Влюбить по собственному желанию

Александра Шиммер, 2023

Самара – молодая ведьма, обладающая даром убеждения. Она может подчинять себе волю людей. Но найти спутника и передать свой дар по наследству, может только если встретит настоящую любовь. А как быть, если объект твоей любви в тебя не влюблен? Все усугубляет извечная борьба белых и черных ведьм. В невероятных условиях ей придется бороться за свое счастье.

Глава I. Средние века.

Где-то в степях Казахстана.

Сельмек ханум — правительница свободного племени роксаланов, воинственная женщина и жрица любви, готовилась к выходу в свет. Сегодня ее первый день на троне. Вчера состоялась ее коронация, и верховная жрица сестра Мактесум возложила на ее голову венец. Теперь она отвечает за все племя, ей принимать главные решения. Но есть у нее еще одна немаловажная роль, как жрица любви именно она должна принести в обитель дитя, наделенное даром, тем же что и она, даром повелевать волей и чувствами людей.

Вот уже много веков сестры весталки скрывались от людей, каждый раз селясь в отдалении, в пустоши, в глуши. Они призваны в этот мир, чтобы уравновесить баланс между добром и злом. Люди в погоне за золотом, славой и властью развязывали войны и убивали друг друга, и только они выступали тем водопадом, что гасил пламень войны и безжалостной злобы, тем связующим звеном или шатким мостиком, соединяющим интересы людей и помогающим искать компромисс. Люди называли их ведьмы, сами же жрицы именовали себя сестрами, а ведьмами называли иных, отверженных сестер. Кто-то делил их на белых и темных или черных ведьм. Некогда темные ведьмы ушли из-под власти природных стихий и подчинились золоту. В погоне за ним они совершали самые гнусные преступления, часто боролись за власть или право на нее влиять. Втирались в доверие к правителям и нашептывали им, что делать, сея хаос и вражду. А пока, все воюют и убивают друг друга, обворовывали народы и целые нации, накапливая драгоценный металл. Некоторым даже приходила мысль о вечной жизни, и в поисках ее они совершали самые страшные эксперименты, что приводило к появлению внешних уродств. Продлять жизнь им помогало золото, и чем больше они его могли накопить, тем дольше могли жить, но и оно не продляло жизнь навечно.

Белые же ведьмы черпали свою энергию от солнца и несли людям добро, они помогали, лечили больных, приносили дождь в засушливые долины и тепло туда, где было холодно. Но даже они не могли находиться в человеческой общине больше положенного срока. Исполнив свою миссию, они покидали людей и большую часть своей жизни проводили в отдалении.

Сельмек ханум, завершив все приготовления и одев массивные украшения — атрибуты власти, вышла из шатра. Ее приветствовали радостные возгласы племени. Уже более десяти лет белые ведьмы жили с роксаланами и помогали им противостоять природным стихиям и выживать в суровых условиях степи. И те были благодарны своим жрицам и покорно исполняли любую их волю. Сегодня был важный день, жрица любви Сельмек ханум выберет себе мужа. Все свободные мужчины племени мечтали, чтобы выбор пал на них. Но весталке было важно, что мужчина искренне любил ее, только от искренней любви рождались одаренные дети. Жрица могла выбрать любого, и, даже если бы он не согласился, она могла бы внушить ему чувство любви, и он раболепно ублажал бы ее столько, сколько она захочет, но и так было не обмануть природу. Чувства не должны были быть ложными или навязанными. Она могла не любить объект своего вожделения и выбранного мужчину, но он, приносящий ей семя, должен был любить ее по-настоящему. Это был невероятно сложный выбор, ведь все мужчины племени испытывали искреннее чувство долга и уважения, как через это все разглядеть любовь? Не всегда весталкам удавалось отыскать любовь с первого раза. И если они ошибались, их связь оставалась бесплодной. Зная все это, Сельмек внимательно всматривалась в толпу и, проходя по коридору из людей, ловила на себе все взгляды мужчин и, оценивая, отвергала всех. Коридор уже заканчивался, а подходящего мужчины она так и не встретила. Как вдруг из далека донесся стук копыт, и в конце коридора появился всадник, резко спешившись, он бросился по коридору, игнорируя людей и стражу, которая попыталась его задержать. Пронесшись сквозь толпу, он упал на одно колено перед Сельмек ханум и склонил голову.

— Сельмек ханум, я гонец соседнего племени языгов, принес Вам печальную весть.

— Встань, — приказала Сельмек.

Поднимаясь, молодой человек поднял глаза, и она наконец увидела его лицо и искренний взгляд. Он не знал об истинном положении вещей и не знал, что сегодня у роксаланов важная церемония. А потому его взгляд был полон растерянности и недоумения. Но в его глазах они увидела не только удивление, но и восторг и восхищение. Сейчас он не был слугой, прибывшим сообщить важную новость, он будто был ей равным и оценивал ее, как мужчина оценивает женщину. Она очень быстро поняла это, как и то, что ее красота произвела на него впечатление. Он был сражен и, утратив дар речи, так и не сказал с какой новостью его прислали. Неловкая пауза задерживалась, и в толпе стали слышаться роптания недовольства, а он будто язык проглотил и не мог слова молвить.

— Я сделала свой выбор! — громогласно произнесла Сельмек ханум.

