Цвет греха: Алый

Александра Салиева, 2022

Он – заклятый враг моего отца. Циничный. Опасный. Безжалостный. Когда мы встретились впервые, я понятия не имела, кто он такой. Я спасла его жизнь. А взамен… он поставил меня на колени.

Глава 7

Эва

Мастерская по ремонту машин находится почти на самой окраине города. И если побережье выглядит вполне безопасным местом для встреч даже в малознакомой компании, то к вечеру я малодушно принимаю и эту поездку, как данность.

Беспечно?

Опрометчиво.

Наивно?

Возможно.

Но последние часы, проведённые с Каем, дарят мнимое ощущение безопасности, которым я оправдываю очередную свою неосторожность.

Улочки старого района — полупустые, частично заброшенные, узкие. Я помню об их атмосфере ровно до момента, пока внедорожник движется по ним с минимальной скоростью. Свернув через проулок с кирпично-выстроенной аркой, машина останавливается посреди двора, с другой стороны которого располагаются подъёмные ворота в ремонтный ангар — они закрыты, а моя машина дожидается перед ними. Как и в случае с автомобилем Кая, ни следа от вчерашней аварии на ней не остаётся. Впрочем, широта и простор обзора — не такие уж и полные. Их перекрывает стоящий перед капотом брюнет. Неподалёку — ещё одна машина. Я уже видела прежде — и его самого, и стального коня чёрного цвета, который следовал за мной несколько кварталов, после того, как я покинула хирурга и пациента с огнестрельным. Со скучающим видом, тот, чьё имя я пока не знаю, наблюдает за нашим приближением, изредка подбрасывая в воздухе брелок с автомобильным ключом. Как оказывается впоследствии, от… моей машины. Хотя мой комплект — он же единственный, в моих руках.

— Сигналку пришлось вскрыть, поэтому заменили, — отпускает ленивым комментарием он, протянув мне брелок, выдерживает небольшую паузу, а затем небрежно добавляет с лёгкой насмешкой: — Салют, Эва.

Тянусь ему навстречу, чтобы забрать ключ, в качестве ответного приветствия выдавив из себя благодарную улыбку, но забрать нужное не удаётся. Кай — быстрее. И если я сама ориентируюсь в происходящем не столь расторопно, то…

— Адем, — мрачно произносит мой сопровождающий.

Слух цепляет не столь само имя — произношение. Непривычное [А`дэм] с паузой между первой гласной и вторым слогом выдаёт в стоящем напротив иностранное происхождение. Тёмные волосы, плотная щетина на скулах и подбородке, взор — чернее ночи, нос с лёгкой горбинкой, широкие скулы и оливковый загар: мужчина не особо похож на того же араба или иранца, но определённо имеет нечто восточное в своих генах.

— Да помню я, помню, — примирительно поднимает ладони в жесте капитуляции Адем, едва Кай забирает ключ. — Даже и не думал лезть к “хорошей девочке” Эве, — добавляет с сарказмом.

Хорошая девочка в моём лице закономерно тушуется от такого обращения и упоминания. Словно у этих двоих (или даже троих, если вспомнить того же Айзека, которого сейчас нет поблизости), состоялся какой-то особенный разговор на мой счёт. Вдвойне неудобно становится после того, как эти двое обмениваются многозначительными — только им одним понятными взглядами, не говоря вслух больше ни слова. Благо, на этом всё наше совместное общение заканчивается. Адем теряет все остатки проявленного интереса и садится в свою машину. Правда, прежде чем уехать, скупо бросает напоследок для Кая:

— Ты едешь?

— Да. За тобой.

Адем кивает, принимая ответ друга. Дверца с его стороны закрывается. Он уезжает, только пыль из-под колёс летит, с такой резкой скоростью срывается с места внедорожник. С учётом последнего, Кай здесь тоже надолго не задержится, а я…

Мне мою машину вернули, соответственно, никаких проблем, чтоб тоже покинуть это место, не возникает, ведь так?

