Психотренинг. Психологический детектив

Александра Пенова

В жизни успешного психолога Валерия Петрова начинается череда странных событий: участник тренинга кончает с собой, клиентка развивает зависимость от обычных сосисок, а сотрудница знакомой фирмы трагически погибает при пожаре. Неожиданно для себя Валерий оказывается в центре расследования крупной преступной организации, которая получает огромные доходы, манипулируя человеческим сознанием. Он привык анализировать своих клиентов, но поможет ли ему это сейчас?

Глава 3

Аэропорт «Бен Гурион»⁶ казался еще более многолюдным, чем Пулково. По галерее, которая вела от входа до паспортного контроля, двигалась самая разношерстная публика. Было много бородатых ортодоксальных евреев в темных сюртуках, широкополых шляпах и с пейсами. Они шли небольшими группами. Почти все мужчины и мальчики подросткового возраста в сюртуках, длинных черных брюках и черных ботинках. Несколько человек выделялись на их фоне. Вместо сюртуков на них были подпоясанные кафтаны, похожие на халаты, брюки до колен и черные гольфы, заправленные в туфли. Увидев вопросительный взгляд Валерия, Марк пояснил:

— Это все хасиды. Они бывают нескольких видов, и у каждого своя манера одеваться. Я не очень разбираюсь, но те, кто знают, могут по одежде определить, кто есть кто и откуда. Вот эти в чулках, скорее всего, венгерские.

Молодой и очень серьезный парень на паспортном контроле взял паспорт Валерия и спросил по-русски, но с сильным акцентом, о цели приезда. Услышав, что Валерий психолог и приехал проводить тренинги, он почему-то заулыбался, быстро поставил печать и пожелал успехов.

Знакомые Марка уже ждали их с машиной. Всю дорогу до отеля Валерий смотрел в окно. Пальмы, цветущие олеандры… Машины в основном светлых цветов, японские и корейские. В сравнении с сумрачным Петербургом изобилие солнца и ярких красок казалось нереальным.

Еще перед отъездом Валерий дал себе слово, что постарается получить максимум удовольствия от этого путешествия. Удовольствий ему в последнее время явно не хватало. Не в смысле еды, питья и секса, хотя с последним тоже все было не идеально, но не было спокойствия, удовлетворения, радости.

«Я просто не разрешаю себе быть счастливым! Кажется, мне самому нужен психотерапевт!» — такие мысли одолевали Валерия все чаще.

Отель находился в Бат-Яме, пригороде Тель-Авива на побережье Средиземного моря. Комната Валерия оказалось совсем маленькой, но это компенсировалось роскошным видом на набережную и пляж. В конце апреля пляжный сезон здесь уже начался. После промозглого Питера ему не терпелось окунуться в теплое море. С Марком они договорились встретиться через час и пойти поужинать в кафе. На следующий день им предстояла поездка в Иерусалим.

Сидеть в комнате, когда пляж находился под боком, было глупо. Быстро собравшись, Валерий пошел к морю. В это время, полшестого вечера, людей на пляже было уже немного, а те, кто еще оставался, разговаривали в основном по-русски. Валерий оставил полотенце и одежду на пластмассовом стуле, который одиноко стоял у самой кромки моря и, кажется, никому не принадлежал. Потом он вошел в воду. Первый раз в жизни он купался в Средиземном море! В прошлую поездку в Израиль о пляже не могло быть и речи, все было расписано по минутам.

Хотя за границу Валерий ездил довольно часто, но почему-то не на море. Только один раз с бывшей женой они ездили в Болгарию, но там было Черное море, а Средиземное оказалось совсем другим. Во-первых, оно было настоящего синего цвета, во-вторых, очень соленое. Кроме того, около берега водились маленькие злые рыбки, которые слегка покусывали за ноги. Он вспомнил, что Ленка рассказывала ему об этих рыбках. Их использовали в спа-салонах, где за бешеные деньги можно было опустить ноги в аквариум, в котором плавали такие рыбки. Они больно щипали за ноги, отрывая кусочки старой кожи. Сама процедура называлась «фиш-пилинг» и считалась очень модной.

Выйдя на берег, Валерий вытерся полотенцем и сел на свой «беспризорный» стул. Только сейчас он заметил рядом местного бомжа, который жил на пляже. У бомжа был собственный деревянный стул, надувной матрас и вещмешок. Похоже, что с ними он и перемещался по пляжу, а когда шел дождь, спал под навесом. Определить возраст бродяги было невозможно. Где-то в интервале от сорока пяти до семидесяти. Но, к удивлению Валерия, бомж не выглядел несчастным! Это был самый жизнерадостный бомж, которого Валерий когда-либо встречал в своей жизни. Он весело наблюдал за подростками, которые играли в какую-то популярную местную игру в мяч, похожую на пляжный волейбол, время от времени вскакивал и что-то кричал на иврите.

Еврейского языка Валерий не понимал, но было похоже, что бомж дает игрокам советы. Дальше все происходило уже на грани фантастики! Бомж решил поесть и вынул из вещмешка помидоры, хлеб и хумус⁷. Он разложил все на большой салфетке и жестом предложил Валерию присоединиться к его трапезе. Это было уже слишком! Что за сумасшедшая страна, где бомжи предлагают еду? Валерий хотел было принять предложение, общение с бомжом могло оказаться интересным, но, посмотрев на часы, понял, что пора идти на встречу с Марком. Еще в самолете он попросил Марка научить его нескольким выражениям на иврите. Одно из них пригодилось сейчас — «тода роба», «большое спасибо». Бомж улыбнулся и помахал рукой на прощанье.

* * *

В Иерусалим они поехали на автобусе. На центральном автовокзале их должны были встретить знакомые Марка и отвезти в свой центр. Там в первый день планировался трехчасовой семинар, а на следующий — восьмичасовой тренинг. После семинара они собирались поехать в старый город, Марк обещал показать еврейский квартал. В прошлый раз, когда Валерий был здесь на экскурсии, по еврейскому кварталу пробежали почти бегом, только немного задержавшись у Стены Плача. После огромной очереди в Храм Гроба Господня все были тогда настолько измотаны, что почти ничего не воспринимали.

Еще перед поездкой они решили, что семинар проведет Марк. Валерий будет только присутствовать, чтобы присмотреться к группе. А вот тренинг на следующий день он полностью возьмет на себя. Валерия это вполне устраивало. Темой семинара опять был Киосаки, а у Валерия в последнее время это вызывало раздражение. Киосаки — американский бизнесмен и «мотиватор», в последние лет десять в большой моде. Кому не хочется научиться, как быстро разбогатеть? Хотя Валерий считал, что Киосаки абсолютно прав, когда пишет о необходимости полностью изменить свое мышление, чтобы стать успешным предпринимателем, но ему казалось, что он слишком все упрощает. Очень просто было стать миллионером, но почему-то никто из знакомых Валерия, старательно штудировавших книги Киосаки, миллионером не стал. У самого Валерия это тоже никак не получалось. Свое место в «квадранте денежного потока» Киосаки он находил где-то посередине между «наемным работником» и «человеком свободной профессии». Стать «предпринимателем», а тем более «инвестором» ему явно не светило. Да хотел ли он этого?

