Мама бастарда для миллионера

Александра Стрельцова, 2023

Обратившись за помощью, я никак не ожидала того, что у меня захотят отобрать ребёнка. Моего ребёнка, и только моего! Кирилл отказался от неё, обвинив меня в измене, выкинул за порог дома. Я родила и поклялась, что никогда не покажу малютку её отцу. Но судьба решила иначе. Моя крошка нуждается в дорогостоящим лечение. Средств на которое, у меня совершенно нет… Но они есть у отца малышки! Теперь мне предстоит бороться не только за жизнь моей дочурки, но и за существования рядом с ней.

Глава 2

КАРИНА

— Я должна поговорить с Витей, — слышу от матери вместо долгожданного «Приезжай дочка, мы вас ждём».

Но её слова меня не трогают, не задевают, не приносят боли, как месяц назад. Теперь мою душу и сердце разрывает совершенно другая боль, она сильнее в тысячу раз, она топит меня, лишает кислорода в лёгких.

— Мам, я позвонила тебе не для того, чтобы СПРОСИТЬ РАЗРЕШЕНИЯ приехать в родной дом. Я позвонила ПРЕДУПРЕДИТЬ о своём приезде, — делаю секундную паузу, — пожалуйста, освободи мою комнату к завтрашнему дню.

После моих слов повисает тишина, она гнетущая, холодная.

— Хорошо, до встречи, — нарушает тишину сухой голос матери, после чего она даже не уточняет время нашего приезда, сбрасывает вызов.

Отбрасываю телефон на годами потёртый диванчик, обхватываю себя за плечи, смотрю через мутное стекло окна на заснеженный двор муниципальной больницы.

— Почему она, почему именно моя девочка, — шепчу в никуда, чувствую, как по щекам вновь бегут дорожки слёз.

— Карина Сергеевна, — раздаётся позади.

Разворачиваюсь, быстро смахиваю солёную влагу с лица, смотрю на доктора моей крохи.

— Вот держите, — протягивает мне медицинскую карту Ариши, которая стала заметно пухлее.

Сколько за этот месяц мы сдали анализов? Сколько прошли обследований? Не счесть.

— Здесь полностью всё, что было сделано в нашей больнице, по анализам видно, с какой скоростью, и как именно прогрессирует болезнь Ариши, — говорит Пётр Павлович.

— Спасибо, — принимаю из рук мужчины медкарту дочери, вновь смахиваю слёзы.

— Я созвонился со старым знакомым, — начал доктор, — он работает именно в той клиники, в которую вы переводитесь, — молодой мужчина словно застеснялся, отвёл взгляд в сторону, — в общем он поможет вам освоится на новом месте, и скорее всего он станет вашим лечащим врачом.

Не ожидая помощи совершенно от постороннего человека, не смогла больше сдерживать свои эмоции, разрыдалась у мужчины на глазах, и стоило почувствовать его руки на своих плечах, уткнулась в его грудь лицом, пальцами вцепилась в палы медицинского халата.

От того что меня в данный момент держал в руках, я полностью выплёскивала скопившиеся эмоций. А мужчина, гладил меня по плечам, и успокаивающим голосом рассказывал что-то о том, что плакать нельзя. Что если сейчас продолжу лить слёзы, то все мои силы иссякнут, а меня в палате ждёт моя маленькая дочка, которой нужна сильная мама.

Я прислушалась к его совету, и перестала плакать. После его слов, слёзы просто высохли сами собой, но я всё ещё вздрагивала, слишком сильные эмоции хлынули через край.

— Держите, — говорит Пётр Павлович, протягивая мне стакан с водой.

Киваю головой в знак благодарности, и подношу принятый стакан к губам, замираю, ощутив странный запах.

— Это легкое успокоительное, вам оно сейчас не помешает, — мягко улыбнувшись, поясняет мужчина, заметив мою заминку.

Медленно опустошая содержимое стакана, и он в то же секунду исчезает из моих рук.

— Спасибо вам огромное, — говорю осипшим голосом, смотрю на мужчину, который на протяжении месяца занимался моей малышкой.

Именно он нашёл по какой причине моя кроха стала чахнуть буквально на глазах. Когда мне произнесли диагноз, и объяснили его последствия, потеряла сознания. СМА. Редкое генетическое заболевание. Редкое. Но мою Ришу болезнь не обошла стороной.

— Вы можете идти собираться, только перед тем как покинуть нас, сообщите мне, я ещё раз осмотрю девочку, — грустная улыбка коснулась лица мужчины.