Я ему помогла. Он всё возместил. И даже с лихвой. Нас ничего уже не связывает. Квиты. Если рассуждать логично — никак иначе.

Но дружить с логичными рассуждениями у меня в последние два дня совсем не получается… нечто внутри предательски сжимается при мысли о том, что я вижу своего нового знакомого, вероятнее всего, в последний раз. А ведь ещё какие-то сутки назад с облегчением перекрестилась бы от одной лишь мысли о подобном.

Тогда почему?

Внезапно жаль.

Точно с ума схожу!

И уж наверняка — в действительности, не только в своей голове, ведь, вместо того, чтобы развернуться к собственной машине и ехать домой, куда давно пора вернуться, я зачем-то упорно рассматриваю трещины на асфальте под своими ногами.

— Мне пора, — озвучивает вполне очевидное Кай.

— Угу, — соглашаюсь.

И едва сдерживаюсь, прикусив себе язык, дабы не добавить что-нибудь нелепое в духе: “Увидимся ещё” или “До встречи”.

Когда я вдруг резко тупею до такой степени?

Спрашивается…

А стоит всё-таки развернуться ближе к своей машине:

— Эва, — окликает Кай.

Моё имя звучит из его уст, как нечто чрезвычайно подлое — беспощадный удар под дых, за раз выбивает кислород из лёгких.

— М-м?

— Ключ от машины. Ты забыла.

Будто невидимым арканом тянет обратно. И если мужской голос, что до сих пор предательски звучит в моей голове, путает мысли и уничтожает всё здравое, то прикосновение пальцев к мужской ладони — искра тока. Вспыхивает. Обжигает. Моментально впитывается под кожу. Разливается по венам, как самый смертельный яд. Не избавишься. Всё. Приговор. Мой. Безоговорочный. Невозможно не подчиниться. И я подчиняюсь. Ведомая. Собственным порывом. Сжимаю не брелок — всю его ладонь, накрывая своей поверху, впервые за сегодняшний день прикасаясь к мужчине по собственной инициативе, наверное, именно поэтому содеянное ощущается настолько контрастно, ярко и остро. Обхватываю в меру своих сил. Тянусь ещё ближе. Прижимаюсь своими губами к чужим губам, что когда-то так безнравственно и соблазнительно шептали мне все те непристойности, что позже зародились в моей голове и никак не избавишься от них больше. Всего лишь на краткое мгновение фиксирую случившийся контакт. Просто для того, чтобы узнать и запомнить — каково это, когда так немыслимо и невообразимо необходимо чувствовать кого-то ещё, и совсем неважно, что будет потом.

— Спасибо за сегодняшний день. За… всё, — роняю тихо.

Себе ли в оправдание за содеянное, или же для него.

Не важно.

Думаю ли я в этот момент о последствиях?

Однозначно нет.

Но понимаю, на что иду, лишь после того, как мозолистая ладонь, за которую хватаюсь, ответно сжимает мою. Гораздо крепче, нежели я сама. Не оставляя возможности закончить и забыть произошедшее. Привлекая к мужскому телу фактически вплотную.

— А ведь это был твой шанс, — хрипло выдыхает Кай.

Если и был, то сейчас не остаётся. Едва ли я способна избавиться от того капкана, в который он заключает меня, впечатывая спиной в железо. Позади — машина. Впереди — жалкая толика воздуха, отделяющая меня от него. Ничего больше нет между нами. Мы опасно близко. Друг к другу. И к той грани, где не существует никаких запретов и условностей. Я вновь чувствую его дыхание на своих губах. В горле пересыхает в считанные секунды.

— Шанс?

— Да. Шанс. Избавиться от меня.

