40 ночей с монстром

Александра Салиева, 2023

Меня украли и подарили ему – самому жестокому монстру, которого можно было бы вообразить.И теперь, чтобы получить свободу, я должна провести с ним 40 ночей. С тем, кто даже не человек.

Глава 4

Аня

Что я там говорила про кошмарный сон, что никак не закончится?

Он и не заканчивался.

Как и кровь на моём теле.

И моя, и чужая.

Всё текла и текла розовыми ручейками в душевой слив.

Прям как моя жизнь.

Утекала…

А вместе с ней и вся моя выдержка. Весь мой разум. Ничего не осталось во мне, кроме пустоты. А если и было что, так лишь одна безнадёга.

Даже когда вода стала привычно прозрачной, менее грязной себя ощущать не перестала. Чужая кровь будто въелась под кожу, продолжая медленно травить мою собственную, а вместе с нею и сознание. Произошедшее как на повторе крутилось в мозгу, подкидывая всё больше деталей, которые я упустила, пребывая в шоке.

И хоть сейчас мои руки с виду были чистыми… это только с виду. Я всё равно продолжала видеть на них кровь. Глубокий порез на пол ладони тоже не способствовал забытью. Тогда не заметила его, а сейчас вспомнила, как получила, схватившись за лезвие в попытке отодвинуть от своей шеи.

До сих пор не верилось, что удалось. Откуда взялись силы избавиться от мужской хватки и перенаправить удар? Не знала. И не хотела. Как и помнить всё сопутствующее. Вот только вертелось как на повторе. Снова и снова… Саму себя мучила, но избавиться не выходило. Даже когда хлопнула дверь в единственную спальню на самом верху башни, которой мне разрешили воспользоваться, не сдвинулась с места, продолжив рассматривать порез на ладони. Да и… без того знала, кто пришёл. По ауре тяжёлой поняла. Вблизи от этого мужчины все инстинкты, были они или нет, но вопили. Волоски на всём теле дыбом вставали. Даже самые невидимые. Особенно, после произошедшего возле ворот по моему возвращению.

Надо же было такие глюки словить!

Будто из него другой облик полез наружу.

А меня саму как к земле пригвоздило, не шевельнуться. Дышать и то проблематично стало. Все нервы натянулись в ожидании неизбежного. И при этом всё закончилось также быстро, как началось, лучше всего доказывая, что я кукушкой поехала на фоне стресса.

Вот и сейчас. Тоже ехала. Ведь не видела его. Но отчётливо уловила, когда он остановился возле двери в ванную комнату, не спеша заходить. То ли давал мне время осознать его присутствие, то ли…

Дверь в ванную распахнулась, и на пороге показалась его массивная фигура. Полностью обнажённая.

Я, как открыла рот, чтобы возмутиться, так и не закрыла, зависнув на рассматривании его совершенно нагого тела. А оно, блин, и впрямь совершенное. Лучше, чем у любого спортсмена или танцора, с кем мне доводилось общаться на тренировках в спортзале.

Высокий, широкоплечий, массивный, с кубиками пресса на животе, но не перекачанный. Идеальный настолько, что трудно дышать. Хотя тут больше дело в его возбуждении. Неприкрытом и тоже огромном. Я ненароком задумалась, как он вообще его помещает в девушек. И выживают ли они после такого…

Впрочем, нет. Последнее знать точно не хочу.

Да и забылись мои странные мысли почти сразу. Как только он переступил порог ванной. А вместе с ним в ярком свете бра стало заметно то, что не увидела раньше.

— Ты… — голос резко охрип, а взгляд так и прикипел к его рукам.

А те…

Полностью в крови. По самые локти. В прямом смысле этого слова.

Будто он окунул их в бочонок с алой краской, а та так и застыла на них несмываемым слоем.

Самое смешное, ещё несколько часов назад я бы вполне поверила в такую версию. А теперь… после случившегося…

Ни хрена это не краска!

И что-то мне подсказывало, в отличие от меня, он, если и убил кого, то далеко не потому, что пришлось защищаться.

Он вообще не похож на того, кому нужно защищаться. От кого бы то ни было. А значит…

Что это значит?

— Скажи, что ты просто прирезал поросёнка, — попросила жалким шёпотом.