— Обязательно, Пётр Павлович, — крепко сжимаю медицинскую карту моей малышки, спешу покинуть кабинет доктора.

Длинный коридор за месяц нашего пребывания в этой больнице, был протоптан мною вдоль и поперёк. Он был свидетелем моих слёз, он слышал мои молитвы, на себе испытывал мои срывы.

— Боже, — шепчу тихо, спеша в палату, — подскажи, где я так согрешила, что ты наказываешь мою малышку? Она же совсем крошка, — шёпот переходит на хрип, — такая маленькая, беззащитная, ну почему она?

Мне встречаются медсёстры, санитарки, но никто из них не обращает на мои бормотания, не считают меня сумасшедшей, разговаривающей сама собой. Они все знают диагноз Риши, и молча сочувствуют.

Тихо открываю дверь нашей с Ришей палаты, переступаю порог, и столкнувшись взглядом с тётей Светой — санитаркой, которая с радостью присматривает за моей малышкой, если мне нужно отлучится из палаты.

— Когда вы уезжаете? — задает тихо вопрос женщина.

— Сегодня, — так же тихо отвечаю на вопрос.

— Ты обдумывала мои слова? — поднимается со стула, подходит ко мне застывшей у кроватки Ариши.

«Тысячу раз», хочется прокричать во всё горло, но я молчу.

— Карин, — зовёт женщина, — он отец, он обязан помочь, — продолжает говорить, как только перевожу на неё взгляд.

— Он не верит, что она его дочь, — усмехаюсь, — он даже не стал этого проверять, у него стопроцентная уверенность в том, что он бесплоден, — обида на отца Риши волнами поднимается из глубины.

— Когда увидит поверит, — твёрдо произносит женщина, — она его копия, — повернув голову на мою принцессу, говорит то, что я и так знаю.

Тётя Света та ещё штучка. За первую неделю нашего здесь пребывания, выудила у меня абсолютно всё.

— Локти будет кусать за все, что сделал, — в голосе женщины появилась злость.

«За всё, что сделал».

Кирилл много чего сделал, как оказалось ему было мало просто выкинуть меня за порог своего дома с одним паспортом, обвинить в измене, уволить из клуба, сжечь все мои вещи, которые я покупала на свои личные заработанные деньги. Он мне прислал видеоотчёт, как именно уничтожаются мои вещи.

А дальше стало хуже, на меня посыпались проблемы, отвернулись общие друзья, и не только общие… лучшая подруга, как оказалось ею не была. Она так легко встала на его сторону….

Отчим накрутил мать, сообщил ей, что не собирается кормить чужой рот. Я уже большая, и должна сама себя содержать. Я и сама на его шеи не собиралась сидеть, только вот.

Не знаю, как это сделал Кирилл, но я не смогла устроится на работу в родном городе, меня даже на собеседования не приглашали, сразу давали отказ. Тогда я решила устроится в магазин, обычным продавцом. Отработать я успела всего пару часов, после чего сообщили, что не подхожу им. Покидая магазин, столкнулась с Кириллом.

Как выяснилось позже, он специально поджидал меня, стоял около своего огромного внедорожника, и с омерзением на лице смотрел в мою сторону.

— Тебя даже дворы мести не возьмут в этом городе, — со злорадной улыбкой, прокричал на всю улицу отец моей крохи.

Это единственное, что он мне тогда сказал. Я поверила ему, больше не пробовала обзванивать объявления с вакансиями. Просто собрала свои старые вещи, что хранились в чулане в родительском доме, в большую спортивную сумку, и уже через неделю я устраивалась в маленькую кафешку в небольшом городке, который находится за пятьсот километров от родного города.

*****

Родной город встретил далеко не белоснежным покрывалом из снега, и не морозным воздухом. Лужи, слякоть, когда-то белый снег был грязным, небо низкое, сверху нависает своей серостью. Унылый пейзаж ещё больше добавил раздрай моей душе.

Ариша капризничала весь перелёт, два часа косых взглядов от недовольных пассажиров, обеспокоенные стюардессы подбегали каждый раз, как моя принцесса начинала не просто капризничать, а плакать в голос. Конечно, они делали всё как положено, интересовались, «что случилось с малышкой?» «нужна ли помощь?», но меня это сильно раздражало.

Я знала, что перелёт будет нелёгким, Пётр Павлович предупредил меня, что возможно Риша будет капризничать. Так и получилось.

