Дом, который будет ждать. Книга 3

Александра Шервинская (2024)

С каждым днём тайн и загадок, связанных с мрачным Франгайским лесом, всё больше, и Лиз можно только посочувствовать. В охотнике за артефактами, странным образом пробравшемся сквозь чащу, призраки опознали убийцу и лжеца. Где-то в дебрях Франгая родилась и начала крепнуть неведомая сила, задача которой — открыть путь Новым Богам, уничтожив саму Лиз и тех, кто стал ей дорог. Император Максимилиан, не слишком довольный внезапным появлением сестры, тоже не останется в стороне, как и магистр Даргеро, дочь которого обладает странными и непонятными способностями. Неспокойно и за пределами Франгая: злобные существа выбрались из своих нор и укрытий, и лишь таинственная Ирманская обитель сдерживает их ярость. А ведь это только верхушка айсберга! Все туже клубок, всё опаснее приключения… Чем же всё закончится? И закончится ли....

Глава 2

— Бесшумный, сестра Доминика, откуда вы взяли это забавное слово? Особенно странно оно звучит в отношении Совета! — я не смог сдержать смеха. — Да ни один из них чихнуть бесплатно не согласится, не то что помочь страждущим.

— Почему вы говорите «из них»? — негромко спросила Элла-Мария, внимательно прислушивающаяся к нашему разговору. — Разве вы не входите в Совет, магистр Даргеро?

— Вхожу, — я и не думал отказываться, напротив, мне как раз и нужно было, чтобы разговор свернул именно в эту сторону, — но меня давно перестал удовлетворять скромный круг интересов Совета, сборища стариков, которых не интересует ничто, кроме их интриг и благополучия.

— Ваши цели гораздо шире и серьёзнее, не так ли? — девочка очень по-взрослому улыбнулась. — Тогда, быть может, есть надежда, что, когда именно вы встанете во главе Совета, ситуация изменится, и обитель наконец-то получит… безвозмездную помощь?

— А почему ты решила, что я хочу встать во главе Совета? — поинтересовался я, с любопытством глядя на невозмутимую дочь. — Зачем мне эта лишняя головная боль? Мне и на моём месте неплохо: власти много, а обязанностей вполне умеренно.

— Власти много не бывает, не так ли, магистр? — тёмно-синие глаза смотрели абсолютно спокойно. — Вопрос лишь в том, как и во имя чего ею распорядиться.

— Мне сложно с тобой не согласиться, но…

Я не успел закончить фразу, так как где-то далеко за окном раздался необычный резкий крик, ножом вспоровший ночную тишину. Когда через несколько секунд он прозвучал уже гораздо ближе, я невольно вскочил на ноги.

— Что это? — я требовательно посмотрел на слегка побледневшую сестру Доминику. Впрочем, назвать её испуганной у меня язык не повернулся бы: бледность, покрывшая красивое лицо была вызвана, скорее, чрезвычайной сосредоточенностью, а не страхом. Она вскинула руку, призывая меня к молчанию, и я, к собственному удивлению, послушно отступил, ожидая её вердикта.

— Это катарты, — с едва заметным отвращением в голосе ответила сестра Доминика, — небольшие чёрные птицы, они часто сбиваются в стаи и… Это они так кричат, хотя порой их крики похожи на хрюканье или лай некрупной собаки.

— Вы боитесь этих птиц? — я с удивлением посмотрела на свою спутницу: как-то до сих пор она не производила впечатления женщины, способной испугаться даже достаточно крупного зверя, не то что мелкую птицу. В чём тогда подвох?

— Бояться нужно не самих катарт, — по-прежнему невозмутимо ответила Элла-Мария, но мне показалось, что её голос прозвучал чуть менее уверенно, чем обычно. Да что там не так с этими птицами?

— А кого? — я начал раздражаться из-за того, что каждое слово приходилось чуть ли не клещами вытаскивать. — Мне хотелось бы получить ответ на свой вопрос. Заметьте, я всё ещё очень вежлив и терпелив…

— Дело в том, — сестра Доминика наконец-то решила взглянуть на меня, — что катарты, как правило, следуют за теми, кто может поделиться с ними пищей.

— За торговым обозом? — я титаническим усилием воли подавил очередной приступ раздражения: неужели так трудно внятно и чётко ответить на вопрос?

— Катарты — падальщики, — пояснила сестра Доминика, — они всегда следуют за теми, после кого есть, чем поживиться… за гольцами, например. После нападения гольцов, как правило, живых не остаётся. Кто-то превращается в такого же, как они, и идёт с остальными дальше, а кто-то остаётся лежать на земле… или в любом ином месте, там, где его догонит смерть. Вот тут-то для катарт и наступает праздник.

— То есть вы хотите сказать, что сюда приближаются эти самые ваши гольцы? — кажется, я наконец-то понял причину встревоженности своих спутниц. Сам я не слишком опасался оживших мертвецов, во-первых, потому что магия вернулась ко мне почти в полном объёме, как только мы отъехали от обители на достаточное расстояние. Единственное, что пока не получалось, — это открыть портал. Но здесь дело было не во мне, а в отсутствии в Ирме необходимых энергетических каналов. Ну а во-вторых, после тех радостей, что мы с Максимилианом имели счастье наблюдать во Франгае, горстка оживших скелетов казалась мне просто досадной помехой. Это пусть трусливые крестьяне прячутся по углам и подвалам, мне же, одному из сильнейших магов империи, опасаться нечего.

