Удивительные истории о любви (сборник)

Александра Романова, 2019

Здесь не важны жанры – главное, все тексты о любви. И все удивительные. На что вы готовы, чтобы спасти любимых? Чтобы помочь им? А чтобы забыть? Как она выглядит – настоящая любовь? Какие принимает формы? Обычный таксист бросает все и едет в Питер, чтобы спасти незнакомку. Рина хочет выжить в лабиринте, кишащем монстрами. Полагаться можно только на голос в рации. Но приведет он ее к спасению или убьет? Загадочный «Он» много лет охраняет сон девушки и ищет того, кто разбудит ее поцелуем. Энн и Михаил умирают за других. Это тяжело и больно, а они всего лишь хотят поймать короткие минуты счастья вместе. Майя играет в шахматы с судьбой, чтобы помочь любимому. А Константин готов пойти на преступление, чтобы Ольга получила право иметь детей. Удивительные истории. О любви.

Наталья Способина

Голос в лабиринте

— Ну все, иди, пока связь есть, — Тим, седой грузный мужчина, поправил наушник.

Рина отрывисто кивнула и развернулась к небольшому лазу в стене, сложенной из громадных камней. Здесь начинался вход в лабиринт.

У Рины были карта, связь с Тимом и мизерный шанс выжить. Она глубоко вздохнула и оглядела лаз, примериваясь, за что бы ухватиться. Тим за спиной кашлянул, и этот звук с опозданием прошуршал в ее наушнике. Рина не выдержала: резко развернувшись, бросилась мужчине на шею. Слезы все-таки потекли, хотя она обещала себе не плакать.

— Развела сырость, — пробормотал тот, неловко похлопал ее по плечу и отцепил от себя. — Пошла уже!

— Тим, вы же умрете здесь все!

— Ты тоже умрешь, если не поторопишься, — рыкнул Тим, и глаза под кустистыми бровями зло сверкнули. — Ты должна оказаться на отметке до темноты, иначе сдохнешь еще раньше нас, да так, что врагу не пожелаешь.

Рина невольно вздрогнула, осознав, что Тим прекрасно понимает призрачность ее шансов, оттого и злится, — он сделал все, что мог, но этого, скорее всего, окажется мало.

Рина вытерла слезы и застегнула молнию на кожаном жилете, карманы которого были забиты тем, что могло пригодиться в лабиринте.

— Иди, Рина, — теперь голос Тима звучал мягче. — Это твой единственный шанс.

Он с непривычной отеческой нежностью заправил ей за ухо торчавшую из-под кепки прядь рыжих волос.

Рина в последний раз окинула Тима взглядом и, вскарабкавшись по камням, протиснулась в узкий лаз.

— Привет, Рина, — тут же ожил ее наушник. — Как слышно? Прием.

— Привет, Тим, — Рина постаралась, чтобы ее голос звучал бодро. — Слышно паршиво. Прием. Связь вправду была паршивой, несмотря на то что микроскопический наушник в ее ухе был недавней разработкой. Тим оставил себе старую гарнитуру, зная, что ее наушник очень скоро выйдет из строя, если она не уйдет из зоны магнитного поля, а вот его еще какое-то время продержится, давая ей шанс выжить.

Лабиринт встретил ее тишиной. Горы, окружавшие ущелье, уходили ввысь, теряясь в грязно — серых облаках. Говорили, на Земле облака были белыми. А еще говорили, что на Земле пилоты могли летать спокойно: их приборы не сходили с ума, потому что Земля, в отличие от Z-8, не была живым магнитом. Z-8, колонизированная более двухсот лет назад, казалось, до сих пор за это мстит: тварями, магнитными бурями, невозможностью пользоваться навигацией. Но, как бы ни ругали Z-8, Рина любила эту планету. Она была ей домом.

Рина поправила кепку, проверила, на месте ли бластер, и неторопливо пошла вперед. Первая отметка была обозначена крестом на измятой карте, на копию которой сейчас смотрел оставшийся в Чаше Тим.

— Ты там небось чаек попиваешь? — спросила Рина, внимательно оглядывая уходившую вдаль дорогу. Справа и слева громоздились камни, под ногами мерзко хрустели кости мелких зверьков.

— А то! — напряженно откликнулся Тим. — Не пропусти первый поворот.

— Ага, — дрогнувшим голосом ответила Рина, лишь волевым усилием загнав всхлип обратно в горло: незачем лишний раз травить Тиму душу.

Гора за ее спиной загудела и выбросила в воздух очередную порцию пепла. Ущелье вздрогнуло, и впереди послышался звук осыпающихся камней.

— Ты как? — тут же спросил Тим.

— Иду. Камнепад далеко.

Ни она, ни Тим не стали говорить, что камни могли перекрыть путь.

Вскоре в ущелье появятся первые хлопья пепла, и ей придется надеть респиратор. Рина надеялась, что к тому моменту успеет одолеть большую часть пути.

Именно пробуждение вулкана послужило спусковым крючком. Два месяца в Чаше пытались делать вид, что ничего не происходит, но когда температура у подножия горы перестала опускаться ниже сорока градусов по Цельсию даже ночью, стало ясно, что медлить нельзя.

Оглянувшись назад, Рина поняла, что пролома, через который она вошла в лабиринт, уже не видно, хотя дорога пока никуда не сворачивала. Остановившись, она сверилась с картой. Скоро будет поворот налево.

Тим в наушнике молчал, но она слышала его надсадное дыхание. В Чаше в последние дни дышалось все труднее. Особенно Тиму с его астмой. Рина не стала его дергать. Шла молча и слушала его дыхание. Несмотря на всю чудовищность ситуации, оно ее успокаивало.

Поворот налево возник неожиданно. Рина сверилась с картой и с сомнением посмотрела на узкую щель среди груды камней. Дорога, по которой она шла, широкой лентой уходила вдаль, но карта указывала на поворот.

