Заколдованные дети

Александра Шахова (2024)

Книга «Заколдованные дети» является продолжением первой книги «Счастье измеряется в хвостах» крымского автора Александры Шаховой. Читатели вновь встретятся с умнейшей «дворянской» кошкой Маняхой, с обаятельным парнем — золотистым ретривером Кубой, с их человеческими«родителями». Во второй книге появится новый персонаж — младшая сестра Кубы, прелестный щенок Ляля, вокруг которой закрутятся события книги. И снова речь пойдёт о гармонии, которая достижима лишь в том случае, когда человек понимает, что его четырёхлапые, хвостатые, усатые домочадцы — не игрушки, а равноправные с человеком Божьи создания, «заколдованные дети», не менее детей человеческих нуждающиеся в любви и ответственности за их жизнь.Адресована как школьникам, так и взрослым. Предназначена для семейного чтения.

Глава 2

Детки в клетке

…Мы с Эдиком переглянулись и одновременно сказали друг другу:

— Нам нужна вторая собака!

Мы с мужем, человеческие «родители» дворянской кошки Маняхи и золотистого ретривера Кубы, давно хотели щенка, но боялись признаться в этом друг другу. Каждый из нас периодически произносил вслух, боясь быть заподозренным в противоположном: «Не-е-е, вторая собака — это перебор…». И произносили бы ещё долго. Но однажды нам «дали поносить» Лайму, Кубину сестричку: её хозяйка уезжала на все новогодние праздники к родственникам и попросила нас подержать девчонку у себя.

Мы согласились на стихийно сложившийся тест, проверили себя общением с двумя золотистыми ретриверами и убедились: нам нравится, когда в доме две собаки! Два ретривера — это очень комфортно!

— Глянь, как зажигают, — произнёс как-то Эдик, наблюдая за валяниями брата и сестры на нашей кухне.Да вообще! Смотрела бы и смотрела на них.

— И Кубе веселее…

— Ну да…

— И нам…

— И нам. Ты что-то хочешь сказать? — радостно напряглась я.

— Да я ничего, я так… — пробормотал Эдик.

— Нет, если ты что-то хочешь сказать, то говори, — мне нужно было услышать про вторую собаку именно от мужа, ибо решения должен принимать мужчина.

— Хорошо, да? Когда есть вторая собака, да? И Кубке веселее, да?

Какой нерешительный, а… Как мироздание критиковать, так он — первый революционер на кухне. А как предложить вторую собаку, так решительность куда-то пропадает.

— Главное, что нам это нравится. Ты это хотел сказать?

— Ну, почти.

— Что — «почти?».

Давай вторую собаку заведём? Ура! Наконец-то! Он сказал это!

Глава 3

Клетка? Кому?

Ни Маняху Эдуардовну, которая кошка, ни Кубу, который совсем не «остров Свободы», а взрослый уже, образованный пёс с именем уменьшительным от польского «Якуб», мы в свои планы сразу посвящать не стали. А вдруг передумаем? Мало ли что ещё придёт в седые пятидесятилетние головы, не обременённые малолетними детьми… Зачем хвостатых домочадцев зря тревожить?

Однако вскоре они встревожились-таки не на шутку.

— Ты что в дом притащила? Очередной подарочек Этому?

Маня, крутясь у меня под ногами, изнывала от любопытства: что это за коробка? Эдик, застревая углами тяжёлой упаковки, едва смог развернуться в тесноте между шкафами прихожей.

— Маняша, уйди, а то папа наступит на тебя.

— Это что? Это кому?

— Это клетка. Отойди, придавят!

Маня едва успела отскочить, как Эдик грохнул плоским грузом об пол. Коробочка была тяжёлая.

— Давай поставим пока в зале, пусть там стоит, — начали мы рассуждать, куда лучше поставить клетку.

— А потом куда?

— А потом возле кровати, куда же ещё…

— Может, на балкон?

— Ты что! Как можно! Все в спальне будут спать.

— Там же места нет, клетка вон какая большая.

— Кровать подвинем.

Наш диалог с Эдиком слушали и кошка и собака. Молча слушали. Дождавшись, пока мы поставили коробку у стены в зале, они выпроводили нас взглядами обратно в коридор и осторожно подошли к сюрпризу.

— Зырь… тут собака нарисована… — принюхался Куба.

— Значит, тебе купили. Опять тебе… всё тебе! Мне опять ничего! — фыркнула кошка.

— Это что?