Я встал и, слегка приглушив свет и без того не слишком яркого светильника, подошёл к окну и аккуратно отодвинул вышитую неведомыми сине-зелёными цветами занавеску. На улице было темно, ишь лунный свет позволял вычленить из сплошного мрака отдельные предметы. Хотя свет в зале и мешал рассмотреть, что творится за окном, но мысль потушить лампу как-то не вызывала энтузиазма.

Привыкнув к темноте, я различил очертания конюшни, острую крышу колодца, дровяной сарай, аккуратный крепкий частокол и… распахнутую настежь калитку. А ведь я совершенно отчётливо помнил, как парнишка-конюх закрывал её за нами. И мысль о том, что кто-то просто вышел прогуляться в ночную ветреную ирманскую степь, как-то не казалась правдоподобной.

Краем глаза я заметил скользнувшую вдоль частокола серую тень, слишком быструю и ловкую для обычного зомби в моём понимании. Или местные гольцы — это какой-то новый, пока не известный специалистам вид?

— Скажите, сестра Доминика, вы лично сами гольцов видели? — я постарался, чтобы мой голос не дрогнул, хотя серые тени за окном подозрительно активизировались.

— К сожалению, да, — женщина внимательно прислушивалась к окружающей нас тишине, — они как-то пару лет назад пытались штурмовать обитель, но у них, естественно, ничего не получилось, и попыток они больше не предпринимали: гольцы быстро учатся, к сожалению.

— Учатся? — я резко повернулся к ней. — Вы хотите сказать, что кроме инстинктов у них есть разум?

— Конечно, — она кивнула и нахмурилась, обняв притихшую Эллу-Марию, — они очень сообразительные. Но меня беспокоит другое…

— Неужели? — я с трудом удержал язвительный комментарий. — И что же это?

— Я не понимаю, — она взглянула на меня, и я заметил на дне её глаз ужас, — почему в трактире так тихо?

Я невольно прислушался: действительно, в трактире царила абсолютная, совершенно неестественная тишина. Не скрипели ставни, не переговаривались на кухне господин Жозеф и Марта, не потрескивали половицы, не лаяла во дворе замеченная мной по пути здоровенная лохматая псина.

Тишина, словно огромное ватное одеяло, окутала всё здание, заставляя сердце стучать чаще, а дыхание ускоряться. По венам жаркой волной пронеслось уже слегка забытое ощущение предвкушения схватки. Как же давно я ни с кем не сражался в полную силу! То, что было возле странного дома в Франгае, было несколько иным: там был Максимилиан, который никогда не выпустил бы меня вперёд, да и сам я не стремился показывать императору весь свой потенциал. Здесь же я однозначно чувствовал, как приближается настоящая драка, битва не на жизнь, а на смерть, когда либо ты — либо тебя, третьего не дано.

Я опустил занавеску, так как бессмысленно смотреть в окно — не лучший выбор для нынешней ситуации.

— Элла, поднимись и запрись в комнате, — не поворачиваясь, сказал я дочери, может быть, чуть резче, чем хотел бы, и с удивлением услышал, как по лестнице простучали быстрые лёгкие шаги, а затем лязгнул явно тяжёлый засов на двери.

— Почему она послушалась? — я с удивлением посмотрел на сестру Доминику, сосредоточенно перебирающую какие-то флакончики и пузырьки в небольшом сундучке. — Я был уверен, что она будет спорить и откажется уходить.

— Элла — достаточно разумная девочка, к тому же она понимает, что во время драки тем, кто сражается, лучше не отвлекаться на защиту слабых, а сконцентрироваться на противнике. Боевая магия — не её конёк, поэтому она предпочла не мешать, — спокойно пояснила мне сестра Доминика.

— Думаете, будет славная драка? — я потянулся, с наслаждением разминая плечи и спину, несколько раз с силой встряхнул кисти рук, чтобы пальцы обрели нужную силу и гибкость.

— Уверена, — кивнула сестра Доминика, — чувствуете, как давит воздух?

Я кивнул, так как пространство вокруг действительно словно слегка уплотнилось, а любой тёмный маг знает, что именно это — вернейший признак присутствия существ, вернувшихся из-за Рубежа.

— Возьмите, — она протянула мне небольшую склянку тёмного стекла, открыв которую я поморщился от знакомого резкого мятно-перечного запаха, — не стоит тратить магию на поддержание ночного зрения, если можно просто выпить соответствующее зелье. Что-то подсказывает мне, что магия нам понадобится вся, без остатка…

— Нам? — я взял склянку, молча сделал глоток, подавив непроизвольное желание фыркнуть и чихнуть. — Вы хотите сказать, что обладаете силой? Хотя о чём я… Судя по всему, все обитательницы Ирманской обители в той или иной степени владеют ею. Какая стихия ваша, сестра Доминика?

— Наша семейная стихия — огонь, — она как-то криво усмехнулась и бросила на меня быстрый взгляд, расшифровать который я не смог, — думаю, это очень удачно, так как именно огня гольцы боятся больше всего.

— У меня тоже огонь, — зачем-то сказал я и с удивлением услышал тихое «я знаю». Но задать возникшие у меня вопросы я не успел, так как в кухне внезапно раздался грохот, словно упало что-то металлическое, и мы с сестрой Доминикой резко повернулись в ту сторону. Дверь была по-прежнему закрыта, но открывать её, чтобы проверить, что же там громыхнуло, ни у одного из нас не было ни малейшего желания.

— Как же я не подумала! — с досадой проговорила моя невольная напарница, и я, проследив за её взглядом, почувствовал, как замерло на несколько секунд сердце: над дверью, которая вела из кухни в обеденный зал, не было оберегающего венка.