Семинар проходил в небольшом зале семейного отеля, где их и разместили. Пришло шестнадцать человек. Четырнадцать дам «очень-очень среднего возраста», как выражался Марк, и всего двое мужчин. Одному было около семидесяти, а другой по виду находился где-то в середине пятого десятка.

Руководительница структуры — молодящаяся дама лет шестидесяти — с энтузиазмом представила «самых известных психологов из Санкт-Петербурга», и народ приготовился внимательно слушать.

Первая часть семинара была больше похоже на лекцию, вторая предполагала вопросы и дискуссию. У Марка была одна замечательная особенность: когда он читал лекцию (независимо от темы), слушатели внимали ему, открыв рот, и верили ему безусловно. Он словно входил в какое-то особое состояние и жил в теме. Валерий иногда думал, что в такие моменты Марк похож на какого-нибудь старозаветного пророка. А может, он и вправду унаследовал такие гены?

Обстановка действительно напоминала проповедь. Люди слушали внимательно. По их лицам было видно, что многие серьезно задумывались о своей жизни. Хотя Валерий слушал эту лекцию раньше и к теме относился скептично, но тоже поддался общей атмосфере.

«Что же мне мешает? — думал Валерий. — Почему Марк смог создать свой центр еще в „голодные“ девяностые? Ведь никто ему тогда особенно не помогал».

Это сейчас все говорят про каких-то богатых родственников из Израиля. Родственники у Марка были, но только не богатые. В девяностые годы они репатриировались в Израиль и пытались обосноваться на новом месте. Просто Марк решил, что может, и он смог. Валерий, который тогда только что закончил университет, помнил, как Марик бегал по инстанциям, выпрашивал в университете тесты, писал письма коллегам в Америку и куда-то еще с просьбой о методической помощи. И ведь сделал!

Никто вокруг в это не верил. Народ тогда массово шел в мелкий бизнес, считалось, что нужно покупать и продавать всякое барахло. Еще всем тогда хотелось устроится «на фирму», желательно иностранную, а тут какая-то психология!

Валерий так не мог, он не был организатором. Ничего тут не поделаешь. Ему было легче просто заниматься своей работой, чтобы кто-то другой думал о бюджете, об имидже и всяких других «мелочах», которые сопутствует любому деловому начинанию.

Марк закончил говорить и объявил, что начинается дискуссия. Женщины тут же стали задавать вопросы, смотря на Марка восторженными взглядами. Они ожидали услышать в ответ что-то гениальное. Пожилой мужчина, кажется, задремал еще в начале семинара и не собирался просыпаться. «Молодой» сидел сзади и молча писал что-то в тетрадке. Марк объявил конец семинара, но его не хотели отпускать. Несколько женщин обступили его со всех сторон и продолжали обсыпать вопросами. Он терпеливо отвечал.

На Валерия никто не обращал внимания. Ему ничего не оставалось, как сесть в сторонке и наблюдать. «Молодой» мужчина, тот, который что-то писал в тетрадке, подошел к Валерию и спросил:

— Вы позволите?

Затем он сел рядом с ним.

Они молча просидели еще минут пять, дожидаясь, пока Марк ответит на последние вопросы и подойдет к ним.

— Меня зовут Юра. Я бы хотел с вами поговорить. Вы не против пообедать вместе? Я угощаю, — решительно заявил мужчина, сидевший рядом с Валерием.

Предложение было несколько неожиданным, так как обычно обедом угощали руководители структуры. С руководительницей уже договорились на завтра, а сегодня по плану был старый город. Но мужчина отступать не собирался:

— Хотите посмотреть старый город? Давайте я вам покажу! Я же три года отработал экскурсоводом. У меня и машина здесь, а там сядем в каком-нибудь кафе. Вы ведь любите шаурму? У нас в старом городе самая лучшая шаурма!

Отказываться в такой ситуации казалось неудобным. Кроме того, наличие машины у нового знакомого было серьезным аргументом. Перспектива добираться до старого города на трамвае или ловить дорогое такси не особенно вдохновляла.

Выйдя из отеля, они подошли к довольно потрепанной «мазде». Юрий сел за руль и, пока они ехали, успел рассказать, что он в свое время окончил химико-фармацевтический институт в Ленинграде. В Израиле он уже почти двадцать лет, приехал вместе с женой, которая была историком по профессии. В начале Юрий работал экскурсоводом, работу по специальности он найти не мог.

— Тогда, в девяностые, много народу сюда приезжало. По специальности почти никто не мог устроиться. Мне жена помогла курсы экскурсоводов закончить.

На вопрос о том, чем он занимается сейчас, Юра ответил несколько туманно. Якобы он является свободным предпринимателем и сотрудничает с несколькими издательствами.

Узнав, что гости хотят осмотреть еврейскую часть старого города, Юра обрадовался.

— Машину есть где поставить, а потом поедим шаурму. В центре, у синагоги, много хороших кафе.

Сильное желание обязательно вместе пообедать да еще угостить немного удивляло. Но за годы своей работы Марк и Валерий привыкли общаться с самыми разными людьми. Кому-то просто хотелось пообщаться с «известными» психологами (это как бы добавляло статуса), а кто-то хотел поговорить о своих проблемах. В этом случае непринужденный разговор за обедом психологически был легче, чем обычная консультация.

Машину оставили на паркинге у Мусорных ворот. Юра предложил сначала посмотреть могилу царя Давида и зал, где когда-то состоялась знаменитая тайная вечеря.

— На Стену Плача потом вернемся. Сначала я вам покажу другое, пообедаем, а уже потом спокойно пойдем к Стене. Там нельзя торопиться.

Они согласились и послушно пошли за Юрием. К удивлению Валерия, могила царя Давида и зал тайной вечери оказались рядом, практически в одном здании. Он все еще не мог привыкнуть, что здесь все так близко.

Было уже три часа дня, есть хотелось ужасно, поэтому все трое решили сначала перекусить, а потом уже продолжить прогулку.

По узкой мощеной улице Юра вывел Валерия и Марка на площадь, где находилась величественная синагога. Вокруг было полно народа и около десятка кафе. Если судить по запаху, во всех предлагали шаурму.