И как только она это сказала, молодого человека подхватили под руки и поволокли в шатер правительницы. Он так и не понял, что произошло, очнулся уже в шатре, где его оставили наедине с женщиной, заворожившей его своей красотой.

— Почему меня сюда привели? — недоумевал он.

— Я тебя выбрала.

— Выбрали? — уважительно спросил он, покорно склоняя голову.

Он понимал, что сейчас находится перед правительницей роксаланов и понимал, что не ровня ей, а потому не может смотреть прямо в глаза. Он всего лишь гонец, слуга, прибывший исполнить волю своего господина.

— Ты станешь моим мужем, — сказала она.

— Но я не могу, — так же покорно ответил он, не поднимая головы.

— Подними голову, — приказала она.

И он, повинуясь ее воле, сделал то, о чем она просила.

— Мне не важно, можешь ты или нет. Спрашиваю тебя в последний раз, станешь ли ты моим мужем? — твердо произнесла она.

Ее решительность настораживала, а неоднозначность вопросов и вовсе пугала. Юноша совсем не понимал, почему выбор пал на него и почему вдруг ему предлагают такое, но было во взгляде стоящей перед ним красивой, но суровой женщины, что-то что притягивало. Будто она желанный оазис в пустыне или глоток воды в знойный полдень. Да, он понимал, что она выше его по социальной лестнице, но привлекала его вовсе не жажда власти, положения и богатства, а сама женщина. Которая, как ему казалось, способна утолить ту неистовую жажду, съедающую его изнутри. И способна это была сделать только одна. Так что выбора, получается, у него и не было.

— Да, — решительно произнес он и на этот раз не стал отводить глаз.

— Хорошо, — сказала она.

Она развернулась и пошла в глубь шатра за штору, разделяющую шатер пополам. И молодой человек последовал за ней, как завороженный.

— Я должен кое-что рассказать, — напомнил он, что прибыл с миссией.

— Все потом, — ответила она и скрылась за шторой.

Молодой человек проследовал за ней.

Оказавшись по ту сторону занавески, молодой человек попал в будуар хозяйки. Повсюду были ковры, а в центре красовалась роскошная кровать, украшенная красным балдахином.

Сельмек скинула с себя одежды и, пройдя к постели, присела на край кровати.

— Я надеюсь, ты не будешь ждать особого приглашения? — уже спокойно произнесла она.

И молодой человек тут же подошел к ней. С каждым шагом в нем появлялось больше решительности, и, когда он навис перед ней, она и вовсе представилась ему хрупкой и покорной женой, а не властной правительницей, которую он еще пару минут назад боялся.

Жар ее тела обдал его как кипятком, и он мгновенно воспрял духом. Его руки неудержимо поползли вверх и, сжав ее плечи, прощупали каждую косточку. Ему не хотелось быть нежным, напротив, хотелось поскорее завладеть этой страстной особой, сводящей с ума и выворачивающей наизнанку все его внутренности. Он запустил свою ладонь в ее густые и темные волосы и, слегка откинув ее голову назад, хотел было поцеловать, но она ловко вырвалась и, отбросив его руку откинулась на кровать облокотившись на руки. Теперь, чтобы достать ее губы, ему нужно было сильно наклониться, что он и не замедлил сделать. Медленно, как осторожное животное, выверяя каждый свой шаг, он наступал, передвигая руки по кровати. И вот он навис над ней, перекрыв дорогу к отступлению. Но как только он снова потянулся к ней, она вывернулась и, откинув его в сторону, запрыгнула на него сверху. Теперь у нее была более выгодная позиция.

— Ты дразнишь меня? — сдавленным голосом спросил он, одновременно перейдя на ты. — Тебе нравиться это?

— Я тебя проверяю. Сомневаюсь еще, вдруг ошиблась.

Молодой человек лишь издал безвольный стон и промолчал.

— Ну что, скажешь мне, как тебя зовут? — заигрывающим голосом спросила она.

— Сагилл, — сдавленным голосом ответил он.

— Царское имя, — заметила она.

— Матушка так назвала, — оправдался он.

— Ну что, Сагилл, любишь ли ты меня? — все тем же игривым тоном спросила она.

— Люблю, ли не знаю, но без ума от тебя это точно.

Сельмек отметила, что это лучше, чем если бы он с первого взгляда признался ей в любви. Она все же утвердилась в своем решении и сама приникла к его губам. Жадный и страстный поцелуй волной накрыл обоих. Не в силах больше сдерживаться, они стали неистово тискать друг друга, оставляя отметины на теле от сильных и властных прикосновений. И вот они уже кубарем катались по кровати, будто борцы на татами. Пока женщина не решила сдаться. Сагилл едва успел приспустить штаны и в неистовом порыве резко вошел в нее, словно дикий зверь, запустив свои клыки в жертву, рискуя ее упустить и решительным движением добивая до конца, он резко и точно проникал в нее, с каждым движением стремясь довести ее до изнеможения и запросить пощады. Пронзительные стоны и выкрики только подбадривали его, и он как обезумел и зарычал как зверь, пока последние капли рассудка державшие его на этой земле, не растворились и мозг не взорвался мириадами брызг. Бессильно упав рядом, он тяжело дышал, но рукой нащупал руку своей женщины и зачем-то взял ее в свою, будто боялся, что сейчас сон закончится, он проснется, а любовницы не окажется рядом.