Не то чтоб мне не было жалко поросёнка, но это почему-то пережить казалось всё же легче, чем осознание того, что он убил подобного нам — человека.

На мой вопрос мужчина лишь знакомо ухмыльнулся.

— Не ем свинину, — опроверг, в два шага оказавшись совсем близко.

Не. Ест. Свинину.

То есть, реально кого-то убил?

Как я совсем недавно…

Невольно отступила от него подальше в угол душевого отсека. Благо ванная комната позволяла. Была размером реально с целую комнату. Здесь около шести человек могли свободно разгуливать при желании, не боясь столкнуться друг с другом. Если бы не стоящий передо мной. Он один стоил как минимум троих среднестатистических мужчин. Подавлял не только своими габаритами, но и аурой. Особенно сильно это бросалось в глаза среди светлого обрамления ванной. Он сам, как кусочек тьмы, вышедший на прогулку в дневной час. Слишком несуразно смотрелся в такой хоть и дорогой, но довольно простой обстановке. Или это я от страха так остро воспринимала его присутствие рядом. Не важно. Пусть только не приближается ко мне.

Сказала та, кто изначально как раз сама не только вернулась, но и приблизилась к нему. Даже обнять умудрилась.

Но у меня есть оправдание: я была не в себе!

А вот он… вполне осознаёт, что делает.

И это куда хуже.

— Говядину, телятину, курицу? — предположила в последней надежде.

Которая разбилась о его очередную ухмылку. И тяжёлый взгляд. И я только сейчас поняла, что всё то время, что сама пялилась на него, он делал то же самое, так как от его такого неожиданного появления я банально забыла, что и сама до сих пребываю в неглиже. Как и о том, что нахожусь в душе, а сверху льётся вода. Вновь розовая, но на этот раз не из-за меня. Отодвинуться бы, да только некуда. За спиной угол, впереди огромное мужское тело. Не обойти.

Бросила беглый взгляд в сторону столешницы с двумя умывальниками, где на самом краю лежало так нужное мне полотенце, а рядом — нож. Слишком далеко от меня. И всё, что мне осталось — сильнее вжаться в стену, в ожидании того, что желтоглазый станет делать дальше. С учётом, что уходить он точно не собирался. Да и пришёл явно не просто так в этом своём состоянии. Уж точно не для того, чтобы одни ручки помыть.

Невольно сглотнула, стоило только представить, зачем он здесь.

А ведь сама к нему вернулась. Точнее ноги принесли. Да и не знала я, к кому ещё после такого идти. А он своего рода проверенное зло. Отпустил ведь.

И зря я об этом вспомнила.

Снова стало больно, обидно и неприятно.

Он ведь прекрасно знал, что меня ждёт, там, за воротами его поместья. Знал и отпустил.

Поиздеваться так решил?

Или ему действительно всё равно, на что обрекал меня, отпуская?

Скорее всего.

Это я… наивная. Верю непонятно во что.

Когда они все здесь…

Людей дарят друг другу!

И более того — поубивать готовы друг друга ради незнакомой девушки.

Дефицит у них тут с ними что ли?

Но если и так, я-то здесь причём?

Я не напрашивалась к нему в гости. И на всё остальное — тоже. Не нужна, пусть вернёт домой. По-нормальному. А не вот так: с глаз долой. В конце концов, это ведь он принял меня, как свой подарок, вот пусть и несёт ответственность за меня, как положено.

И, боже, о чём я думаю?

В момент, когда стою голая перед не менее голым мужиком, у которого член на все двенадцать часов вызывающе направлен…

Это всё нервы, не иначе.

Сбоят.

— Будешь и дальше смотреть на меня, будто вместо поросёнка в таком случае я собираюсь съесть тебя, я тоже об этом реально задумаюсь, — добавил мужчина, уперев ладонь в стену аккурат рядом с моей головой.

— А ты ешь людей? — ужаснулась в который раз за день.

Честное слово, я, после всего пережитого, готова поверить во что угодно! И в таком случае даже не знаю, что хуже: быть изнасилованной или съеденной.

— Тебя бы я точно съел, — непонятно чему развеселился собеседник, склонившись совсем близко, с шумом втягивая в себя воздух.

Чем знатно напряг.

Опять этот жест!

— Это что-то значит?

— Это?

— То, что все меня нюхают, лижут и кусают?

На его губах расцвела новая насмешка.

