под названием «Чёрный Орлов» был разделён на три части и огранён. Но за ним тянется такой шлейф мистических и трагических историй, что вам и не снилось. Кстати, сейчас он находится где-то за пределами Союза.

— Как рассказывала мне бабушка, этот бриллиант обладал магической силой. Скорее всего, именно с этой целью он и был вставлен в одну из серёг… Но если его нет в этой серёжке, возможно, он был в другой, которую прабабушка принесла вашему отцу, чтобы сделать дуплет. Прошло столько лет. Могла же бабушка Аня что-то напутать, — продолжала я рассуждать.

— Вы хотите сказать, что мой отец мог подменить камень? — возмутился он. — Мой отец был очень порядочным человеком, дорожащим своей репутацией и к тому же очень суеверным.

— Я этого не говорила, Борис Львович. Это просто мысли вслух. Или вы думаете, что это просто семейная легенда?

— Может быть, и легенда. Кстати, не исключено, что камешек был в той серёжке, которую ваша прабабушка продала в голодные годы, — ответил он, в очередной раз приближая змейку к своей лупе. — А вы знаете, Танечка, — через минуту произнёс антиквар, — судя по микротрещинам вокруг ячейки и по микровключениям, таки здесь был другой камень.

— Значит, кто-то подменил его, — констатировала я.

— Таки да. А теперь хорошенько подумайте, в чьих руках могла побывать ваша семейная реликвия.

— Ума не приложу.

— А давайте я покажу её завтра же своему приятелю-ювелиру, у которого ваш будущий супруг заказывал для вас кулон. Знаете ли, одна голова хорошо, а две — таки лучше.

— Хорошо. Буду премного вам благодарна.

— Непременно вам завтра позвоню, доложу о результате.

Кукушка выскочила из своего гнезда, прокуковав 9-ть раз. Пора было уходить.