— Нам сюда, — Юра повел их в одно из кафе на углу, где уже сидели группа туристов и несколько молодых израильтян.

— Вам, наверное, кажется, что все кафе одинаковые. Но это не так. Везде готовят по-разному. Здесь вкуснее всего.

Усадив их за стол, Юрий побежал заказывать еду и вскоре вернулся с тремя порциями шаурмы, а также с кока-колой, пивом и водой.

— Знаете, как называется эта площадь?

Валерий не знал, а Марк ответил:

— Синагога называется Хурва, а вот площадь — не знаю.

— И площадь тоже Хурва. Это значит «руины» на иврите. Когда-то еще в восемнадцатом веке сюда приехала группа хасидов из Польши и начала строить синагогу. Но у общины не хватило денег, чтобы расплатиться с кредиторами-арабами. И они сожгли ее в 1721 году. Отсюда и название. В 1864 ее восстановили, но в 1948 она опять была уничтожена арабским легионом. То, что вы сейчас видите, — это копия синагоги девятнадцатого века. Ее несколько лет восстанавливали и окончательно открыли 15 марта 2010 года.

На какое-то время все замолчали. Юра продолжал молча есть, но чувствовалось, что ему хочется сказать что-то важное, может быть, попросить о чем-то, но он не решался. Марк взял инициативу на себя:

— Вы, наверное, хотели с нами о чем-то поговорить. Кроме достопримечательностей, разумеется.

— Да. Вы ведь из Ленинграда, — сказал Юрий. Валерий и Марк уже заметили, что большинство русскоязычных репатриантов употребляли старое название города. — Я хотел попросить вас об одном одолжении. Не волнуйтесь, это совсем не потребует много времени. Поверьте, для меня это важно, очень важно!

«Понятно, опять придется тащить чужой багаж», — подумал про себя Валерий.

В своих многочисленных поездках он уже привык, что большинство знакомых и родственников считали, что он обязательно должен брать с собой их посылки. Как будто почты не существовало!

Догадываясь о его мыслях, Юра поспешил сказать:

— Вы не волнуйтесь, там всего одна иконка и письмо. Понимаете, это моя хорошая знакомая, я когда-то работал с ее мужем. Он трагически погиб. Выбросился из окна. Сейчас я ей иногда помогаю. Она очень просила эту икону. Это улыбающаяся мадонна. Вы, наверное, слышали, что это единственная икона, на которой мадонна улыбается. Сама икона находится в Вифлееме, там же делают и копии. Вот, посмотрите, — Юра вынул маленький пакет, в котором действительно была копия улыбающейся мадонны.

Валерий слышал об этой иконе, но видел впервые. Мадонна улыбалась легко и чуть-чуть грустно.

— Еще в конверте письмо и триста долларов, — продолжал Юра. — У ее сына скоро день рождения. Не беспокойтесь, вам не надо будет никуда ехать. Вы только ей позвоните, она сама приедет, куда скажете.

Валерий положил пакет в свою сумку и из-за профессионального любопытства спросил:

— А почему он выбросился из окна? Вы не знаете?

— Мы оба тогда работали в одной фармацевтической компании, — ответил Юрий. — Это было СП — совместное предприятие, русско-американское. Помните, в девяностых годах много таких было. Его отправили в командировку в Индию, там у них тоже было какое-то производство. Он вернулся месяца через четыре очень подавленный. Мы все спрашивали, что с ним, но он ничего не рассказывал. Даже жене. А через две недели выбросился из окна. Никто так и не понял, что там с ним произошло.

Валерий и Марк переглянулись.

— А чем вы занимались в вашей фармацевтической компании? — спросил Марк.

— В начале импортировали биологически активные добавки, так называемые БАДы, лекарства. Потом организовали свое производство под Ленинградом. Там стали делать часть добавок, чтобы сэкономить на «растаможке». Кроме того, рабочая сила тогда была дешевая. Они собирались и какие-то лекарства производить. Я подробностей не знаю, не долго там проработал. Уволился. Мне тогда предложили работу в другой фирме за большую зарплату, а деньги очень были нужны. Я уже собирался сюда перебираться, хотелось скопить что-нибудь на первое время.

— А кем там работал ваш друг? — продолжил Марк свои вопросы.

— Мы с ним вместе в офисе работали, занимались регистрацией, таможней. В общем беготня сплошная, работа не из приятных. Потом, когда я уже ушел, его перевели в технологи на новое производство. Он ведь и был технологом по образованию. Вы этим как психологи интересуетесь? Хотите понять, что его могло подтолкнуть к роковому шагу?

— Да, как психологи, — задумчиво ответил Марк.

Они распрощались с Юрой, который упорно предлагал показать им еще достопримечательности и потом отвезти в отель. Когда они решительно отказались, Юрий уехал, а Валерий и Марк пошли на площадь Стены Плача. Было около пяти. Народа в это время оставалось уже немного. Они подошли к самой Стене и постояли минут десять. Оба молчали, только Марк иногда что-то шептал про себя. Валерию показалось, что он молится. Он никогда не думал, что Марк может быть религиозным человеком. Сам он просто стоял, думать ни о чем не хотелось, но не хотелось и уходить отсюда. Это было похоже на спонтанную медитацию.

Когда они вышли с мужской половины на общую часть площади, к ним подошла молодая девушка в длинной темной юбке и с платком на голове. Она попросила их дать денег на помощь для многодетных религиозных семей. Не сговариваясь, они дали по десять долларов и медленно пошли к воротам. Идя вдоль стены старого города по направлению к трамвайной остановке, Марк спросил:

— Ты о том же думаешь?

— Да, — кивнул Валерий. — Может, это и бред, но похоже на Снегирева.

— Вот именно, что похоже. Может, просто ассоциации, ничего больше. Но с этой вдовой поговорить надо.

— Надо. Я поговорю, — согласился Валерий. В этот момент он еще не знал, к каким последствиям приведет его знакомство со вдовой.

* * *

Даша сидела одна на веранде родительской дачи. Эту дачу в свое время дали дедушке — ответственному работнику Ленгорисполкома. Дом, который раньше казался большим и крепким, сейчас уже порядком обветшал. На фоне двух — и трехэтажных кирпичных коттеджей, выстроенных рядом в последние годы, он выглядел как маленький островок из прошлого. Бабушка с дедушкой умерли четыре года назад с перерывом в два месяца. С ними ушла и прошлая дачная жизнь. Когда-то это был большой дачный кооператив. Взрослые копались на участках, ходили за грибами и собирались друг у друга «на чай», а дети целыми днями носились по улице. Сейчас от того кооператива осталось всего пять деревянных домиков, обитатели которых приезжали редко. Те, кто жил в новых коттеджах, скрывались за высокими заборами и на улице почти не показывались. Даша любила это место не только из-за воспоминаний своего детства. Здесь можно было спокойно посидеть, подумать и принять решения. После всей городской суеты мысли из хаоса выстраивались в порядок.