— Тим, ты уверен, что нужно сворачивать?

— Уверен, — просипел Тим и закашлялся.

— Тебе… плохо? — сглотнув, спросила Рина, и ее голос эхом отразился от камней.

— Мне хорошо. А когда ты дойдешь до первой отметки, будет еще лучше.

Рина не стала медлить и пролезла в щель, едва не лишившись рюкзака и ободрав локоть. Здесь дорога была намного хуже, а кости под ногами лежали почти сплошным ковром. Рина поморщилась и пошла вперед, слушая противный хруст.

— Никто из тех, кто пошел по прямой, не вернулся. Думаю, это путь к тварям. Они крупные и любят открытое пространство.

— Тогда кто сожрал тех, чьи кости хрустят под моими ногами? — с омерзением спросила Рина.

— Твари поменьше.

Рина простонала.

— Рина, — в голосе Тима послышалось напряжение, — не забудь убедиться, что вокруг чисто, прежде чем уйти с отметки завтра утром.

— Не забуду, — пробурчала Рина, не добавив, что она не очень-то верит в завтрашнее утро.

В наушнике вдруг зашуршало, и наступила тишина.

— Тим! Тим!

Ответа не последовало. Час двадцать восемь. Именно на столько хватило их с Тимом связи. И хотя умом Рина понимала, что его голос в наушнике никак не мог защитить ее от тварей, потеряв с ним связь, почувствовала себя испуганным ребенком. Двадцать лет она провела в замкнутом пространстве Чаши, где ей ничто не угрожало. Теперь же оказалась один на один с лабиринтом, из которого никто не возвращался.

Рина тихо всхлипнула и пошла дальше по пустынной дороге. Просыпающийся вулкан отпугнул тварей, но вряд ли они ушли далеко, и Рина понимала, что встреча с ними — вопрос времени.

Она добралась до первой отметки еще засветло. Место, отмеченное крестом, оказалось небольшой пещерой, вход в которую зиял чернотой на уровне ее макушки. Зажав в зубах фонарик, Рина с третьей попытки вскарабкалась по почти отвесной скале и заглянула внутрь. Оставалось надеяться, что вулкан отпугнул всю живность.

Оказавшись в относительной безопасности, она наконец вытянула гудевшие ноги и впервые подумала о том, что, возможно, в конце пути ее ждет сказочное Забрежье, если уж эта пещера существует. Думать об этом было страшно, потому что, даже если ей повезет разминуться с тварями, неизвестно, как ее встретят в Забрежье. Рина скрутилась клубком в тощем спальнике и решила отложить все мысли на потом. Может, и нет никакого Забрежья? Может, за пределами Чаши вообще нет никого, что бы там ни нарисовал Дон на своей карте.

Наутро не привыкший к нагрузкам организм показал Рине, что вчерашняя радость была преждевременной. Есть ли это Забрежье или нет, до него еще нужно дойти. Рина без аппетита сжевала подсохшую лепешку и выпила воды. Убедившись, что в зоне видимости нет живых существ, она сбросила на землю рюкзак и спрыгнула сама. Мышцы отозвались болью.

Сегодня солнечные лучи пробивались сквозь серую дымку, а это означало, что день будет жарким. Костей вокруг стало меньше, и Рина немного воодушевилась. Она размышляла о том, что в Чаше никто никогда не видел тварей. Они были чем-то вроде местной страшилки, и Рина впервые подумала: вдруг их вовсе не существует? Вдруг все те, кто ушел в Лабиринт, просто добрались до Забрежья и счастливо зажили в новом мире? Под ногой снова хрустнуло, и Рина поежилась: твари или нет, но кто-то же съел этих зверьков?

Она сняла потемневшую от пота кепку и утерла рукавом лицо, украсив его разводами грязи. Пусть на деле лабиринт оказался вовсе не лабиринтом, но сейчас ущелье раздваивалось, и Рине предстояло выбрать, пойти прямо или же свернуть направо. Нацепив кепку, Рина поправила перекосившийся ремень с бластером и двинулась направо.

— Не туда! — раздалось в наушнике, и Рина от неожиданности споткнулась, едва не упав. Голос принадлежал не Тиму, и связь была намного чище.

— Ты кто? — просипела она.

— Ты бегать умеешь? — бодро спросил незнакомец.

— Я?

— Лично я вижу тебя и трех тварей. Они бегать умеют. Я точно знаю. Свернешь, куда собиралась, — встретитесь. Так что двести метров по прямой, потом направо.

Рина оглянулась назад, пытаясь определить, где говоривший, но увидела все то же ущелье, дрожавшее в знойном мареве. То там, то здесь валялись камни. Местами унылый пейзаж разбавляли выбеленные временем скелеты животных, присыпанные вулканическим пеплом. Ни намека на чье-либо присутствие.

— Они движутся в твою сторону, — вновь ожил наушник. — Еще чуть-чуть постоишь, и ты труп.

Рина на миг зажмурилась и, доверившись незнакомому голосу, рванула с места, чувствуя, как в ушах грохочет кровь, а под ногами хрустят кости.

— Направо!

Рина оглянулась и сбилась с шага, потому что увидела первую тварь размером с крупную собаку. Та неслась в ее сторону огромными прыжками. — Направо! — Голос в наушнике взлетел на октаву.

Рина отмерла, бросилась направо, протиснулась между камнями и поняла, что оказалась в тупике.

— Здесь тупик! — закричала она, срываясь на визг.

— Разворачивайся и стреляй.