Молодые люди еще какое-то время лежали, но силы возвращались, и когда жар в груди снова воспламенился, они набросились друг на друга, готовые растерзать на части. Пока в итоге последние силы не покинули их, и они безвольно не растеклись на одеялах.

На дворе уже была глубокая ночь, но любовники вдруг проголодались и Сельмек попросила свою прислужницу принести им еды.

Прислужница принесла поднос им прямо на кровать. И прикрывшись одеялами, они предались трапезе. Наконец у них появилось время хорошо друг друга рассмотреть. Сельмек нашла Сагилла сильным и хорошо сложенным. Мускулы, широкие плечи, сильные ноги, твердая и жесткая рука, по всей видимости, он был воином и его уделом была война. Он тоже нашел Сельмек привлекательной и даже красивой. Завороженный ее горящими зелеными глазами, он был не в силах оторвать от нее взгляд. Все любовался и наслаждался ее формами и отливающей бронзовым загаром кожей. Шелковая и нежная, она переливалась в свете ночной лампы и поблескивала, будто была усыпана бриллиантами.

— Почему ты так на меня смотришь? — смущенно спросила она, заметив на себе его взгляд.

— Любуюсь. И не могу налюбоваться.

Сельмек ничего не ответила и продолжила поедать принесенное мясо и хлеб, запивая все это вином.

Сагилл тоже не стал больше ничего говорить и ни о чем спрашивать, будто все остальное уже не имело значения.

— Ты хотел что-то важное рассказать? — вспомнила Сельмек.

Сагилл прищурился и заговорил.

— Большого значения это уже не имеет. Мы все равно не успеем спастись, так что я погибну здесь с вами. Тем более я должен это сделать после всего, что произошло.

— О чем это ты? — встрепенулась Сельмек и привстала на кровати.

— Я прискакал сказать, что на вас идут крестоносцы. Их много, они хорошо вооружены и не знают пощады. Их интересует только нажива. К тому же они идут охотиться на ведьм.

На последних словах он осекся.

Сельмек напряглась, несколько секунд она думала, что делать, потом встала с кровати и, накинув халат, направилась к выходу, спросив:

— Сколько у нас есть времени?

— Один день, максимум полтора — ответил тот.

Она вышла, оставив его одного. И ему больше не захотелось есть, последний кусок, который он уже больше минуты держал в руке, он так и бросил в тарелку.

— Где ты была? — спросил он, когда она вернулась.

— Послала разбудить верховную жрицу. Надо поднимать все племя и в ночь сниматься со стоянки.

— Не успеем. Пока будем разбирать шатры, пока выдвинемся, они нас настигнут или в пути догонят. С кибитками и повозками мы не сможем далеко уйти.

— Знаю. Поэтому пойдут не все. И шатры разбирать не будем, оставим все как есть. Оставшиеся встретят врагов и дадут бой, чтобы у тех, кто уйдет было больше времени уйти и замести следы. И пусть потом гоняются по пустыне, хоть вечность.

— Я понял. Тогда собирайся, а я останусь и клянусь сражаться до последнего вздоха, чтобы вы смогли уйти как можно дальше.

— Нет, — тихо сказала она. — Я остаюсь, я правительница племени роксаланов, предводитель войска, кто, если не я, поведет воинов в бой?

— Но мы все погибнем. А я не хочу, чтобы ты погибла.

— Милый мой Сагилл, как же я рада, что сделала правильный выбор, — говоря, она подошла к нему ближе и ласково коснулась его лица. — Но ничего уже не изменить. Все решено.

Через несколько минут в шатер пришла верховная жрица.

— Сельмек, ты должна уходить, — тут же заговорила она. — Если ты сделала правильный выбор, то ты могла зачать дитя, его рождение очень важно для нас, ты последняя, наделенная такой способностью. Если ты этого не сделаешь, в следующий раз ребенок с подобным талантом сможет родиться только через сто или триста лет. Наша община не будет цельной, утратив важную часть. Тебе никак нельзя оставаться. Ты должна спастись.

— Нет, Мактесум, я не смогу бросить вверенное мне племя. Я останусь с ними.

— Но ты не понимаешь. Как же сестры? Как же единство и предназначение?

— Я жрица любви. Какой же я буду жрицей любви, если брошу своего любимого мужа?

Мактесум распахнула удивленные глаза.

— Я думаю, я сделала правильный выбор, — добавила она.

Мактесум посмотрела на Сагилла и поняла, что она сейчас не о своем решение остаться говорит.

— Тогда я тоже остаюсь с вами.

— Нет, ты, Мактесум, должна идти. И спасти наших детей. Это наше наследство, наше потомство, наша кровь, наш род. Сохрани нашу кровь. Идите на Кавказ, там в горах легко затеряться. Там тяжелые крестоносцы до вас не доберутся. А сто лет не так уж и много для истории. Умирая, я всю силу отдам последнему заклинанию, чтобы рождение подобной мне произошло как можно скорее.

— Сельмек, я боюсь, — выдавила она.

— Я тоже, — ответила та. — Но мы должны быть сильными. Идите, собирайте детей, возьмите для охраны мужчин и скачите скорее, как можно дальше.