Сейчас она снова размышляла о последней встрече с Кирилловым в кафе на Невском. Может, он прав, у Снегирева просто была депрессия? А мы ищем какою-то конспирацию. Думать так было удобно.

«Почему я занимаюсь чужими делами, подумала бы лучше о себе», — опять начался внутренний монолог.

Раньше Даше казалось, что ее привычка постоянно вести разговоры с собой — признак какой-то патологии. Но потом она прочитала, что никакая это не патология, а признак интеллигентности и способности к самоанализу. Монолог продолжался:

«Что у меня есть? Хорошее образование, стабильная работа с неплохой зарплатой. Неплохой, но и не очень-то большой. Жить можно, но особо не разгуляешься».

Можно было бы, конечно, попробовать поискать работу за границей. Но здесь существовало несколько препятствий. Во-первых, были родители, которых не хотелось оставлять. Даша была поздним и единственным ребенком, а родителям было уже за шестьдесят. Во-вторых, Даше казалось, что она просто не сможет там приспособиться. Не из-за языка, английский у нее был на хорошем уровне, но она не сможет привыкнуть к чужим людям и другим отношениям.

В личной жизни — полный провал. В тридцать два года ни семьи, ни даже бойфренда. С последним Даша рассталась два года назад. С тех пор ничего! Может, она просто постарела и перестала нравиться мужчинам? Хотя нет. За ней иногда пытались ухаживать, но те, кто ухаживал, обычно ей не нравились. Валерий ей понравился, но он ведь за ней не ухаживал, они просто дружески разговаривали. Да и Кириллов тоже ничего, кажется она ему нравится, но у него семья! Интересно, узнал ли Валерий еще что-нибудь про эту Ольгу? Вот и повод позвонить!

Даша набрала телефон Валерия. В ответ послышались длинные гудки, но минуты через три раздался звонок по вайберу⁸.

— Даша, как хорошо что вы позвонили, — Валерий, казалось, был искренно рад. — У вас какие-то новости?

— У меня пока ничего. Я просто хотела узнать, вы нашли Ольгу?

— Я понял, кто она. Самое интересное, что я был с ней знаком, хотя совсем мало. Ее убили месяц назад в Москве.

— Убили? Значит, получается, что они со Снегиревым занимались чем-то опасным?

— Наверное, но я еще почти ничего не знаю. Я сейчас в Израиле. Кстати, здесь мы тоже познакомились с одним человеком, который рассказал нам о своем знакомом. Тоже самоубийство. По-моему, похожий случай. Только это не телефонный разговор. Приеду через неделю — расскажу.

От того, что Валерий считал их встречу чем-то само собой разумеющимся, Даше стало приятно.

Дождь продолжал капать. Из знакомых соседей все были в городе, книжки (в основном детективы) были уже перечитаны раза по три. Как всегда, в таких случаях выручить мог только ноутбук.

Включив компьютер, Даша задала себе вопрос: если Снегирева все-таки подтолкнули к самоубийству, то как? У полиции, кажется, не было сомнений, что это самоубийство. Никаких данных, что кто-то был в его квартире. Следов насилия не нашли. Значит, выбросился он сам, и смерть наступила именно от этого. Но может, его заставили это сделать? Даша вспомнила, что читала где-то про наркотические вещества, которые вызывают галлюцинации и могут довести до самоубийства. Она немного поколебалась и написала в Гугле «drugs provoked suicide». Лекарства, провоцирующие самоубийство. Ссылок оказалось много, и она начала по порядку их просматривать.

Минут через сорок пришлось прерваться, глаза уже начали уставать. Даша постаралась отодвинуться от экрана вместе со стулом и решила посидеть минут пять, просто глядя в окно. Пока глаза отдыхали, в голову пришел еще один вопрос. Если ему действительно что-то подсыпали, то как и когда? Снегирев жил довольно замкнуто и не любил распространяться о своей личной жизни.

Где и с кем он встречался вне работы, приглашал ли кого-то домой, Даша не знала. Но ведь было кафе, где они собрались после тренинга. Это тоже возможность! У Даши была великолепная зрительная память, и она прекрасно могла представить себе всю картину, кто и где сидел. В ту неделю они собирались два раза. Первый — сразу после тренинга, а потом еще раз, в день смерти Снегирева. Если ему что-то и подсыпали, то именно тогда, во вторую встречу! Она представила себе всю расстановку. С правой стороны от нее сидел Сергей Кириллов, потом Снегирев, а за Снегиревым — Галя. Она работала в их же отделе. Болтливая и взбалмошная девица и посредственный программист. Многие даже удивлялись, почему ее держат на работе, но начальство к ней благоволило. Может, у нее имелись какие-то связи, о которых никто не знал.

Получается, что если это произошло в кафе, то был кто-то из них двоих. Галя или Сергей. А ведь и на встрече сразу после тренинга они сидели так же! Это уже само по себе настораживало. Ни Галя, ни Сергей не были близки со Снегиревым. Почему же они два раза садились рядом с ним? Почему они вообще пошли в кафе именно в тот день, когда умер Снегирев? Это же был понедельник, а в кафе обычно ходили в конце недели или после каких-то мероприятий. Даша никак не могла вспомнить, кто тогда предложил собраться в кафе после работы.

Она решила вернуться к Интернету. Примерно за час ей удалось найти и прочитать четыре вполне серьезные статьи, где анализировались результаты исследований. Вывод был неутешительный. Оказалось, что есть данные о многих лекарствах, которые могли вызвать мысли о самоубийстве. Антидепрессанты, лекарства при эпилепсии, для понижения холестерина и даже средства, которые уменьшают аппетит. Самым странным Даше показалось лекарство от облысения под странным названием «финостерид пропеция», которое, по данным английских ученых, вызывало суицидальные мысли у тридцати девяти процентов мужчин, его применявших. Но во всех случаях речь шла о том, что мысли о самоубийстве и само самоубийство могут возникнуть только при длительном применении лекарств и только у некоторых пациентов. О том, чтобы действовать быстро и еще на все сто процентов, речь вообще не шла.

«Ладно, с лекарствами ничего, — подумала Даша. — А с наркотиками?»

Она набрала «narcotic drugs». Сайтов было много. Просмотрев десяток, Даша попала на очень понятную классификацию наркотиков и последствий их применения. Вероятность самоубийства упоминалась в двух случаях. Экстази и галлюциногены. Галлюциногены показались особенно интересными. Например, ЛСД. В свое время был очень модным наркотиком в среде шоу-бизнеса и вообще в период сексуальной революции шестидесятых. Также он использовался разными экспериментаторами в практической психологии, которые хотели войти в «измененное состояние сознания».