— Клетка. Тебе клетку купили.

— Зачем?

— Поняли, наконец-то, что ты дефективный. Будут тебя в клетке держать подальше от нормальных людей.

Куба внимательно посмотрел на картинку. На картинке была изображена собака его породы, сидящая в клетке с открытой дверцей и улыбающаяся от уха и до уха. Он хорошо помнил, как ездил со мной в приют для животных и видел там за решёткой совсем невесёлых собак и кошек. Но пёс на картинке почему-то улыбался!

— А чего он тогда улыбается? Если улыбается — значит, ему там хорошо, — Куба взглянул на Маняху, сверяя свой вывод с недовольным выражением кошачьего лица.

— Не может ему быть хорошо. Ты в клетке когда-нибудь сидел? — повела ушами кошка.

— Не сидел… а, нет! Сидел! Когда нас на выставку возили. Там все собаки сидели в клетках, когда мы ехали. А потом обратно ехали опять в клетках.

— Ну и как, понравилось?

— Ну… — протянул Куба, — не то, чтобы понравилось, но… раз надо — значит, надо. Мама лучше знает.

— Короче, Склифосовский, — перебила Маня товарища, — ни один нормальный кот и даже собака не любит сидеть в клетке. Это понятно?

— Понятно.

— А тебе купили клетку. Сечёшь?

— Что сечёшь?

— Связь улавливаешь? Зачем её купили? Куба решил не рассусоливать с Маней тему «вопросов без ответов». Он кинулся на кухню, где мы с мужем готовили ужин.

— Это клетка? Мне?

— Клетка, но не тебе.

— Ага!

И унёсся обратно к Мане.

— Это не мне! Мама сказала!

— А кому?

Повисла неловкая пауза. Куба осмелился предположить:

— Тебе?

Маня медленно округлила глаза… медленно перевела взгляд с коробки на собаку и ме-е-еедленно протянула:

— Ты совсем ку-ку?!

Куба на всякий случай сдал назад на расстояние вытянутой кошкиной лапы.

— Стой здесь! — и Маня точно так же прискакала на кухню, где всё повторилось с точностью до буквы.

— Не мне! Эта сказала, что не мне! — вернулась она из кухни запыхавшаяся.

— Тогда кому?

Маня понюхала коробку. Села в позу «копилочки» и задумалась. Куба не смел её беспокоить и поэтому улёгся неподалёку, наблюдая за мыслительным процессом кошки. Улыбающийся голден на картинке перестал улыбаться и тоже напрягся. Все ждали выводов кошки Мани.

— Я поняла. Я по-ня-ла! Это они для себя купили.

— Э? — спросили оба голдена, один натуральный, второй с картинки.

— Ну, как вам объяснить… Должна признаться, я заблуждалась относительно умственных способностей наших двуногих.

— А? — Куба опять ничего не понял, а нарисованный пёс подумал о сказанном, ведь он не знал подробностей кошкиного мнения об умственном уровне всех двуногих.

— Не думаю, — сказал он. — Они слишком большие, чтобы сюда поместиться.

— А ты вообще молчи, — небрежно махнула на него лапой Маняха. — Тут и без тебя хватает говорящих бобиков… Сидишь в своей клетке — и сиди, не встревай, когда серьёзные люди говорят.

Нарисованный голден не обиделся, он просто улыбался. Зато Куба решил проследить логическую цепочку.

Не тебе и не мне… у мамы с папой грехов нет… тогда её купили для кого-то, у кого есть грехи. Точно! Эта клетка для кого-то другого!

Нарисованный пёс вздохнул и лёг попой к нашим друзьям. Он уже долго жил на этой картинке… и понимал, что клетка — это не наказание, а свой угол. Разумеется, если, кроме этого угла, тебе разрешают: гулять, валяться на хозяйской кровати, бегать по парку, выезжать в лес и на шашлыки, купаться в море, дрессироваться, ходить на охоту, быть собакой-спасателем, грызть хозяйские тапки…

Если случалось последнее, то клетка служила надёжным чехлом для попы. Сунешь пятую точку в клетку — и можно не бояться карательной газетки или останков сгрызенной тапки. И вообще клетка — вещь. Одно слово — свой угол. Собачья недвижимость. В такой клетке каждая собака — буржуй и уважаемая личность.

Нарисованный пёс вообще-то знал, кому предназначалась эта недвижимость, но он решил не разрушать интригу. Пусть Куба с Маней сами догадаются, кто будет в ней жить.