— Ты хорошо пахнешь, — пояснил, выдержал паузу, а затем прищурился. — Кто именно — все?

— Ты, охранник перед моим уходом, потом тот старик, теперь опять ты.

И кажется, я снова начинаю впадать в истерику.

— И что, вот прям облизал и укусил? — поинтересовался почему-то теперь уже мрачно. — Старик. Охранник.

— Нет, кусал меня только ты. Старик… Облизал, — брезгливо передёрнула плечами от воспоминаний. — Охранник просто дышал мне в шею… — начала и замолчала, так и не договорив.

Задумалась о том, зачем я ему это всё рассказываю. Почти жалуюсь. Зачем вообще веду с ним какие-то беседы и торчу рядом? Бежать надо! Он ведь не намного лучше того старика. Я бы сказала, куда как хуже. А я мало того, что вернулась к нему, так ещё и душ принимаю вместе с ним, если это можно так назвать.

Я настолько сильно спятила?

Но вопреки всем страхам и обидам, именно рядом с ним мне сейчас было спокойно. И опять обнять его захотелось. И чтобы он тоже обнял. Как во дворе. Погладил по голове.

Такая дурость…

Но хотелось, да.

Довериться.

Ему.

Такому большому, сильному, могучему.

Тому, кому не следует доверять.

Ни в коем случае.

Ни за какие коврижки.

К кому вообще возвращаться не стоило.

Желательно бежать от него поскорее.

И я обязательно так и сделаю, когда найду подходящий способ, при котором больше не пострадает ни моё тело, ни психика.

Надеюсь, очень скоро.

А мужчина менее мрачным быть не перестал. Но и вместе с тем, будто всё равно изменился.

— Ну, ты хорошо пахнешь, — ухмыльнулся, повторившись.

С учётом, сколько и как тщательно меня подготавливали перед тем, как привезти к нему… Наверное.

Ведь целое спа-представление устроили.

Я бы им даже насладилась, не будь ситуация такой патовой.

Хотя с того времени много чего произошло, наверняка все их масла давно выветрились и смылись вместе с кровью. Так что не понятно, чего он там сейчас унюхал. О том и сообщила.

— Если только тебе нравится запах крови, — пробурчала несколько смущённо.

И, кажется, я становлюсь и впрямь сумасшедшей. Раз меня такая мелочь неожиданно взволновала.

— И вкус, — покивал снисходительно желтоглазый, опять склонившись ко мне опасно близко. — Твоей, — добавил уже на ухо едва различимым полушёпотом.

На этом не остановился. Прижался губами к моему плечу. Сперва так. Затем и вовсе… языком. По тому самому месту, где ещё недавно всадил в меня свои зубы. Запустив дрожь по всему телу. Так неожиданно ярко откликнулось оно на его прикосновение. Совсем не так, как с тем стариком. Ни грамма брезгливости. Сплошь удовольствие, тяжестью осевшее внизу живота. И что самое ужасное, я намеренно цеплялась за это ощущение, как утопающий за соломинку, заменяя им всё плохое. Желая усилить его, выдворив из головы остальное.

Почти получилось, но желтоглазый вдруг отстранился, и я едва не застонала от разочарования. Правда почти тут же захлебнулась новым вдохом, когда он вдруг подхватил мою ладонь. Ту, что с порезом. Раскрыл. И… тоже облизал.

Уставилась на него во все глаза. Неотрывно следя за тем, как его язык скользит по моей ране. Так жутко интимно и намного откровенней, чем ещё недавно, когда он мне плечо облизал. Наверное, потому что там я не видела. А здесь… все чувства обострились до предела, пока я смотрела в его жёлтый взор с вновь пульсирующим зрачком. Так похоже на картинки с солнечным затмением. Потрясающий эффект. Гипнотический. С губ сорвался шумный выдох, низ живота повторно стянуло острым удовольствием. И ещё одним, когда мужские губы сместились с ладони на запястье, и вместе с ними кончик языка прочертил линию.

Меня не стало.

Не прижимайся я к стене в качестве опоры, точно бы осела на пол, так резко подкосились колени от прошивших яркой стрелой ощущений. Вот и поспешила забрать у него руку. Уж слишком… всё. Это. И то, что именно он заставил меня чувствовать нечто подобное. Тот, чьего имени я даже до сих пор не знала. И не уверена, что хотела бы знать. А ещё он убил кого-то. И… Позабыла я о том. Вообще обо всём. Как только он отпустил меня. А всё потому… что на коже не обнаружилось более ни намёка на порез. Даже самого маленького едва заметного шрама не осталось.