Слова совсем не задерживаются в моей памяти. Вся моя реальность — напряжение, что пронизывает и бьёт наотмашь по нервным окончаниям. Я рвано хватаю ртом воздух. Этот вдох застревает в груди, словно раскалённую кувалду вгоняют. Мне почти больно физически. Удары сердца разгоняются на предельной скорости. Пульс стучит в висках бешеным набатом. Всему виной — его взгляд, направленный на меня сверху-вниз: тёмный и порочный, будто одержимый. Не помню, чтобы прежде он смотрел на меня подобным образом. А может только теперь замечаю по-настоящему. Всё то, что и самой отчаянно хочется. Кай упирается кулаком в бездушный металл чуть выше и правее моей головы. Сжимает и давит на поверхность с такой силой, что вены проступают.

Всего секунда…

Набрасывается, будто хищный зверь, взбесившийся от желания сожрать свою жертву. Отбирает остатки моего кислорода. Пьёт голодно, глубоко и жадно. Не поцелуй. Если можно кого-то трахнуть вот так, именно это со мной происходит сейчас. До головокружения. До чёрных точек перед глазами. Когда весь мир стирается и исчезает. Пьянеешь. Тонешь. Гибнешь. И возрождаешься. Одержимая той же животной потребностью. Больше не принадлежишь себе, не отвечаешь за себя, не владеешь собой и не помнишь ничего, кроме того, как остро и горячо чувствуется каждое новое прикосновение. Его пальцы бесстыдно блуждают по моему телу, забираются под футболку, нетерпеливо отгибают верхний край лифа, обхватывают и высвобождают грудь, стремительно срывают застежку на моих шортах, ныряют глубже, проникают под кружево нижней части белья, умещаются аккурат между моих подгибающихся ног, изучают, массируют, ласкают, искушают и вынуждают тянуться навстречу. Я прогибаюсь в спине, хочу быть к нему ещё ближе. Пусть не останавливается. Пусть окончательно сведёт с ума. Там, где он дотрагивается до меня снизу — становится чертовски мокро и влажно, с каждым уходящим мгновением всё сильней и сильней. В любой другой ситуации мне обязательно должно бы стать стыдно за такое стремительное распутство. Но не с ним. Не сейчас. Не тогда, когда во мне существует лишь неутолимая жажда заполучить больше и ещё ярче, как можно скорей. Я сама же откровенно трусь об него, раскачиваясь бёдрами вперёд-назад в инстинктивном ритме, позволяя его пальцам снова и снова скользить между моих бёдер, дарить это греховное наслаждение и топить меня в нём.

— Пожалуйста, Кай…

Не знаю, о чём прошу. Впиваюсь ногтями в широкие твёрдые плечи, извиваюсь под его умелым напором. Словно ему известны все точки на моём теле, которые стоит задеть, чтобы распалить меня до неимоверных пределов. Да, он знает. Задевает. А я сдаюсь. Запрокидываю голову и кусаю губы, сдерживая невольно рвущийся наружу стон. Первый. Но не второй. Он проглатывает его вместе с новым безудержным поцелуем. И тихо ругается, когда меня захлёстывает безжалостная волна удовольствия, зарождающаяся внизу живота, разливающаяся жаркой дрожью до самых кончиков пальцев. Мои внутренние мышцы сокращаются с такой интенсивностью, как если у меня начинаются судороги. До того сладкие и ошеломляющие, что я не сдерживаю ещё один стон — особенно громкий. Хотя вряд ли в данный момент слышу себя в достаточной степени. Оргазм оглушает. Ослепляет. Погружает в блаженную темноту, вышвыривает в какую-то совершенно иную реальность. Больше ничего не чувствую, кроме этой эйфории. Колени подкашиваются. Но я не падаю. Меня удерживает Кай.

— Ты такая податливая и отзывчивая, как… — шепчет он.