Рина выругалась, отстегнула бластер и направила его в проем между камнями. Тварь появилась так резко, что Рина снова взвизгнула, одновременно нажимая на курок. Заряд попал точно в оскаленную пасть. Рина в ужасе зажмурилась. Голос говорил, что их три? Бластеру нужно тринадцать секунд для перезарядки. Уши закладывало от давящего звука, и только спустя время Рина осознала, что это ее крик отдается эхом от камней. Резко замолчав, она поразилась наступившей тишине. — Твари глупы и пугливы, на наше с тобой счастье, — невозмутимо прозвучало в наушнике. — Оставшиеся не сунутся к тебе еще несколько часов.

— Кто ты такой? — отбивая зубами дробь, прошептала Рина.

— Я тот, кто выведет тебя отсюда.

— Куда? — всхлипнув, спросила Рина.

— О, вариантов у нас масса: песчаный пляж Равии, оазис Удо, курорты Тари, но это теоретически. На практике эта дорога ведет в Забрежье. — Оно существует? — тупо спросила Рина, глядя прямо перед собой на трещину в камне, лишь бы не смотреть на убитую тварь.

— Когда я выходил в эфир, определенно существовало, — откликнулся голос. — Тебе лучше побыть там немного: у нее задние ноги еще дергаются, могут тебя зацепить.

Рина почувствовала, как съеденная утром лепешка со спазмами поднимается к горлу, и не успела ничего предпринять: ее вырвало.

Голос вежливо молчал, пока она пристегивала бластер, пила теплую воду из фляги, умывалась. И лишь когда она глубоко вздохнула, решив, что, пожалуй, готова выходить, в наушниках раздалось:

— Путь свободен.

Рина выбралась из ущелья, зажав нос от зловония и стараясь не глядеть на останки твари. Ее снова замутило.

— Эй, — позвала она, оглядываясь вокруг.

Тварей вправду не было. Воздух все так же дрожал от знойного марева, а ее голос эхом отразился от камней.

— Я здесь, — тут же откликнулся наушник.

— Ты в Забрежье?

— Физически да, а всеми мыслями с тобой.

Рина, не удержавшись, фыркнула, но тут же оглянулась на труп твари и посерьезнела.

— Голос, — позвала она, постеснявшись спросить его имя, и услышала смешок в наушнике, — заряда моего бластера хватит в лучшем случае до завтрашнего вечера. Насколько хватит наушника, не знаю. Тим, наш врач, говорил, что до Забрежья тридцать километров. Твари ведь вернутся. Я не выберусь, да?

— Через сто метров справа будет тень. Отдохни и поешь, а я буду говорить.

— Я не смогу сейчас есть, — содрогнулась Рина.

— Тогда и говорить не о чем, — спокойно отозвался Голос. — Не поешь, не дотянешь до Забрежья. Выбирай: душевные терзания или шанс выжить. Если выберешь первое, я отключаюсь. Не хочу смотреть на твой труп.

— Ты меня видишь? — тут же откликнулась Рина и завертела головой, будто обладатель голоса мог быть где-то рядом.

— Конечно, вижу, — театрально вздохнул Голос. — Подними голову и помаши ручкой.

Рина послушно подняла голову, но ничего не увидела, только перед глазами замелькали красные пятна от неожиданно выглянувшего солнца.

— Я вижу тебя со спутника, — пояснил Голос.

— Магнитные аномалии гасят сигнал.

— Устроишься на обед, расскажу сказку, — пообещал Голос.

Рина снова фыркнула и пошла дальше, стараясь не думать, что кости, валявшиеся на ее пути, на этот раз очень похожи на человеческие. В голове было пусто. Что бы ни сказал сейчас этот человек, реальность заключалась в том, что она не доберется. Тим зря был так уверен в ее силах и удаче. Бедный Тим. Жив ли он еще?

— Эй, ты там ревешь, что ли? — с подозрением спросил Голос.

— Хочу и реву, — огрызнулась она.

— Ты можешь, конечно, реветь, но это усилит обез воживание.

— Бесчувственный чурбан! — не выдержала Ри на. — Там остался мой друг, понятно? И еще десять человек. Им не хватило места в челноках. Вы в своем сказочном Забрежье понятия не имеете, сколько невозможного Тим и другие взрослые сделали, чтобы мы там выжили, и каково это, когда кончается еда, а местную воду нельзя пить!

Рина выдохлась и, распинав мелкие кости, зло уселась на землю. Стащив с головы кепку, она взъерошила мокрые от пота волосы. К черту! Тим ошибся. Ей не стоило даже пытаться. Она просто останется здесь. И плевать на все.

Рина глотнула воды и вытянула ноги, думая о том, что тварям даже напрягаться не придется, когда они придут. Интересно, этот вправду не станет смотреть?

— Чем вы очищали воду? — буднично спросил Голос, и Рина услышала металлический скрип.

— Кремнием. А потом ягодами. Что у тебя скрипит?

— Протез, — откликнулся Голос.

— У тебя протез? — негромко спросила Рина.

Ник в Чаше лишился ноги во время камнепада. Тим не мог обеспечить его протезом, и Рина жутко сочувствовала Нику, пока ухаживала за ним в госпитале. Он был одним из тех, кто остался в Чаше.

— Обе ноги и рука, — меж тем откликнулся Голос.

Рина сглотнула и осторожно спросила:

— Как это случилось?

— Когда твари сыты, они играют. Перекидывают добычу друг другу.

Рина судорожно выдохнула и, опираясь на камень за своей спиной, встала. На дороге по-прежнему никого не было, но ей стало не по себе. А вдруг все-таки вернутся? Рина нацепила кепку и, сунув флягу в рюкзак, нетвердым шагом пошла дальше. — Если тебе удастся пройти еще около трех километров, то эту ночь можешь спать спокойно, — словно прочитав ее мысли, произнес Голос.

— Почему? — спросила Рина, стараясь отогнать от себя образ искалеченного человека.

— Твари не переносят излучения наших охранных установок. Ближе, чем на пятнадцать километров, к Забрежью не подбираются.