К утру караван из нескольких лошадей, погрузив детей и незначительный скарб и провиант, выдвинулся в путь. А оставшиеся стали готовить укрепления для встречи с сильным противником. С Сельмек осталась одна из сестер, Тамила, умеющая управлять силами природы.

На рассвете следующего дня на горизонте показались крестоносцы. Вооруженные до зубов и сплошь зашитые в броню, как неприступные башни, они пошли в атаку. Сельмек послала им навстречу два легковооруженных конных отряда, которые, зайдя с флангов стали брать в кольцо нападающих. Это была единственная логичная тактика, только вот людей для ее исполнения явно не хватало. Все понимали, что исход сражения неизбежно приведет к одному — к гибели роксаланов.

Следом на передовую вышли лучники и несколькими залпами осыпали стрелами противника, нанеся врагу незначительные потери. А дальше вступила в бой Тамила, разведя руки, они стала громко кричать и выкрикивать заклинания, вдруг поднялся сильный ветер, который вскружил пески и те понеслись на встречу врагу, затрудняя их шаг и останавливая на месте. Тяжело вооруженные лошади не могли бороться с таким сильным ветром, песок застилал глаза воинам, но они все равно упорно хлестали своих лошадей, надеясь пробить это препятствие.

— Я не смогу долго их держать! — закричала Тамила.

— Отпускай! — скомандовала Сельмек и рукой подала сигнал выдвигаться в бой основной части войска.

Впереди шла конница, за ней пехота. И вот два войска сошлись. Выдвинутые до этого два конных отряда обошли огромное войско крестоносцев и ударили с тыла, но войско крестоносцев было настолько большим, что сражающимся на передовой этого не было видно. В первых рядах сражался и Сагилл. Сельмек же наблюдала за всем издали и ждала удобного случая, чтобы воспользоваться своими способностями.

Несколько часов непрерывного лязга и скрежета мечей. Каждый роксалан сражался за Сельмек как за свою жизнь, безжалостно круша противников. Но силы были слишком неравны. И вот на поле осталась лишь горстка роксаланов, а Сельмек все не могла найти главного, того, кто отдавал приказы. В ее душе теплилась надежда, что она сможет подчинить его своей воле и заставить их повернуться и уйти. Последний приказ, который она отдала, был опустить оружие. Довольные солдаты стали вязать роксаланов и сгонять в кучу. Очередь дошла и до Сельмек, но как только крестоносцы коснулись ее, Сагилл бросился на ее защиту и, отбив атаку, выставил вперед меч.

— Только попробуйте троньте ее! — крикнул он.

Он отбивал все новые и новые атаки, постепенно отступая назад и прикрывая собой Сельмек. Но это было бесполезно, он не мог убить всех. И в итоге Сельмек, положив руку ему на плечо, тихо попросила:

— Хватит, это бесполезно.

Он опустил меч, и в этот момент к ним навстречу вышел командир. Его голову венчал коронный шлем, а изящество доспех выдавало высокое положение.

— Хватит! — скомандовал он. — Либо вы добровольно сдаетесь, либо мы вас всех перережем.

Сельмек устремила свой взгляд на врага и мысленно приказала ему: «Прикажи всем отпустить пленников и идти домой».

— Солдаты! — закричал он. — Мы добились своей цели! Отпустите пленников и возвращайтесь домой! — громогласно объявил он.

Солдаты недоумевающе смотрели на него. Но вот из толпы показалась тщедушная старуха, одетая в церковные одежды.

— Мой сир, что Вы такое говорите? — удивилась она.

И тут она увидела Сельмек и ее решительный взгляд.

— Ведьма!!! — завопила она как сумасшедшая и показала на Сельмек рукой. — Взять ее. Это она ему приказывает!

Сельмек тут же перекинула свое внимание на старуху и приказала ей остановить воинов.

— Стойте, — крикнула та.

Один из крестоносцев ударил Сельмек, и она потеряла сознание.

Она достаточно быстро пришла в себя. И первое, что она увидела, как Сагилл отражает одну атаку за другой, снова встав на ее защиту. Он был ранен, из руки сочилась кровь, но, не зная устали и боли, он бился из последних сил и валил одного врага за другим.

— Не слушайте ее!!! — вопила старуха. — Никого не слушайте!!! Вяжите ее!!! Сжечь ведьму!!!!

В этот момент солдаты навалились и, отбив Сельмек у Сагилла, поволокли ее в сторону. Он еще бился и не сдавался, а они уже вязали ее к наспех поставленному столбу и раскладывали вокруг сухие ветки и разжигали огонь. Едва держась на ногах, Сагилл видел, как сгущается масса воинов вокруг него и как выставляются на него стрелы. В этот момент он встретился глазами с Сельмек и все понял. Вонзив меч в землю, он сделал вид, что сдается, и покорно опустил голову, но в последний момент резко выхватил из ножен кинжал и бросил его в сторону любимой, и тот вошел точно в ее сердце. Она видела, как лучники выпустили свои стрелы, и они одна за другой пробили тело ее возлюбленного. Но он все еще стоял на ногах и смотрел на нее, до последнего вздоха, пока замертво не рухнул на землю. В этот момент и она бессильно закрыла глаза, обмякнув в веревках, держащих ее на столбе.