Кроме ЛСД, упоминались и совсем экзотичные галлюциногены — псилоцин и псилоцибин, которые содержались в грибах. Всего два грамма таких грибов были способны вызвать галлюцинации и в некоторых случаях привести к самоубийству. Хотя и тут речь шла всего лишь о вероятности.

Валерий упомянул в разговоре, что в Израиле ему рассказали об аналогичном случае самоубийства. Человек тоже выбросился из окна? Решив, что это надо обязательно уточнить, она набрала телефон Валерия по вайберу, но в ответ послышались только длинные гудки. На обычный номер звонить было неудобно. А вдруг там входящие звонки дорогие! О своих расходах Даша не думала, но в отношении чужих была щепетильна.

В Интернете попадались и совсем странные теории. Например, что спровоцировать самоубийство можно через облучение мозга особым спектром электромагнитных волн. Сообщалось, что этим занимаются спецслужбы. А может, действительно занимаются? Кто знает, чем они вообще занимаются! Получается, что Снегирев открыл какое-то тайное оружие спецслужб, и они за это решили его уничтожить. А какие спецслужбы? Наши? Не обязательно. Он же талантливый. Мог влезть на сайты ЦРУ, МИ6 или вообще каких-нибудь китайцев или северных корейцев. Надо будет рассказать об этом Валерию. Хотя он, наверное, будет смеяться. Слишком это все конспиративно звучит.

* * *

Андрей Краснов в последние две недели совсем закрутился. Все та же проблема с деньгами, которых всегда не хватало. Пришел новый товар, возникли проблемы с «растаможкой», а еще уволенный три месяца назад сотрудник начал строчить жалобы во все инстанции. Все это по отдельности особых трудностей не создавало. Деньги обычно находились, проблемы с таможней решались. Даже с проверяющими можно было как-то разобраться. Неприятность состояла в том, что навалилось все сразу. Иногда Андрей чувствовал себя как загнанный волк. Но к концу двухнедельного периода проблемы начали рассасываться.

Все это время он был так занят, что не думал ни об Ольге, ни о Никольской, ни об Антоне, которому собирался звонить еще месяц назад. Но сейчас он вспомнил.

— Здравствуйте, Антон. Помните, мы с вами разговаривали. Вы мне звонили, когда в Питер возвращались на поезде. Вы тогда про Ольгу рассказывали, чем она занималась. Вы извините, я как-то не очень серьезно отнесся, но сейчас задумался. Вам удалось узнать что-то новое?

Звонок приятно удивил Антона. Он уже не ожидал, что Краснов когда-нибудь проявит интерес. В нескольких словах он попытался передать то, что услышал от Валерия про Снегирева, а затем спросил:

— А вы полиции рассказали тогда? Про то, над чем Ольга работала?

— Нет, не рассказывал. Думал об этом, но о чем рассказывать? Что она интересовалась какими-то ксеноэстрогенами и антиоксидантами? Она работала в Институте питания, понятно, что занималась этими вопросами. В детали полиция вникать не будет.

Антон совсем не был уверен, что полиция не будет вникать. Может быть, как раз эти детали и навели бы на след. Очевидно, что у Краснова были причины, чтобы не говорить об этом с полицией. Может, им самим надо попробовать? Он все-таки спросил:

— А что полиция говорит про Ольгу? Есть какие-то новости в расследовании?

— Ничего они не говорят. Если даже есть что-то новое, то мне вряд ли сообщат. Я же не родственник.

После этого разговора у обоих осталось чувство неудовлетворения. Краснов ожидал от Антона каких-то разъяснений по поводу работы Ольги. Информация про Снегирева никакой ясности в этот вопрос не вносила, скорее, просто убеждала в том, что Ольга занималась чем-то опасным. А это опять сулило неприятности для фирмы.

В свою очередь, Антон не на шутку разозлился. Значит, этот «биг босс» даже не потрудился позвонить в полицию и поинтересоваться, как идет расследование. Сам Антон позвонить в московскую полицию не мог, он не знал, кто этим занимается, да и с ним точно не стали бы разговаривать.

Получается, надо искать родственников и коллег Ольги из Института. Он вспомнил, что у Ольги есть дочь, кажется, студентка. Вот только знаком он с ней не был и домашнего телефон Ольги не знал. Точнее, он даже не знал, был ли у нее вообще домашний телефон. Оставался единственный вариант — звонить в Институт профессору Никольской, как он собирался еще в Зеленогорске, но так и не позвонил. Никольскую Антон видел всего пару раз на конференциях в Москве, лично с ней знаком не был. Ну и что? В конце концов, если ее интересует, что случилось с Ольгой, то вряд ли она откажется от разговора.

Визитку Никольской Антон так и не смог отыскать, но в Интернете сразу нашел координаты Института. Никольская была замом директора по науке, не знать ее не могли. Действительно, женщина, которая взяла трубку, любезно ответила, что профессора Никольской сегодня в Институте нет и не будет, но завтра после трех у нее приемное время.

Все это время Антон сидел в маленькой кафешке рядом с медицинским центром, где он работал. Кафешка смахивала на забегаловку, но кормили вполне сносно. Здесь были и хорошие пельмени, и любимые с детства сырники, и съедобные котлеты. Пора было возвращаться в на работу, через десять минут должен был прийти очередной пациент.

Уже открыв дверь кабинета, Антон увидел коллегу, эндокринолога, который шел мимо по коридору. Они не были друзьями, но, как и большинство коллег, в перерывах между приемами любили вместе выпить кофе и потрепаться. Разговор шел чаще всего о работе. Поругивали начальство, жаловались на привередливых пациентов и очередные реформы.

Вот и сейчас эндокринолог, встретив Антона, остановился, чтобы пожаловался. Суть сводилась к тому, что он начал работать с новым лекарством для снижения веса, которое рекомендовала известная фармацевтическая фирма. Лекарство действительно работало, только у многих пациентов во время приема почему-то ухудшалось настроение. На фоне общей подавленности даже возникали мысли о самоубийстве. Антон внимательно выслушал, выразил сочувствие и возмущение наглыми фармацевтическими компаниями.

Про себя Антон подумал: «А что если Снегиреву подсыпали что-то подобное, только в большой дозе? Надо бы подробней расспросить эндокринолога».

Но сейчас им обоим предстоял прием, и разговор пришлось отложить.