— Я родилась в Зарии. Там тоже не подходили из-за установок, а потом в одну ночь набросились стаей и прорвали внешний периметр, несмотря на ток. Мне было четыре. Помню, как родители меня разбудили, и мы улетели на сельскохозяйственном шаттле. Даже вещей почти не взяли. А потом он разбился, и мы оказались в Чаше. Летели к вам, кстати.

— Я читал про Зарию. Сочувствую.

— Спасибо, — откликнулась Рина.

— Почему «Чаша»?

— Она горами окружена. Не выберешься.

Рина сглотнула, вдруг вспомнив маму в ту ночь в Зарии, испуганную и бледную. Только голос у нее был совсем обычный, когда она сказала: «Рина, нам нужно улетать. Можешь взять Пушу». Пуша, маленький плюшевый заяц, сейчас был упрятан на дно ее рюкзака, но Рина ни за что никому в этом бы не призналась.

— Твои родители… — Голос словно почувствовал, о чем она думала.

— Папа пропал в Лабиринте в первый же год. Тогда еще думали, что через него можно выйти. Я его совсем не помню. А мама умерла еще через год.

— Сочувствую.

Рина кивнула, хотя и не была уверена, что Голос со спутника увидит.

— Меня вырастил Тим, — зачем-то добавила она.

— Почему ты идешь одна?

— На челноках не хватило места. То есть хватило, но не всем. То есть… — Рина смутилась, не зная, как объяснить Голосу. Он же не Тим. Это тот ее с детства знает.

— Так что с местом?

Рина глубоко вздохнула и потерла нос. В Чаше все настолько привыкли друг к другу, что понимали с полуслова. Ей впервые приходилось так мучительно подбирать слова.

— На шаттле было около двухсот человек. Я точно не знаю. Посадка была аварийной, и лететь он больше не мог. Даже если бы и смог, сам понимаешь, без навигации…

Голос усмехнулся.

— Знакома с навигацией?

— Я не совсем тупая! — обиделась Рина. — У нас был учитель, Дон. Это он нарисовал карту лабиринта. Он единственный, кто смог вернуться из него. Правда, потом он пропал, а карта осталась. Тим и капитан ему тогда не поверили, а теперь я иду с этой картой. Смешно, да? Меня Тим заставил. Сказал, что это хоть какой-то шанс. А вообще мы всегда помогали взрослым, так и учились. Я с детства крутилась в госпитале с Тимом. Так что я даже могу делать операции. Недавно сама палец пришила Мике, и он прижился.

— Ты молодец, — серьезно произнес Голос и добавил: — Я не хотел тебя обидеть. Мир?

— Мир, — ответила Рина, хотя ей все еще было немного обидно. Но жизнь в Чаше приучила ее прощать обиды быстро. — В общем, мы и не думали улетать. Но вулкан проснулся, и нам пришлось. Тянули жребий. В двух челноках — пятьдесят восемь мест. Те, кто слабые, как Ник без ноги или слепой Уве, жребий не тянули.

— Что за жребий?

— Челнока два, а пилот один — капитан. Дик, его сын, ни разу не летал. Те, кто летел с Диком… сам понимаешь. Неизвестно, долетели ли. Да и остальные… Приборы же не работают из-за магнитного поля. Но Дик сам взлетел, представляешь? — с гордостью поделилась Рина.

— Круто, — произнес Голос, впрочем, без энтузиазма, и тут же спросил: — А что насчет тебя?

— А я отдала место Лине. Она ждет ребенка, и ей плохо все время. Капитан решил ее не брать. Взять только тех, от кого польза.

— Почему же он оставил врача?

— Тим… он не согласился с тем, что летят только сильные. И остался. Он вот такой…

— Почему он позволил остаться тебе?

— Он не позволял. Я с ним попрощалась, потом отдала одежду Лине. Там такая суматоха была. Я показалась Тиму, только когда челноки улетели.

Голос тяжело вздохнул и что-то пробормотал. Рина не решилась переспросить. От воспоминаний о Чаше в носу защипало, и она поспешно спросила:

— Мне идти еще километров пятнадцать, да?

— Двенадцать, — после паузы откликнулся Голос. — Если быть точным, двенадцать километров и сто два метра.

— Да откуда у тебя такая точность? — воскликнула Рина.

— Подними голову и помаши ручкой, — откликнулся Голос.

— Ты видишь Чашу? Можешь посмотреть, как Тим? — попросила Рина.

— Чашу не вижу. Я подключился к тебе сразу, как засек. Все, что позади тебя, для меня белое пятно.

— Большое?

— Около ста двадцати километров.

— Выходит, и горы не видишь? Я надеялась, что с высоты видно, насколько близко лава поднялась по жерлу.

Некоторое время Голос молчал, Рина слышала лишь его негромкое дыхание.

— Меня Рина зовут, — пробормотала она зачем-то.

— Привет, Рина, — тут же отозвался Голос и не представился в ответ. Рина снова невольно обиделась.

Идти стало труднее. Дорога незаметно, но неумолимо поднималась в гору.

— У нас это называют лабиринтом, — через двадцать минут тишины произнесла запыхавшаяся Рина, — а дорога прямая!

— Ты так говоришь, будто я виноват в вашем ошибочном представлении.

— Виноват, — все еще не отойдя от обиды, буркнула она. — Не могли вы в своем сытом Забрежье изобрести приборы, которые боролись бы с аномалиями?

Голос осторожно произнес:

— Это не так просто, Рина. Z-8 не любит чужаков.

Она старается уничтожить нас и пока побеждает.

Но мы справимся.

Справятся они! Какой толк от этого Тиму?

В наушнике снова раздался скрип, и Рина закусила губу. Ей вдруг стало невыносимо стыдно за то, что она накинулась на человека, пытающегося ей помочь. Впрочем, если быть до конца честной, дело было в протезах.

— Прости. Ты не виноват, — проговорила она.