Глава II. Наши дни.

Где-то на Кавказе.

Солнце уже близилось к закату, когда группа туристов спустилась с гор. Вот уже три недели Кирилл отдыхал с друзьями на Кавказе. Каждый день экскурсии и вылазки с досмотром местных достопримечательной. Сегодня они посещали развалины средневековых замков и Кирилл был доволен тем, что у него получилось много удачных кадров. Он был фотографом и всюду носил с собой фотоаппарат. Уже мечтал о персональной выставке с дежурным названием «Мой Кавказ» и предвкушал, сколько соберет хвалебных отзывов. Снимки с сегодняшнего маленького путешествия и впрямь оказались роскошными. Солнце, бирюзовое небо, сочная зелень и живописные развалины древних крепостей. Каждая расщелина в камне таила свою историю, дух старины и многовековых традиций. Традиции здесь, кстати были во всем. И самая славная — гостеприимство. Куда бы они не попали, везде угощали вином и домашними деликатесами, так что довольна была не только душа, но и тело, пресытившиеся изысканными яствами и чрезмерным употреблением терпких домашних напитков. Вот и сегодня их угостили домашней чачей, от которой душа и тело расслабились настолько, что он едва нес свой огромный рюкзак, то и дело поправлял лямки, чтобы он не свалился.

— Отличная вышла сегодня прогулка, — поделилась Ульяна, подруга, а точнее жена лучшего друга Егора.

— Да, вот еще донес бы нас кто до гостиницы, ноги уже не идут, — посетовал Кирилл.

— Да ты сам как горный козел скакал по этим развалинам, все лучший кадр искал, вот и получается набегался, мы то налегке прогулялись, — заметил Егор.

— Да уж. Зато снимки у меня получились отличные. Вы видели оттуда какие пейзажи, горы, сосны, невероятное небо и развалины. Что не фотография, то шедевр.

— Ты, кроме как о фотографии, больше ни о чем думать не можешь, — отреагировал Егор. — Опять выставку будешь готовить?

— Еще бы, по возвращении, конечно.

— Не забудь, что мы завтра вылетаем, а в понедельник уже на работу, так что сегодня, получается, последний день отдыхаем.

Егор и Кирилл работали в газете. Егор журналистом, а Кирилл фотографом. На все мероприятии ходили вместе. Так что их связывала не только дружба, но и профессия. Большую часть времени они проводили вместе. Нередко Кирилл даже оставался ночевать у супружеской пары, чтобы утром вместе идти на работу.

— Да, надо это отметить, — предложил Кирилл.

— Я не против, — вступила в разговор Ульяна. — Мне вина, — подняла она руку вверх.

Молодые люди переглянулись. До гостиницы еще надо было идти два километра, но на горизонте показался маленький сельский магазинчик, притулившийся на краю горного аула.

— Может, тогда местного домашнего? — спросил Кирилл, взглядом показывая на магазин.

— Я не против, — ответил Егор.

И все трое поспешили в магазинчик. Еще на подходе Кирилл заметил девушку, вышедшую из магазина и, несмотря на надвинутый на голову капюшон, успел заметить, как сверкнули ее глаза, когда она на них посмотрела. Он оценивающе посмотрел на нее. Мешковатая одежда скрывала какие-либо формы. Юбка в пол в мелкий цветочек напоминала наряд цыган, поверх плащ, перетянутый на тонкой талии широким поясом. Когда молодые люди поравнялись, Кирилл снова поймал ее взгляд и на это раз не смог отвести глаз. Невероятно красивые зеленые глаза, обрамленные густыми черными ресницами, манили в ночь. Было в них что-то от блудницы и что-то от ведьмы. Молодые люди разошлись, отведя взгляды, но те несколько шагов, что Кирилл проделал до дверей магазина, стали решающими, ему показалось, что он будто отрывает что-то от себя. Дискомфорт и легкое почесывание остановили его, и он обернулся на девушку. Та тоже обернулась и снова сверкнули ее глаза. И тут Кирилл понял, что больше не в силах сопротивляться той притягательной энергии, что манила к ней.

— Ребят, идите без меня, я сейчас, — крикнул он им и пошел навстречу незнакомке.

Ульяна разочарованно покачала головой:

— Ходок, — и, явно сожалея о блудливых повадках лучшего друга своего мужа, подтолкнула супруга, и вместе они вошли в магазин.

Когда друзья скрылись, Кирилл решил заговорить с незнакомкой.

— Добрый вечер, — произнес он дежурную фразу.

— Добрый, — утвердительно ответила та. — Вот тебя встретила.

Ее ответ ошарашил Кирилла, в ней было столько уверенности и какой-то непостижимой силы, что он еще больше заинтересовался.

— Почему Вы в столь поздний час одна? — игнорируя то, что она обращалась на «ты», продолжил он уважительно.

— Не было провожатого, а вот сейчас понимаю, есть. Ну что, проводишь меня? — с лукавым прищуром спросила она.

А в голосе ее было столько бархата и меда, что Кирилл сразу поплыл. Вечер обещал невероятные приключения. Такой подарок накануне отъезда. Кирилл уже предвкушал наслаждение.

Но тут из магазина вышли его друзья.