— Это как так? — выдохнула, шокированно разглядывая ладонь со всех сторон.

Следом ею же коснулась шеи, где тоже остался след от ножа и укуса. И ничего. Ни намёка на что-то похожее на шрамы!

Всё также шокировано уставилась на мужчину.

— Что, теперь я тебе не кажусь таким уж и жутким? — усмехнулся тот.

— Не уверена, — ответила честно. — Всё больше кажется, что я впала в кому, и теперь мне снится всякая дичь. Можно мне… посмотреть?

Убедиться в том, что ощущаю.

Хотя и тогда не особо верилось.

Когда он отступил молчаливой скалой, а я смогла дойти до зеркала.

Даже тогда, несмотря на то, что видела и осязала, всё равно не верилось.

Так ведь попросту не бывает!

Вся извертелась в поисках намёка на шрамы.

Ни единого!

А ведь порезы точно были глубокими. Щипались в первое мгновение от воды до срывающегося с губ шипения, так неприятно было. Сейчас же… ничего. Девственно-чистая кожа.

Чертовщина какая-то!

— Тебе что, вообще ничего не объяснили? — раздалось позади хмурое.

Сам мужчина остановился за спиной, сложив руки на груди.

— Не объяснили что? — обернулась к нему.

Он чертыхнулся. И что-то ещё произнёс на своём языке. Определённо нецензурное, судя по отразившемуся недовольству на лице.

— Может и объясняли, но я ни черта не поняла из их английского, если честно. Я в нём… ммм… не сильна. Вообще в языках, если честно…

Отчего-то стало стыдно. Он вон на моём языке как легко говорит. А я… дурочкой настоящей почувствовала себя рядом с ним на этом фоне. Но да, иностранные языки мне не давались никогда от слова совсем. Ни английский, ни немецкий, который мы изучали в школе. Только благодаря подруге и сдавала все контрольные и экзамены по этим двум предметам.

И опять я о ерунде какой-то думаю?

Когда он тут… порезы лечит зализыванием!

Как реально зверь какой!

Просто жуть!

Я даже не знаю, как на это реагировать правильно. И стоит ли? Для него вон это всё точно в порядке вещей.

А я…

А он…

— Да? — фальшиво удивился. — А до тебя обычно считалось, что с рабами разговаривают на их языке, когда те только прибывают, — закончил с нескрываемой злорадством.

И призадумался о чём-то. Своём. Ни разу не хорошем, если учесть, что, пока думал, хмуриться стал всё больше и больше.

Не знаю, что не понравилось ему, лично мне не понравилось сравнение. Я даже про его способности позабыла.

— Я. Не. Рабыня, — произнесла чуть ли не по слогам, сжав ладони в кулаки.

И во второй раз очень пожалела, что нож оставила на другом конце умывальной стойки.

— В самом деле? — выгнул он бровь.

— То, что меня украли и отдали тебе (против моей же воли, кстати говоря), не делает меня твоей собственностью. Ничьей.

— Ты поэтому обратно ко мне прибежала? Потому что вся такая независимая и самостоятельная? — съехидничал он.

Злиться так и не перестал. Наоборот.

А вот мне стало обидно.

Пусть он и сотню раз прав.

— Пожалуй, это и правда было ошибкой, — согласилась с ним, вопреки испытываемому. — Но, к сожалению, ты единственный здесь, кого я знаю.

То ли оправдала себя, то ли унизила признанием слабости. И сама не поняла.

Тем более, как ни странно, он тоже со мной согласился. Правда на свой лад.

— Хотя ты права. Клейма на тебе ещё нет. Так что официально ты пока мне не принадлежишь, — сообщил. — В глазах тех, кто об этом не в курсе.

Чего?!

— Какого ещё нахрен клейма? — повысила голос, сорвавшись на ругательство.

Хотя к последнему я прибегала в крайнем случае. Когда эмоции брали верх. Сильно верх. Как сейчас.