— Забудь, — тут же откликнулся Голос, и на заднем фоне что-то зашипело.

— Что у тебя шипит?

— Энергетик.

— А почему шипит?

Голос несколько секунд озадаченно молчал, а потом спросил:

— Ты не видела металлических банок?

— Видела, конечно! — возмутилась Рина.

— В которых напитки под давлением?

— Таких нет, — нехотя призналась она. — Нам не на чем было их изготавливать, знаешь ли.

— Понятно. Доберешься до Забрежья — угощу.

Он говорил так, будто у нее был шанс дойти до Забрежья и, кажется, не сердился. Рина вдруг поймала себя на мысли, что очень не хочет, чтобы он на нее сердился.

— Ты бывал в лабиринте? — спросила она, чтобы как-то поддержать разговор.

— В молодости.

— А сейчас у тебя не молодость? — рассмеялась она.

— Сейчас тоже молодость, но в ущелье я больше не хожу.

Рина прикусила язык, осознав, что едва не спросила почему. Куда уж ему теперь ходить?

— Давно у тебя… ну, протезы?

Голос некоторое время молчал, и Рину накрыла очередная волна стыда. Ну, кто ее за язык тянул?

— У меня стул скрипит, подкрутить нужно.

Сперва Рина не сообразила, что это значит, а когда до нее дошло, она медленно спросила:

— Так у тебя нет протезов?

— Не-а. Я пошутил.

— Ты идиот? — почти спокойно спросила она, разом забыв о неловкости.

— Слушай, ты была такая напряженная, что я решил разрядить обстановку. Ну, признайся, что, услышав про протезы, ты позабыла часть своих горестей, а заодно прониклась ко мне сочувствием.

— Вот теперь я точно доберусь до Забрежья и придушу тебя! — прошипела она, понимая, что впервые в жизни задыхается от ярости.

Голос весело расхохотался.

— Придурок! — крикнула Рина, задрав голову. Больше за весь этот день она не произнесла ни слова. Голос тоже молчал. Она слышала, как у него скрипит чертов стул, шипит очередной энергетик (и как еще сердце выдерживает?), иногда он кашлял и чем-то шуршал. Рина демонстративно молчала. Она была слишком зла.

Устраиваясь на ночлег, она поймала себя на мысли, что большую часть пути вовсе не думала ни о Тиме, ни о тварях. Вместо этого бесилась из-за дурацкой шутки и упрямо шла вперед без остановок. За это и поплатилась. Разувшись и оглядев ступню, Рина поняла, что натерла левую ногу. Наскоро обработав мозоль, она впихнула в себя лепешку и небольшой кусок вяленого мяса, запила водой и наконец легла, размышляя о том, что завт ра вряд ли сможет встать, а уж тем более идти. — Эй, — сердито позвала она, — сколько мне еще идти?

— Шесть километров, — тут же послышалось в наушнике.

Рина вздохнула и попыталась устроиться поудобнее. Ноги гудели от усталости, в горле першило, жесткий камень, кажется, впивался в тело каждым своим сантиметром. Рина вдруг подумала: может, она слишком бурно отреагировала на шутку? Ну и что, что до этого над ней особо не шутили? Это же было в Чаше. Там шутник мог и головы лишиться. Рина набралась храбрости и позвала:

— Эй.

— М?

— Ты будешь спать?

В наушнике раздался смешок:

— Я буду охранять твой сон.

Рина невольно улыбнулась, а потом посмотрела в затянутое тучами небо. Здесь тоже не было видно Луны.

— Темно, шорохи, — прошептала Рина.

— Это мелкие грызуны, они безобидные. Я буду тебя охранять, обещаю.

Рина снова улыбнулась и поняла, что желание убить его за дурацкую шутку поутихло. Его негромкое дыхание в наушнике успокаивало. Это было почти как с Тимом.

— Хватит сопеть, спи! — строго произнес Голос и вдруг, кашлянув, добавил: — Прости за шутку. Это было глупо. Хочешь колыбельную?

И, не дожидаясь ее ответа, негромко запел.

Он определенно не умел петь, но у него был потрясающий голос: низкий, глубокий и очень уютный. Днем она не обращала на это внимания, а вот теперь заслушалась. Убаюканная тихой песней, Рина успела подумать, как было бы здорово его увидеть.

Следующее утро показало, что ее вечерние опасения не были беспочвенными. Мозоль воспалилась. Она не стала жаловаться Голосу. Сцепив зубы, обрабатывала ногу, пока Голос, бодрый до невозможности, рассказывал ей о красотах Забрежья. На завтрак сил у нее не осталось.

Первую половину дня они провели в молчании. Голос изредка скрипел стулом, чем-то стучал, шелестел и вновь шипел энергетиком. Рина не стала уточнять, которым по счету, потому что была не в том состоянии, чтобы беспокоиться о чужом здоровье.

К полудню Голос вдруг произнес:

— Нога совсем паршиво?

Рина вздрогнула от неожиданности, потому что уже успела дойти до той стадии отупения, когда не понимаешь, где ты и что происходит.

— Как ты узнал? — спросила она.

— Подними голову и помаши ручкой, — на автомате отшутился Голос и добавил: — Еще четыре километра. Правда, круто вверх. Дойдешь?

Рина отчетливо услышала в вопросе опасение. Она пожала плечами, осознав, что даже это мизерное действие потребовало колоссальных усилий.

— Думаю, нет.

— Меняем план! — бодро произнес Голос. — Сейчас обед. Потом отдых. Сегодня ты пройдешь всего два километра, а оставшиеся два утром.

— Я вообще ни шагу не смогу, — честно сказала Рина.

Но впихнув в себя черствую лепешку, она все же поддалась уговорам Голоса и встала.