— Кирилл, ты идешь? — настойчиво спросил Егор.

Кирилл обернулся, потом снова посмотрел на девушку и понял, что не может упустить такого шанса.

— Я только девушку провожу, а то поздно уже, страшно одной ходить и сразу к вам, — сказал он.

— Ну-ну, — недоверчиво усмехнулась Ульяна.

— Надеюсь, ты помнишь, что у нас завтра утром самолет? — спросил Егор.

— Да, я говорю, провожу девушку и вернусь, — утвердительно сказал он.

— Ну ладно, — ответил Егор с явным недовольством.

И было чему расстраиваться, их планы по совместному вечеру рушились как карточный домик.

— Я скоро, — прикрикнул Кирилл и, перехватив свой рюкзак, который уже не казался таким тяжелым, весело побежал за девушкой, которая уже ушла в сторону.

— Меня Кирилл зовут, — представился он.

— Это я уже поняла. Самара, — добавила после.

— Откуда Вы знаете?

— Что знаю? — посмотрев на него удивленными глазами, спросила она.

— Что я из Самары?

— Из Самары? Интересно. Нет, меня зовут Самара.

— Ничего себе. Впервые такое имя слышу.

— Имя как имя, — ответила та.

— А Вы далеко живете?

— Нет, километра полтора в гору.

Кирилл снова перехватил свой рюкзак.

— Отлично, я сегодня весь день по горам скакал, как заметил мой друг.

— Оно и видно.

— Что видно?

— Что скакал. Устал, наверное?

— Нет, — тут же радостно ответил тот.

— Ну что ж, тогда будем знакомы. Я живу в горах.

— С семьей?

— С сестрами.

«Отлично, — подумал про себя Кирилл, — главное, что не с братьями, а то на Кавказе нравы суровые».

— Турист? — спросила она.

— Да, это Вы, наверное, по рюкзаку догадались.

— По нему, — ответила она. — А что ты все на «Вы»? Знакомы же уже.

— Хорошо, могу на «ты». Не боишься так поздно одна ходить?

— Нет, здесь все нас боятся. А нам бояться нечего.

— Кого нас?

— Сестер.

Кирилл напрягся.

— Почему?

— Говорят, ведьмы мы.

Кирилл засмеялся.

— Люди верят в разную ерунду. Если кто живет на отшибе, сразу ведьма. Это мы слыхали. Завидуют, наверное.

— Чему? — удивилась Самара его реакции.

— Вашей красоте.

— Считаешь меня красивой?

— Конечно, никогда не встречал таких выразительных глаз, — ответил он.

— Интересно, — заметила она.

— Ой, ладно притворяться, будто не знаешь, что красивая, — с претензией выдал он.

— Я думала, это от другого. Никогда не задумывалась над своей красотой.

— Как так?

— Так. Мы больше думаем о душе и духе.

— Разве между ними есть разница?

— Есть, и еще какая. Душа мятежна и полна сомнений, а дух силен, помогает принимать решения. Душа окрыленная и стремится в небо. А дух приземленный, это воля, он держит на земле, помогает исполнить свое предназначение.

— Я понял, — осенило вдруг его. — Сестры. Живете в отдалении. Вы секта какая-то?

Самара усмехнулась:

— Нет, но живем в сестринской обители.

— Ну да, типа тибетских монахов, только монахини, — уточнил он.

— Все равно нет. Но ты правильно отметил, в отдалении. Мы мало контактируем с внешним миром.

— Медитируете? — спросил он. Которого ничего не напрягало, и даже эти рассказы скорее казались увлекательной сказкой, в которую мечтает попасть каждый.

— Ну, можно и так сказать, — выдавила она.

— А чем еще? — спросил он, которого это искренне интересовало, ведь у него была на сегодня вполне определенная цель.

— Развиваем свои таланты, помогаем людям, если нужна наша помощь.

— Какая, например?

— Мы уже пришли, — вдруг заметила она, оставив его вопрос без ответа.

Кирилл посмотрел на вырисовывающийся из древесной зелени абрис здания, напоминающего с первого взгляда античный храм.

— Интересная архитектура, — заметил он.

— Знаток архитектуры?

— Нет, просто снимал сегодня развалины замка, мне, кажется, между ними и этим зданием есть что-то общее.

— Не удивительно, это часть местной культуры, передается из поколения в поколение.

Они прошли дальше, и вот здание предстало перед ними. Массивные колонны поддерживали каменный свод крыши и встречали гостей как гигантские истуканы. Обшарпанный фасад говорил о том, что здание старинное и его давно не ремонтировали. Однако, в отличии от тех, что он сегодня снимал, это не было разрушено, и в нем явно жили. Яркие оранжевые занавески, развевающиеся из окон второго этажа, заманивали как радужные карнавальные флаги. А изнутри веяло теплом и уютом.

— Ты живешь здесь одна? — на всякий случай спросил он.

— В этом доме да, по утрам приходят младшие сестры, помогают мне по хозяйству. Остальное время я одна.

— А где живут старшие сестры? — спросил он, понимая, что если есть младшие, значит, есть и старшие.

— Дальше, — говоря, Самара показала в сторону за высокие кроны деревьев, которые виднелись с крыльца.

Если приглядеться, за ними можно было увидеть похожие крыши.