* * *

Валерий, Марк и еще двое — то ли друзей, то ли дальних родственников Марка, Валерий так этого и не понял, сидели в рыбном ресторане в Яффо, старом городе Тель-Авива. Ресторан находился в рыбацком порту у самого берега. Пахло морем, рыбой и приправами. Разговор шел в основном между Марком и его друзьями-родственниками и касался общих знакомых.

Валерий в разговоре почти не участвовал и, глядя на море, предавался своим мыслям.

— Валер, — окликнул его Марк. — Знаешь, Яша ведь врач-токсиколог, — Яша был одним из сидящих за столом. — Он может нам помочь разобраться.

— О чем идет речь? — заинтересовался Яша.

Ему коротко рассказали про Снегирева. Яша выслушал эту историю очень внимательно. Затем Марк спросил:

— Что скажешь? Есть такое лекарство, которое может подтолкнуть к самоубийству?

Яша ответил серьезно:

— Подтолкнуть? В каком смысле? Есть разные психотропные лекарства и наркотики, конечно, которые могут иногда спровоцировать самоубийство. Но так, чтобы съел что-то и наверняка… О таком я не слышал. Но если вас интересует, могу покопаться, поспрашивать.

Это была хоть какая-то надежда, почему-то им обоим казалось, что Яша обязательно что-то «накопает».

Яша обещал позвонить, если будут новости, и разговор переключился в другое русло.

* * *

В этот раз, когда Антон позвонил в Институт здорового питания, его сразу же связали с Никольской. Профессор держалась холодно. Антона она не помнит, но раз он был коллегой Ольги, то, конечно, она готова ответить на его вопросы.

Антон коротко рассказал о своих подозрениях и спросил:

— Татьяна Гавриловна, Ольга, насколько я знаю, занималась ксеноэстрогенами, антиоксидантами и усилителями вкуса. Может быть, у нее были и другие темы?

— А как же! Она писала докторскую по ферментам.

— А что там могло быть такого опасного, чтобы ее из-за этого убили?

— Молодой человек, — начала Никольская. — А вы кто, простите, по образованию?

Услышав ответ Антона, она обрадовалась.

— Врач — это хорошо! Есть у меня кое-какие идеи, но разговор не телефонный. Почему бы вам ко мне не подъехать?

— Я же из Питера звоню.

— Вот как. А в Москву не собираетесь?

В Москву Антон не собирался, но решил что-нибудь придумать. Можно поговорить с Красновым — организовать презентацию. В прошлый раз Краснов жаловался, что презентаторов для Москвы и области не хватает. Поэтому он ответил:

— Я постараюсь приехать в самое ближайшее время. Мне самому надо с вами поговорить. Спасибо вам, Татьяна Гавриловна!

— Пока не за что. Жду вас.

С Красновым Антону удалось договориться неожиданно быстро. Ему не хотелось рассказывать о своем разговоре с Никольской, поэтому он просто объяснил, что у него личные дела в Москве. Якобы он мог сочетать их с презентацией. Краснов, как показалось Антону, даже обрадовался. Оказалось, что московские сотрудники сейчас все в разъездах, а структуры в Подольске и Сергиевом Посаде просят провести презентацию прямо сейчас. Потом их ведущие дистрибьюторы тоже будут чем-то заняты. Решили запланировать приезд на следующую неделю. Осталось только взять отпуск на несколько дней за свой счет в центре, но с этим у Антона проблем обычно не возникало.

* * *

Сегодня по плану была Нетания. Для Валерия это был последний тренинг в Израиле.

Приморский город встретил их ярко-синим морем, желтым пляжем, пальмами и многочисленными кафе, где сидела хорошо одетая публика. Слышалась русская и французская речь.

Оставив Марка в одном из таких кафе, Валерий пошел на тренинг. В этот раз группа собралась небольшая, всего двенадцать человек. С профессиональной точки зрения это было идеально. Он всегда старался проводить тренинги только в малой группе от пяти до двадцати участников. Больше людей — это уже не тренинг, а шоу. Такие представления любили устраивать всякого рода проповедники от протестантских пасторов до индийских гуру или «суперлидеров» МЛМ⁹. Валерий шоуменом не был.

В этот раз в группе были также молодые люди. Три девушки и один парень, похоже, уже второе поколение, выросшее в Израиле. Все они, кроме одной девушки, говорили по-русски с акцентом и иногда затруднялись, подбирая нужное слово.

Тренинг уже подходил к концу. Под конец Валерий оставил любимое всеми упражнение, где участники «хвалили» друг друга. Один из них вставал, а каждый из присутствующих должен был описать несколькими словами, что ему больше всего нравится в этом человеке. На очереди была девушка, которая, единственная из «молодых», говорила по-русски свободно. Как оказалось, она приехала в Израиль всего год назад. Лет двадцати семи, небольшого роста, очень энергичная, она стояла с довольным видом и предвкушала, как ее начнут «хвалить».

Говорить должны были по очереди. В начале все было банально. Добрая, отзывчивая, энергичная, веселая… Когда очередь дошла до полной женщины в очках, та сказала: «Светочка такая любознательная, такая дотошная, прямо-таки до всего докопается…».

За «любознательность» хвалили не часто, и Валерий вспомнил, что не так давно уже это слышал. Ну да, на тренинге в злополучном «Компрестарте». Именно так отозвался один из сотрудников о погибшем Снегиреве. «Любознательный, интересные вещи рассказывает, аж дух захватывает…»

Интересно, что он такого рассказывал, что захватывало дух? Надо бы встретиться с этим сотрудником, когда вернемся в Питер.

Закончив тренинг, Валерий распрощался и вежливо отклонил предложение дамы — лидера структуры отобедать вместе. Он оправдывался тем, что их уже ждут в Бат-Яме. На самом деле их никто не ждал, просто он устал от людей, хотелось использовать остаток дня, чтобы отдохнуть. Завтра после обеда их ждал перелет во все еще холодный Петербург.

Марка он нашел на пляже. Похоже, что тот провалялся там все время, пока Валерий трудился в поте лица. Глядя на блаженную физиономию Марка, Валерий даже позавидовал, но было еще сравнительно рано, около пяти. Можно было наверстать упущенное и пойти поплавать.

Выбравшись из моря, он почувствовал, что хочется есть. Он ведь не ел с утра!

Марк заявил, что нашел новое, «очень крутое» кафе. Они пошли туда, заказали огромные, ужасно вкусные сандвичи и кофе. Валерию — черный, а для Марка — «кафе ум халяв», кофе с молоком. В отличие от других кафе на пляже, в этом слышалась в основном израильская речь. За соседним столиком сидела компания молодежи в военной форме — трое парней и две девушки. Ребята в солдатских мундирах не выглядели муштрованными. У одного парня были длинные волосами, у другого — борода, а у третьего из-под берета торчали длинные пейсы, похожие на косички. Девушкам военная форма придавала какой-то особый шарм.