— Что такое клеймо ты тоже не знаешь? — съехидничал, помолчал немного и великодушно добавил: — То самое, что позволяет определить принадлежность того или иного существа на Карибском побережье к той или иной семье. Всего их семь, кстати, здесь.

— Варварство какое-то средневековое, — единственное, что нашлось в разуме на такое заявление. — Вы вообще знаете, какой век на дворе? Рабство давно отменили. И вообще…

Нет, не было у меня слов, чтобы описать нормально свои эмоции.

Я точно впала в кому, не иначе.

Не может быть такое правдой!

Просто не может!

— Я-то в курсе, — пожал плечами стоящий напротив. — А ты? В курсе? Где находишься. И кто перед тобой?

Хорошие вопросы.

И у меня есть частичные ответы на них. Не уверена только, насколько точные. Я вообще уже ни в чём не уверена. Даже в собственном уме. Может, я свихнулась и теперь лежу себе где-нибудь в дурке, вижу всякую дичь? Это бы многое объяснило.

— Не знаю точно, где находится ваша Картахена, но подозреваю, что это где-то в Мексике, или что-то такое. Картели там всякие. А ты главарь одного из них.

Мужчина… улыбнулся. Тепло. Ласково.

Неожиданно!

Я даже подзависла на несколько мгновений, так преобразилось его лицо. Мягче что ли стало.

Нет, это же надо было родиться таким преступно-красивым!

Реально как с картинки.

Ещё глаза эти его необыкновенные — в обрамлении чёрных ресниц особенно гипнотически смотрятся.

— Это не Мексика, цветочек. И я не главарь. Я — альфа. И барон двух семей. Вега и Ньето. Все морские пути, ведущие отсюда — мои. Я никого не граблю, не занимаюсь вымогательством, или что там ещё ты себе придумала. Проституция, работорговля, наркота и контрабанда оружия — в ведомстве других семей. Не мои.

— Почти само благородство, — усмехнулась ошеломлённо на такое пояснение.

Хотя и не особо поняла некоторые аспекты сказанного им. Зато отлично уяснила себе одно: просто так меня отсюда не выпустят. Если вообще выпустят. Вон как тепло и ласково улыбнулся снова. На этот раз реально не по себе стало. Слишком тепло и ласково. До мурашек по всей коже. Как и его ответ:

— Вообще ни разу.

— Это был сарказм, — вздохнула, качнув головой, отгоняя от себя мысли о том, что кажется не туда куда-то наш разговор понесло. — И что дальше? — потёрла одну ладошку о другую. — Сам сказал, официально я не твоя рабыня. Но и уйти не могу. Потому что, так или иначе, не с тобой, так с кем-то другим окажусь в том же положении, что сейчас, если не хуже, — помрачнела. — Но и остаться я не могу. У меня учёба, семья, родители. Они наверняка ищут меня. У мамы сердце слабое. Я должна вернуться домой. Должна, понимаешь? — уставилась на него со всей надеждой.

Пока не случилось непоправимого.

Если уже не случилось…

Сколько времени прошло?

Я так и не узнала.

— Тут твоя правда, — не стал он отрицать.

Но и облегчать задачу не спешил.

— Такие, как ты, здесь или рабыни, или проститутки, или и то и другое одновременно, или же попросту не выжили, — добавил. — Ты слишком слабая, чтобы стать кем-то ещё.

И так он это сказал, словно само собой разумеющееся.

Всю надежду в одночасье уничтожил.

Потому что из всего перечисленного… я лучше выберу смерть. Да, возможно, это слабость, но… ни за что не позволю собой пользоваться. Да и что это за жизнь такая? Изо дня в день обслуживать кого попало, чтобы потом всё равно умереть в безнадёжной попытке доказать, что ты сильная и всё переживёшь.

Такая себе эта сила…

И жизнь — не жизнь, а пыточное существование.

И то, что я вернулась и осталась здесь, не значит, что соглашусь спать с ним. Будь он хоть трижды какой-то там альфа и барон. Не для меня такая жизнь.

— Но ты сам говорил, что не держишь рабов. И что я тебе надоела. Так сделай нам обоим приятно, отправь меня домой. Пожалуйста, — попробовала вновь воззвать к его совести.

— Не держу, — кивнул. — Потому и отпустил. Хочешь домой — отправляйся, — разрешил типа великодушно.

Чем разозлил.