Получив багаж, и посетив комнату матери и ребёнка, для того, чтобы покормить дочку, направилась на выход из аэропорта, разместив малышку в кенгуру, а в руке держа за ручки всё туже спортивную сумку, с которой покидала этот город. Осматриваюсь по сторонам, и невольно завидую тем, кого встречают родственники, друзья. Они радостно визжат, обнимаются, целуются, улыбаются друг другу, и в обнимку покидают огромный зал.

Выйдя на улицу, сразу направляюсь в сторону автобусной остановки, стараясь не косить взгляд на парковку, где стоят десятки такси. Я не могу потратить несколько тысяч рублей на комфортную поездку, накопленный во время беременности денег практически не осталось.

— Прости малышка, — шепчу своей крошке, — нам придётся проехаться на автобусе, надеюсь нам достанется свободное место, — перехватываю сумку в другую руку.

Багаж у нас оказался тяжеловат, сумка набита под завязку, я утрамбовала в неё, как можно больше вещей, всё остальное, что я смогла приобрести за эти тринадцать месяцев осталось там. В маленькой комнатушке старого общежития, в которой я снимала комнату, моим имуществом был: диван «малютка», Аришина колыбелька, круглый столик на колёсиках, шкаф пенал, и комод, который служил мне пеленальным столом.

Нам везёт, когда оказываемся в маршрутке, глазами сразу выхватываю несколько свободных мест, и спешу занять то, что находится ближе к нам. Молодая девушка, что сидела около окна рядом со свободным местом, поднялась с места увидев подошедшую меня с Ришей в кенгуру.

— Присаживайтесь, я на первой выхожу, — поясняет девушка, пропуская меня на своё место.

— Спасибо большое, — благодарю незнакомку, и поставив сумку себе под ноги, присаживаюсь в глубокое сидение.

Проехав около часа, мы покидаем тёплый салон автобуса, чтобы пересесть на другой маршрут и ещё через полчаса наконец добраться до дома.

— Что за чёрт, — бормочу себе под нос, нажимая на дверной звонок дома в четвёртый раз.

Мне не открывают уже минут десять, словно дома никого нет.

Чертыхаясь, бросаю тяжёлую сумку около своих ног, достаю телефон, и набираю номер матери.

— Слушаю, — принимает вызов после пару гудков.

— Мам, вы где? Почему не открываете? — задаю быстро вопросы, посматриваю на проснувшеюся малышку.

— Мы на даче, у Витиного друга сегодня день рождения, нас пригласили, а что ты хотела? — вводит меня в ступор своим ответом, и больше всего вопросом.

Она специально? Или действительно не услышала моего второго вопроса?

— Когда вы вернётесь домой, — начинаю крутить головой, и смотреть по сторонам, думая к каким соседям поддаться в случае их задержки допоздна.

— Мы приедем завтра вечером…

— Как завтра вечером?! — перебиваю женщину, — мама мы с Ришей стоим на пороге дома, ты же знаешь, что у меня нет ключей от новой двери! Вы это специально сделали? Это твой Витя тебя подговорил уехать и не пускать меня в собственный дом?! — злость стала набирать обороты, — а давай ка я тебе напомню, что две третьих части дома принадлежат мне!

— Я и без тебя это помню, — шипит мать, — и не трогай Витю, что ты к нему прицепилась? Или ты мне завидуешь? — её голос меняется, становится холодным, чужим.

— Чему завидовать? — задаю ответ машинально, посматриваю на дом соседей.

— Моему женскому счастью! Мой мужчина рядом, а тебя выкинули, как испорченную вещь на улицу…

Трясущими руками сбрасываю вызов, чтобы не слышать следующих слов женщины. Щеки обжигают хлынувшие из глаз слёзы. Сегодня мать достигла нового уровня нашего общения.

— Кариночка! Деточка, ты ли это? — раздаётся откуда-то сверху.

Быстро стираю текущие слёзы, поднимаю голову вверх, начинаю искать того, кто звал меня по имени.

— Здравствуйте Лидия Николаевна, — найдя взглядом соседку, которая стоит на балконе второго этажа, частного дома.

— А ты чего не заходишь? Ключей, что ли нет? — не говорю, просто киваю головой.

— Так, а ну ка иди сюда, нечего стоять под дверью, а то ещё заболеешь! — возмущается женщина, машет рукой, приглашая к себе в дом, кажется, она в курсе того, что дома никого нет.

Ещё семь лет назад эта женщина преподавала у меня математику, а сегодня ей предстоит приютить свою ученицу и её ребёнка у себя на одну ночь. Уже завтра утром мы должны быть в клинике.