Пока Валерий рассказывал про сегодняшний тренинг и одновременно рассматривал публику, у Марка зазвонил телефон. Тот отрывисто ответил:

— Понятно, будем. — Обратившись к Валерию, Марк сказал: — Яша звонил. Помнишь, с которым вчера сидели в Яффо. Он хочет поговорить по нашему вопросу, но не по телефону. Предлагает подъехать в Тель-Авив.

* * *

Яша предложил встретиться в Тель-Авиве, на станции Азриэли-центр, куда можно было добраться от Нетании примерно за час. Выйдя из поезда, они сразу же оказались в торговом центре. Магазины известных брендов, много молодежи, все как в России. Только девушки в военной форме напоминали, что это Израиль. Валерий подумал, что они сядут здесь же, в каком-нибудь кафе, но Яша предложил снова поехать в Яффо.

Ехали на Яшиной машине. С трудом нашли место на парковке, а потом сели в парке Яффо, в ресторанчике с марокканской кухней.

— И что у тебя за идея? — поинтересовался Марк у Яши.

— Мне кажется, вы не то ищете. Вы пытаетесь найти какое-то вещество, которое подсыпали вашему Снегиреву, от которого он выбросился в окно.

— В общем да, — согласился Марк. Валерий тоже кивнул.

Яша продолжал:

— А зачем ему это подсыпали?

— Наверное, он узнал что-то «лишнее». Его хотели убрать как свидетеля, — сказал Марк.

У Валерия, молча наблюдавшего этот разговор, было чувство, что они играют в какую-то игру.

— Вот именно. «Убрать свидетеля». Это ключевые слова. Но ведь «убрать свидетеля» можно не обязательно физически. В смысле не обязательно его убивать, достаточно просто сделать его негодным. Ты знаешь, что ЛСД иногда провоцирует острый психоз, который потом часто не выключается обратно.

— Да, все так, — подтвердил Марк. Он в свое время работал в центре реабилитации наркоманов. — Но только это не у всех. Обычно психоз начинается у людей, у которых есть к этому генетическая предрасположенность. Причем начинается именно тот тип психоза, к которому эта предрасположенность имеется. У кого-то будет острая шизофрения с галлюцинациями, у другого — паранойя или биполярное расстройство. Если кто-то ему подсыпал ЛСД, как он мог знать, будет ли у Снегирева психоз? И какой именно? Как он будет проявляться?

— Как именно он проявится, в принципе неважно. При любом выраженном психозе человек как свидетель ничего не стоит. Не выбросился бы он в окно… Кто бы стал серьезно относиться к тому, что говорит какой-то шизофреник? Бред и все. А знал ли этот некто, что психоз появится? На сто процентов он знать не мог, но мог предполагать. Если этот человек хорошо знаком со Снегиревым, он мог знать, что у него имеется такая предрасположенность. Следовательно, можно было предвидеть высокую вероятность начала психоза.

— Но чтобы это знать, надо разбираться в психиатрии, в наркологии!

— Совершенно верно. Значит, надо искать в близком окружении Снегирева человека, который имел бы познания в психологии, психиатрии, наркологии. Что-то из этой сферы. Это не обязательно должен быть именно ЛСД. Есть и другие синтетические наркотики с подобным действием.

— Подождите, — вмешался Валерий. — Вы хотите сказать, что если, например, у меня имеется генетическая предрасположенность к шизофрении, о которой я сам не знаю, то при приеме ЛСД у меня начнется настоящая шизофрения?

— Весьма вероятно, — ответил Яша. — Самое плохое, что если она разовьется, то остановить ее сложно. Придется проходить психиатрическое лечение со всеми последствиями. И не особенно благоприятным результатом.

— Но ведь это не так просто определить. Есть ли такая предрасположенность у человека или нет? Тот, кто это сделал, должен быть специалистом, — продолжал Валерий.

— Мы об этом и говорим. Кстати, кто у нас специалист и в последнее время общался со Снегиревым? — это уже вставил Марк и посмотрел на Валерия.

Разумеется, это был юмор. Марк любил пошутить, но сейчас его ирония показалась Валерию абсолютно неуместной.

* * *

Первый день Антона в Москве был заполнен лекциями и презентациями. С профессором Никольской он созвонился и договорился встретиться на следующий день, ровно в полдень. Она предложила кафе недалеко от Института питания, где, по ее словам, предлагали чудесный бизнес-ланч. Антон немного удивился. Он почему-то ожидал, что Никольская пригласит его в свой кабинет. Профессор всегда ассоциировалась у него с чем-то официальным.

Кафе удалось найти почти сразу, хотя в Москве Антон ориентировался не очень хорошо. Внутри было уютно, стильно и довольно дорого, даже по московским понятиям. Он успел сесть за столик на двоих и заказать кофе, когда вошла профессор Никольская. Раньше Антону приходилось общаться с ней только на официальных мероприятиях. В этот раз ему бросилось в глаза — какого она маленького роста! На конференциях Никольская казалась выше, может быть, высокий статус подсознательно добавлял ей высоты.

Маленькая, в старомодном костюме, с седыми волосами, собранными в пучок, она тем не менее не выглядела старушкой. Это слово было абсолютно неподходящим для ее описания. Тем более не подходили «бабушка» или «бабуля»! Перед ним стояла пожилая, или, точнее, старая дама. Антон вдруг вспомнил, кого она ему напоминает. Это же Агата Кристи в старости! Тот же живой, любознательный взгляд и какая-то нарочитая старомодность в сочетании с известным кокетством. Никольская привычным жестом подозвала официанта, заказала капучино и киш¹⁰ с осетриной. Затем она начала разговор:

— Как хорошо, что вы приехали! Мне ведь буквально не к кому обратиться. Вы сказали, что вы врач по образованию, а какая у вас специальность, простите?

— Общая терапия, гомеопатия.

— Прекрасно, прекрасно! Надеюсь, вы поможете мне разобраться.

— Чем я могу вам помочь, Татьяна Гавриловна? Вы что-нибудь нашли?

— Знаете, Антон, простите, можно я просто по имени. Полиция взяла жесткий диск из рабочего компьютера Оли. Они все переписали, потом вернули и сказали, что там ничего интересного для них нет. На домашнем компьютере тоже. Я на ее рабочем компьютере тоже ничего не нашла, но потом мне пришло в голову другое… Ольга работала в одном кабинете с Сашей Петренко, только он уже больше года в Америке, на стажировке. Я решила посмотреть и его компьютер на всякий случай. У нас не принято использовать пароли на компьютерах, поэтому Оля спокойно могла им пользоваться.

— И вы там что-то нашли?