— И много вас здесь?

— Нет, около пятидесяти.

— А мужчин что, нет?

— Нет.

— А как же мужская работа? Кто ее делает?

— Приглашаем мужчин из ближайшей деревни. Они не отказывают.

Кирилл вспомнил про амазонок, и ему почему-то представилось, что эта сестринская обитель, может, и есть что-то вроде племени амазонок, которые жили без мужчин. Мужчины им были нужны только для одного. И тут его мозг снова затрепетал в предвкушении, что вечер действительно может выдаться интересным.

— Ну что, зайдешь на чай? — спросила она, будто прочитала его мысли.

Кирилл даже вздрогнул от неожиданности.

— Конечно, — только и сказал он.

Самара скинула капюшон и обнажила голову. Сейчас она казалась еще краше, чем прежде. Правильные черты лица, четкие скулы и пухлые чувственные губы, сверкающие зеленые глаза. «Само совершенство», — решил Кирилл.

Молодые люди поднялись по ступенькам и прошли во внутреннее помещение.

В доме приятно пахло какими-то благовониями. Горели свечи и камин, создавалось впечатление, будто здесь ждали особых гостей.

— Присаживайся, — предложила Самара и показала на массивное дубовое кресло у большого деревянного стола.

Кирилл скинул рюкзак и присел в предложенное кресло. На удивление оно оказалось удобным.

— Я приготовлю чай, — говоря, Самара удалилась на кухню.

В скором времени она вернулась с чайником и чашками, красиво расставленными на серебряном подносе. Кирилл обратил внимание, что Самара сняла плащ и осталась в узком топе с открытым лифом, выгодно подчеркивающим выпирающую тугую грудь. Ее темные как смоль волосы рассыпались по плечам и, словно струи водопада, устремлялись вниз, обрисовывая ее изящные формы. Кирилл в который раз удивился ее красоте и молча взял чашку чая с подноса.

— Это травяной чай, мы с сестрами сами его собираем.

— Надеюсь, меня с него не накроет, — пошутил он.

— Нет, он расслабит твою нервную систему, а твоим мускулам придаст силы. Это особый чай.

— Интересно, — ответил Кирилл и, ничего не боясь и даже ни грамма не насторожившись, отхлебнул предложенного напитка.

Чай оказался приятным на вкус, он пах земляникой и мятой, напоминал чай, который Кирилл пил в детстве у бабушки в деревне. И он словно улетел на много лет назад. Непонятное наслаждение разлилось по всему телу.

Самара тоже взяла чашку и тоже отпила, потом присела в соседнее кресло и положила ногу на ногу, так что одна ступня оказалась на колене. Эта странная поза позабавила Кирилла, но он ничего не сказал и продолжил пить свой чай.

— А ты чем занимаешься? — спросила она его.

— Я фотограф, — честно ответил Кирилл, — работаю в газете фотокорреспондентом. Но иногда устраиваю персональные выставки.

— Человек искусства, значит?

— Вроде того.

— Интересно, — загадочно произнесла она.

— Что интересно?

— Так просто. Ты интересный. Таких у меня еще не было.

— А много было? — Кирилл почему-то смутился.

— Какая разница. Мы же сюда не за этим пришли.

Самара встала с кресла и, медленно обойдя кресло Кирилла, нагнулась к его уху.

— Я же права? — прошептала она.

Она направилась в сторону дубовой двери по пути развязав на сходящиеся на спине завязки своей обтягивающей блузки. Со спины это все выглядело очень заманчиво, и Кирилл не мог отвести глаз. И вот она оголила сначала одно плечо, потом другое. Кирилл медленно сглотнул. Сколько в жизни женщин он повидал, но такое с ним было впервые. Он, как загипнотизированный болван, сидел, не смея пошелохнуться. Блузка упала на пол. Кирилл представил, что она осталась без всего, и замер в ожидании продолжения. Он даже не дышал, чтобы случайно не спугнуть свое видение. Но вот она обернулась и как бесстыдница, без капли стеснения предстала перед ним. Розовые набухшие соски смотрели на него, и он снова невольно сглотнул подкативший к горлу ком.

— Ты идешь? — ласково прошептала она.

— Конечно, — Кирилл резко поднялся и, спотыкаясь, поторопился за ней.

Через несколько секунд они оказались в спальне, где, помимо огромной кровати с красным шелковым балдахином, были туалетный столик и письменный стол с современным ноутбуком и книгами. Неподалеку стоял еще один стол, на нем он увидел кувшин с водой и чашки и рядом два стула. Каждый стол для своего дела. Кирилла смутило обилие столов, но думать об этом было некогда. Ведь сейчас его интересовала хозяйка будуара, а не сам будуар.