Резко обрывает себя. И снова ругается. Утыкается лбом в ту часть машины, где ещё совсем недавно был его кулак. Шумно выдыхает сквозь зубы. Прикрывает глаза. Замечаю, как дёргается его кадык, хотя мужчина вовсе не шевелится. Я тоже замираю. Пытаюсь собрать себя воедино и окончательно вернуться на бренную землю. Напряжения в нём читается ничуть не меньше, чем возбуждения. Мужской стояк, упирающийся мне в живот сквозь штаны, будто каменный. Рубашка на широких плечах натягивается до такой степени, ещё немного и разъедется по швам. Он втягивает в себя воздух, как если задыхается. Урывками. По чуть-чуть. Словно учится заново дышать.

— Единственная и любимая доченька, которую так рьяно опекают, чтобы продать подороже, — произносит также тихо и с затаённой угрозой, а я вздрагиваю от удара по железу. — Ну, конечно, ни один, блядь, грёбанный мудак не притрагивался к тебе, и ты, мать твою, реально ещё девочка…

Девственница.

Не девочка.

Вот что Кай в самом деле имеет ввиду.

И он прав.

Всё-таки, пока осваиваешь экстерном то, на что у остальных уходит куда больше времени, дополнительных часов для личных развлечений не остаётся.

Но!

— Из твоих уст, звучит, как проблема, — произношу ответно, ощущая, как моё пересохшее горло саднит.

Мне бы попить. Или хотя бы облизать истерзанные губы. Но я не смею. Его слова имеют гораздо больший вес, нежели я признаю вслух. Вынуждая чувствовать себя виноватой. В его состоянии.

— Проблема, — возвращает своё внимание ко мне Кай, одаривая пристальным и яростным взглядом, глаза в глаза, отчего асфальт снова уходит из-под моих ног. — Да. Проблема. Из-за которой я не могу прямо сейчас вогнать в тебя свой член так глубоко и мощно, чтоб ты ничего кроме него не помнила, — болезненно морщится.

Отодвигается. Оставляя чувство полнейшего разочарования. И я почти готова молить его об обратном. Несмотря на то, что мы находимся на улице, и в любой момент может кто-нибудь появиться, а я тут… последнее отрезвляет, как если на меня ведро ледяной водой выливают. Пальцы дрожат и плохо подчиняются, но я упорно поправляю на себе одежду, больше не глядя на мужчину.

Да и что на меня вообще нашло?

Бунт гормонов…

Да, однозначно и давно пора расстаться со своей скудной половой жизнью, внести в собственное времяпровождение побольше разнообразия с участием мужского пола. Всё-таки ничего хорошего — на малознакомых личностей посреди сомнительного переулка накидываться, как какая-нибудь нимфоманка, потёкшая, подобно конченной сучке, с первого же поцелуя.

— Я дал тебе слово, что ничего плохого с тобой не случится. Уходи, Эва, — добавляет Кай, словно ещё один гвоздь в гроб моего психоза вколачивает. — Садись в свою машину. Уезжай. Пока я ещё в состоянии держать своё слово. Прощай, хорошая девочка.

Он всё ещё близко. Несмотря на сказанное, не отходит настолько, чтобы я могла действительно свободно покинуть его и исполнить обозначенное. Приходится буквально съезжать спиной по железу в сторону, чтобы увеличить дистанцию между нами. Мои колени — совсем недавно едва прямые, почти не сгибаются, пока я наклоняюсь и подбираю оброненный ключ от машины, а затем, с некоторым усилием заставляю себя идти к ней, так и не обронив ни слова на прозвучавшее признание. Слишком много места занимает в моей голова разразившаяся война. Одна часть меня отчаянно желает вернуться, и не только к Каю, но и к той стадии, когда безразлично где, зачем и почему, только бы ещё хотя бы разочек почувствовать всё то, что недавно переживаю, даже если потом в самом деле будет больно. Другая часть призывает сохранить жалкие остатки гордости и не падать ещё ниже, нежели уже случается, особенно если учесть, на кого именно позарилась моя падкая и столь легко искушённая душа.

В любом случае, да…

Прощай, хорошая девочка.

Ею мне уже не быть…