Те два километра Рина прошла в мутном мареве. Каждый шаг отдавался пульсацией в ноге, уши заложило, нестерпимо хотелось лечь на раскаленные камни, свернуться клубком и больше никогда не вставать, но Голос в наушнике не давал этого сделать. Он уговаривал, ругался и снова уговаривал. Он бесил, умилял и был просто невыносимым. И каким-то образом Рина делала шаг за шагом.

Ближе к вечеру она все-таки преодолела злосчастные два километра. Даже чуть больше — он снова схитрил, хотя обещал, что отмерит ровно два.

На последнем привале Рина вновь обработала ногу, выпила воды и, опершись спиной о прогретый камень, закрыла глаза. Чуть меньше двух километров. Казалось бы, ерунда, но Рина понимала, что эту дистанцию ей не преодолеть. Она смирилась с неизбежным, только сожалела о том, что подвела Голос. Он в нее верил. Рина вдруг подумала, что за всю ее жизнь никто не говорил с ней столько, сколько этот человек. Сколько сил он потратил на нее за последние сутки!

— Голос, — позвала она.

— М? — привычно откликнулся наушник.

— Ты классный, — в своем нормальном состоянии она бы никогда не сказала подобного незнакомому мужчине. Даже знакомому бы не сказала. Но этот человек был для нее целым миром сейчас, и ей даже не было стыдно. — Ты столько для меня сделал.

— Та-ак, — протянул Голос. — Ты чего?

— Будем реалистами, — предложила Рина. — Я не пройду еще два километра.

— Полтора.

— Ты говорил, я прошла чуть больше двух, а два с половиной — это сильно больше, учитывая дорогу! — возмутилась она.

— Ты все сможешь, Рина, поверь, — серьезно произнес Голос. — К тому же… Что-то щелкнуло, и в наушнике наступила тишина.

— Эй! Голос! — в панике позвала Рина.

Наушник молчал. Что могло случиться в их беззаботном Забрежье, что спутник вдруг потерял связь? Рина сняла наушник и проверила индикатор зарядки. Заряд еще был. Рина достала резервную гарнитуру, громоздкую и старомодную. Та предсказуемо не работала. В итоге Рина решила оставить обе, собралась с силами, встала и медленно побрела вперед. Они не обсудили с Голосом место для ночевки. Они ничего не обсудили, потому что она вдруг решила сдаться, и он вынужден был ее уговаривать, как ребенка. И что теперь?

Солнце уже клонилось к закату. Еще полчаса, и в ущелье окончательно стемнеет. Рина делала шаг за шагом, твердо решив добраться до Забрежья, чтобы посмотреть в глаза Голосу и спросить, почему он ее бросил. Умом она понимала, что он вряд ли отключился специально, но упорно цеплялась за свою обиду, потому что мысль о том, что с ним что-то могло случиться, заставляла внутренности скручиваться узлом.

Спустя некоторое время Рина растерянно остановилась, потому что ущелье вновь раздваивалось. Ей уже попадались ответвления, но тогда она едва обращала на них внимание, ведь Голос говорил, куда идти. Сейчас выбрать предстояло самой, и от выбора напрямую зависела ее жизнь: сил на то, чтобы вернуться и пойти другим путем, у нее уже не будет.

Солнце наполовину скрылось за горой, а она все не могла решить, наивно ожидая, что случится чудо: ее наушник оживет. Наушник молчал, но чудо все же случилось. Откуда-то справа раздалось:

— Рина? Девочка!

Рина вздрогнула и резко повернулась в ту сторону. Ногу прострелила острая боль, но она даже не обратила на нее внимания.

— Дон?! — изумленно воскликнула Рина.

Дон, ее старый учитель, нарисовавший карту, давший ей шанс выжить… Дон, которому не верили в Чаше, торопливо шел в ее сторону. Значит, в Забрежье нужно было повернуть направо!

— Откуда вы здесь?

— Девочка! — Дон сгреб ее в объятия и прижал к себе изо всех сил. — Ты еле на ногах стоишь.

Он больше не носил бороду и от него незнакомо пахло, но это был все тот же Дон с негромким голосом и доброй улыбкой, и Рина, не выдержав, разрыдалась.

Дон помог ей добраться до большого валуна, участливо сжал ее плечо и молчал все время, пока она, давясь слезами, рассказывала про вулкан, челноки и Тима, оставшегося в Чаше. Рина понимала, что Дон ничем им не поможет, но, наверное, хотела услышать слова поддержки и хоть частично снять с души груз вины за то, что все же ушла, оставив их там умирать.

— Тим поступил правильно. Ты еще так молода, у тебя вся жизнь впереди. Ну, все, все. Все хорошо теперь будет. Ты и жизни-то пока не видела. Только нас, стариков.

Дон улыбнулся, и Рина невольно усмехнулась в ответ. Она вправду ничего еще не видела. Вон даже знакомиться не умела. Мысли сами собой вернулись к Голосу, и Рина потянулась к гарнитуре, но Дон ее опередил. Осторожно вынул старомодную гарнитуру, поднес к уху, поцокал языком. — Сигнала нет, — озвучил Дон, убирая гарнитуру в свой карман. — Да он тебе и не нужен больше. — Связь с Тимом оборвалась, а потом на моей частоте появился… — Рина запнулась под внимательным взглядом Дона и поняла, что так и не узнала имени Голоса, — кто-то из Забрежья.

Дон что-то прошептал, возведя глаза к быстро темнеющему небу.

— Переночуем здесь. Потемну идти опасно, — объявил он.

Рина заметила, что радость от встречи на лице Дона уступила место беспокойству.

— Что не так? — напрямик спросила она.

— Ты даже представить не можешь, какой участи избежала, — Дон сжал карман с ее гарнитурой, будто хотел заглушить сигнал, которого и так не было.

— Вы о чем?

— Об этом ублюдке. Если бы я хоть раз добрался до него… — Лицо Дона исказила гримаса ненависти.