Самара тем временем развязала пояс юбки и одним движением отбросила ее в сторону. И так как она снова находилась к нему спиной, Кирилл сначала увидел ее округлые ягодицы. Плавные линии ее изгибов ворожили, он, как бабочка на огонь, летел к ней, не боясь обжечь крылья. Подойдя сзади, он обнял ее за плечи и прикоснулся губами к шее. Легкий, полный истомы, вдох возвестил о том, что ей понравились его прикосновения, и он решил продолжить, только на этот раз более настойчиво сжимал ее, показывая силу своих рук и твердость намерений. Кирилл быстро стянул футболку, чтобы иметь возможность прикоснуться обнаженным торсом к ее телу. Бархатистая кожа оказалась невероятно приятной и одновременно обжигающей. Будто сотни маленьких электрических токов бегали между ними по коже и щекотали обоих, повышая градус напряжения. Он быстро стянул свои шорты, и вот его обнаженная плоть коснулась бархата ее обнаженных ягодиц. Не в силах больше сдерживать себя, он схватил ее за плечи, развернул к себе лицом и тут же впился в ее губы, не дав ей опомниться или возразить. Сладкий, божественный нектар разлился по всем телу. Ее губы как лепестки роз — нежные и влажные, ласкали его в ответ, и он только от одного этого касания готов был взорваться. Из последних сил, едва сдерживаясь, он обхватил ее и помог ей запрыгнуть на себя, и тут же вошел в нее. Самара издала протяжный стон, но тут же откликнулась на его ласки и, обхватив его за голову, чтобы не упасть, стала ритмично двигаться в такт его фрикциям. Через несколько минут ее тело забилось в конвульсиях, и, не в силах больше держать прорывающийся из горла стон, она закричала и откинулась назад, еще вздрагивая и подергиваясь она висела вниз головой. Кирилл бережно поднял ее и перенес на кровать. У самого перед глазами все плыло. Он так и не понял, что это было и почему они не успели дойти до кровати. Сам не в силах стоять, он лег рядом и приподнялся на одной руке, чтобы посмотреть в глаза пробуждающейся Самары.

— Ты как? — спросил он.

— Замечательно, — ответила она.

— Что это было? — вдруг спросил он.

— Прости, мы не успели дойти до кровати, тебе наверное, так привычнее.

— Да нет, мне все понравилось. Я в хорошем смысле, — пояснил он свой вопрос.

— Не удержалась, — оправдалась она.

— Тогда дубль два? — спросил он.

— Не против, — ответила она с лукавым прищуром.

И как только зеленые глаза сверкнули своим уже привычными молниями, он воспрял и пошел в бой. Жадно впившись в мякоть розовых сосков, он заставил ее снова изогнуться от наслаждения, а его руки уже двигались к промежности, настойчиво сжимая внутреннюю поверхность бедра. И вот его пальцы нашли то, что искали, несколько волшебных движений, и она снова изогнулась дугой, выставляя на показ свою налитую грудь и приподнимая бедра. Она издала протяжный стон, и он не заставил себя ждать, как тень накрыл ее сверху, плотнее прижимаясь к ней, чтобы войти как можно глубже. Она снова и снова стонала, а он снова и снова наступал, пока не достиг своей точки высшего наслаждения и не извергся лавой, как разъяренный вулкан.

Откинувшись на подушки, он тяжело дышал и снова пытался понять, что случилось. Зная себя, обычно он держался дольше, он не верил во все происходящее. Как-то даже было неловко, что все случилось так быстро.

— Прости, на этот раз я не удержался, — заметил он.

— Ничего, — с улыбкой ответила она и приподнявшись, села рядом. — Пить будешь? — заботливо поинтересовалась она.

— Да, — тут же ответил он.

Она встала и медленно прошагала к столу с кувшином. Налила воды и взяв два стакана, вернулась к кровати. Один отдала Кирилл, второй оставила себе.

— Какая вкусная вода, — заметил Кирилл.

— Это из местного источника. Она обладает целебными свойствами.

— И жажду отлично утоляет, — отметил он, жадно опустошив свой бокал.

Самара убрала бокалы.

— Хочешь массаж? — спросила она.

— Не знаю, — ответил он.

Ему никто никогда не делал массаж, и почему-то он у него ассоциировался с чем-то эротичным, поэтому он тут же решил, что она желает продолжения, но сам он сомневался, способен ли еще на один раз, обычно он себя этим не утруждал.

— Расслабься. Ты сегодня устал. Тебе явно нужен массаж.

Она подтолкнула Кирилла и как только он развернулся села на него сверху, оказавшись на его ягодицах. Он чувствовал жар, исходящий от ее лона, но теперь был во власти ее рук, которые уже нежно скользили по его спине, и, несмотря, на свои нежные прикосновения, будто приковали его к постели и не давали оторваться. Она достала массажное масло из прикроватной тумбочки и обильно налила его на спину, потом плавными и уверенными движениями стала втирать его в кожу. Приятный аромат разнесся по комнате, и вот уже истома и сон настигли Кирилла, и только он погрузился в какое-то небытие, как ее сильные руки перевернули его и она оказалась на нем, продолжая массировать плечи и грудь. Кирилл через истомный прищур видел ее разгоряченное тело и горящие глаза и, эта неожиданно представшая картина, оказалась самой лучшей в мире, он готов был смотреть на нее всю жизнь. А она оседлала его, как покорного скакуна, и продолжила наслаждаться, руками уже водя по своему телу. Ее волосы колыхались и скользили, то скрывая, то открывая ее наливную грудь. От всего увиденного он снова пришел в восторг и его естество задрожало как натянутая струна. Несколько судорожных конвульсивных движение, и они оба, обмякнув, свалились в объятия друг друга.

Конец ознакомительного фрагмента.