— Да, черновик одной статьи. Судя по стилю — Олиной. Речь идет об одной фармацевтической фирме и ее разработке. Антидепрессант, но не классический. Вы ведь знаете, когда у человека депрессия, то ему ничего не хочется делать. Потому что он ни от чего не получает удовольствия. То, что раньше радовало, становится безразлично. Не хочется никуда ходить, ничего предпринимать.

— Я знаю, это называется ангедония.

— Вот именно. Это новое лекарство предназначалось для снятия такого состояния, оно должно возвращать радость в жизни.

— Так это же хорошо!

— Хорошо. Только оказалось, что у него масса побочных действий. Чтобы бороться с ангедонией, нужна такая доза, при которой появляется тремор рук, тошнота, иногда рвота и еще какие-то эффекты, о которых Ольга не пишет. Она оставила свободное место и замечание — добавить позднее. Но самое интересное в другом. Выяснилось, что это лекарство даже в самой маленькой дозировке, которая не подходит для антидепрессивного эффекта, является чрезвычайно сильным усилителем вкуса. Вы слышали что-нибудь об усилителях вкуса?

— Да, конечно. Глутамат натрия и тому подобное.

— Совершенно верно. Глутаминовая кислота — это природное соединение. На ее основе был синтезирован моноглутамат натрия. Считаются, что он обладают пятым вкусом. В добавлении к традиционным кислому, сладкому, горькому и соленому. Этот пятый вкус, который японцы называют «умами», универсален. Но на самом деле это вкус белка.

Антон все это прекрасно знал, но ничего не сказал и слушал внимательно. Как профессиональный преподаватель Никольская явно любила объяснять подробно и доходчиво.

— Так вот, — продолжала она, — лекарство (в статье оно называется СФД 32) обладает вкусом «умами» в сто раз сильнее, чем глутамат натрия. Это превращает его в сверхусилитель вкуса. Любая гадость с его добавлением будет казаться деликатесом.

— И вы считаете, что его уже используют в этом качестве?

— Не знаю, статья не закончена. Вы сами прочитаете, я вам распечатала. Но если это использовать, то последствия для пищевой промышленности будут колоссальные. У нас в Институте такой добавки зарегистрировано не было, я проверяла.

— А что за фирма?

— Это самое интересное! Я об этой фирме никогда не слышала, хотя все большие фармацевтические фирмы знаю. И наши, и иностранные. Я не сильна в компьютерах, попросила внука проверить. Есть ли такая фирма в реестрах, вообще упоминается ли она где-то. Так вот в Интернете никаких следов.

— Так, может, она вообще не существует? В смысле какая-то «левая», подставная?

— Вполне возможно! Поэтому я и хочу, чтобы вы подключились. Может быть, у вас есть знакомые, которые могли бы узнать об этом больше. Что за фирма и прочее. Кстати, в статье упоминается, что офис этой фирмы был в Санкт-Петербурге. Вот возьмите, я вам распечатала статью.

— Хорошо, я попробую. Но почему вы думаете, что за это могли убить Ольгу?

— Антон, вы не понимаете. Если это вещество попадет к недобросовестным производителям, они будут подкладывать его маленькое количество в свои продукты и превращать людей в зависимых. Это ведь как наркотик! Человек попробовал хлеба или колбасы какого-то фантастического вкуса и хочет еще и еще. Здесь не просто обман. Это намного хуже, потому что имеются побочные действия.

— Так вы же сами сказали, что побочные действия проявляются только при больших дозах.

— А если маленькие дозы накапливаются в организме? Потом не обо всех побочных действиях известно. Если есть что-то еще, например, влияние на генофонд? Понимаете, Антон, у нас сейчас две задачи. Выяснить, что за фирма, и было ли где-то использовано это вещество. Конечно, я задействую свои каналы, но и вы должны помочь.

— Хорошо, я все сделаю. А полиции вы не говорили об этом?

— Знаете, я сначала хотела. А потом подумала, что я скажу? Какая-то фирма разрабатывала какое-то, кажется, неудачное лекарство. Ну и что? Многие фирмы занимаются разработкой лекарств. Большинство из них неудачные, меньше половины доходит до потребителя. У нас ведь нет информации, что его где-то использовали.

Они разговаривали еще около часа. За это время Антон узнал для себя много нового. Как и большинство людей, он считал, что есть недобросовестные производители, которые могут добавлять в еду всякую гадость, а есть государственные органы, которые должны делать проверки и наказывать этих самых недобросовестных производителей. Оказалось, что все не так просто. Для наказания необходимо сделать лабораторный анализ продукта. Проблема состояла в том, что лабораторный анализ делается по определенным показателям. Можно определить количество жира или пальмового масла, можно выявить содержание определенных консервантов, делаются всякого рода микробиологические анализы. Но если в продукте есть какое-то неизвестное вещество, то определить его очень трудно, а иногда просто невозможно. Никто не знает, что это за вещество, какими способами его надо искать.

— Получается, что можно что-то подложить в еду и никто это не заметит. Даже если проведут лабораторные анализы?

Никольская кивнула.

— Вот именно! Ищут-то что-то определенное. Для каждого показателя, который исследуется, есть свои методики. Кроме того, лаборатории сертифицированы на определенные методы анализа. Если вы посмотрите сайт какой-либо лаборатории, то увидите там перечень показателей, которые они могут исследовать. На эти показатели у них есть соответствующий сертификат, что предполагает наличие определенного оборудования, реактивов и так далее.

— Но если в продукте есть какое-то неизвестное вещество, то никто не сможет его определить?

— Не совсем так. Если есть большая вероятность, что в продукте присутствует какая-то вредная добавка, то хорошая лаборатория может сделать ряд тестов и найти это. Хотя тут желательна подсказка, из какой области искать. Кроме того, надо знать, какие именно продукты исследовать. На рынке ведь огромное количество продуктов. Невозможно брать все подряд и делать такие трудные и дорогостоящие анализы. Я уже не говорю, что по-настоящему хорошо оборудованных лабораторий очень мало. И не только у нас, в Европе тоже.

Антон задумался. Из слов Никольской следовал неутешительный вывод. Получалось, что мы покупаем продукты, верим этикеткам, а что там на самом деле… Он не был приверженцем конспиративных теорий, но если все так, как объясняла Никольская, то возможностей для злоупотреблений было сколько угодно!

Примечания

6

Главный международный аэропорт Израиля в Тель-Авиве.

7

Распространенная в странах Ближнего Востока закуска на основе нута, или т. н. «турецкого гороха».

8

Специальное приложение для звонков через Интернет.

9

Сетевой, или т. н. «многоуровневый» маркетинг (multilevel marketing, MLM).

10

Французский пирог с начинкой.