Дон, ее старый учитель, никогда не позволял себе дурных слов ни в чей адрес… Огорошенная Рина потянулась было вынуть настоящий наушник, но, вспомнив смех Голоса, просто заправила волосы за ухо. Она должна разобраться.

— Кто он?

— Он подхватывает частоту тех, кто идет сквозь лабиринт. Здесь много дорог, как ты заметила. Обещает отвести в Забрежье. Он лихо втирается в доверие, да и много ли надо человеку, потерявшему надежду? Мужчин ведет в пасть к тварям. Дальше по прямой — логово этих бестий. Мы месяц назад потеряли пятерых, когда пытались перехватить паренька из Кады. Иногда он ведет их к обрыву или в пещеру. Говорит, что там есть выход. Женщин уводит к себе. За последние два года ты первая, кого удалось отрубить от его сигнала.

— Куда уводит? — сглотнув, спросила Рина, чувствуя тупую боль в груди.

— Не знаю, девочка. Он чертов гений и гасит все сигналы, кроме своего и своей добычи. Мы чудом прорвались. Я вас слышал. Только не узнал твой голос.

Рина вдруг поняла, что многое бы отдала, чтобы отмотать время назад до момента обрыва связи с Тимом. Лучше бы она свернула к тварям.

Дон, кажется, понимал ее чувства, потому что щелкнул ее по носу совсем как в детстве и ободряюще улыбнулся:

— Отдыхай. Все обошлось.

Рина послушно опустилась на камень, устроив голову на рюкзаке и чувствуя себя полностью разбитой. Ей очень хотелось вытащить проклятый наушник, но даже на это сил не осталось. В отупевшем от усталости и шока мозгу крутился один вопрос: «За что?»

Дон что-то рассказывал ей о красотах Забрежья, о море и фонтанах, обещал, что завтра в километре отсюда их будет ждать транспорт, Рина же думала о Голосе, и в груди ее тупо ныло.

С Доном кто-то связался по старомодной рации, и тут ее наушник ожил. Рину подбросило на камне, когда Голос, на этот раз звучавший сквозь помехи, скороговоркой выдал:

— Не показывай, что я на связи, Рина! Он не из Забрежья. Он пришел с рудников. Их компьютерщик гребаный гений. Ломает любую нашу защиту. Через двенадцать минут стемнеет. Если он будет давать еду или питье, отказывайся.

Рина, застывшая полусидя на камне, невольно покосилась на флягу, которую Дон, не прерывая разговора, положил рядом с ней. Она вздохнула, невольно всхлипнув, и Дон тут же оглянулся, вопросительно приподняв бровь.

— Рина, не глупи! — произнес Голос.

Рина зажмурилась, молясь про себя, чтобы это закончилось. Кому верить: Дону, которого она знала всю жизнь, или Голосу, появившемуся сутки назад?

— Рина, поверь мне!

— Нога болит, — непослушными губами произнесла она, и Дон сочувственно покачал головой, а потом улыбнулся. Так привычно…

— Хорошая новость. Парни смогут подогнать транспорт сейчас. Я их встречу. У тебя свет есть?

Рина заторможенно кивнула.

— Включи. Мы вернемся с носилками.

Дон подошел и потрепал Рину по спутавшимся волосам:

— Держись.

Насвистывая, он направился по той же дороге, по которой пришел, и быстро скрылся в темноте.

— Рина, ты умничка! Сейчас слушай внимательно. Включи фонарь, положи его на камень и направь туда, куда он ушел, а сама иди по другой дороге. Рина молчала.

— Рина, детка, у нас нет времени! Ты еще не поняла? Они перехватывают сигнал и уводят людей в рудники. Тебя продадут. Ты станешь трофеем охраны, а потом сгниешь заживо, добывая цирконий. Рина, я умоляю тебя, встань. Слышишь?

Рина с трудом встала и охнула, наступив на ногу.

— Ненавижу тебя, — прошептала она. — Я все равно не смогу пройти полтора километра.

— Всего девятьсот двадцать метров.

Рина заковыляла в темноте, всхлипывая от боли и обиды.

— Ненавижу тебя, — рефреном повторяла она, чувствуя, что предает Дона так же, как предала Тима.

— Ненавидь, хорошая моя, что хочешь делай, только иди.

— Я не вижу ничего! — Ее фонарь остался на камне.

— Не бойся. Я вижу. Дорога прямая и ровная. Просто иди. Вокруг никого.

— Там логово тварей, да? — Рину мутило от боли и страха. Она боялась, что поставила не на того человека в этой гонке за жизнь.

— Забрежье, конечно, можно и так назвать, но, боюсь, мой брат обидится.

— Брат?

— Он капитан Забрежья. Ты его увидишь. Он… Голос вдруг запнулся и после паузы произнес очень спокойно: — Рина, беги.

— Что?

— Рина, они возвращаются. Беги!

Рина глубоко вдохнула, уже понимая, что сделает так, как он говорит. Кажется, за эти бесконечные девятьсот метров она вспомнила все ругательства, которые когда-либо слышала. Боль в ноге была такой острой, что от каждого шага заходилось сердце.

Вдруг сзади послышались крики, и темноту прорезали далекие лучи фонарей. Раздался выстрел, справа зашуршало. Рина пока еще не понимала, что Дон, которого она знала с детства, сейчас пытается ее убить. В эту минуту она думала лишь о том, что Голос не соврал. И это давало сил бежать вперед.

Неожиданно ей в лицо ударил яркий свет, голоса позади тут же смолкли. Ослепленная Рина не видела выбежавшего навстречу мужчину, лишь почувствовала, как кто-то схватил ее за плечи. Рина в панике попыталась было вырваться, но услышала голос, с трудом различимый за шумом крови в ушах:

— Все! Ты в безопасности, Рина. Ты добралась. Мак свой. Мак, не потеряй!