— Я не могу уйти, ты это сам знаешь, — процедила, вновь сжимая ладони в кулаки.

Ещё раз нарваться на кого-то? Чтобы в этот раз всё же не суметь убежать? Нет уж. Желтоглазый и правда хотя бы знакомое зло. И не пристаёт. Лечит даже. Чёрт знает как правда, но не суть. Сейчас я не готова ещё и об этом думать. И без того голова кругом. Мысли с одной на другую скачут то и дело, путая и мешая строить логическую цепочку происходящего.

— А я не могу каждую рабыню, привезённую в Картахену-де-Индиас, отправлять обратно, и только потому, что ей тут, видите ли, не понравилось. Иначе бы те, кто этим занимается, давно б обанкротились, — парировал желтоглазый.

— Но подарили-то меня тебе! Значит, ты можешь и вернуть меня обратно, — противопоставила.

— Могу. Вернуть тем, кто тебя сюда привёл. Хочешь?

— Нет, конечно! — вскричала в отчаянье.

Разговор глухого и немого какой-то.

Вот чего ему стоит отвезти меня в посольство?

Даже не придётся на билет на самолёт тратиться.

А он…

Упёрся непонятно с чего.

При этом сам заявляет, что я ему нафиг не сдалась.

На мой возглас и вовсе скривился так, будто ему на голову железобетонная плита рухнула.

И… зарычал.

По-настоящему.

Как зверь.

Как те трое с дороги.

Чертовщина какая-то!

Нереальная.

— Тон сбавь. Если жить хочешь.

Отступила от него подальше.

И правда заткнулась.

Но ненадолго.

Так жалко себя стало.

Стою тут, распинаюсь, а ему хоть бы хны. Никакого сочувствия.

— Ну, пожалуйста, — не выдержала и расплакалась. — Я тебя прошу. Ну, что мне сделать, чтобы ты меня отпустил, скажи? Я ведь всё равно не особо тебе нужна. Ну, хочешь я отработаю свою свободу? Готовка, стирка, уборка, не знаю… — всплеснула руками.

— Знаешь, — перебил. — Готовить, стирать и убирать тут и без тебя есть кому, — бросил уже с раздражением, затем продолжил куда громче: — Блас!

Кого именно он звал, я поняла после того, как секунды через две открылась дверь, а в проёме показался один из тех, кого уже доводилось видеть во дворе.

— Скажи Далии, пусть найдёт учителя. Для малышни. Чтоб русский знал. Или найди учителя и переводчика на русский, мне пох… — замолчал.

Посмотрел на меня. Да с такой яростью, словно я ему что-то сделала. Невольно голову в плечи втянула и вновь отступила, продолжив безмолвно плакать дальше. Чем, кажется, ещё больше разозлила мужчину. Он продолжил говорить ещё более отрывисто и рычаще, чем прежде. Подозреваю, всё то же самое, только на понятном уже не мне языке. А как закончил, тот, к кому он обращался, сухо кивнул и бросил в мою сторону нечитаемый взор. Получил ещё какую-то инструкцию. Шагнул в сторону. К двери. Да там и остался. Зато хозяин владений вышел. Хлопнув дверью с такой силой, что по той трещина пошла.

Я вновь жалобно всхлипнула и перевела взгляд на охранника.

Зря.

Тот самодовольно оскалился. И принялся разглядывать меня с куда большим энтузиазмом. Враз напомнил о том, что я пребывала абсолютно голая. Всё то время, что общалась с желтоглазым.

Слёзы тут же высохли, а лицо залило краской стыда. И ещё большего, пока куталась в полотенце. А ещё захотелось вернуть ушедшего. С ним рядом всё же намного спокойнее, несмотря на все странности. Нет, нож я, конечно, забрала тоже, на всякий случай, но что-то мне подсказывало, едва ли он меня защитит, если охранник решит превысить свои полномочия. Именно поэтому, чуть подумав, решила всё же пойти вслед за своим “хозяином”. Попытать ещё раз счастья в уговорах отпустить меня. Вот только выйти я смогла лишь из ванной комнаты в спальню. А там же всё тот же охранник (Блас, кажется, да?), опять встал перед дверью. И на мою попытку выйти в коридор отреагировал однозначно — с места не сдвинулся.

Это что же, желтоглазый меня запер в этой башне?

Как надолго?

И… почему?!