— Так точно, — весело отрапортовал здоровяк Мак, подхватив ее на руки. Рина поняла, что он настроен на их с Голосом частоту.

Услышав в наушнике привычное Рине шипение энергетика, Мак посуровел:

— Хватит травиться! Она уже у нас.

— До встречи, Рина, — отозвался наушник, и Рина обессиленно закрыла глаза.

Первое, что она увидела, очнувшись в госпитале, — прозрачную трубку капельницы с мутно-белой жидкостью, а потом сфокусировала взгляд на человеке, стоявшем у кровати. На вид ему было около сорока. Темные волосы, темные глаза. Его внешность была вполне обычной, вот только взглядом и осанкой он напомнил Рине капитана Чаши. Поверх темной рубашки и брюк на мужчине был прозрачный халат.

— Добро пожаловать в Забрежье! — с улыбкой произнес он.

Сердце Рины екнуло. Наушник искажал. Вживую его голос звучал еще лучше.

— Голос, — прошептала Рина, и ее губы сами собой расплылись в ответной улыбке.

— Голос? — Мужчина приподнял бровь, и сердце Рины екнуло снова, но на этот раз от ужаса: на секунду даже пришла нелепая мысль, что последние три дня ей привиделись.

— Голос — это я, — вдруг раздалось из-за спины мужчины, и в палату вошел еще один человек, в футболке и камуфляжных брюках, без халата. Он был очень похож на первого, но если тот выглядел представительно, то этот…

— Ты бы хоть побрился, — с досадой проговорил первый и усмехнулся: — …Голос. Хотя, лучше не надо. После стольких-то энергетиков.

Мужчина выразительно посмотрел на руки Голоса, и тот быстро засунул их в карманы, не сводя взгляда с Рины.

— Это Рон. Капитан Забрежья, — произнес Голос и неловко повел плечами.

Рина с трудом кивнула, тоже неотрывно глядя на Голос. Тот был бледным, с темными кругами под глазами, и капитан Забрежья был прав — его брату не мешало бы побриться.

— Рина, — начал капитан, и она с усилием оторвалась от разглядывания Голоса. Ей иррационально казалось, что стоит отвернуться, и он исчезнет. — Мы изъяли твою карту. Остальное получишь, когда пройдет карантин. Ты из места, о котором мы ничего не знаем. Сама понимаешь.

Рина кивнула.

— Сейчас отдыхай, ты все равно под успокоительным. Завтра составишь карту Чаши и список тех, кто остался, с описанием их состояния.

— Вы хотите… — робко начала Рина.

— Скажем так, — перебил капитан, — мы посмотрим, что можно сделать, но я ничего не обещаю.

При этом он посмотрел на брата так, словно ожидал возражений.

Возражений не последовало. Капитан, ободряюще улыбнувшись Рине, снял с себя халат, набросил его на плечи Голосу, что-то ему прошептал и вышел, аккуратно прикрыв дверь.

Наступила тишина. Рина разглядывала Голос, думая о том, что он еще лучше, чем она могла бы вообразить. И дело было совсем не во внешности. Просто он сейчас смотрел на нее так, что ее душа уходила в пятки, а в голову лезли мысли о том, что она выглядит нелепо в светло-серой пижаме и что от нее ощутимо пахнет дезинфекцией.

— Привет, — наконец произнес Голос. — Я тот классный парень, который пел тебе песенку.

Он неловко улыбнулся и провел рукой по ежику волос. Рука заметно дрожала.

— Тремор от энергетика. Я не всегда такой, — словно оправдываясь, произнес Голос.

— Привет, — смущенно улыбнулась Рина. — Ты зачем последний-то пил?

На лице Голоса появилось страдальческое выражение:

— Меня уже заставили написать пять отчетов о нарушениях. Можно, я просто скажу, что хотел быть уверенным, что ты добралась нормально? — Пять отчетов из-за энергетика? — округлила глаза Рина, стараясь унять колотящееся сердце. Неужели кто-то, кроме Тима, мог сделать подобное ради нее?

— После шести часов я был обязан сдать смену, а я не сдал. И использовал личный сервер капитана, когда работорговцы меня отрубили. Большая часть отчетов из-за этого.

Рина сглотнула, вспомнив о Доне:

— Значит, из лабиринта есть выход, а все, кого перехватывал Дон, попадали в рудники? Потому он указал на карте лишь часть пути в Забрежье, до места, где их… встречали?

Голос зябко поежился, отчего халат соскользнул на белый пол, но он не стал его поднимать.

— Как он мог? — прошептала Рина.

— Это большие деньги, Рина. Мне жаль, — ответил Голос, отводя взгляд.

Наступила тишина. Голос вглядывался в темный прямоугольник окна рядом с изголовьем ее кровати. Рина же смотрела на него и думала о том, что, наверное, все-таки влюбилась, только не могла понять когда. Когда он впервые взбесил ее дурацкой шуткой? Когда извинился? Когда пел ей колыбельную? Или же когда не бросил после потери связи?

— Почему ты не сдал смену? — еле слышно спросила она.

Голос вздрогнул, словно забыл о ее присутствии, и перевел на нее напряженный взгляд. Некоторое время он молча рассматривал Рину, отчего ее сердце, казалось, проломит ребра.

— Я не смог, — негромко ответил Голос.

Рина посмотрела на свои пальцы, нервно теребившие простынь, и, отчаянно краснея, спросила:

— Был сражен моей красотой?

Голос усмехнулся и смущенно кашлянул. Сердце Рины сделало кульбит.

— Ты себе хоть представляешь картинку со спутника?

— Тогда почему?

Голос длинно выдохнул и произнес:

— Часов через семь меня вырубит. Еще через сутки я проснусь во вменяемом состоянии. Можно, я отвечу послезавтра?

Рина кивнула, не поднимая головы, и подумала, что ответ не так уж и важен.